Глава последняя 7 страница

Справа от Дамианы расположилась Ангелика. Она лежала на боку, опустив прекрасную белокурую головку на согнутую руку. Молодая женщина была все так же неотразима, в глазах все еще блестел огонек новизны, азарта и внутреннего огня, который появился у нее после ночи, проведенной со Стилетто, но сегодня к этому огоньку примешивался и едва различимый блеск ревности. Ангелика временами поглядывала на пустующий пятый шезлонг, и ее чувственные нежные губы чуть сжимались.

Галатея и София тоже подставляли свои точеные тела солнечным ласкам и перебрасывались иногда ленивыми фразами, потягивая коктейли с большим количеством льда. Татуировки на коже Софии в ярком дневном свете были особенно заметны, и пальцы сами так и тянулись прикоснуться к шипастому стеблю розы, склонившей свой цветок над влажным бутоном хозяйки. Тело девушки было гладким, как у младенца, без единого волоска, и это создавало убийственное сочетание невинности и разврата. Галатея с ленцой водила пальцами по внутренней стороне бедра подруги, иногда, как бы невзначай, задевая ее клитор. София сладко улыбалась этой шалости, но под ресницами у нее вспыхивал темный огонек.

– А куда Зоя запропастилась? – наконец спросила сероглазая царица, словив руку Галатеи и крепко ее сжав.

– Она на носу, госпожа, – ответил, не оборачиваясь, Стратос.

– Что она там делает?

Отвечать на этот риторический вопрос никто не стал, и в воздухе снова повисло лениво‑ блаженное молчание. Его слегка нарушало только участившееся дыхание Софии – она все еще прижимала ладонь Галатеи к своей промежности, чем та не преминула воспользоваться и пустила в ход пальцы. Но проникнуть во влажное лоно подруги ей не удалось, татуированная красавица вскочила с шезлонга, показала кончик языка и пошла на нос.

– Зоя! – позвала она.

Рыжая стояла на самом носу, держась за бакштаги: спина невероятно прямая, идеальные округлые ягодицы, изящные ноги танцовщицы и пламенная грива волос, рассыпавшаяся по плечам до самых лопаток.

– Ты куда пропала? – поинтересовалась София и невольно замерла, когда Зоя обернулась. «Малышка» была так хороша сегодня, что от нее невозможно было оторвать глаз. Она выглядела полностью перерожденной, обновленной и свежей, словно сама Геба подарила ей секрет вечной юности. На ее лице блуждало блаженное выражение, а кожа светилась нежностью. Даже самый недоверчивый человек, глядя на Зою, ни на минуту не усомнился бы в том, что она счастлива, – это лучистое сияние глаз невозможно было сыграть или вызвать усилием воли. Вчерашняя ночь полностью изменила рыжеволосую царицу, превратив ее… в богиню!

Да что же такого в этом татуированном греке, в конце концов?! После встречи с ним и Ангелика, и Зоя будто снова почувствовали вкус к жизни, обрели внутренний свет, переродились.

– Выглядишь просто чудесно, – с легкой ноткой зависти сказала София, приобняв подругу и чмокнув в щеку. Зоя улыбнулась и покраснела, от чего стала еще привлекательнее.

Вернувшись к остальным, девушки улеглись на шезлонги. Все взгляды были обращены к медноволосой прелестнице, но она делала вид, что не замечает этого, и, пряча хитрую усмешку, потягивала ледяной коктейль.

Полуденное солнце впивалось страстными поцелуями в обнаженные тела цариц, и жаркая нега заставляла кровь по жилам бежать все быстрее, усиливая напряжение. В конце концов София не выдержала и воскликнула:

– Ну, рассказывай уже! Ты опробовала свой вингсьют?

Зоя небрежно пожала плечами и улыбнулась еще шире. Но подруги были не намерены и дальше затягивать интригу. Татуированная красавица сделала страшные глаза и направила на молчунью обличающий перст:

– Говори уже! Мы видели из замка, как ты неслась с человеком к морю на своих огромных крыльях, как Дедал. Так что?

Бокал с легким стуком встал на столик, Зоя откинулась на спинку шезлонга, посмотрела прищуренными глазами на солнце, глубоко вздохнула и только потом ответила:

– Это был восторг. – Царицы поняли, что она унеслась воспоминаниями туда, в те бесконечные и такие короткие мгновения, когда они со Стилетто парили над морской пучиной, будто разрезая реальность на две половины. В одной были они, а в другой – весь остальной мир.

– Жизнь и смерть, буря и полет, – мечтательно произнесла после долгой паузы рыжеволосая и подставила лицо ласке морского бриза.

– Пффф, – фыркнула в ответ Дамиана и приподнялась, пристально глядя на расслабленную подругу. – Я была уверена, что человека постигнет конец Икара.

Все девушки оживились и посмотрели на порывистую брюнетку, лицо которой явно выражало недовольство. Ангелика и Зоя переглянулись, будто разделяя одну тайну. И в эту секунду в лазоревых глазах золотоволосой красавицы не было ревности, только недоумение и легкий испуг.

Дамиана между тем не обращала внимания на других – она не сводила глаз с Зои:

– Он слишком приблизился к нам – к солнцу, и я думала, наш жар должен растопить его. И убить. Ты не хотела сбросить его, чтобы он упал на скалы?

Рыжая бестрепетно выдержала пламенный взгляд подруги и нежно улыбнулась:

– Нууу, во‑ первых, это было бы нечестно, ведь тогда его бы не отведали вы. А во‑ вторых… – Над палубой яхты повисла томительная пауза, во время которой черные и зеленые глаза вели ожесточенную дуэль. Зоя и Дамиана сверлили друг друга взглядами, и пожар в угольных очах брюнетки становился все опаснее. Наконец рыжая не выдержала, отвела взгляд и закончила: – Да, хотела, но он так сладко меня прижимал, его сердечко так робко и доверчиво колотилось в груди, что я просто не смогла.

Дамиана коротко кивнула и как ни в чем не бывало, улеглась обратно. Однако ее расслабленная поза не могла обмануть подруг – они знали, что пламенная госпожа недовольна. Сильно недовольна. И кто‑ то за это недовольство рано или поздно поплатится. Оставалось только надеяться, что этим «кто‑ то» не станет ни одна из цариц. Для Дамианы роль госпожи никогда не была только ролью – это была она сама, ее сущность. А если окружающие не оправдывают ожиданий хозяйки, они должны быть наказаны. И для черноволосой домины далеко не всегда имело значение, согласен ты принимать наказание, подчиняться, быть ее нижним или нет.

Чтобы развеять повисшее в воздухе напряжение, София скользнула к Галатее и, опустившись коленями прямо на палубу, провела руками по упругим бедрам подруги. Та посмотрела на нее своими сапфировыми очами и прикрыла их, будто давая Софии разрешение делать все, что она хочет. И тонкие пальцы заскользили по нежной коже, оглаживая каждый миллиметр. Сероглазая царица целовала и покусывала бедра Галатеи, медленно спускаясь вниз, к округлым коленкам. Ногти оставляли кое‑ где легкие царапины, и от этой сладкой боли русоволосая кора вздрагивала и тихо постанывала. Наконец София занялась ступнями подруги: прошлась кончиком острого языка по розовым пяточкам, помассировала самые чувствительные участки и наконец стала целовать каждый пальчик. Лаская и посасывая мизинчик на левой ноге Галатеи, София так искусно работала губами и языком, что заставила подругу дышать все чаще. Но доводить дело до логического завершения татуированная мучительница не собиралась. На прощание она больно прикусила пальчик Галатеи и, когда та, охнув, открыла глаза, снова показала ей кончик языка.

Вернувшись на свой шезлонг и протянув руку за коктейлем, София задумчиво произнесла:

– Мне, возможно, кажется, но что‑ то изменилось на нашем острове. Как будто у нас появился незваный наблюдатель.

Сероглазая ни к кому не обращалась, но была уверена, что остальные царицы прекрасно ее слышат. Судя по тому, как заворочалась Ангелика и кашлянула Галатея, подобное ощущение было не у нее одной. Неизвестный зритель представлял собой не просто неприятность – мало ли, ну подглядывает какой‑ то изобретательный извращенец за ними так незаметно, что его даже охрана не засекла, – он мог быть реально опасен. По многим причинам. И все пять цариц прекрасно это понимали.

– Вчера на нашем ритуале словно присутствовал кто‑ то лишний.

Дамиана резко поднялась на локтях и глянула уничтожающим взглядом на Софию:

– Мы не говорим о ритуале нигде, кроме ритуала. – Она перевела взгляд на прямую, как мачта, спину управляющего, который неподвижно стоял за штурвалом и казался таким естественным дополнением окружающей обстановки, что о нем все забыли. – Стратосу это знать не обязательно.

Мужчина ни единым жестом не выдал, что услышал слова брюнетки, но можно было не сомневаться – он их услышал. И не потому, что Дамиана говорила громко – она шептала, но это было не важно. Киприот обладал одной уникальной способностью, которая и стала чуть ли не главной причиной того, что он получил должность управляющего островом, – он знал практически обо всем, что творилось на Стили. И хозяйки Стратоса отлично понимали, что он знает, но обе стороны делали вид, что это не так. У Стратоса хватало ума прикидываться несведущим в тех вопросах, делах и ситуациях, которые не предназначались для его глаз и ушей.

Царицы могли творить по ночам что угодно, совершать безумства и преступления, будучи уверены – никто об этом не узнает. И не потому, что не может, а потому, что Стратос не позволит. Сам же управляющий никогда не задавал ненужных вопросов, не выказывал своего отношения, не пытался воспользоваться полученными сведениями. Он просто служил своим госпожам, оставаясь преданным псом не первый год. Тем не менее временами ему стоило напоминать, о чем он должен особенно тщательно забыть. И ритуал был одной из таких тем.

Галатея перевела взгляд с неподвижной спины Стратоса назад к подругам, внимательно посмотрела на Софию и кивнула:

– Может быть, ты и права. Твоя чуткость в таких ситуациях лучше нашей. Присмотрись повнимательнее.

– Правильно, – согласилась с ней Дамиана и снова улеглась, подставляя себя жарким объятиям солнца. Но хоть ее поза и говорила о полном расслаблении, черные глаза из‑ под ресниц неотрывно следили за реакцией Софии. Брюнетка хорошо читала людей, а своих со‑ правительниц знала чуть ли не лучше, чем себя саму. Это было важно, чтобы поддерживать контроль в любой ситуации, а для Дамианы контроль являлся жизненной необходимостью. Как воздух. Плюс, в последние дни у нее появился и еще один небольшой интерес, который занимал место в ближайших планах, поэтому девушка добавила: А заодно присмотрись к нашему жеребцу. Только будь поосторожнее, мне не нужна его окровавленная требуха. Мне нужен он весь. Наша встреча будет завтра ночью.

София согласно кивнула и, задумавшись о чем‑ то, сделала большой глоток из бокала с коктейлем. Лед в нем почти растаял.

Почти в ту же минуту Стратос повернул штурвал, яхта плавно поменяла галс и стала замедляться. Чайки вопили в небе как сумасшедшие, иногда устраивая драки из‑ за пойманных рыбешек. Ветерок обдувал разгоряченные тела Пяти Цариц, и возникало чувство, что на свете нет больше ничего, кроме этой яхты и моря. Напряжение, которое совсем недавно висело над палубой гнетущим маревом, развеялось без следа, и день опять превратился в пасторальную картинку, где царят покой, умиротворение и нега.

Не говоря ни слова, Стратос вышел из‑ за штурвала и спустился в трюм. Через некоторое время он появился снова, таща металлический ящик черного цвета. Не нарушая молчания – а о чем говорить, если все и так в курсе, что происходит? – управляющий ловко привязал к ящику конец троса, затянул булинь, прикрепил резиновый буек и мешок сахара, а затем, не без усилий перевалив через борт, бросил в море. Раздался громкий плеск, и ящик быстро ушел под воду, скрывшись в бирюзовых глубинах.

Стратос внимательно проследил за тем, как погружается ящик, оценил, не слишком ли бросается в глаза оставшийся над водой буек, удовлетворенно кивнул и повернулся к загорающим на корме девушкам:

– Дело сделано, мои царицы. Можно возвращаться к острову.

Глава 14

Южная ночь, словно черная пантера, вновь стремительно бросилась на Стили и подмяла его под себя. Даже одинокая луна, стыдливая наблюдательница бессчетных любовных таинств и подлых предательств, пряталась среди редких синих облаков, насытившись видом страстных утех на скалистом неприступном острове. В прохладной, беспросветной тьме оглушительно пели цикады, и лишь изредка глухое уханье ночной птицы или писк летучей мыши перекрывал этот монотонный концерт. Электрический ослепительный свет маяка волшебным всепроникающим оком пронзал морскую даль, перекрикивались охранники, патрулирующие периметр острова, мелькая яркими точками фонарей, но все они не могли ни на миг разогнать глухую, черную, как подкладка плаща Гекаты, ночь.

Но все это было только на поверхности. Внизу, под темной громадой замка, в облицованном мраморными плитами лабиринте ходов и коридоров царила вечная полутьма и тишина. Звуки шагов здесь утопали в мягких коврах, а стоны боли и наслаждения долетали лишь отзвуками через крепкие тяжелые двери, и все то, что происходило в этих подземных покоях, оставалось там навсегда. Подземелье было освещено редкими факелами в бронзовых креплениях, которые время от времени меняли безмолвные обнаженные рабы. Они неслышно проходили по запутанным коридорам, склонив свои бритые головы, не поднимая глаз, чтобы ненароком не увидеть слишком много. Никакой видимой охраны на этих уровнях уже не было, в святая святых могли попасть только гости, прошедшие полную проверку, и только по личному разрешению одной из Пяти Цариц.

Стилетто мог чувствовать кожей жар горящих факелов, мог слышать приглушенные стоны и причитания, чувствовал разлитый в воздухе запах благовоний и любовных соков, но видеть он не мог. Накрепко затянутая повязка из плотной ткани закрывала его глаза, а холодная сталь наручников опоясывала оба запястья. Его вел ничтожный Стратос, как всегда дрожащий, как бы не попасть в немилость к Царицам. Стилетто слышал, как неровно стучит его сердце, как сжимаются его потные ладони перед каждым поворотом дворцовых катакомб. Тупой служака думает, что контролирует ситуацию, но нужно всего одно уверенное движение мускулистых татуированных рук, чтобы свернуть его пустую черноволосую голову.

Новый коридор, в который они повернули, казался бесконечным, пока пленник кожей не почувствовал холодное дуновение воздуха из уходящего вниз лестничного пролета, и одновременно с этим впереди послышался тихий женский шепот. Стратос остановил конвоируемого, сделал пару шагов вперед и почтительно поклонился:

– Да, госпожа. Прошу прощения, госпожа, но этого человека уже ждет госпожа София, в третьем подвале…

– Хорошо, я знаю, Стратос, я все знаю. А теперь отойди и встань вон в ту нишу. Понял? Мне нужно кое‑ что сказать ему…

Стилетто почувствовал аромат женского тела, свежий и терпкий, смутно знакомый, и горячие губы зашептали из темноты на расстоянии ладони от его уха. Шепот был тихим, словно с ним говорил призрак, но слова были полны страсти:

– Берегись, Стилетто. Тебе предстоит встреча с самой жестокой из Цариц. Ее плетка не знает пощады. Ты не нравишься ей, она думает, что ты сыщик, не верит тебе. Боль будет… ошеломляющей. Но я помогу тебе.

До его ноздрей донесся терпкий смолистый запах, а через секунду теплые, мягкие ладони прикоснулись к его спине, растирая татуированную, покрытую шрамами кожу. Стилетто рефлекторно напряг взбугрившиеся могучие мышцы, пока незнакомка втирала летучее, почти мгновенно испаряющееся снадобье. Запах на пару секунд усилился, обжигая ноздри, но потом исчез практически начисто, оставив только слабое покалывание и холодок на коже. Он снова услышал тихий возбужденный шепот над ухом:

– Не бойся, я натерла тебе спину соком южного дерева малалеука, он притупляет боль и поможет тебе продержаться… Просто выживи сейчас, любимый, и ты будешь моим… И мы… Мы убежим отсюда, и все будет хорошо, только…

Ее шепот становился все жарче и быстрее, но под конец какой‑ то случайный звук спугнул его невидимую спасительницу, и Стилетто услышал лишь короткий вздох и торопливые легкие шаги, смолкавшие, удаляясь вверх по гулкой лестнице. Теперь было слышно только, как сопит перепуганный Стратос. Смотритель выждал еще немного времени, чтобы позволить госпоже удалиться, и осторожно вернулся к пленнику, легким толчком в плечо дав ему знак двигаться дальше. Он даже не обернулся, чтобы проследить, как легкая тень в черном плаще до пят исчезла за поворотом лестницы.

Женщина в черном плаще с капюшоном торопливо поднималась наверх, перепрыгивая грубые каменные ступени, и лампа с огарком свечи бросала на стены странные мятущиеся тени чудовищ и героев. Ее сердце колотилось бешеной птицей, ее губы шептали слова, словно в забытьи:

– Не знаю, откуда ты пришел и зачем. Но ты – это судьба. Ты знаешь мои самые черные тайны, ты сам моя самая страшная тайна, но мы все изменим. И мы сделаем это вместе. Я не хочу, чтобы все продолжалось по‑ прежнему.

Стратос и его пленник тем временем продолжили свой путь вниз в самое сердце катакомб, скрытых под замком Цариц. Сырость и промозглый мрак подземелья усиливались с каждой ступенью, пройденной вниз, словно мрачный привратник сопровождал Стилетто в само мрачное царство Аида, и когда уже казалось, что их унылому пути не будет конца, Стратос положил свою широкую ладонь ему на затылок, заставляя пленника согнуться почти пополам, чтобы пройти в недобро лязгнувшую крошечную дверь, и сам шагнул следом.

Стилетто выпрямился в полный рост, тревожно прислушиваясь. В подземелье пахло кровью, потом и кожей, от этого запаха волосы на загривке становились дыбом. Кроме того, там был еще кто‑ то, кто‑ то, кто передвигался очень тихо и следил за ним. Неожиданно тишину разорвал грудной женский смех, а затем прозвучал повелительный голос:

– Стратос, баран! Развяжи же ему глаза!

Смотритель торопливо повиновался, и через секунду Стилетто, моргая с непривычки, разглядывал освещенный неровным светом факелов подвал, в котором он очутился. Первым в глаза бросалось зловещее деревянное приспособление, напоминающее массажный стол, снаряженный множеством ремней, веревок и рычагов, рядом темнел в углу «Х» – образный крест, при взгляде на который оставалось только гадать, сколько долгих часов, полных наслаждения и мучений, провели на нем бесчисленные гости острова. Колодки, кнуты и плетки всех размеров на высоком длинном стенде вдоль стены, крюки и цепи. Темные каменные стены придавали этому месту еще больше сходства со средневековой камерой пыток. Но на все это не стоило обращать внимания, потому что посередине комнаты стояла ОНА.

Покрытая черной кожей со множеством клепок и застежек, словно вычурным доспехом, который не скрывал, а, напротив, обнажал самые интимные части ее соблазнительного тела; со своей совершенно гладкой, лишенной волос головой и чуть раскосыми глазами, она напоминала инопланетянина, и космическая раса, которую она представляла, была сексуальна, смертоносна и жестока. Плотоядные алые губы, змеящиеся в жестокой улыбке предвкушения, холодная ртуть глаз и длинный черный кнут, инкрустированную слоновой костью рукоять которого она держала в руках, как бы ни старался Стилетто сохранять невозмутимость, но такое зрелище, открывшееся ему после долгой темноты, заставило его взволнованно вздохнуть.

София, довольная произведенным эффектом, рассмеялась, уперев руки в крутые бедра.

– Я вижу, ты немного напуган? – глумливым тоном заметила она. – Что же, ты испугаешься куда сильнее, когда узнаешь, что мне известно, кто ты. Ты – просто маленький грязный шпион, который злоупотребил нашим гостеприимством! Пробрался сюда, чтобы разрушить наш остров, чтобы уничтожить все, что мы так долго строили, лишить нас нашего общего счастья!

Теперь Царица пришла в страшную ярость, ее глаза метали молнии, а кнут щелкал, словно хвост разъяренной тигрицы. Она дала Стратосу едва заметный знак рукой, и тот, в ужасе от гнева повелительницы, торопливо принялся приковывать пленника к дыбе. Когда наручники покинули затекшие запястья, Стилетто подумал, что это отличный шанс сломать кадык надоевшему тюремщику, но слова таинственной спасительницы, услышанные пару минут назад, все еще звучали в его в голове. Он должен выжить, он должен пройти через все и все вытерпеть, только после этого откроется дорога к счастью. С олимпийским спокойствием ждал он, пока Стратос возится с грубыми ремнями, растягивая его тело на этом страшном жертвенном ложе, пока не услышал над собой скрип кожи и жесткий смешок. Знакомый голос почти прошипел:

– Теперь ты расскажешь мне все!

С резким свистом кнут разрезал воздух, и весь мир взорвался белой вспышкой боли.

Глава 15

Солнечный зайчик прыгал по мраморной статуе, как будто подсматривая за молодой прелестницей. Однако каменная гречанка в хитоне, который по традиции обнажал правую грудь, не обращала внимания на его тщетные попытки. Она безучастно смотрела в окно, и ее неподвижный взгляд тонул в небесной голубизне и рокоте прибоя.

Комната, где играли в свою извечную игру статуя и солнечный зайчик, напоминала жилище афинской гетеры времен правления Перикла. У туалетного столика, украшенного резьбой и перламутром, стоял изящный табурет с мягкой подушкой на сиденье, за ширмой, раскрашенной, как античная ваза, спряталось ложе под балдахином из вуали, густо затканной пальметтой. Полы будуара украшала мозаика, между барельефными колоннами встречались медальоны с фресками, а по нижнему и верхнему краям стен протянулся классический меандр.

Дверь на большой балкон была открыта настежь, и теплый ветерок теребил края снежно‑ белых занавесей из тонкого маркизета. Посреди комнаты стоял большой прямоугольный стол на трех ножках. Его крышка была сделана из черного дерева и богато украшена бронзой и слоновой костью. Однако сейчас этой красотой никто не смог бы полюбоваться, потому что весь стол покрывали толстые гроссбухи, подшивки отчетов, накладные, акты, счета и другие бухгалтерские бумаги. Некоторые листки упали на пол и еле слышно шуршали, когда прозрачные пальцы ветра дотягивались от балкона и до них.

С двух сторон стола, напротив друг друга, сидели Дамиана и Галатея. Они сосредоточенно рассматривали разложенные перед ними документы, и с каждой минутой губы брюнетки сжимались все крепче. Наконец она с нетерпеливым вздохом откинула в сторону очередную многостраничную смету и взяла с бронзового треножника, стоящего поблизости, чашку с кофе. Вдохнув с наслаждением аромат любимого напитка, Дамиана сделала небольшой глоток и прикрыла глаза.

– Как я устала от этой чертовой бухгалтерии, – буркнула она недовольно, разглядывая причудливые облачка, бегущие по беспечной голубизне неба.

За балконной дверью жизнь казалась куда легче и увлекательнее, чем сейчас в четырех стенах этой изящной комнаты. Помещение было оформлено и обставлено в согласии со вкусами хозяйки, но, сидя над учетными книгами и разгребая экономические завалы, Дамиана чувствовала себя узницей. Наверное, в древние времена такие же ощущения иногда возникали и у настоящих правителей. Ведь это только со стороны кажется, что власть – удовольствие и потакание своим желаниям. На деле же она куда чаще оборачивается бременем, заботами и неудобствами, которые приходится терпеть, если хочешь, чтоб твое королевство продолжало жить. И пусть Стили был совсем крошечной вотчиной, он тем не менее требовал ежеминутного внимания и весьма солидных расходов. А чтобы деньги тратить, их нужно откуда‑ то брать… О боги, какая же это скука!

– Тебе не обязательно сидеть здесь вместе со мной, – ответила на замечание подруги Галатея. – Я и сама могу справиться.

– Ну, нет. Не могу же я тебя бросить в одиночку разгребать весь этот хаос. И пускай за финансы на острове отвечаешь ты, я, как первая царица, должна принимать участие в нашей экономике. В конце концов, на счетах стоит моя подпись, так что…

– Так что ты должна все контролировать, – со смешком закончила шатенка и лукаво глянула на Дамиану своими фиолетовыми глазами.

Первая царица на миг вспыхнула возмущением, а затем тоже улыбнулась. Подруги нередко подсмеивались над ее страстью контролировать всех и вся, но «против натуры не попрешь». Да и надо ли? Если бы не эта ее черта, никакого острова Темной Любви никогда бы не было. Как не было бы и Пяти Цариц. Это остальные девушки (за исключением разве что Галатеи, которая взяла на себя роль министра финансов) могут позволить себе маяться дурью дни напролет, а у Дамианы есть обязанности, которые царица должна выполнять независимо от настроения, предпочтений и желаний. И она прекрасно с ними справляется. Хоть и ненавидит эту рутину всей душой.

Брюнетка снова посмотрела на голубое небо, вздохнула и пододвинула к себе очередную стопку бумаг.

– Что‑ то меня настораживает в последних отчетах, – задумчиво проговорила она, перебирая листки. – Только я не пойму, что именно.

Галатея пожала плечами, будто говоря, что переживать не о чем.

– Пока доходы идут голова к голове с расходами, – сказала она будничным тоном. Но затем, просмотрев несколько столбцов с цифрами, добавила: – Хотя… Стоит поумерить пыл наших малышек. Особенно Ангелики – она слишком расточительна последнее время. Впрочем, София с Зоей ненамного от нее отстают. Девочки совершенно разучились считать деньги. Если так пойдет и дальше, нам понадобится дополнительный источник доходов или меценат, который согласится оплачивать наши счета. Того, что есть у нас сейчас, уже недостаточно.

Дамиана нахмурилась и враждебно посмотрела на испещренные сотнями цифр листы, покрывшие весь стол. Чего‑ то подобного она ожидала уже давно. Тройка самых молодых из Пяти Цариц беспокоила верховную правительницу с того самого момента, как стало понятно, что жизнь на Стили превратилась для них в рутину. Чтобы разжечь внутренний огонь, девушки тратили все больше денег, проявляли небрежение к своим обязанностям, ссорились и перечили старшим подругам даже там, где это было совершенно не нужно… и недопустимо.

Галатея за всей своей холодностью мраморной коры слишком добрая. И хотя финансы ее конек, она склонна чересчур потакать «нашим малышкам». Как только ей удалось в реальном мире добиться такого высокого положения? Впрочем, она относится к принцессам, как заботливая мамаша, и скорее всего такого от нее больше никто не удостаивался, так что вопрос праздный. Но черт побери!!! Сколько сложностей на пустом месте. Нужно что‑ то со всем этим делать, иначе…

Черноволосая красавица порывисто встала и подошла к двери на балкон. Не отдернув шторы, она застыла, долго смотрела на каменистый берег и белые барашки волн, разбивающиеся о серый камень, а потом негромко задала вопрос, который не давал ей покоя:

– На яхте прозвучала фраза о том, что наш остров, наше королевство, может рухнуть. Это реально?

Слова получались медленными и тягучими. Было видно, что Дамиана подбирает их очень аккуратно, чтобы не выказать излишней нервозности. Но Галатея давно ее знала и легко поняла, что подруга боится. Пламенная брюнетка, первая Царица задавала вопрос, на который страшилась услышать ответ. Если прозвучит «да», это может разрушить мир, который она так долго и усердно возводила. Короткое слово превратит в прах все усилия, стремления, надежды, которые были вложены в Стили, в Пятерых Цариц, в королевство Темной Любви. Для Дамианы остров, Тема и она сама были единым целым. Чем‑ то таким, что нельзя разделить, потому что часть не сможет существовать сама по себе. В эту секунду черноволосая правительница превратилась из надменной госпожи в обычную испуганную девушку, и Галатея была ей благодарна за доверие. Ни перед кем другим Дамиана бы себе такого не позволила. Даже сейчас, когда в комнате они вдвоем и никто не может увидеть минуту ее слабости, она старается скрыться под маской спокойствия.

Галатея улыбнулась, встала и неспешно подошла к подруге. Нежно погладила ее черные волосы, а затем приобняла за талию и тоже стала смотреть на прозрачную синеву неба, волны и скалы. Когда она заговорила, голос «снежной королевы» был теплым и мягким:

– Не переживай, до этого далеко.

– А если кто‑ то в самом деле узнает, что здесь происходит?

– Вздор. У нас четко поставлена служба бе‑ зопасности и…

Дамиана фыркнула и вывернулась из объятий подруги. Ее смоляные глаза снова горели пламенем, которое вселяло трепет в сердца всех, кто в них заглядывал. Губы скривила нехорошая усмешка.

– Стратос?! – спросила она, наполнив свой вопрос сарказмом до самых краев. – Он совершенно отупел и уже совсем не похож на того, кого мы брали на работу – хитрого и коварного византийца.

Еще раз издав презрительное «пффф», первая Царица подошла к бронзовому треножнику, отхлебнула слегка остывший кофе и с вызовом уставилась на Галатею, будто приглашая ее поддержать дискуссию.

Фиолетовые глаза «министра финансов» льдисто сверкнули – она приняла вызов и пренебрежительно махнула рукой, будто отметая доводы оппонента:

– Не преувеличивай. Он не так прост, как кажется. К тому же… – Галатея умолкла, намеренно затягивая паузу. Неспешно вернулась к столу, села на стул с выгнутыми ножками, идеально стилизованный под древнегреческий клисмос, и спокойно посмотрела в бездонные глаза Дамианы. – … у нас есть еще София.

Огонь в глазах брюнетки почти сразу потух. Она хмыкнула, делая вид, что сказанное не имеет значения, но затем кивнула и тоже опустилась на стул. Похоже, битва откладывалась – правительница готова была слушать своего министра.

Губы Галатеи едва заметно тронула улыбка – ей были известны секреты характера Дамианы, и манипулировать ее настроением не составляло особого труда. Хотя здесь была маленькая загвоздка: русоволосая Царица была почти уверена, что подруга только делает вид, будто поддается на уловки. На самом же деле она ведет свою игру, в которой Галатее отведена хоть и значительная, но далеко не главная роль. Подобное положение дел могло бы расстроить какую‑ нибудь другую, не такую опытную интриганку. Шатенка же не обращала на такие мелочи внимания, придерживаясь золотого правила: пока система работает, нет нужды ее чинить. А на данный момент система работала вполне эффективно.