Сильвейн Рейнард 13 страница

если у вас появится бредовая мысль заявить о моей причастности, вам попросту не поверят. Зато репутацию себе вы здорово испортите. – Он достал айфон, открыл приложение «Блокнот» и стал что‑ то набирать.

– Я не собиралась… жаловаться, – неуверенным тоном начала Джулия.

– Могли хотя бы спасибо сказать.

– Благодарю вас, профессор Эмерсон. А теперь взгляните на ситуацию моими глазами. Возможно, вы и чувствуете себя Абеляром, но я не хочу играть роль вашей Элои‑ зы. – Она принялась раскладывать ножи и вилки, добиваясь полной симметрии.

Однажды Габриель это уже видел, когда они ездили в «Гавань‑ 60». Он отложил телефон и стал следить за ее движениями. На душе у него было муторно. Вдвойне муторно, если вспомнить о том, что едва не случилось в его душном библиотечном отсеке. Да, он был так захвачен очарованием мисс Митчелл, что рисковал разделить участь Абеляра. А Рейчел, узнав, что он соблазнил ее подругу, наверняка бы его кастрировала. К счастью, ему хватило самообладания, и потому его сравнение с Абеляром было не совсем точным.

– Я бы не позволил себе соблазнить аспирантку.

– В таком случае еще раз спасибо, – пробормотала Джулия. – И спасибо за ваш… дружеский жест с грантом, хотя я и не могу обещать, что возьму эти деньги. Конечно, для вас такая сумма – капля в море, но ее хватит, чтобы слетать домой наДень благодарения, Рождество, весенние каникулы и на Пасху. Этого хватит еще на многое, чего я не могу себе позволить. В том числе и на мясные деликатесы.

– Зачем тратиться на самолетные билеты? Я думал, что теперь вы снимете себе более удобное жилье.

– Вряд ли я стану искать себе другую квартиру. Мне важнее побывать дома, увидеть отца. Других близких родственников у меня нет. Ни братьев, ни сестер. И я очень хотела повидать Ричарда, прежде чем он продаст дом и переедет в Филадельфию.

«Напрасно я тут играла в благородство. Я ведь могу не только повидать отца и Ричарда, но и навестить старый ябло‑

невый сад… если там не срубили последние деревья. Интересно, кто‑ нибудь заметил мои инициалы, которые я вырезала на стволе? »

Габриель хмурился, на что было несколько причин.

‑ Значит, не появись эти деньги, вы бы не поехали домой?

Джулия покачала головой.

– Отец просил, чтобы я обязательно приехала на Рождество. Я хотела лететь самолетом, а не трястись в автобусе.

Но в «Эр Канада» слишком кусачие цены. Мне было стыдно просить денег у отца.

– Теперь вам не придется просить у него денег. И трястись в автобусе тоже не придется. Никогда не стыдитесь принимать подарок, когда он вас ни к чему не обязывает.

– Вы повторяете слова Грейс. Она часто мне это говорила.

Габриель снова заерзал на скамейке и поскреб затылок.

– А от кого, по‑ вашему, я научился щедрости? Не от своей же родной матери.

Теперь Джулия выдержала его взгляд и даже не покрасне‑ ла. Она убрала письмо с извещением, решив, что обязательно внимательно и всесторонне обдумает вопрос с грантом. Но делать это нужно в спокойной обстановке и в отсутствие профессора, иначе его магнитное поле, аура или что‑ то там еще мешают ей думать самостоятельно. Все попытки спорить ( ним кончались ничем, заводя ее в тупик. В этом отношении (да и не только в этом) он был точной копией Пьера Абеля‑ ра: сексапильный, соблазнительный и чертовски сообразительный.

– И все же, несмотря на все мои усилия, вы продолжаете жить впроголодь?

– Габриель, у меня с моим желудком не самые нежные отношения. Если я чем‑ то занята, что‑ то меня увлекает, я просто забываю поесть. Когда грущу – тоже. И дело тут не в деньгах. Просто таков мой образ жизни. И пожалуйста, не надо себя корить. Вы тут ни при чем. – Она вновь взялась

перекладывать ножи и вилки.?

