Роман Валерьевич Злотников 1 страница

Роман Валерьевич Злотников

Путь князя. Атака на будущее

Путь князя –

Роман Злотников

Путь князя. Атака на будущее

* * *

Пальцы привычно ухватили чашку и поднесли ее к губам. Глоток. Невольная гримаса. Кофе совершенно остыл и превратился в безвкусную, мутноватую коричневую бурду. Короткий взгляд на часы, а затем в окно. Светает. Да-а, вот тебе и профессиональные навыки... Три года журналистской практики – вроде как уже можно научиться связно излагать свои мысли или обрабатывать чужие, а на экране пока ни строчки.

Только в голове крутятся обрывки воспоминаний и перед глазами встают картины прочитанного, заставляя то мотаться на кухню заваривать себе крепкий кофе, то нервно курить у открытой форточки, то просто сидеть, уставившись в мерцающий экран ноутбука...

А ведь какая небрежная улыбочка играла на губах, когда остальные отдавали свои исписанные листочки. Мол, чепуха – раз плюнуть! Ну подумаешь задача – вспомнить все...

Еще один взгляд в окно. Ночь уже подошла к концу, а кто-то из великих призывал: «Ни дня без строчки! » Что ж, поверим...

Короткий вздох. Пальцы коснулись клавиш клавиатуры, и спустя мгновение на экране появилось первое слово...

ИНТЕРМЕЦЦО 1

Он возник из ниоткуда. Всего лишь мгновение назад в небе ничего не было. Только низкие тучи, из которых лениво-небрежно моросил то ли первый весенний апрельский дождь, то ли последний зимний снег. Очень мелкий и мокрый. И вдруг появился ОН.

Человек, иногда интересующийся авиационный техникой либо просто заядлый любитель авиасимуляторов, скорее всего, опознал бы в этом аппарате когда-то страшно засекреченный, а ныне небывало разрекламированный американский ударный самолет-невидимку F-117 «Nighthawk». Опытный специалист обратил бы внимание на то, что это какой-то необычный «Nighthawk». Но и тот и другой немало озадачились бы тем, что делает этот пресловутый «Nighthawk» здесь, в самом сердце России, над 113-м километром Киевского шоссе.

Между тем три человека, которые в этот поздний (или, вернее, уже ранний) час молча стояли на обочине, появлению этого аппарата ничуть не удивились. Более того, судя по тому, как они оживились, едва в небе возникла эта несуразная угловатая тень, похоже, именно его они и ждали.

Тень почти бесшумно промелькнула над их головами и, заложив разворот где-то там, в ночном мраке под низкими тучами, вернулась уже на гораздо меньшей скорости. Похоже, пилот этого «Nighthawk» был настоящим асом, потому что только настоящий ас смог бы вот так, без приводного маяка, без коррекции с земли всего с одного разворота вывести аппарат на посадочную глиссаду и очень точно притереть его на узкую, неосвещенную асфальтовую полосу, зажатую с двух сторон алюминиевыми разделительными барьерами высотой более полуметра.

Аппарат пробежал по асфальту и мягко притормозил прямо напротив тройки встречающих. Спустя мгновение в левом борту аппарата возникла щель, через секунду превратившаяся в контур проема люка, створка которого начала медленно опускаться вниз, преобразуясь в неширокий трап со встроенными в него ступенями. Наконец трап коснулся асфальта. И почти в то же мгновение в проеме люка, освещенном изнутри тусклым, мягким красноватым светом, после которого глаз проще всего адаптируется к темноте, нарисовалась невысокая, крепкая фигура. Судя по всему, эта фигура имела отношение к силовым структурам и явно занимала там весьма значительный пост. Потому что трое встречающих инстинктивно выровнялись в линию и слегка выпятили грудь. Задержавшись на первой ступеньке трапа, прибывший окинул взглядом окружающий пейзаж (сейчас слабо различимый, но что тут смотреть – лес и асфальт), низкое, нависающее небо, продолжавшее плеваться на них снегом и дождем, и начал степенно спускаться вниз.

Шагнув на асфальт, он придирчиво осмотрел встречающих, а затем... переключил лицо в режим широкой белозубой улыбки и, дружески подмигнув, пророкотал:

– What nasty weather you have! Is it common here? [1]

– No, it's not, general! [2] – почтительно ответил один из встречающих, и добавил: – It is spring now[3].

– Well I mean the same[4], – кивнул тот, кого назвали генералом, – it's spring, but it's as humid and as in winter. If to compare with the weather where I live[5].

– Exactly, sir[6], – кивнул все тот же встречающий. Похоже, он был среди них старшим.

– Well, the weather does not matter I think, it won't prevent from our mission. The United States expect us to do our best. We won't let them down will we, my fellows? [7]

– Exactly, sir, – отозвались теперь уже все трое.

– I haven't doubted you[8], – одобрительно кивнул генерал и, повернув голову, бросил взгляд на три темные машины, припаркованные прямо посредине встречной полосы.

– Are those local means of transport? [9]

– Yes, sir, – вновь ответил старший и, чуть склонившись вперед и снизив голос, тихо произнес: – But the local dialect here is russian [10].

Генерал окинул его насмешливым взглядом.

– Вы полагаете, я это не знаю? – произнес он уже по-русски.

– Нет, господин генерал, – старший среди встречающих слегка стушевался. Генерал по-отечески похлопал его по плечу.

– Ничего, сынок, спасибо за заботу, – он вновь повернулся к машинам.

– И что вы нам добыли?

– Это автомобили с бензиновым двигателем. Марки «БМВ-735». В этой стране есть небольшой завод на западе, на котором они собираются. Поэтому они не редкость среди местной государственной элиты. К тому же вот, – он указал рукой на автомобильный номер, на котором в углу вместо цифр, обозначающих регион, было изображение государственного флага России, – с подобным регистрационным номером здесь можно передвигаться совершенно спокойно. Здесь столь высок уровень коррупции, что местные «слуги народа» придумали себе даже особые номера, машины с которыми местной полиции... виноват, милиции останавливать не рекомендуется.

Генерал нарочито восхищенно цокнул языком.

– И как вам удалось их достать?

– Я их купил, господин генерал.

– Купил?!

Старший расплылся в улыбке.

– Я же сказал, господин генерал, здесь очень высокий уровень коррупции.

– Отлично, сынок, – одобрительно кивнул генерал и, развернувшись к люку, махнул рукой. Тотчас же в проеме появились и начали спускаться по трапу еще несколько фигур. – Я привез одиннадцать ребят. Поместимся?

– Да, сэр. В эти автомобили влезает пятеро.

– Тогда размещаем оборудование в багажных отсеках и вперед. Надеюсь с... – генерал на мгновение запнулся, как будто подыскивая определение, но затем тотчас продолжил, – операционной базой у вас все улажено не хуже, чем с машинами?

– Да, господин генерал, – кивнул встречающий, – я снял два пентхауза в одном из новых высотных зданий. Это по местным меркам элитное жилье. Хотя вы, несомненно, сочтете его довольно отсталым. Но... – встречающий развел руками.

– Ничего, сынок, – усмехнулся генерал, – мне не привыкать к полевым условиям. Надеюсь только, что ты не разорил Управление?

– Нет, господин генерал, – старший расплылся в улыбке, – цены здесь, конечно, довольно высоки, даже по нашим меркам, но среди значительной части тех, кто причисляет себя к местной элите, популярно, м-м-м... – старший замялся, подбирая слово, – беспорядочное потребление наркотиков. Так что... мы вполне в бюджете.

Генерал удивленно покачал головой. Местная элита?!! Вот уж чего он не ожидал, так этого. Нет, то, что элита время от времени использует различные стимуляторы было вполне понятно и объяснимо. Ибо бремя тех, кто является элитой общества, невероятно тяжело. И обычных человеческих сил и способностей, что даны природой, а затем развиты и натренированы всей жизнью, время от времени просто не хватает. Если, конечно, это истинная элита, ясно осознающая лежащее на ее плечах бремя... Их исследовательский отдел даже провел по материалам последней глобальной войны серьезное исследование, в ходе которого была выведена зависимость типа принятия решений и формы их реализации от вида и типа стимуляторов, используемых высшим командным составом противоборствующих сторон и их союзниками. Но чтобы, как он понял из сказанного, местная, так сказать, элита, как какое-то быдло, нюхала, кололась и жрала наркотики, да еще находила в этом некое, так сказать, элитное удовольствие... Генерал удовлетворенно кивнул.

– Что ж, похоже, у нас гораздо больше шансов выполнить свою миссию, чем я предполагал изначально.

– Да, господин генерал...

Между тем все прибывшие уже загрузили довольно объемные баулы, которые они выволокли из брюха «Nighthawk», в багажники и расселись по машинам. Двое из встречающих, помогавшие с погрузкой, также заняли свои местах в водительских креслах.

Генерал вновь окинул взглядом пустынное шоссе и, полуобернувшись к «Nighthawk», сделал легкое движение ладонью. Трап «Nighthawk» вздрогнул и медленно пополз вверх, закрывая проем люка. Затем «Nighthawk» тронулся вперед, быстро набрал скорость и, оторвавшись от асфальта, мгновенно исчез в ночной тьме. Проводив его взглядом, генерал повернулся к старшему и спросил:

– Вокруг никого?

– Да, господин генерал. Еще около часа. Я... опасался возмущений.

– Ну, как видишь, сынок, мы с этим справились.

– Да, господин генерал, вы были потрясающе точны, – поддакнул старший.

– Илу – прекрасный пилот.

– Так вас доставил сам Илу? – удивился старший с явно заметным благоговением в голосе.

– Я же тебе сказал, сынок – наша миссия очень важна, – усмехнулся генерал и, повернувшись, неторопливо двинулся к ближайшему к нему автомобилю. Старший рванул вперед и, обогнув генерала по пологой дуге, услужливо распахнул перед ним дверцу. Генерал одобрительно кивнул и опустил свой зад на мягкую кожу кресла. Спустя пару мгновений старший захлопнул дверцу и, окинув настороженным взглядом пустынное шоссе, скользнул за руль. Через несколько секунд все три БМВ одновременно взрыкнули моторами и, расцветившись яркими огнями фар и задних габаритов, вывернули колеса и, быстро набрав скорость, ушли в сторону Москвы.

Некоторое время шоссе и окружающий его лес оставались пустынными, но затем на опушке внезапно появилась одинокая фигура. Человек вышел из леса, перебрался через алюминиевый барьер ограждения, ловко подобрав полы длинного плаща, и, поправив висящую на плече небольшую котомку, присел на корточки, что-то разглядывая на асфальте. Хотя что там можно было разглядеть в такую темень, да еще и под этим уныло моросящим дождем? Но человек, как видно, все-таки что-то разглядел. Потому что спустя минуту он выпрямился и, вновь поправив котомку, мерным неспешным шагом двинулся на север, в сторону Москвы, туда, куда несколько минут назад уехали три БМВ...

На первую пару Данька опоздал. Нет, проснулся он вовремя (ну, почти) и вышел как положено (правда, держа бейсболку в зубах, застегивая на ходу ремень и стараясь не наступить на болтающийся шнурок левой кроссовки). Так что теоретически у него действительно были все шансы успеть к первой паре. А куда деваться? Михаил Ааронович (естественно, имевший прозвище Макароныч) слыл среди студентов настоящим «зверем», поскольку не только гонял всех на зачетах и экзаменах, но и рьяно отслеживал присутствие на лекциях и даже совал нос в конспекты. Но тут позвонил Билл... То есть это потом выяснилось, что звонит Билл. А в тот момент Данька, как раз присевший у бордюра, чтобы завязать этот проклятый шнурок (когда сбегал по ступенькам – чуть не грохнулся), вздрогнул от звука телефона, противно заверещавшего в рюкзачке. Вот черт, опять забыл отключить звук. А ведь Макароныч уже предупреждал, что тот, у кого на лекции зазвонит мобильник, может даже не появляться на зачете. Данька чертыхнулся про себя, пальцы дернулись (от чего проклятый шнурок затянулся в узел), и, ругнувшись уже вслух, потянул из-за спины рюкзачок...

– Джавецкий, сегодня в три в сквере у Малого.

У Даньки екнуло под ложечкой.

– Билл, у меня до полтретьего лекции.

– Твои проблемы, – отрезал Билл и отключился.

Данька уныло сморщился и бросил взгляд на отключившийся мобильник. Вот так он всегда. «Твои проблемы, твои проблемы... » А если у людей времени нет? Данька сунул мобильник в рюкзак и, покосившись на предательский шнурок, решительно выпрямился. Так – на первую пару все равно опоздал. Уже десятый час, и Макароныч в аудиторию все равно не пустит. Да и не до лекций теперь. Во время прошлого погружения у него окончательно сдох аккумулятор налобника, а новый он за неделю купить так и не удосужился. Значит, теперь нужно срочно мчаться в центр и покупать. Конечно, будь у него время, он бы метнулся на Горбушку, там всяко дешевле, но аккумулятор надо еще успеть зарядить, и все это до трех, вернее до двух – к Малому надо успеть вовремя, потому что у Билла не забалуешь. Пять минут опоздания и – фьюить! Гуляй, Вася... Так что день сегодня спланировался сам собой. Хотя... хоть какое-то облегчение.

Когда Данька ввалился в комнату, Анзор, которого «колбасило после вчерашнего», отчего он с утра даже не рассматривал вопроса своего присутствия на занятиях, приподнял голову и удивленно уставился на него.

– Чего случилось?

– Да-а... – Данька махнул рукой, – погружение у нас сегодня. Надо срочно лететь за аккумулятором.

– А-а, – понимающе кивнул Анзор и вновь удобно устроился на кровати, аккуратно уложив затылок на сцепленные руки и устремив взгляд в потолок.

– Не понимаю я тебя, Данька. И чего такого интересного в этом твоем диггерстве, да (ну, было у него такое слово-паразитик)? Вонь, грязь, темнота... – Когда Анзору было нечего делать, он любил пофилософствовать. –... И вообще, занялся бы чем-нибудь полезным, да...

Полезным в понимании Анзора было то, что приносило деньги. Он вообще отличался деловым подходом к жизни. Например, возвращаясь с каникул, он всегда вез с собой баул-другой, набитый фруктами, бастурмой и домашним вином. Каковые выгодно пристраивал по землякам, торгующим на рынках. Впрочем, жадиной Анзор не был, и первую неделю после каникул вся их секция с удовольствием наворачивала домашнюю бастурму и запивала ее молодым вином.

–... хоть бы газеты продавал, что ли, да?

Данька уже давно научился не обращать внимания на разглагольствования Анзора, но предположение, что какая-то там продажа газет круче, чем диггерство, его задела.

– И ничего там не воняет. И вообще, мы открываем неизвестные страницы истории страны, укрытые в глубинах земли, – привычно выдал Данька заученный набор фраз.

– Неизвестные страницы стоит открывать, когда ознакомился с известными, да, – наставительно воздев палец, заявил Анзор. – Ты вот в Москве уже второй год, а разве в Третьяковке был? Или в Коломенском, да?

Данька скуксился. Дело в том, что он еще в первую неделю, когда их с Анзором поселили в одной комнате в общежитии, развернул перед соседом обширную программу своей культурной жизни в столице. И в Третьяковку он, мол, обязательно сходит, и в Политехнический музей, и в Кремль... ну и так далее. Но за прошедшие полтора курса эта программа оказалась выполнена едва на десять процентов. Все время находились какие-то дела, и жутко не хватало времени...

– А ты? – огрызнулся Данька.

– А я и не утверждаю, что открываю для себя какие-то там страницы истории, да. Мне вполне хватает и тех, которые я уже открыл, – рассудительно заявил Анзор, – у меня другие интересы, да.

– Это какие же? – ехидно поинтересовался Данька. – По ночным клубам шляться?

Анзор картинно вздохнул и патетически вскинул руки.

– И вот с этим глупым и малообразованным человеком я живу! Поймите, уважаемый Даниил, в ночных клубах и шумных дискотеках я не просто убиваю время и спускаю денежные эквиваленты стоимости моего труда и труда моей семьи. Я... изучаю людей!

Неизвестно сколь долгим оказался бы начатый монолог, но в этот момент из-под головы Анзора раздались звуки музыкальной темы из сериала «Бригада». Анзор тут же вскинулся и, выудив из-под подушки мобильник, прижал его к уху.

– Алло? Да, дядя... – и тут же перешел на армянский.

Данька хмыкнул и, закинув освобожденный от конспектов рюкзачок за спину, выскочил за дверь. В сквере у Малого Данька появился, когда Билл уже начал инструктаж. Данька потихоньку присоединился к группе, скорчил умоляющую рожу покосившемуся на него Биллу и замер, исподтишка оглядываясь. Так – Веня, Лысый, Гаджет, Немоляева, Барабанщица (вот черт, и эта язва здесь, хоть бы одно погружение пропустила)... а Кота не видно. Его и в прошлый раз не было. Завязать, что ли, решил? Впрочем, Кот мог себе позволить пропустить пару-тройку погружений. Он пришел в диггеры вместе с Биллом и потому имел некоторый авторитет. Даже иногда ходил лидером.

–... плотной группой. Маршрут новый, нехоженый. Смотреть в оба. Все понятно?

Народ утвердительно загудел. Билл высокомерно кивнул (он всегда держался этак высокомерно-отстраненно) и, внезапно развернувшись к Даньке, бросил на него строгий взгляд.

– Джавецкий, аккумулятор поменял?

Данька слегка порозовел. Аккумулятор-то он купил, но зарядить его полностью так и не успел. Заряда должно хватить в лучшем случае на пару часов работы. Даньке не хотелось выглядеть в глазах окружающих человеком необязательным и безалаберным. Да и о сегодняшнем погружении, если скажешь правду, можно забыть. У Билла с этим строго: не готов – не идешь. А значит, все усилия сегодняшнего дня окажутся бесполезными. Поэтому Данька напряг все свои актерские способности и, добавив в голос толику возмущения (ну, как ты мог сомневаться), ответил:

– Ну конечно, Билл!

Тем более что формально ответ был чистой правдой. Ведь аккумулятор в налобнике действительно был новье...

Пока они шли переулками, Данька нагнал Гаджета и, дернув его за рукав, тихо спросил:

– Привет... А че такая спешка-то?

– Привет... – отозвался Гаджет, – да вроде как маршрут новый открылся. Слышал, в пятницу на Маросейке провал образовался? Вот из-за него.

– Ну и че? – пожал плечами Данька. – Мало ли таких провалов? И че, по каждому ходить?

– Так этот – по старым «норам», – округлил глаза Гаджет, – вроде как еще царским. Ходят слухи, что там уже Конь шлялся со своими. Тако-ое рассказывают... Если правда, то такой маршрут долго открытым не останется. Тут же «дятлы» перекроют.

– А-а, – понимающе кивнул Данька и замолчал, обдумывая услышанное. В принципе, все складывалось вполне удачно. Если маршрут новый, то надолго они туда не полезут. Билл всегда был лидером осторожным. А значит, заряда аккумулятора вполне должно было хватить на все погружение.

– Слышь, – встрепенулся Гаджет, – я тут один гаджет для мобилы видел. Отпад!

Но затянуть обычную шарманку, из-за которой он и получил свое прозвище, ему не дал Билл. Он обернулся и строго уставился на Гаджета. Тот сразу увял.

Вниз они полезли через знакомый всем диггерам подвал одного из старинных купеческих домов, затерявшихся в многочисленных старомосковских переулочках. Это только непосвященным кажется, что диггеры опускаются в подземелье исключительно через обычные канализационные люки, да еще расположенные посреди оживленной улицы. На самом деле «входы» (даже те же самые люки) обычно располагаются в довольно укромных местах. Ну не переться же через весь город в непромокаемой робе и каске с налобным фонарем на голове. Так что все снаряжение приносят к месту входа в рюкзаке или сумке и только там надевают. А «цивильную» одежду, наоборот, прячут в мешок, предварительно упаковав в герметичный целлофан. Ибо, что бы там Данька ни говорил Анзору, в «норах», мягко говоря, попахивает. И возвращаться в метро, старательно делая вид, что не замечаешь, как люди вокруг тебя зажимают носы и отворачиваются, не очень-то приятно...

Когда они переоделись, Билл остановил группу и придирчиво осмотрел каждого.

– Так, включить налобники... Лысый, Барабанщица – фонари... Гаджет – лопата... Веня, топорик?.. Отлично... Джавецкий, веревку взял?.. Ну-ну... Двинули.

И они двинули.

Первые триста метров маршрут был знакомым и не раз хоженым. Затем они свернули влево, прошли один из старых коллекторов и двинулись, так сказать, нехожеными тропами...

Спустя час Гаджет, очередной раз провалившись в какую-то яму, остановился и, усевшись на выступавший из стены древнего хода камень, принялся развязывать ботинок, бурча под нос:

– Нет, ну на хрен мне такие приключения? Тоже мне, древние ходы... пыль, песок, корни в рот лезут. Лбом аж два раза приложился. В ботинках уже пять килограммов песка... А Билл прет как заведенный. Похоже, Конь нас всех поимел...

Данька, который тоже вымотался от этого бессмысленного протискивания сквозь полузасыпанные ходы и галереи, присел рядом, прислонившись спиной к холодной стенке хода. Во рту он чувствовал противный привкус. Пять минут назад, минуя очередное сужение, он неудачно вдохнул и втянул ртом свешивающегося сверху дождевого червяка. Нет, червяка-то он выплюнул почти сразу, но привкус остался и, сколько он ни сплевывал, никак не желал проходить. К тому же где-то рядом располагался старый канализационный коллектор, и почва вокруг явно пропиталась фекалиями. Так что попахивало тоже... не очень.

– Ладно, – буркнул Гаджет, покончив со вторым ботинком, – двинулись. И так уже отстали вон как. Сейчас Билл нам такого навставляет...

– Да он и не заметит, – отозвался Данька, – прет, как лось. К тому же, зуб даю, за тем поворотом опять сужение и народ всем скопом пропихивает Немоляеву. Вон, гляди, отсветы от фонарей.

Гаджет хохотнул.

– Да уж, с Танькой мы повозились...

Однако их надеждам не суждено было сбыться. За поворотом коридор, наоборот, резко расширился, а еще метров через двадцать вообще разделился на три. А свет, принятый ими за отсветы фонарей, лился из какой-то дыры сверху, которая перекрывалась слабо колышущимся на сквозняке клубком корней.

– Да-а, дела, – озадаченно протянул Гаджет, – и куда это Билл смотрит? У него, можно сказать, полгруппы отстало, а он...

– Я ж тебе сказал – прет, как лось, – уныло отозвался Данька, – это у него, считай, первый новый ход за три года. Мне Кот рассказывал. Вот он и рванул.

– И че будем делать? – задал вопрос Гаджет.

Данька пожал плечами.

– Не знаю. Ждать надо... Рано или поздно Билл заметит, что нас нет, и вернется.

– И такого нам наваляет... – констатировал Гаджет. Что было совершеннейшей правдой. Остановки на погружении делались только по решению лидера. Либо, в случае чего-то экстраординарного, с обязательным оповещением старшего и по его разрешению. Причем останавливалась вся группа. Вместе. А они остановились самостоятельно, да еще и не сообщив лидеру. За это дело их вполне могли и даже должны были вышибить из группы. Впрочем, после сегодняшнего погружения подобное наказание как-то не казалось им такой уж трагедией, но это означало, что надо было снова придумывать себе какое-нибудь увлечение. К тому же слух о том, что ты не сам ушел, а тебя вышибли из группы, тоже не добавлял авторитета среди приятелей и (что едва ли не важнее) приятельниц. Как имеющихся, так и потенциальных. Уж поверьте, всегда найдутся люди, готовые совершенно бескорыстно рассказать о тебе всякую гадость...

От подобной перспективы оба слегка посмурнели.

– Слушай, – вскинулся Гаджет, – а чего просто сидеть? Давай по-быстрому обследуем ходы. Билл явно ушел по какому-то одному из них. А два других еще не хожены. Вдруг обнаружим чего интересное. И с Биллом тогда легче договориться будет.

Данька поежился. Правила гласили, что отставшие члены группы должны оставаться на месте и ждать, пока группа вернется за ними назад по маршруту. С другой стороны, судя по всему, они действительно крупно нарвались, и если не произойдет чего-то необычного, то от исключения им не отвертеться. Он вздохнул. Нет, ну надо же было так вляпаться! Сегодня точно не его день. И к Макаронычу не попал, и отстал вот... Перед первым погружением Билл заставил их выучить наизусть правила, и поначалу они делали все как надо. А потом, спустя полгода, почувствовав себя крутыми диггерами, потихоньку расслабились. Притормозить, чтобы вытряхнуть песок из ботинка или заглянуть в боковое ответвление, стало уже вроде как в порядке вещей. Мол, все эти правила для сосунков, а мы уже ого-го... Вот и нарвались...

– Ну так чего, идем?

– А правила?

– Да мы недалеко. К тому же единственный шанс договориться с Биллом – только если мы действительно что-то отыщем. А то – все, кранты!

– А если, пока нас не будет, ребята как раз вернутся?

Гаджет задумался.

– А давай так – сначала я схожу, а ты здесь покараулишь, а потом ты.

Лезть в незнакомый ход в одиночку вообще было полным идиотизмом, но Даньке в тот момент подобный расклад показался наиболее приемлемым. В конце концов, Гаджет мог обнаружить что-то интересное сразу же, и ему, Даньке, не придется никуда лезть...

Гаджет вернулся буквально через пару минут. Страшно недовольный.

– Там завал... и лужа, – сообщил он, – я ногой вляпался. Ботинок полный. Так что давай, иди, а я хоть воду вылью и носок выжму.

Данька молча кивнул и уставился на два оставшихся хода. Интересно, в какой двинулся Билл? Не хотелось бы встретиться с ним лоб в лоб и принять на себя первую, самую горячую порцию его недовольства.

– Ну, чего ты? – послышался из-за спины голос Гаджета. – Лезь в правый. Если ходов больше двух, Билл всегда прет в центральные, считает, что боковые ведут в тупики и их можно будет обследовать позже, когда «пробьет» весь маршрут.

– Угу, – буркнул Данька и нехотя двинулся в правый ход.

Первые метров восемь ход сужался, и Данька даже с облегчением подумал, что скоро протиснуться дальше будет невозможно и он со спокойной душой вернется к Гаджету, но ход вдруг резко расширился и после поворота вывел Даньку во что-то вроде небольшого коллектора. Данька остановился и огляделся. Слева и справа в стенах расширившегося хода виднелись две небольшие ниши, а впереди смутно вырисовывалась арка, ведущая в следующий коридор. Правая ниша была почти пуста – лишь на небольшом каменном выступе, расположенном в верхней ее трети, виднелся какой-то буро-зеленый комок (Данька видел такие на снимках, которые показывал Билл, считалось, что это окончательно изъеденные ржавчиной металлические предметы – молотки, лампы, подсвечники или что-то еще), в левой на полу лежала какая-то куча. Данька попытался разглядеть, что там такое, не приближаясь, но, похоже, аккумулятор выбрал как раз этот момент, чтобы объявить о том, что он разрядился. Луч налобника изрядно ослаб и пожелтел. Данька вздохнул, сделал шаг вперед, другой и... вздрогнул. В нише, среди кучи истлевшего тряпья и всякого мусора, отчетливо белела решетка человеческих ребер. Данька отшатнулся, зажал рот рукой и отвернулся. Нет, ну надо же... похоже, он-таки нашел нечто интересное, но... лучше бы это сделал Гаджет.

– Эй, старый, ну чего там? – послышался громкий голос Гаджета.

Данька поморщился. Ну вот, еще и это... Знает же, что при погружении шуметь нельзя.

– Сейчас... – нехотя отозвался он. В принципе можно было возвращаться. Позиции для переговоров с Биллом вырисовывались вполне устойчивые. Ясно, что по этому ходу группа не проходила, поскольку в трухе, покрывавшей пол, отпечатались следы только его, Данькиных, ботинок. Но для очистки совести следовало еще заглянуть под арку. Данька вздохнул и, старательно отворачиваясь от ниши с человеческими останками, сделал шаг вперед...

* * *

Очнулся он в полной темноте. Что произошло, когда он шагнул вперед, Данька помнил смутно. Что-то противно заскрипело, камни под ногами внезапно стали опускаться, Данька судорожно взмахнул руками, засучил ногами, но пол внезапно встал совершенно вертикально, и Данька рухнул вниз, чувствительно приложившись подбородком.

Приземлился он на куче песка и какой-то трухи, больно расцарапав ладонь. Под ним что-то противно хрустнуло. От сотрясения фонарь совсем потух, и Данька испуганно замер, затаив дыхание и слепо вращая в темноте глазами. В этот момент сверху послышался приглушенный крик Гаджета, и сразу вслед за ним звук осыпающегося песка и стук камней. Данька испуганно отпрянул в сторону, чихнул, стукнулся головой о невидимую в темноте стенку, отчего фонарь внезапно зажегся, высветив выщербленную кладку и покореженную, почти превратившуюся в труху небольшую дверцу. А в следующее мгновение сверху обрушился настоящий поток песка и земли, и Данька с перепугу протаранил каской дверцу и ввалился куда-то на четвереньках, сверзившись с высоких каменных ступенек, начинавшихся сразу за дверцей...

Очнувшись, Данька подвигал руками и ногами. Вроде все цело. Болели бок и расцарапанная рука, ныл локоть. Похоже, здорово приложился, когда кувыркнулся... Данька поднял руку и, нащупав выключатель налобника, повернул его, запоздало осознав, что тот уже был включен. А сие означало, что аккумулятор окончательно сдох. Данька вздохнул и замер, не столько даже прислушиваясь, сколько всей кожей осязая обступившую его темноту. Было тихо. Откуда-то слева тянуло холодом. Это хорошо. Внизу, под землей, важно любое движение воздуха – значит, есть воздухообмен и смерть от удушья ему не грозит. Во всяком случае, в ближайшее время...

Данька еще некоторое время сидел, молча вслушиваясь в темноту, а затем осторожно поднялся на ноги и, минуту постояв, двинулся вдоль стены, касаясь ее рукой. Ступеньки, с которых он свалился, были полностью засыпаны обвалившейся породой. Данька тщательно ощупал длинный песчаный язык, закрывший лесенку, вздохнул, обогнул его и двинулся дальше.