Глава последняя 6 страница

Глава 11

Медленно, но неотвратимо на горизонте неподвижного моря проявлялась нежнейшая розовая полоска, которая, как и во времена творения, отделила своим светом водную гладь от небес. Постепенно эта полоска становилась все шире и шире, наливаясь теплым алым цветом, словно щечки юной белокожей гречанки, подглядывающей за купанием мускулистых стройных парней. После предрассветного затишья снова послышалось приветственное пение птиц, встречающих рассвет, и черные стремительные ласточки принялись резать воздух над самыми волнами своими тонкими острыми крыльями.

В эти минуты, когда солнце еще только раскрывало свой жадный пылающий глаз и пока что взирало на этот мир с сонной утренней нежностью, даря одну за одной новые краски морю, скалам и деревьям, из‑ за каменистого мыса острова Стили на секунду появилась крошечная одноместная лодочка и сразу же юркнула в закрытую от волн бухту. Случайному наблюдателю могло бы показаться, что перед ним оживает настоящая греческая легенда и одна из прекрасных нимф – дочерей Посейдона, белокурая, как морская пена, с глазами цвета голубой бездны, с кожей свежей и мягкой, как утренний бриз, самолично решила осмотреть свои владения.

Ангелика играючи правила маленьким послушным каяком. Легчайшие, отработанные до совершенства движения короткого двухлопастного весла направляли лодку точно в узкие, наполненные бурлящей водой проходы между скалами. Здесь, среди яростного прибоя и острых камней, мог погибнуть даже опытный спортсмен, но девушка быстро и уверенно провела свой каяк через опасный участок, лишь смеясь и взволнованно вздымая пышную грудь в те моменты, когда озорная волна бросала ей в лицо пригоршню перламутровых брызг. Наконец, острый нос каяка распорол тихие воды бухты, укрытой за каменным мысом, и Ангелика резко вскинула вверх руки, сжимающие короткое весло, огласив побережье звонким победным кличем. Это был крик хищницы, молодой сильной львицы, обозначающей свои охотничьи угодья. Она чувствовала себя великолепно, от интенсивной гребли мышцы под ее мраморной кожей напряглись, высокая грудь упруго раскачивалась в такт со взмахами весла, а ноздри округлились, жадно втягивая ароматный и свежий утренний морской воздух. За прошедшую ночь она словно помолодела на несколько лет, снова став такой же юной, как в те годы, воспоминания о которых растревожил загадочный гость.

Ангелика любила свой каяк и проводила иногда часы, мерно покачиваясь среди камней на своенравных морских волнах, досконально изучив каждую подводную скалу и каждый опасный перекат на всем побережье Стили. Ее лодка даже была специально расписана на манер греческой триремы, и теперь, когда лучи низкого утреннего солнца падали на покрытые затейливым орнаментом борта каяка, они вспыхивали ослепительным золотым блеском, превращая спортивное суденышко в сияющую лодку волшебной царицы.

Ангелика окинула бухту быстрым внимательным взглядом, и озорная улыбка заиграла на ее губах. На берегу, среди черного вулканического песка, на источенном волной куске скалы, сплетя длинные стройные ноги в подобие цветка лотоса, неподвижно сидела Галатея. Застывшая в медитативном трансе, она была совершенно неподвижна, словно являлась продолжением камня. Великолепная царица встречала великолепный рассвет. Длинные каштановые пряди, тонкие, благородные черты бледного лица, изящная поза – она была сама гармония и безмятежность.

Белокурая красавица, с трудом сдерживая смешок, бесшумно направила свой каяк к берегу, стараясь опускать весло в воду одновременно с громким, редким плеском волны.

До камня, на котором сидела Галатея, оставалась всего пара футов, когда Ангелика плавно развернула свою посудинку бортом и неожиданным движением чиркнула кончиком весла по воде, подняв в воздух тончайшую серебряную паутинку брызг. Блеснув радугой в рассветных лучах, капли упали на невозмутимое просветленное лицо и на нежную, ничем не стесненную грудь, которая в тот же миг приподнялась от резкого вдоха. Галатея недовольно приоткрыла фиолетовый глаз, но, увидев совершенно обворожительную улыбку, сияющую на лице Ангелики, улыбнулась в ответ, невольно залюбовавшись ее яркой, чувственной красотой. Утреннее солнце светило ей в спину, превращая светлые волосы в золотисто‑ розовый сияющий нимб, обрамляющий ангельский лик, юный и прекрасный.

– Как провела ночь, сестренка? Выглядишь так, словно напилась свежей крови, – поинтересовалась Галатея, с восхищением оглядывая покачивающуюся на волнах подругу. Та довольно ухмыльнулась в ответ, отбрасывая за спину молочно‑ белые волосы.

– Да, ты права, эта ночь наполнила меня силой, как свежий ветер наполняет паруса корабля. И это ветер родом из прошлого.

Высокая царица оторвалась от медитации и удивленно приподняла бровь:

– Прошлого?

– Да. Внутри меня словно все перевернулось. Словно разворошили прошлогоднюю палую листву, а под ней оказались живые, зеленые росточки, которые тянутся к солнцу. И знаешь… Мне кажется, что этот свежий ветер, он смог растормошить, разбудить весь остров. Наш старый добрый остров, затхлый и мрачный…

Ангелика сделала несколько легких гребков веслом, чтобы удержаться на месте среди игривого прибоя, и, нахмурившись, посмотрела на каменный шпиль, возвышающийся над Стили. Утреннее солнце уже окрасило темную громаду скалы в теплые тона, своей магией превратив зуб древнего чудовища в волшебную сказочную башню.

Царица прогнала на секунду набежавшую на лицо тень и продолжила с мягкой ностальгической улыбкой:

– Ведь ты помнишь, когда‑ то он не был таким угрюмым, и мне кажется, что теперь к нему возвращается былая его жизнь, и, может быть, вскоре мы все увидим его таким же светлым и радостным, как прежде…

– Все случится так, как должно случиться!

Галатея, спеша переменить тему, принялась выспрашивать у подруги про грядущий вечер. От этих расспросов глаза Ангелики немедля взволнованно заблестели, а налитая грудь начала возбужденно вздыматься под спортивным топиком.

– У нас снова будет встреча сегодня ночью… – выпалила наконец она и спрятала взгляд синих глаз. Галатея усмехнулась в ответ и вопросительно изогнула бровь.

– Но?..

– То, что происходит со мной, пугает меня, я чувствую словно меня несет ураганом, и это прекрасно и страшно одновременно, и я боюсь, Я НЕ ХОЧУ ИДТИ!

Ангелика замерла с приоткрытым ртом, до сих пор не в силах поверить в свои собственные слова. Галатея по‑ прежнему сидела в позе лотоса и смотрела на нее с понимающей улыбкой. Высокая царица, протянув руку, со всей нежностью погладила белокурую подругу по мраморной щеке, несмотря на постоянно палящее солнце, не тронутой даже признаком загара, и промурлыкала в ответ мягким успокаивающим тоном:

– Ты пойдешь и ничего не будешь бояться. У этого острова есть свои правила, и даже мы не можем их нарушать.

Обе царицы подняли взгляд на остроконечный каменный пик. Утро уже окончательно пришло на Стили. Остров, расцвеченный солнцем и оживленный неумолкающим птичьим пением, готовился принять на себя приближающийся полуденный зной. На мгновение им обеим показалось, что у подножия пика короткой вспышкой блеснул металл.

Там, наверху, у самого подножия скалы, встречал рассвет еще один обитатель острова. Утренние лучи солнца освещали его мускулистую спину, покрытую каплями пота, они ослепительным блеском отражались от двух стальных клинков, которые он держал в руках. Шаг, еще шаг, удар, разворот, удар. Железо с веселым свистом распарывало еще прохладный утренний воздух, а мужчина все продолжал свою тренировку, больше напоминающую отчаянный ритуальный танец на маленькой скалистой площадке, поросшей колючим кустарником.

Как и его давние предки, Стилетто упражнялся во владении мечом совершенно обнаженным, и было видно, как бугрятся его мышцы под бронзовой кожей, как изгибаются в причудливом танце татуировки на его груди и спине. Шаг, разворот, удар, еще разворот.

Короткие греческие мечи‑ ксифосы, наследие предков, две серебряные молнии, стали продолжением его рук. Они рубят и колят невидимого противника, оплетая бойца сверкающей стальной паутиной. Словно в трансе повинуясь этой безумной пляске, он безошибочно ступает по самому краю над пропастью, не чувствуя, как шипы кустарника впиваются в его босые ступни, как острые камни обдирают кожу, как кровь из случайных порезов течет по его телу, смешиваясь с потом, пылью и песком. Удар, еще удар, обманный выпад, разворот.

Слезы текут по его лицу, застилая пеленой единственный глаз, но он не замечает их, зрение больше ему не нужно. Теперь он видит своего врага самим сердцем. Его ноги исполняют отчаянный танец на краю скалы, его руки кромсают и режут пустоту, его губы непрерывно шепчут, словно заклинание: «Я до тебя доберусь, доберусь…»

Глава 12

Ночь рухнула на Стили, как обессиленная любовница. Только что был малиновый, отливающий золотом закат, в лучах которого нежились теплые волны моря и серые камни острова, а вот уже кругом наступила непроглядная тьма. Даже фонари, возвышающиеся вдоль дорожек, не особо помогали делу. Казалось, они освещают только маленький пятачок размером не больше метра, а все, что находится за его границами, это только непроглядная тьма.

Но эта темнота для Стилетто дышала не опасностью, а предвкушением. Обещанием чего‑ то неведомого, непредсказуемого и в то же время долгожданного. Сегодняшняя ночь должна была еще на шаг приблизить его к заветной цели, к тому, ради чего он приехал на Остров Пяти Цариц.

Он вернулся в свой небольшой номер в «Посейдонии», когда только начало темнеть. Сходил в душ, чтобы смыть кровь, сочащуюся из многочисленных царапин, переоделся в рубашку и легкие брюки, заказал ужин. Обычные повседневные действия успокоили его мятущийся дух, дали возможность обрести внутреннее равновесие, собраться с мыслями. Сегодня ночью одна из Цариц снова позовет его, в этом нет сомнений. Он видел их глаза, видел голод и страсть, наполняющие этих женщин. Они слишком пресыщенные, привыкшие к повиновению, погрязшие в скуке и рутине. Стилетто им нужен.

Царицы чувствуют, что с ним что‑ то не так, он загадочен, опасен, привлекателен, как требующий ласки тигр. Он тот, кто способен изменить привычный ход вещей, наполнить дни и ночи новизной и страстью, которая давно из них ушла. Нет, женщины неспособны ему сопротивляться. Стилетто всегда знал, что им нужно. Только одна когда‑ то не поддалась, стала камнем преткновения, который разбил всю его жизнь на мелкие осколки. Но это уже не важно, это прошлое. Сегодня он хозяин положения, способный ответить ударом на удар, болью на боль, наслаждением на наслаждение. Теперь никому не сломить Стилетто, потому что сила разбивать, крушить и повелевать принадлежит ему.

Пусть эти пять пресыщенных самок думают, что он подчиняется и превращается в их нижнего, становится смиренным рабом. А на самом деле это они будут от него зависеть. Яркие впечатления вызывают привыкание сильнее наркотиков. Царицам будет хотеться еще и еще этого странного татуированного грека, и уже ему останется решать, что им отвечать на подобное желание. Не исключено, что единству пяти повелительниц Стили скоро придет конец, а мы подумаем, какую пользу можно из этого извлечь.

Планы на будущее и просчет возможных вариантов заняли все мысли Стилетто. Он даже не заметил, как съел ужин, а за окном наступила непроглядная тьма. Из задумчивости его вывел неулыбчивый официант, который пришел за посудой – только тогда Стилетто осознал, что сидит над пустыми тарелками в абсолютной темноте. Хмыкнув про себя, он включил в номере свет, дал официанту на чай и подошел к окну.

Море плескалось далеко внизу, и волны выгибались крутыми маслянистыми боками. Вокруг было черным‑ черно – не видно ни скал, ни деревьев, ни зданий, только тусклый блеск воды, который рождал внутри странную тревогу: создавалось ощущение, что за этой едва колышущейся пеленой ничего нет. Она простирается до горизонта и уходит за него, не оставляя места для остального мира. Есть только каменистый остров с горсткой людей, безграничное море и больше ничего. Пустота, мрак, холод. И хотя Стилетто никогда не боялся темноты, по его спине пробежали мурашки. А имеет ли смысл все то, что он делает, к чему стремится? Ведь после того, как цель будет достигнута, в душе может остаться то же самое – мрак и пустота.

Глупости! Мужчина тряхнул головой и отвернулся от окна. Справедливость не может быть ничем. Он заслужил ее! И пусть даже потом не останется ничего, Стилетто приехал на остров Пяти Цариц, чтобы получить то, что принадлежит ему по праву. И он получит это любой ценой.

Крепко сжатые зубы грека громко скрипнули, и в тот же миг раздался стук в дверь. Стилетто вздрогнул, глубоко вздохнул, чтобы успокоить сердцебиение, и пошел через номер. Ну? Что я говорил? Царицы не устоят и пришлют за ним. План работает!

В коридоре стоял раб, с головы до ног затянутый в черную кожу. В его маске было два отверстия для глаз, а там, где должен был находиться рот, протянулся замок без собачки – видимо, открывать его никто и не собирался. Нижний поклонился, скрипнув комбинезоном, и протянул сложенный в несколько раз листок.

Бумага была дорогая, пахнущая странной смесью запахов, от которой в кончиках пальцев возникло горячее покалывание, а член непроизвольно напрягся. Стилетто испытующе посмотрел на саба, но тот стоял, уткнувшись взглядом в пол, и ждал, пока адресат прочтет послание.

Развернув листок, мужчина прочел: «Иди за рабом. Зоя». И все? Повертев записку, он не нашел больше ничего, пожал плечами и сказал нижнему:

– Ну, веди.

Тот снова низко поклонился и сделал приглашающий жест.

Они быстро покинули «Посейдонию» и оказались под бархатным покрывалом неба. Про себя Стилетто отметил, что ни в коридорах, ни в холле, ни даже за стойкой ресепшна не оказалось ни одного человека. Вся маленькая гостиница будто вымерла… или всем работникам и постояльцам приказали исчезнуть с пути человека, которого позвала к себе одна из Цариц. Да уж, не напрасно говорят, что на Стили слово любой из правительниц – непреложный закон. Что же в этих женщинах есть такого, что заставляет всех остальных безоговорочно им подчиняться?

Стилетто перебрал в голове всех пятерых. Зоя – это же та, рыжая? Вспомнив точеную фигуру и обжигающие зеленые глаза медноволосой госпожи, мужчина ощутил, как закипает его кровь. Зоя походила на не созревшую еще девочку, но воплощала собой секс так же неприкрыто и дерзко, как Дамиана или София. Только ее привлекательность была более наивной, бесхитростной, почти детской. Рыжая царица походила на первую влюбленность, когда еще не знаешь, что делать с собой и чувствами, которые тебя обуревают. Они не дают спать, заливают спермой твою простынь под утро, но каждая мысль о той девчонке с острыми коленками и еще не совсем сформировавшейся грудью наполняет тебя огнем снова и снова.

Чтобы отвлечься от возбуждающих мыслей о Зое, Стилетто оглянулся по сторонам. Раб вел его по одной из множества извивающихся тропинок. Фонарей вдоль нее не было, но дорогу и провожатого рассмотреть оказалось не сложно. Глухая чернота исчезла. Ночь подернулась бриллиантовой пылью, которую изобильно сыпали бесчисленные звезды. Они, будто драгоценные камни, разбросанные по черной ткани, сверкали, переливались и притягивали взгляд своей красотой. Луны пока видно не было, но посеребренные пальцы ночного светила уже касались скал и деревьев. Селена вот‑ вот должна была ступить на небосклон и явить смертным свой чарующий, вечно юный лик, увенчанный золотой короной.

Затянутый в кожу раб остановился на небольшой площадке, со всех сторон окруженной скалами. За невысокой природной оградой из обветренных камней слышался близкий шум прибоя. Вода плескалась совсем рядом и билась прямо в «стены» площадки. Место не казалось естественным, было чувство, что пол выровняли, окружающий камень отполировали, а кое‑ где даже угадывалась мозаика.

– Это что за место? – спросил Стилетто, но ответа не получил. Нижний только сделал приглашающий жест рукой и поклонился. Судя по всему, гость должен был встать в центре площадки.

Пожав плечами, мужчина это сделал, но ничего не случилось.

– И что… – Вопрос оборвался сам собой, так как рядом никого не оказалось – его провожатый исчез.

Стилетто чувствовал, как внутри нарастает раздражение. Какого черта здесь происходит? От моря дул свежий ветер, и с каждой секундой становилось прохладнее – видимо, собирался шторм. Это тоже не делало ситуацию лучше. Простояв долгую минуту в центре площадки, порывистый грек выругался и пошел к тропинке, по которой раб его сюда привел. Однако никакого прохода не было – ни здесь, ни где бы то ни было еще. Площадку окружала сплошная каменная стена.

– Да что за чертовщина?! – в сердцах ругнулся Стилетто и тут же ощутил, что за спиной кто‑ то стоит. Он молниеносно обернулся, сжимая кулаки для защиты, и оказался лицом к лицу с женщиной, закутанной в бесчисленные волны черной ткани.

– А ты нетерпеливый, – низким грудным голосом проговорила незнакомка и сбросила покрывало на землю.

– Зоя?!

Мужчина смотрел на рыжую царицу во все глаза, потому что этим вечером у нее изменился не только голос. Перед ним стояла совершенно другая, незнакомая и даже немного пугающая женщина. В ней не осталось ничего от образа, в котором Стилетто видел ее раньше. Зоя больше не была школьницей, угловатым и одновременно соблазнительным подростком – перед ним стояла… На мгновение ошарашенному греку показалось, что он смотрит на великую Гекату, сошедшую в людской мир за очередной жертвой. Но тепло, исходящее от тела Зои, убедило его в том, что она реальная, живая. Мужчина даже протянул руку, чтобы дотронуться до нее, но получил резкий болезненный шлепок и окончательно убедился, что это все‑ таки не богиня ночных кошмаров.

Волосы девушки были убраны в высокую замысловатую прическу, которая оплетала не то корону, не то диадему, похожую на головной убор древних фараонов. И весь остальной костюм тоже был ни на что не похож. Он будто окутывал фигуру Зои, одновременно скрывая и обнажая каждый изгиб, каждую выпуклость. Черная ткань искрилась в прозрачном свете звезд и манила прикоснуться. От молодой женщины исходил тот самый странный аромат, который Стилетто ощутил, когда читал ее записку. Только теперь запах был сильнее и возбуждал куда сильнее.

– Разденьте его, – приказала между тем Царица и пристально посмотрела в глаза замершему перед ней мужчине. От этого магнетического изумрудного взгляда невозможно было оторваться. Стилетто смотрел на Зою, как кролик, замерший перед удавом. Это бессилие одновременно бесило и будоражило его. Этим взглядом госпожа обещала ему такое неземное наслаждение, такую страсть, которой он не знал никогда. Зверь внутри мужчины выл, метался, исходил слюной, желая получить эту самку, погрузиться в ее горячее влажное лоно, ощутить вкус ее соков. Стилетто чувствовал, что проигрывает, отдается во власть рыжей царице, жаждет ее, подчиняется ее приказу. Он не мог разорвать сковавшие его цепи, потому что хотел их. Он так неистово хотел Зою, что не чувствовал ничего, кроме ее взгляда и тепла ее тела. Буря противоречивых чувств разгоняла в нем кровь, обдавала волнами яростного возбуждения.

Он не понял, откуда на площадке появились люди, но его окружили и стали мягко, но настойчиво снимать вещи.

– Что это будет? – хрипло выдохнул Стилетто, однако царица только усмехнулась краешком губ и отвернулась. Рабы стали колдовать над ее лицом, оголенными частями рук и ног, будто никого больше здесь и не было.

– Зоя! – позвал мужчина, испугавшись, что девушка не обернется к нему уже никогда или, еще хуже – исчезнет, пропадет, окажется всего лишь мучительным маревом, которое насылает бессердечная Геката. Этот безотчетный вскрик унес порыв холодного штормового ветра, а царица не подала виду, что услышала его.

Рабы отступили, забрав с собой вещи гостя, и он остался стоять голым на гладких камнях площадки. Море с яростным ожесточением билось о скалы и перехлестывало через стену, обдавая упругое тело грека солеными брызгами. Он стоял и не мог пошевелиться, словно какая‑ то неведомая сила пригвоздила его к месту. Он чувствовал, что нельзя, нельзя подходить к госпоже – она должна сама. Это ее право, ее власть, а ему остается только подчиняться.

И снова его коснулись чьи‑ то теплые пальцы – нижние в таких же кожаных комбинезонах, что и тот, который привел Стилетто сюда, принялись намазывать его тело какой‑ то пахучей мазью. Запах напоминал тот, что исходил от Зои, только сильнее и резче. От него сразу же закружилась голова, но ощущение быстро прошло. Зато все тело будто начало звенеть. Каждая мышца, каждая капля крови завибрировали в едином ритме. И к этому невероятному чувству легкости, свободы и силы примешивался острый зовущий запах. Стилетто точно знал, что сейчас ни одна женщина не смогла бы перед ним устоять.

Когда рабы закончили свою работу и отступили к дальней стене, сгрудившись кучкой смиренных овец, перед глазами мужчины снова оказалась рыжеволосая красавица Зоя. Она подошла к нему вплотную и запрокинула голову, заглядывая в глаза снизу вверх.

Стилетто с силой втянул воздух и прикипел взглядом к ее удивительному лику. Переплетающиеся линии и завитки разных цветов превращали его в невероятную маску.

– Кто ты? – тихо выдохнул мужчина и попытался обнять чудное создание, которое стояло так близко, что он чувствовал ее затвердевшие соски под тонкой тканью. – Царица? Жрица? Богиня?

Зоя резко отступила на шаг и пошла по кругу, обволакивая его вибрирующим звуком своего колдовского голоса:

– Мне не нужно твое тело, оно и так мое, и всегда было моим. Мне нужна твоя душа. Твой страх и твой крик.

Когда рыжая чародейка снова оказалась перед глазами Стилетто, кто‑ то надел на него сзади плотный тряпичный колпак и туго затянул завязки. Дышать выходило без труда, но видеть мужчина ничего не мог. В первое мгновение он испугался – уж слишком этот мешок на голове напоминал те, что надевали узникам перед казнью. Руки инстинктивно потянулись к завязкам, чтобы распутать их, вырваться. Но не успел Стилетто нащупать узел, как на его предплечья легли горячие маленькие ладони, и голос Зои тихо‑ тихо спросил:

– Ты мне веришь?

Страх моментально развеялся. Живое горячее дыхание девушки касалось уха, упругое тело прижималось к разгоряченной коже. Он чувствовал, как колотится ее сердце, как она возбуждена, как для нее важен ответ на заданный вопрос. Зоя получила над Стилетто необъяснимую, магическую власть, подчинила себе все его существо и одновременно дала силу влиять на ее мир, ее ожидания и стремления. Это было что‑ то новое, неизведанное и притягательное. Мужчина хотел насладиться этим нежданным могуществом сполна, а потому он мог ответить только:

– Да.

Зоя с большим облегчением выдохнула и снова спросила:

– Ты меня любишь?

– Да.

– Ты мне принадлежишь?

– Да.

– Тогда идем.

Она крепко взяла Стилетто за руку и повела за собой.

Они долго шли по каменистым осыпающимся тропинкам, которые круто поднимались вверх. Ветер временами срывался голодным псом и кусал обнаженное тело мужчины острыми клыками. Сзади шла толпа нижних, которые постоянно что‑ то бубнили и шептали, распевали непонятные молитвы или заклинания, а в дополнение к этому еще и кололи Стилетто в спину чем‑ то острым.

Однако Зоя не давала ему остановиться, как‑ то отреагировать или даже запротестовать. Она быстро шла впереди, ни на миг не выпуская руку своего подопечного. Как ни странно, не видя ничего, он ни разу не споткнулся, не ударился ни обо что и не съехал с тропы в какой‑ нибудь овраг или, вообще, с обрыва в море. Каждый шаг мужчине приходилось преодолевать ужас неизвестности. С детства он боялся темноты и высоты – и эти самые потаенные, самые запрятанные струнки зазвучали под тонкой ручкой Царицы в жуткой и восхитительной мелодии.

Чувства подводили его, начинало казаться, что сейчас он налетит на стену, больно ударится о какой‑ нибудь булыжник, свалится в расселину и разобьется насмерть. Страх и упрямство боролись внутри Стилетто с такой неистовой силой, что он почти не замечал ни обжигающе холодного ветра, ни уколов, которыми его награждали рабы, ни усталости от долгого подъема. Однако они не могли заглушить любопытство. И после очередного поворота, за которым ветер дул не так сильно, Стилетто спросил:

– Куда ты меня ведешь?

Впереди раздался мелодичный смех, переливающийся мелкими ледышками:

– Туда, куда ты спешишь всю жизнь – навстречу твоей смерти.

– Я не боюсь. – Хотя ужас разрывал его сердце.

Если она ждет, что он станет умолять о пощаде, унижаться и упрашивать, то госпожу ждет жестокое разочарование. Он достаточно в этой жизни просил, чтобы больше никогда этого не делать. Никто его не заставит…

Но Зоя сказала то, чего он совсем не ожидал:

– Ты и не должен бояться. Настоящая смерть и боль – это восторг узнавания.

Стилетто хотел спросить, что она имеет в виду, но в лицо ударил невероятно сильный порыв ветра. Девушка остановилась и сжала его руку еще крепче. Ветер обдувал их со всех сторон, так что нетрудно было догадаться, что Зоя привела его на вершину какой‑ то горы.

Немного постояв на месте, она снова приблизила свои губы к его уху, но теперь уже, чтобы ветер не унес ее слова прочь:

– Пойдем дальше. Только осторожно, тут ступеньки.

Девушка терпеливо подождала, пока он нащупает босой ногой деревянные ступени и начнет свое медленное восхождение. С каждым новым шагом у Стилетто развеивались последние сомнения – они поднимаются на вышку, которая стоит на вершине одной из гор острова.

Зачем они сюда пришли? Зоя хочет убить его? Но к чему такие сложности? Хочет его напугать? Получить полный контроль? В любом случае он не выкажет своего страха. Не для того он столько лет готовился к путешествию на Стили, чтобы в конце испугаться. Что ж, если впереди его ждет только смерть, значит, такова судьба и в этом мире нет справедливости. А раз так, то и жить незачем.

«Ты не напугаешь меня. Ты не напугаешь меня», – сцепив зубы, повторял про себя Стилетто, стоя на обжигающем ветру. Казалось, его голое тело колют миллиарды иголок, но эта боль была несильной и только подтверждала, что он пока еще жив. «Боль и смерть – это восторг узнавания», – всплыли внезапно в голове слова Зои, и, будто подслушав их, она оказалась совсем рядом, обняла, прижалась всем телом. Тепло от ее объятий огнем разлилось по венам, очищая от всех страхов и подозрений.

– Обними меня, – властно потребовала девушка, сжимая руки так, что у мужчины хрустнули ребра. – Так крепко, словно от этого зависит твоя жизнь.

Стилетто не нужно было просить дважды. Он обхватил рыжую колдунью обеими руками и прижался лицом к ее волосам. Даже сквозь мешок их аромат защекотал ноздри. Она была так близко, казалась такой доступной. Может быть, это финал его испытания и дальше будет награда?

Далеко не сразу, погруженный в свои мысли и ощущения, Стилетто заметил, что Зоя понемножку его подталкивает в сторону от лестницы. И через пару шажков он с ужасом ощутил, что под пятками уже нет деревянных досок – они висят над бездной.

От ужаса перехватило дыхание. За спиной – пропасть, сотни метров свободного полета, а внизу скорее всего смерть. Но Зоя держит его так крепко, будто собирается прыгнуть вместе с ним. Неужели она готова на такое? Или все‑ таки это еще не конец?

Душу Стилетто наполнила удивительная легкость, еще более звенящая и чудесная, чем та, что он ощутил, когда рабы умащивали его странной мазью. Внутри стало тепло и спокойно, будто туда проникло тепло от рук Зои. Нет, ничего плохого случиться не может. Я доверяю госпоже, я люблю ее, я принадлежу ей.

– Прыгай, – раздался мягкий голос рыжеволосой царицы. – И никогда не отпускай меня. Никогда.

Места сомнениям и страху больше не осталось. Стилетто смело сделал шаг назад и полетел вниз, сжимая в объятиях хрупкое тело прекрасной девушки. Ветер свистел в ушах, обжигал ледяными прикосновениями, и возникало чувство, будто это падение не закончится никогда. Крик восторга вырвался из груди мужчины и женщины одновременно. Они летели, как чайки над штормовыми волнами, и были счастливы.

Глава 13

Бирюзовые волны бились кудрявыми белыми головами о борта яхты, будто хотели подняться на палубу и припасть к точеным ножкам Пяти Цариц. Свежий ветерок, пахнущий солью, надувал парус, и судно резво бежало вперед, подставляя свои борта горячим пальцам Гелиоса. Невдалеке из искрящейся пучины Средиземного моря поднимались серые камни Стили, и, если приглядеться, среди них можно было заметить, как отсвечивают оконные стекла редких построек.

Безоблачное небо раскидывалось над головами пассажиров яхты необъятным голубым шатром, а сварливые чайки то и дело кричали друг на друга, смешивая свои голоса с плеском волн и посвистом озорного ветра. Погода была так хороша, вызывала на душе такой покой и негу, что даже на каменном лице мужчины, стоящего за штурвалом, нет‑ нет, да и появлялась тень улыбки. Стратос, как всегда бесстрастный и собранный, вел яхту Цариц, больше походя на статую, чем на живого человека. Однако черные глаза цепко следили за всем, что происходит вокруг, и, заглянув в них поглубже, сразу становилось понятно, что киприот знает куда больше тайн и секретов острова Цариц, чем можно было бы подумать.

Шезлонги Цариц были расставлены у Стратоса за спиной, и на четырех из них в расслабленных позах лежали самые красивые женщины на свете. Дамиана растянулась на спине, закинула руки за голову и прикрыла глаза под солнцезащитными очками. Похотливые пальцы дневного светила с вожделением оглаживали нежную кожу девушки, касаясь ее темных, налитых страстью сосков, полных губ, маленького черного треугольника между ногами. На теле брюнетки, как и на телах ее подруг, не было следов от плавок или завязок лифчика – их совершенные соблазнительные тела никогда не прятались под пуританскими лоскутами ткани.