Роджер Желязны Рыцарь Отражения 9 страница

Он упал справа от меня. Только он коснулся Лабиринта, как его, плюясь и шипя, поглотил фонтан голубого пламени, поднявшийся чуть ли не выше моей головы. Я увернулся и, хотя знал, что надолго кинжал мне вреда не причинит, замедлил шаг, но не остановился. Передо мной очутилась длинная фронтальная арка и идти стало трудно.

– Не сходи с линии, – заорал я Юрту. – Пусть такие штучки тебя не тревожат.

– Понятно, – сказал он. – Что это за тип?

– Будь я проклят, если знаю.

Я с трудом проталкивался вперед. Теперь огненное кольцо было не так далеко. Интересно, что бы подумала ти'га о моем нынешнем затруднительном положении. За очередным поворотом мне открылся значительный кусок пройденного пути. Он равномерно светился, по нему энергично вышагивал Юрт, двигаясь так же, как я; языки пламени были ему уже по щиколотку, мне же они доходили до колен. Краешком глаза я заметил движение в той части пещеры, где стоял незнакомец.

Этот человек покинул свою тенистую нишу, медленно и осторожно проплывая вдоль дальней стены. Он, по крайней мере, не был заинтересован в том, чтобы пройти Лабиринт. И добрался до места, которое было точно напротив начала.

Выбора у меня не было – только продолжать свой путь, а тот уводил меня изгибами и поворотами, скрыв от моих глаз этого человека. Я дошел до следующего изъяна в Лабиринте и, пересекая его, ощутил, что разлом заделан. При этом, кажется, послышалась очень тихая музыка. Сияние в освещенной зоне как будто тоже усиливалось по мере того, как перетекало в линии, оставляя позади меня отчетливый яркий след. Отставшему на несколько переходов Юрту я прокричал еще один совет, хотя Юрт, следуя по своему пути, иногда оказывался от меня на расстоянии вытянутой руки – можно было бы дотронуться до него, будь у меня на то причины.

Теперь голубое пламя поднялось еще выше, достигнув середины бедра, волосы у меня встали дыбом. Не торопясь, я несколько раз повернул. И спросил сквозь потрескивание и музыку:

– КАК ДЕЛА, ФРАКИР?

Ответа не было.

Я сворачивал, продолжая идти через зону сильного сопротивления, и вышел из нее, глядя на огненную стену темницы Корал в центре Лабиринта. Я пошел вокруг нее и постепенно моему взору предстала противоположная сторона Лабиринта.

Незнакомец стоял и ждал, высоко подняв воротник плаща. Сквозь падавшую ему на лицо тень я сумел разглядеть, как он скалит зубы в ухмылке. Он стоял в самой середине Лабиринта, наблюдая за моим продвижением, явно поджидая меня, и это ошарашивало – но потом мне стало ясно, что он прошел сюда через тот изъян в контуре, к которому я направлялся, чтобы заделать.

– Придется тебе убраться с дороги, – крикнул я. – Мне нельзя ни останавливаться, ни позволить тебе остановить меня.

Он не шелохнулся, а я вспомнил рассказ отца о поединке, который произошел в настоящем Лабиринте. Я хлопнул по эфесу Грейсвандира.

– Я иду, – сообщил я.

Еще шаг – и языки бело-голубого пламени поднялись выше и осветили его лицо. Это было мое собственное лицо.

– Нет, – сказал я.

– Да, – сказал он.

– Ты – последний логрусов призрак, который прислан противоборствовать мне.

– Действительно, – ответил он.

Я сделал еще шаг.

– Но все-таки, – заметил я, – если ты – это я, каким был, проходя Логрус, почему ты выступил против меня? Я еще не забыл, каким был в те дни

– «я» не взялся бы за такую работу.

Ухмылка исчезла.

– В этом смысле мы – разные люди, – заявил он. – Был, как я понимаю, один-единственный путь к тому, чтобы все произошло должным образом: так или иначе создать мою личность.

– Значит, ты – это я после лоботомии и с приказом убить.

– Не говори так, – ответил он. – Так получается неправильно, а то, что я делаю, правильно. У нас даже одинаковых воспоминаний полно.

– Пропусти, поговорим позже. Логрус, по-моему, уже затрахался с такими фокусами. Ты не хочешь убивать самого себя, я тоже. Вместе мы можем выиграть эту игру, а в Отражении хватит места не только одному Мерлину.

Я замедлил было шаги, но тут мне пришлось шагнуть еще раз. Здесь нельзя было позволить себе потерять темп.

Он поджал губы так, что они превратились в тонкую линию, и покачал головой.

– Извини, – сказал он. – Я рожден, чтобы прожить один час – если не убью тебя. А сделай я это, и твою жизнь отдадут мне.

Он обнажил меч.

– Сконструировали тебя или нет, но я знаю тебя лучше, чем ты думаешь,

– сказал я. – Вряд ли ты сделаешь это. Более того, я мог бы отменить твой смертный приговор. Насчет вашего брата призраков я кой-чему выучился.

Он взмахнул мечом, похожим на тот, что был у меня давным-давно, и чуть не достал меня острием.

– Извини, – повторил он.

Я вытащил Грейсвандир, чтобы парировать удар. Дурак я был бы, если бы не сделал этого. Как знать, что Логрус сотворил с его головой. Мои мысли переключились на те фехтовальные приемы, которым я обучился с тех пор, как стал посвященным Логруса.

Да. Мне вспомнилась игра Бенедикта с Борелем. С тех пор я получил несколько уроков итальянского стиля. Он допускает более размашистые, с виду небрежные, ответные удары, зато достаешь противника с большего расстояния. Грейсвандир рванулся вперед, отбил клинок моего двойника наружу, и я сделал выпад. Он согнул запястье – французская «четверка», – но я уже проскочил понизу: рука все еще вытянута, запястье прямое, – и скользнул правой ногой вдоль линии, а край Грейсвандира тяжело ударился о наружный край клинка моего противника. Я немедленно шагнул вперед левой ногой, уводя его меч вниз и вбок, пока гарды не сцепились так, что он выпал.

Потом левой рукой я ухватился за его левый локоть с внутренней стороны приемом, которому в колледже меня научил приятель-военный. Немного присев, я давил вниз. Потом крутанул бедрами против часовой стрелки. Мой двойник потерял равновесие и упал слева от меня. Но этого нельзя было допустить. Поэтому я позволил ему упасть еще на несколько дюймов, передернул руку с его локтя на плечо и толкнул так, что он упал назад в зону разлома.

Тут раздался крик и мимо пронеслась пылающая фигура.

– Нет! – завопил я, потянувшись ей вслед.

Но было поздно. Юрт сошел с линии, прыгнул и вонзил меч в моего двойника, а его собственное тело в это время извивалось и пылало. Из раны моего двойника тоже хлынуло пламя. Он безуспешно попытался встать и свалился обратно.

– Не говори, что я так и не пригодился тебе, брат, – заявил Юрт, и только потом превратился в смерч, поднявшийся к своду пещеры и исчезнувший там.

Дотянуться и дотронуться до своего двойника я не мог, а несколькими мгновениями позже мне уже этого не хотелось потому, что он быстро превращался в живой факел.

Глядя вверх, он следил за живописным уходом Юрта. Потом он посмотрел на меня и криво улыбнулся.

– Знаешь, он был прав, – сказал он и тоже исчез.

Чтобы преодолеть вялость, требовалось время, но вскоре я справился с ней и продолжил ритуальный танец у огня. Я обошел кольцо еще раз, но ни Юрта, ни моего двойника нигде не было видно, только скрещенные мечи оставались там, где упали, поперек дороги. Проходя мимо, я пинком скинул их с Лабиринта. К этому времени пламя доходило мне до пояса.

Вокруг кольца, назад, сначала… Время от времени, чтобы избежать неверных шагов, я заглядывал в Камень, и кусок за куском штопал Лабиринт. Свет переходил в линии и, не считая ослепительного сияния в середине, Лабиринт все больше и больше напоминал тот, что мы держали дома, под фундаментом замка.

Первая Вуаль принесла болезненные воспоминания о Дворе и об Эмбере. Я стоял поодаль, дрожа, и видения минули. Вторая Вуаль смешала воспоминания о Сан-Франциско с желанием. Следя за своим дыханием, я делал вид, что я – только зритель. Языки пламени плясали возле моих плеч. Проходя арку за аркой, изгиб за изгибом я подумал о том, что они похожи на бесконечные ряды полумесяцев. Сопротивление росло, и, сражаясь с ним, я взмок от пота. Но такое бывало и раньше. Лабиринт был не только вокруг, но и внутри меня тоже.

Я шел, и добрался до места, где усилия становились все более тщетными, позволяя выиграть все меньшее расстояние. Перед глазами по-прежнему стоял тающий Юрт и лицо умирающего – мое лицо, а то, что было понятно, что такой прилив видений из прошлого наведен Лабиринтом, не имело ни малейшего значения. Я шел вперед, но они продолжали тревожить меня.

Приблизившись к Великому Закруглению я осмотрелся и увидел, что Лабиринт теперь полностью отремонтирован. Через все разломы к соединяющим линиям перекинуты мостики, и весь он пылает, как застывшее на черном беззвездном небе колесо фейерверка. Еще шаг…

Я похлопал по висевшему на груди теплому самоцвету. Теперь исходивший от него ржаво-красный свет был ярче прежнего. Интересно, подумал я, можно ли без труда вернуть его туда, где ему место. Еще миг…

Приподняв камень, я заглянул в него. Там я заканчивал обходить Великое Закругление и продолжал шагать направо, сквозь стену пламени, словно это не составляло никакого труда. Приняв это зрелище за совет, я припомнил заведенный Давидом Штейнбергом порядок, который однажды принял Дронна. Я понадеялся, что Лабиринт не собирается шутить со мной.

Только я принялся огибать Закругление, как языки пламени окутали меня целиком. Темп замедлялся, хотя сил уходило все больше. Каждый шаг отдавался во мне болью, и все ближе становилась Последняя Вуаль. Я чувствовал, как весь превращаюсь в сгусток воли, словно все во мне сосредоточилось на единственной цели. Еще шаг… Ощущение было таким, будто, пригибая к земле, на меня давили тяжелые доспехи. Последние три шага толкают на край отчаяния.

Еще…

Потом настал момент, когда само движение стало не так важно, как усилия. Значение имели теперь не результаты, а попытки. Воля моя стала пламенем, тело – дымом или тенью.

И еще…

В охватившем меня голубом свете оранжевые языки пламени окружавшие Корал, превратились в серебристо-серые раскаленные иглы. Сквозь потрескивание и постреливание опять донеслось что-то вроде музыки – медленной, низкой; глубокий дрожащий звук был таким, словно Майкл Мур играл на басе. Я попробовал уловить ритм, чтобы двигаться в нем. Мне почему-то показалось, что это удалось, а может изменилось ощущение времени, и следующие несколько шагов я будто тек, как вода.

А может быть, Лабиринт почувствовал, что в долгу передо мной и отчасти облегчил мою участь. Этого я так и не узнал.

Я прошел сквозь Последнюю Вуаль и оказался один на один со стеной пламени, которая вдруг опять стала оранжевой, но не остановился. В самом сердце огня я еще раз затаил дыхание.

Там, в центре Лабиринта, лежала Корал, которая выглядела почти так же, как во время нашей последней встречи – в медно-красной рубашке и темно-зеленых бриджах, – но, простершись на своем толстом коричневом плаще она, кажется, спала. Я опустился возле нее на колено и положил ей руку на плечо. Она не шелохнулась. Я похлопал ее по щеке, убрав прядь рыжеватых волос.

– Корал? – позвал я.

Ответа не было.

Я вернул руку ей на плечо и легонько потряс.

– Корал?

Она глубоко вздохнула, но не проснулась.

Я потряс посильнее.

– Корал, проснись.

Просунув руку ей под плечи, я немного приподнял ее. Она не открывала глаз. На нее явно наложили какое-то заклятие. Вряд ли середина Лабиринта подходящее место для того, чтоб вызвать Знак Логруса, если не хочешь превратиться в золу. Поэтому я попробовал средство из книжек. Я нагнулся и поцеловал ее. Она издала низкий звук, ресницы дрогнули, но Корал не очнулась. Я попробовал еще раз. С тем же результатом.

– Что за дерьмо! – заметил я. Чтобы поработать над таким заклятием, нужно было немного места для локтей, а еще – чтобы у меня был доступ к орудиям моего ремесла и место, куда безнаказанно можно вызвать источник своей силы.

Я приподнял Корал повыше и скомандовал Лабиринту перенести нас обратно в Эмбер, в мои покои, где, тоже в трансе, лежала ее сестра, в которую вселилась ти'га. Это постарался мой братец, чтобы защитить меня от нее.

– Отнеси нас домой, – сказал я вслух, чтобы было убедительнее. Ничего.

Тогда я изо всех сил представил себе Эмбер и сопроводил это еще одной мысленной командой.

Мы не двинулись с места.

Я осторожно опустил Корал, выпрямился и там, где языки пламени были послабее, выглянул в Лабиринт.

– Послушай, – сказал я, – я только что оказал тебе большую услугу. Это стоило большого напряжения, да и риск был немалый. Теперь я хочу к чертям собачьим выбраться отсюда и забрать эту леди с собой. Может, сделаешь одолжение?

Языки пламени утихли, и после нескольких всплесков исчезли. В потускневшем свете стало видно, что Камень вспыхивает, как лампочка вызова на гостиничном коммутаторе. Я поднял его и заглянул внутрь.

Вряд ли я ожидал увидеть короткометражку из тех, на которые не пускают детей, но там шло именно это.

– По-моему, это не тот канал, – сказал я. – Если у тебя есть информация, давай. А нет, то мне надо домой, и все тут.

Все осталось по-прежнему, только вот я вдруг осознал, до чего две фигурки на камне похожи на нас с Корал. Они занимались этим на плаще, похоже, посреди Лабиринта – ни дать ни взять пикантный вариант старой этикетки от соли, а если бы они могли посмотреть в Камень, который тот парень хранил, повесив на шею…

– Хватит! – закричал я. – Это, мать твою, смешно! Тебе нужен тантрический ритуал? Пошлю тебе профессионалов! Эта леди даже не проснулась…

От Камня снова пошли вспышки, такие яркие, что глазам стало больно. Я выронил его. Потом опустился на колени, сгреб Корал в охапку и встал.

– Не знаю, ходил кто-нибудь по тебе от конца к началу до меня, или нет, – сказал я, – но, по-моему, должно получиться.

И шагнул в сторону Последней Вуали. Передо мной немедленно выросла стена пламени. Отпрянув от нее, я споткнулся и упал на расстеленный плащ. Корал я прижимал к себе, чтобы она не попала в огонь. Она упала на меня сверху. Казалось, она вот-вот окончательно проснется.

Корал схватила меня за шею и вроде как потерлась носом о мою щеку. Теперь она производила впечатление скорее дремлющей, чем спящей глубоким сном. Думая об этом, я обнимал ее.

– Корал? – предпринял я еще одну попытку.

– М-м, – сказала она.

– Похоже, отсюда мы выберемся только, если займемся любовью.

– Я думала, ты никогда мне не предложишь, – пробормотала она, так и не открывая глаз.

Развернув нас обоих на бок, так, чтобы можно было добраться до ее медных пуговок, я говорил себе, что это уже не так напоминает некрофилию. Пока я занимался застежкой, она пробормотала что-то еще, но в беседу это не переросло. Тем не менее, ее тело не оставило без внимания мои ухаживания, а наше неожиданное свидание, быстро обретая все обычные черты, становилось слишком обыденным, чтобы представлять большой интерес для искушенных. Но такой способ снимать заклятие был весьма оригинальным. Может быть, у Лабиринта есть чувство юмора. Не знаю.

Огонь утих в тот самый момент, когда, так сказать, огонь утих. Корал наконец открыла глаза.

– Похоже, на огненное кольцо это повлияло, – сказал я.

– Когда сон перестал быть сном? – спросила она.

– Хороший вопрос, – ответил я, – и ответить на него можете только вы.

– Вы только что спасли меня от чего-то?

– Проще всего выразиться так, – ответил я, а она, чуть отстранившись, обшаривала взглядом пещеру. – Вы попросили Лабиринт отослать вас туда, где вам и надлежит быть, и видите, до чего дошло?

– Оттрахали, – ответила она.

– Именно.

Мы отодвинулись друг от друга и привели одежду в порядок.

– Недурной способ познакомиться получше… – начал я, и тут земля задрожала так сильно, что вся пещера затряслась.

– И, верно, наше время здесь вышло, – заметил я, когда нас, тряхнув, прижало друг к другу, отчего пришло успокоение, если не сказать – чувство взаимной поддержки.

Миг – и трясти перестало, а Лабиринт вдруг засиял – такого сверкания и блеска до сих пор мне ни разу не приходилось видеть. Я потряс головой. Я протер глаза. Что-то не так, хотя с виду все как надо. Потом массивная, обитая железом дверь отворилась – внутрь! – и я сообразил, что мы вернулись в Эмбер, в настоящий Эмбер. К порогу по-прежнему вела светящаяся тропинка, но она быстро исчезала, там стояла маленькая фигурка. Я не успел даже прищуриться на свет из коридора, как ощутил знакомую потерю ориентации – и мы оказались в моей спальне.

– Найда! – вскрикнула Корал, увидев лежащую на постели фигуру.

– Не совсем, – сказал я. – То есть тело-то ее, а дух, управляющий им, нет.

– Не понимаю.

Мои мысли занимало, кто же собрался войти в окрестности Лабиринта. Вдобавок, от меня осталась только груда мышц, терзаемых болью, визжащих нервов и прочих прелестей, имя которым – усталость. Я пересек спальню и подошел к столу, где так и стояла бутылка вина, что открыли для Ясры – как давно это было? Отыскав для нас два чистых бокала, я наполнил их. И передал один Корал.

– Не так давно твоя сестра была очень больна, так?

– Да, – ответила она.

Я сделал большой глоток.

– Она была при смерти. Тогда ее телом завладела ти'га. Это такой демон. Ведь Найде к тому времени тело уже было не нужно.

– Как это?

– Ну… я считаю, что на самом деле она умерла.

Корал пристально взглянула мне в глаза. Бог весть, что она там искала, но не нашла, и вместо того отпила глоток.

– Я понимала – что-то не так, – сказала она. – С тех пор, как Найда заболела, она стала совсем непохожа на себя.

– Стала противной? Подлой?

– Наоборот, куда приятнее. Найда всегда была сукой.

– Вы не ладили?

– До недавних пор. Ей не больно, нет?

– Нет, она просто спит. На нее наложено заклятие.

– Почему ты не освободишь ее? Не похоже, чтобы она была очень опасна.

– Сейчас, думаю, нет. То есть на самом деле совсем наоборот, – сказал я. – Скоро мы освободим ее. Хотя снимать заклятие придется моему брату Мандору. Это он постарался.

– Мандору? Я не так уж много знаю о тебе… и о твоей семье… да?

– Не-а, – сказал я, – и наоборот. Послушай, я даже не знаю, какой сегодня день. – Я пересек комнату и выглянул в окно. Было светло, но из-за туч нельзя было понять, который час. – Тебе надо прямо сейчас кое-что сделать. Иди к отцу, пусть он знает, что с тобой все в порядке. Скажи, что заблудилась в пещерах, или не туда свернула в Коридоре Зеркал и выскочила в другую реальность. Да что угодно, лишь бы избежать дипломатического инцидента. О'кей?

Она допила и кивнула. Потом посмотрела на меня, покраснела и отвела глаза.

– Мы еще увидимся до моего отъезда?

Я протянул руку и похлопал Корал по плечу. Разобраться бы в своих чувствах… Потом сообразил, что так не годится, шагнул вперед и обнял ее.

– Ты же знаешь, – сказал я, гладя ее по голове.

– Спасибо, что показал мне город.

– Придется посмотреть его еще разок, – сказал я, – вот только станет потише.

– Угу.

Мы направились к дверям.

– Хочу поскорее увидеть тебя, – сказала она.

– Силы быстро иссякают, – сообщил я, открывая перед ней дверь. – Я ведь прошел ад – и вернулся.

Корал тронула мою щеку.

– Бедный Мерлин, – сказала она. – Выспись как следует.

Я последним глотком прикончил вино и достал Козыри. Мне хотелось поступить именно так, как она советовала, но на первом месте были вещи неизбежные. Я пролистал Колоду, вытащил карту Колеса-призрака и посмотрел на нее.

Как только мое желание оформилось и стало чуть холоднее, передо мной почти немедленно возникло Колесо-призрак красным кольцом крутясь в воздухе.

– Э-э… привет, папа, – заявило оно. – Никак не мог понять, куда ты забрался. Я вернулся потом еще раз, проверить, тебя не оказалось и, как я ни вертел отражения, вернуть тебя не сумел. Кто бы мог подумать, что ты просто вернулся домой. Я…

– Потом, – сказал я. – Мне некогда. Быстро перенеси меня в пещеру Лабиринта.

– Лучше сначала я тебе кое-что расскажу.

– Что?

– Сила, которая последовала за тобой в Замок… та, от которой я прятал тебя в пещере…

– Да?

– Тебя искал сам Лабиринт.

– До меня дошло, – сказал я, – но потом. Мы с ним повздорили, а теперь вроде как наладили отношения. Неси меня туда прямо сейчас. Это важно.

– Сэр, я его боюсь.

– Значит, донесешь меня, докуда смеешь, и будешь держаться в стороне. Надо кое-что проверить.

– Ладно. Иди сюда.

Я шагнул вперед. Призрак поднялся в воздух, развернулся на девяносто градусов, быстро падая, охватил кольцом мою голову, плечи, торс и исчез под ногами. Тут свет погас, а я немедленно призвал логрусово зрение. И увидел, что стою в проходе перед большой дверью, ведущей в пещеру Лабиринта.

– Призрак? – тихо позвал я.

Ответа не было.

Я двинулся вперед, свернул за угол, подошел к двери и нагнулся к ней. Ее так и не заперли, и от моего толчка она подалась. Фракир дернулся на запястье.

– ФРАКИР? – спросил я.

Он тоже не отзывался.

– ГОЛОС ПОТЕРЯЛИ, МИСТЕР?

Он дважды дернулся. Я погладил его.

Дверь передо мной отворялась. Я не сомневался, что Лабиринт светится ярче. Но это соображение быстро было отброшено. В середине Лабиринта, спиной ко мне, воздев руки стояла темноволосая женщина. Я чуть не выкрикнул имя, на которое, по-моему, она бы отозвалась, но женщина исчезла раньше, чем сработали голосовые связки. Я тяжело прислонился к стене.

– Я и в самом деле как выжатый лимон, – выговорил я вслух. – Ты издевался надо мной, а сколько раз моя жизнь оказывалась в опасности по твоей милости? Ты заставил меня удовлетворить твое желание подглядывать за эротическими сценами. А потом, как получил последнее, что тебе было нужно, как засветился чуть поярче, так выкинул меня пинком. Догадываюсь, что власть предержащие боги – или что там такое – не должны говорить «спасибо», или «извини», или «иди к черту», когда перестают кого-то использовать. И уж конечно, никакой нужды оправдываться передо мной ты не испытываешь. Ладно, я – не мальчик для битья. Я против того, чтобы вы с Логрусом перебрасывались мной в своей игре, не знаю уж, в какой. Понравилось бы тебе, вскрой я себе вену, чтобы ты плавал в крови?

На моей стороне Лабиринта тут же произошло огромное сгущение энергии. Передо мной с сильным шипением воздвигся столб синего пламени, который ширился, обретая черты ни женщины, ни мужчины, а существа, наделенного невероятной, нечеловеческой красотой. Пришлось загородить глаза.

– Ты не понимаешь, – раздался из ревущего пламени голос.

– Понимаю. Вот почему я здесь.

– Твои старания замечены.

– Рад слышать.

– Иначе с ситуацией было не справиться.

– Что же, ты доволен, как справился с ней?

– Да.

– Не за что.

– Ты дерзишь, Мерлин.

– Мне сейчас так хорошо, что терять нечего. Я слишком устал, устал, как черт. Нет сил волноваться, что ты со мной сделаешь. Вот я и пришел сказать тебе, что, по-моему, ты мне здорово обязан. Все.

И повернулся к нему спиной.

– Даже Оберон не смел так обращаться ко мне, – сказал он.

Я пожал плечами и шагнул к двери. И только моя нога коснулась земли, как я снова очутился в своих покоях.

Я еще раз пожал плечами, потом сходил и плеснул в лицо воды.

– Пап, ты в порядке?

Кольцо висело рядом с чашей. Оно поднялось в воздух, следуя за мной по комнате.

– В порядке, – признался я. – А ты как?

– Отлично, он совершенно не обратил на меня внимания.

– Не знаешь, что у него на уме? – спросил я.

– Похоже, они с Логрусом бьются за власть над Отражением. И он только что выиграл раунд. Что бы ни случилось, это, кажется, придало ему сил. Ты ведь участвовал в этом, верно?

– Верно.

– Где ты был с тех пор, как покинул пещеру, в которую я тебя отнес?

– Знаешь, что есть страна, лежащая между отражениями?

– МЕЖДУ? Нет. Это бессмысленно.

– Вот там я и был.

– А как ты туда попал?

– Не знаю. Думаю, с большим трудом. С Мандором и Ясрой все в порядке?

– Когда я видел их в последний раз, все было о'кей.

– А что насчет Люка?

– Мне незачем было его разыскивать. Хочешь, чтобы я занялся этим?

– Попозже. Сейчас поднимись по лестнице и загляни в королевские покои. Мне нужно знать, есть там сейчас кто-нибудь, или нет. Потом еще нужно, чтобы ты проверил камин в спальне. Посмотришь, вернули ли на место незакрепленный камень, или он все еще лежит на каминной решетке.

Он испарился, а я принялся мерить комнату шагами. Сесть или лечь я боялся, подозревая, что тут же усну, а проснуться будет нелегко. Но не успел я нашагать много, как передо мной, крутясь, снова появился Призрак.

– Там королева Виала, – сказал он, – она у себя в мастерской. Незакрепленный камень поставлен на место, а в коридоре во все двери стучится карлик.

– Черт, – сказал я, – значит, они знают, что он исчез. Карлик?

– Карлик.

Я вздохнул.

– Похоже, лучше пойти наверх, вернуть на место Камень и попробовать объяснить, что произошло. Если Виале понравится моя история, она может просто забыть упомянуть об этом Рэндому.

– Я перенесу тебя наверх.

– Нет, это было бы не слишком благоразумно. И не слишком вежливо. Лучше я пойду, постучусь, и пусть на этот раз меня пригласят как положено.

– А как узнать, когда стучать в дверь, а когда просто зайти?

– Обычно, если дверь заперта, в нее стучат.

– Как этот карлик?

Откуда-то снаружи донесся слабый стук.

– Он что, просто идет мимо и стучит во все двери без разбора? – спросил я.

– Ну, он пробует стучать во все по очереди, по этому не знаю, можно ли сказать, что он делает это без разбора. Пока что все двери, в которые он пытался достучаться, вели в пустующие покои. Что-нибудь через минуту он доберется и до твоей.

Я прошел через комнату к двери, отпер ее, открыл и вышел в коридор.

И точно – там ходил какой-то коротышка. Стоило мне открыть дверь, как он посмотрел в мою сторону, бородатое лицо тут же расплылось в улыбке, обнажая зубы, и он направился ко мне.

Очень быстро стало ясно, что он горбат.

– Господи! – сказал я. – Вы Дворкин, правда? Настоящий Дворкин?

– По-моему, да, – ответил он, и голос его не был неприятным. – А ты, надеюсь, сын Корвина, Мерлин.

– Он самый, – сказал я. – Очень приятно. Такое не каждый день бывает… и в столь необычное время…

– Это не светский визит, – заявил Дворкин, приблизившись и хватая меня за руку у плеча. – Ах! Вот твои покои!

– Да. Не зайдете?

– Благодарю.

Я проводил его внутрь. Призрак сделался примерно полдюйма в диаметре и притворился мухой на стене, заняв место на доспехах как заблудившийся солнечный зайчик. Дворкин быстро обошел гостиную, заглянул в спальню, некоторое время пристально смотрел на Найду, пробормотал: «Никогда не буди спящего демона»; на обратном пути, проходя мимо меня потрогал Камень, покачал головой, словно предчувствуя дурное, и погрузился в то кресло, в котором я боялся уснуть.

– Не хотите ли стакан вина? – спросил я.

Он покачал головой.

– Нет, спасибо, – ответил он. – Ближайший Сломанный Лабиринт починил ты, верно?

– Да.

– Зачем ты это сделал?

– У меня не было особого выбора.

– Лучше расскажи мне все как есть, – сказал старик, дергая себя за неопрятную клочковатую бороду. Волосы у него были длинные и тоже нуждались в гребешке. И все же ни в его глазах, ни в словах не было ничего безумного.

– История эта не проста, и, чтоб не заснуть, пока она не будет рассказана до конца, мне требуется кофе, – сообщил я.

Он простер руки и между нами появился маленький столик с белоснежной скатертью, на нем было два прибора, а рядом с приземистой свечой – дымящийся серебряный графинчик. Еще там был поднос с бисквитами. Я бы не сумел так быстро доставить все это. Интересно, подумал я, а Мандор смог бы?

– Раз так, я присоединяюсь, – сказал Дворкин.

Я со вздохом налил нам кофе и приподнял Камень Правосудия.

– Может, сначала вернуть эту штуку, а потом уж начинать, – обратился я к Дворкину. – Потом можно будет избежать множества неприятностей.

И начал было вставать, но он покачал головой.

– По-моему, это ни к чему, – объявил он. – Если ты теперь останешься без него, то, вероятно, погибнешь.

Я снова сел.

– Сливки, сахар? – спросил я.

Я медленно приходил в себя. Знакомая голубизна оказалась озером небытия, я качался на его волнах. Я здесь, потому, что… я здесь, как поется в песне. Перевернувшись на другой бок внутри своего спального мешка, я подтянул колени к груди и опять уснул.

В следующее пробуждение я быстро огляделся; мир все еще был голубым. Многое можно сказать в защиту прошедшего испытания настоящего мужчины. Потом я вспомнил, что в любой момент может появиться Люк, чтобы убить меня, и сжал пальцы на рукояти лежавшего рядом меча, напрягая слух, чтобы уловить – не идет ли кто.

Проведу ли я день, колотясь о стену хрустальной пещеры? Или явится Ясра и опять попытается убить меня?

Опять?

Что-то не так. Сколько всего было, впутанными оказались Юрт и Корал, Люк и Мандор, даже Джулия. Все это был сон?

Короткий приступ паники прошел быстро, а потом мой блуждающий дух вернулся и принес то, что не удавалось вспомнить. Я зевнул. Снова все было, как надо.

Я потянулся. Сел. Протер глаза.

Да, я вернулся в хрустальную пещеру. Нет, все, что случилось с тех пор, как Люк заключил меня сюда, не было сном. Я вернулся по собственному выбору: а) время, которое здесь уходило на то, чтобы основательно выспаться, для Эмбера было лишь кратким мгновением; б) здесь никто не мог потревожить меня, связавшись через Козырь; и в) потому что, возможно, здесь меня не могли выследить даже Логрус и Лабиринт.