Сильвейн Рейнард 32 страница

Но Габриель был начеку. Чувствуя, что потом не простит себе этой поспешности, он отбросил волну желания и слегка коснулся ее щек.

– Джулианна, остынь немного. Я жажду тебя целиком, но не надо спешить. Мы не урываем с тобой минутки счастья. Будущее принадлежит нам и только нам. Мы с тобой обговорили не все моменты.

– Неужели нужно обсуждать еще что‑ то? – с откровенной досадой спросила она.

– Да, дорогая. Прежде всего, мою поездку в Италию. Ты должна была бы узнать о ней раньше, а не из вопроса Ричарда.

Джулия села рядом.

– Что тут особенного? У профессоров бывают выездные лекции в других странах. Это часть профессорской работы, – сказала она, опуская голову.

Габриель, как уже не раз бывало, большим пальцем поднял ей подбородок.

– Джулианна, не таись. Скажи, о чем ты сейчас думаешь?

– Я понимаю, что не вправе ничего требовать. Но если честно… меня задело, что Ричард узнал о твоей поездке раньше меня.

– Ты имеешь все права требовать. Как твой друг, я должен был сначала рассказать тебе, а потом уже Ричарду и остальным.

– Ты мне… только друг? – удивленно прошептала Джулия.

– Слова «друг» и «приятель» часто путают по смыслу. «Друг» – замечательное слово. Оно допускает разные стадии. Я твой друг на стадии возлюбленного.

Джулию пробрала дрожь.

– Значит, я твоя возлюбленная? Даже если у нас еще не было интимной близости?

– Секс не единственное проявление интимной близости между влюбленными. Тут есть множество оттенков. Но ты должна знать: все эти оттенки я хочу испытать только с тобой, и больше ни с кем. Потому что я твой друг, а не приятель. Пожалуйста, прости меня, что не сказал тебе об этой поездке. Приглашение от Галереи Уффици пришло несколько месяцев назад. Намного раньше, чем ты приехала в Торонто. Я собирался ехать еще летом, но тогда не получилось. А потом… я ждал, когда мы получше узнаем друг друга.

– А при чем тут наши отношения? – удивилась Джулия.

– При том, что поездка во Флоренцию должна была стать моим рождественским подарком тебе. Мне просто невыносимо думать, что я должен буду уехать и оставить тебя одну… Знаешь, я очень боялся, что ты откажешься, посчитав эту поездку… «орудием соблазнения».

– Ты действительно хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Я скорее готов вновь отложить эту поездку, чем ехать одному.

– Тогда спасибо за приглашение, – сказала Джулия, порывисто целуя его и расплываясь в улыбке. – Оно принято.

Обрадованный Габриель тоже поцеловал ее и зарылся лицом в ее волосы.

– После истории с одеждой я был почти уверен, что ты откажешься ехать. Если хочешь, я закажу нам отдельные номера. Могу заказать твой обратный билет с открытой датой. Если ты вдруг решишь уехать…

– Габриель, никаких «вдруг». Я тебе сказала «да», и ответ исходит не только из моей головы. Из сердца тоже. Если лететь во Флоренцию, то только с тобой. И не надо мне ни отдельного номера, ни билета с открытой датой. – Она снова покраснела. – Семестр к тому времени окончится. Мы едва ли нарушим университетские правила, если мы… если ты… уложишь меня в постель и возьмешь то, что можно взять лишь один раз. – Джулия хотела еще что‑ то сказать, но ей мешали поцелуи Габриеля.

– Ты уверена? Ты действительно хочешь, чтобы я стал твоим первым мужчиной?

– Да, – простодушно ответила Джулия. – Я решила это еще тогда. Мне не нужны были другие. Я ждала тебя.

Джулия не заметила, как вновь оказалась на нем. Никогда еще они не были так близки. Даже в музее, во время их «эротического танго» у стены. Руки Габриеля как бы сами собой оказались на ее ягодицах. Его захлестнуло знакомое возбуждение. Он хорошо знал это состояние, за которым всегда следовало проникновение в женское лоно.

– Джулия, я вынужден остановиться, иначе все это произойдет здесь, и мне потом будет стыдно смотреть тебе в глаза. Ты принцесса, а принцессе негоже лишаться невинности в столь прозаической обстановке. Я долго ждал. Подожду еще, чтобы не смазать финальные аккорды.

Ей было немного обидно, но это были обиды тела. Умом она понимала: Габриель прав.

– Нам с тобой нужно кое‑ что обсудить, – снова сказал Габриель. Его голос уже не был игривым и обольстительным. – Грош цена мужчине, если он не думает о физиологическом благополучии своей любимой. Мы с тобой не подростки, которые вспоминают об этом лишь потом. Обычно женщины принимают противозачаточные таблетки. Я думаю, ты уже что‑ то принимаешь, поскольку у женской физиологии свои воззрения на девственность, и они отличаются от моральных принципов. Однако я должен тебе сказать, что со мной тебе не понадобится принимать противозачаточные средства.

Чувствовалось, она не понимала, к чему он клонит.

– Джулианна, у меня не может быть детей.

Джулия моргала, ожидая его дальнейших слов.

– Наверное, я должен был заговорить об этом раньше. Вдруг ты мечтала о детях?

Она ответила не сразу:

– Если честно, сама не знаю. Тут одного желания мало. Нужно учитывать наследственность. Для меня такие слова, как «муж», «ребенок», всегда были чем‑ то абстрактным.

– Почему?

– Я не верила, что встречу мужчину, способного меня полюбить. Кому нужна слабая, застенчивая, холодная женщина?

– Что ты говоришь? – засмеялся Габриель, целуя ее в щеки. – Ты необыкновенно сексуальная. И уж точно не слабая.

– Тебя, наверное, огорчает неспособность иметь детей, – сказала Джулия, теребя лацкан его куртки. – Но таких случаев очень много. Сколько пар не могут зачать ребенка.

– У меня… совсем иная ситуация, – признался Габриель, и она почувствовала, как напряглось его тело.

– Почему иная?

– У тех пар – естественное бесплодие.

– И у тебя тоже. А разве бывает другое?.. Наверное, бывает. Например, после ранения или какой‑ нибудь травмы. – Джулия нежно погладила его по щеке. – Ты очень переживал, когда узнал об этом?

Он вдруг схватил ее руку и отвел от своего лица.

– Нет, Джулианна, я испытал облегчение. Это не было внезапно свалившейся на меня новостью.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Когда я прошел курс лечения от наркомании, я решил подвергнуть себя добровольной стерилизации.

– Зачем ты это сделал? – спросила она, с трудом сглотнув стоявший в горле ком.

– Такие, как я, не должны давать потомство. Я тебе рассказывал о своем отце. И о том, в какой трясине находился сам, когда сидел на наркотиках. Я чувствовал: что‑ то во мне непоправимо сломалось. И тогда я принял решение: от меня

не должен родиться ни один ребенок. Никогда. – Он смотрел ей в глаза. Пристально. Даже пронзительно. – Увы, я тогда не подумал о тебе. Теперь я почти жалею о своем решении. И все же, Джулианна, так лучше. Поверь мне. – Его тело напряглось и застыло, словно он ожидал нападения. – Не удивлюсь, если после этого ты откажешься продолжать отношения со мной.

– Габриель, подожди. Я должна… переварить то, что ты сказал.

Он отодвинулся и закутал ее в одеяло. Джулия вдруг поняла: его признание было следствием, а не причиной. Полуправдой, но никак не истинной тайной его отчаяния. Были какие‑ то более серьезные события, чем его наследственность и наркотики.

«Неужели тебя это так волнует? – мысленно спрашивала она себя. – Неужели его тайна, которую ты сейчас можешь услышать, уничтожит твою любовь к нему? »

Теперь не Джулия, а Габриель был похож на мраморную статую. Он ждал ее ответа, и минуты тянулись невероятно долго.

«Я люблю его. Что бы он сейчас ни сказал, это не убьет мою любовь. Он – мой».

Джулия обняла его за шею:

– Габриель, ты все равно мне нужен. И я все равно тебя хочу. Наверное, в будущем мы вернемся к этому разговору, но сейчас я принимаю то, что ты сказал.

Поначалу Габриель немного опешил, потому что боялся услышать упреки. Но в голосе Джулии не было даже намека на огорчение. Только спокойное принятие его таким, какой он есть. Габриель не сразу нашелся с ответом.

– Джулия, я должен тебе рассказать, кто я и что собой представляю.

– Хорошо, я выслушаю тебя, но это ничего не изменит. Ты нужен мне, Габриель, и я тебя хочу. И всегда хотела.

Он взял ее лицо в руки и поцеловал так нежно, словно его душа просила разрешения соединиться с ее душой.

– Мне всегда нужна была только ты, Джулианна. Только ты.

Он согревал Джулию своим дыханием и чувствовал, что у него появилась надежда. Возможно, даже вера. Пока он лишь допускал такую вероятность. Определенность наступит потом, если Джулия, узнав о нем все, посмотрит на него этими большими карими глазами и скажет, что он ей нужен.

«Ты любишь ее». Это был тот же голос из ниоткуда, но теперь Габриель его узнал и мысленно поблагодарил.

– Любовь моя, ты опять куда‑ то уплыл, – улыбнулась Джулия.

– Нет, я сейчас там, где хочу быть. Эта ночь не лучшее время для разговора о наших тайнах. Но я не смогу повезти тебя в Италию, не рассказав тебе все. И мне хочется услышать и твой рассказ. – Тон его голоса и выражение глаз были предельно серьезными. – Я не могу просить тебя обнажить тело, не попросив обнажить и душу. То же касается и меня. Надеюсь, ты поймешь.

Все остальное договорили его глаза. Джулия кивала. Потом она вздохнула, положила голову ему на грудь и стала слушать ровное биение его сердца. Время продолжало течь, а может, остановилось. Двое влюбленных замерли под холодным ноябрьским небом в пустом яблоневом саду, где их видели только луна и звезды.

Джулия проснулась довольно рано, приняла душ и собрала чемодан. В восемь часов она постучала в дверь комнаты Габриеля. Ответа не было. Джулия прижала ухо к двери, прислушалась, но не услышала ни храпа, ни каких‑ либо других звуков. Решив, что Габриель уже внизу, она пошла к лестнице.

В гостиной на диване сидели Рейчел с Ричардом. Рейчел плакала, а Ричард пытался ее успокоить. От неожиданности Джулия отпустила ручку чемодана, который везла за собой. Смутившись, она торопливо начала‑ извиняться.

– У нас все нормально, – улыбнулся Ричард. – Как спала?

– Великолепно выспалась, спасибо. Рейчел, ты как?

– В лучшем виде, – шмыгнула носом Рейчел и вытерла слезы.

– Вы тут поговорите, а я приготовлю завтрак, – вызвался Ричард. – Рейчел любит блинчики с черникой. Джулия, что сделать для тебя?

– Мы с отцом договорились в девять встретиться в «Кин‑ фолксе» и там позавтракать.

– Я тебя подвезу. Времени нам хватит с избытком. Я быстро.

Ричард ушел на кухню. Джулия села рядом с подругой, обняв ее за плечи.

– Что случилось?

– Я поссорилась с Эроном. Он с утра был какой‑ то насупленный. Я спросила, в чем дело. Он заговорил о свадьбе. Спросил, могу ли я назвать хотя бы примерную дату. Я ему ответила, что хочу обождать. Естественно, он задал обычный вопрос: «Как долго? » – Рейчел в отчаянии взмахнула руками. – Я ему честно сказала: «Не знаю». Я не впервые так говорю, но до сих пор мой ответ его не раздражал. А тут он вдруг спрашивает: «Может, ты вообще хочешь расторгнуть нашу помолвку? »

Джулия едва не вскрикнула. По их вчерашнему разговору с Эроном ей показалось, он понимает, что Рейчел движут не глупые капризы, а вполне объяснимая тревога за отца.

– Мы с ним никогда не ссорились, – всхлипывала Рейчел. – Но сегодня мои слова его так огорчили, что он даже смотреть на меня не мог. Я ему снова стала объяснять, а он молча вышел, сел в машину и уехал. Я понятия не имею, куда он поехал и вернется ли вообще.

– Конечно вернется, – успокаивала ее Джулия. – Покатается, остынет и приедет. Я уверена: Эрон не меньше твоего расстроен вашей ссорой.

– Мы говорили так громко, что отец невольно слышал наш разговор. Он тоже меня спросил, почему я откладываю свадьбу. – Рейчел вытерла глаза и шумно высморкалась. – Отец поддержал Эрона. Сказал, что я не имею права откладывать свою жизнь «на потом». И добавил, что мама была бы очень огорчена моим поведением. Ей совсем не нужен этот траур. – Не выдержав, Рейчел снова заплакала.

– Твой отец прав: вы оба заслуживаете счастья. Эрон тебя очень любит. Сейчас мужчины нечасто так настаивают на свадьбе. А твои «не знаю» его только тревожат. Он думает: вдруг ты струсила?

– Я не струсила. Я люблю только его, и мне никто больше не нужен.

– Так скажи ему об этом. Эрон такой заботливый. Он свозил тебя на остров, чтобы ты оправилась после похорон. Ты не можешь упрекнуть его в нетерпеливости. Он просто хочет знать дату вашей свадьбы, даже если это будет через год.

– Ты просто не представляешь, каким смурным он был сегодня.

– Ты сначала позавтракай, а потом позвони ему, – предложила Джулия. – К тому времени он успокоится. Сходите куда‑ нибудь, где можно спокойно поговорить. Вне дома это легче.

– Хорошо еще Скотт не выскочил, – сказала Рейчел и даже вздрогнула. – Он бы сразу решил, что его маленькую сестренку обижают, и наговорил бы Эрону гадостей.

В это время с пробежки вернулся Габриель. Он был в черном спортивном костюме. Спутанные волосы блестели от

пота.

– Привет, девочки, – весело поздоровался он, вынимая из ушей наушники и выключая свой айфон. – Рейчел, а почему глаза на мокром месте?

– Мы с Эроном поссорились, – сказала Рейчел, готовая снова разреветься.

Габриель подошел к ней, обнял и поцеловал в лоб:

– Печальная новость, Рейч. А где он сейчас?

– Уехал.

Габриель растерялся. Ему всегда было больно видеть Рейчел плачущей. Он почти сразу догадался, что причиной ссоры послужила свадьба, но расспрашивать не стал. Тягостное молчание нарушил Ричард:

– Завтрак готов. Джулия, мне нужно пять минут, а потом я отвезу тебя в «Кинфолкс».

Габриель вопросительно посмотрел на Джулию.

– Мы с отцом договорились встретиться там в девять и позавтракать.

– Но еще нет и половины девятого, – взглянув на часы, сказал Габриель.

– Ничего страшного. Я приеду пораньше, выпью чашку кофе и буду ждать отца.

– Я сейчас быстро приму душ и сам тебя отвезу, – заявил Габриель. – Мне все равно нужно встретиться с аген‑ том по недвижимости.

Габриель поспешил в душ, а Джулия пошла со всеми в кухню, где ее все‑ таки уговорили съесть блинчик. Пока она расправлялась с блинчиком, Рейчел вынула что‑ то из сумочки и быстро надела Джулии на шею.

– Что это? – спросила Джулия, с удивлением разглядывая жемчужное ожерелье.

– Это мамино. Она хотела, чтобы у тебя тоже было что‑ то из ее украшений.

– Рейчел, это слишком щедрый подарок. Будет правильнее, если ты оставишь ожерелье себе.

– Не беспокойся, я не обделена, – впервые за все утро улыбнулась Рейчел.

– А Скотт?

– Скотт сказал, что он мужчина традиционной ориентации.

– Джулия, возьми это ожерелье, – поддержал дочь Ричард. – Грейс просила обязательно передать тебе что‑ ни‑ будь из ее украшений. Она была бы рада видеть этот жемчуг на твоей шее.

Джулия была растрогана до слез. Возможно, она бы и всплакнула, если бы не присутствие Ричарда.

– Спасибо вам обоим. Это так… – Она не договорила, закусив по привычке губу. Ричард по‑ отцовски поцеловал ее в макушку. – Я хочу поблагодарить Скотта, – сказала Джулия. – Он спустится к завтраку?

– Сомневаюсь, – покачала головой Рейчел. – Мой братец прохрапит до полудня. Ночью нас с Эроном просто достал его храп. Пришлось даже музыку включить… Да, папа. Вот такие стены в нашем доме. – Она повернулась к Джулии: – У тебя будет отличный шанс поблагодарить Скотта, если вы с отцом приедете к нам на обед. Как тебе такая идея?

Джулия рассеянно кивнула, любуясь безупречной формой жемчужин.

¦> ? ¦>

По дороге в ресторан Джулия и Габриель почти не разговаривали. Все необходимые слова были сказаны минувшей ночью. В машине они, словно подростки, держались за руки. Когда Габриель вручил Джулии свой шарф времен колледжа Святой Магдалены и сказал, что хочет, чтобы она всегда носила его, лицо Джулии осветила радостная улыбка.

Они приехали раньше Тома. Джулия облегченно вздохнула, не увидев на парковке отцовского пикапа.

– Нам повезло, – сказала она.

– Рано или поздно нам придется рассказать ему о наших отношениях. Если не возражаешь, я могу сам это сделать.

Посмотрев на него, Джулия поняла, что Габриель не шутит.

– Отец велел мне держаться от тебя подальше. Он считает тебя преступником.

– Тем более, я должен с ним поговорить. Над тобой столько издевались, что хватит на несколько жизней.

– Габриель, мой отец никогда не издевался надо мной. Он вовсе не плохой человек. Просто он заблуждается.

Габриель молча почесывал подбородок.

– О наших отношениях я помолчу, пока мы не вернемся в Торонто и не кончится семестр. По телефону это будет легче сказать… Мне пора. Том вот‑ вот подъедет. – Габриель поцеловал ее в щеку. – Обязательно позвони мне.

– Обещаю, что позвоню. И не один раз.

Они оба вылезли из машины. Габриель открыл багажник и достал ее чемодан.

– Я уже полон фантазий о нашей первой ночи, – прошептал он.

– Я тоже, – покраснев, призналась Джулия.

Том Митчелл был человеком немногословным, с весьма заурядной внешностью: среднего роста и телосложения, со средней шевелюрой и средней величины карими глазами. Заурядный отец и уж совсем никудышный муж, он тем не менее снискал себе репутацию человека, активно участвующего в общественной жизни Селинсгроува. Том делал много такого, чего вовсе не был обязан делать, и никогда не заикался даже о символической плате. Его уважали, с ним считались и часто советовались по разным муниципальным делам.

Джулию искренне удивило, что отец старался избегать щекотливых тем и не читал ей нотаций. Завсегдатаи «Кин‑ фолкса» тепло встретили ее. Довольный отец не преминул похвастаться успехами дочери и сказал, что на следующий год она продолжит учебу в Гарварде.

Потом он устроил Джулии экскурсию по городу, показывая ей новые дома. Том любил Селинсгроув и радовался каждому новому зданию, выросшему на месте ветхих домишек. Оттуда они поехали в пожарное депо, где в этот день проводились занятия по оказанию первой помощи. Сослуживцы отца наговорили Джулии комплиментов, и каждый из них подчеркивал, что Том Митчелл очень гордится своей дочкой.

Затем они заехали в магазин и купили все необходимое для праздничного обеда. Дома они вместе посмотрели по телевизору «Бегущего по лезвию», причем режиссерскую версию, которая им обоим очень нравилась. Фильм был довольно старый, но по‑ прежнему смотрелся с интересом.

Том остался блаженствовать у телевизора, а Джулия отправилась на кухню, чтобы приготовить котлеты по‑ киев‑ ски по рецепту Грейс. Из кухни она послала Габриелю эсэ‑ мэску.

Г.! Готовлю отцу котлеты по‑ киевски и пирог с лимонным заварным кремом.

Отец смотрит футбол. Надеюсь, у вас дома все спокойно.

Позвоню тебе около 6: 30. Твоя Джулия: ))

Через несколько минут, когда Джулия одну порцию котлет по‑ киевски разложила на противне, а вторую собралась убрать в морозильник, Тому на будущее, от Габриеля пришел ответ.

Моя Джулия! Скучаю по тебе.

Мы тоже смотрим футбол. Р. и Э. помирились, вдоволь нацеловались и наметили дату свадьбы. Ричард просто волшебник. Или это чудо – дело твоих рук?

Ты даже не представляешь, как важно мне было услышать, что ты – моя.

С нетерпением жду твоего звонка. Твой Габриель ©

Джулия буквально порхала по кухне, воодушевленная посланием Габриеля и воспоминаниями минувшей ночи. Ее многолетним мечтам суждено сбыться. Габриель будет ее первым мужчиной.

Теперь она навсегда забудет слезы и унижения, пережитые с Саймоном. Она ждала любимого человека и дождалась. Ее превращение в женщину произойдет так, как она и мечтала. Но даже здесь реальность превзошла ее мечты: это будет не где‑ нибудь, а во Флоренции! Сколько подарков сделала ей жизнь за эти месяцы. Джулия погладила жемчуг. Наверняка Грейс посылала ей с небес свою незримую помощь. Джулия закрыла глаза и искренне поблагодарила эту изумительную женщину.

Отправив первую порцию котлет по‑ киевски в духовку, Джулия спустилась в подвал, где стоял морозильник, чтобы убрать в него вторую порцию котлет. Открыв дверцу, она удивилась обилию полуфабрикатов, упакованных в пластиковые контейнеры и завернутых в алюминиевую фольгу. Ко многим были прилеплены записочки, и каждая кончалась словами: «С любовью от Деб».

Джулию замутило. Она ничего не имела против Деб Ланди – доброй, хозяйственной женщины, давно уже опекав‑ шей Тома. Но Натали – дочка Деб – очень сильно отличалась от матери. Джулия вдруг поймала себя на мысли, что очень не хочет переезда Деб в отцовский дом. А если бы они вздумали пожениться… Это была бы катастрофа на многих уровнях бытия.

Вернувшись в кухню, Джулия усилием воли выбросила из головы все мысли о Деб и Натали. У нее был более дос‑ тойный предмет для размышлений – пирог с лимонным заварным кремом. Том предлагал купить пирог в «Кинфолк‑ се» – ему нравился тамошний кондитер. Но Джулия была полна решимости угостить отца настоящим домашним пирогом.

Пирог уже сидел в духовке, когда зазвонил телефон. Том взял трубку, и почти сразу же Джулия услышала поток ругательств. За ними последовали вопросы по существу, после чего отец бросил трубку и поспешил на второй этаж. Вернулся он оттуда в пожарном облачении.

– Джули, мне придется ехать.

– Что случилось?

– Пожар в боулинг‑ клубе. Мои ребята уже там. Они думают, что это поджог.

– Боже мой! Кто же так зол на боулинг‑ клуб?

– Вот это я и намерен выяснить. Не знаю, сколько мне там придется проторчать. – Том был почти у двери, когда вдруг остановился, словно что‑ то вспомнил. –Прости, дочка. Так хотел посидеть с тобой за столом… Может, еще получится.

Хлопнула дверь. Зафырчал мотор старого отцовского пикапа. Машина тронулась со двора и исчезла за поворотом. Наверное, Габриель сейчас обедает со своими. Она хотела послать ему эсэмэску, но потом решительно мотнула головой. Нет, она позвонит ему в половине седьмого, как и обещала.

Писк таймера возвестил, что пирог готов. Джулия вынула его из духовки, наслаждаясь удивительным запахом заварного лимонного крема. Котлеты по‑ киевски пришлось отправить в холодильник.

Где‑ то через четверть часа снова хлопнула входная дверь. Джулия обрадовалась: все‑ таки отец не безнадежен. Оставил своих ребят тушить боулинг‑ клуб, посчитав обед с дочерью более важным событием. Она отрезала кусок пирога, чтобы угостить отца.

– Слушай, ты просто подгадал под пирог, – крикнула она. – Он еще теплый.

– Приятно слышать, Джули.

От звука этого голоса тарелка выскользнула из ее рук, и пирог шлепнулся на истертые линолеумные плитки.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Саймон вошел на кухню и, скрестив руки, картинно прислонился к дверному косяку. Он был дрянью, но дрянью обаятельной, с красивым лицом, голубыми глазами и коротко стриженными светлыми волосами.

Пронзительно закричав, Джулия метнулась к двери в надежде, что ей удастся ускользнуть от Саймона. Но он тут же загородил собой дверь.

– Пожалуйста, – взмолилась она, – пропусти меня.

– Неужели я заслуживаю такой встречи? И это после нашей долгой разлуки? – усмехнулся он, разводя руками и вставая во весь рост – пять футов одиннадцать дюймов.

В дверях Джулия испуганно сжалась и нервно огляделась.

Саймон втолкнул перепуганную Джулию обратно в кухню и там заключил в медвежьи объятия.

– Саймон, отпусти! – потребовала она охрипшим от страха голосом.

Вместо этого он еще крепче ее обнял и злорадно хмыкнул:

– Ты что, Джули, меня боишься? Расслабься, малышка.

Она попыталась освободиться из его объятий.

– У меня есть друг. Отстань от меня!

– Меня не волнует, есть у тебя друг или нет. – Саймон наклонился к Джулии, и она испугалась, что он сейчас полезет целоваться. Но Саймон зажал ее в углу, и его руки заскользили по ее телу. Стыд и отвращение на ее лице лишь подхлестывали его. Наконец он убрал руки и презрительно поморщился: – Ты так и осталась холодной рыбиной. Твой хмырь тебя не раскочегарил и потому, думаю, слинял. – Го

лубые глаза похотливо сверкнули. – Что ж, мне больше достанется. Правда, обидно, что первому ты дала ему, а не мне.

Джулия подбежала к входной двери.

– Уходи по‑ хорошему, – сказала она, распахивая дверь. – Я не хочу с тобой говорить. Учти, в любую минуту может вернуться мой отец.

Саймон неторопливо подошел к ней. Совсем как волк, знающий, что ягненок никуда от него не убежит.

– Не надо мне врать. Я знаю, что он совсем недавно поехал на пожар. Кстати, боулинг‑ клуб красиво полыхает. Работы у пожарных очень много. До позднего вечера провозятся.

– Откуда ты знаешь? – в ужасе заморгала Джулия.

– Случайно услышал по местному радио. И случайно оказался поблизости. Просто грех было не заглянуть.

Джулия заставила себя успокоиться и обдумать дальнейшие действия. Попытаться убежать? Саймон легко ее догонит, и это лишь сильнее его разозлит. Разумнее остаться в кухне, где лежал ее мобильник. Тут у нее есть шанс позвонить Габриелю.

Она заставила себя улыбнуться:

– Что ж, спасибо, что заглянул. Но мы оба знаем: наши отношения закончились и продолжения не будет. Ты нашел себе другую девушку и счастлив с нею. Не будем ворошить прошлое.

Ей удавалось скрывать беспокойство, пока он не подошел ближе и не дотронулся до ее волос, вдыхая аромат ва‑ нили.

– Ошибаешься, Джули. Я не искал с нею счастья. Я с нею трахался. Давалка она неплохая, но, увы, не из тех, кого можно знакомить с родителями. Тебя хотя бы было не стыдно привести в дом. Даже при твоем поганом характере.

– Не хочу говорить об этом.

Саймон грубо отодвинул ее и с шумом захлопнул дверь.

– Между прочим, я еще не договорил. Надеюсь, ты помнишь, что я не люблю, когда меня перебивают.

– Извини, Саймон, – произнесла Джулия и попятилась от него.

– Обойдемся без всего этого дерьма. Ты знаешь, зачем я здесь. Мне нужны снимки.

– Я уже сказала: нет у меня никаких снимков.

– А я тебе не верю, – заявил Саймон, схватив ее за бусы и потянув к себе. – Я только не знаю, зачем ты играешь со мной в опасные игры. Я видел снимки у Натали. Такие же есть и у тебя. Если ты сейчас без глупостей вернешь мне их, мы спокойно и по‑ дружески расстанемся. Но не вздумай меня злить. Я не затем три часа гнал машину, чтобы выслушивать твое вранье. Думаешь, меня очаруют эти жемчужные висюльки? Ты ничтожеством была, ничтожеством и осталась. – Он с силой потянул Джулию за ожерелье.

– Саймон, не надо. Это ожерелье Грейс.

– Ах, это ожерелье какой‑ то там Грейс. Прошу прощения. Да я в неделю тратил на тебя больше, чем стоят эти стекляшки. – Он снова дернул за нить.

Джулии стало тяжело дышать. Бусины врезались ей в горло. Саймон это видел и ждал, что она скажет теперь.

– Натали тебе соврала. Не знаю, зачем ей это было нужно. Все твои снимки я сожгла.

– Убедительный спектакль, – засмеялся он, – но всего лишь спектакль. Я помню, в каком ты была состоянии. И я знаю, что женщинам свойственно мстить. Особенно таким, как ты.

– Мстить? Тогда почему же я ждала больше года? Почему по горячим следам не отправила их в газету или не начала тебя шантажировать, требуя денег? Ты всегда гордился своей логикой. Куда она делась?

Саймон притянул ее к себе и зашептал на ухо:

– С такими романтическими дурами, как ты, логика не действует. Ты можешь меня ненавидеть, а снимки все равно хранить. Почему бы нам не продолжить разговор наверху? Я поищу снимки, а ты постараешься исправить мне настроение. – Он слегка укусил ее за мочку уха.

Джулия старалась дышать ровно, собирая всю смелость, какая у нее была. Холодные голубые глаза следили за каждым ее движением.

– Я не сдвинусь с места, пока ты не уберешь руки. Моего отца ты очаровал своей вежливостью. Наверное, израсходовал тогда весь запас. На меня уже не осталось.

Саймон убрал руки.

– Я умею быть вежливым, в том числе и с тобой. Но не за просто так. – Он потянулся к ее щеке. – Сейчас мы пойдем наверх. Если я не найду снимков, я возьму кое‑ что другое. Так что хорошенько подумай, чем тебе проще вернуть улыбку на мое лицо. – (Джулия сжалась. ) – Времена изменились. В прошлый раз ты капризничала, и я не стал настаивать. Но сейчас я своего не упущу. – Он снова обнял ее и попытался поцеловать.

? ? ?

Ровно в половине седьмого Габриель встал из‑ за стола и прошел в гостиную, ожидая, что сейчас Джулия ему по‑ звонит. Но звонка не было.

Он проверил голосовую почту. Никаких сообщений от нее. Не было ни эсэмэсок, ни электронных писем. Без деся‑ ти семь он позвонил сам. После нескольких гудков телефон переключился в режим голосовой почты.

– Джулианна! Где ты сейчас? Позвони мне сразу же.

Домашнего номера Тома Габриель не знал; но быстро

нашел через приложение «Белые страницы», имевшееся у него в айфоне. Домашний телефон тоже молчал. Потом включился автоответчик. Оставлять сообщение Габриель не стал.

«Почему она не отвечает ни по одному телефону? Где она? И где Том? »

Габриель не отмахивался от тяжелых предчувствий. Нужно ехать к ней и все проверять на месте. Никому ничего не объясняя, он выбежал из дома, вскочил в арендованную машину и на предельной скорости помчался к дому Тома, по дороге продолжая звонить по обоим номерам. На его счастье, он не попался на глаза полицейским, иначе его бы точно оштрафовали за превышение скорости.