Сильвейн Рейнард 22 страница

Габриель придвинулся ближе:

– Женщины, которые… были моими приятельницами.

– Фотомодели?

– Нет.

Джулия смущенно терла лоб, пока не догадалась:

– Так это…

– Да, – вздохнул Габриель. – Конечно, развешивать их на стенах – это дурной вкус. И еще более дурной вкус – допустить, чтобы они попались тебе на глаза. Вот я и поспешил их снять, прежде чем ввести тебя в свою спальню. Но вес снимки были сделаны не тайком, а с согласия этих женщин Некоторые даже просили их сфотографировать. Как ты за метила, я там тоже присутствую. Так что я не был сладо ‑ страстным наблюдателем.

Значит, это… он? Джулии хотелось спросить, на каком снимке запечатлена Полина, но признание ошеломило ее.

– Тот мужчина – ты? – все еще не веря, спросила она.

– Да.

– И на снимке, о котором я спрашивала?

– Что ты так удивляешься? Я думал, тебе я там понра вился.

– Но ведь ты там… совсем голый. – Джулия чувствовала себя маленькой девчонкой, произнесшей неприличное сло во. Она покраснела и стала обмахиваться ладонью.

Габриель от души хохотал.

– Я же голый на всех снимках. – Он притянул Джулию к себе и страстно зашептал: – Мне тот снимок тоже очень правится, хотя женщина с фото потом меня разочаровала. – Габриель улыбнулся: – Я бы с радостью сфотографировал и тебя.

– Мне твоя затея не нравится.

– Почему? Ты ведь такая красивая. Ты бы затмила всех тех женщин. Представляешь? Снимок в профиль. Наклон головы. Элегантный поворот шеи. Ты бы превзошла Беатриче с полотна Холидея.

Джулия молча покачала головой.

– Хорошо, этот вопрос мы отложим. А как насчет того, чтобы вечером отправиться в «Скарамуш»? Замечательный ресторан.

– По‑ моему, это не самая лучшая идея, – сказала Джу‑ лия, все еще пытаясь совладать с дыханием.

– Почему?

– Не ты ли говорил, что нас не должны видеть вместе?

– Я хорошо знаю владельца. Он найдет нам укромный уголок, где нас вообще никто не увидит. Но может, ты хочешь снова побывать в «Гавани‑ 60»? Не соскучилась по Антонио? Он давно уже спрашивает, когда я тебя приведу.

– Серьезно?

– Конечно. Антонио вспоминает обед в Итало‑ кана‑ дском клубе. Ты все его семейство очаровала.

– Антонио – очень добрый человек. И семья у него прекрасная. Мне было легко с ними.

Габриель наклонился, чтобы ее поцеловать, но Джулия уперлась рукой в его грудь.

– Обед придется отменить. Завтра у меня встреча с Кэт‑ рин Пиктон, а я еще и подготовиться не успела.

– Завтра?

– Она пригласила меня к себе на чай. Честно говоря, и побаиваюсь к ней идти.

– Тогда я должен тебе кое‑ что рассказать об этой даме. Тебя встретит такая милая бабуля, но не купись на ее внешний вид. Бабуля эта очень умна и не любит тратить время попусту. Никаких разговоров на общие темы. К тому же ее совершенно не интересует, откуда ты родом и все такое. Обра щайся к ней только «профессор Пиктон».

– Это я уже поняла… по другим оксфордским придуркам, – усмехнулась Джулия.

– В твоих интересах поладить с нею. Капризы есть у каждого, но в блестящем уме старушке Пиктон не откажешь Главное – сработаться с нею. Постарайся вести себя как бла говоспитанная девочка, и ты ей понравишься.

Джулия вспомнила свой первый разговор в профессор ском кабинете. Не ждет ли ее повторение, только в другом интерьере и с другим главным действующим лицом?

– Ну чего ты испугалась раньше времени? – улыбнулся Габриель, обнимая Джулию. – Уверен, она заинтересуется твоей темой. Потом скажет, что вот там‑ то и там‑ то нужно внести изменения. На твоем месте я бы не спорил, а сразу согласился. Свое дело она знает.

– Я вообще удивлена, что она согласилась встретиться со мной. Наверное, у нее и сейчас время расписано по минутам.

– Естественно, но я попросил ее оказать мне эту услугу. Легенда такая: у меня есть талантливая аспирантка, котором неловко находиться под моим руководством, поскольку ома хорошо знает мою семью. По‑ моему, вполне правдивая легенда. Кэтрин на нее клюнула и согласилась. Мне пришлось выслушать ее монолог о современной молодежи. Она считает нынешних аспирантов не такими талантливыми и трудоспо собными, как те, что были в то время, когда она сама была аспиранткой. Поэтому ничего определенного она мне не обещала.

– Ты ведь мог бы этого и не делать, – сказала Джулия, глядя, как он накручивает себе на палец завиток ее волос.

– Мог бы, но мне искренне хотелось тебе помочь. Жаль, конечно, что у тебя не получилось с Гарвардом.

– Почему жаль? Там бы я ходила на другие семинары, а не на твои, – сказала Джулия, рассматривая свои руки.

– Да, – улыбаясь, согласился Габриель.

Они еще немного поговорили об особенностях завтрашнего чаепития у профессора Пиктон.

– Мне нужно идти, – вдруг сказал Габриель, глядя на свой «Ролекс».

– Тогда и я пойду.

Джулия спрыгнула с дивана, подхватила рюкзак и направилась в прихожую, где висело ее пальто. Габриель догнал ее, загородив дверной проем.

– Оставайся. Я долго не задержусь.

Джулия закусила губу. Габриель нежно провел большим пальцем по ее рту, пытаясь освободить закушенную губу.

– Не делай этого. Мне больно смотреть на тебя. – Габриель осторожно убрал палец, чтобы она не истолковала неверно его жест, но не раньше, чем ему удалось дотронуться до кончика ее языка.

– И с кем же ты встречаешься?

– С Кристой, – смущенно ответил Габриель. – Разговор предстоит неприятный. Но мне будет намного легче, если ты останешься здесь и дождешься меня.

– У меня тоже накопилось много дел, да и Полу нужно

позвонить. Вчера он даже домой ко мне заходил, – торопливо произнесла Джулия. – Я ему послала эсэмэску. Написала, что со мной все хорошо, но я буду искать себе нового руководителя. Вот только не знаю, как ему лучше преподнести, что руководитель уже найден и это Кэтрин Пиктон.

– А почему ты вообще должна ему что‑ то объяснять? – раздраженно спросил Габриель. – Просто скажи, что твои дела его не касаются.

– Но он мой друг.

– Тогда придумай что‑ нибудь, связав Кэтрин с возможностью проходить докторантуру в Гарварде. Она в приятельских отношениях с Грегом Мэтьюсом.

Джулия кивнула и стала застегивать пальто.

– Постой. – Габриель скрылся в кабинете. Через несколько минут он вернулся, держа в руках довольно потрепанную книгу. Это была монография Чарльза Уильямса «Образ Беатриче». – Вот. Возьми.

– Габриель, ну сколько можно делать мне подарки?

– Если Кэтрин узнает, что тебе знакома эта книга, ты сразу поднимешься в ее глазах. Профессор Пиктон – боль шая поклонница Дороти Сэйерс, а та, переводя «Божествен ную комедию», буквально паслась в монографии Уильямса… Если не хочешь брать эту книгу как подарок, считай, что взя ла на время. Скажем, пока Кэтрин не согласится стать твоей руководительницей. Так тебе нравится больше? – насмеш ливо спросил Габриель.

– Спасибо, – смущенно пробормотала Джулия, засовывая книгу в рюкзак.

– Всегда рад помочь юному поколению. А теперь нам надо поговорить о другом. – (Джулия насторожилась. ) ‑ Все было бы куда проще, не будь ты моей аспиранткой. Я по чти уверен, что Кэтрин тебя возьмет. Но остаются семинары. Ты же не можешь уйти с моего потока, поскольку других се минаров по Данте в нашем университете нет.

– Я при всем желании не могла бы уйти с твоего потока, иначе в мае мне выпуска не видать. Помнишь, в голосовых сообщениях ты что‑ то говорил об альтернативном курсе? Я тогда ухватилась за эту идею, а сейчас понимаю: мне все равно не обойтись без твоих семинаров… А почему ты вдруг об этом заговорил?

– Потому что, куда ни сунься, мы везде упираемся в этот чертов регламент отношений между преподавателями и студентами. Пока ты находишься на моем потоке, у нас с тобой не может быть никаких неофициальных отношений. Конеч но, в следующем семестре все будет по‑ другому. Ты уже не будешь моей студенткой.

Джулия не хуже Габриеля знала все многочисленные «нельзя», упомянутые в бюрократическом сочинении с гром ким названием «Декларация о правах и обязанностях аспи рантов». Декларация была составлена в лучших традициях пуританской морали. Преподавателям запрещалось спать со своими студентами. Аспирантам же категорически запрещались интимные отношения со своими руководителями.

Разумеется, вступать с Габриелем в интимные отношения Джулия не собиралась и надеялась, что он об этом пом‑ нит.

– Я не хочу снова тебя потерять, – прошептал Габриель. – И ни в коем случае не хочу мешать твоей учебе и работе над диссертацией. Мы что‑ нибудь придумаем. Может быть, сегодня же я переговорю со своим адвокатом.

– С адвокатом?

– Не волнуйся. Это, так сказать, рекогносцировка. Хочу узнать, каких пакостей мне ждать от университета, если я буду встречаться с аспиранткой, которая учится на моем потоке.

– Ты никак хочешь лишиться работы? – спросила Джулия, трясущимися пальцами хватая его за рукав.

– Нет, конечно.

– Однажды я уже создала угрозу твоей карьере. Не хочу делать это вторично. Нам разумнее всего пока держаться на расстоянии, а когда семестр закончится, снова обсудим наши отношения. Вдруг ты передумаешь? Решишь, что реальная Джулия тебе не нужна, – глядя на свои кроссовки, произнесла она.

– Джулианна, такого просто не может быть, – не выдержал Габриель.

– Нам нужно получше узнать друг друга. Такими, какие мы есть на самом деле. И пять оставшихся недель – хороший срок. Пять недель дружбы.

– Друзьям не запрещается вместе обедать. Как насчет завтра?

Джулия энергично замотала головой:

– Позвони мне. Даю честное слово, что отвечу на звонок.

– И когда теперь я тебя снова увижу? – мрачнея, спросил Габриель.

– В следующую среду, на семинаре.

– Это же целую вечность ждать!

– Ничего не поделаешь, профессор. Положение обязы вает.

Джулия наградила его полуулыбкой и решительно напра вилась к двери.

– А ты ничего не забыла?

Она сняла рюкзак, торопливо проверяя, на месте ли ключи.

– По‑ моему, ничего.

– А по‑ моему, забыла. Ты забыла поцеловать на проща ние бедного одинокого Габриеля, – шепотом опытного со блазнителя произнес он.

– Ты целуешься совсем не по‑ дружески, – заметила

Джулия.

Он приблизился. Ее спина опять оказалось возле стены,

– Один дружеский чмок. Честное скаутское.

– А ты хоть был скаутом?

– Нет. – Он протянул руку и осторожно, чтобы не спугнуть Джулию, погладил ее по щеке.

Улыбка Габриеля была настолько обезоруживающей, что Джулия, сама того не желая, ответила ему улыбкой. Потом он приник губами к ее губам и… ничего.

Джулия ждала, что он попытается раздвинуть губы и за пустит свой язык ей в рот. Нет. Габриель просто касался губами ее губ.

– Ну как тебе мой дружеский чмок? – со смехом спро сил он, проводя большим пальцем по ее подбородку.

– До свидания, Габриель, – выпалила Джулия и выско чила на площадку.

Когда за нею закрылась дверь, Габриель привалился к сте не и долго тер себе глаза, бормоча что‑ то маловразумитель ное.

¦> ¦> ¦>

Габриель не ошибся: разговор с Кристой был тяжелым и беспредметным. Вернувшись домой, он достал из холо дильника бутылку минеральной воды и набрал номер своего адвоката Джона Грина. К счастью для Габриеля, он уже давно

не нуждался в советах этого человека, но отношения на всякий случай поддерживал. Среди клиентов Грина попадались весьма сомнительные и опасные личности, но надо отдать ему должное: он был опытным юристом, особенно в вопросах канадского уголовного законодательства. Однако его опыт не распространялся на трудовое законодательство. В течение их получасовой телефонной беседы Джон несколько раз на‑ помнил об этом Габриелю.

– Должен вас предупредить, Эмерсон: если в вашем контракте четко прописано, что вы обязуетесь строго соблюдать регламент отношений между преподавателями и студентами, лучше не испытывать этот пункт на прочность. Вы только повредите своей карьере и себе. Позвольте вас спросить: вы с нею спите?

– Нет, – деревянным голосом ответил Габриель.

– Отлично. И не начинайте. Пока я не разнюхаю, есть в этом регламенте какие‑ то лазейки, держитесь от нее подальше. Кстати, сколько ей лет?

– Вы о ком?

– Как о ком? Об этой вашей милашке.

– Если вы еще раз так ее назовете, мне придется искать себе другого адвоката.

Джон даже не обиделся. Он знал, что характер у этого сукина сына Габриеля далеко не сахар. При случае может и кулаки в ход пустить. Но Джон Грин не хотел потерять богатого клиента, а потому просто дал задний ход:

– Хорошо. Сформулирую вопрос по‑ другому: сколько лет юной леди, о которой мы говорим?

– Двадцать три.

– Приятно слышать, – облегченно вздохнул Джон. – По крайней мере, вас не обвинят в совращении несовершеннолетних.

– Будем считать, что я этого не слышал.

– Послушайте, Эмерсон. Если вы обращаетесь ко мне за помощью, имейте терпение. Я не могу дать вам никакого про‑ фессионального совета, пока не узнаю всех фактов. В прошлом году одна из моих коллег вела дело против Торонтского университета. Я позвоню ей и попрошу рассказать мне что к чему. А пока настоятельно советую держаться от этой девушки подальше. И никакого секса с нею. Вам понятно?

– Да.

– Я не Клинтон, чтобы увязать в дебатах о том, что считать сексуальными отношениями. Никакого секса с ней, да же если у вас все по обоюдному согласию.

– А если отношения между нами романтические, без секса?

Джон отстранил трубку и поковырял мизинцем в ухе.

– Я не вполне понимаю вас.

– Я сказал, а если мы с нею просто встречаемся, вместе где‑ то бываем, но между нами нет сексуальных отношений?

– Отличная шутка, Эмерсон! – расхохотался адвокат. – Но я вам не верю. И никто вам не поверит.

– Это уже личное дело каждого. Я хочу спросить: если у меня с моей аспиранткой просто дружеские отношения, является ли это нарушением университетского регламента?

– Эмерсон, никто не поверит, будто ваши отношения с этой аспиранткой не включают в себя интимные отношения. Особенно учитывая вашу репутацию. Естественно, бремя доказательства вашей вины лежит на ваших работодателях, если только ваша chiquita не подаст на вас жалобу или если кто‑ то не застукает вас в компрометирующей ситуации. Я уж молчу о том, если она окажется беременной.

– Такого быть не может.

– Все так говорят, Эмерсон.

– Согласен, но, учитывая характер наших с нею отношений, такого действительно просто не может быть.

Джон закатил глаза, но решил не читать профессору лекцию на биологическую тему.

– Если вас застанут вместе без явных доказательств сексуальных отношений, вы, Эмерсон, скорее всего, отделаетесь дисциплинарным взысканием за неподобающее поведение. Но это лишь мои предположения. Я уже сказал: прежде чем давать вам советы, мне нужно созвониться с той женщиной. Она хорошо разбирается в университетском крючкотворстве.

– Спасибо.

– В конце концов, под удар поставлена ваша задница, а не моя. Так что будьте осторожны. Мне‑ то что? Я в любом случае получу свой гонорар. – Джон прочистил горло. – Габриель?

– Я вас слушаю.

– Вот что, Эмерсон. Один совет я вам все‑ таки дам, и вполне профессиональный. Держитесь подальше от девушек, потасовок, пьянства в общественных местах и всего похожего. Учтите: любой иск против университета сразу высветит ваше прошлое, а вам едва ли хочется такой известности. Лучше, если прошлое останется в прошлом. Вы меня поняли?

– Да, Джон.

Попрощавшись с адвокатом, Габриель швырнул трубку и решил выплеснуть накопившиеся эмоции в фехтовальном клубе.

? ? ¦>

Вернувшись домой, Джулия сразу же принялась исследовать припорошенную снегом клумбу, надеясь найти там хотя бы часть открытки Габриеля. Ей удалось извлечь лишь несколько клочков.

Почти весь остаток дня и вечер Джулия листала монографию Чарльза Уильямса, делая краткие выписки. Габриель оказался почти что провидцем. Читая основательный труд Уильямса, Джулия нашла там немало полезного для своей диссертации.

Перед сном она сидела на кровати, слушала музыку и думала о Габриеле. Вторую закачанную им песню – «Молитва Данте» – тоже исполняла Лорина Маккеннитт. Слова и голос певицы так подействовали на Джулию, что она расплакалась.

Она снова достала из комода фотографию Габриеля и положила себе под подушку. Сон не шел. Тогда она попыталась спокойно и отстраненно проанализировать все, что произошло между нею и Габриелем за минувшие сутки.

Начать с того, что он предрасположен к наркотикам. Если он когда‑ нибудь опять сорвется, то сломает жизнь не только себе, но и ей.

Затем она подумала о том, что ее отношения с Габриелем могут угрожать карьере их обоих. Стоит кому‑ нибудь случайно узнать об их отношениях, и по факультету поползут сплетни, густо сдобренные домыслами и откровенным враньем. Габриель сделается предметом пересудов на факультетских вечеринках, где коллеги будут упражняться в остроумии, перемывая ему кости. А потом факультетское руководство, стоящее на страже нравственности, сочтет нецелесообразным продлевать контракт с одаренным, но дурно влияющим на студентов и аспирантов профессором Эмерсоном. Джулии тоже достанется. Ее представят заурядной молодой шлюшкой, стремящейся раздвиганием ног добиться степени магистра, поскольку это единственный доступный ей способ. Если кто‑ то уже видел их вместе, бесполезно ждать конца семестра. За эти пять недель их успеют вывалять в грязи.

И наконец, она по уши влюбилась в Габриеля Эмерсона, когда ей было семнадцать. Первый раз ее взяли за руку, посмотрели в глаза, поцеловали, прошептали ласковые слова. Ну и что? Можно много чего накрутить вокруг их первой встречи. Можно сказать, что она была предопределена судьбой и все такое. Но какой бы ни была истинная причина их встречи, Джулия крепко и по‑ настоящему влюбилась в этого человека. Она пробовала подавить свои чувства. Пробовала даже избавиться от них и влюбиться в другого. Но стоило ей провести вчера ночь в объятиях Габриеля, и все вернулось. «Оборонительные сооружения», которые она строила в своей душе, оказались песчаным замком, смытым приливной волной. Ее любовь к Габриелю никуда не исчезла. Достаточно было одной ночи, и крохотная искорка вспыхнула неистовым факелом. И это пламя не могли уже погасить никакие приливные волны.

Что толку говорить о выборе, если выбора у нее нет? Свой выбор она сделала шесть лет назад, когда без колебаний протянула ему руку и пошла с ним в старый яблоневый сад. Достаточно было его первого прикосновения, и Джулия уже знала: она принадлежит этому человеку. Все эти годы Габриель незримо присутствовал в ее жизни, как призрак, которого не прогнать. И теперь этот призрак обрел плоть. Заявил, что Джулия ему нужна.

Но вот любит ли ее Габриель?

? ¦> ?

На следующее утро, проверив голосовую почту, Джулия обнаружила сообщение Габриеля. Он позвонил, когда она уже спала.

Джулианна, ты обещала отвечать на звонки. [Вздыхает. ] Я решил, что ты мылась в душе и не слышала сигнала. Перезвони мне, как только прослушаешь это сообщение.

Жаль, что мне сегодня не удалось никуда тебя сводить. Но я бы с удовольствием сделал это завтра. Можем мы хотя бы обсудить этот вопрос? [Пауза…] Позвони мне, principessa. Пожалуйста, позвони.

Джулия сразу же занесла его номер в память телефона, введя имя Данте Алигьери. Потом позвонила сама, но теперь его телефон был переключен на прием голосовых сообщений.

Привет, это я. Прости, пожалуйста; когда ты позвонил, я была не в душе, а уже спала. С удовольствием бы увиделась с тобой, но боюсь, что обед на публике – дело слишком рискованное. Мне очень хочется снова узнать тебя, Габриель, и я надеюсь, мы найдем безопасное место, где сможем это сделать. А сейчас твой телефон недоступен. Позвони, когда освободишься.

В пятницу Джулия почти до вечера шлифовала план своей диссертации. Телефон оставался включенным, однако Габриель больше не звонил. Зато ей позвонил Пол. Он находился в библиотечном отсеке. Едва начавшийся разговор

был прерван внезапным появлением профессора Эмерсона. Настроение профессора заметно улучшилось, из чего Поп заключил, что буря, угрожавшая разразиться над головой Джулии, промчалась стороной.

Встреча с Кэтрин Пиктон была очень интересной, но, вернувшись домой, Джулия поняла, что очень проголодалась, Обследовав шкаф и холодильник, она нашла лишь томатный суп‑ пюре быстрого приготовления. Поужинав, Джулия от правилась в душ. Завернувшись в фиолетовое полотенце, которое едва закрывало ее грудь и живот, она стала выбирать себе ночную пижаму. Холодный октябрьский воздух и при ближение Хеллоуина остановили ее выбор на пижаме с фонариками из тыквы.

Тук‑ тук‑ тук.

Джулия испуганно вскрикнула. Стук продолжался, сопро вождаемый невнятным бормотанием. Собрав всю храбрость, какая у нее была, Джулия подскочила к окну и отдернула занавеску, увидев по ту сторону рамы… встревоженное лицо Габриеля.

– Ну и напугал же ты меня! – рассердилась Джулия.

Одной рукой она взялась за шпингалет старого, плохо от

крывавшегося окна, а другой прижимала сползающее полотенце.

– У тебя не отвечал ни телефон, ни домофон. Я уже волноваться начал. Пошел на задний двор. Смотрю, твое окно освещено. – Заметив, что ей не поднять раму, Габриель про‑ сунул руку. – Я сам. – Одним движением он поднял скрипучую раму и вручил Джулии два бумажных пакета.

– Что это? – спросила она.

– Обед. Пожалуйста, отойди от окна, а то простудишь ся. – Габриель ухватился за оконный козырек.

– Что ты делаешь?

– Как что? Лезу в твое окно.

– Я могу открыть входную дверь и впустить тебя, как это делают нормальные люди.

Подтягиваясь, Габриель успевал поедать глазами Джулию.

– В таком виде? – усмехнулся он, перекидывая ноги через подоконник. – Очень сомневаюсь.

Спрыгнув на пол, Габриель плотно закрыл окно и столь же плотно задернул занавеску.

– Я тебе серьезно говорю: оденься, иначе простудишься. – Он не удержался и все‑ таки погладил ее по обнаженному плечу.

«Гладкое, нежное и теплое», – подумал он.

Джулия подтянула сползающее полотенце, и Габриель отвел глаза. Ее тело, едва прикрытое, было еще влажным после душа. Если бы их сейчас кто‑ нибудь увидел… От этой мысли Габриель невольно вздрогнул.

– Джулианна, ну сколько раз тебя просить? Оденься.

«Габриель, чего ты больше боишься? – подумала она. –

Того, что я простужусь? Или того, что в тебе взыграют мужские инстинкты? »

– Сейчас пойду в ванную и оденусь, – сказала она, беря с кровати спортивный костюм и засовывая ноги в старые шлепанцы.

– А почему ты не включила отопление? – спросил вдогонку Габриель.

– Оно включено.

– Сомневаюсь. У тебя лишь чуточку теплее, чем на улице. Если бы я не пришел, ты бы так и разгуливала по комнате в полотенце?

– Если бы ты не пришел, я легла бы спать, – донеслось из‑ за закрытой двери ванной.

Может, она не умеет пользоваться термостатом? Габриель полез искать его и вскоре убедился, что никакого термостата здесь нет и в помине. Единственным источником тепла в квартире был старый радиатор, дышавший на ладан.. «Как она может так жить? Замерзнуть в этой клетушке – пара пустяков».

Выйдя из ванной, Джулия обнаружила Габриеля все еще в пальто стоящим на коленях. Он щупал шершавые секции радиатора, морщился и качал головой.

– По‑ моему, ты стоишь на коленях чаще, чем обыкновенный профессор, – засмеялась она.

– Ценю твою шутку, Джулианна, – хмуро отозвался он. – Этот радиатор не работает. У тебя есть электрический обогреватель?

– В ванной пол с электроподогревом, но я им не поль зуюсь.

Габриель покачал головой, поднялся и прошел мимо нее к ванной. Он включил подогрев, убедился, что пол действительно нагревается, и настежь открыл дверь ванной.

– Хоть какое‑ то дополнительное тепло. У тебя волосы до сих пор влажные. Ты можешь простудиться. Сейчас я приготовлю чай, – сказал Габриель, вешая пальто на уже знако мый крючок.

– Я и сама могла бы, – вяло запротестовала Джулия.

– Не сомневаюсь, но сейчас чаем займусь я. – Габриель поцеловал ее в лоб, наполнил водой электрический чайник и полез под комод, чтобы включить его.

Мысли самой Джулии были крайне далеки от удлинителей, поскольку зад Габриеля, обтянутый черными брюками, представлял собой крайне эротичное зрелище. Хуже всего, что ей нравилось смотреть на этот зад. Джулия покраснела и, чтобы отвлечься, начала мысленно сравнивать нынешнее поведение Габриеля с тем, как он себя вел, впервые оказавшись в ее «хоббитовой норе». Такое ощущение, что сейчас к ней пришел совершенно другой Габриель, и эта «версия» нравилась ей несравненно больше.

– Чайник поставлен, – сообщил Габриель. – Теперь я тебя согрею. – Он обнял Джулию и принялся растирать ей спину. – Так теплее?

Она кивнула.

– Почему ты не отвечаешь на звонки?

– Я не выключала телефон. Может, я спала или за шумом воды не слышала сигнала.

– Я уже стал волноваться. Ты не ответила вчера вечером. Я тебе час назад звонил – снова никакого ответа.

– Я как раз мыла голову.

Габриель наклонился к Джулии и вдохнул ее запах. «Ваниль».

– Джулианна, – прошептал Габриель, гладя ей щеки.

– Да?

Габриель не отвечал. Его губы двигались вверх‑ вниз по левой стороне ее шеи. Маршрут начинался под ушной рако‑ имной и заканчивался на уровне ключицы. Тело Джулии откликнулось желанием, и внизу стало совсем горячо. Его губы были как магнит, притягивающий каждую капельку крови.

Вверх‑ вниз, вверх‑ вниз. Ритуал поклонения его Беатриче. Габриель постоянно высовывал язык, чтобы вкусить аромат ее кожи. Его нос то и дело упирался ей в подбородок. В от‑ личае от ее кожи, кожа самого Габриеля была слегка шершавой от начинавшей отрастать щетины, но Джулии это даже правилось. Каскад нежнейших, почти воздушных поцелуев, ниспадавший к ее ключичной ямке, в этом месте менял на‑ правление и начинал двигаться вверх.

Джулия со стоном закрыла глаза и потянулась к его волосам. Ее пальцы двигались сами собой, перемещаясь от макушки к затылку.

– Мм, – стонала она.

– Тебе нравится? – шепотом спросил Габриель, продолжая ее целовать.

Она что‑ то прошептала в ответ.

– Я хочу окутать тебя наслаждением. Ты будешь купаться в наслаждении, Джулианна. – С особой нежностью Габриель целовал кожу вокруг ее уха и под подбородком, слегка дразня Джулию своим языком. – А так тебе нравится?

Джулия едва слышала его вопрос, захваченная лавиной ощущений, которая неслась по телу. Она давно уже согрелась. Теперь ей было жарко. Все ее существо словно замкнулось на Габриеле.

– Очень нравится, – произнесла она чуть слышно,

– А это не что иное, как декларация желания, – прошептал Габриель, и его слова вызвали в ней дрожь. – Будь мы любовниками, такой поцелуй говорил бы о моем намерении уложить тебя в постель. Ты даже не представляешь,

какие наслаждения ожидали бы тебя там. Но сейчас я дол‑ жен остановиться, так как сгораю от желания. Я боюсь коснуться твоих губ, поскольку тогда мне будет не удержаться.

Джулия застонала еще громче. Габриель откинул ей волосы с плеч, чтобы они не мешали познанию ее тела. Теперь он покрывал поцелуями всю ее шею, а когда достиг раковины второго уха, буквально на мгновение сунул кончик языка внутрь.

– Джулианна, если я поцелую тебя в губы, то не отвечаю за последствия. Сегодня я воздаю должное твоей изумитель ной шее. Мне вообще пора остановиться, пока соблазн не стал чрезмерным. Я и так уже переполнен желанием. Ты да же не представляешь, как сильно я тебя хочу. – Голос и ды‑ хание Габриеля были хриплыми от страсти.

У Джулии начали подкашиваться ноги. Пространство пе ред глазами подернулось дымкой и поплыло… Свисток элек трического чайника спас их обоих. Габриель торопливо поцеловал ее в обе щеки и отправился заваривать чай, а Джулии рухнула на стул. Ее сердце колотилось так сильно, что она даже испугалась, не начинается ли у нее сердечный приступ

«Если я не держусь на ногах от одних его поцелуев, что же со мной будет, когда он…»

– Дорогая, какой чай тебе заварить? – спросил Габри ель, почти не выдавая своего изумления.

Джулия мысленно отругала себя за неумение сдерживать чувства, но тут же уравновесила обвинение, добавив, что Габриелю было с кем набраться опыта.

– Завари «Леди Грей». Он в коробочке возле заварочного чайника.

– Я, конечно, не такой любитель чая. Наверное, что‑ то сделаю не по правилам, но, надеюсь, пить будет можно.

Джулия вежливо поблагодарила Габриеля, когда он цере монно поставил на столик чашку с блюдцем, затем принес чайник, подложив под него круглую салфетку.

– Чай чаем, а поесть тоже нужно. Кстати, ты сегодня ела?

– Ела. Томатный суп.

– Джулианна, – начал Габриель, усаживаясь рядом, – суп не еда.

– Я это уже слышала. – Джулия выпучила глаза, и Габриелю стало смешно.

Пока Джулия пила чай, Габриель вынул из бумажного пакета бутылку вина и простенький штопор.

– Бокалы у тебя найдутся?

– Да. Сейчас достану. – Джулия встала, чувствуя слабость в ногах, и пошла за бокалами.