– Вы пытаетесь стать моим другом? Вы это хотели мне показать через грант и все остальное?

– Вам Рейчел подбросила эту мысль? – нахмурился Габриель.

– Нет. При чем тут Рейчел?

– Она считает, что нам с вами нужно подружиться. Но и скажу вам то же, что говорил ей: это невозможно.

Джулия с трудом проглотила комок в горле.

– Почему?

– Над нами висит дамоклов меч всевозможных правил и положений. Университетская бюрократия неистощима на запреты и ограничения. Профессорам запрещено дружить со студентами и аспирантами. И наоборот. Но даже если бы мы были просто Джулианной и Габриелем, сидящими за пиццей, нам и тогда не захотелось бы дружить со мной. Я – магнит, притягивающий грех, а вы – нет. – Он печально улыбнулся. – Как видите, ситуация безнадежная. «Оставь надежду, Вся к сюда входящий».

– Я не верю в безнадежные ситуации, – прошептала Джулия, обращаясь к большой серебряной вилке.

– Аристотель говорил, что дружба возможна лишь между двумя добродетельными людьми. Стало быть, дружба между нами невозможна.

– Никто не является добродетельным до конца.

– Почему же? Вы вполне добродетельная девушка. –

Габриель выразительно посмотрел на нее. В его взгляде было что‑ то похожее на искренний восторг. Восхищение. Было и еще что‑ то… невыразимо грустное.

– Рейчел мне говорила, что в «Лобби» вы числитесь среди VIP‑ персон, – быстро переменила тему Джулия.

– Что есть, то есть.

– Она преподнесла мне это как тайну. Почему?

– Почему вы так думаете? – спросил Габриель, которому не хотелось перескакивать с одной щекотливой темы на

другую.

– Не знаю, иначе бы не спрашивала.

– Я бываю там регулярно, отсюда и VIP‑ статус. Хотя в последнее время я туда редко забредаю.

– А зачем вы вообще туда ходите? Танцевать вы не любите. Только чтобы выпить? – Джулия обвела глазами простой, но уютный интерьер ресторанчика. – Здесь ведь тоже можно выпить. И обстановка намного приятнее. У немцев есть такое слово – «gemiitlich», что значит «уютный».

«И никаких „эмерсоновских шлюх“ поблизости», – мысленно добавила она.

– Нет, мисс Митчелл, обычно я прихожу в «Преддверие» не ради выпивки.

– Тогда зачем?

– Неужели не ясно? – Он поморщился и покачал головой. – Впрочем, для такой, как вы, наверное, нет.

– Что значит «для такой, как вы»?

– Это значит, что вы не представляете, о чем спрашиваете. – Он не произносил слова, а сердито выплевывал их. – Если бы представляли, то не стали бы донимать меня подобными вопросами. Хотите знать, зачем я туда хожу? Извольте. Я туда хожу, чтобы искать женщин, с которыми можно потрахаться. Вот так‑ то, мисс Митчелл. Что, теперь довольны? – прорычал он.

Джулия втянула в себя воздух и задержала дыхание. Она сидела так, пока не взбунтовались ее легкие. Тогда она выдохнула и покачала головой, словно услышанное было наваждением:

– Почему я должна быть довольна? Мне больно это слышать. Я не только про душевную боль. У меня даже живот схватило. Вам этого не понять.

Габриель заложил руки за голову. Он злился не на Джулию, а на себя. Ему было очень стыдно. Часть его личности сделала это намеренно, чтобы оттолкнуть Джулию. Эта часть хотела предстать перед ней без всяких фиговых листков, показать профессора Эмерсона таким, какой он есть: мрачным, порочным созданием, вытащенным на свет добродетелью Джулии. Услышав это, она должна была бы бежать от него без оглядки.

Эта часть называлась его подсознанием и заставляла Габриеля действовать странно, даже дико и в высшей степени непрофессионально. Его сознание никогда бы не позволило произнести подобные слова вслух, особенно в присутствии аспирантки. Пусть это правда. Не каждую правду нужно предавать гласности. И здесь Джулия провоцировала его. Она словно сдирала с него профессорский глянец. Медленно, кусок за куском. Он не понимал, как это ей удается.

Легко оправдываться, когда тебя обвиняют во всех смерт‑ ных грехах. Когда кричат, что ты оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. Но Джулия просто смотрела на него, и в ее глазах не было ничего, кроме глубокого сожаления.

– Простите меня, – тихо сказал он. – Представляю, как противно вам было это слышать. Но иной реакции я от вас

не ожидал. Я должен вызывать у вас отвращение. Вас должно отталкивать от меня. Всякий раз, когда я рядом, я только порчу вас.

– У меня нет такого ощущения.

– Вам просто оно не знакомо. А когда вы поймете, что это такое, будет слишком поздно. Адам с Евой тоже не понимали, что они потеряли, пока их не изгнали из рая.

– Кое‑ что об этом я знаю, – почти шепотом возразила Джулия. – И не из мильтоновского «Потерянного рая».

Неизвестно, куда бы завел их дальнейший разговор, но он был прерван появлением Кристофера, принесшего пиццу и салат. Габриель взял на себя роль хозяина. Он сам наполнил тарелку Джулии, следя за тем, чтобы ей достались самые вкусные кусочки.

Ели молча. Джулия вспоминала их первую совместную трапезу в «Гавани‑ 60». Тогда они тоже молчали. В это время Кристофер включил музыкальный центр. Зал наполнился настолько светлыми и мелодичными звуками песни, что Джулия отложила вилку и превратилась в слух.

Габриель тоже перестал есть. Он слушал, а затем стал тихо подпевать. Песня говорила об аде и рае, о пороках и добродетелях.

Джулию поразило, что сейчас звучит именно эта песня, а не какая‑ то иная. Ведь Кристофер мог выбрать другую станцию или вообще не включать радио. Если это совпадение, то уж очень странное. Не менее странным было и то, что

Габриель, оказывается, умеет петь.

– Какая чудесная песня. Как она называется?

– «You and Me» – «Ты и я». Это песня Мэтью Барбера. Он канадец, пишет песни и сам их исполняет. Кстати, там поется о добродетели и пороке. Добродетель для вас, ну а порок, естественно, для меня.

– Песня красивая, но грустная.

– Я всегда питал слабость ко всему красивому и грустному… Кстати, мисс Митчелл, время идет, а я так и не услышал от вас ни слова о плане вашей диссертации. – При этих словах Габриель надел на лицо маску профессора Эмерсона.

Джулия отодвинула тарелку и стала излагать основную идею диссертации. Она рассказала о противопоставлении двух пар – Паоло с Франческой и Данте с Беатриче. Но сказать о своем желании помочь паре грешников вырваться из Ада она не успела. У профессора Эмерсона зазвонил мобиль‑ ный телефон.

Ей понравился рингтон – звон лондонского Биг‑ Бена. Габриель поднял палец, прося Джулию помолчать, пока он смотрит, кто ему звонит в столь поздний час.

– Простите, на этот звонок я должен ответить. – Он встал, быстро отошел на несколько шагов и нажал кнопку ответа. – Да, Полина. – Он перешел в соседнее помещение, но Джулия и там слышала его голос: – Что случилось? Где ты?

Дальнейшего разговора она не слышала. Она продолжила есть, запивая пиццу пивом. Кто же такая эта Полина? И почему он так встревожился, узнав, что она ему звонит? А может, М. П. Эмерсон и есть Полина? Возможно, его бывшая жена. Впрочем, инициалы М. П. могут быть и вымышлен‑ ными. Могут быть неким кодом, смысл которого известен только Габриелю.

Габриель вернулся минут через пятнадцать. Он был бледен, сильно взволнован и едва не дрожал.

– Простите, я должен вас покинуть. Я за все заплатил и попросил Кристофера вызвать такси, когда вы закончите.

– Я и пешком дойду, – возразила Джулия, нагибаясь за сумкой.

– Ни в коем случае. Янг‑ стрит не то место, где девушке рекомендуется гулять ночью одной. – Он положил на стол сложенную купюру: – Этого хватит на такси и еще на какое‑

нибудь лакомство, если вам будет мало. Ужинайте спокойно и обязательно возьмите с собой все, что не сможете съесть.

– Мне стыдно брать эти деньги, – сказала Джулия, косясь на купюру.

– Джулианна, о стыде мы поговорим в другой раз. – (Видя, в каком он состоянии, она решила не спорить. ) – Из‑ иините, что вынужден так спешно вас покинуть. Я…

«Кто же эта чертова Полина, если от профессорской самоуверенности не осталось и следа? Ведь ему сейчас плохо. Мучительно плохо».

Это был порыв, но совершенно искренний. Джулия протянула ему руку и была удивлена, когда он стиснул ее пальцы. Кажется, он даже был благодарен ей за этот жест поддержки.

Габриель забыл, что торопится. Он гладил ей пальцы. Движения были очень знакомыми, словно он делал это в тысячный раз и словно она принадлежала ему.

Потом он поднес ее руку к губам и прошептал:

– «Как стоек запах крови; не хватит благовоний аравийских, чтоб эту ручку надушить», – прошептал он. Габриель трепетно поцеловал Джулии руку, но его взгляд был устремлен на свою ладонь. –‑ Спокойной ночи, Джулианна. Увидимся в среду… если я буду здесь.

Ошеломленная Джулия кивнула. Выскочив из зала, Габриель бросился бежать. Она только сейчас спохватилась, что забыла вернуть ему свитер. Под пятидесятидолларовой бумажкой она обнаружила карту «Старбакса» и записку, торопливо набросанную на обороте конверта:

Дж! Неужели вы думали, что я так легко СДАМСЯ?

Никогда не стыдитесь принимать подарок, если он

вас ни к чему не обязывает.

Мой вас точно ни к чему не обязывает. Ваш Габриель

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Наутро Джулия все еще не определилась, как ей быть с грантом. Главное – не торопиться с решением. Габриель был прав: университетская бюрократия отличалась болезненной подозрительностью, и любой намек на истинный источник такой щедрости был бы весьма опасен для профессора Эмерсона.

Ее поспешность могла бы навредить не только профессору, но и ей самой, попортив репутацию. Никакая серьезная и здравомыслящая аспирантка, а именно такой Джулия и стремилась выглядеть в глазах факультетской администрации, не пойдет в деканат и не скажет, что гранты ей не нужны. Поскольку выделенные деньги не имели никакого отношения к университетским фондам, все заявления вроде «Есть более достойные кандидатуры» отпадали сами собой. Но сам факт выделения гранта уже стал вехой в ее биографии. Чертой, которую не переступишь в обратном направлении. Джулия оказалась в ситуации, когда «положение обязывает», и поддерживать имидж серьезной, здравомыслящей аспирантки сейчас было куда важнее, чем тешить личную гордость, маскирующуюся под чувство собственного достоинства.

Говоря языком классических метафор, мисс Митчелл оказалась между Сциллой (стремлением не навлечь подозрений на Габриеля) и Харибдой (сохранением чувства собственного достоинства). К великому неудовольствию для ее личной гордости, отказ от гранта был чреват предсказуемыми и непредсказуемыми бедами, а его принятие не грозило ничем и, наоборот, расширяло круг доступных ей возможностей. И это очень не нравилось мисс Митчелл. Совсем не нравилось. Особенно на фоне щедрости, проявленной Рейчел, и не слиш

ком замаскированной попытки Габриеля убрать из ее жизни рюкзачное недоразумение».

Джулия не сочла нужным сказать ему, что не выбросила рюкзак в ближайший мусорный контейнер, а отослала в го‑ ловной офис фирмы и теперь с нетерпением ждала, когда ей пришлют новый. Как только это произойдет, она спрячет сумку в шкаф и опять будет носить книги и тетради в рюкзаке. Возможно, сумка и удобнее, но независимость дороже.

Ближе к вечеру, устав от размышлений, Джулия отправила Рейчел эсэмэску, сообщив ей про грант и спросив, не знает ли она, кто такой (или кто такая) М. П. Эмерсон.

Рейчел ответила через считанные минуты:

Дж.: Что сделал Габриель? 0‑ фонде вообще не слышала.

О МПЭ – тоже.

МП – биол. мать Г.? Бабушка? Целую, Р.

P. S. Спасибо и привет от А.

Поразмыслив над ответом, больше напоминавшим шиф‑ рограмму, Джулия зацепилась за предположение, что М. П. – инициалы бабушки Габриеля. Не мог же он назвать фонд именем женщины, которую ненавидит. Джулия не сомневалась, что Габриель до сих пор ненавидит свою биологическую мать. Удобный термин, заменивший с недавних пор прилагательное «родная».

На этом рассуждения Джулии не остановились. Рейчел вполне могла не знать о каких‑ то сторонах жизни брата.

У каждого человека есть что скрывать. Несколько глотков текилы придали ей храбрости, и она отправила Рейчел новую эсэмэску, спросив, нет ли у Габриеля в Торрнто любовницы, у которой она могла бы разузнать про фонд.

Рейчел ответила электронным письмом.

Привет еще раз!

Черт бы подрал эти ноутбуки! Я привыкла к стандартной клавиатуре, и пальцы шлепают не по тем клавишам.

Насколько мне известно, у Габриеля НИКОГДА не было любовницы. У него и подружек‑ то не было. Родители не помнили, чтобы он хоть раз привел домой одноклассницу. Скотт даже подтрунивал

над ним, называя геем. Правда, Скотт не силен в распознавании настоящих геев.

Жаль, что Габриель не удостоил тебя показом своей спальни. Снимки на стенах многое бы тебе сказали. Уверена, что там нет ни одного фото его торонтской любовницы. Только «одноразовые девочки» из категории «трахнулись и разбежались». Я пыталась его расспросить, но он резко пресек мои вопросы. А ведь ему уже 33. Оставаться в таком возрасте плейбоем – совсем не круто.

А ты не думаешь, что М. П. Эмерсон – выдуманный персонаж? Я узнаю у Скотта и тебе сообщу. Отца донимать вопросами не хочу… Сама понимаешь, в каком он состоянии.

Мы с Эроном сейчас летим на острова Королевы Шарлотты. Будем целых две недели жить в бревенчатой хижине. Никакого Интернета. Никаких мобильников. Только мы вдвоем – и тишина, покой… и удобства на улице.

Прошу тебя, следи за Габриелем. Не давай ему прыгнуть со скалы… хотя бы до моего возвращения.

Целую. Р.

P. S. Эрон тоже хочет тебе написать. Передаю ноутбук ему.

Привет, Джулия! Это действительно Эрон.

Спасибо за заботу о моей невесте. Она вернулась из Канады совсем другим человеком, и я знаю: причиной тому была вовсе не встреча с Габриелем.

Нам всем очень недоставало тебя на похоронах. Может, выберешься домой на День благодарения? Подумай об этом заранее. Всем нам тяжело без Грейс. Ричарду (и Рейчел) нужно, чтобы рядом были близкие люди, в число которых входишь и ты.

Я часто летаю. У меня накопились бонусы, и я мог бы послать тебе авиабилет.

Подумай.

Целую тебя, девочка.

Эрон

Джулия всхлипнула и вытерла слезы. Какой замечательный парень этот Эрон! Как хорошо, что они с Рейчел снова вместе и по‑ прежнему очень любят друг друга. За такую любовь Джулия отдала бы все на свете.

Она задумалась над предложением Эрона. Странно, но оно не вызвало у нее всплеска уязвленной гордости. Наоборот,

Джулия увидела в нем по‑ настоящему дружеский жест, ни к чему не обязывающий. А грант… Что бы Габриель ни говорил, ее не оставляло ощущение, что к этому гранту тянутся невидимые нити, за которые можно дернуть… Пожалуй, она

согласится принять от Эрона бонусный билет и полетит домой. Это будет их первый День благодарения без Грейс… Ей вдруг снова захотелось пойти и написать официальное заявление об отказе от гранта.

Потом мысли Джулии вернулись к Грейс. Может, помолиться ей за себя и за Габриеля? Грейс была настоящей святой еще при жизни. Теперь она стала небесной матерью, но по‑ прежнему наблюдает за жизнью всех своих детей и по‑ прежнему готова им помогать. Но как? До сих пор Джулия иг особо задумывалась, каким образом святые с небес помогают оставшимся на земле.

Вечером Джулии стало совсем одиноко. Она зажгла свечу в память о Грейс и поставила на подоконник

Ей не хотелось работать над планом диссертации, не хотелось читать и слушать музыку. Побродив из угла в угол,

Джулия потушила свечу и улеглась в свою узкую, неудобную кровать, пристроив рядом с собой плюшевого кролика. Засы‑ пая, она решила, что примет от Эрона бесплатный авиабилет.

Нужно уметь принимать подарки, когда их делают искренне и от чистого сердца. А неоправданная гордость называется совсем по‑ другому – гордыней. Джулия искренне надеялась, что не подвержена этому греху.

? ? ?

Одинокая пятница сменилась одинокой субботой. Джулия уже привыкла, что по субботам они с Полом куда‑ нибудь ходили или просто гуляли по городу. Но Пол по‑ прежнему пыл в Принстоне. Лучший способ скоротать этот длинный

субботний день – поработать над планом диссертации. Но лома сидеть не хотелось, и Джулия отправилась в профессор‑

ский библиотечный отсек. Втайне она надеялась, что Габриель, снова заглянет туда. Потом она вспомнила брошенную им фразу: «Увидимся в среду… если я буду здесь».

Что бы там Рейчел ни говорила, действительно, откуда ей знать все стороны жизни брата? Велика вероятность, что у Габриеля все‑ таки есть любовница по имени Полина. Она вспомнила рингтон, который он установил на номер этой Полины. Биг‑ Бен. Может, Полина – англичанка и живет и Лондоне? Или причина выбора рингтона была другой? Джулия полезла в Википедию и нашла там кучу сведений о Биг‑ Бене, ни одно из которых не дало ей подсказки.

Что поделаешь, Википедия – не оракул.

Напрасно Габриель считал Джулию наивной. Да, она бы ла и пока оставалась девственницей. Но в день их первой встречи он был уже далеко не девственником. Тогда что же ее так задело позавчера? Она не знала, как обстоят дела с сек сом у Пола. Может, для этого доброго

верзилы занятия наукой действительно интереснее занятий сексом. Джулию всегда коробило от выражения «заняться любовью». А вот Габриель явно не отказывал себе в плотских наслаждениях. Но одно дело – предполагать это, и совсем другое, когда человек но всеуслышание заявляет, что ищет в «Лобби» женщин дли траханья.

Она попыталась представить Габриеля с Полиной и любой другой женщиной, попыталась представить, как сплетаются их тела, как Габриель исследует тело этой женщины глазами, руками и губами. Вот он в экстазе выкрикивает имя своей «одноразовой подружки», поднимаясь и опускаясь над нею, а потом замирает… Его душа соединялась с другой душой. Но способна ли такая подружка полюбить Габриеля? Быть доброй к нему? Хочет ли она, чтобы он стал лучше? Или ей нужны лишь его тело и животная страсть? Что эта безымянная девушка или женщина видела в его глазах? Огонь же лания, огонь страсти и больше ничего? Наверное, она считала Габриеля сильным, здоровым мужчиной. Идеальным сам цом. А знала ли она, что душа у него искалечена и нуждается в исцелении? Вряд ли. «Одноразовые подружки» такими вопросами не задаются. Им нужно впиться в мужчину своими длинными острыми ноготками, опутать страстью и высосать все, что возможно.

Картина получилась слишком яркой, и теперь Джулия не знала, как остановить поток мелькавших сцен. Ее больно задевала мысль о незнакомых женщинах и девушках, согревавших постель Габриеля. И все ли они «одноразовые»? А вдруг есть та, что далеко не один раз согревала ему постель? Эта мысль была для Джулии особенно мучительной, потому что она сама хотела стать его девушкой. Его женщиной. Навсегда.

Однако тягостные мысли, порождающие мучительные картины, которые в свою очередь порождали новые тягостные мысли… не помешали Джулии надеть зеленый кашемировый свитер Габриеля. Потом она с удовольствием зарывалаСЬ носом в мягкую пушистую шерсть, вдыхая его запах. Она даже обнимала себя за плечи, воображая, что это его руки. Это была единственная доступная ей близость.

Сегодня она слушала не «Кроличьи песни», а альбом Яэль Наим. Джулии очень понравилась ее песня «Far Far». Знала

бы мисс Митчелл, какими своевременными оказались слова

этой песни! Большую часть из своих двадцати трех лет она терпеливо ждала, когда же судьба ей улыбнется, храня надежды и мечты в глубине души. Но скоро, совсем скоро настанет день, когда она собственной рукой подтолкнет события.

Песни Яэль успокаивали, отвлекали от тягостных мыслей. Джулии хорошо работалось под эти мелодии, и она не заметила, что засиделась почти до закрытия библиотеки.

Выйдя на улицу, Джулия поплотнее засунула в уши наушники и включила iPod. Ей не хотелось слушать звуки вечернею города. Она прошла мимо лотка, торговавшего хотдогаими. Наверное, Габриель прав и нельзя мучить свой желудок такой пищей. Она решила совместить еду с питьем, купив большой пластиковый стакан мангового коктейля, куда, помимо мангового сока, было добавлено немало других вкус‑ ностей. Стакан имел надежную пластиковую крышку, из которой торчала трубочка. Идеальная конструкция для желающих подкрепляться на ходу.

Джулия шла, потягивая коктейль и продолжая мысленно шлифовать абзацы плана. Неожиданно ее окликнули. Она

подняла голову и увидела Этана. Как всегда, перед «Лобби» выстроилась очередь из желающих туда попасть.

– Привет, Этан! – поздоровалась она, вытаскивая на ушники.

Вышибала жестом подозвал ее:

– Привет, Джулия. Спасибо, что помогли мне тогда с по сланием для моей Рафаэлы. Ей понравилось. – Если бы Этан мог краснеть, то сейчас наверняка покраснел бы. Глаза у него радостно сияли. – А она теперь учит меня итальянско му, – широко улыбаясь, сообщил он.

Джулия искренне порадовалась, что у этого человека и его девушки все хорошо.

– Смотрю, у вас опять целая толпа жаждущих попасть внутрь, – сказала она, кивая в сторону очереди.

– Чтобы пропустить их внутрь, надо сначала кое‑ кого вышибить изнутри.

– Там что, кто‑ то расшумелся?

– Не кто‑ то, а ваш приятель. Упился до безобразия. Бар мен уже отказывается ему наливать. Теперь я должен запих‑ нуть его в такси и отправить домой.

«Значит, Габриель никуда не уехал, – удивленно поду мала Джулия. – А как же Полина? »

– Когда я в прошлый раз пытался выставить его из зала, он накинулся на меня с кулаками. Вот я и дожидаюсь смен‑ щика. Как только придет, сразу отправлюсь выпроваживать мистера Эмерсона. Тогда он мне чуть в челюсть не заехал. Сегодня я церемониться не буду. Если добром не уйдет, вызову полицию. – Этан умоляюще посмотрел на Джулию: – Слушайте, а может, вы уговорите его уйти без скандала?

– Вы что, шутите? – отчаянно замотала головой Джулия. – Он меня и слушать не станет. Я ведь ему даже не при‑ ятельница.

– Судя по прошлому разу, я бы так не сказал, – пробормотал Этан. – Я вас понимаю. Вы ведь не из тех, кто шастает сюда, – добавил он и посмотрел на часы.

Джулия переминалась с ноги на ногу, потягивая коктейль. Она же обещала Рейчел присматривать за Габриелем.

«Присматривать, но не пасти. Какое мне дело до пьяного профессора Эмерсона? Не я его сюда привела, не я напоила. Я могу спокойно уйти… А вдруг он устроит скандал? Они вызовут полицию, и Габриель, чего доброго, попадет за решетку. Он все эти дни был очень внимателен ко мне. Нет, я не могу уйти и бросить его здесь».

Я попытаюсь с ним поговорить, – неуверенным тоном произнесла Джулия. – Не хочу, чтобы его арестовали.

– Вот и я не хочу. Мы ценим наших VIP‑ гостей. Стараем‑ ся делать все, чтобы они были довольны. Но у нас тоже есть

правила. Уж не знаю, сколько двойных порций «Лафройга» он в себя влил. Бармен сказал, Что больше не нальет ему ни капли. Может, он прислушается к голосу разума и согласится поехать домой и хорошенько проспаться?

Этан отцепил бархатный канат, пропуская Джулию.

Она критически оглядела себя: старые кроссовки, старые джинсы и чужой, хотя и потрясающе пахнущий свитер.

– Я не одета для вашего заведения.

– Чепуха, – отмахнулся Этан. – У нас нет дресскода. Но хочу вас предупредить: мистер Эмерсон уже порядком пабрался. Подумайте. Он когда напьется, теряет всякий контроль.

Джулия это знала не понаслышке. Правда, когда‑ то пьяный Габриель вел себя с нею на редкость галантно.

Джулия вошла в клуб, надеясь, что ее здесь никто не узна‑ ет. Быстро распустила свой конский хвост, прикрыв волоса‑ ми лицо. Она усиленно молилась всем богам мартинибаров, чтобы только не столкнуться сейчас с Брэдом Кэртисом. На всякий случай Джулия плотно застегнула свой темно‑ синий плащ. Мало ли как отреагирует пьяный Габриель, увидев, что она в его свитере.

Ей не понадобилось долго разыскивать Габриеля. Он сидел у барной стойки и разговаривал с какой‑ то красоткой. Ее лица Джулия не видела, поскольку та сидела к ней спиной. Но Габриель смотрел не столько на свою спутницу (одной рукой она вцепилась ему в волосы, а другой старалась притянуть к себе за галстук), сколько на пустой бокал. Вид у профессора Эмерсона был весьма несчастный.

Джулию отделяло от профессора всего несколько футов, и она прекрасно разглядела «эмерсоновскую шлюху», которая восседала у него на коленях, покачивая грудями перед самым его ртом. Это была не кто иная, как Криста Петерсон.

«Черт бы тебя подрал, профессор! Никак ты собираешься потащить ее к себе домой? »

Можно сколько угодно рассуждать о невмешательстве в чужую личную жизнь. Но сейчас был момент, когда за Габриелем требовалось следить пристальнее, чем за малышом, подставляющим стул к открытому окну. Если Криста уложит его в постель, это будет вопиющим нарушением университетской этики, запрещавшей даже обыкновенные дружеские отношения между преподавателями и студентами. Мало того что научная карьера Габриеля окажется под ударом. Ради того, чтобы сделаться миссис Эмерсон, Криста опутает его паутиной отвратительных интриг, не побрезговав и шантажом. Почти наверняка Криста пыталась сейчас его соблазнить, намереваясь взять реванш за выволочку, которую он ей устроил в «Старбаксе».

В любом случае, Джулия не имела права оставаться пассивной наблюдательницей.

«Руки прочь от Кольца, Голлум».

Джулия подошла к Этану и зашептала ему на ухо: