Песнь вторая 3 страница

— Ложись рядом со мной, погладь сторожевого пса между глаз, дай ему полизать свой член. Ну же, забирайся, Маленькие Ручки.

Дождь заглушает его крик, маленький раб бросается к лестнице, открывает дверь лазарета. Серж, прижавшись к спинке кровати, держит в руке полотенце, маленький раб подходит, Серж снимает с него лохмотья, вешает их на батарею, он обтирает мокрое нагое тело; голова его кружится, он быстро снимает свою пижаму и протягивает ее рабу; часто дыша, он кидается на измятую постель, зарывается головой в подушку.

Маленький раб натягивает пижаму, стоит босиком на покрытом разорванным линолеумом полу:

— В шкафу есть мешок с крупой. Развяжи веревку и ешь. Маленький раб запускает в мешок ладони, потом всю голову, зерна липнут к его волосам. Он забирается в постель.

— Прижмись ко мне крепче, Маленькие Ручки, положи свои прохладные ладони на мой лоб.

— Сегодня я ел зерно на всех окрестных фермах. Утром священник потянул одеяло: Серж, успокоенный, спал, на его разбитом лбу покоились маленькие ручки бродяжки; а тот, с раздутым твердым животом, с раскрытым ртом, холодными ногами, лежал на подушке мертвый, меж открытых ягодиц виднелась кучка кала с вкраплениями зерен. Маленького раба похоронили в пижаме; после этого дня Серж долго расхаживал по ночам по комнате и по натертым коридорам в его лохмотьях. Под ставнем в плюще поет трясогузка. Лунный луч скользит по рекам, озерам, вершинам на рельефной карте Энаменаса, висящей на стене. Поскольку его отец — посол, священники отдают ему честь и называют его Монсеньор. Юный чужеземец хотел отомстить за оскорбление, нанесенное его стране дипломатами Экбатана. В первые дни весны, вернувшись с тропических морей, его мать целует еще отливающий синевой, болезненный лоб Сержа:

— Мой милый пахнет елкой и молоком.

— Но, мама, мы не пьем молока, ферма расположена с другой стороны двора и… мы не пьем молока.

— Я привезла тебе кокосовых орехов, папа снял фильм о летучих рыбах.

Она расчесывает мальчика, держа его за подбородок. Перед дверью Первосвященника она опускается перед ним на корточки, слюнявит указательный палец и проводит им по губам мальчика, потом трет ладонью по его исцарапанной коленке:

— Мой бедный малыш, как ты умудряешься все время ходить грязным?

Она подтягивает за пояс синие вельветовые штанишки и отряхивает с них грязь.

— Мама, почему вы меня не бросили?

