Терри Пратчетт 22 страница

А потом он увидел и усмехнулся. Въезд в тоннель. Так что он подмигнул так, как мог подмигнуть только Мокрист фон Губвиг, и сказал:

— Пока!

Искры ливнем обрушились на него, и только через мгновение он понял, что произошло. То есть какая произошла неудача. Тоннель был слишком просторным, так что глубинника не укоротило, как ожидалось. Вместо этого его топор скреб по крыше, оставляя за собой весьма впечатляющий фонтан искр. Искр хватило на освещение, достаточное, чтобы Мокрист нашел свою цель. Больше всего он сейчас надеялся, что этот гном не окажется женщиной. На этот раз удача выбрала его и, соответственно, прискорбным образом оставила глубинника, который выронил топор, схватился за пах и, не попрощавшись, свалился с вагона на колею позади.

На выходе из тоннеля поезд со скрежетом остановился. Мокрист поднялся на ноги и полез вниз на платформу, чтобы выяснить, что произошло с остальными. С облегчением он обнаружил всю команду вагона охраны более-менее целыми, включая Сумрака Тьмы и его кучку гоблинов, Фреда Колона, Шнобби Шноббса, Шельму Задранец, Детрита и Флюорита, который по-прежнему цеплялся за последний вагон, удерживая поезд вместе. Кроме того, там обнаружилось несколько ошарашенных механиков и машинистов, некоторые из которых пытались наверстать упущенный сон, когда началась атака, но по всей видимости, сделали все, что могли.

Мокрист не видел Шнобби и Колона в драке, но решил, что ничуть не удивится, если окажется, что они храбро исполняли свой долг и очень жаль, что все были так заняты, что не заметили этого. Тем не менее, осмотрев нескольких стонущих глубинников внутри поезда, Мокрист признал, что Шнобби и Колон, лишенные выбора, могут драться, как тигры, – особенно тигры с подлым оружием улиц, где в ход идет все, что угодно, и все, что угодно может причинить очень, очень много боли. Колон, например, был мастером удара снизу, так что Мокрист уловил в стенаниях знакомые нотки одной из анк-морпоркских колыбельных.

Мокрист никогда не считал себя лидером, так что в обстоятельствах вроде этих, он обычно передавал полномочия. Маршальский жезл перешел Фреду Колону, известному своим зычным голосом, который придавал его лицу занятный кирпичный оттенок и достигал громкости, которой позавидовала бы даже Железная Герда.

Тех глубинников, которые еще были живы или не были точно мертвы, связали, прежде чем препроводить в вагон охраны, где, как подозревал Мокрист, командор Ваймс немного потолкует с ними о том, о сем, именах, местах, кто, когда, и что за ужасные у них манеры. Прекрасно.

Из бронированного вагона высунулась фигура. Это был Аэрон.

— Король в безопасности! Спасибо вам всем! Железная Герда попала под обстрел, но глубинников, которым удалось пробиться на площадку машиниста, Кочегар Блэк познакомил с печью.

На этом месте Мокрист вздрогнул. Он много раз стоял рядом с печью, когда какой-нибудь кочегар открывал ее, и от нее всегда жарило так, что можно было загореть. Но если стоять не в том месте в критический момент, пожалуй, можно загореть до смерти.

Дальнейшее путешествие – со всеми сцепками, вновь установленными на место, – было безрадостным как для победителей, так и для выживших гномов. Те ждали пугающего разговора с Хранителем Доски, который, как говорили, мог сделать так, чтобы ты и твоя семья как будто никогда и не существовали. Стереть вас – как стирают мел с доски.

Немного позже Железная Герда нежно поцеловала буферы на станции Здец, и первым, кто сошел на наспех возведенную платформу, был Рис Риссон. Его приветствовал крупный, пухлый, крайне взволнованный человек, у которого слово «бургомистр» было буквально на лбу написано. Было жарко, и толстяк потел, как паровоз. Он преклонил перед королем колени, что было настоящим достижением, учитывая его форму, которая, если не заострять на этом внимания, была сферической.

— Добро пожаловать назад, сир, - сказал он, тяжело дыша. – Люди Здеца всегда были в хороших отношениях с вашим народом, и я надеюсь, что мы останемся в согласии и впредь.

Это было сказано очень быстро, и Мокрист понял, какую цель преследовало приветствие. Это была мольба: пожалуйста, не трогайте нас, мы вполне приличные люди и всегда удовлетворяли требования Владыки Каменной Лепешки. Кое-что, правда, осталось недосказанным: пожалуйста, не трогайте нас и, прежде всего, не препятствуйте нашим меркантильным соображениям. Пожалуйста. Пожалуйста?

Рис принял протянутую ему довольно потную руку и произнес:

— Я весьма сожалею за причиненные вам неудобства, Хэмфри.

Это заставило бургомистра расцвести в улыбке.

— О, все было не так плохо, Ваше Величество. Конечно, было досадно, когда вы… Я имею в виду, все начали отправлять телеграммы, и все такое. Но знаете, на что это похоже, - все равно что семейная перепалка, когда вы знаете, что это не ваше дело, и все же готовите чай, сочувствие и, возможно, бинты и лекарства. А в следующий раз, когда вы встречаете чету соседей, вы не слишком к ним присматриваетесь и думаете о своем, и назавтра вы снова друзья. К тому же, Ее Светлость вмешалась, можно сказать, подала пример… Ну, хвала богам, мы получили наши семафоры обратно. Она строгая, но справедливая, наша леди Марголотта, и удивительно быстрая.

Потливый Хэмфри прекрасно знал, что говорит о самом влиятельном вампире в мире, но в то же время представлял ее как пожилую леди, которой достаточно грохнуть тростью о пол, чтобы добиться всеобщего уважения.

— Конечно, - продолжал Хэмфри, - у всех семей бывают взлеты и падения, маленькие размолвки, которые так легко возникают и исчезают, не нанеся серьезного вреда.

За спиной бургомистра пассажиры покидали вагоны, а Железная Герда время от времени пофыркивала и шипела, как положено локомотиву, который еще не успокоился совсем.

Мокрист слышал, как Ваймс принимает рапорт Салли фон Хампединг, единственного вампира, прикомандированного к Здецской Страже. Они приехали с докладом.

— Салли говорит, что, хотя все коммуникации Шмальцберга были отрезаны, Стража все же получила сообщение насчет проблем с заговорщиками, - сказал Ваймс. Он бросил взгляд на Салли, ожидая подтверждения.

— Да, - сказала та. – Из наших источников известно, что глубинник, известный как Ардент…

Ее речь прервало яростное сопение Риса и скрежет топоров его собравшихся соотечественников.

— Опять он! – прорычал Рис.

— Да, - сказала Салли. – Мы пытались обнаружить его и нескольких его сообщников после резни в Щеботане. Похоже, что Ардент и его последователи теряют поддержку, хотя, возможно, их и так не поддерживали. Назревают волнения…

— Хорошо, - сказал Рис. – Мы это используем.

— А Альбрехтсон? – спросил Аэрон.

— Ну, - Салли улыбнулась, демонстрируя намек на клыки, что было самым подходящим способом дать им волю, - ну, он верен вам, сир.

Проворный гоблин-гонец просочился сквозь толпу и передал послание Салли, которая тут же его прочла.

— Ага, - сказала она, - это сообщение от Альбрехтсона. Похоже, оппозиция в курсе вашего приезда. Альбрехт хотел вам сообщить, что с ним хорошо обращаются, и что благодаря гоблинам он мог следить за продвижением Железной Герды.

Рис повернулся к Симнелу и Мокристу.

— Спасибо вам и сэру Гарри, - сказал он, - за то, что доставили меня сюда в целости. И Железной Герде спасибо. В свое время вы узнаете мою щедрость, и я хотел бы поговорить с вами снова. А сейчас прошу меня простить. Мне нужно вернуть свое королевство.

Обращаясь к компании вооруженных до зубов гномов, стоявших на платформе, он провозгласил:

— Да будет известно, что Низкий Король вернулся, чтобы занять свое место на Каменной Лепешке. Любой, кто намерен оспорить это право, должен быть готов ответить за свои претензии с оружием в руках. Все просто. Это сообщение будет доставлено в Шмальцберг Башфуллом Башфуллссоном, известным и уважаемым гномом, при содействии моего доверенного секретаря Аэрона. Следет включить в этот список также командора Ваймса, Хранителя Доски и единоразового Посла, чтобы игра была честной. Помните, что учинение препятствий Королевским Посланникам приравнивается к измене. Имейте в виду, я не намерен нянчиться с этим. Мятежники получат по заслугам.

Ваймс шумно прикурил сигару, нарушив тишину.

— Пускай идут, - сказал он. – Я последую за ними через минуту-две.

Мокрист, конечно, не бывал в Кумской долине, но сейчас он опасался, что ему придется увидеть призрак Долины Кум во втором его воплощении, когда гном ополчится на гнома. Ему хотелось воскликнуть: «Это же безумие! » - а потом он осознал, что сказал это вслух.

К его удивлению, король ответил:

— Так и есть, мистер Губвиг. Это противоречит здравому смыслу, не так ли? Но рано или поздно приходит время называть имена и проламывать черепа. Мне очень жаль, но это выходит за рамки нашей небольшой беседы, и так всегда бывает, когда здравый смысл больше не властен.

— Но вы все гномы. Чего вы можете достичь? – застонал Мокрист, которому отныне всю жизнь предстояло помнить тон голоса короля…

— Завтра, мистер Губвиг. Вот чего мы можем достичь. Завтрашнего дня.

Прибытие послов вызвало настоящий переполох в бесчисленных пещерах Шмальцберга, ставшего едва ли не центром мира, когда повсюду загомонили, а жернова слухов закрутились быстрее, чем мельницы богов. Слухи протекали в каждую щель, как ртуть. Этот феномен можно было бы назвать гномьими семафорами, с той разницей, что семафоры не коверкают сообщений по своей прихоти, думал Мокрист, следуя за Рисом и основной группой гномов по гудящему улью, которым стал сегодня Шмальцберг. Мириады шумов поднимались из каждого тоннеля, сливаясь в своего рода звуковой туман или мглу. От этого закипали уши. Ужасные звуки и суматоха войны.

И сквозь общий гул прорывались отдельные звуки. Громкие голоса, крики и лязг оружия перемежались со случайными воплями и гномьими проклятьями, которые, как известно, живут своей жизнью. Ниже они столкнулись с Аэроном, который поджидал их с запятнанным кровью мечом. Он заметил взгляд Мокриста и пожал плечами:

— Это был глубинник. Он яростно сражался, но в конце концов, поддался; видимо, предпочел смерть позору… так что я оказал ему услугу. – Последняя фраза была более выразительной, чем что угодно другое, слышанное Мокристом ранее.

Аэрон повернулся к Рису и отрапортовал:

— Имело место некоторое расхождение во взглядах, Ваше Величество. – Он указал на нескольких гномов, которых спешно перевязывали в чем-то наподобие импровизированного полевого госпиталя, только без поля.

Мечи, молоты и топоры были наготове, пока Король шествовал вперед, пока не достиг огромной пещеры, которая, видимо, была главным залом.

Когда они прошли через портал, Мокрист остановился, пытаясь получить представление об этом подземном пейзаже, освещенном факелами, огромными люстрами с мигающими свечами и чанами с извивающимися червоньками[85] в углах. Здесь был свет, но свет, который каким-то образом договаривался с глазами. Вы могли видеть, но то, что вы видели, было мраком.

— Что ж, война кончилась, - сказал Ваймс, неожиданно оказавшись рядом. – И даже без серьезных потерь, кроме как со стороны глубинников. Это война гномов с гномами: чертовски много крика, плевков и обвинений, прямо как кошки, но таковы гномы. Они не такие глупые. Мешки бравады и бряцание оружием, но на самом деле никто не хочет пострадать. Вы сражаетесь, надеясь получить маленький, шикарно выглядящий шрам, который можно будет потом показать своим детям, хотя, когда дело доходит до такого - гном против гнома, все как-то улаживается.

Ваймс пыхнул сигарой.

— Имейте в виду, если бы гном выступил против тролля, тут все было бы залито кровью. В целом, это как таверны Анк-Морпорка субботним вечером. Каждый полон отваги, показной лихости и пива. Слишком много пива. А потом – много стонов, пока они не увидят свет.

На самом деле, Мокрист видел неподалеку небольшие группы гномов, некоторые из них были перевязаны, а позы свидетельствовали, что война, если и не закончилась, то была приостановлена для передышки и, возможно, приличной выпивки. Молодые гномы обносили кувшинами раненых и обиженных. И один за другим гномы вставали, пожимали руки ближайшим соседям и наобум переходили к другой группе, где, возможно, будут сидеть и болтать, рассказывая о промахах и победах, проводя время в пьяном хвастовстве. Мало-помалу, нормальное гномье поведение возвращалось в Шмальцберг.

— Пьяные в хламину, - сказал Ваймс. – Но в основе неплохи, только восприимчивы к подстрекательствам. – Он снова вздохнул. – Возможно, в этот раз они чему-то научились. И в этот день Шнобби Шноббс будет блистательным героем!

Мокрист поймал себя на мысли: и это все, что было нужно? После пресыщенной адреналином поездки на паровозе, засад, нападений… моста… бессонных ночей… ежеминутного ожидания шелеста косы, после которого он обнаружил бы, что его удача отвернулась от него… А потом Рис просто толкнул прекрасную речь, вошел и забрал королевство назад?

— Я ожидал большой драки, - сказал он. – Ну, знаете, славной битвы, которая войдет в легенды.

— Ну и глупость вы сморозили, мистер Губвиг, - ответил Ваймс. –В такие времена ничего «славного» быть не может. Погибли люди, пусть не такие уж хорошие, и их было немного, но, тем не менее, лицо, которое вы носите на поле боя, должно оставаться серьезным, пока все не приведут в порядок, и реальный мир не займет свое место.

Мокрист, готовый сквозь землю провалиться от стыда, выдавил:

— Командор, я смущен, и, похоже, вполне искренне.

— Правда? – Ваймс вытаращился на него. – Похоже, не только железная дорога находит новые пути!

Впервые не готовый к быстрому ответу, Мокрист обернулся посмотреть, что стало с Рисом и его командой.

Рис пересек пещеру почти бегом. Он направился прямо к ее центру, к Каменной лепешке. Там он осмотрелся по сторонам и требовательно воскликнул:

— Где Ардент? Я хочу, чтобы его привели сюда, вместе со всеми его приспешниками, каких еще можно найти. Хотя наверняка большинство из них сбежало: здесь полно выходов.

— Я поймал негодяя, сир! – крикнул Башфулл Башфуллсон.

Гномье собрание перешло в обыкновенный бесконечный гномий гомон, сопровождавшийся всеобщим судорожным вздохом, когда Ардента вытолкнули вперед. Мокрист не мог разгадать выражения его лица. Но как человек настроений, Мокрист чувствовал, что Ардент пребывает сейчас далеко за пределами здравомыслия, в то время как Рис оставался спокойным и хладнокровным, как никогда, хотя, вероятно, испуганным внутри. Впрочем, Мокрист готов поставить целое состояние на то, что на самом деле Король не боялся вообще. В его поведении было что-то, что внулашо абсолютную уверенность: сегодня его день (или ее, мелькнула в его сознании мысль).

Сидя на священной Каменной Лепешке, Рис сказал стоявшему перед ним Арденту:

— После Соглашения Кумской Долины ты пользовался благосклонностью, но ты думал, что будет правильным попытаться отнять у меня королевство. Ты призывал тех, кто мучил семьи, избрать свой путь. Что подумают обо мне люди, если я проявлю хотя бы малую толику милосердия к тебе? Ты умен, и многие гномы хорошо отзываются о тебе, но ты использовал свой ум, чтобы подорвать законы и сделать гномов глупыми порочными преступниками в глазах других народов. Что ты скажешь теперь перед моим лицом и перед лицом своего рода?

Ардент молчал.

— Отлично, - сказал Король. – Нет ответа. Ты не оставляешь мне выбора. В былые времена король казнил бы такого, как ты, и это было бы в порядке вещей.

Раздался скрежет металла, и Король поднялся с топором в руке. Тень ужаса промелькнула на лице Ардента.

— О, я вижу, - сказал Король. – Тогда быть может, я как… ты знаешь… как реформатор, как ты всегда говорил с усмешкой, - возможно, я поступлю с тобой, как должен поступить реформатор. Тебя будут судить. И я прослежу, чтобы среди присяжных были семьи тех, кого глубинники пытали, и выжившие гости со свадьбы в Лламедосе, и все прочие, в чьи жизни ты вторгся. Они могут быть милосердны, и я вынесу вердикт.

Ардент хранил молчание.

— Уведите его и закуйте в цепи, - сказал Король. – Но сохраните ему жизнь как напоминание для меня о том, что быть королем – работа не из легких.

Когда Ардента под бурные аплодисменты увели, Король повернулся к собравшимся гномам.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь привел сюда моего друга Альбрехта Альбрехтсона, который, к нашему стыду, был схвачен и посажен в темницу. Возможно, те, кто отправится его выпускать, передадут ему кувшинчик бренди и, если возможно, убегут. Его чувство юмора довольно пикантно.

Рис опустился на Каменную лепешку и сказал голосом, который эхом разнесся по пещере:

— Думаю, в подобные времена уместно было бы обратиться к вам так: «Мои братья гномы…» - Тягостное настроение повисло в воздухе. – Но сегодня я скажу: «Леди и джентльмены…» Я здесь не только затем, чтобы вернуть себе Каменную Лепешку, на которой за столько лет сидело множество заметных и важных ягодиц. Интересно, много ли из них было женских?

Резкий судорожный вздох, казалось, вытянул весь воздух из помещения.

— Услышьте меня! Всем известно, что пол гнома хранится в секрете, если он не примет другого решения. А еще я напоминаю, что несколько лет назад в Анк-Морпорке состоялся модный показ только для гномов. Я был там, инкогнито, и заметил некоторых из вас, покупавших там что-то, возможно, чтобы носить в уединении собственного дома? Мадам Шарн сделала в тот день много денег и теперь хочет открыть свой магазин здесь. Здесь, в Шмальцберге! Кого-нибудь пугает эта мысль? В эти дни, я думаю, что нет. И сейчас, друзья мои, я хочу дать вам самое важное: правду. Знаете… Эта вещь, которая остается, когда лжи больше нет. А теперь я говорю, что больше не хочу быть вашим Королем.

Гомон и вздохи зазвучали с удвоенной силой, размышления вполголоса всего большого народа, а все взгляды сосредоточились на Короле. Магия развеялась, а может, наоборот, усилилась от тихого звука зажженной командором Ваймсом спички. Толстая сигара светилась, как маяк.

Ваймс улыбнулся и кивнул Королю, и Мокрист понял, что Ваймс, скорее всего, знал всегда, или, по крайней мере, с момента знаменитого приключения нескольколетней давности, когда он был послом на выборах Риса Низким Королем.

Толпа расступилась, пропуская Альбрехта Альбрехтсона, чтобы тот мог предстать перед Низким Королем, который приветствовал его традиционным столкновением шлемов[86].

— Добро пожаловать, старый друг. Сожалею, что мое отсутствие причинно тебе… неудобства. Виновные заплатят за это, - громко сказал король, оглядев толпу. А потом, уже спокойно, он вновь обратился к Альбрехту: - Ты прибыл в подходящий момент. Я как раз на середине своего заявления.

— Я слышал, - сказал Альбрехтсон. – Что ты делаешь? Тебе не следует уходить в отставку.

— Отставку? – рассмеялся Низкий Король. – О, я так не думаю, друг мой. Вот увидишь.

Вновь повернувшись к толпе, Рис глубоко вздохнул.

— Для многих из вас, - заговорил он, - это будет ошеломительной новостью, но я женщина, как и ваши матери. Поэтому на самом деле я ваша Королева!

Вот опять. Знаменитый гномий судорожный вздох. Даже Альбрехтсон оказался поражен. Мокрист бросил взгляд на Аэрона и заметил, что кулак гнома лежит, о, так легко на рукояти меча. Башфуллссон стоял прямо за Альбрехтом, пристально наблюдая за ним. Ваймс осторожно положил тлеющую сигару на скальный выступ и напрягся. Будет интересно, подумал Мокрист.

— И если вы думаете, что Королева в качестве правителя хуже Короля, то не думаете ли вы, что ващи матери уступают вашим отцам? – Королева рассмеялась. – Я вижу, многие из вас в смущении. Это хорошо. Рано или поздно вы перестанете смущаться, но помните, что смущались.

Атмосфера в зале заметно изменилась.

— Я вижу, - продолжала Королева, - что в теплой груди есть истина, которой не может быть отказано, но мы, гномы, все отрицаем, строим маленькие мирки внутри большого мира. Стоило бы спросить, от чего мы убегаем, - не от себя ли самих. Да, мы гномы, но мы могли бы стать лучше наших предков, застрявших в своих норах.

Королева оглядела собравшихся гномов:

— Итак? Найдется ли гном-мужчина, который бросит мне вызов?

Взгляды обратились на Альбрехтсона, который выглядел задумчивым, но не двигался с места. Башфуллссон немного расслабился.

И вдруг Королева вскинула указующий перст:

— Подков Рудолом! Я всегда считала тебя уравновешенным гномом, у которого в голове все винтики на месте, пусть и с левой резьбой!

Мокрист почувствовал ликование тех, на кого не указывал палец, и страдания Подкова Рудолома, и задумался: голос Низкой Королевы действительно изменился, или он всегда был таким? Она не угрожала, но угроза висела в воздухе. Она держала их в руках, и пальцы уже сжимались. Гном попятился назад, когда указала на него и сказала:

— Где сейчас твои глубинники, Подков Рудолом?

В голосе подкова звучала паника:

— Не мои глубинники, моя Королева!

Это было возможно, потому что Аэрон передал Королеве толстую папку. Королева облизнула палец, пролистнула несколько страниц, просмотрела их и сказала:

— Правда? Тогда, должно быть, меня неправильно проинформировали. – Она повернулась к остальным. - А если бы мне сказали неправду о вас?

Но собравшиеся смотрели на переворачивающиеся страницы, вытягивая шеи, стараясь увидеть, не было ли в списке их имен… Это было смешно. Они были у нее под каблуком.

— Не правда ли, странно, - сказала она, - когда дело пахнет жареным, они…… Если кто-то хочет поспорить, пусть встанет прямо передо мной!

Ропот прошел по пещере, гномы поворачивались друг к другу, традиционно бормоча, но когда Альбрехтсон заговорил, воцарилась тишина.

— Моя королева, мы, по счастью, живы, но нам есть чему поучиться. Я всегда считал себя знающим, истинным последователем путей Така, но события последних дней показали мне, как я ошибался. В моей маленькой темнице мои пути изменились, и я понял значение смирения. И я готов признать перед вами, что многие уроки мне преподали гоблины моего возраста, которых я с гордостью зову теперь друзьями.

Мокрист увидел, что старик гном плачет. Альбрехтсон поколебался, но потом воскликнул:

— Так храни Королеву! И я сражусь с каждым, кто скажет иначе!

О проклятье, подумал Мокрист. Сейчас начнется…

Но никто не ответил на вызов Альбрехтсона. Море лиц в зале выглядело одинаково изумленно, словно бы кто-то заявил, что золото, говоря честно, вовсе не представляет такого уж интереса.

Королева сердечно поблагодарила Альбрехтсона, приосанилась и заявила:

— Я знаю, что многие из вас финансировали глубинников и их окружение, и я знаю имена, я действительно знаю имена тех, кто убивал, чтобы усилить напряженность ситуации. Им нет прощения. Мы были великодушны после беспорядков в Кумской долине, и это были глупые дни. Но если глубинники и их приспешники считают, что могут отнять у меня Каменную Лепешку, им придется понять, кто я есть. Ваша Королева. Думаю, все вы слышали о королеве Иней из Ланкра, не так ли? Я считаю ее образцом для подражания, но сейчас я ищу мира во всем мире, для себя и своего ребенка.

И под громовой шепот, последовавший за этим, один гном внезапно встал рядом с Королевой. Это был Аэрон, и в его руке сверкал меч, не обращенный пока ни на кого, но он выражал готовность защищать защитить свою жену и будущего ребенка.

Перекрикивая шум, Королева сказала:

— Есть ли теперь кто-нибудь, кто сомневается, что я Королева по праву? Похоже, наши предки считали, что их матери были гномами второго сорта. Скоро я стану матерью, так что, господа, кто из вас попробует отнять у меня Каменную Лепешку?

Мокрист огляделся. Претендентов не оказалось. Казалось опасным прикасаться к Королеве, хотя у нее даже не было оружия. Это было все равно что играть с целым ящиком спичек.

— Отлично, - заключила Низкая Королева Гномов. – Это будет праздник для всех гномов доброй воли, разумеется, с морем выпивки. – Она улыбнулась. – И, конечно, коктейлями для тех, кто их любит. Мир перевернулся с ног на голову, как и должно быть. Хвала Таку! И хвала Железной Герде, тем, кто построил ее, кормил ее и полировал.

— Арденту негде скрыться, - сказал Альбрехтсон на банкете в тот же день. – Народ перестал ожидать неизбежного. Вы были правы, Ваше Величество. Мы забыли, что значит быть истинными гномами, и тогда пострадали люди. Слишком много было угроз в адрес достойных гномов. Маленькие капли ртути слились воедино, и оказалось, что его убеждения – не более чем замок из песка.

Ваймс оглядел низкий стол со своего места почетного гостя.

— Вы только посмотрите, мир действительно перевернулся, - сказал он. – Конечно, многие еще будут ворчать, но что это за гном, который не ворчит.

— Расплата явно недостаточна, - фыркнул Альбрехтсон.

— Правда? – сказала Королева. – Я не хочу начинать новую жизнь с кровавой бойни. Правосудие восторжествует. Все мы знаем основных виновников и всегда знали. У нас есть имена, показания. Мир гномов мал, спрятаться негде, и работа почти завершена. Глубинники потеряли многих своих лучших бойцов во время нападения на Железную Герду во время ее путешествия. Что это была за поездка! И замечательное открытие логистики. За поездами будущее, они сближают людей. Подумайте об этом. Люди сбегаются, чтобы посмотреть, как поезд проходит мимо. Почему? Потому что он идет из прошлого в будущее. Лично я жажду этого будущего и хочу, чтобы гномы стали его частью, если еще не слишком поздно.

— Ну, Ваше Величество, у вас есть такая возможность, - улыбнулся Ваймс. – Как я понимаю, молодому Симнелу понадобится несколько месяцев на то, чтобы восстановить и укрепить мост на Вилинус настолько, чтобы он мог выдержать вес груженого поезда. Это значит, что Железная Герда и ее состав задержатся здесь, пока линия не будет восстановлена. – Он посмотрел на Мокриста, который вел серьезную беседу с Башфуллссоном. – Не сомневаюсь, мистер Губвиг с радостью проконсультирует вас насчет коммерческих возможностей.

Рис улыбнулась:

— Ах да, конечно, мы наслышаны о репутации мистера Губвига и были впечатлены его, ах, способностями. Тем не менее, я считаю разумным вызвать нашего адвоката, господина Громобоя, чтобы убедиться, что все честно.

— Очень мудро, - рассмеялся Ваймс.

— И, разумеется, на строительстве понадобятся рабочие руки, не так ли? – продолжала Королева. – Молодые работники, не слишком интересующиеся шахтерским ремеслом, но все же желающие получить приличную работу, связанную с ковкой и металлом. Все-таки, мы еще гномы.

А потом Королева расхаживала среди своих подданных, и это было великое шествие, среди колышушихся кольчужных юбок и искусно причесанных бород гномов, которые застенчиво выражали ей свое почтение. Как позже сказал Ваймс, в этот день она победила безо всякого труда, тем более что многие гномы, с которыми она разговаривала сегодня, после долгого ожидания открыто признали себя женщинами.

Накануне отъезда из Здеца Мокрист бродил около железнодорожной станции, лениво размышляя о последних событиях. Что ж, думал он, мир стал свидетелем триумфа Железной Герды, королева получила свою корону назад, и, если верить командору Ваймсу, худшие из глубинников мертвы или находятся за решеткой.

Железную Герду на станции охраняли Шнобби Шноббс и Фред Колон, которые мужественно спали. Железная Герда, однако, все еще бодрствовала, хотя котел уже начал остывать после тяжелого дня, который она провела, катая местных жителей взад и вперед по единственной колее.

Мойст на цыпочках подошел к пустой кабине и прошептал:

— Что ты такое, Железная Герда?

Последовала минута молчания, а потом в ночное небо взвились переливающиеся облачка пара, и в его мозгу зазвучал голос, тихий, теплый и какой-то влажный:

«Подумать только, мистер Губвиг, вы действительно умны, как про вас и рассказывают. Я – это я. Я Железная Герда. Но людям достаточно было поверить, чтобы я стала чем-то большим, чем просто творение рук талантливых инженеров. Я идея, нечто, возникшее из ничего, потому что его время пришло. Некоторые даже зовут меня «богиней».

Мокрист изгнал из своего сознания привычные образы богинь в виде дам в прозрачных пеньюарах и с вазами, когда голос в его голове зазвучал резче:

«Разве я не красива? И обещаю, мои дети будут еще лучше! Красивей, мощнее, изящнее! Уже сейчас мистер Симнел работает над созданием моих детей. Со временем я стану вездесущей, как деталь ландшафта, облагороженного моим мимолетным путешествием. Каждый день мне поклоняются, я – сила, обретшая личность, а все, кто злоумышляет против меня или хочет потушить мой огонь, будут наказаны, и быстро. Я, мистер Губвиг, я буду править на всех путях и линиях».

В сумерках Мокрист увидел тощую фигуру, которая подошла к Железной Герде. Дик Симнел прикрыл какие-то шипящие клапана, и голос, прекрасный голос затих.

— Ага, она в полнейшем порядке! Пришли повидаться с ней, прежде чем уехать в город, да? Я вас не осуждаю. Ее всем хочется увидеть, и не буду кривить душой, мистер Губвиг, ее можно было бы и оставить здесь, для нее у всех есть работа. Железная Герда – чудесная девочка. Она – сила, которую обуздали. О да, обуздали синусами и косинусами, и даже тангенсами немного! Но в первую очередь она была приручена моей счетной линейкой.

Дик улыбнулся Мокристу.

— Люди смотрят на Железную Герду и поражаются тому, как много можно сделать с помощью математики. Вы не думаете, что она уничтожит вас перегретым паром, потому что она этого не сделает. Я видел в ней это. Она всегда останется моей любимой машиной, мистер Губвиг, королевой их всех. Она живая. Разве можно сказать, что она не живая?