—Что вы делаете? — спросила, не узнавая собственный голос. 11 страница

— Надя, ты мой паспорт не брала?

Та оторвалась от багажа и хмуро уставилась на Женю:

— Зачем он мне?

— Не зачем. Я просто спросила, может, видела, может, убрала, может… Я не могу найти документы!! — сорвалась на крик.

— Как не можешь? — побледнела Надя. — Вспоминай, куда положила. В сумке?

— Перерыла!

— А…на столе оставила или… под диван не мог завалиться?

Девушки рванули в гостиную в состоянии, близком к панике, начали обыскивать каждый сантиметр помещения.

— Наденька, он же найдется? — всхлипнула Женя, готовая заплакать от ужаса.

— Конечно, — без уверенности протянула та, обыскивая диван.

— Паспорт, миленький, проявись! — молила Женя, ползая по полу и заглядывая под стол, кресла. — Ну, вернись к хозяйке, мой хороший!

— Женька, не сходи с ума, сейчас найдем, — дрогнул голос Нади. Она перешла в комнату подруги и принялась методично обыскивать ее.

— Где ты его последний раз видела? Вспоминай!

— Перед поездкой! В Алеппо он точно был, а дальше не помню! Господи, зачем я его взяла?!

— А билет?

— Да, здесь билет, вот! — схватила с комода, тряхнула перед носом подруги. — А толк?! Кто меня без паспорта выпустит?!

— Ты что, так и ходила с паспортом по базарам?

— Конечно!... Господи, а если его вытащили, если я его потеряла?! — побелела Женя.

— Перестань, успокойся! — попыталась унять волнение подруги Надя, но сама была близка к панике. — Хамат! Он не мог его взять?

— Зачем?!

— Фотоаппарат же взял.

— Сусанна фотографировала, он просто забрал у нее… Да, к чертям фотоаппарат! Паспорт нужен! — начала на десятый раз перетряхивать вещи.

— Женечка, ты главное, успокойся и подумай, вспомни.

— Надя, у меня еще нет склероза! Я точно помню, как вложила его в карман сумки перед выходом. В Алеппо перед гостиницей заглядывала, он был на месте! А сейчас нет, нет!! — выставила ей пустую сумочку.

В комнате появился Хамат, застыл у порога, с удивлением разглядывая устроенный подругами погром.

— Что случилось?

— Хамат! — она обрадовалась ему, как Робинзон Пятнице. — Ты не брал паспорт?

— Паспорт? Чей? Зачем он мне?

Девушке стало плохо, она осела на груду вещей:

— Все, конец.

— А в чем дело?

— Не могу найти документы, — всхлипнула.

Хамат нахмурился:

— Где видела их последний раз?

— В сумке, — Надя с постным унылым лицом подала пустую сумку. Хамат повертел ее и откинул.

— Ты ходила с документами по базару - вытащить не могли?

— Кошелек же не вытащили, — протянула задумчиво Надя.

— Слуги! — вдруг озарило Женю. — Может, они убирались, видели? Прибрали или переложили?

Парень молча вышел.

— Хотя, нет, — прошептала девушка расстроенно. — Что же теперь делать, Надя? Господи, что же делать?!

Девушка осела рядом с подругой, обняла успокаивая:

— Мы что-нибудь придумаем, Женечка. Не переживай, из любой ситуации есть выход. Ты не одна, я без тебя не уеду. Пойдем вместе в посольство, заявим о пропаже и …

— Останемся здесь еще на пару месяцев?! Будем ждать, пока бюрократы волокиту свою разведут?! Мама моя… Мне через неделю на работу выходить. А родители? Они с ума сойдут от беспокойства.

— Позвоним.

— Я не могла потерять паспорт, не растяпа же!

— Женечка, всякое бывает. Может, действительно вытащили?

— А кошелек? А сотовый? Они сверху лежали, а паспорт в кармашке, закрытый!

Надя вздохнула. Она сама чуть не плакала, понимая кошмар положения.

В комнате опять появился Хамат. Девушки с надеждой уставились на него, но он мотнул головой, хмуря брови:

— Слуги ничего не находили. Они не видели документов, только билет в ящике комода.

Женя закрыла ладонями лицо, пытаясь совладать с собой, примириться с потерей и найти выход из положения.

— Женечка, — присел перед ней Хамат, убирая руки от лица. — Успокойся, я помогу. Документы восстановить не проблема. Поедем в Дамаск, позвоним Сафару, он поможет.

— Разве он уже уехал? — спросила Надя.

— Рано утром. Служба.

— Как он поможет? — мотнула головой Женя.

— У него связи, у меня. Поднимем, договоримся с посольством.

— Сколько времени уйдет? Кошмар!

— Не могу гарантировать, что восстановят за сутки, но все может быть. Поверь мне, Сафар почти кудесник. Он многое может.

— Тогда позвони ему.

— Хорошо, сейчас же позвоню. А ты собирайся. Вещи придется взять с собой на всякий случай. Переночуем в гостинице и, если все получится, из посольства отвезу тебя сразу в аэропорт.

Женя кивнула, разведя руками: иного выхода действительно не было, и спасибо, что Хамат взялся помочь.

— Не теряй время. Собирайся и поехали.

— Он прав, — кивнула Надя. — Чем быстрее начнем хлопотать, тем быстрее сможем вернуться домой. Я с вами поеду.

— Нет, Надя, извини, нам с Женей придется много бегать, ты нас и не увидишь. Зачем ехать с нами, сидеть одной в душном гостиничном номере? В посольство тебя даже как группу поддержки не пустят. Лучше оставайся здесь и жди. Женя будет звонить, держать тебя в курсе дела.

Сопротивляться Хамату Надя поостереглась, да и перспектива сидеть одной в гостинице не прельщала. Но, не смотря на его искренние и вполне логичные уверения, в ее душе росла тревога и появилось слабое подозрение, что что-то нечисто.

— Я вас провожу, — заявила, подозрительно глядя на парня.

— Конечно, — согласился тот.

Женя второпях скидала вещи в сумки как придется, запихала, кривясь от беспокойства и переживаний. Надя помогла застегнуть молнию, сложить оставшееся.

— Если что найду твое, кину в свою сумку.

— Да, дома разберемся, — кивнула Женя, с потерянным видом оглядывая комнату. Она еще надеялась, что ситуация разрешится, и паспорт помашет ей корочками, сигнализирует из-под постели, пуфа, упадет в конце концов с потолка.

— Как я могла его потерять?! — нервно всплеснула руками.

— Бывает, Женечка…

— А может, в твоем Ремарке? — уставилась на нее девушка.

— Вчера точно не было, откуда с утра возьмется?

— Посмотри, Надя, — взмолилась Женя.

— Посмотрю, проверю. Но, — развела беспомощно руками. — Я каждую вещь проверила, все сложила и точно знаю, что ничего чужого в моем багаже нет.

— Боже мой, Надя! — качнула головой подруга, не зная, что сказать, что вообще делать. — Как я могла? Как я могла его потерять?!

В комнату вошел Хамат, указал слугам на вещи и, обняв Женю, увлек к выходу:

— Успокойся, страшного ничего нет. Неприятно, досадно, но поправимо. Сафару я позвонил, он обещал помочь довольно быстро.

— Как быстро?

— Женя, это не от меня и не от него зависит, а от вашего посольства.

— Да, извини… Надя, я позвоню, как прояснится, — махнула ей рукой.

Девушка хотела пойти за ними, но мужчины оттерли ее плечом, загородив выход. Вроде и случайно с вещами замешкались, что-то гортанно забубнили друг другу, устроив ссору на пороге. Девушка отчего-то испугалась, замерла, не решившись оттолкнуть их, чтоб нагнать подругу. Та уже скрылась вместе с Хаматом и смысла бежать за ними не было – ждать ее не будут, не до нее.

Она принялась бродить по комнатам, не находя себе места: Господи, помоги Жене!

Хамат усадил девушку в машину и вздохнул:

— Извини, забыл билет. Посиди пять минут, я быстро схожу за ним, — хлопнул дверцей и бросив Кенджап. — Проследи, чтоб она не отходила от машины, двинулся обратно.

Надя увидела Женин билет на столе, кинулась к выходу и чуть не сшибла Хамата, входящего в гостиную.

— За билетом? Вот, — протянула листочки. Парень нехотя забрал их, помахал в задумчивости, поглядывая на девушку. Было в его взгляде что-то, заставляющее тревожиться.

— Завтра тебя доставят в аэропорт…

— Я не поеду без Жени!

— Женя никуда не поедет и не полетит.

Надя опешила. С минуту до нее доходило сказанное и дошло, одарив ужасом:

— Так это ты вытащил ее документы? — прошептала уже уверенная, но еще не знающая, что предпринять. — Ты пожалеешь! — сжала кулаки. — Я подниму всех!...

— Всех – кого? Посольство? Начинай, — усмехнулся. — А лучше послушай меня внимательно, прежде чем выдавать свой вымысел за действительность и напрягать им людей. Ты зря пыталась влезть меж мной и Женей. Наши отношения решены были до вашего приезда, и ни тебе, ни кому-либо другому не дано их разрушить.

— Негодяй! Ты знал, спланировал!... Я позвоню Жене! Я…

Хамат вытащил из кармана брюк сотовый Евгении:

— Сюда позвонишь? — улыбнулся снисходительно. — Звони сейчас. Будем беседовать по телефону, глядя друг другу в глаза.

— Я… Не знаю, что сделаю, но обязательно, обязательно всем расскажу, что ты сделал!

— А что я сделал? — удивился Хамат.

— Ты украл ее! Куда ты собрался ее везти?! Я подниму весь дом!! Посольство! Я … Подниму средства связи и сообщу, что Женю силой держат в Сирии!! Что ты преступник!!

Хамат схватил девушку за руку и, с силой сжав, заставил смолкнуть и попятиться. Потом толкнул ее на диван. Надя испуганно уставилась на парня.

— Почему я должен отпускать женщину, которую люблю? Как она будет жить без меня, как я без нее? — навис над девушкой с видом заботливого учителя.

— Но она знать тебя не хочет, она не любит. Она не простит тебе! …

— Полюбит и простит, — заявил самоуверенно. — Пройдет месяц, два, и, оставшись со мной, без твоих добрых советов, она сама поймет, что я поступил правильно. А ты даже не думай вмешиваться, не мечтай поставить кого-то в известность. Оставь свои домыслы при себе. Не смеши людей. Женя моя жена. Она лично подписала документы.

Парень кинул на колени девушке копию листов, достав их из кармана:

— Это брачное свидетельство, заявление на предоставление сирийского гражданства. И прочая – полный пакет. Ознакомься. Это копии, оригиналы в посольстве. Уже на рассмотрении. Забери их с собой, хочешь, отнеси на экспертизу, чтоб тебе подтвердили мои слова – подпись подлинная, Женина. Но я хочу, чтоб ты передала документы Жениным родителям, и не вздумай кормить их своими сказками о насилии. Подумай, кого они обвинят в первую очередь, узнай правду? Правильно – тебя. А что будет дальше? Что ты добьешься своим разоблачением, что получишь? Головную боль себе и родителям, ничего больше. Искать Женю не будут, потому что официально она вступила в брак с гражданином Сирии, уважаемым здесь человеком. О чем и поставила в известность власти. И фамилия у нее теперь Бен-Хаджар. Власти, услышав твою версию, отмахнутся, потому что у тебя есть слова, а у них против пустого звука есть документы, подлинные, официальные, которым уже дан ход. Думаешь, будут искать Женю? Смешно. Где искать? Кто? Сама подумай, если я не захочу, а я не захочу, никто никого не найдет, да и не станет искать. Абсурд устраивать бурю, имея на руках веские доказательства законности брака и нахождения на моей территории моей же жены. Слушать тебя никто не станет, и ты это понимаешь. Посмотри на вещи реально: твоя подруга вышла замуж и естественно остается с мужем. Что ты можешь здесь поделать? Ничего. Тем более против меня. Я очень богат и влиятелен. Сегодня я здесь, завтра в Иордании, послезавтра на Кипре, а через неделю во Франции. Понятно, с женой. Ищи нас. Да, кто тебя послушает? Стоит тебе только рот открыть, все сказанное обернется против тебя. Выбор: отдыхаешь отведенные тебе сутки, забираешь документы, летишь домой и рассказываешь родителям Жени о том, как ей повезло с мужем, как она счастлива. Через пару месяцев она позвонит им сама и лично заверит, что так оно и есть, а сейчас ей некогда – медовый месяц. Если нет, если ты начинаешь морочить голову людям, предпринимать какие-то шаги, я обвиню тебя в воровстве, плюс выставлю колоссальный счет за проживание в моем особняке. А могу прямо сейчас депортировать с колоссальным долгом. Ну, что ты можешь? — развел руками. — Нужно уметь договариваться и вовремя понимать ситуацию.

— Ты и не собирался отпускать Женю, — с трудом выдохнула Надя, совершенно раздавленная аргументами Хамата, его коварством и не находящим в ее голове определения поступком.

— Конечно.

— И Сусанна…

— Знала об этом.

— И помогала.

— Естественно. Иначе она бы не вышла замуж за Самшата. Только я могу уговорить бабушку смягчить ее. Не мама, а она решает в нашей семье.

— А может, Женя ей не понравится, как Сусанна? — ухватилась за эту мысль девушка, как за последнюю надежду.

— И она, и мама нас уже благословили.

— Но Женя не знает. Она возненавидит тебя!

— Простит. Она великодушна и уже привязана ко мне сильнее, чем ты думаешь. Сладострастие, инстинкты не перебьешь ничем. Любые доводы подруг и злопыхателей пусты, если мужчина устраивает женщину в постели. Она послушает их, но забудет в объятьях и себя, не только советы. Все, инцидент исчерпан.

— Правильно, Женя не хотела ехать сюда, это я виновата.

— Наоборот, спасибо. Одна бы она не поехала, а ты ее мне привезла и неплохо сыграла роль громоотвода. Надеюсь, ты не в обиде: четырнадцать дней на всем готовом. Мало? Если будешь вести себя правильно, возможно, я переживу еще один твой приезд, на рождение сына, нашего с Женей первенца.

— Зачем она тебе нужна?

Хамат долго смотрел на девушку, которая казалась ему очень глупой, раз задает такие вопросы.

— Я люблю ее, — ответил честно.

— Это не любовь, а насилие, принуждение.

— Мы разберемся с Женей сами, а ты не лезь и не вздумай устраивать скандал Сусанне и моему брату. Моя невестка ждет ребенка, и если наша семья его не дождется благодаря тебе, мне будет не трудно послать пару своих людей в Россию. И найти тебя проблемы им не составит. А может, и не выпускать? — Прищурился. Наде стало холодно, так что зубы застучали:

— Не-е-етт…

— Хорошо. Надеюсь, ты разумна и все поняла, — улыбнулся щедро. — Приятного отдыха. Я распорядился, чтоб тебя доставили в аэропорт и сопроводили до самолета. Счастливого пути. Не забудь документы, — кинул, уже стоя у порога. — И все, что я тебе сказал. Сантар! –– Позвал в открытую дверь. Надя увидела поджарого усатого мужчину.

— Сдашь билет, — Хамат сунул ему листы в руку. — И смотри за гостьей, чтоб не устраивала неприятностей, — кивнул в сторону девушки. Она понятия не имела, о чем идет речь, но лицо мужчины и тон Хамата пугали. И кто его знает, не приказал ли парень убить ее, ведь всем известно: нет человека, нет проблемы. Надю парализовало от страха.

Женя не находила себе места, крутилась возле машины, не усидев в салоне. Хотела уже пойти за Хаматом, как он появился.

— Почему так долго? — спросила.

— Извини, — улыбнулся. — Твоя подруга расстроена, пришлось успокоить.

— Я ей позвоню, — похлопала по карманам в поисках сотового. — Черт! Кажется, я телефон оставила!

— Этот? — успокаивающе улыбнулся ей Хамат, подавая трубку.

— Оставила, значит, — вздохнула, забирая. — Спасибо, что взял.

— Не за что. А звонить пока не надо, я успокоил Надю, она легла отдыхать. Не стоит ее беспокоить, — открыл дверцу перед девушкой. — Поехали.

Три машины двинулись в путь.

Надя, раскачиваясь, сидела на диване, не зная, что сделать, что можно предпринять. Хамат, как Мефистофель, расставил сети и поймал две рыбки. Одна теперь не вырвется, другая только мечтает. Женя уже мчится в неизвестность, уверенная, что едет в Дамаск за документами, а рядом ее ангел-хранитель, добрейший и милейший человек, а не демон. И не знает, что никто и ничто ей не поможет. Надя же путем предательства и молчания имеет шанс вырваться, вернуться домой. И как не смотри – выхода иного нет – молчанием купить свою жизнь и билет домой. Ужасно!

Девушка зарыдала от страха и отчаянья.

Глава 14

Женя расстроено вздыхала, поглядывая в окно. Хамату не нравилась ее нервозность, и он обнял девушку:

— Успокойся, все будет хорошо. Я же рядом.

Девушка с благодарностью посмотрела на него и легла на сильное плечо, немного успокоенная близостью Хамата:

— Спасибо.

— Не за что, — улыбнулся ей.

— Да, есть за что. Понять не могу, как я могла потерять паспорт! Я редко что-то теряю. Раза три за всю жизнь, и то все случаи приходятся на бесшабашную молодость, а потери – смех. Шарф, перчатки и конспект.

— Ты такая же, как я, что попало в руки, не выпустишь, — мурлыкнул довольный парень и поцеловал её ладонь.

Девушка недоуменно покосилась на него: вообще-то она другое имела ввиду.

А тот внимательно рассматривал пальцы Жени:

— Кольца не хватает.

Вытащил то самое кольцо с сапфиром и надел на безымянный палец.

— Зачем? — нахмурилась девушка.

— Подарок. Красивым рукам красивая безделушка. На память обо мне. Не отказывай, а то обижусь.

Вот только обид Хамата Жене и не хватало. Девушка вздохнула, пообещав себе вернуть презент позже, у трапа самолета, который, дай-то Бог, все-таки примет ее в свое жерло и умчит домой. Подумать только – две недели дома не была, всего две недели отдыхали, а такое чувство, что век находится в знойной Сирии, и ничего кроме нее да Бен-Хаджаров не видела до и не увидит после. Ужас, если вдуматься. Чтоб она еще раз поддалась уговорам и поехала отдыхать куда-то кроме, как в комариную вотчину родительского сада – да ни за что, ни за какие награды. Хоть медаль на грудь, хоть звезду в лоб! Наелась экзотикой – на всю жизнь хватит. Одно плохо – Хамат. Тяжело с ним расстаться, как ни бегай от этой мысли, как ни уверяй себя в мимолетном увлечении, допинге новизны и адреналина, на который он мастерски раскручивает ее.

Маньяк! — не сдержала улыбки, вспомнив вчерашнее купание. Хамат, заметив ее улыбку, полез целоваться, начал ласкать девушку, направляя ход ее мыслей прочь от неприятностей с документами.

Однако Жене было не до любовных утех, она отодвинулась, давая понять, что не расположена к играм, настроение не то. Хамат уложил ее к себе на колени и принялся гладить по голове, как ребенка:

— Расслабься, отдохни. А хочешь, слетаем в Иорданию, на Кипр, в Турцию,

— У тебя и там виллы?

— Есть где остановиться, — улыбнулся ей. — Я очень богат, Женечка.

‘Да, плевать мне на твое богатство’! — хотела брякнуть, да язык вовремя прикусила. Не дело обижать человека, который столько делает для нее.

— Если только пожелаешь, устрою турне по всему миру.

— Не надо, — качнула пальчиком. — Остановимся на Дамаске, новом паспорте и билете домой.

— Как скажешь, — улыбнулся. — Но подумай.

— Угу, — заверила, думая о злосчастных документах и той волоките, что предстояло пережить, пройти. И хорошо бы быстро, а то как затянут на неделю или хуже – на месяц – она взвоет. Умрет в краю олив от ностальгии по родным рассадникам клещей – лугам, полям и не хоженным лесным тропам. Даже общество милого, заботливого Хамата не спасет.

Она посмотрела в окно и увидела незнакомую местность. Конечно, Сирия ей в принципе незнакома, но Женя точно помнила, что в Дамаск, что из него они ехали не через горы. Другая дорога? Более короткая?

Прошло десять минут, пятнадцать – машины шли по извилистой дороге меж желто-коричневых скал, холмов. Хамат что-то говорил, но Женя не слушала – хмурила брови, глядя в окно, а в душе нарастала тревога.

— Хамат, ты уверен, что мы правильно едем? — спросила осторожно.

— Уверен, — принялся гладить ее пальцы, целовать руки.

Прошло еще минут двадцать – ландшафт становился суровым, пейзаж унылым, однотипным и безлюдным, дорога плохой, больше подходящей для коз, чем для машин. Глушь – одно слово.

Женя села:

— Мы ездили в Дамаск по другой дороге.

— Мы едем к бабушке…

— К кому?!

— К бабушке. Она живет в деревне, в горах.

Женя потеряла на минуту дар речи.

— Зачем нам бабушка? — каркнула севшим от накрывшего ее страха и возмущения голосом.

— Хочу вас познакомить, — ответил Хамат с невозмутимым видом. Женя выставила ладонь и попыталась собрать мысли, внятно изложить хотя бы одну. Причем так, чтоб парень не обиделся и не выкинул ее по дороге и понял о чем речь.

— Твои родственные чувства достойны уважения, но завтра у меня самолет, а документов нет. И если ты отложишь встречу со своей горячо любимой и уважаемой бабулей и поможешь мне, я буду безмерно тебе благодарна. Надеюсь, твою родственницу не подкосит отсутствие внука еще пару дней?

Хамат улыбнулся, но сейчас его улыбка не действовала столь неотразимо, как раньше, и отнюдь не успокаивала, а наоборот, раздражала.

— Я серьезно, — заверила. — Если ты очень хочешь к бабушке – пожалуйста. Удачи и теплых пирожков. Но тогда сначала дай мне машину и проводника, и я поеду в Дамаск. Меня, конечно, очень, очень огорчит, что я не познакомилась с твоей родственницей, но я постараюсь пережить, потому что меня значительно сильнее огорчит отсутствие паспорта и визы в моем кармане!

— Женечка, ты злишься? Расстроена?

— Да! — Как это он заметил?

— Зря. Твоими документами уже занимаются. Что нам делать в Дамаске? Опять по базарам и кафе, потом гостиница? Ты это видела, а вот деревню нет. Пока восстанавливают твои документы, мы побудем у бабушки. Познакомишься с экзотикой простой деревенской жизни, а завтра поедем…

— Мы опоздаем!

— Куда? На самолет? Нет…

— Хамат, я не хочу ни к какой бабушке!

— Почему?

— Пыф! — Что за глупый вопрос? — Потому что настроения нет!

— Бабушка Мириам тебе его поднимет. Она веселая и умная женщина.

— Замечательно! Великолепно!...

— Ты кричишь, — заметил Хамат. Женя запыхтела, потирая висок: как же ему объяснить? А сердце бьется в грудную клетку как дятел и мешает сосредоточиться, сообразить. Хочется зарыдать и непросто накричать на Хамата, а наорать грубо, доходчиво, да еще и потрясти как грушевое деревце.

— Послушай меня, — попросила, едва справляясь с охватившей ее паникой. — Мне не до бабушек, не до деревенской экзотики. Ты сказал, что мы едем в Дамаск.

— Я сказал, что мы поедем в Дамаск, что проблему с документами решим.

Женя закрыла лицо ладонями, потерла, убирая невольно навернувшиеся слезы, и начала заново:

— Как мы будем решать проблему, сидя в деревне? Когда? До Дамаска не близко, а ты еще удаляешься.

— Ничего страшного. Сафар где-то в этих местах, возможно, у бабушки. Мы поедем завтра все вместе. А без него нам в Дамаске делать нечего.

— Ты сказал, что ему надо на работу.

— Нет, Женя, я сказал, что ему нужно ехать по делам службы. А дела у него как раз в этом районе. У бабушки мы наверняка встретимся и сможем поговорить обстоятельно. Согласись, серьезные вопросы не решают по телефону.

— Но ты же сам говорил минуту назад, что кто-то уже занимается моими документами!

— Да. Занимается. Я звонил Сафару, он позвонил своим. Но пока он здесь, мы не сможем подействовать на служащих, чтоб они работали быстрей. Затем и едем к бабушке, чтоб лично переговорить с Сафаром, поторопить его с делами, и всем вместе выехать в Дамаск. Что тебя беспокоит?

Женя застонала и отвернулась. Подумала и сказала:

— Я тебе не верю.

— Почему? Разве я давал тебе повод думать обо мне, как о лжеце? И почему мне ты не веришь, а Надежде, которая меня совсем не знает, веришь? Что она тебе наговорила? Что ты думаешь? Что я обманом везу тебя в какой-нибудь гарем, чтоб продать подороже? Что отдам на растерзание зверям.. козам, например! — В голосе Хамата слышались обида и сарказм. Но то, что он говорил, было абсолютно верно и логично: Женя действительно вспомнила про предостережения Надежды, и воображение начало рисовать самые жуткие картинки невеселого будущего.

— Я похож на дикаря, Женя? На преступника? На человека, способного причинить тебе зло? — Хамат посмотрел ей в глаза с обидой и недоумением. Причем последнего было больше. Девушке стало неуютно: обижать Хамата ей не хотелось и, нужно признать, хоть ситуация и настораживающая, но принять его за негодяя, способного на низость и криминал, она не могла.

— Я дал тебе повод дурно думать о себе? Чем? Какой мой поступок заставил тебя верить своей подруге, а не мне? — качнулся к ней парень, обнял, вопросительно заглядывая в глаза. Он выглядел трогательным в своем непонимании и не сердился, а печалился по поводу ее недоверия. Женя вздохнула, не зная, что делать.

— Ты расстроена, я понимаю, растеряна, встревожена. И это естественно. Но поверь, тебе не о чем беспокоиться, нужно всего лишь довериться мне. Я никогда, пойми это, Женечка, никогда не причиню тебе зла. И пока я рядом, никто не посмеет обидеть тебя, огорчить. А я всегда буду рядом.

Женя сдалась:

— Хорошо. Но ты уверен, что Сафар поможет?

— Он уже помог, но процесс нужно чуть-чуть ускорить. Поэтому и нужно встретиться с ним лично. Это же ясно, Женечка.

— Допустим, — кивнула нехотя. — Но почему не встретиться по дороге? Позвонить ему и переговорить здесь?

— Женечка, у нас так не делается, это неуважение к человеку. Нужно сначала посидеть за столом, поговорить на отвлеченные темы, а уж потом плавно переходить на нужные тебе.

— Сколько же времени мы потеряем на витиеватую дипломатию?

— Зато достигнем цели, и она компенсирует затраченное. Пойми, некрасиво давить на человека. Я и так оторвал его от дел, заставил суетиться. Он мой брат и многое может простить, но не дело пользоваться его расположением, бездумно, без должного уважения давить на него, тревожа по телефону. Он обидится, и будет прав. Поэтому мы и делаем ход: едем к бабушке и встречаемся с Сафаром за семейным столом под самым благовидным предлогом. И не будем нажимать, настаивать, просить, а выскажем благодарность за его помощь и всего лишь намекнем, что она хоть и велика, но все же мы хотели бы немного другого эффекта. Поверь, за уважение, за твою личную благодарность, за то, что ты решила, несмотря на свое понятное волнение и заботу о документах, поехать не в Дамаск, а в дом бабушки, чтоб поблагодарить старую женщину за ее внуков и Сафара за помощь, он поднимет всех и сделает невозможное. Нужно знать людей, Женечка, если ты хочешь что-то получить.

Голос Хамата был мягок и лился как классический вальс, услаждая слух, успокаивая, убеждая в лучшем. И Женю немного отпустила тревога. ‘Кому, как не Хамату лучше знать своего брата? Конечно, он прав. И умен. Прирожденный дипломат’, — подумала она, прислоняясь к его плечу.

— Тебе бы дипломатом служить.

— Бизнесмен тот же дипломат. Не владеешь даром убеждения, не знаешь психологию человека, не имеешь прибыли. Не умеешь поддерживать отношения, заводить связи, не имеешь хороших партнеров. Не уважаешь других – не уважают тебя. Не держишь слово, спекулируешь имиджем – грозишь потерять авторитет, а с ним партнеров, бизнес. Все взаимосвязано.

— Ты прав. Но мне все равно не по себе, — призналась честно.

— Женечка, тебе нечего и некого бояться рядом со мной. Я не знаю, что тебе наговорила Надежда, но предполагаю, что набор стандартный: чужак, значит, дикарь, а раз дикарь, значит опасный, и веры ему быть не может, и нужно быть осторожной, ждать только плохого. Но разве я похож на дикаря, милая моя?

— Нет, прости, я действительно расстроена и поэтому в голову черные мысли лезут.

— Гони их, Женечка. Вот увидишь, все будет хорошо.

Девушка вымучила улыбку, но, посмотрев в окно, потеряла ее: горы, безлюдность. Случись ей одной остаться – не выбраться. И решила для себя, что нужно быть настороже. Хамат вроде бы хороший человек, но разве можно сказать это наверняка, зная его всего две недели? То, что он прекрасный любовник, она может поручиться, но что верный и надежный товарищ, нет. Постель не показатель личностных качеств, и гарантий на безопасность не дает.

Деревенька оказалась довольно большой и бедной. Грубые неказистые строения – дома, разбросанные там и тут, какой ниже, какой выше, каменные низкие ограды. Самый большой дом на возвышенности, тоже непривлекательный с виду, оказался конечным пунктом.

Женя вылезла из машины и застыла, оглядываясь. Чудное местечко, навевающее уныние своим аскетизмом и неухоженностью, рождало желание сбежать побыстрей и подальше. Но как раз сбежать отсюда Женя бы и не решилась. Куда? Вокруг камни и тишина, а вдали неровные линии горных хребтов, куда ни глянь. Людей почти не видно, где юг, где север – не понятно. Дорога? Проложенная шинами машин? Иди, найди ее через пару часов.

Девушка поежилась.

— Что ты? — улыбнулся ей Хамат.

— Сафара не вижу. Машины его тоже.

— Возможно еще не приехал, — обнял ее за плечи и повел в дом.

Здесь явно приветствовался аскетизм. Никаких изысков и лишних вещей, даже дверей меж комнат не было – проемы. Стены, похоже, глиной отштукатурены. Единственное, что выбивалось из скромного антуража – шикарные паласы и циновки. И надо отдать должное, при всей убогости жилья в помещении было чисто.

— Не пугайся. Бабушка не любит лишнего, но в моих комнатах вполне комфортно, — сказал Хамат, видя растерянность девушки. — Пойдем, она, наверное, в своей комнате.

Пожилая, полная женщина в темной одежде и платке сидела на циновке и читала книгу в бархатной обложке, а рядом расположились две молоденькие девушки. Они скручивали шерсть, тихо переговариваясь меж собой. Завидев Хамата и Женю, они мигом смолкли и, стрельнув с любопытством глазами сторону гостей, низко склонили головы, пряча зардевшиеся лица.