Черная Магия 29 страница

Постепенно стали появляться рассказы о людях, которым якобы удалось

заключить с Дьяволом формальный договор. Одной из самых популярных легенд

такого рода была история о Теофиле Киликийском, датируемая VI веком н. э.

Теофил был праведным христианином и служил в местной церкви; однако у него

нашлись враги, подговорившие епископа лишить его должности. Желая вернуть

свои привилегии, Теофил обратился за помощью к магу-еврею, и тот ночью

привел его на перекресток. Там уже собрались некие зловещие на вид

существа (похожие на призраков и демонов, сопровождавших по ночам Гекату

или Диану). Они были облачены в белые одеяния, держали в руках зажженные

свечи и издавали громкие вопли. Их предводитель, восседавший среди них на

троне, пообещал помочь Теофилу при условии, что тот отречется от

христианской веры. Теофил согласился. Он написал на пергаменте: 'Отрекаюсь

от Христа и Богоматери', - и запечатал документ своим перстнем. На

следующий же день его восстановили в должности, но в ужасе от содеянного

он взмолился Деве Марии. Она явилась Теофилу в видении и, упрекнув

священника за проступок, все же смилостивилась и вернула ему договор.

К XIII веку эта легенда пополнилась новыми деталями. Стали рассказывать,

что Теофил пообещал предаться Дьяволу душой и телом и вместе с ним вечно

претерпевать адские муки. Он подписал договор собственной кровью, и Дьявол

также скрепил документ своей подписью. Текст этой подписи фигурировал в

средневековом миракле 'Чудо о Теофиле': 'Каждому, кто прочтет это письмо,

да будет известно от меня, Сатаны, что участь Теофила и впрямь изменена и

что он принес мне клятву верности ради того, чтобы вновь обрести свои

владения, и перстнем со своего пальца он запечатал это письмо, и

собственной кровью написал его, и не было здесь использовано никаких иных

чернил **'.

Один из сохранившихся до наших дней договоров такого рода был составлен,

как предполагают, луденским священником Урбаном Грандье, который под

пыткой признался в том, что околдовывал монахинь и превращал их в

прислужниц Сатаны. Грандье был осужден и заживо сожжен на костре. В

доказательство его виновности на суде в 1634 году был представлен

написанный кровью Грандье следующий договор с Люцифером:

'Господин мой и владыка Люцифер, признаю тебя как моего бога и князя и

обещаю служить и повиноваться тебе, пока я жив. Отвергаю иного Бога и

Иисуса Христа, и всех святых, и церковь Римскую со всеми ее таинствами, и

все молитвы верующих; и обещаю творить столько зла, сколько будет в моих

силах, и всех прочих увлекать ко злу; и отвергаю помазание, крещение и все

заслуги Иисуса Христа и его святых; а если не стану я служить и

поклоняться тебе и трижды в день приносить тебе клятву верности, то вправе

будешь ты распоряжаться моей жизнью как своей. Писано такого-то года и дня.

Подпись (Урбан Грандье)'.

Этот документ был скреплен подписями адских владык - Сатаны, Вельзевула,

Люцифера, Элими, Левиафана и Астарота. Князья ада расписались на нем

справа налево и в письменной форме пообещали даровать Грандье любовь

женщин и невинность девственниц, а также все мирские почести, богатства и

удовольствия. От него же требовалось молиться не Богу, а демонам и

попирать ногами церковные таинства. Также Грандье было обещано, что в

течение двадцати лет он будет наслаждаться земной жизнью, а затем

присоединится к демонам в аду и вместе с ними будет проклинать Бога *.

Гримуары не уделяют особого внимания договору с Дьяволом. Описанные в них

ритуалы рассчитаны на подчинение злых духов воле мага и, при

необходимости, допускают обращение за помощью к Богу. Таким образом,

продажа души Дьяволу оказывается жестом отчаяния, уделом второсортных

колдунов, не способных добиться власти над силами ада. Правда в 'Большом

гримуаре' приводится процедура заключения договора, но особо грандиозной

ее не назовешь. В сущности, это - всего лишь способ получить у Дьявола

ссуду; использовать его стоит только в том случае, если мат слишком слаб и

не может подчинить себе демона. Второсортному чародею, разумеется,

приходится иметь дело со второсортными духами: договор заключается не с

самим Дьяволом, а с одним из его подчиненных - Люцифугом Рофокалем.

Люцифуг означает 'Бегущий света' (не исключено, что 'Мефистофель' - имя

демона, с которым подписал договор Фауст, - на самом деле представляет

собой искаженную передачу имени 'Люцифуг'). Рофокаль - это, возможно,

анаграмма имени 'Фокалор'; так в 'Лемегетоне' зовут демона, являющегося в

облике крылатого человека.

Чтобы подписать договор, маг приходит в уединенное место и куском

гематита чертит на земле треугольник. У каждой стороны треугольника он

помещает по свече, под которой пишет имя Иисуса (забавный пример того,

насколько упорно гримуары советуют обращаться за помощью к Богу даже в тех

случаях, когда это совершенно неуместно). Встав в центр треугольника и

держа в руке прут орешника, маг произносит заклинание, сперва взывая о

милости и защите к Люциферу, Вельзевулу и Астароту, а затем призывая

Люцифуга Рофокаля.

Явившись, демон говорит:

'Я здесь. Чего ты хочешь от меня? Зачем ты потревожил мой покой?

Отвечай! '

Маг объясняет, что хочет заключить договор и получить сокровища. Демон

отвечает на это: 'Я исполню твою просьбу лишь в том случае, если ты

согласишься через двадцать лет предаться мне телом и душой, дабы я делал с

тобой все, что пожелаю'. Тогда маг должен бросить демону заранее

написанный кровью на пергаменте договор следующего содержания: 'Обещаю

через двадцать лет вознаградить великого Люцифуга за все сокровища,

которые он мне даст'.

Естественно, Люцифуг Рофокаль едва ли согласится принять столь туманный

договор, в котором маг оставил для себя множество лазеек. Скорее всего,

демон попытается исчезнуть, но маг должен снова призвать его, пригрозив

разнообразными именами силы. Люцифуг снова появится и начнет жаловаться на

то, что маг его мучит. Немного поворчав, в конце концов он согласится

отвести мага к 'ближайшему сокровищу' с тем, чтобы в дальнейшем тот

ежемесячно выплачивал ему по одной монете. Если маг не будет вносить плату

регулярно, то через двадцать лет Люцифуг его заберет. Маг соглашается на

такие условия, и Люцифуг Рофокаль скрепляет договор своей подписью,

возвращает его магу и ведет его к сокровищам *.

Современные ведьмы чрезвычайно скрытны и почти ничего не сообщают

посторонним о своих верованиях и обрядах. Предполагают, что общая

численность их в Англии достигает шести тысяч и стойко возрастает **. Как

и другие маги, они утверждают, что привержены добру. Если они и делают

восковые куклы, то лишь для того, чтобы исцелять больных. Об истреблении

посевов и поедании детей не может быть и речи: напротив, главная задача

современных ведьм - способствовать плодородию в Природе. Не так давно в

журнале 'Лайф' приводилось описание одного из обрядов: ведьмы разводят

костер в открытом поле и острием меча чертят вокруг него магический круг.

Затем они входят в круг, все берутся за руки и начинают обходить вокруг

костра, постепенно наращивая скорость и переходя на бег. При этом они поют

заклинание, которое, вероятно, ошибочно, считают неким древним магическим

текстом:

'Эко Эко Азарак, Эко Эко Зомелак, Эко Эко Гананас, Эко Эко Арада **'

Современные ведьмы поклоняются лунной богине и солнечному богу, имена

которых хранят в тайне (возможно, это - некие аналоги Дианы и Люцифера).

Они верят в реинкарнацию и в бога загробного мира, который решает, где и

когда перевоплотится ведьма. Быть может, этот бог - Люцифер в его ипостаси

'черного солнца', а быть может - Цернунн, 'рогатый бог'. Ведьмы

утверждают, что их богиня, Царица Небес и Всего Сущего, некогда спустилась

в подземный мир и вступила в брак с его владыкой. Это - современная версия

мифа о Персефоне, греческой владычице подземного мира, богине урожая и

плодородия. Под влиянием теории Мюррей современные ведьмы обратились к

прошлому, гораздо более отдаленному, чем эпоха процессов над ведьмами, - к

векам язычества, которое, по их убеждению, послужило колыбелью

ведьмовства. Некоторые из них утверждают, что сохранили традиции друидов.

Они собираются в ковены по тринадцать человек; во главе каждого ковена

стоит верховный жрец или жрица. Они отмечают четыре великих языческих

праздника, в особенности же канун 1 мая и канун Дня Всех Святых. В эти дни

они прыгают через костры, как поступали язычники на праздники Бельтан и

Самайн. Это - ритуал имитативной магии: в древности люди верили, что таким

образом они увеличивают животворную силу солнца. В качестве знаков отличия

ведьмы носят подвязки (иногда - из змеиной кожи). Свои церемонии они

обычно проводят обнаженными и утверждают, что эти обряды приносят им

чувство глубокого спокойствия и безмятежного счастья.

3. ЧЕРНАЯ МЕССА

Отче наш, бывший на небесах... Сатанистская молитва- это главный ритуал католической церкви, основанный, по преданию,

самим Христом, и пользовавшийся у христиан глубоким почтением на

протяжении многих столетий. На нем основаны и протестантские литургии,

которые, впрочем, в некоторых отношениях существенно отличаются от

католической мессы. По причине своего божественного происхождения, а также

в связи с давней традицией благоговейного ее почитания, месса часто

становилась образцом для подражаний. Алхимики писали алхимические мессы.

Две версии мессы принадлежат перу Алистера Кроули - 'Месса Гностической

Католической церкви' и 'Месса Феникса', которую магам надлежало служить

ежедневно на закате солнца. Во многом походили по структуре на

христианские богослужения ритуалы 'Гитлерюгенда' (правда, роль священных

даров играл нацистский флаг, а тексты христианских Евангелий, апостольских

Посланий и 'Символа веры' замещались цитатами из 'Майн кампф'),

Уже в начале II века н. э. отец церкви Ириней обвинил гностического

проповедника Марка, 'искушенного в чародейском мошенничестве', в

извращенном использовании мессы для поклонения не христианскому Богу, а

иному божеству. Ириней писал, что Марк 'освящает' кубки с вином и,

'растягивая слова заклинания, ухитряется придать им Независимо от своего

отношения к христианству, оккультисты - как древние, так и современные, -

как правило, верят, что месса - это чрезвычайно могущественный магический

ритуал. 'Великая месса, - пишет Сирил Скотт, - это форма церемониальной

магии, оказывающая на глубинные планы весьма определенное воздействие... '

Это 'канал, посредством которого Мастер Иисус и Учитель Мира могут излить

свою духовную мощь **'. Столь благоговейное отношение к мессе связано с

тем фактом, что данная церемония является магической по самой своей сути.

Она нацелена на достижение магического результата при помощи магических

средств. Обычные материальные предметы - хлеб и вино - преображаются в

божественные; человек вкушает божественные плоть и кровь и достигает

единения с Богом.

Пресуществление хлеба и вина в плоть и кровь Христову достигается при

помощи вербальной магии - произнесения слов, наделенных магической силой.

Согласно 'Католической энциклопедии', эта трансформация 'совершается силою

слов освящения, которые произносит священник от имени Христа и в ходе тех

же обрядов, что совершал Христос на Тайной вечере ***'. На латинском языке

эти слова звучат так: 'Hoc est enim corpus meum' ('Ибо сие есть тело мое')

и 'His ect enim calix sanguinis mei' ('Ибо сие есть чаша крови моей').

Произнося эти слова, необходимо также совершать определенные ритуальные

действия; обряд должен исполнять только рукоположенный священник; и если

он будет произносить эти слова от собственного лица, а не от лица Христа,

то они не сработают. Разумеется, сам Иисус этих слов не говорил, ибо Он

вообще не говорил по-латыни; но, с оккультной точки зрения, многовековая

традиция употребления данного текста наделила его эффективной магической

силой. Судя по результатам голосования на Вселенском соборе 1963 года,

такой точки зрения придерживаются и сами католики, ибо собор вынес

постановление о проведении месс на современных национальных языках при том

условии, что 'точная словесная формулировка, необходимая для таинства

причастия', будет по-прежнему произноситься только на латыни.

Оккультное значение мессы усиливалось тем фактом, что сами католики

издавна использовали ее в различных магических целях. В 'Сакраментарии

Геласия', где содержатся римские документы приблизительно VI века н. э.,

можно обнаружить разнообразные литургические тексты, которые якобы

помогали установить хорошую погоду, вызвать дождь, зачать ребенка,

защитить путешественника, охранить скот от болезней, вылечить человека или

препоручить умирающего милосердию Божьему. В 858 году Папа Николай I

осудил применение так называемой 'мессы правосудия', которая

использовалась для того, чтобы уличить или оправдать человека, обвиненного

в преступлении. Священник причащал обвиняемого, говоря при этом: 'Пусть

эти Плоть и Кровь Господа нашего Иисуса Христа докажут ныне, невинен ты

или виновен'. В Средние века повсеместно бытовал обычай служить мессы над

скотом, сельскохозяйственными инструментами и рыбацкими лодками (в

некоторых местностях эта традиция сохранилась и по сей день).

Поверья, связанные с мессой и с предметами, использовавшимися в ходе

мессы (в особенности- освященных просфор, символизировавших плоть

Христову), иногда приводили к совершенно абсурдным ситуациям. В XVI веке

демонолог Иоганн Вейер поведал о том, как некий немецкий священник служил

мессу, используя вместо алтаря живот молодой монахини, которую пытался

исцелить от одержимости. Один монах-доминиканец изгонял демона из маленькой

девочки, прикладывая к ее горлу сосуд с освященными просфорами, а также

пытался изгнать беса из одержимой коровы, закопав на пастбище лоскут от

одеяния, в котором священник служил мессу. Вейер также описал

распространенный в XVI веке метод поимки вампира. Во время чьих-либо

похорон, когда будут засыпать могилу, следует взять немного земли из первых

трех лопат. Эту землю должен освятить священник во время мессы.

Затем ее нужно насыпать перед порогом церкви. Вампир не сможет выйти из

церкви, так как ему не удастся переступить через эту освященную границу.

Обряды и обычаи такого рода подразумевали, что в мессе заключена некая

магическая сила, которую можно использовать в самых разнообразных целях.

Вера в это подкреплялась утверждениями католиков о том, что священник

может эффективно служить мессу, даже если он не безгрешен (ведь текст

освящения он произносит не от собственного лица, а от имени Христа! ).

Оказывалось, что эта церемония и связанные с ней предметы обладают

самостоятельной магической силой, не зависящей от духовного состояния

того, кто ею пользуется, и от цели, на которую она обращена. А в

результате месса стала использоваться не только в белой магии, но и в

черной.

На соборе в Толедо в 694 году были осуждены священники, служившие

заупокойную мессу по живому человеку с целью убить его. Торжественное

песнопение 'Requiem aeternam dona ei, Domine' ('Даруй ему вечный покой, о

Господи') превращало мессу в смертоносное оружие. Собор постановил, что

священник, отслуживший такую мессу, и ее заказчик должны быть наказаны

отлучением от церкви. Гиральд Камбрийский (ум. ок. 1220) утверждал, что в

его время некоторые священники могли отслужить десять заупокойных месс

подряд по своему живому врагу с тем, чтобы тот на десятый день скончался.

Другие священники служили заупокойную мессу над изображавшей жертву

восковой куклой, которую помещали на алтарь и проклинали.

В 1500 году епископ Камбрэ поссорился с капитулом своего собора.

Оскорбленный декан и каноники включили в текст мессы подборку цитат из

Ветхого Завета с угрозами и проклятиями; священник произносил

их, стоя спиной к алтарю, а хор откликался столь же грозными песнопениями.

Епископ обратился с жалобой в Парижский университет, и теологи

постановили, что такая месса действительно представляла собой заклинание,

обращенное против истца.

Отличить черную магию от белой подчас оказывалось непросто. Римлянин

Павел Грилландус, судивший ведьм, писал около 1525 года, что месса,

совершаемая с целью выяснить, любит ли некий человек другого, по-видимому,

не является еретической, так как это - всего лишь обращение к всеведущему

Богу с просьбой даровать верующему частицу Своего знания. И даже мессу,

совершаемую ради того, чтобы пробудить любовь в сердце какого-либо

человека, нельзя считать еретической, ибо Господь повелел людям любить друг

друга. Однако если мессу в том или другом случае служат ради того, чтобы

заручиться поддержкой Дьявола, то это уже - признак опасной ереси.

Грилландус рассказал о некоем испанском священнике, который жил в Риме и

сочинял разнообразные молитвы, он обращался к Богу и просил о том, чтобы

Господь пробудил любовь к нему в сердцах четырех монахинь. Этот священник

заплатил нескольким невежественным монахам за то, чтобы они включили эти

молитвы в текст мессы. Этот проступок не сочли тяжелым грехом, и в

наказание священника всего лишь временно выслали из Рима. Грилландус также

полагает, что служить заупокойную мессу по живому человеку - это

преступление, но не ересь; однако священников, освящающих хлеб и вино

причастия для использования в чародейских обрядах, следует судить как

колдунов *.

Описанный в 'Гримуаре гонория' длинный ритуал призывания Духов Тьмы во

многом опирается на мессу, которая должна укрепить силы мага и защитить

его. Маг (предположительно - рукоположенный священник) должен ровно в

полночь в первый понедельник месяца отслужить мессу Святого Духа (эту мессу

служили на праздник Пятидесятницы, в память о чуде, когда апостолы стали

'говорить иными языками и пророчествовать **'), - видимо, для того, чтобы

речь мага стала поистине вдохновенной. Освятив просфору, он должен взять ее

в левую руку, преклонить колени и помолиться Христу о ниспослании помощи:

'... даруй Твоему слуге недостойному, держащему Живую Плоть Твою в руках

своих, силу обратить сию власть, вверенную ему, против духов мятежных'.

На восходе солнца маг должен взять черного петуха, убить его и вырвать

его глаза, сердце и язык. Эти части следует высушить на солнце и истолочь в

порошок, а труп петуха - похоронить в тайном месте. На следующий день на

рассвете маг должен положить на алтарь несколько перьев этого черного

петуха и отслужить мессу Ангелов, которую служат в день Явления Святого

Михаила. Так как архангел Михаил - главный противник Сатаны, то эта месса

должна была укрепить оборону мага. Затем маг берет с алтаря одно из черных

перьев, затачивает его, обмакивает в освященное вино и изображает некие

магические знаки на бумаге, которую, по-видимому, в дальнейшем носит при

себе для защиты. Кроме того, он должен иметь при себе кусок освященной

просфоры, завернутый в фиолетовый шелк.

Спустя два дня в полночь маг зажигает свечу из желтого воска, вылепленную

в форме креста, и читает 77-й псалом ('Внимай, народ мой, закону

моему... '). Затем он служит заупокойную мессу, моля Господа избавить его

от страха перед адом и заставить демонов повиноваться ему. После этого маг

гасит свечу, а на рассвете перерезает горло недавно родившемуся ягненку

мужского пола. Из шкуры ягненка, натертой измельченными в порошок частями

тела петуха, следует изготовить пергамент. Затем маг хоронит труп ягненка

с молитвами, в которых отождествляет убитое животное с Христом:

'О жертвенный Агнец, да станешь Ты столпом силы против демонов! О

убиенный Агнец, дай мне власть над Силами Тьмы! О жертвенный Агнец, дай мне

силу подчинить мятежных духов! Да будет так'.

Изобразив на пергаменте сложные магические знаки и прочтя псалмы, маг

служит еще одну заупокойную мессу, в ходе которой перечисляет семьдесят

два великих имени силы, после чего наконец приступает к заклинанию духов,

призывая их явиться и предстать перед ним *. Смесь элементов христианской

традиции с колдовскими приемами в этом ритуале кажется довольно странной,

однако для автора гримуара все подготовительные этапы церемонии

представляли собой просто источники силы, к которым можно было обращаться

для любой цели.

Месса и хлеб причастия использовались в самых разнообразных колдовских

обрядах. Священникам регулярно напоминали о том, что просфоры, вино и

священные сосуды следует хранить в надежном месте под замком, дабы их не

украли для проведения магических ритуалов или изготовления колдовских

зелий. Но несмотря на все предосторожности, просфоры постоянно воровали -

и продолжают воровать по сей день. В 'Молоте ведьм' говорится, что ведьмы

'для изготовления своих колдовских орудий пользуются Святыми Дарами, либо

священными сосудами Причастия, либо иными предметами, посвященными Богу',

и что иногда они 'помещают восковую куклу под Алтарный Покров, либо

протягивают нить через Священный Елей, либо используют подобным образом

иной освященный предмет'. Магическая сила, заключенная в священных

предметах, могла также высвобождаться при их осквернении. 'Находятся и

такие, кто ради своих злодейских чар и заговоров бьет и пронзает ножом

Распятие и изрыгает грязнейшие слова против Чистоты Преславной Девы Марии,

возводя сквернейшую: клевету на Рождество Спасителя Нашего из Ее

непорочного чрева **'. . Извращенное возбуждение, в которое приходил

чародей, совершающий акт богохульства, порождало дополнительный поток

магической энергии, а потому святотатство стало одним из неотъемлемых

элементов черной мессы.

Поскольку было известно, что мессу иногда используют в целях черной

магии, то резонно было предположить, что ведьмы и колдуны превращали ее из

божественной литургии в дьявольскую; не исключено, что так оно и было. В

году во Франции некая ведьма описала на суде мессу, которую служили на

шабаше в канун Ивана Купалы. В поле собралось около шестидесяти человек.

Священник был в черной ризе без креста; ему помогали две женщины.

Произнеся слова освящения, он вознес вместо гостии кусок репы, окрашенный

в черный цвет, и воскликнул: 'Господин, помоги нам! ' Луи Жофриди (который

впоследствии был удавлен и сожжен за то, что околдовал Мадлен де Демандоль

и еще одну монахиню из Экса) в 1611 году признался, что в роли Князя

Шабаша, наместника Люцифера, служил мессу на шабаше и кропил ведьм

освященным вином, а те в ответ восклицали: 'Sanguis eius super nos etnostrosi' ('Да падет его кровь на нас и на детей наших! ').

Ходили сказки о дьявольских мессах, на которых раздавали черные просфоры

и вино из черного потира, а в момент освящения святых даров звучали

издевательские возгласы: 'Вельзевул! Вельзевул! ' Вместо вина могли

использовать воду или мочу. Просфоры были треугольные или шестиугольные,

обычно- черные, но иногда- кроваво-красные. Священник был облачен в ризу

(литургическую верхнюю одежду без рукавов), которая могла быть коричневого

цвета с вышивкой, изображающей свинью и обнаженную женщину; или ярко-алого

с зеленой вставкой, на которой изображались медведь и ласка, пожирающая

гостию; или темно-красного с треугольником на спине, внутри которого был

вышит черный козел с серебряными рогами. В некоторых случаях мессу служил

сам Козел - председатель шабаша, читая при этом по служебнику с красными,

белыми и черными страницами и переплетом из волчьей шкуры.

Согласно Пьеру де Ланкру, Дьявол служил мессу, пропуская 'Conflteor'

(исповедальную молитву) и все 'аллилуйя'. Он неразборчиво бормотал слова

мессы до тех пор, пока не доходил до проскомидии- части литургии, в

которой священник принимает пожертвования. Участники сатанинской мессы

вручали Дьяволу хлеб, яйца и деньги. Затем он читал проповедь, после чего

возносил черную гостию, на которой вместо символа Христова был дьявольский

знак. Он говорил: 'Сие есть тело мое', - и поднимал просфору на одном из

своих рогов. В ответ раздавались возгласы: 'Aquerra Goity, Aquerra Beyty, Gutty, Aquerra Beyty' ('Козел наверху. Козел внизу; Козел наверху,

Козел внизу'), Все участники мессы становились перед алтарем, выстраиваясь

в крест или в полукруг, и простирались ниц. Затем каждому давали

проглотить кусок просфоры и 'две пригрошни адского зелья и варева, столь

отвратительного на вкус и на запах, что проглотить его было нелегко, и

столь холодного, что у них леденели внутренности'. После этого Дьявол

совокуплялся с ведьмами, и начиналась буйная оргия *.

Очевидно, что ведьмовская месса не просто представляла собой пародию на

христианскую литургию, но и являлась частью культа Дьявола. Черная

просфора с дьявольским знаком мистическим образом преображалась в плоть

Дьявола ('Сие есть тело мое'), и когда Дьявол возносил эту просфору,

участники мессы громко славили его. Ведьмы сохранили старинный обычай

двойного причащения - не только хлебом, но и вином, - от которого

отказались католики и к которому позднее вернулись протестанты. Исповедь

ведьмы отвергали потому, что презирали саму христианскую идею греха, а

слово 'аллилуйя' пропускали как возглас во славу христианского Бога. Они

соединялись со своим господином, вкушая во время причастия его плоть и

кровь, а затем вступая с ним в половую близость. При этом к

оргиастическому экстазу добавлялось кощунственное удовольствие от

осквернения христианской церемонии.

Такую же извращенную смесь святотатства и чувственности мы обнаруживаем в

признаниях Мадлен Бавен, монахини из Лувье (Нормандия). Правда, отличить

правду от вымысла в ее автобиографии, написанной в стенах тюрьмы, почти

невозможно: этого не могла сделать и сама Мадлен, а потому обращалась к

читателям с просьбой самостоятельно отделить описания реальных переживаний

от пересказа галлюцинаций. Мадлен ушла в монастырь Лувье в 1625 году, в

возрасте восемнадцати лет, после того как была соблазнена неким

священником. Капелланом монастыря в то время был отец Пьер Давид, который

считал, что Богу следует поклоняться в обнаженном виде, уподобляясь Адаму;

что верующий, исполненный Духа Святого, не может согрешить и что всякий

поступок, совершенный в состоянии благоговения перед Богом, добродетелен.

В знак смирения и нищеты монахини являлись на мессу полностью обнаженными,

а самыми святыми из монахинь, согласно словам Мадлен, почитались те,

которые ходили нагими в церкви и в саду и танцевали нагими перед отцом

Давидом. Сама Мадлен во время причастия была вынуждена принимать Святые

Дары с обнаженной грудью и сносить непристойные ласки капеллана. Кроме

того, отец Давид учил монахинь ласкать друг друга и пользоваться

искусственным фаллосом; сам он при этом наблюдал за ними.

В 1628 году капелланом в Лувье стал отец Матюрен Пикар, а его помощником

отец Тома Булле. Они не только переняли обычаи отца Давида, но и довели

их до откровенного сатанизма. Пикар насиловал Мадлен, а другие монахини

'совершали с ним отвратительнейшие деяния'. Раз или два в неделю Мадлен

впадала 'в своего рода транс или экстаз'; в этом состоянии она посещала

ведьмовские сборища в доме близ монастыря, на которых присутствовали Пикар,

Булле и другие священники, три-четыре монахини и несколько посторонних

людей. Некоторые из них были в гротескных костюмах животных.

Собрания проходили в длинном узком помещении с алтарем, на котором стояли

свечи. Священники служили мессу, возносили кроваво-красную гостию и читали

вслух святотатственную книгу, полную злобной клеветы на христианство.