Повстанцы живут в пещерах. По ночам они спускаются в деревни, хлопают двери, тявкают собаки. Посреди деревни, на насыпной площадке, возвышает свои стены из бамбука и глины пехотный блок-пост. Часовой ходит по галерее, вздрагивая от выкриков, вслушиваясь в скрип петель, лай собак, шелест фруктовых садов; борясь со сном, он гладит приклад винтовки; ремень давит на плечо. Лицо и гимнастерка солдата хранят еще запахи мест, пройденных за время ночного рейда; колючки, комки грязи, смешанной с останками москитов и пыльцой болотных цветов, налипли на гимнастерку, забились между сапогами и тканью брюк. Осенью солдаты лакомятся диким виноградом, губы и щеки часовых становятся фиолетовыми, карманы оттопырены от плодов инжира и виноградных кистей, сок раздавленных плодов просачивается через ткань и течет по груди и бедрам, рисуя вокруг ремня кольцо из сахара и грязи, тающее от пота объятий. Солдаты, впервые заступающие на пост, удивляются, не увидев иного света, кроме лунного. По ночам Энаменас закрывает дороги и двери. Часовые бдят над пустыней: не видно блуждающих огней меж дерев, исчезающих, появляющихся спустя какое — то время дальше или ближе, слабых сдержанных огоньков, как свет из-под вертушки подрывника, что — то среднее между выстрелом и лучом карманного фонарика. Лишь несколько клочков предутреннего тумана, несколько дымков, поднимающихся от сожженных деревень, да ломоть луны. На равнине, на склонах холмов, среди куч мусора, плачут шакалы: они разрывают забытые могильники, вытаскивают трупы людей и зверей; к утру полуистлевшие трупы — месиво из плоти и грязи — валяются вдоль дорог, у стен домов; птицы, забравшись внутрь, разгребают эти груды, и они дрожат, покрытые росой. Если ночью шакалы молчат — значит, повстанцы близко. И солдаты не могут уснуть; в полусне некоторые прикрывают рукой гениталии. Они скапливаются на галерее, окружают приободрившегося часового, похлопывают его по плечу, переругиваясь вполголоса. В глубине галереи слышны позывные, частая дробь морзянки; в свете ламп передатчика, среди цветных проводков, видна жирная ладонь радиста, крутящая затертые ручки. На столе, в луже черного кофе, плавают москиты, кусок черного хлеба, изъеденный червями, облепили мухи; пыльца с крыл ночных бабочек сыпется на голые плечи радиста, на его мышцы, двигающиеся под кожей в такт отбиваемой морзянке. На стене — фотографии голых женщин: руки, ноги, колени черны от прикосновений солдатских членов. На постели радиста спит, подрагивая лапками, черный с рыжими пятнами щенок. По земляному полу ползают тараканы, щекоча босые ноги радиста. Он положил микрофон и карандаш, наушники сползли на шею; он привстает и снова садится, поджав под себя ноги; пришло сообщение, он поворачивается на табурете, шорты, натянувшись, трещат по швам на его бедрах:

— Ребята, работенка на завтра… Бебе, твой транзистор прибыл на КПП, почтарь привезет его послезавтра, но он хочет оставить себе упаковку.

Приходит заря, птицы, взлетая с деревьев, криками разгоняют мрак. Одинокий часовой, прислонившись к сочащейся светом стене, облегченно переводит дух.

Молодые повстанцы, сытые, спокойные, с размягченными членами, взбираются на вершины, на горные плато; они спешат из тумана в туман, из тени в тень. Они осматривают пещеры и переваливают через хребты, чтобы присмотреть место для новых вылазок. Они могут пройти шестьдесят километров в день. Они прячутся в заброшенных домах, в высохших колодцах, на деревьях, в стадах домашнего скота. Солдаты выкуривают их из пещер, потом нацеливают свои винтовки в глубину провала, неподвижно склонив голову на плечо; засыпанные пеплом щеки рассекает улыбка. Потом, к середине дня, они вдруг начинают свистеть, кричать, задыхаясь, сбивать ударами прикладов кактусы; они срезают кинжалами агавы и швыряют в пещеры камни. Над ними грохочет обвал, огромные глыбы отделяются от скалы и скатываются в пропасть. Облака кружатся вокруг вершин. Птицы и цикады смолкли.

— Обед.

Они присаживаются на скошенную траву. Двоих часовых все же оставили у входа в лаз. Солдаты достают рыбные консервы и сухари. Радист увеличил громкость приемника в джипе и подсел к солдатам. Вскоре и Крейзи Хорс присел, поджав под себя ноги. Солнце подсушивает его открытую светлую шевелюру и винные пятна на его груди. Крейзи Хорс отдирает консервный нож, приклеившийся к карману гимнастерки, открывает банку, натыкает выструганной из щепки вилкой студенистую рыбку, кладет на сухарь; радист берет его и заглатывает целиком. Крейзи Хорс прикладывается губами к ржавым краям банки, запрокидывает голову и пьет масло; масло течет по его подбородку, по шее, приклеивает майку к груди; синий ветер развевает пряди волос у него на лбу и над ушами. Командир взвода, низкорослый, рябой, похожий на разорителя птичьих гнезд, срывает стебель бамбука и бьет им по затылку Крейзи Хорса; тот, поперхнувшись, выплевывает масло себе на колени. Командир подобным же образом изводит других солдат: щекочет их тростинкой под мышками, за поясом, за ушами, меж бедер, по босым ступням. Крейзи Хорс с набитым брюхом лежит, раскинув ноги, на камушках и мучительно думает о бабах, его член горяч от солнца, в коленях — истома от выпитого пива; сперма брызнула, растеклась по ляжкам и ниже, колени дрожат; радист кладет ладонь ему на бедро, там, где сперма приклеила к коже пятнистую ткань, колено Крейзи Хорса вздрогнуло и затихло; солдаты ржут, Крейзи Хорс перевалился на живот, но к его мокрому заду прилипла земля, командир колет его своей бамбуковой пикой. Крейзи Хорс залился краской, уткнувшись лицом в гальку. На кончиках его волос блестят мельчайшие капельки пота; радист поглаживает его по плечу. От сырых крыш, нагретых солнцем, поднимается пар. Солдаты, воткнув кинжалы в землю, вытирают масляные губы, дремлют, прислонившись головами к горячим шинам командирского автомобиля; железные ленты на открытых ящиках с динамитом блестят на солнце. Командир, завалившись на руль, спит, в его пальцах подрагивает бамбуковый стебель. Две синие с золотом птицы пикируют на раскаленный капот, самец, преследуя самку, прижимает ее к ветровому стеклу, покрывает ее. Ослепленные часовые всматриваются в язычок пламени лампы, оставленной во мраке пещеры; над ними летают большие бело — фиолетовые бабочки. Пыльца с крыльев сыпется на пересохшие губы часовых.

…Крейзи Хорс — ребенок, он бежит босиком по гранитным валунам; от росы и моросящего дождя овчина, накинутая на его плечи, намокла. Он бежит вприпрыжку, его стадо, ломая еловые ветки, топчет хвою, поддевает рогами стволы и пни; в долине поток заливает луга, уносит гнезда зимородков. Ройон, его брат, споткнулся о колючую проволоку, его волосы усыпаны лепестками фиалок, руки и ноги содраны в кровь иглами шиповника. Их отец копает мокрую после дождя землю на электрифицированной ферме, расположенной выше, на южном склоне Парнаса. Ройон наскакивает на Крейзи Хорса, опрокидывает его в высокую траву. Они схватились, сбивая руками и ногами стебли наперстянки; они борются в испарениях ядовитой травы. Ройон своими сапогами вдавил в землю босые ноги брата, свирель в заднем кармане шортов Крейзи Хорса трещит и ломается. Крейзи Хорс кричит, перекатывается на бок, сдавливает пальцами шею Ройона. Оба мальчика, обнявшись, скатываются по склону до большого камня. Крейзи Хорс царапает ногтями щеки и уши брата. После Ройон целует в губы Крейзи Хорса, пускающего слюни, плачущего и смеющегося одновременно. Ройон прижимается коленом к паху Крейзи Хорса. Вечером Ройон, встав из-за стола с лоснящимися от супа губами, идет в кладовку; Крейзи Хорс, нагнувшись у шкафа, подставляет брату спину, тот, забравшись на нее, тянет руку к стоящей на антресоли коробке с пулями, его горло прижато к острому краю антресоли; его ноги скользят по плечам Крейзи Хорса. Шкаф наклоняется, падает на мальчиков, антресоль разрезает горло Ройона; опорожненные полки не дают шкафу упасть; лицо Крейзи Хорса распорото ножами и серпами, его колени придавлены шкафом, он стонет, его голову в шкафу, словно рой ос, облепили гвозди; их братья поднимают шкаф, вынимают из-под него тело Ройона, разбрасывая руками рассыпанную муку; Крейзи Хорс ползет по полу, братья оттесняют мать к двери; мука осыпается на перерезанное горло и липкие от супа губы Ройона, его рот наполнен кровью; мать кричит, Крейзи Хорс подползает к ней, хватает ее за ноги, кусает их, омывает их слезами. Отец уходит с фермы, он бежит по залитым лунным светом скалам, покрытым блестящим льдом, спотыкается о корни деревьев, подбородком пропахивая глину. В деревне школьники в пелеринках бегут со всех ног. Врач усадил своего сына на кухне, он поднимается в комнату умирающего Района. Мать лежит ничком на его теле, она целует его губы, меж зубов мальчика стекает красная слюна, мать ее пьет, мальчик хрипит, его голова скатывается по подушке, мать целует его обсыпанные мукой волосы, вцепившись в его тело, закрыв его целиком; отец пытается поднять ее за плечи, она держится за волосы Ройона, братья поднимают ее, усаживают в алькове, врач склоняется над Ройоном, мальчик, выпустив изо рта струю крови, умирает. На кухне бабушка Крейзи Хорса, губы плотно сжаты, кутает его в пелеринку одного из братьев, заваривает ему чай; лицо, руки, колени, живот Крейзи Хорса покрыты черной запекшейся кровью, слезы на его глазах и щеках высохли, он весь дрожит, зубы стучат о край чашки. Наверху мать, издав протяжный крик, падает на пол алькова; отец и братья стонут, стоя на коленях у кровати; Крейзи Хорс вздрагивает, роняет чашку, прячет лицо в пелерину; сын доктора опустил голову на упертые в колени руки, бабушка поднимает его, двигает стул к печке, мальчик садится вновь, его развязанный шарф свешивается между ног; отблески углей ложатся на его синие бархатные штанишки. Наверху крики прекратились. Спускается врач, его бледное лицо увлажнилось от пота, он обнимает Крейзи Хорса за плечи, мальчик высвобождает руки из-под пелерины, он хватает руку доктора и целует ее разбитыми губами. Врач, сидя за столом, пишет. Спускается отец, встает за спиной доктора. Крейзи Хорс пятится к угольному ящику, врач с сыном уходят, отец освещает фонарем дорогу. Склонившись к дверце автомобиля, он рыдает; доктор жмет ему руку; по дороге ветки дрока чиркают по кузову машины:

