Послесловие автора 1 страница

Глава 24

«Прячь не прячь свое лицо, отыщу в конце концов».

Он был выбит из колеи. Давно такого с ним не случалось. Целую ночь в голове эхом отдавались слова из этого дурацкого стишка, так что он не мог уснуть, спрашивая себя, уж не знак ли это? Но почему именно сейчас, когда все складывается как нельзя лучше? Девчушка оказалась настоящим сокровищем и, переполненный радостью, он хотел приобрести для своей коллекции парочку новых лиан вида vanilla planifolia. Он давно мечтал о том, чтобы завести новое растение. Новое растение для новой девочки. Но теперь об этом можно было забыть. Все перепуталось, карты не складывались в пасьянс, из рук все валилось. Этот стишок, эта проклятая считалочка! Столько лет прошло, но он не мог выкинуть ее из головы. В конце его всегда находили, всегда, и только его, только его, словно все сговорились против него. А ведь он умел прятаться как никто другой! Но как бы он ни прятался, какое бы укрытие ни выбирал, они всегда находили его, показывали на него пальцем, смеялись над ним, а главное, видели его, видели, видели, видели…

Он покрепче сжал руль, поворачивая грузовик на тропинку. Сегодня день не задался. Первое же задание оказалось не из легких, но он не мог пропускать работу, потому что это заметили бы. Нельзя было допустить промашку, нарушив привычную рутину. Сейчас, когда все занимались поисками девчонки, под подозрение мог попасть любой, кто вел бы себя не так, как обычно. Он знал об этом, но знание – это одно, а страсть – совсем другое. Если сейчас он окажется рядом с ней, то сможет успокоиться, сможет даже позабыть проклятую считалочку, преследовавшую его с самого детства. Он пытался отвлечься, с самого утра раскладывая пасьянсы, но карты сегодня упрямились, не хотели ложиться так, как надо. Все шло наперекосяк.

«Сосредоточься! Ты должен сосредоточиться! »

Он свернул на улицу и замер в ужасе. Они были уже тут! Все в его душе вопило о том, что следует нажать на педаль газа и проехать мимо, но он знал, что этим делу не поможешь. Через полчаса он должен открыть магазин. Что ж, до того времени им придется подождать, а там будь что будет… Если не открыть магазин, это может показаться подозрительным.

«А потом пойду искать, и тебе не убежать».

Глава 25

Франциска всю дорогу в город ломала голову над тем, что же она упускает, но чем упорнее Готтлоб пыталась ухватить эту мысль, тем расплывчатее становились воспоминания. Наконец девушка отказалась от этих тщетных попыток и задумалась о другом. С кем же им предстояло столкнуться? Если этот Вилкенс действительно намеревался похитить девочку, то он должен был считаться с тем, что полиция проверит всех бывших сотрудников интерната. Он что, настолько глуп? Или, напротив, чрезмерно самоуверен? Припарковав машину рядом с мусорными баками, Готтлоб осмотрела магазинчик. Он представлял собой небольшое здание, зажатое с двух сторон жилыми двухэтажными домами. Вообще, это строение слабо напоминало магазин. Слева от ничем не примечательной входной двери протянулось огромное, от пола до потолка, окно, наполовину заклеенное молочно‑ белой бумагой. Справа от двери виднелись ворота, завешенные алюминиевыми жалюзи. Над воротами кто‑ то прикрепил самодельную вывеску: «Лучшие сорта рыбы в магазине Вилкенса! » Черные буквы ярко выделялись на белом фоне, а из буквы «В» выныривала стилизованная рыбка.

Лавочка не произвела на Франциску особого впечатления. Ей показалось, что ее владелец не очень‑ то интересуется тем, как идут дела. Тем не менее, дверь уже была открыта. В холле горела давно лишившаяся люстры лампочка. За те пять минут, что Готтлоб следила за магазином, тут не появился ни один клиент.

Мимо медленно проехал Пауль, и Франциска подмигнула ему фарами. Заметив напарницу, Адамек развернулся в соседнем дворике и припарковал свою машину за автомобилем Готтлоб. Хлопнув дверцей, он уселся на переднее сиденье.

– Это тот магазин? – Пауль мотнул головой налево.

– Именно. Узнал что‑ нибудь про этого Вилкенса?

– Никогда не попадался на глаза полиции… – Адамек покачал головой. – Восемь пунктов по фленсбургской картотеке[8], четыре за текущий год. Этот адрес указан в документах как постоянное место жительства. В своем профиле на «Фейсбуке» описывает себя как любителя природы, страстного охотника и рыболова. В графе «семейный статус» пишет «в активном поиске».

– То есть все выглядит совершенно нормально, – подытожила Франциска.

– Именно. – Пауль повернулся к напарнице. – Знаешь, нам нужно кое о чем поговорить.

– Скажи мне, что ты этого не делал. – Готтлоб заглянула ему в глаза.

– Я не говорил с прессой. – Адамек пожал плечами.

– А с кем говорил?

– С начальником транспортной компании. Я не доверяю этому Кюлю. Не станет же он сам на себя доносить, а я не могу спокойно жить, зная, что этот тип и дальше возит детей.

– Я тебя понимаю… – Франциска вздохнула. – Но получилось глупо. Ты должен был сказать Мейербольду, чтобы тот не болтал с журналистами.

– Я и сказал.

– Собственно, нам его не в чем обвинить. Будем надеяться, что все об этом позабудут. Оберрат в ярости, так и знай.

– Да знаю я, знаю. Я уже с ним говорил.

– И что же ты ему сказал?

– То же, что и тебе. Из‑ за этого извращенца я начальству лгать не стану. Доводя до сведения работодателя информацию о его темном прошлом, я не нарушаю никаких предписаний. И я не в ответе за то, что этот работодатель стал трепаться перед журналистами.

– И как к этому относится Оберрат?

– Так же, как и я.

– Повезло тебе, значит. – Франциска с облегчением вздохнула.

– Всем нам повезло, кроме разве что Детлефа Кюля, но кому есть до этого дело? – Пауль ухмыльнулся. – Ну что, пойдем купим рыбки?

Выйдя из машины, они перешли улицу, и Пауль открыл дверь в магазин. Холл, отделанный светлыми обоями, оказался совсем крохотным, три на пять метров, и большую часть места тут занимал огромный застекленный прилавок с холодильником, набитым льдом. Впрочем, рыбы на прилавке не было. На льду валялись ценники на угрей и форель. За прилавком виднелся старенький кассовый аппарат. В воздухе висел густой запах рыбы.

– Богатый выбор, – хмыкнул Пауль.

На прилавке стоял звонок, из тех, что можно увидеть в гостиницах. Протянув руку, Адамек нажал на кнопку, и звонок громко звякнул. Никакой реакции.

– Воспримем это как приглашение… – Франциска махнула рукой в сторону двери за прилавком. – Пойдем поищем господина Вилкенса.

За дверью обнаружился короткий коридор, уставленный разноцветными ящиками. Он вел во внутренний двор, крытый прозрачным пластиком, настолько грязным, что он почти не пропускал свет. Словно в лесу под высоким деревом, свет казался зеленым, и в этом странноватом полумраке толком ничего нельзя было разглядеть. Дворик был завален всяким хламом, коробками и ящиками, на земле валялись рыболовные сети, справа виднелась деревянная калитка.

– Гляди‑ ка, – Пауль указал на приоткрытую дверь, ведущую в длинный темный коридор в одной из низеньких пристроек.

Кивнув, Франциска направилась в ту сторону. Она как раз собиралась позвать Вилкенса, когда они с Паулем услышали чей‑ то голос.

– И нечего тут выпендриваться, – голос был мужским. – Все равно я тебя поймаю. Я вас всех поймаю.

Жутковатый голос и гнетущая атмосфера сделали свое дело: Готтлоб вытащила оружие.

В коридоре запах рыбы был еще сильнее. Справа виднелась большая холодильная камера, слышалось мерное гудение мотора. Рядом с камерой валялись сети и удочки, коридор был заставлен ведрами, тут были даже две бочки. Франциска услышала плеск воды.

Они медленно пошли дальше. За очередным поворотом коридора Готтлоб увидела несколько выложенных кафелем раковин, наполненных водой. В свете ламп в раковинах что‑ то копошилось. Приглядевшись внимательнее, Франциска поняла, что это угри.

Впереди что‑ то мелькнуло, и она покрепче сжала оружие.

Из‑ за раковин показался приземистый толстяк, сжимавший обеими руками крупного угря.

– Что, дождаться не могли? – Он наконец заметил посетителей. – Сейчас выйду в холл. Тут вам делать нечего!

Рольф Вилкенс оказался лысым человечком ростом не выше метра семидесяти. Полиэтиленовый передник прикрывал объемистый пивной живот. На руках у него были красные резиновые перчатки, доходившие до локтя. Выйдя из‑ за раковин, он прошел в коридор.

– Господин Вилкенс? – осведомилась Франциска.

Она еще не успела представиться, а Вилкенс уже подобрался. Его тело напряглось, плечи расправились, подбородок выдвинулся вперед, руки сжались в кулаки, поросячьи глазки засверкали.

– Что вам нужно? – прошипел он.

Глава 26

Звуки!

Она что‑ то уловила!

Сара уселась, прислушиваясь. Несколько часов все было тихо. Девочке еще никогда не приходилось сталкиваться с такой тишиной. Вокруг всегда были звуки. Ветер, игравший в кронах деревьев, покашливание людей, смех других детей в интернате, шорохи, скрип дверей, шум воды в туалете, слышный даже ночью, когда Сара лежала в постели у себя в комнате.

А тут все было тихо как в могиле. Госпожа Хагедорн однажды читала ей на ночь страшную сказку о человеке, которого погребли заживо. Он лежал в деревянном гробу глубоко под землей и ничего не слышал, совсем ничего. Тот человек воспринимал тишину как дыхание смерти. «То было дыхание смерти, – читала госпожа Хагедорн, – и дыхание это превращало все живое на земле в Ничто, в черную дыру во вселенной». В той истории человек выбрался из могилы, потому что сумел договориться с кротами, и те откопали его.

Сара не знала, почему эта история вспомнилась ей именно сейчас, в такой неподходящий момент. Когда ее читала госпожа Хагедорн, девочке было немного страшно, но это был приятный страх, тот самый испуг, от которого тело покрывается мурашками. Сейчас же ей не хотелось думать об этом, но память не щадила маленькую Сару.

Ну вот!

Она вздрогнула.

Опять этот грохот, словно где‑ то захлопнулась дверь. Девочка даже почувствовала вибрации, охватившие здание. Она открылась этому звуку, дала ему откликнуться в своем сознании, вслушиваясь в мельчайшие его переливы. Слышались ли в грохоте голоса? Может быть, голоса других детей? Возможно, этот человек похитил и других детей и привез их сюда? И эти дети пытаются достучаться до нее! Это не дверь захлопнулась, это кто‑ то стучит чем‑ то тяжелым в стену!

Эта мысль горячей волной прошла по телу Сары, оставив после себя чувство счастья. В ней вновь укрепились сила и вера в то, что все будет хорошо.

– Я тут! – закричала она.

Девочка так долго молчала, что теперь ее голос звучал едва слышно, срываясь в хрип. Откашлявшись, она попыталась еще раз:

– Я тут! Меня кто‑ нибудь слышит? Я тут, внутри!

Уже лучше. Громче. И все же Саре казалось, что голос не выходит за пределы этой комнаты. Тут не было эха, как всегда бывает, когда кричишь в закрытом помещении. Словно стены поглощали все звуки. «Это Ничто. Ничто пожирает твой голос… Чепуха! Не будь дурочкой! »

Все дело, несомненно, в слишком толстых стенах. В темницах стены всегда прочные. Вот почему дети стучат! Они уже давно поняли, что не докричатся до нее, и потому начали колотить в стену!

Сара лихорадочно вскочила с кровати. При этом она ударилась спиной, но даже не обратила на это внимание. Звуки! Ей нужно шуметь погромче! Девочка провела кончиками пальцев по полу. Чашка! Где же чашка? Тот человек принес ей в комнату чашку с молоком. Он настаивал на том, чтобы она выпила все до дна. «Тебе нужно пить молоко, слышишь, много молока, иначе ты умрешь», – говорил он ей.

Где же эта дурацкая чашка?!

Она не могла ее так далеко пос…

Вот она!

Сара покрепче сжала ручку, поднялась и на ощупь пошла по комнате. Где‑ то тут должна быть дверь. Если память ей не изменяла, дверь была металлической, по крайней мере, она издавала характерный звук, когда он входил в комнату. Если постучать в дверь чашкой, другие дети ее услышат!

Дойдя до стены, Сара направилась к двери. Стена была прохладной и немного шершавой, наверное, крашеной, без обоев. Где же дверь? Встав с кровати, девочка пошла прямиком к двери. Хотя… Нет, вот черт! Пока Сара искала чашку, она повернулась и теперь двигалась в другом направлении. Дверь могла быть где угодно.

– Погодите, я сейчас, – тихо сказала она самой себе, чувствуя, как слезы наворачиваются ей на глаза. Но сейчас нельзя было плакать…

Дойдя до угла комнаты, Сара прислушалась. Дети еще стучат? Или они уже махнули на нее рукой, потому что она не ответила? Девочка напряженно вслушивалась в тишину, но звуков не было.

– Нет, прошу вас, не надо! – Она едва сдерживала слезы.

Времени искать дверь не оставалось, нужно было попытаться связаться с детьми, иначе они уйдут! Постучать в стену!

Девочка осторожно ударила днищем чашки в стену, опасаясь, что чашка разобьется.

Но звук получился жалкий, такой же тихий, как и ее хрип. Девочка застучала сильнее, пытаясь придерживаться определенного ритма.

Тук‑ тук! Тук‑ тук! Тук!

И еще раз: тук‑ тук! Тук‑ тук! Тук!

Она остановилась, прислушиваясь.

Может, ей ответят? Слышат ли ее другие дети? Или она стучит слишком тихо?

Время тянулось невыносимо медленно, но Сара выдержала целую минуту. Эта минута показалась девочке вечностью, она все длилась и длилась, а вокруг была тишина. Сара уже решила, что ошиблась, но тут по стене опять прошла дрожь.

– Я здесь! Здесь! – изо всех сил завопила она, стуча чашкой по стене.

Тонкая керамическая стенка разбилась, и девочка взвизгнула, когда на нее посыпались осколки. Отбросив ручку, она замолотила по стене ладонями. Было очень больно, да и звук получался тихий. Жалкие хлопки, которые никто не услышит. Но Сара не останавливалась, она все стучала и стучала по стене, не обращая внимания на боль в ладонях; слезы текли по ее щекам, хотя она и решила, что больше не будет плакать. А еще она кричала:

– Я тут, внутри, я здесь! Меня кто‑ нибудь слышит?!

Глава 27

Макс ехал по улице с двусторонним движением, тянувшейся по промышленному району на окраине города. Справа медленно проплывали длинные корпуса машиностроительного завода, слева друг за другом мелькнули автостоянка, свалка и городская водоочистительная установка. Наконец впереди замаячило здание транспортной компании «Мейербольд». В отличие от других предприятий на этой улице, компания «Мейербольд» разместилась не в отдельном здании, а на земельном участке с небольшим домиком с плоской крышей, рядом с которым возвышались два серебристых контейнера. Макс припарковался на противоположной стороне улицы между двумя машинами, чтобы его присутствие не так бросалось в глаза, а сам он мог спокойно наблюдать за въездом. Контейнеры стояли справа, слева к ним примыкало здание, а за ним простиралась огромная парковка, тянувшаяся до проволочного забора, отделявшего земельный участок от территории соседей. На парковке виднелись три автобуса и один легковой автомобиль. Видимо, такси сейчас все были в разъездах, по крайней мере, Макс их не заметил. Усыпанная галькой парковка поросла сорняками, на солнце поблескивали большие лужи.

Унгемах просидел уже минут пять, когда из домика, вытирая руки тряпкой, вышел коренастый мужчина в синем комбинезоне. Он сунул тряпку в карман, но край ее свисал наружу, словно белый флаг.

Остановившись под навесом, мужчина с явным наслаждением закурил, глядя на свинцово‑ серое небо, готовое излиться дождем.

Макс подумал, что механик решил сделать перерыв. И что теперь? Может, подойти к рабочему и расспросить его о том водителе? Теперь, когда все коллеги знают, о ком идет речь, они о нем и слова доброго не скажут. Может быть, возмущение развяжет им языки?

Но может быть и нет. Возможно, начальник или даже полицейские приказали сотрудникам компании молчать о происшедшем. Макс никак не мог решиться, но ему было ясно, что нужно что‑ то предпринять. Он не мог дожидаться благоприятного момента, на это уйдет много времени.

Унгемах уже протянул руку к дверце, когда на дорогу на большой скорости вылетел серебристый автомобиль. Водитель резко затормозил перед въездом на территорию компании, так что во все стороны полетел гравий. Машина остановилась, из нее выпрыгнул коренастый толстяк и целеустремленно направился к одному из контейнеров. Несмотря на морось, дверь автомобиля он не закрыл.

Механик наблюдал за происходящим. Бросив сигарету на землю, он затушил окурок и вернулся в дом.

«Странно», – подумалось Максу. Выйдя из машины, он запер дверцу и осторожно приблизился ко двору. Справа от контейнеров он увидел три грузовика, припарковавшихся у тисовой изгороди, которую Унгемах раньше не заметил. Прячась за изгородью, Макс на цыпочках двинулся к машине, старенькому «Сеат‑ Леон». Внезапно дверь контейнера распахнулась, и водитель «сеата» выскочил наружу. Его лицо исказилось от ярости. Мужчину сейчас интересовало только здание компании, поэтому Макса он не заметил.

– Хорст! – завопил он, едва дойдя до двери.

Макс прошмыгнул вдоль задней стенки контейнера. Там валялись старые шины, за которыми легко было спрятаться. Край контейнера от дома отделяли всего четыре метра, и Унгемах решил устроиться именно там. Место оказалось выгодным, да и поспел он вовремя. Из дома как раз вышел тот же механик. В правой руке он сжимал разводной ключ.

Механик остановился, расправив плечи и выдвинув вперед подбородок. Этот приземистый мужичок с пивным животом и большой задницей вряд ли мог произвести на кого‑ либо впечатление, но его жесты и мимика не оставляли сомнений в том, кто здесь начальник.

– Как ты мог меня уволить?! – завопил водитель «сеата», остановившись в трех метрах от механика.

Он трясся всем телом, сжимая и разжимая кулаки.

– Я что, неясно выразился по телефону? – хрипло осведомился механик.

– Ясно, но я хочу, чтобы ты сказал мне это в глаза!

– И скажу! – Толстяк шагнул вперед, похлопывая разводным ключом по открытой ладони. – Убирайся отсюда вон, иначе я тебе череп проломлю, мерзкий извращенец!

Водитель «сеата» замер на месте, но уже через мгновение взял себя в руки.

– Хорст, что все это значит? Я что, плохо работал? Я всегда тебе помогал, когда было нужно! И что теперь?

– Ты солгал мне! Я никогда не принял бы тебя на работу, если бы знал о твоем прошлом. Знаешь, таких ублюдков, как ты, нужно четвертовать! А теперь убирайся отсюда, последний раз тебе говорю! Не выводи меня!

Ключ мерно поднимался и опускался на ладонь. Водитель уставился на своего бывшего начальника. Возможно, одних слов и разводного ключа было недостаточно, чтобы окончательно прояснить ситуацию, но выражение глаз механика не давало усомниться в ее исходе.

– Ты совершаешь ошибку. Большую ошибку! – попятившись, водитель покачал головой.

– Ты мне еще угрожать будешь?! – вдруг сорвался на крик механик. Сделав шаг вперед, он замахнулся разводным ключом.

– Хорст! – женский голос доносился из контейнера.

Макс не видел, что это за женщина, но окрика хватило для того, чтобы остановить механика. Тот замер в комичной позе, с занесенным над головой разводным ключом. Водитель «сеата» тоже застыл на месте, выставив вперед руки. Если бы не женщина, дело дошло бы до драки. Во двор выбежала толстушка в джинсах и розовой кофточке, распираемой ее необъятной грудью. Сразу стало понятно, что командует тут вовсе не Хорст, а эта дамочка.

Женщина, смешно семеня, подобралась к водителю «сеата» и, схватив его за плечи, оттащила прочь.

– Да я же едва подоспела! – заорала она. – Ему что, обязательно кидаться на тебя, чтобы ты убрался отсюда?! Выметайся! Документы получишь по почте, мы выплатим тебе зарплату до конца месяца плюс отпускные. И не смей даже заикаться о трудовом законодательстве, а то ни евро не получишь! А теперь пошел вон! – Женщина толкнула его, да так сильно, что тот споткнулся и чуть не упал в грязь.

Отпрянув за контейнер, Макс пробежал мимо шин, протиснулся между двумя досками в заборе и очутился у ворот. Присев за забором, он увидел, как мужчина сел в «сеат», хряснул дверцей и сорвался с места. Дождавшись, пока машина выедет со двора, Макс метнулся вперед. Ему было все равно, увидят его или нет. Выбежав из ворот, он пропустил грузовик, перескочил через дорогу и запрыгнул в свой автомобиль. Его никто так и не окликнул, а значит, его не заметили.

Заведя мотор, Унгемах развернулся и поехал за «сеатом». Тот уже успел отдалиться метров на двести‑ триста. Макс вдавил педаль газа в пол. У его БМВ был очень мощный двигатель, и уже через две минуты он почти догнал серебристый «сеат». Между ними маячили еще два автомобиля, но в этом районе нельзя было превышать скорость семьдесят километров в час, да и движения на улицах почти не было, поэтому Унгемах не боялся отстать.

Зазвонил телефон.

Переключив мобильный на громкую связь, Макс услышал голос Колле:

– Ты где?

– В Ганновере. Еду по адресу той транспортной компании, – солгал Макс.

– Ты выяснил, как она называется? – удивился тренер.

– Да.

– Не совершай необдуманных поступков, – с нажимом произнес Колле.

– Не буду, не волнуйся.

– И перезвони мне, если что.

Попрощавшись, Унгемах отключился, нажав на кнопку на руле.

Глава 28

Франциска и Пауль показали свои удостоверения, и Рольф, снимая перчатки, наконец вышел из темной, провонявшейся рыбой пристройки. Готтлоб заметила кровь на его переднике и спросила об этом Вилкенса.

– Это рыбья, – хрипло пояснил он. – Когда отрезаешь им головы, можно забрызгаться.

– Вы сами ловите рыбу? – поинтересовался Пауль.

– На меня что, кто‑ то донес? И тут же явилась полиция? – возмутился Вилкенс.

– Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос, – ледяным тоном заявила Франциска.

– Да, я сам ловлю рыбу. Выезжаю из дома в три часа утра, в шесть возвращаюсь. У меня есть лицензия от рыболовецкого ведомства, меня регулярно проверяет окружная ветеринарная служба, все в порядке. А теперь не могли бы вы объяснить мне, что все это означает? Вы отвлекаете меня от работы.

– Кому вы продаете рыбу? – спросил Адамек.

– Гостиницам, ресторанам, частным клиентам. Мои копченые угри и форель славятся по всему Ганноверу. Никто не готовит рыбу лучше меня. Все дело в способе копчения. Это старый фамильный секрет!

– И получается прожить на полученные деньги?

– Труд нелегкий, но на жизнь хватает.

– Где вы были в ночь с субботы на воскресенье? – выпалила Франциска, видя, что собеседник отвлекся.

– А что? – прищурился Вилкенс.

– Пожалуйста, отвечайте на вопрос. – Готтлоб невозмутимо смерила его взглядом.

– А, вот в чем дело… – протянул Вилкенс. – Цирковски на меня донесла, да?

– Господин Вилкенс, пожалуйста…

– Эта тупая сучка никак не оставит меня в покое! Но теперь она зашла слишком далеко! Я подам на нее жалобу за клевету! Немедленно! Нельзя же позволить, чтобы эта фригидная тварь просто так ходила и обливала дерьмом порядочных людей! – Вилкенс настолько разозлился, что у него покраснели уши и лицо. Он размахивал руками, будто пытаясь поймать очередную рыбу.

– Господин Вилкенс, успокойтесь, пожалуйста. Никто на вас не клеветал. Мы проводим рутинный опрос во время расследования. Просто скажите нам, где вы были в ночь с субботы на воскресенье.

– В ту ночь, когда из интерната похитили девочку, да? Значит, все дело все‑ таки в Цирковски. Лучше бы ее саму проверили! У них в интернате не хватает сотрудников, чтобы присматривать за детьми, а ночью за ними и вовсе не смотрят. Я это еще тогда говорил. Любой мог пробраться…

– Господин Вилкенс! – перебила его Франциска. – Пожалуйста, отвечайте на вопрос! Где вы были в ночь с субботы на воскресенье?

– В «Остром угле», – немного подумав, ответил он.

– Что это?

– Пивная. Отсюда до нее минут пять пешком.

– И вас там видели?

– Ну а вы как думаете? Я что, в одиночку пью? Конечно, меня там видели.

– Как долго вы там пробыли?

– Я уж и не помню. Набрался тогда, это точно.

– Ну хоть приблизительно?

– Может, часов до десяти. Мне на следующий день нужно было вставать в пять.

– А потом?

– А что потом? Я напился. Это же не запрещено, верно? Пришел домой, немного посмотрел телевизор и завалился спать.

– Кто‑ нибудь может это подтвердить?

– Нет, кто же сможет? Я живу один.

Франциска вздохнула.

– Вы не очень‑ то стремитесь облегчить нам задачу. Сложно поверить в такое алиби. Вы согласитесь сдать пробу слюны для генетического анализа?

– Чего?

– Я пришлю к вам команду криминалистов, или можете сами зайти в участок, если хотите. Так вы полностью докажете свою невиновность.

Покосившись на Пауля, Вилкенс ухмыльнулся.

– Я знаю свои права. Такую пробу можно взять только с моего согласия. Я не дам обвести себя вокруг пальца.

– Вы не хотите сдать пробу?

– Именно. Хотя бы для того, чтобы досадить этой сучке Цирковски.

Отойдя на шаг, Франциска посмотрела ему в глаза, но Вилкенс спокойно выдержал ее взгляд.

– Если вы не докажете свое алиби на момент похищения девочки, – а вы не можете этого сделать, – я возьму ордер на принудительный анализ крови.

Во взгляде Вилкенса мелькнула неуверенность, но в итоге он только пожал плечами.

– А мне плевать. Берите свой ордер. Я пока посоветуюсь с адвокатом. А сейчас не мешайте мне работать.

Глава 29

Сейчас между машиной Макса и серебристым «сеатом» уже затесалось четыре автомобиля, поэтому, даже несмотря на высоту сиденья в БМВ, Унгемах почти не видел того, кого преследовал. Только выехав на автостраду, Макс смог воспользоваться мощностью двигателя своего авто и догнать «сеат». Теперь между ними находился только синий «фольксваген».

Моросил мелкий дождик, мерно покачивались дворники на лобовом стекле. Макса это раздражало, но без них он ничего бы не увидел. Унгемах нервничал. Он ехал за этим типом уже двадцать минут.

Куда же тот направляется? Или просто пытается сорвать злость, катаясь по городу?

Следующий перекресток они проехали на зеленый свет, но тут «сеат», не посигналив, внезапно свернул направо. Синий «фольксваген» проехал дальше, и Максу ничего не оставалось, как следовать за «сеатом» впритык. Что означает этот неожиданный маневр? Может быть, водитель заметил, что его преследуют?

Они проехали по улице с ограничением скорости тридцать километров в час. Лежачие полицейские заставляли постоянно притормаживать, поэтому машины ползли медленно, словно черепахи. Макс очень старался держаться от «сеата» подальше, но с такой скоростью это было почти невозможно. Рядом с БМВ тот казался маленьким и хрупким, и Унгемаха так и подмывало просто вдавить педаль газа в пол и разнести эту машинку вдребезги.

Вдруг «сеат» ускорился и, нарушая правила дорожного движения, понесся вперед. Макс погнал за ним. Ему тоже приходилось превышать скорость, иначе «сеат» затерялся бы на узеньких улочках города. В какой‑ то момент Унгемах чуть не отстал от него, потеряв из поля зрения, но водителю пришлось притормозить на светофоре, и БМВ опять догнал его. Они пересекли центр города и заехали в спальный район, застроенный многоэтажками.

«Сеат» свернул к парковке между домами, и Макс последовал за ним. Ему стало ясно, что он не сможет найти этого типа, как только тот скроется за дверью дома. Наверняка в каждом подъезде жило не меньше двадцати семей. Заволновавшись, Унгемах пристроил БМВ на обочине, правыми колесами заехав на тротуар. Выпрыгнув из автомобиля, Макс захлопнул дверцу и побежал к центру парковки. Водитель «сеата» как раз шел к подъезду. Унгемах понял, что не догонит его. Но Максу повезло. Почтальон в это время раскладывал письма по ячейкам почтового ящика и, воспользовавшись возможностью, сразу отдал почту водителю «сеата».

Макс направился к почтальону. Тот как раз закончил распределять письма и развернулся, чтобы идти восвояси.

– Возмутительно! – Боксеру даже не пришлось лицемерить. – Этот тип сбивает мне боковое зеркало и просто уезжает! Вы знаете, кто это? Ну, тот тип, который только что прошел мимо вас?

Почтальон удивленно уставился на него. Унгемах понимал, что шансов у него немного. Если водитель «сеата» когда‑ нибудь давал почтальону чаевые, к примеру, на Рождество, тот его не выдаст. Но если почтальон считал этого типа придурком, тогда, конечно, другое дело.

– В этом доме живет?

– Ну да!

– Это Кюль, Детлеф Кюль. Он всегда ездит как пьяная свинья, однажды чуть не сбил меня, когда я направлялся сюда на велосипеде. Таких идиотов нужно лишать водительских прав и даже близко не подпускать к автомобилям, если хотите знать мое мнение. Подайте на него в суд!

– Детлеф Кюль?

– Да. Только у него нет таблички с именем рядом с квартирой. Мне позвонить в полицию? У меня мобильный с собой, если что, – с энтузиазмом предложил почтальон.

– Я предпочел бы сперва лично объяснить ему, в чем он не прав.

Почтальон смерил Макса задумчивым взглядом, покосившись на заметные даже под курткой мышцы, и широко улыбнулся.

– Понимаю… Ну, вы и от меня ему привет передавайте, договорились? Он живет на восьмом этаже, дверь по коридору направо.