Сильвейн Рейнард 31 страница

Джулия смотрела, как Габриель достает из чемодана и методично раскладывает на кровати привезенную одежду. Увидев, кто пришел, он улыбнулся:

– Теперь ты понимаешь, почему родному дому я предпочитаю гостиничный номер?

– Прости. Мне нужно было вмешаться. Сказать что‑ нибудь.

– Тебе следует делать то же, что и я: стараться сидеть тихо и не поддаваться на провокации Скотта. – Габриель подошел к ней и положил руки на плечи. – Хорошо, что мы решили держать наши отношения в тайне. Скотт обо мне невысокого мнения. А если бы он узнал, кто та леди, пострадала бы и твоя репутация.

– Мне все равно. Для меня главное, какова моя репутация в твоих глазах и в глазах Рейчел и Ричарда.

– А мне не все равно, очень даже не все равно, – возразил Габриель, гладя ей щеку. – Предлагаю вечером, когда моя дражайшая родня уляжется спать, пойти прогуляться. Пойдешь?

– С удовольствием.

– По крайней мере, у меня будет цель на этот вечер, и она поможет мне сдерживаться.

Габриель обнял ее так, как привык у себя в квартире. Их языки моментально нашли друг друга. Его руки опустились к ее ягодицам, и Габриель с удовольствием сжал эти соблазнительные округлости.

Джулия поддалась привычной волне ласк, но тут же спохватилась.

– Нам здесь нельзя, – прошептала она.

– Но ты нужна мне, – жарким, хриплым голосом возразил он, пряча руки в ее волосах. – Нужна, Джулианна. Прямо сейчас.

В ответ на его неистовый призыв у нее внутри все растаяло и поплыло. Губы Габриеля уже скользили по изгибу ее шеи, потом уткнулись в ее ключицу, которую он осторожно прикусил. Ногой Габриель закрыл дверь, быстро расстегнул две пуговицы на ее блузке, чтобы полюбоваться нежной кожей. Продолжая сжимать ей ягодицы, он поднял Джулию и осторожно прислонил к двери, обвив ее ноги вокруг своих бедер. Джулия шумно дышала, ощущая, как его тугой, требовательный член упирается в низ ее живота.

Габриель наклонился к ее левой груди и просунул кончик языка под чашечку лифчика. Джулия со стоном запрокинула голову. Она ерошила ему волосы и шепотом требовала продолжать. Поддерживая правой рукой ее бедро, левой он высвободил грудь из чашечки.

Когда теплая ладонь Габриеля нежно накрыла ее грудь, Джулия широко распахнула глаза. В это время Габриель осторожно взял губами ее сосок и начал сосать. Ощущение было удивительным. Джулии хотелось забыть обо всем, но разум возобладал. Она слегка дернулась, и сосок выскользнул из его губ.

– Габриель, дорогой, мы не должны заниматься этим здесь.

Джулия быстро поправила чашечку. Она надеялась, что Габриель опустит ее на пол, но он и не думал этого делать. Ее лицо было красным от жалости к Габриелю и от страха, что их могут хватиться.

– Габриель, мне было безумно хорошо, но нас ждут внизу. Рейчел просила тебя спуститься в погреб и выбрать вино.

Страсть в его глазах погасла. Габриель спустил Джулию на пол. Она торопливо застегнула блузку и расправила брюки.

– Ты слишком высокого мнения обо мне, – сказала она, ведя носком сапога вдоль кромки синего ковра. – Едва ли я дотягиваю до этой планки.

– Ты как раз дотягиваешь, а вот я – нет, – вздохнул он, поправляя ей воротник блузки. – Прости. Я должен был помнить, где нахожусь.

В блузке, застегнутой на все пуговицы, Джулианна напоминала девушек из общины меннонитов.

– Габриель, ты ведь почти не отдыхал со вчерашнего дня. Семинар, перелет, поездка сюда. Я не жду, что праздники будут безоблачными. Ты, наверное, тоже. Тебе бывает легче, когда ты меня ласкаешь. По правде сказать, мне тоже.

Габриель снова обнял ее, но теперь уже почти целомудренно.

– Да, Джулия, мне намного легче, когда я тебя ласкаю. Но я не имею права торопить события. Я не подумал…

Чувствовалось, Габриель сердит на самого себя.

– Но ты не сделал мне ничего плохого. Ничем не оби дел. Даже наоборот, – стыдливо хихикнула она.

Он облегченно вздохнул и прижался к ее лбу:

– Я стараюсь быть достойным тебя. Знаешь, если бы не ты, я послал бы этот праздник ко всем чертям и уехал.

– Даже если бы здесь не было меня, ты бы не имел права уезжать. Ричард нуждается в твоей поддержке. Ты видел, как ему тяжело.

Болезненная гримаса исказила его лицо. Он поцеловал, Джулию, теперь скорее как сестру, и вернулся к распаковке чемодана.

Джулия на цыпочках вышла из комнаты. Она старалась не думать, как будут развиваться события за обедом. Возле лестницы висело зеркало. Джулия задержалась возле него, критически оглядывая себя и надеясь, что по ней незаметно, чем она занималась наверху со своим профессором.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Рассаживанием за праздничным столом ведала Рейчел. Сама она села на место Грейс в конце стола, чтобы быть поближе к кухне. Ричард – во главе стола. Места по правую руку от себя она определила Скотту и Эрону. Слева сели Джулия и Габриель. Джулия ощущала на себе его взгляд, но, к ее огор чению, он не делал попыток погладить ей под столом колен ку или просто дотронуться до ее ноги.

Рейчел смотрела то на Джулию, то на Габриеля. Но тот, сосредоточенно изучая узор салфетки, напрочь игнориро‑ вал вопросительные взгляды сестры.

Прежде чем приступить к обеду, Ричард попросил всех взяться за руки и в семейном единении прослушать благо дарственную молитву. Едва только Джулия коснулась руки Габриеля, она испытала нечто вроде удара током и непроизвольно выдернула руку. Рейчел припечатала подругу взгля дом и не сводила с нее глаз до тех пор, пока Джулия снова не взяла руку Габриеля.

– Отец наш небесный, благодарим Тебя за этот день и за многие дары, что Ты нам дал. Благодарим Тебя за нашу страну, наш дом и нашу пищу. Благодарю Тебя за мою прекрасную семью и возможность собраться вместе. Благодарю Тебя за мою замечательную жену, любовь всей моей жизни…

На этих словах шесть пар глаз открылись и пять пар сразу же повернулись к читавшему молитву. Ричард снова закрыл глаза и заслонил лицо руками.

Он понимал, что допустил ошибку. Он настолько привык произносить слова о любимой жене, что сегодня они сами сорвались у него с языка. Но ошибка дорого ему стоила. Плечи Ричарда затряслись.

– Боже мой, – прошептала Джулия.

Рейчел подбежала к отцу и обняла его за плечи. Она сама была готова расплакаться. Эрон как ни в чем не бывало произнес оставшиеся слова молитвы. При слове «аминь» каждый из присутствующих смахнул слезу… А потом начался праздничный обед со стуком вилок и ножей и просьбами передать овощи, индейку и пюре.

Только Габриель продолжал сидеть со стиснутыми кулаками и смотреть на плачущего приемного отца. Джулия робко просунула руку под стол и коснулась его ноги. Он не дернул коленом, не сбросил ее руку, но один кулак разжался, и пальцы легли поверх пальцев Джулии.

Она облегченно вздохнула. Габриель начинал оттаивать. Все время, пока длился обед, его левая нога оставалась переплетенной с ее правой. Это был их маленький секрет, который никто не заметил.

После индейки настал черед тыквенного пирога, купленного в лучшей кондитерской Филадельфии. Успокоившийся Ричард стал рассказывать Джулии о том, что купил квартиру в кондоминиуме неподалеку от Рейчел и Эрона. В январе он туда переедет. Естественно, в связи с переездом он сменит и род занятий. Он уже договорился с неврологическим центром клиники Темпльского университета, где ему предложи ли исследовательскую работу.

– Ты окончательно решил продать дом? – осторожно спросила Джулия.

Ричард взглянул на Габриеля, затем снова повернулся к ней:

– Да. Меня звали преподавать, но я больше не хочу. Уходить на пенсию мне еще рано. Попробую себя на стезе исследователя.

Джулия чувствовала: ему тяжело продавать дом, но ничего не сказала, кроме фраз поддержки. «Вот почему Габриель так хочет этой ночью прогуляться в яблоневый сад».

– Габриель, а что же ты не похвастаешься своей скорой поездкой в Италию? – спросил Ричард, поворачиваясь к приемному сыну.

Рейчел и Эрон переглянулись. Джулия продолжала есть тыквенный пирог, изо всех сил стараясь выглядеть предельно естественной. Габриель отчаянно искал под столом ее руку. Джулия почти слышала, как он скрипит зубами.

– Ты действительно едешь в Италию? Богатенький же у вас университет, если такие поездочки своим профессорам устраивает. Я бы тоже не отказался прокатиться в Италию, – сказал Скотт, подмигивая Джулии.

Ричард смотрел на Габриеля, с деликатной настойчивостью ожидая его ответа. Джулия увидела, как в глазах про‑ фессора Эмерсона мелькнули и тут же погасли две сердитые искорки.

– Меня пригласили прочесть лекцию во флорентийской Галерее Уффици, – сухо сообщил он.

– И когда ты полетишь? – спросила Рейчел.

– В начале декабря.

– Надолго? – поинтересовался Эрон.

– На пару недель. Может, задержусь подольше. Приглашающая сторона составила довольно плотную программу. К тому же я рассчитываю собрать там кое‑ какие материалы для своей книги. В общем, как сложится.

Говоря это, Габриель сжимал под столом руку Джулии, но она не отвечала. Ее рука вдруг стала вялой, а сама она сосредоточенно жевала пирог. Никто из сидящих не заметил слез в ее глазах. Взглянуть на Габриеля она не решалась.

После обеда все дружно принялись убирать со стола. Габриель пытался улучить момент и поговорить с Джулией наедине, но им постоянно мешали. Чувствуя, что разговор сейчас все равно не получится, он отправился с Ричардом на заднее крыльцо. Остальные собрались в гостиной, где Скотт включил громкую и довольно противную музыку тридцатилетней давности. Ему не сиделось на месте. Он встал, чтобы потанцевать под дурацкую песенку «Tainted Love» группы «Софт селл». Рейчел и Джулия не скупились на язвительные комментарии. Эрон, которому не нравились ни музыка того времени, ни тем более кривляния Скотта, просто улыбался, потягивая пиво.

Когда одна шумная песня сменилась другой, не менее шумной и с такими же глупыми словами, Джулия ушла на кухню и встала у окна. Ричард и Габриель, одетые в теплые куртки, беседовали на заднем крыльце.

– Хочешь бутылочку «Короны»? – спросил вошедший Эрон.

– С удовольствием, – сказала Джулия.

Эрон достал из холодильника две бутылки.

– С лаймом будет вкуснее.

Он подал Джулии ломтик лайма, который та безуспешно пыталась протолкнуть через узкое горлышко бутылки.

– Разреши мне, – не выдержал Эрон.

Джулия отдала ему бутылку. Эрон ловко проделал все необходимые манипуляции, и теперь ломтик лежал на самом дне, насыщая пиво своим ароматом.

– Спасибо, Эрон. Хороший ты парень, – сказала Джулия, удивившись, что три последних слова произнесла вслух.

Эрон покраснел и улыбнулся:

– Как твоя жизнь в Торонто?

– Нормально. Нагрузка, конечно, большая. Но мне нра

вится. На следующий год рассчитываю поступить в докторантуру. Я уже составила несколько заявок. Надеюсь, что хотя бы на одну придет положительный отзыв.

– Рейчел мне говорила, что тебе звонил Саймон, – участливо глядя на Джулию, продолжал Эрон. – Представляю, каково тебе было слышать его голос. Мы очень переживали за тебя. Ты оправилась?

Откуда Рейчел узнала о звонке? Единственным, кто мог ей рассказать, был Габриель. Но зачем он это сделал?

– Честно тебе скажу: я испугалась. Противно была слышать его голос. Еще противнее, что он и в Торонто меня достал.

– Но ты же не одна, – сказал Эрон, дотрагиваясь до ее руки. – Ты часть нашей семьи, а мы держимся вместе. Если только этот красавчик объявится здесь, я с ним разберусь. У меня просто кулаки чешутся. Нет лучшего способа повысить себе настроение, как проучить какого‑ нибудь мерзавца. – Он улыбнулся. Джулия кивнула, но улыбаться ей не хотелось.

– Как у вас со свадьбой? Рейчел говорила, что ты уже и дату назначил. А сегодня, когда я ее спросила, она отмолчалась. Что‑ то случилось?

– Ты только никому не говори, – нахмурился Эрон. – Мы собирались пожениться в июле следующего года. Уже планы строили. А сегодня, когда Ричард читал молитву… Ты помнишь, как все закончилось. После обеда Рейчел отозвала меня и сказала, что свадьбу придется отложить. Стало быть, мы с ней возвращаемся в прежнее состояние: помолвленная пара с «открытой» датой свадьбы. – Эрон заслонился бутылкой, и Джулии показалось, что он вытирает слезы.

– Наверное, Рейчел подумала, что свадьба может эмоционально ударить по отцу. Но она ведь любит тебя, и вы обязательно поженитесь. Она хочет, чтобы Ричард окреп, погрузился в новую жизнь. Ей хочется, чтобы все в ее семье были счастливы.

– А как насчет счастливого Эрона? – с заметным раздражением спросил он. – Прости, вырвалось. Я ни в чем не упрекаю Рейчел. Ни в чем. Я давно ее люблю, еще со школы. Я уже тогда предлагал ей пожениться. Но она постоянно говорила, что нужно подождать. Джули, это ожидание меня добьет.

– Ты знаешь, сколько пар живут в гражданском браке и говорят, что им не нужно документального подтверждения их отношений. Рейчел повезло, что у тебя другие взгляды и ты не считаешь брак формальностью.

– Мне друзья тоже говорят: «Какая тебе разница? Вы все равно живете вместе. Что изменится после свадьбы? » А разница есть. Я хочу, чтобы родные и друзья слышали мою брачную клятву. Я не знаю, как это объяснить. Брак не сделает Рейчел выше ростом, не изменит цвет ее волос. Но из моей подруги она превратится в мою жену. Я хочу, чтобы у нас с нею все было так, как у Ричарда с Грейс… Хотя иногда сомневаюсь, достоин ли я такого счастья.

Джулия робко обняла его за плечо:

– Достоин. Вы оба достойны. И у вас обязательно будет свадьба. Ты только не отчаивайся. Ричард переберется и Фи ладельфию, втянется в новую жизнь, и состояние Рейчел то же изменится. А пока здесь… Здесь все напоминает о Грейс, это тяжело. Особенно Ричарду.

Эрон кивнул и залпом допил пиво.

– Пойду попрошу Скотта включить что‑ нибудь медленное. Потанцуем с Рейчел.

Он ушел, оставив Джулию наедине с недопитым пивом и невеселыми мыслями.

А тем временем Ричард и его приемный сын сидели на заднем крыльце, дегустируя подарки Габриеля: кубинские сигары, которые ему удалось провезти из Канады, и любимое виски Ричарда «Гленротс».

– Грейс ни за что бы не позволила нам курить в доме, – задумчиво сказал Ричард, пуская колечки сигарного дыма, быстро таявшие в бархатном сумраке ноябрьского неба.

– Сейчас никто бы не был против.

Ричард печально улыбнулся, словно говорил с мальчишкой, слишком буквально понимавшим смысл его слов.

– Я против. В память о ней. Но все равно спасибо тебе за подарок. Я давно не курил таких превосходных сигар.

Они негромко чокнулись и на какое‑ то время умолкли, разглядывая стену леса и ниточки звезд.

– Джулия похорошела, – сказал Ричард. – Вы часто видитесь?

Габриель стряхнул пепел в керамическую пепельницу на полу.

– Она на моем потоке. Раз в неделю у меня семинары, – стараясь выдерживать будничный тон, ответил он.

– Девочка выросла. Стала увереннее. Должно быть, ей комфортно в вашем университете. – (Габриель пожал плечами. ) – Грейс ее любила… Надо будет устроить семейный совет и решить, что делать с мебелью и другим имуществом. Разговор не из приятных, но лучше поговорить сейчас, а не дожидаться Рождества. Ты к Рождеству уже вернешься домой?

– Вернусь, но не знаю когда. Что касается мебели, пусть Скотт и Рейчел берут все, что захотят.

Ричард поджал губы.

– Ты часть нашей семьи. Неужели тебе ничего не нужно? А комод, доставшийся Грейс от бабушки? Он до сих пор стоит в твоей бывшей комнате. Его ты тоже не хочешь взять?

Габриель задумался.

– Я считал, что ты сам возьмешь все вещи Грейс.

– Имущество двухэтажного дома не запихнешь в квартиру. Есть несколько вещей. Вот с ними я не расстанусь никогда. – Ричард вздохнул. – Но самая ценная вещь всегда при мне. – Он поднял руку и показал Габриелю обручальное кольцо.

Габриеля удивило, что Ричард до сих пор носит это кольцо. Но удивление быстро прошло. Он вдруг почувствовал: его приемный отец будет носить это кольцо до конца жизни.

– Грейс хотела распределить свои драгоценности. Вчера Рейчел это сделала. Твоя часть находится у тебя в комнате, на столике.

– Но зачем мне женские украшения? Пусть Рейчел берет.

– Твоя сестра не жадная. Ей достаточно того, что мать завещала ей. Скотт того же мнения. Они хотят, чтобы и Джулия получила что‑ нибудь. Если ты, конечно, не возражаешь.

– Конечно. Ей это пригодится. Кстати, о каких украшениях речь?

– У Грейс было два набора из жемчуга. Один подарил ей я. Второй, кажется, был подарком ее родителей. Возможно, она и сама покупала в студенческие годы. Врать не буду. Все это Рейчел хочет отдать Джулии.

– Ну и прекрасно. Никаких возражений.

– Тогда перед отъездом напомни Рейчел.

Габриель рассеянно кивнул, рассматривая огонек сигары.

– Грейс любила тебя. Ты знаешь: она ко всем вам относилась одинаково. Но Скотт и Рейчел вышли из ее чрева, а ты…

– А я попался ей возле больницы, – перебил его Габриель.

– Она считала, что это Бог привел тебя к ней. Она очень хотела, чтобы ты был счастлив.

– Знаю, – пробормотал Габриель.

– Ей хотелось, чтобы ты встретил хорошую девушку и остепенился. Чтобы у вас была крепкая семья, дети. Это она и называла счастьем.

– Увы, Ричард, такое мне не светит.

– Ты сам не знаешь. – Ричард сжал руку приемного сына. – Грейс никогда не сдавалась. И ты не сдавайся. Можешь мне верить: любовь Грейс не иссякла с ее телесной кончиной. Грейс и сейчас продолжает зажигать свечи и молиться за тебя. Просто теперь она находится чуть ближе к истоку.

В серых и сапфировых глазах блестели слезы.

«Молись за меня, Грейс. Я до сих пор не представляю, как буду жить без тебя», – думал Ричард.

Больше оба не произнесли ни слова.

Все комнаты для ночлега находились на втором этаже. Туда поднимались парами, совсем как звери на Ноев ковчег. Последней парой были Габриель и Джулия.

Когда остальные участники этого странного празднества разошлись по своим комнатам, Габриель задержался возле комнаты Джулии. Он стоял в проеме, глядя на нее голодными глазами. Джулия не впервые видела этот взгляд, но сейчас особенно он был не вовремя и не к месту. Она опустила голову, ожидая, что будет дальше.

Габриель подошел к ней, расстегнул верхнюю пуговицу блузки.

– Прости меня за это, – тихо сказал он, указывая на красное пятно на левой ключице.

Это был след его губ и зубов. К счастью, блузка не имела выреза.

Джулия продолжала глядеть в пол.

– Джулианна, ну посмотри на меня. – Габриель осторожно приподнял ей подбородок. – Честное слово, я не хотел ставить эту… отметину. Ты не принадлежишь мне. Но если бы ты была моей, я нашел бы более достойный способ рассказать об этом миру. Получилось, изуродовал твою прекрасную кожу.

Ее глаза наполнились слезами. Как это она не принадлежит ему? Она уже давно принадлежит ему. С тех самых пор, как доверчиво вложила свою ладошку в его ладонь и пошла в яблоневый сад.

– Подожди, я сейчас.

Габриель заскочил к себе и вынес уже знакомый темнозеленый кашемировый свитер.

– Вот, возьми.

– Спасибо. Но в доме тепло.

– А в лесу очень даже холодно.

Джулия никак не думала, что Габриель привезет этот свитер в Селинсгроув.

– Бери. Себе я взял другой. Мне приятно думать, что на тебе будет хоть что‑ то мое. Если бы не церемонные порядки Ричарда, ты бы все дни ходила в этом свитере. – Он подошел к ней почти вплотную. – Это более… человечный способ показать, до чего же много ты значишь для меня.

Габриель уже собирался обнять Джулию, но тут в тускло освещенное пространство коридора вышел Скотт. Он был в одних трусах, усыпанных смайликами.

– Спокойной ночи, Джулия, – деревянным тоном произнес Габриель, пожимая ей руку.

Скотт громко фыркнул и, почесывая зад, скрылся в ванной. Едва дверь за ним закрылась, Габриель крепко обнял и поцеловал Джулию.

– Через час я зайду за тобой. Пожалуйста, оденься потеплее. Надеюсь, ты захватила кроссовки.

– Захватила, – прошептала Джулия, которой почему‑ то захотелось всласть нареветься.

– Спокойной ночи, моя… – Но, не закончив фразу, Габриель скрылся у себя.

Джулия пыталась угадать непроизнесенное слово. «Может, мне уже пора ему сказать, что я – его? »

Она закрыла дверь, переоделась и поелозила щекой по рукаву кашемирового свитера. Как и прежде, свитер вкусно пах Габриелем.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Убедившись, что все спят, Габриель и Джулия на цыпочках прошли в кухню.

– Ты уверена, что не замерзнешь? – шепотом спросил он, кивая на ее пальто. – Ноябрьские ночи холодные.

– В Торонто еще холоднее, – сказала она.

– На этот раз ночевки в яблоневом саду не будет, – пообещал Габриель. – И все равно шарф тебе не помешает. Смотри, что я раскопал в комоде. – Он достал из кармана плотно сложенный черно‑ белый полосатый шарф. – Реликт времен моей учебы в колледже Святой Магдалены в Оксфорде, – пояснил Габриель, заботливо укутывая шарфом шею Джулии.

– Мне нравится.

– Кстати, тебе он очень идет. Я и еще кое‑ что нашел, – Габриель вынул из полиэтиленового мешка старое одеядо, показавшееся Джулии очень и очень знакомым.

– Неужели то? – спросила она, дотрагиваясь до одеяла.

– Наверное, оно. Но сейчас не июль. Я прихватил еще парочку. Можем идти.

Они вышли. На дворе было темно и холодно. Значительно темнее и холоднее, чем в тот вечер шесть лет назад. Джулии показалось, что не было никаких шести лет. Как и тогда, она вложила свою ладошку в широкую ладонь Габриеля. Они пересекли темный двор и вышли за ограду.

– Что‑ то не так? – насторожился Габриель.

– Все нормально.

– Я же чувствую, как ты напряглась. Скажи, в чем дело? – Он мягко высвободил свою руку и обнял ее за талию. Джулия тоже обняла его.

– В прошлый раз я заблудилась. Обещай, что больше меня не бросишь.

– Джулианна, я не собираюсь тебя бросать. Ты даже не понимаешь, как много ты для меня значишь. Я не представляю и представлять не хочу, что я мог бы снова тебя потерять. – Голос Габриеля стал хриплым. Признание удивило Джулию. – Если почему‑ либо мы расстанемся, обязательно меня дождись. Обещаю, что я тебя найду. – Габриель вынул из кармана небольшой, но довольно мощный фонарик и осветил мокрую тропку, уходящую во тьму.

Джулия и днем побаивалась этого леса. Сейчас ей было страшно даже рядом с Габриелем. Темнота превращала обыкновенные деревья в злобных чудовищ. Джулия крепко держалась за его руку и смотрела под ноги, чтобы не зацепиться за узловатые корни сосен.

Они шли не так уж и долго. Насколько Джулия помнила, тогда путь к яблоневому саду занял у них больше часа. Сам сад оказался намного меньше. Валун и яблони по‑ прежнему были на своих местах, но не такие крупные и значительные, как в ее памяти. Странно. Обычно это детям все кажется больше. Но ей тогда было семнадцать лет. А может, она не столько запомнила, сколько нафантазировала себе их первую встречу?

Габриель подвел ее к месту их тогдашнего ночлега и расстелил покрывало.

– А кто купил дом Ричарда? – вдруг спросила Джулия.

– Ты о чем?

– Мне интересно, кто купил дом Кларков. Только не говори, что это миссис Робертс. Она давно зарилась на их дом.

Габриель усадил Джулию на покрывало, сел сам и закутал их обоих в пару взятых из дома одеял.

– Не волнуйся. Дом купил я.

– Ты? А зачем?

– Я тоже не хотел, чтобы его хозяйкой стала миссис Ро‑. бертс. Она бы сразу вырубила все деревья.

– Ты купил дом из‑ за этого сада?

– Можно сказать и так. Мне была ненавистна мысль, что новый владелец найдет земле иное применение и мы даже не сможем сюда приехать.

– Значит, когда Ричард переедет в Филадельфию, дом будет пустовать?

– Пока не знаю. Я поручил своему агенту по недвижимости найти желающих снять дом. Вообще хотелось бы сделать его нашей общей летней резиденцией. Я просто не мог допустить, чтобы Ричард продал дом неизвестно кому.

– Это было очень великодушно с твоей стороны.

– Деньги для меня ничего не значат. Я в другом долгу перед Ричардом. И тот долг мне никогда не выплатить.

Джулия поцеловала его в щеку.

– Тебе тепло? – спросил Габриель.

– Ты сейчас вполне заменяешь камин в гостиной. Мне даже жарко.

– Но ты сидишь слишком далеко от меня.

В неярком лунном свете было видно, как его глаза потемнели. Джулия прильнула к нему и чуть вздрогнула, когда он уложил ее себе на колени.

– Вот так лучше, – прошептал Габриель и, засунув руку

ей под пальто, осторожно погладил по обнаженной коже внизу спины.

– Можно тебя спросить?

– Можно.

– Почему ты не взял фамилию Кларк?

– Эмерсон – фамилия моей матери, – вздохнул Габриель. – Смена фамилии для меня была равнозначна отказу от матери. При всем уважении к Кларкам, я не из их породы. Совсем не из их.

Разговор оборвался. Каждый погрузился в свои воспоминания. Габриель неторопливо ласкал ей спину. Чувствуя, что молчание его вполне устраивает, Джулия заговорила сама:

– Габриель, мне глупо дальше таиться. Я влюбилась в тебя, едва увидела у Рейчел твою фотографию. Меня поразило, что ты тогда заметил меня и даже захотел прогуляться со мной.

Габриель поцеловал ее, и его губы подсказали Джулии, какой жар бушует сейчас у него внутри.

– Я тогда находился в кромешной тьме. И вдруг появилась ты. Однажды ты спросила, почему я не овладел тобой в ту ночь, когда ты сама была готова мне отдаться. Поверь, я тогда об этом вообще не думал. Я упивался твоей добротой, и она разгоняла мою тьму.

Джулия попыталась было отвернуться, но его глаза не пускали. Глаза настрадавшегося, ранимого человека.

– Когда я тебе говорил, что плохо помню ту ночь, я не врал. Но я запомнил твою красоту. Твои волосы, лицо, рот. О твоих устах можно было бы писать сонеты. Джулианна, едва я тебя увидел на заднем крыльце, мне захотелось тебя поцеловать.

Джулия крепко прижалась к нему и обняла за шею. Она целовала его: медленно, втягивая его нижнюю губу себе в рот и исследуя его рот своим языком. Как уже не раз бывало, их ласки стали жарче и свободнее. Габриель водил рукой по ее спине. Ему хотелось увидеть ее прекрасную, гладкую кожу. И не только кожу. Ему хотелось увидеть нагую Джулию. Лунный свет сделает ее кожу совсем мраморной. Но когда она задрожала, он отстранился и тихо спросил:

– Любовь моя, тебе хорошо?

Джулия ошеломленно посмотрела на него – не ослышалась ли. Но потом ее лицо расплылось в улыбке.

– Мне даже очень хорошо. Я… – Она замолчала и покачала головой.

– Что ты хотела сказать?

– Ты очень… пылкий.

Габриель вдруг расхохотался. Смех его был заразительным, и Джулия почти уже засмеялась вместе с ним. Потом ей вдруг показалось, что он смеется над нею.

– Ты думаешь, что я пылкий, но даже не знаешь, о чем я сейчас думаю.

Его рука скользнула к самому низу живота, в который сейчас упирался жаркий, уставший ждать член. Оттуда, где сопри‑ касались два начала, исходили таинственные, зовущие волны.

Джулия покраснела, но глаз не отвела.

– Я не знаю, о чем ты думаешь. Расскажи.

– Я хочу интимной близости с тобой, потому что ты мне очень дорога. Я хочу своей наготой поклоняться твоей наготе и узнавать все твои тайны. Хочу доставлять тебе наслаждение, но не считанные минуты, а часы и даже дни. Я хочу видеть, как твоя спина изгибается в экстазе. Я хочу входить в тебя и смотреть в твои глаза. – Он тряхнул головой и вздохнул. – Но не здесь. Здесь холодно, и это место не для твоего первого раза. Нам нужно еще кое‑ что обсудить. – Габриель нежно поцеловал ей лоб, боясь, как бы она не приняла его слова за отказ. – Я хочу, чтобы тебе было тепло, уютно и ты чувствовала себя в полной безопасности. Я хочу восхищаться каждой частичкой твоего тела. Это требует времени и несколько иных условий, чем подстилка на холодной земле. – Он обольстительно ей улыбнулся. – Но мои желания имеют куда меньший вес, чем твои.

– Я думаю, тебе мои чувства вполне понятны, – сказала Джулия.

– Ты так думаешь? – неуверенно спросил Габриель.

Джулия наклонилась, чтобы его поцеловать, но Габриель

чуть запрокинул голову, и ее губы ткнулись в его подбородок.

– Если бы я не захотела пойти с тобой сюда, я бы не пошла.

– Я рад, что ты захотела.

– Я захотела не только пойти с тобой в сад. Габриель Эмерсон, я хочу тебя, – выдохнула она. – Я… – Она вдруг закусила губу, чтобы не произнести еще одно слово.

– Говори, не бойся, – прошептал он. – Не надо скрывать свои желания.

– Я… я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной. Габриель, я – твоя… если ты меня хочешь.

– Я хочу только тебя, и больше никого.

На этот раз его поцелуи были полны страсти и обещаний. И тело Джулии отозвалось пробужденным и вспыхнувшим желанием.

Габриель хотел ее. Желание всегда ощущалось в его поцелуях, но это желание можно было легко спутать со стра‑ стью и телесным голодом. Сейчас же вся путаница исчезла. Они оба хотели друг друга; их руки жадно познавали запретные места друг друга, а губы слились в затяжном поцелуе. Старый сад был их Раем, принадлежащим только им.

Их поцелуи становились все жарче и неистовее. Габриель лег на спину. Джулия, незаметно для себя, оказалась на нем. Вся ее стыдливость исчезла, и от настоящего слияния их отделяли лишь два последних хлипких барьера – его трусы и ее кружевные трусики.