Леонид Сурженко. 3 страница

Жжёный поправил новёхонький «Рагер». Всё-таки мастак Шван добывать стволы… Умеют в Штатах стволы делать: лёгкие, удобные, по руке лежат – как влитые. Правда, видок непривычный: ствол длинный, рукоятки близко, вместо дерева да стали – пластик. И бой – ровненький, мягкий. После «калаша» – как будто игрушку в руках держишь. Хотя – лирика это… Нужно ушки держать востро. Отмороженный этот – больно уж он не нравился Жжёному. Сдох или нет – неизвестно. Маяк это не покажет… Только движение. А движение было… Жив, паскуда… Точечка на дисплее медленно поползла к северо-западу. Классная штука – эти маячки. Упрощают задачу.

Долго он… Не успеет. В Поле столько нельзя: что «Вегу» на него натянули – так это больше для них выгода, чем для Отмороженного. Ни один комбез от пси-поля не спасёт. Разве что от мошкары Зоновской да дряни ядовитой. В болоте этого добра навалом. А вот маяк запрятать в комбезе – милое дело. И найти его там – нереально. Даже если знаешь, где именно зашит. Потому что для этого комбез стягивать придётся. А в болоте это – смерть.

Наверняка готов уж Отморозок. Ползёт ещё точечка, только не он это уже. Не человек. Трупак – кукла ходячая. Тринадцатая минута пошла – а он на месте. Всё, аут. Отработали Отморозка. Если появится – даже стрелять не придётся. Только вот с артом заминка будет… Ничего, найдём смертничков. За бабки любители найдутся. Особенно из «зелёных».

Сдох, что ли? Светящаяся точка застыла на одном месте. Скорее всего… Готов. Надо бы Швану доложить, чтоб до темноты их не мариновал зря. Ха… Знал бы этот придурок деревенский, что они с тёлкой его сделали… Блондин особо старался. Можно было бы и полегче… Задело Блондина, что чикса враз его отшила, да ещё фраерок её с норовом оказался… Да, знал бы колхозник реальные дела, ни по что к Шванну не подался бы. А теперь вот – по всему видать, хана ему. Спи спокойно, Африка. И Блондин – тоже спи. Да и все остальные. Счёт за тёлку никто не предъявит. Некому уже.

Жжёный усмехнулся. Даже жить как-то легче стало… Нет, он не боялся. Глупо бояться какого-то там деревенского бухаря, но… Но дышать реально стало легче.

Африка не боялся гражданских. Его самого – да, боялись. За последние годы Африка привык к крови, смертям и тому, что ты сам – угроза и опасность. Что с твоего пути не просто уходят, а разбегаются. И то, что кто-то всё же стал на его пути – вернее, на их пути, это раздражало. Раздражало и… И тревожило. Такого не должно было быть. Такого не бывало. И поэтому лучший выход – это смерть деревенского выродка.

Жжёный прохрипел в портативный микрофончик, который обеспечивал членам группы связь с Шваном и между собой:

– «Оса», объект «застыл».

Передатчик ответил практически тут же:

– «Уголь», держи радиус. Позицию не менять. Перемещения фиксировать и докладывать в реальном режиме.

– Понял, исполняю…

– Н-не говори ему, Кир…

Тихий Настин голос заставил моё сердце сжаться от боли. Настя, бедная, несчастная Настя… Она была живой. Теперь я знал это. А Саня знал это всегда. Даже тогда, когда в это не верили её родные… Бедная девочка… За что это ей? За что это Саньке? Почему именно она оказалась на пути этих зверей? Я вздохнул.

– Не го-вори… – так же тихонько, неловко растягивая слова, повторила Настя.

Мне не нужно было говорить. Я это видел. Представлял так ясно, как будто сам был свидетелем. Как будто собственными глазами…

Подвал. Аккумуляторная лампа на полу. Голые бабы по стенам. Хорошие, добротные спальники по углам. Страх. Руки, стиснутые металлическим тросом. Тонкие беззащитные руки. Кровь на рассеченной губе. Безумное желание оказаться отсюда далеко-далеко… Такая же безумная надежда что он успеет, он придёт… Он найдёт, пока не случилось ужасное…

Потом…

– Мальчики, ну не надо… Не надо… Пустите меня… Пустите!

Он не успел. Он не пришёл. Не мог прийти. Потому что не знал. Потому что не мог знать. Но он искал. Везде. Не щадя себя. Он ведь не мог без тебя жить, Настя. И он нашёл… Поздно, но нашёл.

Они ошиблись. Расслабленные победой над беззащитной девчонкой, попыхивая сигареткой после нелёгких трудов… Они и подумать не могли, что она вырвется. Что какая-то деревенская девчонка сможет сделать то, на что не решился бы отмороженный мужик – изрезав руки в мясо, выкрутить кисти из металлической петли… Вырваться по лестнице туда, в ночную тьму, ожидая, что в тебя в любую минуту влетит раскалённая медь пули…

Они не могли ожидать, что обезумевшая от издевательств жертва ринется туда, куда за ней не пошёл бы и опытный сталк – в Поле. Туда, откуда живыми не возвращаются. Туда, где нашёл её Саня.

Африка напрягся. Там, в тумане, что-то было. Определённо было. Жжёный вскинул полевой бинокль, но пользы от него было немного. У Блондина и Рэкса были тепловизоры – вот они бы здесь пригодились. Блондин сидел недалеко – на два часа южнее, но Африка не хотел его напрягать. После случая с этой девкой почему-то общаться с бывшим корешем не хотелось. Странно, раньше разное бывало, и ничего… А теперь – не хотелось, и всё. Да и хрен с ним, с тепловизором. И так понятно, что что-то живое… Только вот хрен увидишь, пока не выползет… Ладно, доложить нужно.

Африка щёлкнул тумблером:

– «Оса», 120-150 метров по фронту, зюйд-зюйд-вест, замечено движение.

– Принято… – послышалось в переговорном.

Африка всматривался в туманную пелену. Да, вот оно… Нечто тёмное, неясное, у самой земли… Контуры размывает туман и Поле, понять невозможно, что это за пятно… Оптика тут бесполезна. Нужно ждать…

Минуты тянулись медленно. Пятно больше не шевелилось. Африка аккуратно докладывал обстановку, время от времени пытаясь рассмотреть, что же за объект скрывался в тумане. Ничего не получалось: пси-поле искажало видимость, а туман был всё ещё слишком густым. Иногда объект вроде бы шевелился, но могло оказаться, что это всего лишь обман зрения. Тут всё могло быть… Вдруг переговорное ожило:

– «Уголь», «коробочка» не видит «птицу». Повторяю: «коробочка» не видит «птицу»!

Африка аж вспотел. Вот этого он никак не ожидал… Послание означало, что артефакт исчез. Стационарный детектор, который они притащили с Большой земли, потерял «Крыло Ангела». Такое могло случиться, если арт запирали в контейнер – в таком случае «засечь» его было невозможно. Значит… Значит…

– «Уголь», проверь объект.

Жжёного передёрнуло. Он ожидал этот приказ, но выполнять его не имел никакого желания. Чёрным пятном мог оказаться он – Отморозок. И если артефакт при нём…

Шагов шестьдесят до первых границ Поля. И там… Столько же. Ладно, ладно, чуть меньше. Если бегом – полминуты до точки. Десять секунд снять контейнер. Ещё полминуты назад. Минута. Минута в поле – хреново. Очень. Поле – штука коварная. Может, поваляется пару дней с головной болью. А может… Тут нельзя угадать. Могут и списать подчистую…

– «Оса», там «яма». Не доберусь…

Недолгое молчание. Решительный ответ, да другого Жжёный и не ожидал:

– «Уголь», проверь объект. Не задерживайся, дотянешься… У тебя «колпак».

«Колпак»… Ампулка с дигидратом. По легенде эта химическая хрень должна была повышать устойчивость к нежелательным эффектам пси-воздействия. Но Африка не верил в сказки. Было бы так, незачем бы Швану набирать команду. Сам собрал бы арты, на одного бы себя и барыши поделил. Чудес не бывает… Чёрт… А лезть придётся. У Швана приказы не обсуждают. Не зря у него такая широкая известность в очень узких кругах… И всё же…

– Плюс два процента. Выполняй, «Уголь». «Светляк» присмотрит.

Шван увеличивал его долю. Что ж, неплохо. Только вот нахрена ему эти «плюс два», если… Ладно. Нужно действовать быстро.

Африка вздохнул, быстро расколол капсулу безо всяких надписей с зеленоватой жидкостью внутри, неловко наполнил пневматический шприц с малюсенькой иголочкой. Поморщился. Колоться Жжёный не любил. Но в данном случае было не до прихотей… Жидкость с едва слышным шипящим звуком ушла в бедро. Готово… Теперь выждать пару минуток. Пусть всосётся… И – в Поле.

Он забыл, как его зовут. Это было неважно… В голове помещалась только одна мысль, большая, огромная мысль – и у этой мысли было имя. Ноги отказали, и теперь он мог только ползти. Куда? Вперёд. Только туда. Зачем? Зачем… Это потом. Теперь – не упустить главное… Последнее, что у него есть: Настю. Одеревеневшие руки хватались за траву, тянули вперёд ставшее вдруг каким-то чужим тело. Что-то сильно удивляло его совсем недавно, но что – он не мог вспомнить. Может быть, и смог бы, но для этого нужно было отвлечься от главного – а отвлекаться он боялся больше всего на свете. Он мог забыть Настю. Нет, всё потом. Потом. Там, на поясе – коробочка. Он достал. Он смог. Что там, в ней? Это тоже потом. Теперь – Настя. И ещё что-то… Там, впереди. А ещё было чувство… Что Она не взяла его. Не смогла. Или не захотела. Он вспомнит, он потом всё вспомнит… Теперь нужно – вперёд. Теперь нужны силы, которых почти не осталось…

Поле встретило Жжёного неласково. Препарат не помогал. В голове бешеный оркестр устроил настоящую какофонию. По спине ручьём лился холодный пот, и страх, животный, неконтролируемый страх забирался в самое нутро. Хотелось бежать. И Африка бежал. Но бежал осмысленно, направленно. Он видел цель, он шёл к ней. Тёмное пятно в тумане. Вот оно обретает очертания… Гигантская морская черепаха, выброшенная на берег… Нет, не черепаха, конечно, не черепаха. Это Поле шалит. Это его шуточки… Человек. Свернувшийся калачиком. Без движения… Или почти без движения. Дуло «Рагера» поймало цель. Можно было стрельнуть для надёжности, но здесь, в тумане, Африка не хотел поднимать шум. Мало ли какая тварь может услышать выстрел… Да и объект, по ходу, уже мёртв.

Жжёный подошёл вплотную. Да, похоже, он и есть. Отморозок… «Рагер» перепрыгнул в левую руку, не оставляя, тем не менее, своей цели. Где контейнер? Никак, под трупом… Надо бы перевернуть. Африка пнул тело ногой. Тяжело, нехотя человек перекатился на спину. Он самый, Саня – Отморозок. Только взгляд неподвижный… Взгляд покойника. А вот и коробочка… Африка наклонился, превозмогая желание сорваться в обратный путь, осторожно приподнял контейнер и потянулся за ножом, чтобы разрезать крепкий ремень крепления. Голова раскалывалась… Пора бы и возвращаться. Уже пора…Вот он, контейнер. Ещё секунда…

Рука мертвеца резко взметнулась вверх, с неожиданной силой пригнула шею Жжёного к самой груди лежащего. В ту же секунду под подбородок шлема наёмника уткнулись два коротеньких ствола.

– Тащи… – услышал Жжёный, и, совершенно ошалев от неожиданности, он прошептал:

– Так ты же…

– Тащи… – повторил Отморозок одними губами.

Палец на курке сделал едва заметное движение, и побелевший вмиг Африка понял, что шутить здесь не следует.

– Там… Там ребята. Они встречать будут… – предупредил наёмник, но, казалось, Отморозку до этого не было дела. Возможно, тот вовсе потерял способность мыслить… Но проверять это не хотелось.

Африка легко закинул неподвижного проводника на спину и, пошатываясь скорее от шока, нежели от тяжести, быстрым шагом направился к границе Поля. Оставаться здесь дальше не было ни желания, ни возможности…

Сознание едва удерживалось истерзанным мозгом. Сил почти не оставалось, да что там почти… Их не было вовсе. Он не поддался Мареву. За это Марево его убивало. Да, всё честно: такова плата. Хочешь пожить – отдай мозг. Как многие до него. Ходи, живой труп, деревянная игрушка, тупоголовый зомби… Ходи, но не живи. Пока не сожрут собаки, пока не сгоришь в Жарке… А он хотел жить. Зона спасла его – он это знал тоже. Спасла. Он это чувствовал. Она оставила ему жизнь, она несла его на руках там, где своих сил уже не было. Она знала, что он пришёл не из-за себя. Он пришёл не набивать мошну, не рвать зубами добычу, не отнимать и не предавать. Можно сказать, что его здесь не было – была лишь мысль, одно желание, одна цель: Настя. Настя должна жить… Они унизили её, отняли счастье, отняли их общее счастье… Они отняли самое дорогое, что было у него – у Сани Мёртвого… Нет, он не собирался мстить. Ещё неделю назад – да, он разорвал бы любого, кто сотворил бы такое. Кто поднял бы руку на его Настеньку. Теперь – нет. Теперь он жаждал одного: вернуть её. Вернуть к жизни… К настоящей жизни. Зона должна была взять его. А взяла её… Ошиблась Зона. Ошиблась… И ошибку эту нужно исправить. И он её исправит. Ему нужно дойти. Теперь. А потом – он вернётся. Вернётся сюда. Не для того, чтобы тут жить…

Этого чернявого вроде называли как-то… Жарко как-то звали, а вот как именно… Может, и неважно это теперь, но он чувствовал, что вспомнить нужно. Нужно, потому что он был виновен. Он и тот… Белый. Белого он помнил – только и его называли как-то по-другому. Он вспомнит. Тоже вспомнит… Когда будет нужно. Здоровая сволочь, этот «жаркий». Прёт, как трактор… Ничего, вот они уже выбрались из Марева. Сила придёт. Когда будет нужно.

Он помнит. Он всё помнит. Он помнит, как нашёл истерзанную, невменяемую, раздетую Настю там, у самого устья Бисова Яра. Он помнил, как сам сошёл с ума, как кровавые круги застлали глаза, как он орал во весь голос проклятия всем, кто сотворил такое с его счастьем… Как он тащил деревянное, синее тело… Как пытался дозваться, докричаться до потухших глаз, увидеть хоть какой-то живой огонёк… Как старался не смотреть на изорванные проволокой руки… Он и на свои-то руки смотреть не мог ещё долго-долго – всё казалось, что они жуткого бурого цвета – цвета высохшей крови… Настиной крови.

Не нужно вспоминать, не нужно… Иначе не дотащит его «чёрный». А так и ляжет здесь, с развороченным дробью черепом. А нужно добраться… Несмотря ни на что, нужно дойти. И он дойдёт. Не ради себя. Ради Насти.

Африка почувствовал, как окончательно обмякло тело, висевшее у него за спиной. Убралась с шеи и холодная сталь дробовика. Не полностью убралась, но спряталось где-то чуть выше лопатки. Отчего-то сильно зачесался затылок, заранее предвкушая неприятную встречу с дробью… Хитрит чего-то Отморозок. Не так он прост, как кажется. Чувствует, собака, что ситуация у него – стрёмная. Страхуется… Правильно страхуется. Со Шванном дела иметь – нужно держать ушко востро. И то – не каждому это помогает…

Блондин, как и положено, встречал чуть поодаль от обрыва, со стволом наготове. Он заметил Жжёного давно, и теперь терпеливо ожидал, пока Африка с его странным грузом приблизится поближе. Жжёный подал знак – всё нормально. Мало ли что – лучше не нервировать ни своих напарников, ни отмороженного. Блондин что-то бухтел в переговорник, но Африка не стал отвечать – и так всё видно. Только указал жестом – мол, подойди ближе.

Блондин не спешил. Его настораживала сама обстановка – Африка с полутрупом на спине.

– Помоги снять…

Блондин перехватил поудобнее свой HК G36, опустив его дулом вниз, но держа ладонь вблизи спускового курка, и неторопливо обогнул Африку с тыла.

Жжёный присел, и Блондин ловким движением перехватил обмякшее тело Отморозка, опустив его на землю.

– Где комбез? И арт где? – коротко спросил Блондин, обращаясь не то к Африке, не то к приходящему в себя Отморозку.

– Комбеза не было… Снял, видать… А арт…У него… На поясе.

– Снимай… – слабо подал голос Отморозок, указывая на поясницу, где крепился крепкий широкий ремень.

Блондин быстро смотрел пояс, перевернул Отморозка на бок – контейнера не было. Ремешки, где должен был крепиться ящик, болтались не застёгнутыми.

– Где? – громче спросил Блондин.

Африка, только что тяжко опустившийся на траву, тотчас же вскочил на ноги и подошёл к Отморозку. Они подняли тяжёлое размякшее тело, осмотрели пояс. Контейнера не было.

– Что… Посеял?.. – издевательски прошептал Отморозок, едва разлепляя губы: – Не… хрен было ящик рвать…

Блондин чужим, нехорошим голосом прорычал:

– Африка, придурок…Чеши назад.

Жжёный без энтузиазма подтянул пояс, натянул шлем и, тяжело шаркая массивными берцами, начал спускаться по откосу. Блондин, не выпуская из виду лежащего Отморозка, стал вполоборота к Африке, держа того в поле зрения. Шаги Жжёного были слышны недолго. Его самого уже и видно не было – болотный туман скрывал всё. Однако Блондин видел зелёную точку на экране переговорника, и это значило, что Африка продвигается вперёд. Отморозок, судя по всему, отключился. А вот с Жжёным, похоже, намечались трудности. Точка на экране металась, иногда застывала на месте, и тут же бросалась в сторону. На неторопливые поиски это не походило никак. Похоже, Африка слегка перетрудился.

– Возвращайся… «Уголь», возвращайся!

Ответом служило какое-то невнятное бормотание. Блондин снял оружие с предохранителя и, пригнувшись, подобрался к самому краю обрыва. Там что-то было… Короткий ствол уставился в туман. Блондин метался взглядом от экрана переговорника к неясному пятну в тумане и обратно. Из динамиков КПК вдруг донёсся какой-то неясный то ли всхлип, то ли вскрик. Блондин напрягся. В такой ситуации положено вызывать помощь – но шуметь теперь Блондин не решался – там, в тумане, могло скрываться нечто зловещее, и привлекать его внимание не хотелось. Пятно стало проявляться… Палец лёг на спусковой крючок. Оптика приблизила фигуру… Ещё секунда… Ещё… Сердце застыло.

Поднятая рука с контейнером могла принадлежать только Жжёному. Блондин опустил винтовку. Африка – а это действительно был он, вывалился из тумана, потрясая квадратным ящиком из металлопластика. Его немного шатало, но, по всей видимости, он был в порядке. Блондин поднялся на ноги.

– Пустой… – крикнул Жжёный, подходя ближе.

Он бросил коробку к ногам Блондина и принялся взбираться по склону. От удара о землю крышка контейнера откинулась. Внутри ничего не было… Блондин протянул Африке руку, помогая подняться. Тот вдруг застыл, как вкопанный, и тянуть наверх его пришлось чуть ли не силой.

– Погоди, а где этот? – чужим голосом прошептал Жжёный.

Блондин молча обернулся. Отморозка нигде не было…

Шван выкатил глаза:

– Как упустили? Не понял, как это от вас полуживой колхозник смотался? Блондин, ты хоть понимаешь, что натворил?

Блондин понимал. Уплывёт из их рук Крыло Ангела – всё, из Зоны он живым не уйдёт. С этим у них полный порядок, срывов быть не может. Должен сделать! Именно поэтому им платили втрое против лучших бригад. Шван свое слово держал всегда. Несмотря ни на что.

– По следу к периметру оба, – Шван бросил переговорник.

Дело было плохо. Шансы найти другое Крыло были близки к нулю. То, что его унёс Отморозок, сомнений не вызывало. Живучий оказался, гад. Аномально живучий… Теперь он потащит его к своей мертвячке. Испортит артефакт, сука! Допустить этого было нельзя. Шван потыкал пальцем по кнопкам переговорника. Длинный поднял почти сразу же…

– Задержись. Там бродяга вернётся… Наш… Встреть. И ещё… С подругой его разберись.

Тихий невыразительный голос ответил: «Понял». Шван нервно потянул шеей. По-ходу, не уйти от них отмороженному. По всем законам физики – не уйти. Только неясная тревога не отпускала. Настырный попался клиент. Очень настырный… И живучий. Нужно это срочно исправлять…

Мёртвый пробирался одному ему известными тропами. Сил не хватало. Поле отняло силы. Как ноги держали – неизвестно. Думал бросить дробовик, вдруг оказавшийся таким тяжёлым, но оглянулся назад – и не бросил. Могут догнать – не новички в Зоне. Тогда без оружия он – ничто. А догнать его теперь сможет и паралитик… Впрочем, есть одно «но». Это – его земля. Он её знает. Они – нет. Он дойдёт…

Крыло ощутимо согревало тело. Это было какое-то странное тепло: наверное, именно так греет микроволновка. Сам артефакт был холодным, одежда около него – тоже, а тепло ощущалось как изнутри. Может быть, именно это тепло и давало силы. Однако даже с учётом такой нежданной помощи жить ему осталось недолго. Он это знал. Чувствовал. Без вариантов…

Хотя… Один вариант был. Взять Крыло и приложить прямо к голому телу. Говорили, тогда он начинает действовать по-настоящему. Может быть, и спасёт его.

Саня блаженно улыбнулся. Спасёт… Только артефакт – не для него. Он – для Насти. А он – он как-нибудь сам. Он – мужик, ему не привыкать. Он не боялся смерти. Смерть была ненастоящей. Настоящая смерть – это потерять Настю.

Мёртвый секунду отдышался и продолжил свой путь. Нужно было успеть. От этих тварей всего можно было ожидать…

Длинный кошкой отскочил от калитки. Там, за окном, был ещё кто-то. Мужчина. Этого не должно было быть. Отморозок не мог так быстро вернуться. Планы менялись… Просто войти в дом и убить – такой план теперь не подходил. Нужно было ждать. Длинный укрылся за толстой сосной и спрятал пистолет. Подождём…

– Не ходи.

Настя обернулась:

– З-за водой…

– Погоди… Сам схожу.

– К-кир… Т-ты чего? – Настя посмотрела как-то жалко, с лёгким налётом то ли обиды, то ли укоризны: – Я м-могу…

– Не надо, Настёна… Саня не велел. Лучше я проверю, что там… Вроде, кто-то по двору шлялся. Не заметила?

– Н-нет… – как-то сразу опала Настя.

Я смахнул ТТ-шку в карман, подхватил ведро и вышел в сени. Через наборное окошко был виден двор. Никого. Неужели показалось?

Во дворе не было ни души. Я обошёл хату, двигаясь по возможности осторожно. Никого не видно… Правда, тут место такое – лес вокруг. Спрятаться в таком месте – пара пустяков. Но искать никого в лесу я не собирался. Нужно было просто дождаться Саньку.

Я направился к колодцу. Колодец был глубокий – колец на шесть. Не представляю, как Настя в её теперешнем состоянии смогла бы вытащить ведро с водой, но что-то мне подсказывало, что она справилась бы. Я зачерпнул воды, вцепился в ворот, поднимая ведро на поверхность. Оглянулся вокруг. Чего-то на душе было неспокойно. А чутьё меня редко подводит…

Внезапно чувство опасности стало невыносимым. Я резко обернулся, боясь бросить металлический ворот, и в ту же секунду в голове взорвалось…

Длинный опустил рукоятку пистолета. Хорошо приложился. Не скоро очухается… Надо же, учуял в последний момент. Поздновато, правда, но учуял… Сталкер, мать его… Или он уже теряет хватку? Нет, рановато ещё. Рановато себя списывать. Теперь – за этой. Судя по всему, с мертвячкой не должно быть проблем. Длинный видел мертвяков – они глупы, как пробки. Впрочем, его предупреждали, что эта может быть необычной. Но он не верил. Не бывает необычных трупов. Уж он-то повидал их на своём веку предостаточно…

Киллер повернулся к хате. И на секунду застыл. В окне стояла она. Бледно-серое лицо, опущенные вдоль тела руки, тёмные круги под глазами… Типичный мертвяк. Всё как положено обычному мертвяку… Кроме глаз. Они жили. Они смотрели с ужасом. Потом видение исчезло…

Длинный бросился к двери. Нужно было действовать быстро. Скорее всего, у неё не хватит мозгов закрыть дверь, но кто знает… Тогда проблем прибавится.

Он схватился за вертикальную, старой работы самодельную ручку сеней, и в ту же секунду что-то клацнуло внутри. Длинный дёрнул дверь. Закрыто. Выхватил пистолет, направив в сторону двери… И тут же спрятал. Нельзя. Без глушителя нельзя. Кругом люди. А глушитель – на базе. Если стрелять, то наверняка.

Мгновенно Длинный перебежал к окошку сеней. Однако мертвячка была не такой глупой – хлопнула внутренняя дверь, и сени опустели… Он бросился к другому окну – и успел заметить, как белая сорочка укрылась за угол печи. Выбить окно, ворваться вовнутрь… Не его стиль, но видимо, другого пути не будет. Длинный приготовился, было, выбивать стекло, но вдруг заметил, что мертвячка тащит из-под печи тяжёлый ухват. Не глупа, совсем не глупа. А, значит, вдвойне опасна. Она расскажет… И значит, другого выхода нет. Но лезть в окно теперь было небезопасно. Пусть у него пистолет, но, пробираясь через раму с осколками, не очень-то постреляешь. Реальная жизнь – не боевик. Одно неосторожное движение – и можно располосовать себя до кости. Длинный обернулся. Кажется, тот, у колодца, приходит в себя. Нужно иметь это ввиду. Пора было прекращать эту игру в кошки-мышки. Его перебежки могли заметить местные. К тому же, внезапно мог нагрянуть Отморозок…

Киллер забежал с другой стороны хаты. Бежал пригнувшись, чтобы она не заметила, где он прячется. Осторожно выглянул в окошко. Нет, отсюда тоже обзор неважный… И всё же – можно попробовать. Фактор неожиданности – великое дело… Длинный изготовился к рывку, и вдруг…

Это, несомненно, был он – Отморозок. Он возвращался домой. Что же – прелестно. Как раз вовремя… придётся немного изменить порядок. Первым ляжет он, затем – она. Придётся, видимо, стрелять…

Длинный присел за углом хаты, притаившись под косо поставленной старой лестницей, и застыл…

Мёртвый считал шаги… Он был уже совсем рядом. Вот он – дом, который уже и не чаял увидеть. Родной, милый дом. Потому что в доме этом – Настя. Его любимая Настя. Единственный человек, который его любит и ждёт. Настя, для которой он сделает всё. Ещё шагов десять – и крыльцо. Ноги не слушались, устали они, его ноги, но он всё равно дотянет. Ему не привыкать… Он увидит свою Настю. Может быть, ему не суждено увидеть её прежней – цветущей, смеющейся Настёной, с искрящимися от любви и счастья глазами, гибкой, как стебель ивы, с кожей мягче бархата… Может быть, этого уже не будет… Но он помнит. Он не забудет ту Настю. Он будет грызть зубами камень, что бы…

Дверь распахнулась. И на секунду Саня застыл в изумлении. Навстречу ему легко, как будто не касаясь земли, неслась босоногая Настя. Та, прежняя, живая, тёплая и прекрасная Настя… Волосы развевались на ветру, и лицо её – милое, любящее, такое близкое и родное – казалось тем, прежним лицом, ради которого он отдал бы жизнь.

– Саш-ша! Берегись! Он…

Тело Насти как-то рывком бросилось вперёд, руки раскрылись, как в объятии – и вдруг она нежданно споткнулась, медленно, очень медленно сделала шаг, второй навстречу своему Сашке… И только тогда Мёртвый услышал хлопок. Подлый, знакомый до жути хлопок пистолетного выстрела. Он бросился вперёд, подхватил падающее тело – и только тогда увидел стрелявшего. Сомнения отпали сами собой. Он был из тех.

– Настя… Настя…

Мёртвый тормошил её, стараясь не дать заснуть, не дать уйти из его объятий туда, где он не смог бы её спасти.

– Настя!

Ему плевать было на всё, на всех, на то, что через пару мгновений он сам отправится туда, где не нужны артефакты, деньги и еда… Он ничего не видел, кроме глаз – огромных, живых глаз Насти, любимой Насти, уходящей, ускользающей, исчезающей из его рук…

– Настя! Не бросай меня, Настя! Как я без тебя?! Настя! Я принёс его… Мы будем вместе… Мы… Настя-а-а-а!!!!

Это был не крик – это был рык дикого зверя. На секунду даже Длинный застыл в нерешительности. И этой секунды хватило, чтобы один за другим раздались два выстрела – откуда-то из-за спины, и ещё один – когда немеющая рука киллера судорожно сжалась на рукоятке пистолета… Длинный упал на землю, царапая ногтями траву, в отчаянной попытке выплыть, удрать от страшного, последнего онемения, он даже попытался подняться… Но с пулей в голове у него не было шансов.

Настя уходила. Киллер знал своё дело. Крови практически не было – пробитое сердце остановилось почти мгновенно. Последним усилием она смогла поднять ладонь, но сил дотянуться до Сашиной щеки у неё не оставалось. Санька схватил опадающую руку и прижал к своей щеке. Рука была тёплой, рука была прежней… Рука его Насти. Глаза охватили его, как будто пытались вобрать в себя каждую черту, каждую мелочь, прежде чем закрыться навсегда.

– Настя… Не… Не… у…

– Саш-ка… Люби-мый… Мой… Саш-ка… Я про-шу… Не трогай их… Про-шу… Люб-лю те… бя…

Огромные глаза застыли. Ладонь соскользнула с его щеки. Рука с глухим стуком упала на землю.

– Н– А-С-Т-Я! Н-А-С-Т-Я! НАСТЯ, ВЕРНИСЬ! НАСТЯ! НАСТЯ!! НАСТЯ-А-А-А!!!

Когда Кир подошёл ближе и положил руку на плечо, Отморозка трясло, как в ознобе. Он не выпускал тело девушки, обхватив её обеими руками. Казалось, он не видел ничего вокруг.

– Саня… Ничего не поделаешь. Саня, это всё. Держись…

Кир вернулся к колодцу, подобрал две стреляные гильзы, широко размахнулся и закинул их далеко в лесные заросли. Вытер рукоятку ТТ, пошатываясь, подошёл к колодцу и бросил туда оружие. Через пару секунд раздался тяжёлый отдалённый всплеск.

– Извини, Санёк… Не могу остаться. Сам понимаешь… – Кир легко перемахнул через невысокий забор и исчез в зарослях.

Их осталось трое – два трупа и Мёртвый. Фактически, такой же труп, но этот труп ещё мог двигаться. И даже говорить… Любопытные могли слышать, как шепчут его обескровленные, сухие губы: