Сав Р Миллер 7 страница

‑ Ты божественна, когда кончаешь, малышка.

Кэл отстраняется от меня, вытирая пальцы о мой шрам, затем протягивает руку, чтобы погладить большим пальцем мою скулу. Выражение его лица заставляет мой желудок сжаться, нежность, с которой он прикасается ко мне сейчас, расходится с тем, как он делал это каждый раз раньше.

‑ Кто был у двери? ‑ спрашиваю я, связная мысль, наконец, пробивается в мой мозг, воспоминание о том, что прервало нас, прежде чем разбить след оргазма. ‑ И что ты имеешь в виду, когда думаешь, что папа наблюдает за нами?

‑ Не беспокойся об этом. ‑ Выпрямляясь, Кэл соскальзывает с кровати, прочищая горло. ‑ Отдохни немного, Елена.

А потом он исчезает из комнаты.

Материал принадлежит группе

https: //vk. com/ink_lingi

Копирование материалов строго запрещено.

ГЛАВА 13

Кэл

‑ Что это за место?

Я смотрю вниз на свою жену, приступ тошноты щекочет мой пищевод – будь то возраст или воспитание, тот факт, что мы стоим прямо внутри дайв‑ бара, и она понятия не имеет, что это такое, выбивает меня из колеи.

Возраст никогда не был для нее проблемой – по правде говоря, я встречался с ней лично всего пару раз, когда она была ребенком, и только спустя долгое время после того, как ей исполнилось восемнадцать, я позволил себе увидеть ее в ином свете, чем дочь Риччи.

Просто в ней есть что‑ то такое, что выводит возраст из уравнения.

Кроме как сейчас.

Часть меня должна чувствовать себя плохо из‑ за того, что я разрушаю жизнь девушки еще до того, как у нее появился шанс испытать ее, но другая, более темная часть меня вспоминает, как ее родители лишили меня всего, и это стирает чувство вины.

Я был намного моложе ее.

‑ Бар, ‑ отвечаю я, указывая на стойку слева от нас. Один из людей Джонаса, Винсент, сидит на табурете позади него, ковыряя в зубах пластиковой вилкой.

Она корчит ему рожу, затем оглядывается.

‑ Как я попала внутрь? Мне еще нет двадцати одного.

‑ Ты со мной, и те же правила, которые применяются к широкой публике, не применялись ко мне годами.

Положив руку ей на поясницу, я стараюсь не восхищаться мягким хлопком маленького красного сарафана, который на ней надет. Вырез углубляется между ее декольте, завязываясь узлом ниже груди, и я больше всего на свете хочу развязать его и насладиться ею прямо здесь, прямо сейчас.

В дни, прошедшие с тех пор, как флешка появилась на моем крыльце, мы вошли в своего рода рутину; я работал сверхурочно, пытаясь найти виновника – безрезультатно, черт возьми, – и она тратит свое время на заказ дерьма с моей кредитной картой и пытается понять, как ее использовать.

В первый день это была рыбалка. Она заказала неоново‑ розовую удочку и подходящую коробку для снастей и встала с постели в четыре утра, готовая проверить свои исследования.

Через час она вернулась в дом, раздраженная тем, что никто не сказал ей, что рыбалка такая скучная.

Еще один день был посвящен созерцанию звезд, хотя она уснула еще до того, как появились лучшие созвездия.

Я знаю это только потому, что не спал с тех пор, как она приехала, каждую ночь сидя в кресле в гостиной с бутылкой скотча, пытаясь собраться с духом, чтобы присоединиться к ней в постели.

Но есть причина, по которой она еще не видела меня обнаженным; так же, как и то, почему я не могу позволить себе быть таким уязвимым рядом с ней. Картография моего тела, хотя и стройного и вылепленного за годы напряженных тренировок, испорчена множеством изъянов.

Свидетельства моих злодеяний навсегда запечатлелись на моей коже.

Однако все это не имеет никакого отношения к тому, почему я ее еще не трахнул. На самом деле за этим фактом нет конкретной причины, просто реальность.

Когда я трахаю ее, я хочу сделать это правильно, и я не хочу рисковать потерять эрекцию, потому что я слишком занят, думая о людях, которые придут за нами, или о том, как мой план рушится еще до того, как я его выполнил.

Отсюда и наше прибытие в Пылающую Колесницу. С его шаткими деревянными полами и досками, прибитыми к окнам, блокирующими весь солнечный свет, я удивлен, что моя маленькая жена не поворачивается и не убегает.

Это определенно не то место, которое она посещала бы по собственной воле.

И все же, в ту секунду, когда моя рука касается ее, она почти растворяется в движении, позволяя мне вести ее через комнату. Мои плечи напрягаются, пока мы идем, раздражение стекает по позвоночнику, когда головы поворачиваются, а глаза скользят по ее изгибам, словно выставленным напоказ.

Они не должны узнать меня в этом свете.

Мы устраиваемся у заднего стола– того самого, за которым сидел Колени Морелли две недели назад. Гвен, официантка с колючими светлыми волосами и пирсингом в носу, подходит, чтобы принять наш заказ, и Елена осторожно берет бумажное меню из диспенсера для салфеток, поджимая губы, просматривая его.

‑ Я не ем большинство морепродуктов, ‑ говорит Елена, вертя меню в руках. Она поднимает взгляд на Гвен. ‑ Что бы вы посоветовали?

‑ Ничего серьезного, ‑ бормочет Гвен, постукивая ручкой по краю блокнота.

‑ Гвен, ‑ бормочу я, кладя руку на спинку стула, где сидит Елена. ‑ Манеры обслуживания клиентов, помнишь?

Она закатывает глаза, перенося вес на другую ногу. ‑ Я пытаюсь спасти ее от определенного пищевого отравления. Винсент сегодня дежурит на кухне, а Джонас даже не хочет есть свою стряпню. ‑ Взглянув на Елену, она широко раскрывает свои карие глаза. ‑ Джонас ест все, что угодно. Только не в том случае, если Винсент к этому прикасался.

Вздыхая, я потираю место между бровями костяшками пальцев, пытаясь избавиться от боли, которую испытываю каждый раз, когда переступаю порог этого заведения. Если бы на Аплане не было таких культовых последователей, я бы ни за что не позволил ему существовать в том виде, в каком он есть, но моя мама всегда говорила мне не ломать вещи, если они не нуждаются в починке.

Так оно и остается, во всей своей дерьмовой красе.

‑ Почему Винсент за стойкой, если он также должен быть на кухне? ‑ Я спрашиваю.

Гвен пожимает плечами.

‑ У нас не хватает персонала. Новенькая позвонила и сказала, что заболела, так что Блу помогает готовить напитки.

Звонила новая девушка? Черт.

‑ А кто у двери, если Блу здесь?

‑ Эм… ‑ Гвен сдвигается, бросая быстрый взгляд вокруг комнаты, как будто ища шесть футов и двести тридцать фунтов мышц, которых я нанял, чтобы присматривать за нашими посетителями. Конечно, войдя через парадную дверь, я уже знаю ответ. ‑ Никто?

Глубоко вдыхая, я пытаюсь подавить ярость, бурлящую, как кипящий котел, в моем животе. Он горит, угрожая насилием; Гвен делает шаг назад от стола, как будто чувствует надвигающийся взрыв.

‑ Я бы хотела попробовать лазанью из моллюсков. Держусь как можно ближе к своим итальянским корням, понимаешь? ‑ внезапно говорит Елена, подвигая меню через стол. ‑ И я бы с удовольствием выпила диетическую колу.

Гвен изучает Елену, приподнимая бровь. Она не прикасается к меню, затем снова переводит взгляд на меня, как будто ждет одобрения.

Елена напрягается, ее плечи касаются моей руки.

‑ Мне не нужно разрешение Кэллума, чтобы заказать еду.

Глаза моей официантки вспыхивают тупым весельем при упоминании моего полного имени. ‑ Я просто не уверена, что ты знаешь, насколько плохой повар Винни...

‑ Я буду судить об этом. ‑ Елена вздергивает подбородок, придвигаясь ко мне, пока наши бедра не соприкасаются. Ее тепло, как провод под напряжением, тянется к моему паху, сладкий аромат ее шампуня опьяняет.

Я даже не уверен, осознает ли она свое передвижение, и я собираюсь отступить, чтобы дать ей пространство, когда ее рука опускается поверх моей на стол, бриллиант на ее безымянном пальце сверкает в свете бара. Тихо фыркая, Гвен кивает, пролистывает меню и что‑ то записывает в своем блокноте, когда отворачивается.

Как только ее фигура исчезает за кухонной дверью, Елена отдергивает руку, засовывает ее под бедро и уходит.

‑ Откуда ты знаешь эту девушку?

‑ Я ее босс. Ну, по доверенности. Технически, мой коллега Джонас ‑ ее босс, но он работает на меня, и я владею половиной бара, так что...

‑ У тебя есть бар? ‑ Она оглядывается, заправляя свои темные волосы за ухо. ‑ Этот бар?

Я ухмыляюсь, двигаясь влево, снова сокращая расстояние между нами, потому что по какой‑ то причине ее отсутствие заставляет меня чувствовать себя обделенным.

‑ Ты же не думала, что моя работа на твоего отца была моим единственным источником дохода, не так ли? Как, по‑ твоему, я могу позволить себе свой дом? Самолет? Одиночество?

Она хмурится.

‑ Наверное, я думала, что папа хорошо платил.

Я смеюсь, но смех короткий и глухой.

‑ Рафаэль платит недостаточно.

Вытаскивая телефон из кармана, я открываю приложение для сообщений и быстро набираю сообщение Джонасу.

Я: Спасибо за предупреждение, что Вайолет позвонила сегодня.

Он отвечает в течение нескольких секунд.

Джонас: Отвали. Я понятия не имел, что ее там не будет. Не заходил на этой неделе.

Ужас скручивается у меня в животе, назревает буря беспокойства. Прижимая язык к щеке, я открываю текстовую ветку со своей сестрой. Последние шесть писем, которые я ей отправил, остались без ответа.

Я знал, что заманить ее на остров с помощью работы в баре было рискованно, но это был единственный способ, который я мог придумать, чтобы подвести ее достаточно близко, чтобы попытаться поговорить с ней снова.

Моя последняя попытка не удалась, отсюда и односторонние сообщения. Даже когда я напомнил ей, что наша ассоциация решит все ее финансовые проблемы, она все равно решила держаться подальше.

Хотя у нас общая ДНК, ясно, что моя давно потерянная сестра, по крайней мере, в какой‑ то степени знает, как избежать того, что плохо для нее.

В отличие от моей маленькой жены, которая пристально смотрит на Гвен с другого конца бара.

‑ Осторожнее, малышка, ‑ бормочу я, наклоняясь, чтобы говорить в раковину уха Елены. ‑ У людей может сложиться впечатление, что я тебе нравлюсь, ‑

Елена усмехается, кладя ладони на стол.

‑ Я твоя жена; предполагается, что ты мне нравишься. Но я просто думаю, что флиртовать с женатыми мужчинами невежливо.

Ее комментарий ощущается как колотая рана, скользящая по костям и мышцам прямым попаданием в мое сердце. Я потираю рану в груди, кивая Гвен, когда она возвращается с диетической колой для Елены и пинтой для меня. Она говорит, что еда будет через минуту, и неторопливо идет к другому столику, не обращая внимания на взгляд, которым одаривает ее моя жена.

‑ Мы здесь не ради еды, ‑ говорю я ей, открывая GPS‑ трекер на своем телефоне, чтобы определить местоположение Вайолет.

‑ Но я заказала лазанью.

‑ Я уже говорил это раньше и повторю еще раз: мертвая ты мне не нужна, Елена. Не ешь эту гребаную еду.

Отодвигаясь от нее, я поднимаюсь из‑ за стола, привлекая внимание Винни, когда оставляю ее позади и подхожу к бару. Он откидывает свои темно‑ русые волосы с карих глаз, прислоняясь к стойке.

‑ Как дела, босс?

‑ Ты видишь ту девушку в за задним угловым столиком?

Он наклоняет голову вправо, глядя мимо меня. В его взгляде светится восхищение, и он с энтузиазмом кивает.

‑ Конечно, черт, вижу. Где ты нашел такую потрясающую бомбу? Я бы не прочь прокатить ее на ЛЛ Винсенте, если ты понимаешь, что я имею в виду. Определенно, похоже, что ей не помешало бы немного расслабиться.

Мое раздражение тем, как разыгрался весь этот день, нарастает, подступая к моему горлу. Вытянув руку, я хватаю Винни за воротник его рубашки для боулинга, пропуская пальцы через золотую цепочку у него на шее.

Потянув сильнее, я дергаю так, что он неловко наклоняется через стойку, цепляясь за мою руку.

‑ Не могу... дышать, ‑ хрипит он, лицо расцветает ярко‑ малиновым цветом.

‑ Хорошо. Запомни это чувство в следующий раз, когда решишь говорить о моей жене так, как будто она одна из твоих маленьких шлюх. ‑ Оттолкнувшись, я отпускаю его, игнорируя разочарование, бегущее по моим венам из‑ за отсутствия окончательности в моей угрозе. ‑ Только в следующий раз я просто перережу тебе глотку и посмотрю, как ты захлебнешься своей кровью. Понял?

‑ Господи, Кэл. ‑ Он потирает горло, бросая на меня свирепый взгляд. Я не отвечаю, разглаживая руками перед своего костюма, и он выпрямляется на ногах, прислоняясь к крану с содовой. ‑ Понял. Я даже не знал, что ты женился.

‑ Теперь знаешь. ‑ Мой телефон вибрирует, грудь сжимается, когда я вижу имя, высвечивающееся на экране. ‑ Присматривай за ней, следи, чтобы она не бродила, и чтобы никто не смотрел на нее слишком долго. Я слишком хорошо понимаю, что она слишком соблазнительна для ее же блага.

Винни кивает.

‑ Есть, капитан.

Решив посмотреть поверх его умного рта, я направляюсь к входной двери, держа подбородок прямо перед собой. Я чувствую на себе взгляд Елены, когда выхожу из бара, прожигающий дыры прямо в моей спине, и меня так и подмывает вернуться внутрь и посидеть с ней вместо этого.

Но мне нужно кое‑ что сделать.

Солнечный свет создает яркий контраст с темным интерьером бара, и я слишком занят, пытаясь приспособиться, чтобы заметить девушку, стоящую на обочине, скрестив руки на груди.

Она усмехается, когда видит меня, сжимая губы в твердую линию.

‑ Я так и знала.

ГЛАВА 14

Елена

Я все еще пристально смотрю на нашу официантку, когда Кэл выходит из здания, оставляя меня одну внутри, не сказав ни единого слова на прощание. Я моргаю, когда солнечный свет быстро заливает пол, на мгновение позволяя мне увидеть картины на тему океана, висящие на обшитых панелями стенах, и гигантский говорящий бас, установленный над баром.

Никогда не бывая ни в одном из них в Бостоне, я не могу точно судить, но я готова поставить свою жизнь на то, что это совершенно иная атмосфера, чем тамошняя ночная жизнь.

Может быть, это часть очарования маленького китчевого острова. Может быть, я просто унылая, потому что лучший трюк Кэла, похоже, заключается в том, чтобы бросить меня.

Гвен возвращается с керамической чашей в руке, ставя ее на стол передо мной. От тарелки поднимается густой пар, запах рвоты бьет мне в лицо. Сморщив нос, я отталкиваю его, делая глоток своего напитка.

Положив руку на бедро, Гвен кивает на лазанью.

‑ Ты не собираешься есть то, что заказала?

Ее тон действует мне на нервы, разъедая мою решимость.

‑ Не знаю. Ты собираешься стоять там и смотреть?

‑ Вероятно, нет. Я не хочу быть свидетелем того, как тебя вырвет.

Закатывая глаза, я достаю телефон из сумочки, проверяя непрочитанные сообщения. Их не так много: пара от Арианы, спрашивающей мое мнение о ее гардеробе, одна от Стеллы, которая говорит, что скучает по тому, что я была буфером между ней и выбором моды Ари, и одна от мамы, которая говорит не паниковать, потому что она придет за мной.

По‑ видимому, несмотря на то, что я нахожусь в Аплане уже больше недели и не посылала домой никаких сигналов бедствия, мои родители все еще настаивают на том, что я своего рода невольная жертва в этом браке.

Ирония судьбы, учитывая, что у них не было проблем с тем, чтобы связать меня с той же судьбой с другим мужчиной, хотя я полагаю, что мои отношения с Матео принесли им пользу так, как мои с Кэлом нет.

Тем не менее, они никогда не давали мне реального выбора. Это был их путь, или встретить верную смерть от рук Старейшин.

Я должна был выбрать смерть.

В конце концов, я все равно чувствую, что так и сделала.

Набрав быстрый ответ сестрам, я оставляю мамино сообщение без ответа, засовываю телефон обратно в сумочку и выхожу из‑ за стола.

Гвен приподнимает белокурую бровь.

‑ Уходишь, не заплатив? Классика.

Я перекидываю сумочку через плечо и крепко прижимаю ее к боку, не желая давать ей понять, что даже если бы я захотела заплатить, мне нечем было бы это сделать. Мой очень внимательный муж не только бросает меня в городе, но и оставляет без денег и не знает о моем местонахождении.

‑ Очевидно, мой муж владеет этим местом, так что... запиши это на его счет или что‑ нибудь в этом роде.

Развернувшись, я не дожидаюсь ее ответа и направляюсь к входной двери. Моя рука касается перекладины, и в то же время чьи‑ то пальцы обхватывают мой локоть, дергая назад.

Моя рука слепо взмахивает, тыча в направлении нападавшего; тыльная сторона моей ладони соприкасается с его щекой, в воздухе раздается удовлетворительный шлепок, когда я бью его.

‑ Боже, ‑ говорит мужчина, заламывая мои руки за спину и притягивая так, чтобы я оказалась на одном уровне с его грудью. Его горячее дыхание обжигает мне ухо, и я яростно извиваюсь, пытаясь вырваться, удивляясь, почему другие люди в баре не помогают мне.

‑ Прекрати двигаться, сука, ‑ ворчит он, слегка встряхивая меня.

‑ Отпусти меня, и я это сделаю, ‑ выплевываю я, пряди волос прилипают к моему лицу. Капли пота стекают по линии моих волос, страх проникает в сердце, хотя я уже бывала в подобной ситуации раньше.

С Матео я всегда знала, чем это закончится: синяками и выбитыми зубами. К семнадцати годам Матео перенес две операции на полости рта и установил по меньшей мере четыре винира.

Но это незнакомец, в чужом месте, и я не обязательно знаю какие‑ либо из его потенциальных слабостей. В том положении, в котором я нахожусь, прижав руки к бокам, согнувшись пополам, когда он давит на меня сверху, мои обычные защитные механизмы в лучшем случае искажены.

Тем не менее, мне удается высвободить одну руку, сжать ее в кулак и перекинуть через плечо; я слышу, как она соединяется с костью, чувствую, как она раскалывается под действием силы, и мой противник бросает меня, зажимая нос и шипя череду ругательств.

‑ Черт! Эта сука только что сломала мне нос! ‑ стонет он, закрывая лицо ладонями. Его темно‑ русые волосы длиной до подбородка падают на глаза, когда он наклоняется, пытаясь отдышаться.

‑ Доктор Андерсон узнает, что ты назвал ее сукой, и я гарантирую, что он сломает больше, чем просто нос, ‑ говорит Гвен из‑ за стойки, останавливаясь у крана, чтобы наполнить стакан.

Несколько других клиентов, слоняющихся вокруг, либо сумели каким‑ то образом пропустить драку, либо обучены игнорировать суматоху, потому что никто даже глазом не моргнул, когда я дистанцировалась от нападавшего. После того, как у меня есть секунда, чтобы собраться с мыслями, я узнаю в нем мужчину за стойкой, когда мы впервые вошли, золотая цепочка на его шее придает ему гангстерские флюиды.

Его туфли‑ лодочки, однако, этого не делают.

‑ Это он попросил меня присмотреть за ней, ‑ ворчит мужчина, прищурившись на меня. ‑ Должен был догадаться, что он просто подставляет меня. Бьюсь об заклад, он думает, что Вайолет звонит по моей вине.

Гвен закатывает глаза.

‑ Как бы тебе ни нравилось изображать жертву, Винни, я сомневаюсь, что он думает, что ты имеешь какое‑ то отношение к тому, что Вайолет не появилась. Именно так работают сезонные работники. Он это знает; ты не можете владеть половиной острова и не знать, как обстоят дела в бизнесе.

Кэлу принадлежит половина острова?

Тяжесть опускается на мои кости от осознания того, что на самом деле я совсем не знаю этого человека.

Человек, за которым я наблюдала и которым восхищалась издалека с детства, который внушил мне любовь к поэзии, природе и жизни, несмотря на то, что был воплощением полной противоположности, кажется, совершенно не похож на того, кто заставил меня приехать сюда.

Я не совсем уверена, как совместить эти два понятия.

Наконец выпрямляясь, Винни опускает руки, растягивая губы круговыми движениями. Он смотрит мне в глаза как раз в тот момент, когда я снова поворачиваюсь, чтобы уйти, сдавленный звук вырывается из его горла.

‑ Серьезно... женщина. Ты не можешь уйти. Кэл сдерет с меня шкуру живьем, если я не буду присматривать за тобой, как обещал.

Я поднимаю брови, кивая подбородком на синяк, расползающийся по его переносице.

‑ Если ты попытаешься прикоснуться ко мне еще раз, я надену твою кожу. Кэллум мне не начальник, и мне не нужна нянька.

‑ Что тебе нужно, так это наличные, ‑ бормочет Гвен, сползая по стойке, чтобы обслужить клиента в большой фиолетовой шляпе от солнца.

Винни вздыхает, делая шаг ко мне.

‑ Пожалуйста, не усложняй все больше, чем нужно.

Его рука скользит в карман шорт–карго, и я на мгновение вспоминаю повторяющийся кошмар, который мне снился в течение нескольких недель после единственной ночи с Кэлом ‑ как они всегда начинались такими ручными, когда я читала или писала на прекрасном лугу, соединяясь с землей самым первобытным способом.

Как присутствие Матео всегда, казалось, разрушало их, и они заканчивали тем, что ко мне приставали с химически пропитанной тканью, пока я не теряла сознание.

Изображение проносится в моем мозгу так быстро, что я вижу вспышку белого света. Затем видение смещается, переходит из моего воображения во что‑ то более конкретное, во что‑ то реальное.

Воспоминание, а не просто сон.

Кэл подходит ко мне на моем балконе дома, вынимает шприц из кармана пальто. Я немедленно сдалась, просто потому, что мне не хотелось с этим бороться.

В чем был смысл, когда он все равно нашел бы меня?

Только во второй раз, насколько я помню, мне предоставили выбор. Дерьмовый выбор, но тем не менее выбор: выйти замуж за Кэла или смотреть, как он убивает моих близких. И после, наверное, я…

Я знала, что он сможет это сделать.

Что еще хуже, я знала, что он так и сделает.

Вот в чем проблема, когда общаешься с такими людьми, как он; из тех, кто источает власть, знает, как ею пользоваться, и знает, что делать, чтобы ее сохранить. Из тех, кто плюнет тебе в лицо, а потом предложит носовой платок, чтобы вытереть его, так что в итоге ты ему кое‑ что должен.

Из тех, кому почти нечего терять.

У меня не было ни одного из этих кошмаров с тех пор, как я была на острове. Может быть, это потому, что кошмар стал явью.

Какова бы ни была причина, когда я вижу, как Винни вытаскивает предмет аналогичной формы, открывая его большим пальцем, мои инстинкты впервые с тех пор, как все это началось, включаются.

‑ Э‑ э... " ю ‑ говорит Гвен, двигаясь обратно вдоль стойки к нам, разглядывая иглу в руке Винни. ‑ Он сказал тебе накачать ее наркотиками?

Винни усмехается. ‑ Он сказал присматривать за ней. Я, черт возьми, не смогу этого сделать, если ее здесь не будет, не так ли?

‑ Это определенно не закончится хорошо для тебя, ‑ бормочет она, качая головой.

Но она не останавливает его.

Он набрасывается, как охотник, нацелившийся на свою добычу, руки борются за мою шею, и я наклоняюсь в этом движении.

Он коренастый, но в ту секунду, когда я хватаю его за запястья, становится ясно, что его интересуют только мышцы гламура; он легко ослабляет хватку, шприц выпадает из его кулака и с грохотом падает на пол. Он наклоняется, чтобы взять его, толкая локтем мне в лицо. Он соприкасается с моим глазом, и я отшатываюсь от внезапной силы удара, боль пронзает мой лоб.

Я уже чувствую синяк, кровь, свернувшуюся под поверхностью моей кожи.

Удовлетворение окутывает меня, как густой туман, оседая глубоко в моей душе, когда я сосредотачиваюсь на боли, используя ее, чтобы подтолкнуть меня к действию.

Поднимая ногу, я бью ногой вверх, целясь ему в пах.

Когда моя голень попадает в цель, Винни стонет протяжно и гортанно, как человек, у которого внезапно возникли проблемы с миндалинами. Он сгибается пополам, снова теряя иглу, и я пинаю еще раз для пущей убедительности, затем хожу вокруг, пока он корчится на четвереньках, хватаю его за уши ногтями и врезаю коленом ему в лоб.

Поднимая руки в знак капитуляции, он наклоняет голову, одна рука опускается на пол. Я бросаю взгляд на Гвен, которая наблюдает за происходящим со скучающим выражением на лице, как будто такие вещи случаются постоянно.

Учитывая полную незаинтересованность других клиентов, возможно, так оно и есть.

Подтягивая ремень сумочки дальше к плечу, я поднимаю ногу и опускаю ее на пальцы Винни, наслаждаясь хрустом его костей под моим весом. Он визжит, как выпотрошенная свинья, другая его рука тянется и подергивается, как будто у него болит живот.

Я начинаю отворачиваться, снова устремляя взгляд на выход, когда чувствую острое покалывание в задней части икры. Взглянув вниз, я вижу, как рука Винни обхватывает иглу, которую он быстро вытаскивает оттуда, где она только что пронзила мою кожу.

Паника переполняет мою грудь, и я смотрю на Гвен, которая смотрит широко раскрытыми глазами, слегка приоткрыв рот.

‑ Винни... ‑ говорит она, и в ее голосе проскальзывает нотка беспокойства.

Он перекатывается на спину, бросает иглу за стойку и хватается за промежность.

‑ Неважно. Она сама напросилась.

Моя грудь сжимается по мере того, как проходят секунды, мои ноги, по‑ видимому, застыли на месте, когда я наблюдаю, как Винни превращается в эмбриона на полу. Мое сердцебиение учащается, пульсирует так быстро и громко, что это все, что я могу слышать в ушах, и страх сжимает мое горло, затрудняя дыхание.

Я оборачиваюсь, не зная, что делать, или сколько времени потребуется, чтобы то, что он только что вколол мне, подействовало.

Гвен не идет за мной, даже когда мои ноги начинают двигаться вперед, подталкивая меня к двери. Открывая ее трясущимися руками, я щурюсь от солнечного света и игнорирую прохладный морской воздух, улучив момент, чтобы мои глаза привыкли к резким атмосферным изменениям.

Сердце колотится у меня в горле, я оглядываю переулок, понимая, что каким‑ то образом вышла не через ту дверь. Не зная, как меня развернуло, я хватаюсь за ручку, чтобы вернуться внутрь, и обнаруживаю, что она заперта за мной.

Сглотнув, я шаркаю по переулку, мой глаз пульсирует с каждым шагом, который я делаю, пока не останавливаюсь на главной улице.

Я нигде не вижу Кэла, и мысль о том, что меня действительно бросили, всплывает снова, заставляя мой желудок сжаться. Замешательство укрепляется в моей душе, отторжение проникает внутрь и заставляет меня чувствовать себя идиоткой.

Просто потому, что он дарит тебе свою кредитную карточку и пару оргазмов, это не значит, что он заинтересован в большем.

Кроме того, я даже не должна хотеть большего. С момента нашего вынужденного союза прошло совсем немного времени, так что же, по моему мнению, должно было произойти? Что он ответит взаимностью на тот уровень одержимости, который я питала к нему всю свою жизнь, и каким‑ то образом мы найдем способ заставить это сработать, несмотря на внешние препятствия, одержимые желанием разлучить нас?

Нет, Елена. Это не диснеевский фильм или какая‑ нибудь романтическая поэма.

Глупая, глупая девчонка.

Позволив своему влечению бросить вызов разуму, оно держало меня взаперти в этом доме, даже не пытаясь сбежать.

Снова бросив взгляд вверх и вниз по улице, я поджимаю губы, размышляя.

Набрав полную грудь воздуха, я игнорирую беспокойство, пульсирующее внутри меня, и выпрямляю спину, поправляя подол платья одной рукой.

А потом бегу.

ГЛАВА 15

Кэл

В ту секунду, когда моя сестра открывает рот, чтобы извергнуть яд, на меня накатывает волна ностальгии, которая, черт возьми, чуть не сбивает меня с ног.

На малейший проблеск времени я снова становлюсь ребенком, стою на утопленном бетонном крыльце маленького домика в Северной Каролине, дождь пришивает мою одежду к коже. Капли воды скатываются с кончика моего носа, пока я жду, надеясь, что, может быть, на этот раз человек, который помог дать мне жизнь, откроет дверь.

Мой кулак сжимает клочок бумаги в кармане плаща, прощание моей матери, то, что я читал так много раз в этот момент, я знаю слова наизусть.

Похоронный блюз Оден, написанный изуродованными раком руками, с единственным пробелом над адресом мужчины, о котором она никогда не говорила. Мужчина, который тринадцать лет назад встретил темноволосую загадку в ночном клубе, отвез ее домой и больше никогда с ней не связывался.

Только когда она разыскала его с доказательствами их совместного свидания, она узнала, что он женат.

Его жена только что родила их первого сына.

Он не хотел меня. Сказал моей матери, чтобы она позаботилась об этой проблеме и больше не приходила.

Она этого не сделала.

Заботься обо мне, то есть.

И я провел первое десятилетие своей жизни, не зная, что я был отверженным. Результат неправильного решения, вызванного тем, что моя мать была практически святой, и она не хотела никого наказывать за свои ошибки.