— Всем им я помогал появиться на свет. Когда твоя мать сопровождала меня, все несли ей охапки цветов, на обратном пути их лепестки лезли нам в рот.

Голова Ройона перекатывается на руке отца, бабушка смывает кровь с его губ и горла.

В оккупированном Экбатане мать развешивает белье, застиранное угольной пылью вместо мыла. Братья Крейзи Хорса, смешавшись с рабами, работают на угольных шахтах и золотых рудниках. Кости и мышцы их рук и груди, сотрясаемые отбойными молотками, разрывают кожу. Отец напивается и расстегивает ширинку в притонах у лимана. В полдень Крейзи Хорс, голова раскалывается от выпитого накануне вина, встает со своей циновки, мать стирает белье на пороге подвала; канализационные трубы, проходящие под зданием, этой зимой лопнули прямо в их жилище — подвале, вырытом в каменном угле; Крейзи Хорс, привстав на цыпочки, смотрит через форточку: по тротуару идут женщины, он видит их ноги, складки кожи на их ступнях; блестящий тюбик губной помады, звякнув, упал на тротуар. Крейзи Хорс тянет руку, хватает тюбик, женская рука накрывает его ладонь: проститутка, присев, опустив голову, гладит вспотевшую руку Крейзи Хорса, смеется, напевает песенку, Крейзи Хоре трогает ее колено, проститутка, сидя на корточках, задирает свое парчовое платье до живота, берет руку Крейзи Хорса и кладет ее на смятое нижнее белье между своих ляжек. Крейзи Хорс поворачивает голову ко входу в подвал, где мать колотит белье, в горле у него чуть слышно урчит; мать поднимает на него глаза, замахивается вальком, проститутка поднимается и уходит; Крейзи Хорс подносит к носу, к губам свою влажную пахучую ладонь. Весь день он трется животом о стены, о ноги и бедра своей матери. Вечером он сидит, раздвинув ноги, на пороге, член распирает бледно — голубую ткань шортов, лицо и колени мокры от пота. Он сжимает и разжимает бедра, зажав член в руке. Враг на заднем сиденье черного лимузина хлопает шофера по плечу, машина замедляет ход, враг отдернул занавеску, он подзывает к себе Крейзи Хорса, мальчик встает, подходит к машине, мужчина достает из-за пояса заводную игрушку: пастушка, играющего на дудочке; враг берет за руку Крейзи Хорса, прижавшего игрушку к голой груди, ведет его в развалины и в зарослях высокой крапивы ласкает его бедра, его зад, стаскивая пропитанные угольной пылью шорты, Крейзи Хорс плюет в глаза врагу, убегает; его братья идут по улице, он присоединяется к ним, берет за руку самого сильного; игрушка скользит по его груди.

Дерьмо течет из разорванной трубы, братья затыкают трещину дерюгой; ночью струйка нечистот касается щеки спящего Крейзи Хорса; утром мальчик протирает испачканный пистолет, он кладет его на порог, прикладывает к стволу ухо: он слушает пастушью свирель. Банда Крейзи Хорса мчится по улице, мальчишки держатся за руки, они сопровождают Главаря, сидящего на стареньком велосипеде, они воруют фрукты, расчески и тюбики с клеем с витрин магазинов; в развалинах они курят, расчесывают волосы, покрывают их лаком, вытирают залепленные клеем волосы о бедра или дырявые карманы. На верхних этажах дома двери, выходящие на площадку, открыты, и мальчики наблюдают за бешеными случками неверных жен с любовниками на скомканных простынях; они пускают слюни, облизывают губы, хором вздыхают; они нападают на Новарину, ученика Малого колледжа Экбатана: тот несет рис и сахар одной старухе, мальчишки отнимают у него пакеты, выворачивают карманы и сбегают с деньгами Антраиды; в полдень на лестничной площадке они вновь подстерегли его; старуха — она еще красила губы — прижала его к двери, потом опрокинула на кровать, полную кошек, целовала его в губы на сбитой перине; он выносит два ведра с экскрементами, одной ногой он уже стоит в уборной, открытой на лестничную площадку, ветер, дующий из дыры, развевает шорты на его бедрах и волосы на его лбу; мальчишки хватают его за руки, Крейзи Хорc подбирает использованную бумагу, втирает ее в губы Новарины, в его черные волосы. Мальчик вырывается, Крейзи Хорс затыкает ему рот бумагой; Крейзи Хорс поднимает крышки с ведер, мальчишки окунают голову Новарины в первое ведро и держат ее в дерьме; Крейзи Хорс погружает ноги Новарины во второе ведро, тот задыхается, его волосы покрыты дерьмом, мальчишки давят на его затылок, Крейзи Хорс бьет по заду и по спине метлой из веток дрока, засовывает ее под шорты мальчика; мальчишки смеются, сгрудившись перед забрызганным нечистотами телом. Спина мальчика выгибается, затылок трепещет, его сдавленный стон поднимает нечистоты со дна ведра; все его тело в дерьме; Крейзи Хорс мажет метлой его голые ноги. Когда мальчишки отпускают его, тело оседает меж двух ведер; Крейзи Хорс пинает его ногой, из его напряженного члена, стекая на бедра, брызжет сперма, на губах пузырится пена; струя спермы проникла сквозь синюю ткань шортов и стекает на колено; его друзья, увидев это, расступаются, убегают; Крейзи Хорс еще раз бьет по затылку Новарины: снова сперма брызжет на его бедра, слезы ручьем текут за ворот рубахи. Он бросает метлу в дыру уборной, он поднимает плечи Новарины, голова выходит из ведра, бледные губы открыты, дерьмо течет по глазам, по ушам, вытекает изо рта; Крейзи Хорс поднимает голову за волосы, свободной рукой вытирает веки Новарины, касается пальцами его зрачков; с бьющимся сердцем он берет тело за талию, поднимает его, бережно укладывает на пол уборной, потом поднимает метлу, прислоняет ее к грязной стене рядом с окошком; опарыши сохнут на солнце; Крейзи Хорс вносит ведра в уборную, запирается на засов; он садится на корточки, достает член, мнет его рукой, сперма брызжет на его ноги и на ступеньку уборной. Солнечный свет омывает тело мальчика, лежащее поперек дыры, животом под ягодицами Крейзи Хорса. Крейзи Хорс встает, застегивает шорты, склоняется над грязным телом Новарины, он дует в его глаза, в его губы, он расстегивает ремень, шорты и рубашку мальчика, он растирает своей ладонью его грудь, живот: на сердце, на горле, повсюду он счищает нечистоты, отлепляет одежду. Он прижимается губами к вымазанным дерьмом губам мальчика, он дует ему в рот, касаясь своим языком его языка. Потом, опершись на плиты, скользя ладонями по кучам бумаги и дерьма, он кусает его голову; но мальчик мертв, а в небе Экбатана тени бомбардировщиков летят под их сверкающими кабинами. По звуку сирены женщины, дети бросились вон из квартир: детская рука схватилась за ручку двери уборной. Крейзи Хорс зажал уши ладонями, привалился к стене; дом дрожит под градом ударов и рушится; вечером в развалинах, раздувая ноздри от запаха древесной трухи, молодой солдат находит обнявшиеся тела Крейзи Хорса и Новарины.

