Послесловие автора 2 страница

– Непременно. Спасибо вам огромное.

– Не за что. – Почтальон уселся на велосипед. – Да… и если что, вы меня тут не видели, дружище.

Кивнув, Макс показал ему большой палец.

Почтальон уехал, а Унгемах повернулся к двери. На домофоне было около тридцати кнопок, и только рядом с одной из них табличка с именем отсутствовала. Макс уже собирался позвонить, но передумал и нажал одновременно четыре других кнопки. Как он и ожидал, дверь открылась. Он проскользнул в коридор. Там стояла отвратительная вонь. Поморщившись, Унгемах вдохнул через рот. Отсюда было слышно, как в конце коридора кто‑ то открыл и закрыл дверь. Подождав немного, Макс побежал вверх по лестнице. Сердце выпрыгивало из груди, он весь взмок, но зато разогрелся перед предстоящей дракой.

На этаже действительно было всего две двери. Унгемах повернулся к правой.

Глава 30

Бодо Циллер покосился на своего коллегу, Фреда Киндлера. Тот как раз листал газету «Автолюбитель».

– Мне кажется, или этот тип тоже преследует нашего клиента?

Они стояли на перекрестке, дожидаясь, когда погаснет красный свет. Снаружи мелкая морось омывала город и все казалось расплывчатым, мокрым и серым. Даже в лучах солнца Ганновер не радовал глаз туристов, а уж в такую погоду и подавно.

– А? – Киндлер поднял голову, пытаясь сосредоточиться на окружающем.

Последние десять минут он увлеченно читал статью о новой модели «Фольксваген‑ Сирокко». Конечно, модели быстро устаревали, но сейчас белоснежный «сирокко» был автомобилем его мечты. Впрочем, Киндлер никогда не сможет себе это позволить. У него большая семья, и потому Фреду нужен солидный «пассат» с большим багажником, а вторую машину семейный бюджет не потянет.

– Вон, БМВ! – Циллер ткнул пальцем в лобовое стекло.

Хотя по стеклу струилась влага, Киндлер тут же увидел огромный черный автомобиль. Да, Циллер был прав! Они уже видели эту машину с гамбургскими номерами. В конце концов, люди же специально приобретают такие автомобили, чтобы на них обращали внимание.

– Может, совпадение? – предположил Фред.

– Может… – Бодо задумчиво нахмурился. – Но он прилип к нашему «сеату» как пиявка. Если он не отвяжется через пару минут, начинай наводить справки.

Свернув газету, Киндлер забросил ее в бардачок.

– А чего ждать‑ то? Сейчас и спрошу. – Достав мобильный, он набрал номер.

Светофор переключился на зеленый, машины двинулись вперед. Циллер целеустремленно катил за серебристым «сеатом», сейчас, однако, обращая больше внимания на БМВ. Бодо не был уверен, но ему казалось, что сегодня он уже видел этот автомобиль в промышленном районе. Тогда ситуация сложилась не лучшим образом: они с напарником обнажили оружие, опасаясь, что механик бросится на их объект с разводным ключом. Времени на то, чтобы осматривать все вокруг, не оставалось.

Фред убрал телефон.

– Сейчас перезвонят, – сообщил он.

Они пересекли кольцо рядом с городским автобаном. Движение было не очень оживленным, но из‑ за дождя поездка превращалась в муку. Циллер ненавидел такую погоду. Для него моросящий дождь стоял в одном ряду с торнадо и землетрясением.

Если он просыпался утром, а в окно спальни барабанил дождь, то сразу было понятно, что день не задался. В такие дни у Бодо было плохое настроение, и любой, кто отваживался ему перечить, рисковал нарваться на неприятный ответ.

«Сеат» и БМВ успели проехать на зеленый свет до следующего перекрестка, а вот полицейские задержались, так как автомобили перед ними затормозили. Циллеру оставалось только ждать.

– Вот дерьмо! – Он раздраженно хлопнул рукой по рулю.

– Они сворачивают, – заметил Киндлер. – Оба!

Циллер тоже это видел. На следующем перекрестке обе машины повернули. Он знал эту улицу – она вела в спальный район, но не тот, в котором проживал Кюль.

Зазвонил мобильный. Взяв трубку, Фред выслушал результат проверки.

– Машина зарегистрирована на транспортную компанию, сдающую БМВ в аренду.

– Хм, нам это не поможет.

Наконец мучительное ожидание закончилось, и Циллер смог свернуть направо. Он поддал газу, несколько превысив допустимую в этом районе скорость: пятьдесят километров в час вместо тридцати, но не более. Да, они сейчас были при исполнении служебных обязанностей, это оправдало бы нарушение правил дорожного движения. Но только для того, чтобы не потерять цель из виду, Бодо не стал бы рисковать. Несколько лет назад он чуть не сбил маленького мальчика. Ничего страшного тогда не произошло – парнишка отделался парой ссадин и легким испугом, но Циллер никогда не забудет его широко распахнутых от ужаса глаз.

Он помотал головой, отгоняя воспоминание.

– Где он? – спросил Киндлер.

– Понятия не имею.

Машина медленно ехала вперед. Полицейские осмотрели боковые улочки, но ни БМВ, ни «сеата» не заметили.

– Прекрасно, – буркнул Фред.

– Может, ты поведешь?

– Да я не об этом. Боже, у тебя сегодня опять паршивое настроение.

– Погода мерзкая, да еще это задание. Таких ублюдков, как наш клиент, нужно сажать под замок, тогда нам не пришлось бы вкалывать сверхурочно, изображая из себя нянек.

– Такова жизнь. И от того, что ты будешь трепать мне нервы, ничего не изменится.

– Знаю я, знаю.

– Упустили гада, – помолчав, заметил Киндлер.

– Ну что, поедем к нему домой?

– Да, а что еще делать? Вот только Готтлоб доложусь… – Он достал мобильный.

Глава 31

Детлеф Кюль в ярости распахнул дверь своей квартиры, да так сильно, что поток воздуха ударил Максу в лицо. Перед ним стоял низкорослый тип с круглым животом, сутулыми плечами и лысиной; небритый, с темными мешками под глазами. Тип, чей взгляд сверкал гневом и ненавистью, ненавистью ко всему этому жалкому миру и его обитателям. Судя по его виду, он полагал, что вселенная вращается только ради него, а повелителем мира он не стал по вине окружающих. По крайней мере именно так показалось Максу.

Придерживая дверь левой рукой, Кюль остановился в проеме, глядя непрошеному гостю в глаза. Детлеф мог бы догадаться, что ему предстоит, но ярость ослепила его. Как бы то ни было, вид накачанного боксера нисколько не помешал ему начать знакомство с хамства.

– Чего тебе надо? Я порножурнальчики не покупаю, особенно у таких уголовных рож, как ты.

Макс недобро прищурился, сжимая кулаки и чувствуя, как натягивается кожа на костяшках пальцев.

– Детлеф Кюль? – все еще сдерживаясь, осведомился он.

– А тебе какое дело? Пошел вон отсюда! – Кюль хотел захлопнуть дверь, но Макс опередил его, своей громадной лапищей вжав ее обратно в квартиру, так что Детлеф ничего не мог с этим поделать.

– Эй, в чем дело? – возмутился Кюль. – Ты что, обкуренный?

Макс прошел в прихожую.

– Я хочу поговорить с тобой о моей сестре. – Голос еще оставался спокойным, но Унгемах чувствовал, как нарастает в глубине его души гнев, словно собираются на небе грозовые тучи.

– Я не знаком с твоей сестрой! Оставь меня в покое, я не хочу выслушивать это дерьмо! Мне что, вызвать легавых?

Кюль попытался закрыть дверь, но Макс не отступал. Чувствуя давление с той стороны, он легонько потянул дверь к себе, так что Кюль потерял равновесие, а потом резко подался вперед, ударив Детлефа в лицо. Вскрикнув, тот отскочил в прихожую. Закрыв за собой дверь, боксер повернулся.

Детлеф Кюль стоял перед ним, зажимая руками лицо. Из носа у него шла кровь, стекая между пальцами и капая на желтый линолеум. От былой наглости и злости не осталось и следа – все затмил страх. Видимо, он понял, что ему угрожает опасность. Вот только было уже слишком поздно…

– Сина… – Макс шагнул ему навстречу и чуть не споткнулся, почувствовав руку на своем плече.

Вместо того чтобы держаться за него, как обычно, сестра тянула его назад, подальше от этого типа. Впервые в жизни образ Сины пытался управлять его сознанием.

– А? – промямлил Кюль, словно готовая расплакаться барышня.

– Мою сестру звали Сина. Ты ее помнишь? Это было десять лет назад.

– Чувак, я не знаком с твоей чертовой сест…

Кулак Макса врезался ему в живот, в складки жира, так что Кюль пролетел через прихожую и упал на пол рядом со столом в гостиной. Обхватив руками живот, он лихорадочно ловил губами воздух.

Макс понимал, как сейчас Кюль себя чувствует. Если не приготовиться к удару, да еще с таким пузом, то боль в солнечном сплетении становится невыносимой. Тело сводит судорогой, гениталии вжимаются внутрь, дыхание прерывается. В такие моменты кажется, что можно умереть.

Впрочем, не ощущая сострадания, Унгемах смотрел на поверженного противника, валявшегося у его ног. Сердце билось как бешеное, мышцы напряглись – Макс чувствовал себя точно так же, как в первые секунды боя, он даже поднял руки, привычно принимая защитную стойку. Унгемаху хотелось сражаться, стереть этого извращенца в порошок, чтобы он больше никогда не трогал маленьких детей. Он должен поплатиться за то, что сотворил с Синой. Для этого Макс тренировался все эти годы, стольким пожертвовал, так мучился, подставляясь под удары соперников. Только для того, чтобы отомстить. И теперь ему было противно смотреть на этого типа, на это жалкое создание, которое даже не в силах сопротивляться.

– Вставай! – прорычал Макс.

Кюль захрипел, кровь капала на ковер.

– Вставай!!!

Ему не хотелось пинать Кюля – боксеры так не дерутся. Если твой противник повержен, трогать его нельзя, даже такую мразь, как этот извращенец. Но Макс сдержался не только потому, что так диктовал профессиональный этикет, но и потому, что рука Сины по‑ прежнему тащила его назад. Почему она не позволяет ему довести дело до конца? Кюль медленно поднялся на колени, оперся на стол и наконец выпрямился. Он стоял перед Максом, пошатываясь, словно старик, чьи кости уже утратили былую прочность.

– Что… что… я… – Глаза его выпучились, с губ капала слюна.

Макс, не замахиваясь, ударил его в лицо. Не так сильно, как мог бы, но и не слабо. Не издав ни звука, Кюль перелетел через журнальный столик и упал на диван.

Унгемах бросился к нему, схватил за грудки, но рубашка с треском порвалась. Тогда Макс вцепился ему в шею, поднял на вытянутой руке и швырнул через всю комнату. Витрина стеллажа, заставленного игрушечными машинками, разбилась, во все стороны полетело стекло. Кюль неподвижно лежал на полу.

Макс склонился к нему.

В его душе бушевала всепожирающая ярость, глаза налились кровью, живот сводило от напряжения, плечи дрожали. Ему вспомнилась Сина: вот она стоит на мелководье в ручье, ее рыжие волосы погружаются в воду, она улыбается… А потом образ рассеялся, все вокруг стало красным, мир взорвался ненавистью и болью.

Он был готов убивать.

Но почему же, почему Сина держала его за плечо, не давая рвануться вперед?

Глава 32

Франциска с Паулем вышли из «Острого угла» на улицу. После сумрака захудалой пивной даже слабый свет резал глаза. Остановившись, Готтлоб прищурилась и покачала головой. Она не понимала, как можно так прожигать свою жизнь. Еще и полудня нет, а в забегаловке, попивая пиво, уже сидели пять мужчин. Судя по их остекленевшим взглядам, эти кружки были не первыми и не последними. Несмотря на запрет на курение в общественных местах, в пивной дым стоял коромыслом, и Франциска даже не знала, что хуже – эта чудовищная смесь запахов никотина, пота и пива или вонь от рыбы в магазине Вилкенса. Как бы то ни было, волосы и одежда успели впитать и то и другое, а ведь день только начинался. Ей так хотелось принять душ!

В целом бармен, старик по имени Альфред Бирхлер, подтвердил показания Вилкенса, хотя и не смог точно сказать, когда тот вышел из пивной. По словам Бирхлера, – а он к тому времени тоже был уже пьян, – Вилкенс пошел домой около девяти вечера. «Достаточно времени, чтобы доехать до интерната и похитить Сару», – подумала Франциска. Она всерьез подозревала Вилкенса, было в нем что‑ то пугающее.

– И что теперь? Будем устанавливать за Вилкенсом наблюдение?

– Ты о чем? – раздраженно осведомилась Готтлоб.

Она была разочарована и злилась на Пауля, который не видел в поведении Вилкенса ничего подозрительного. Кроме того, Адамек не мог сосредоточиться на деле и только ходил вслед за напарницей, не проявляя инициативы. Раньше Пауль себя так не вел, и его умение самостоятельно принимать решения всегда было для Франциски очень важно. Неужели появление на свет дочери лишило его профессионализма?

– Что с тобой такое? – удивленно спросил Пауль.

Готтлоб хотела задать ему тот же вопрос, но смолчала. Может быть, все дело в ней. У нее, как и у Пауля, сейчас выдался нелегкий период в жизни. Глубоко вздохнув, Франциска попыталась успокоиться.

– Ну, что думаешь? – наконец спросила она.

– Честно говоря, я его не подозреваю. Конечно, он ублюдок еще тот, но на похищение вряд ли способен. К тому же, в то время он был пьян в стельку.

– Но бармен же сказал, что Вилкенс по субботам обычно задерживается дольше, где‑ то до полуночи, – возразила Готтлоб. – Он мог заглянуть в пивную и сказать всем, что ему завтра рано вставать, чтобы обеспечить себе алиби.

– Мог. Но представь себе связанные с этим сложности. Этот тип встает в два часа ночи и идет на рыбалку. Потом коптит рыбу, присматривает за магазином и развозит товар клиентам. Вечером заходит на пару часов в пивную. Я представить себе не могу, как с таким расписанием можно успеть похитить девочку из интерната.

– А почему он отказался сдать пробу на генетический анализ?

– Да ладно тебе! Это же не первый раз происходит! Люди отказываются делать этот анализ, так как им нравится идти наперекор полиции и они знают, что тем самым доставляют нам неприятности. Вилкенс не из тех, кто легко сотрудничает с людьми. Ну, не знаю. Этот Детлеф Кюль кажется мне…

У Франциски зазвонил мобильный.

– Циллер, – сказала она, посмотрев на экран. Взяв трубку, она послушала немного и ошарашенно повернулась к Паулю. – Вот черт! Наш боксер…

– Боксер? Какой еще боксер?

– Макс Унгемах. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

– И что?

– Циллер следил за Кюлем и заметил БМВ с гамбургскими номерами. Они потеряли Кюля из виду, а когда подъехали к его дому, то увидели там и этот БМВ. Судя по всему, он парковался в спешке.

– Погоди‑ ка… – Пауль изумленно открыл рот. – Машина принадлежит боксеру, чья сестра пропала десять лет назад?

Франциска удрученно кивнула.

– Я видела, как он приехал в этом БМВ на заправку, когда встречалась с ним. Приметная машина. Наверное, Унгемах узнал, что мы подозреваем Кюля.

– Плохо дело, – задумчиво протянул Адамек.

– Именно. Этот парень способен убить Кюля. Так, поехали!

Они побежали к своим автомобилям.

Глава 33

Фред Киндлер спрятал мобильный и огорошенно уставился на своего напарника.

– Ну что?

– Она сказала, чтобы мы немедленно бежали в квартиру. Мужик на БМВ – профессиональный боксер, он может быть опасен. Мы должны задержать его, но вести себя с ним нужно аккуратно.

– Профессиональный боксер? Надеюсь, это он поведет себя с нами аккуратно… – Циллер распахнул дверцу.

Они побежали через парковку к дому. Бодо было не по себе. Он не рассчитывал на такой поворот событий. Если сейчас взбешенный боксер пытается убить Детлефа Кюля, то они могут опоздать. Неизвестно, как давно он вошел в дом, но не меньше пяти‑ десяти минут назад.

– Если все выйдет из‑ под контроля, неприятностей не оберешься, – выдохнул Киндлер, добежав до входной двери. – Но ничего, прорвемся! Никто же нас не предупреждал об этом боксере, а Готтлоб о нем знала. В общем, найдем, что сказать. – Он нажал на несколько кнопок домофона.

Послышался гудок, и дверь распахнулась. На первом этаже в коридор выскочил какой‑ то толстяк в майке, семейных трусах и тапочках. Он чем‑ то напоминал терьера, страдающего от зубной боли.

– Ну все, вы меня достали, придурки чертовы! – завопил толстяк.

Циллер навис над коротышкой, сунув ему под нос удостоверение.

– Полиция. На каком этаже проживает Детлеф Кюль?

– А?

– Детлеф Кюль, дружище, на каком этаже?

– На восьмом, а что?

– Возвращайся в свою квартиру.

– Эй, вы же не можете…

– Заткнись, я сказал, и возвращайся в квартиру! – заорал Бодо.

Его тирада возымела свое действие: толстяк действительно ушел. Циллер умел запугивать людей. Заскочив в лифт, они рванули на восьмой этаж. Кабинка поднималась, как назло, медленно. Оба полицейских обнажили оружие, проверили, все ли в порядке, и оставили его в расстегнутой кобуре. Дверь открылась.

– Ну, вперед! – Циллер вышел первым.

Он был выше и внушительнее своего напарника, кроме того, лучше умел драться. Вряд ли это остановит взбешенного боксера, но попытаться стоило. Судя по звукам, доносившимся из квартиры справа, драка уже разгорелась. Послышался звук бьющегося стекла и грохот.

– Вот дерьмо, – выругался Киндлер.

Они опять вытащили оружие. Циллер замолотил в дверь.

– Полиция! Немедленно откройте!

Они прислушались. Грохот продолжался.

– Это бессмысленно! – Бодо отодвинул коллегу в сторону. – Дай‑ ка я…

Разбежавшись, он изо все сил ударил по двери чуть ниже ручки. В этом доме все было дешевым, в том числе и дверные петли. Дверь мгновенно распахнулась, ударившись о стену. В тот самый момент кто‑ то пролетел мимо входа в гостиную. Чье‑ то тело двигалось явно не по своей воле.

– О черт! – пробормотал Киндлер, и они рванулись вперед.

От гостиной их отделяло всего четыре шага. Вбежав внутрь, они осмотрелись. Квартира напоминала поле боя.

Глава 34

Рука Сины впилась в его плечо, вторая легла на горло и потянула назад. Макс не ожидал такой силы от своей сестренки. Рука на шее мешала дышать, и Унгемах попытался сбросить ее, но тщетно. Кто‑ то оттащил его от этого извращенца. Макс упал на спину, но его тут же перевернули на живот и прижали к полу. Ему показалось, что чье‑ то колено давит ему на лопатку. Руки ему заломили за спину. Было очень больно. Вскрикнув, Макс принялся отбиваться, яростно застучав ногами, но вырваться не мог. От боли в плече он чуть не потерял сознание.

Унгемах осознал, что случилось, только когда на его запястьях защелкнулись наручники, а под нос ему сунули удостоверение офицера полиции.

– Вы арестованы!

Макс перестал сопротивляться. Красный туман, заволокший сознание, постепенно рассеивался, желание убивать отступило. От энергии, бурлившей в его теле, не осталось и следа. Унгемах чувствовал себя старым и разбитым.

Он проиграл!

Почему полиция приехала так быстро? Соседи вызвали?

На спину давить перестали, оставив в память о себе синяк на пояснице. Рядом с головой Макса остановились чьи‑ то ноги в кроссовках и синих джинсах.

Двое полицейских склонились над Детлефом Кюлем, и Унгемах увидел, что они прощупывают ему пульс.

– Он жив, – полицейский сказал это достаточно громко, чтобы Макс услышал. – Но выглядит плохо. Я вызову «скорую».

Глава 35

– Мальчик мой! Иди сюда, помоги мне! – окликнула его с тротуара мать.

Повернувшись к машине, он закрыл глаза, глубоко вздохнул и попытался успокоиться.

Он чувствовал себя голым и беззащитным. Повернувшись, он направился к старому серому «мерседесу», рядом с которым стояла мать, невысокая, морщинистая… и все же величественная.

– Мама, какой сюрприз! Что вы тут делаете?

Они обнялись, и мать, как всегда, одарив его влажным поцелуем, отстранилась. Ее губы вытянулись трубочкой.

– Как ты выглядишь, мальчик мой! Ты только посмотри на себя! И в таком виде ты развозишь товары клиентам? Не мог хотя бы надеть чистые брюки? К заказчику ездил, да?

– Да. Мама, мне сейчас нужно уезжать. Что вы тут делаете? Через полчаса мне открывать магазин, а у меня еще полно дел. Почему вы не позвонили?

– Чепуха! Разве мне нужно предупреждать сына о том, что я хочу его проведать? Не бывать такому!

– Нет‑ нет, конечно. Но почему вы приехали?

– Не смогла отговорить твоего отца. Вчера сознание его немного прояснилось и он заявил, что ты уничтожишь магазин. Уничтожишь все, что он построил. Он настаивал на том, чтобы осмотреть лавку. Это случилось вчера, и отец упорно стоял на своем. Сегодня он опять не в себе, но я ему пообещала. И вот мы приехали… – Она внимательно посмотрела на него. – Мальчик мой, с магазином ведь все в порядке, правда? Ты не подвел бы нас, я знаю! Не понимаю, почему твоему отцу пришла в голову эта мысль, но, если дело всей его жизни пойдет прахом, он не переживет этого… и я тоже.

– Мама, ну конечно, с магазином все в порядке. Признаться, я даже думаю о том, чтобы нанять кого‑ нибудь себе в подмогу! – Он покачал головой. – Не знаю, как только папа мог предположить такое.

Естественно, он знал. Значит, старик все‑ таки услышал его слова. Проклятье! Нельзя было допускать такую оплошность.

Мать смотрела на него все тем же пронзительным взглядом, точно таким же, как во времена его детства, когда он пытался солгать родителям о том, как обстоят дела в школе.

– Ну что ж… – Мать поджала верхнюю губу. Выглядело это омерзительно. – Раз уж мы приехали, то в любом случае заглянем в магазинчик. Ты ведь не против, верно?

– Что ты, мама, как я могу быть против? К сожалению, у меня сейчас столько дел, так что… – Он демонстративно посмотрел на часы. – Может быть, вы заедете в другой день, когда все будет поспокойнее?

– Знаешь, что‑ то я сомневаюсь, что сейчас сюда ворвется толпа клиентов, готовая брать прилавок штурмом, – возразила мать.

Она повернулась к обочине. Кроме ее «мерседеса», поблизости не было ни одного автомобиля. Движение по этой улице почти прекратилось, с тех пор как пару лет назад неподалеку построили новую автостраду. Случайные клиенты теперь сюда не заглядывали.

– Помоги мне с инвалидным креслом, мальчик мой. Папа хочет взглянуть на магазин.

Вздохнув, он покорился судьбе. Спорить с мамой было бессмысленно, так что он просто открыл багажник машины и вытащил сложенное инвалидное кресло. Эта штука была довольно тяжелой, кроме того, он коснулся рукой остатков еды, застрявших в спицах колес. Бог его знает, сколько они там пролежали. Вероятно, мать никогда не чистила это кресло. Сиденье из поропласта воняло мочой. Отец носил подгузники, но они не очень‑ то помогали.

Ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не поморщиться от отвращения. Вытащив инвалидное кресло, он установил его на тротуаре. Тем временем мать расстегивала ремень безопасности на груди отца. Ее толстая дряблая задница торчала из машины.

– Не стой тут дураком, подвинь кресло к дверце! – Лицо матери раскраснелось.

Вытащить отца из машины оказалось непросто: старик был довольно высоким и полным и ничуть не помогал им. Отец мог простоять пару секунд, но сперва нужно было придать его телу правильное положение. К счастью, мать не заставляла его пересаживать отца в кресло, она всегда занималась этим сама.

Наконец все устроилось.

Он украдкой покосился на отца.

Лицо старика выглядело так же равнодушно, как и всегда: мутные остекленевшие глаза, расслабленные губы. Но, как оказалось, верить в его болезнь не стоило. С одной стороны, ему было радостно оттого, что отец услышал его слова, с другой же стороны, старик, оказывается, способен на проблески мысли. А это плохо.

Или…

А вдруг все это ложь?

Он взглянул на мать. Та суетилась вокруг кресла, пристегивая ремни и поправляя одежду отца. Не забыла она и о его шляпе – не мог же он показаться в городе без шляпы! Сейчас мать была в своей стихии: она любила все контролировать, решать, что нужно делать, что говорить.

Может, она использовала волю отца как предлог? А на самом деле просто подслушала их разговор? Мать была вполне способна на такое.

По его телу прошла горячая волна ненависти. Он представил себе, как на улицу сворачивает грузовик, сбивает мать, ломает все кости в ее теле. Он словно во сне видел перед собой эту картину: мать неосторожно ступает на проезжую часть, не заметив грузовика. Огромная решетка радиатора бьет ее по ногам, тело валится под машину, громадные шины перемалывают его, – сперва одна, потом вторая, – так что на асфальте остается только кровавое месиво.

– Мальчик мой, не стой дураком, открывай магазин! – прикрикнула на него мать, рассеивая сладкий морок мечты.

Мечты редко воплощаются в реальность, а уж самые заветные и подавно.

Пройдя вперед, он открыл дверь лавки.

Глава 36

Макс уже пятнадцать минут сидел на кухне в квартире Кюля под присмотром полицейского. В голове было пусто, все тело болело, и боксеру хотелось только одного – прилечь и немного поспать. Обычно он чувствовал себя так после тяжелого боя. В сущности, это и был бой. Вот только сегодня он впервые в жизни проиграл.

Макс не понимал, почему полицейские приехали так быстро, да ему и не было до этого дела. Как бы то ни было, они спасли Детлефа Кюля. Унгемах убил бы его. Если бы полиция прибыла на место минуты на две позже, Макс стал бы убийцей… но эта мысль не пугала его. Намного больше Унгемаха угнетало то, что он проиграл. И шансов на матч‑ реванш у него уже не оставалось…

Дверь распахнулась, и в комнату вошла Франциска Готтлоб. Отослав полицейского прочь, она уселась за стол напротив Макса. Во взгляде ее огромных зеленых глаз читалась укоризна, и у боксера не хватало сил выдержать его.

– Почему вы это сделали? – наконец осведомилась она.

Максу показалось, что он слышит разочарование в ее голосе, и вдруг ему стало совестно за то, что он натворил. И не из‑ за Кюля, а из‑ за Франциски. Унгемаху не хотелось разочаровывать ее.

– А почему вы ничего не сообщили мне о ходе расследования, как обещали? – попробовал огрызнуться он.

– Вам не приходило в голову, что этот человек может и не иметь отношения к исчезновению девочек, верно?

Макс довольно сухо рассмеялся.

– Да уж, этот тип ни в чем не повинен, бьюсь об заклад.

– Избавьте меня от вашего сарказма. Представляется крайне маловероятным, что это он похитил девочек. Мы даже не рассматриваем Кюля в качестве подозреваемого. Да, мы допросили его, потому что он работал в транспортной компании, заключившей контракт с интернатом. Мы проверяем всех сотрудников и обратили на него особое внимание из‑ за того, что он отсидел срок за растление несовершеннолетних, а не из‑ за того, что у нас есть какие‑ либо доказательства его вины.

– То, что он сидел, для меня уже является доказательством.

– Проклятье! – Франциска хлопнула ладонью по столу. – Вы упрямитесь, словно малое дитя, а сами даже не понимаете, что натворили! Вы чуть не убили человека! Случись это, и с вашей теперешней жизнью было бы покончено! Вы ведь не хотели этого, верно? В любом случае вам будут выдвинуты обвинения в предумышленном нанесении тяжких телесных повреждений. Так как вы профессиональный боксер, судья отнесется к вам со всей строгостью. Вполне возможно, что за эту выходку вы отправитесь в тюрьму.

– Вот всегда так. Извращенцы разгуливают по улицам, даже могут подбираться к маленьким детям, а таких людей, как я, вы отправляете в тюрьму. Прелестно! Конечно, при таком положении дел дети и их родители могут чувствовать себя в полной безопасности.

Откинувшись на спинку стула, Франциска вздохнула и, запрокинув голову, уставилась в потолок. Она просидела в такой позе довольно долго, не меньше двух минут, и с каждой секундой ожидания Макс чувствовал себя все хуже. Он даже вспотел.

– Ну ладно… – Наконец Готтлоб опустила голову. – Во время нашего разговора на автозаправке вы повели себя очень открыто. Это произвело на меня впечатление, и потому я чувствую себя в долгу перед вами. Так что теперь моя очередь говорить откровенно. Неужели вы думаете, что у меня самой не чешутся руки засадить таких типов в тюрьму? Вы думаете, мне легко, когда я сталкиваюсь с извращенцами? То, что мне приходится защищать таких ублюдков, как Детлеф Кюль, настолько выводит меня из себя, что вы себе даже представить не можете. Мне тоже хочется избить его, и мои коллеги горят подобным желанием, но мы так не делаем. Во‑ первых, потому что нам нельзя, а во‑ вторых, если мы будем поступать так, то сотрется грань между нами и этими мерзавцами. Мы делаем, что можем, стремясь засадить их за решетку. Такова наша цель. И только это держит нас на плаву. Только поэтому мы каждый день заставляем себя идти в участок и выполнять свою работу. Вы просто не понимаете, насколько это сложно. Вы потеряли сестру, это стало для вас жестоким ударом, и мне действительно очень вас жаль. Но мы теряем по человеку в неделю, и многих при этом так и не находят. Они исчезают навсегда, словно сама земля разверзлась и поглотила их. Такова реальность, и нам приходится с этим жить. Тем не менее мы не избиваем всех подряд.

Макс молча смотрел на комиссара. Своей откровенностью она лишила его боевого запала и еще больше сбила с толку. В воздухе повисла гнетущая тишина. Унгемаху было неуютно под ее взглядом, он чувствовал себя виноватым.