Крейзи Хорс, оглушенный, сжал зубами раздробленную челюсть Новарины, его колено дрожит. Вокруг, на ступенях разрушенной лестницы, лежат тела женщин и детей, застигнутых взрывом во время бегства. Солдат берет Крейзи Хорса на руки, несет в армейскую палатку. Через дыры в брезенте очнувшийся Крейзи Хорс видит, как на звездном склоне догорают ракеты; бомбардировщики и истребители вспыхивают, взрываются, падают в Экбатанский лиман, их объятые пламенем кабины врезаются в набережные, сжигая бегущих детей, отрывая голые ноги рабов, привязанных к столбам, сметая в стороны бараки Невольничьего рынка. Мать укладывается на циновку, прижимая Крейзи Хорса к груди; солдаты окунают закопченные лица в лужи, подставляют рты под струи воды, вытекающие из разорванных труб, вода стекает на их гимнастерки; братьям оторвало головы рухнувшим водостоком здания, их рубахи задраны до плеч, гусеницы танка давят тела; мать дрожит. Крейзи Хорс спит, уткнувшись открытым ртом в ее тяжелые мокрые волосы. Над лиманом — свист зажигательных бомб; обожженные бездомные дети прижимаются к разрушенным кирпичным стенам, стеная всякий раз, когда ночной ветерок касается их губ или рук.

Крейзи Хорс меняет простыни после каждой случки. Мать стирает белье в муниципальной прачечной. Вечером Крейзи Хорс, пьяный, бьет ее вальком. Днем, пуская слюни, сдерживая сперму, он трет выложенный плиткой пол борделя, в его руках — чистая тряпка и губка; проститутка играет на пианоле, положив ее на голое тело Крейзи Хорса, пыль с лампы сыпется в ноздри мальчика; проститутка берет в руку его член и мажет губной помадой. Ночью мать, раздевая Крейзи Хорса, моет его накрашенный член: мальчик, голый, опустив ноги в таз с водой, ест булочку, крошки падают на растрепанную голову матери, сидящей на корточках перед тазом. В борделе гости и проститутки накачивают его вином; одна из проституток залезает на стол и начинает покачивать бедрами, выставив зад, она сгребает одной рукой свое платье и нижнее белье, другой рукой колотит по ним; Крейзи Хорс взахлеб смеется, он соскакивает с колен клиента, бежит за стойку: из выдвижного ящика он вынимает опасную бритву, которой хозяйка борделя сбривает завитки под мышками и в паху своих девочек, жесткую щетину на щеках бродяг и ночных докеров, а иногда — пушок на прыщавом подбородке школяра, припозднившегося, с розой за ушком, в постели проститутки: после тот хватает из-под стойки свой портфель и, остужая горящие щеки утренним холодком, мчится в отстроенный заново лицей. Крейзи Хорс сжимает рукоять бритвы в руке, он снимает шорты и бросает их на стол, потом бьет по ним бритвой; его член, скрытый лишь белыми шерстяными трусами, тут же встает, проститутка слезает со стола, садится перед ним на корточки и целует член через шерстяную ткань; Крейзи Хорс снова бьет бритвой по шортам, на его светлых глазах блестят слезы: сперма брызжет, пробивает трусы, стекает по шву: проститутка широко открытым ртом заглатывает член, языком слизывая сперму с ткани; ее руки сжимают бедра Крейзи Хорса; клиенты, сидя или стоя, прислонившись к стойке или стене, смеются, свистят, девочки хлопают в ладоши, склонив голову на грудь или положив ее на плечо клиента и покусывая его за ушко. Ветер задувает под порог зеленую пыль, швыряет в окна назойливые блики и тени, пыль поднимается по ногам Крейзи Хорса, оседает на сперму, разлившуюся по его бедрам; проститутка целует пупок мальчика, тот, закусив губы, сдерживает ресницами слезы; проститутка щекочет его подмышками: он заходится смехом, размахивая бритвой, соскабливая пот с горла, с напряженной шеи:

— Моя мать ночью крадется к моей постели, пряча бритву за голой спиной: она хочет обрить все мое тело, чтобы я оставался ребенком. Часто я отталкиваю ее руку от моего члена и ее рожу от моих шортов, брошенных на землю. Она извивается за дверью уборной, когда из моей жопы течет дерьмо, она облизывает губы языком. Она поедает волоски, срезанные с меня спящего, она вылезает в окно, задирает платье, омывая лунным светом сонную вагину, она бежит по дороге в Лектр, и зеленые псы скачут вокруг нее: она дает им грызть мертвую кожу и складки своей вагины. Когда она возвращается, я подстерегаю ее у окна, я бью ее вальком до утра, и сперма течет по моим ногам…

Проститутка напялила на голову шорты Крейзи Хорса и тихо хрюкает, мальчик ласкает ее груди своей шевелюрой; хозяйка, выйдя из прачечной, вся влажная от пара, хватает Крейзи Хорса за уши, стаскивает шорты с головы проститутки, выволакивает мальчика из комнаты; прислонившись к сырой стене прачечной, Крейзи Хорс застегивает шорты, приглаживает волосы, мнет рукой теплые простыни, кусает подрубленный край материи и инициалы хозяйки на ней; на лестничной площадке он смотрится в зеркальную дверцу шкафа, выпячивая зад. В темной комнате слышен шум крыльев жаворонка и коршуна.

Накануне отплытия Крейзи Хорс и два других солдата сбежали из Отдела Транзита; они бегут по пустынным набережным вдоль Океана, рассекая сандалиями тени мачт и орудийных башен крейсеров; на каменистом берегу бухты их останавливают двое; они садятся в лодку, Крейзи Хорс смотрит на подводные огни и веревку, придавленную камнем — покачивание лодки то натягивает, то ослабляет ее; у этих двоих накрашены глаза и губы; Крейзи Хорс взбирается по веревочной лестнице на борт одномачтовой голубой яхты, под ним один из накрашенных трется волосами об его ягодицы; Крейзи Хорс, в горле — ком, прыгает на палубу, поворачивает голову — лунный свет слепит глаза и стекает по горлу на грудь; ванты, такелаж, мачты дрожат; молодой человек, одетый во все белое, подходит к солдатам; двое накрашенных ложатся на канаты, скрученные на носу судна, черный пес развалился на свернутом парусе; посреди палубы расставлены походные кровати, шезлонги, расстелены одеяла: молодой человек в белом укладывает на них солдат, потом, опустившись на четвереньки, ползает под кроватями, под шезлонгами, приподнимает головой, спиной их зады, проминающие брезент, воркует, укладывается под ними на спину и, приподнявшись на локтях, трется животом и затвердевшим членом о ткань; солдаты достают сигареты, курят, свесив свободные руки на палубу. Молодой человек выползает из-под кровати, встает у их ног, его быстрая, легкая рука ласкает под тканью брюк их вставшие члены; у основания мачты девушка поднимает трап: Крейзи Хоре видит ее ладонь, ее пальцы с накрашенными ногтями перебирают стальные ступеньки трапа; вот она оперлась о мачту, ее тело, внизу совершенно голое, сверху втиснуто в серую школьную блузу с красным воротником; молодой человек прижал ладонью член Крейзи Хорса:

— Тот, кто полюбит меня этой ночью, получит в два раза больше денег; двое других солдат могут любить девушку по сходной цене. Я выбрал парня. Ты. Ты. Встань. Молодой человек обнял Крейзи Хорса за шею, его пальцы пробежали по волосам юноши под берет; он подводит юношу к борту:

— Я люблю ебать мальчиков стоя. Я знаю, они ебали тебя, приперев к двери уборной, оргазм прерывался, когда жильцы шли по площадке. Это твоя мать научила тебя любви. Посмотри, вон два солдата — шеи худые и длинные, а у тебя…

И он сжал пальцами горло задыхающегося Крейзи Хорса:

— Живот вялый, а у тебя — твердый, как камень.

И он погладил живот Крейзи Хорса через ткань гимнастерки:

— …член короткий и тонкий, но твой.

Он засунул руку под пояс, приподнял член, прижал к нему яйца:

— Он свисает меж ног до колена, пожирая сам себя…

Молодой человек уводит Крейзи Хорса в свою каюту, прижимает его к переборке; на столе светятся фрукты; молодой человек расстегивает ремень Крейзи Хорса, берет со своей постели кожаную маску волка, надевает ее, трет ею грудь и руки Крейзи Хорса, он стягивает его штаны с бедер и месит ладонями стиснутые тканью ягодицы. Потом одним рывком спускает штаны до колен и просовывает руки под трусы; Крейзи Хорс стоит с поднятыми руками, прислонившись спиной к переборке, покрытой лаком, натертой воском и липнущей к мокрой от пота рубахе; он тяжело дышит, маска волка съезжает, закрывая его рот.

Маска волка брошена на пол, молодой человек заваливает Крейзи Хорса на кровать, слюнявя и кусая его шею; Крейзи Хорс, разгоряченный вином, выпитым в карантине, отдается рукам, ногтям, губам молодого человека, который липкими и неутомимыми, как мухи, ладонями, сгребает на полуобнаженное тело юноши кружева и вышивки покрывала. Их сперма брызжет, разлетается, блестит в лунном луче, отсвечивает, разливается по животу Крейзи Хорса. Молодой человек ползает, крутится, стонет на обнаженном теле юноши, он раздвигает его бедра своим коленом, зажимает в своем кулаке его член вместе со своим; потная ступня Крейзи Хорса, стянутая сандалией, касается разрезанных фруктов, пот с его пятки смешивается с соком, стекающим с раненых плодов. Горячий язык молодого человека обшаривает лицо, глаза Крейзи Хорса; яхту качнуло, Крейзи Хорс высвобождает ладонь, зажатую кулаком молодого человека, закрывает ею свой рот, но молодой человек кусает эту ладонь, плюет в нее, сжимает, слюна течет меж пальцев юноши, молодой человек разжимает ладонь, трет ею свою голую грудь, потом свой член.

Иллюминатор смотрит в ночь, ночные птицы пролетают по лунному лику: Крейзи Хорс, рот переполнен блевотиной, отлепляет спину от складок покрывала: меж его ягодиц течет пот; на палубе солдаты, улегшиеся с девушкой, берут ее по очереди, не меняя подстилки: их сперма блестит на ее приоткрытой вагине. Молодой человек распластал ладонь на животе Крейзи Хорса; слегка приподнявшись на локте, он размазывает сперму по груди юноши до горла, склеивая, приглаживая пушок на теле и завитки под мышками; потом он переворачивает юношу на живот, подбирает маску волка, надевает ее, становится на колени, зажав меж бедер ягодицы юноши. Крейзи Хорс, зарывшись головой в кружева, блюет, захлебываясь; молодой человек ласкает его трепещущие плечи, член молодого человека уперся в зад юноши; блевотина затекает под шею, под грудь Крейзи Хорса.

На заре в его ладонь сыплются монеты; звезды погашены; Крейзи Хорс, вымытый, надушенный, перешагивает через тела спящих товарищей: ветер остужает сперму на их ладонях; спустившись к каюте, он толкает дверь.

— Уходи. Уходи. Ветер обжигает меня. — Молодой человек закрывает лицо простыней, деньги сыплются на пол, Крейзи Хоре присел на корточки, молодой человек выпростал руку из-под простыни: монетка ударилась о лоб юноши, тот заливисто смеется, за его ухом, на прядке светлой шевелюры, блестит капля спермы. В кухне: Крейзи Хоре садится за стол, перед ним большая чашка с дымящимся молоком; девушка обняла его за плечи, молоко обжигает его губы, под носом налипла пенка. Ее халат расстегнут; Крейзи Хорс кладет ей на грудь нагревшуюся от чашки руку, девушка вздрагивает, в ее верхней губе — кольцо: