Терри Пратчетт 3 страница

— Вам нужны мои рекомендации, джентльмены? Я член Анк-Морпоркской Гильдии Законников и служил здесь под началом мистера Сланца, - сказал господин Громобой. – Кроме моей анк-морпоркской практики, я единственный тролль, аккредитованный как адвокат администрацией Низкого Короля гномов. Кроме того, сэр Гарри, я племянник Алмазного Короля, хотя и вынужден добавить, что природа троллей такова, что слово «племянник» не вполне отражает суть ситуации.

Его голос звучал как голос профессора, который почему-то предпочитает вести лекции в гулкой пещере. Черты лица были более или менее обыкновенными тролльскими чертами, если не обращать внимания на признаки осторожных строительных работ, богатство растительной жизни в видимых трещинах и, не в последнюю очередь, неуловимый блеск, даже переливы, с которыми свет деликатно отражался от него – не прямо вам в лицо, но все же неудержимо.

— И да, я алмаз до самой глубины своего существа, и потому не могу лгать под страхом разрушения. Кроме того, у меня нет ни малейших причин попытаться это сделать. Из того, что вы говорите мне, господа, я прихожу к выводу, что вы находитесь в согласии, ни один не желает вести нечестную игру; а поскольку вы и так намереваетесь поступать друг с другом порядочно, то, хотя мои коллеги в Гильдии этого не одобрят, я предлагаю выступить в качестве посредника для вас обоих. Правосудие троллей невероятно прямодушно, - хотелось бы мне, чтобы так было везде. И если вы рассоритесь в будущем, я не стану продолжать работать ни с кем из вас.

Громобой улыбнулся, и солнечные зайчики осветили комнату, как фейерверк.

— Я подготовлю короткий документ, который можно, в некотором роде, назвать соглашением о согласии. И я сужу не о каждом из вас отдельно, а о вас обоих. Я алмаз, и я не могу допустить несправедливости. Я предлагаю вам, господа, продолжить работу над проектом, который кажется мне примечательным, и предоставить документы мне. Я с нетерпением жду встречи с вами завтра в вашей конторе.

Гарри и Дик хранили молчание, пока не вернулись в экипаж. Тогда Дик сказал:

— Разве он не хорош? Как для адвоката.

Когда они вернулись на предприятие, гоблин Билли Плесень, который работал на Гарри уже много лет, в крайнем волнении – хотя он и не знал о существовании такого понятия, - стоял в воротах, ожидая прибытия экипажа.

— Я закрыл ворота, сэр Гарри, - произнес он в отчаянии, - но похоже, что они будут перелезать через них, чтобы увидеть это… эту штуку! Я постоянно говорю, что здесь не увеселительное заведение…

Дневной свет угасал, и все же множество глаз продолжало следить за тем, как Железная Герда путешествует по своему маршруту, пока команда Дика Симнела не остановила ее, разбрасывающую искры в сумерках, словно сигналы Вселенной о том, что пар пришел в мир и намерен здесь остаться. И когда большинство зевак неохотно разошлось по домам ужинать, несколько гоблинов Гарри подкрались ближе, чтобы рассмотреть это чудо века. Они действительно крались, подумал Гарри, но не потому что злоумышляли, а просто потому, что средний гоблин уже рождался крадучись, а сейчас они приплясывали вокруг Железной Герды, и парням то и дело приходилось прерывать работу, чтобы убрать маленькие тощие пальцы гоблинов подальше от опасных мест.

Железная Герда время от времени испускала струи пара или дыма, и Гарри постоянно слышал в полумраке стаккато тонких голосков, которые допрашивали инженеров: «А для чего это нужно, мистер? », «А что будет, если нажать сюда? », «Я вижу, господин, это присоединяется к каркасу мехов».

Гарри и Дик подошли ближе к Уолли и Дэйву, которые стояли у Железной Герды, отвечая на шквал вопросов. К удивлению Гарри, вместо жалоб, которые он ожидал услышать от парней, они счастливо улыбались.

— Кажется, они улавливают! О, да! – сказал Уолли. – Мы следили за ними, но, похоже, они понимают без слов, можете в это поверить?

Гарри поразился. Ему нравились эти маленькие паршивцы, как всякому работодателю нравятся усердные работники, но как гоблинам удавалось понять паровой двигатель? Должно быть, что-то особенное было в самой их натуре. Их потрепанные личики расплывались в широких улыбках при виде всего металлического и сложного. Это примета времени, подумал Гарри. Похоже, время гоблинов пришло.

Симнел помолчал с минуту, словно бы пробуждая внутренний пар для дальнейшего движения мысли, а потом осторожно произнес:

— Действительно, можно подумать, что они родились вместе с ней!

— Не могу сказать, что я удивлен, Дик, - ответил Гарри. – Семафорщики говорят то же самое. Это даже пугает, но похоже, что они интуитивно понимают механизмы, так что будьте осторожны, они любят разбирать вещи на части, просто чтобы посмотреть, как они работают. Но как только они это понимают, они собирают все обратно. В этом нет злого умысла, просто им нравится возиться с железками, и знаете, иногда они даже улучшают их. Понятия не имею, как это объяснить, но вам лучше спать у Железной Герды по очереди, чтобы они не подошли к делу творчески.

На следующий день Мокриста фон Губвига осторожно разбудил Кроссли, который все еще не мог привыкнуть к манере сна своего хозяина, буквально переворачивавшего вверх ногами всю постель. Мокрист сказал: «Брл мрл хррр брлм грррр брлм прочь! » Высказывание повторилось минуты три спустя и с тем же результатом, но на этот раз с ударением на последнее слово, которое он повторил трижды, всякий раз повышая голос.

Позже – если точнее, через пятнадцать минут, - Мокриста фон Губвига вырвал из объятий Морфея не слишком ласковый тычок меча, принадлежащего одному из дворцовых стражников Анк-Морпорка, который относился к самой ненавидимой Мокристом разновидности – тупой и флегматичной. Такова, по мнению Мокриста, была и почти вся Городска Стража, но они, по крайней мере, были творчески и даже юмористически тупыми, что делало их куда более интересными. В конце концов, с ними можно было поговорить, а значит, озадачить, в то время как дворцовая стража… Ну, они умели толкать и знали в этом толк. С ними лучше было не связываться, так что Мокрист, хорошо осведомленный о том, как работают такие вещи, угрюмо оделся и поспешил вслед за стражником во дворец, разумеется, на аудиенцию с лордом Ветинари.

Лорд Ветинари, вопреки обыкновению, не сидел за своим рабочим столом. На этот раз его внимание было приковано к массивному полированному столу, занимавшему половину Продолговатого кабинета. По сути, он играл. Это казалось нелепым, но места для сомнений не оставалось: он внимательно наблюдал за детской игрушкой, маленькой повозкой или тележкой, установленной на миниатюрные металлические рельсы, которые позволяли ей непрерывно носиться по кругу без видимой на то причины. Мокрист громко кашлянул. Лорд Ветинари выпрямился.

— А, это вы, мистер Губвиг. Очень мило с вашей стороны заглянуть ко мне… наконец-то. Скажите, что вы об этом думаете?

Несколько озадаченный, Мокрист ответил:

— Это похоже на детскую игрушку, сэр.

— На самом деле, это очень хорошо выполненная модель чего-то гораздо большего и гораздо более опасного.

Лорд Ветинари повысил голос и произнес, словно бы обращаясь не только к Мокристу, но ко всему миру сразу:

— Кое-кто скажет, что для меня было бы просто избежать этого. Здесь тихо скользнет стилет, там яд упадет в бокал, и многие проблемы разом будут решены. Дипломатия на острие клинка, не лучший выход, зато не подлежит обсуждению. Люди могу сказать, что я не уделял этому должного внимания, и пренебрежение моими обязанностями позволило яду просочиться в сознание мира и изменить его безвозвратно. Возможно, я мог бы принять ряд мер, когда увидел набросок чего-то очень похожего на эту игрушку на полях рисунка Леонарда Щеботанского «Графиня Quatro Fromaggio в вечернем туалете», но, разумеется, я предпочел бы разбить вдребезги самую ценную антикварную вазу, чем позволить хоть волосу упасть с этой почтенной и полезной головы. Я думал, это, как и его летательные аппараты, останется не более чем игрушкой. А теперь это осуществилось. Нельзя бездумно доверять мастерам; они проектируют ужасные вещи просто из любви к своей работе, пренебрегая мудростью, дальновидностью и ответственностью, и, честно говоря, я предпочел бы знать, что они заперты там, где не смогут причинить вреда.

Помолчав, лорд Ветинари добавил:

— И если этого до сих пор не случилось, мистер Губвиг, то лишь потому, что эти негодяи бывают так чертовски полезны.

Он вздохнул, и Мокрист забеспокоился. Он никогда не видел Его Сиятельство в таком расстройстве, а тот продолжал пристально смотреть на крохотную повозку, которая все носилась по кругу, наполняя комнату запахом денатурата. В этом было что-то гипнотическое – по крайней мере, для лорда Ветинари.

На плечо Мокриста тихо, но устрашающе опустилась легкая рука; Мокрист резко обернулся и увидел вежливо улыбающегося Стукпостука..

— Я советую вам сделать вид, что вы ничего не слышали, мистер Губвиг, - прошептал он. – Это лучшее, что вы можете сделать, особенно когда Его Сиятельство переживает эммм, момент мрачного настроения. Разумеется, во многом это из-за кроссворда. Вы знаете, как он к этому относится. Я намерен лично писать редактору. Его Сиятельство считает элегантное решение испытанием своего достоинства. Смысл кроссворда заключается в том, чтобы быть интересной и познавательной головоломкой. – Он залился краской. – Я думаю, что это не замышлялось как форма пытки, но я уверен, что слова «рабат» просто не существует. Впрочем, Его Сиятельство имеет потрясающие способности к восстановлению душевного равновесия, так что, если вас не затруднит подождать, пока я сделаю кофе, обещаю, он станет прежним быстрее, чем вы сможете произнести: «Смертный приговор».

На самом деле, лорд Ветинари угрюмо рассматривал стену еще только восемь минут, после чего сел на свое обычное место. Он улыбнулся Стукпостуку, менее тепло признал наличие Мокриста, который украдкой посматривал на незаконченный кроссворд, лежавший на краю стола.

— Милорд, - сказал Мокрист четко, но с самыми лучшими намерениями, - я уверен, вы в курсе, что слово «рабат» пишется не так, как произносится. Просто мысль, конечно, я просто пытаюсь помочь, сэр.

— Да, я знаю, - сказал лорд Ветинари мрачно.

— Могу я быть еще чем-то полезен, милорд? - спросил Мокрист, понимая, что его не стали бы вытаскивать из постели ради нерешенного кроссворда или детской игрушки.

Лорд Ветинари мельком глянул на Мокриста и ледяным тоном произнес:

— Поскольку вы все-таки решили присоединиться к нам в это тяжелое время, мистер Губвиг, я расскажу вам о человеке по имени Нэд Симнел, который однажды построил механическое устройство для сбора урожая, приводимое в движение каким-то таинственным образом. Нынешние неприятности могли начаться еще тогда, но, по счастью, это устройство не работало и, видимо, имело тенденцию к самовозгораниям и взрывам, так что равновесие в мире было сохранено. Но, разумеется, изобретатели продолжают изобретать в своих маленьких сарайчиках! И это не самое худшее. Эти люди находят женщин, умных здравомыслящих женщин, которые по непонятным причинам соглашаются выйти за них замуж и плодят таким образом целую расу маленьких изобретателей. Один из них, отпрыск вышеуказанного Симнела, по-видимому, покопался в сарае своего отца, и ему стало интересно, сможет ли он своим бесконечным любопытством добиться того, чего его отец, увы, не смог. А теперь этот молодой человек создал машину, которая пожирает дрова и уголь, извергает пламя и загрязняет воздух, распугивает все живое на много миль вокруг и производит ужасный шум. По крайней мере, так мне говорят. И наконец, юный Симнел отыскал путь к сердцу Гарри Короля, и теперь они вместе работают над созданием предприятия, которое, судя по всему, называется… железная дорога.

Ветинари помедлил лишь мгновение, прежде чем продолжить:

— Я чувствую давление будущего, и в этом непрерывно движущемся мире должен либо уничтожить его, либо возглавить. У меня нюх на такие вещи, как было и в отношении вас, мистер Губвиг. И потому я намерен смело вступить в будущее, руководя им и указывая направление. Мои инстинкты говорят мне, что эта железная дорога, которая кажется такой проблемой, может оказаться замечательным решением.

Мокрист вгляделся в бесстрастное лицо патриция. Он произнес «железная дорога» тоном престарелой герцогини, обнаружившей нечто неподобающее в своем супе. Аура презрения витала вокруг него. Но если рассматривать настроение Ветинари как погоду, а Мокрист был настоящим экспертом в области метеорологии патриция, то можно было заметить, что временами метафизический ливень способен обернуться прекрасным днем в парке. Он почти физически ощущал, как Его Сиятельство примирился с реальностью: крошечные перемены в выражении лица, в его позе, - вся симфония Хэвлока Ветинари привела к улыбке, по которой Мокрист понял, что игра продолжается, и ум лорда Ветинари действует все так же безупречно.

— Моя карета ждет внизу, - сказал Ветинари, с каждым словом все более воодушевляясь. – Идемте.

Мокрист понимал, что спорить бесполезно, и что лорд Ветинари об этом осведомлен как никто другой, но он все еще помнил о существовании такой вещи, как гордость.

— Милорд, я протестую, - заскулил он. – У меня полно работы, и ее нужно выполнить, вы в курсе?

Лорд Ветинари, чья одежда развевалась за ним, как знамя, был уже на полпути к дверям. Он был довольно долговязым человеком, и Мокристу вдогонку за Стукпостуком пришлось бежать, прыгая через две ступеньки, чтобы не отставать.

— У вас не так уж много работы, мистер Губвиг, - бросил Его Сиятельство через плечо. – Фактически, как главный почтмейстер, заместитель председателя Королевского банка и, конечно, начальник Монетного двора[18], вы имеете в подчинении целый штат чрезвычайно умных и усердных работников. Ваша удивительная способность располагать к себе людей и нравиться всем вопреки любым обстоятельствам, несомненно, делает вас великолепным руководителем, а ваши сотрудники всегда вам верны. Но на самом деле, все, что вам приходится делать, - это время от времени устраивать проверки.

Лорд Ветинари ускорил шаг.

— И какие же выводы можно из всего этого сделать? Ну, так я вам скажу. Вывод, который сделает всякий мудрый человек, таков: хороший начальник стоит любой услуги, которую ему можно оказать, а я, мистер Губвиг, являюсь образцовым и снисходительным работодателем. Это ясно из того факта что ваша голова все еще находится у вас на плечах, несмотря на то существование множества других мест, где она могла бы оказаться.

Страна Лламедос гордилась своим умением быть разумно гномьей.. На самом деле, столько же гномов, сколько и людей называло Лламедос своим домом, но, так как почти все они были шахтерами и, как правило, низкорослыми или постоянно запуганными, вам пришлось бы присматриваться очень внимательно, чтобы различить представителей разных видов между собой. А поскольку все были похожи, в этой местности царила взаимная любезность, особенно с тех пор, хотя об этом не принято было говорить, как Богиня Любви заметила, что ее чары действуют на всех одинаково. И поэтому никто не говорил об этом, ну, вы понимаете, и жизнь вертелась вокруг добычи золота – того немногого его количества, что здесь было, - железной руды, цинка и мышьяка (что было похоже скорее на подначку со стороны неумолимой горной породы) и, конечно, угля. Все это дополнялось рыболовным промыслом на побережье. Внешний мир вовлекался в жизнь Лламедоса лишь изредка, когда случалось что-то по-настоящему важное.

Так было вчера. А сегодня это произошло.

Корабль прибыл в доки Пояскальсона, крупнейшего города Лламедоса, сразу поле обеда. Прибытие на его борту глубинников, явившихся, чтобы проповедовать истину подлинной гномскости городскому населению, могло бы и быть воспринято в энтузиазмом, если бы они не привели с собой бурильщиков - ударные войска, которые никогда прежде не были замечены на поверхности земли. До этого момента население Лламедоса было вполне счастливо тем, что глубинники должным образом сохраняли традиции и соблюдали обряды, что позволяло всем остальным заниматься менее важными вещами вроде рыбалки, работы в шахтах и строительства.

Но сегодня все пошло наперекосяк, потому что Блоуден Стопохруст выходила замуж за Дэйва Каунтера, отличного шахтера и рыбака и, что немаловажно, человека, хотя для большинства населения это не имело решающего значения. Все в Пояскальсоне знали их обоих и считали их отличной парой, тем более что они с детства дружили. И пока они подрастали, окружающие, как это им свойственно, задавались вопросом, каковы шансы человека и гнома обзавестись детьми, и каковы могут быть отдаленные последствия. Но, в конце концов, все признали, что их соединяет бездна любви, да и кому какое дело, собственно?

Он и она пребывали в полном согласии между собой, а поскольку шахты и море регулярно взымали свою дань, множество сирот в этих краях нуждалось в новом доме. Так что, все в Пояскальсоне решили, что ситуация пусть и не настолько хороша, как могла бы быть, но все же вполне подходит для двух людей, занятыми собственными делами, и все желали этой счастливой паре, которая, к тому же, не слишком отличалась ростом, только самого лучшего.

Увы, глубинники считали иначе, так что они выломали дверь часовни; и хотя в Лламедосе не принято приходить на свадьбу с оружием, глубинники поступили именно так. И наверняка началась бы резня, если бы старый Ффлергант, который незаметно сидел в углу, не сбросил плащ, и тогда оказалось, что он и сам из тех гномов, что приходят на свадьбу во всеоружии. Он раскрутил свои меч и топор в сокрушительном вихре, и, в конечном итоге, дело обошлось всего двумя жертвами. К несчастью, одной из них оказалась Блоуден, умершая от рук глубинников на руках у мужа.

Залитый кровью Ффлергант оглядел потрясенных гостей и промолвил:

— Вы все меня знаете. Вы знаете, как я не люблю смешанных браков, но, как и все вы, я не выношу подземников, этих кровожадных ублюдков. Пропасть их возьми!

Карета лорда Ветинари быстро двигалась по улицам Анк-Морпорка, и Мокрист видел, как дорожное движение рассеивается перед ними, пока они не достигли Речных Ворот и не выехали в предместья. Карета понеслась по дороге вниз по течению Анка, к Промышленным Владениям Гарри Короля, миру дыма, пара и неприятных запахов.

Анк-Морпорк исправлялся. Исправлять было что - грабежи, эпидемии, наводнения и прочие развлечения. Но стоимость анк-морпоркского доллара росла, так же как и стоимость недвижимости. Удивительно, сколь многие люди хотели жить в Анк-Морпорке больше, чем где-либо еще (или, вернее, чем умереть в Анк-Морпорке, что было дополнительной услугой). Но все понимали, что город сжат в тиски своего древнего каменного корсета, и никто не хотел находиться там, когда он, метафорически выражаясь, лопнет.

В городе был явный переизбыток населения, и боже, как оно разрасталось. Фермерские угодья вокруг города, всегда бывшие в большом почете, сейчас были полны разумных застроек[19]. Это была чудесная игра, и Мокрист, в своей прошлой жизни наверняка присоединился бы к ней в надежде поймать удачу за хвост и разбогатеть. Пока лорд Ветинари смотрел в окно, Мокрист вслушивался в зов сирен, манящих, песней о деньгах, которые может заработать нужный человек в нужном месте, и упоительные видения дразняще представали перед ним в этот момент.

Анк-Морпорк стоял на суглинках, которые легко было копать, так что, если убрать коровье дерьмо, легко можно было раздобыть материал для кирпичей прямо там, где вы стояли, а древесину вам предоставили бы гномы, сплавив бревна по воде. Очень скоро вы стали бы счастливым владельцем целого квартала ярких новых домов, готовых к заселению и которые благодарное население стремилось бы купить. Все, что вам нужно было сверх этого, - сверкающая вывеска и, самое главное, план отхода.

Карета миновала множество зданий такого рода, которые, несомненно, были целыми маленькими дворцами для их обитателей, сбежавших сюда с Заводильной улицы, Свинарного Холма и других районов, где люди все еще мечтали стать «лучше самих себя» - вполне возможное достижение. И о, каким счастливым был день, когда они наконец обзаводились своим собственным жилищем. Это была очень вдохновляющая мечта, если не углубляться в слова вроде «ипотека», «погашение», «взыскание» и «банкротство». А представители среднего класса Анк-Морпорка, которые считали себя угнетенными более высоким сословием и незаконно ограбленными сословием более низким, выстраивались в очереди за займами на приобретение собственного Ои Донга[20]. Пока карета грохотала по населенным районам, известным под общим названием Нью-Анк, Мокрист задавался вопросом, было ли разрешение Ветинари на подобное освоение этих районов очень глупым или же действительно очень, очень умным решением. Он остановился на «умном». Это была хорошая ставка.

В конце концов, они прибыли к аванпосту сложного, вонючего, но, в конечном итоге, крайне прибыльного, огороженного проволочной сеткой предприятия сэра Гарри Короля, когда-то мусорщика и старьевщика, а теперь самого богатого человека в городе.

Мокристу нравился Гарри Король, очень нравился, и порой у них были общие взгляды на вещи, как у людей, которые не искали легких путей. Гарри Король не искал легких путей, и тем, кто становился на его пути, тоже скоро становилось очень нелегко.

Большая часть территории, открывшейся перед ними, была полна продуктов отвратительной деятельности Гарри Короля. Конвейерные ленты, берущие начало бог знает где, непрерывно двигались, загружались и разгружались гоблинами и свободными големами. Мимо сновали лошади с повозками, привозившими новые порции урожая для этой своеобразной мельницы. В дальнем конце предприятия располагался целый комплекс больших сараев, и довольно обширная площадь перед ними была на удивление пуста. Внезапно Мокрист заметил толпу по ту сторону забора, прижимавшуюся к каждому дюйму ограждения в напряженном ожидании.

Когда карета остановилась, он ощутил едкий запах угольного дыма, перемешанного с общим зловонием, и услышал звук, какой мог бы издавать дракон, страдающий бессонницей, своего рода пыхтение, очень ритмичное, а потом раздался вопль, словно бы где-то там самый большой чайник в мире очень, очень разозлился.

Лорд Ветинари похлопал Мокриста по плечу и сказал:

— Сэр Гарри уверяет, что при осторожном обращении эта штука очень послушна. Почему бы нам не взглянуть? После вас, мистер Губвиг. - Он указал на сарай.

По мере того, как усиливался запах угольного дыма, пыхтящий звук становился все громче. Ну, хорошо, это механизм, подумал Мокрист, всего лишь механизм, правда? Всего лишь вещь, наподобие часов. Поэтому он выпрямился и смело (по крайней мере, внешне) зашагал к двери, куда приглашал их молодой человек в засаленной кепке, еще более засаленном сюртуке и с сальной улыбкой лисы, завидевшей цыплят. Похоже, их уже ждали.

Появился Гарри, как всегда шумный.

— Приветствую, милорд… Мистер Губвиг. Познакомьтесь с моим новым коллегой, мистером Диком Симнелом.

За их спинами, внутри сарая, содрогался металлический монстр, и он был живым. Оно действительно было живым! В мозгу Мокриста моментально поселилась некая мысль. Он чувствовал его дыхание и слышал его голос. Да, оно жило своей собственной непостижимой жизнью. Каждая его часть вибрировала и двигалась сама по себе, словно танцуя; да, оно было живым, и оно ждало.

За чудовищем он увидел несколько вагонов, готовых для буксировки, и понял предназначение машины. Это был железный конь. Кругом сновали работники, они трудились за токарными станками и кузнечными молотами, бегали взад и вперед с ведрами смазки и масленками, а иногда и с кусками дерева, которые выглядели неуместными в этом царстве металла. И с огромной силой ощущалась целеустремленность: мы хотим сделать что-то и собираемся сделать это быстро.

Дик Симнел широко улыбнулся под маской грязи:

— Здорово, сэры. Ну, это она и есть! Не надо бояться. Технически ее зовут Номер Один, но я зову ее Железная Герда. Она моя машина, я строил ее каждый день понемногу: гайки, болты, фланцы, а еще надо держать в памяти каждую заклепку. Тысячи их! А еще работа стекольщика. Смотровые стекла, датчики… Все пришлось делать самому, раньше-то никто такого не делал.

— А когда мы поставим ее на рельсы, она сможет перевезти больше груза, чем целый батальон троллей, и гораздо быстрее вдобавок, - сказал сэр Гарри, становясь рядом с Мокристом. И добавил: - Клянусь, это так. Молодой Симнел возится с Железной Гердой день-деньской: все чинит, паяет, мастерит. – Он рассмеялся. – Я не удивлюсь, если в конце он научит ее летать.

Симнел вытер руку масляной тряпкой, отчего она стала еще грязнее, и протянул руку лорду Ветинари, но тот мягко отстранился от нее и сказал:

— Я предпочел бы, чтобы вы имели дело с мистером Губвигом, мистер Симнел. Если я решу позволить вам продолжать этот увлекательный… эксперимент, отвечать вы будете перед ним. Лично я дорожу своим техническим невежеством. Хотя и понимаю, что для многих людей это представляет большой интерес, - добавил он тоном, который подразумевал, что он имеет в виду людей странных и таинственных… занятых людей, плутоватых людей, неуловимых и непостоянных. Что-то вроде: увы, но это кажется таким невинным, так почему бы не дать ему попробовать, ведь это не повредит, не так ли? Мы всегда можем спрятаться под журнальным столиком.

— Меня интересуют, - продолжал лорд Ветинари, - пути и средства, возможности опасности и последствия, понимаете? Мне дали понять, что ваш двигатель приводится в движение силой пара, разогретого в котле до такой степени, что тот едва не взрывается. Это так?

Симнел одарил патриция сияющей улыбкой:

— Что касается этого, папаша, то я взорвал пару еще на стадии тестирования, и я не прочь об этом рассказать! Но сейчас, сэр, с этим полный порядок. Предохранительные клапаны! Вот в чем соль. Предохранительные клапаны сделаны из свинца, который плавится, если жар становится слишком сильным, вода вытекает и заливает огонь в котле прежде, чем тот рванет. Горячий пар очень опасен. Разумеется, для того, кто не знает, как с ним обращаться. Как по мне, папаша, он игривый, как щенок. Сэр Гари позволил мне построить демонстрационную колею, - он указал на рельсы, которые вели из сарая и шли дальше по периметру предприятия. – Не желаете проехаться? »

Мокрист повернулся к Ветинари и спросил с самым невинным видом:

— Да, как насчет этого… папаша?

И получил в ответ взгляд острый, как стилет. Взгляд, явно обещающий вернуться к этому разговору позже.

Ветинари повернулся к Симнелу:

— Спасибо, мистер Симнел. Думаю, я предоставлю такую честь мистеру Губвигу. И я думаю, Стукпостук будет рад сопровождать его.

Это было сказано бодро, но Стукпостук, похоже, оказался совершенно не в восторге от подобной перспективы, да и Мокрист, признаться, был далеко не на седьмом небе от счастья, запоздало вспомнив, что надел сегодня новую дорогую куртку.

— Мистер Симнел, - спросил Мокрист, - а почему ваша машина должна обязательно ехать по рельсам?

Дик Симнел улыбнулся слегка безумной улыбкой человека, которому действительно очень, очень хочется поведать о своем любимом замечательном проекте и который готов увлеченно доводить таким образом каждого встречного до предельной скуки, а в худших случаях – до грани самоубийства. Мокрист распознал этот тип: такие люди были неизменно полезны, всегда дружелюбны и лишены всякого рода злобы, однако они представляли собой неявную опасность.

И вот теперь мистер Симнел, счастливый, как моллюск, и масляный, как кебаб, искренне произнес:

— Ну, сэр, пар любит бережное отношение, сэр, а в сельской местности полно буераков, а пар и железо очень тяжелые, так что мы решили, что будет лучше проложить постоянный маршрут, что-то вроде дорожной колеи или рельсов, по которым паровоз мог бы двигаться.

— «Железная дорога» будет лучше для клиентов, - сказал Гарри. – Я все время повторяю парнишке: название должно быть коротким и энергичным, если хочешь, чтобы его запомнили. Нельзя ожидать, что они согласятся ездить на том, чего даже произнести не могут.

Симнел просиял, и вдруг его гениальное лицо словно бы заполнило весь мир.

— Ну что ж, господа, Железная Герда смазана и стоит под парами. Кто хочет немного прокатиться?

Стукпостук не произнес ни слова и продолжал таращиться на исходящий паром механизм с видом человека, заглянувшего в глаза смерти. Мокрист, сжалившись над маленьким клерком, наполовину втащил, наполовину помог ему подняться в маленькую открытую кабину металлического чудовища, пока мистер Симнел суетился вокруг, нажимая и дергая загадочные приспособления из стекла и латуни; пламя во чреве чудовища заполыхало сильнее, и все вокруг заволокло клубами дыма.

И вдруг в руки Мокриста сунули лопату, сунули так быстро, что он не успел возразить. Инженер рассмеялся:

— Будете кочегаром, мистер Губвиг. Если ей понадобится топливо, я скажу вам, когда открыть топку. Ну что, повеселимся?

Затем он встретился взглядом с ошеломленным Стукпостуком и сказал:

—Эм-м, что касается вас, сэр, то вот что я вам скажу. Вы будете подавать гудки, с помощью вот этой вот цепочки. Как видите, господа, это действующий прототип, так что об особых удобствах мы еще не думали, но держитесь крепче, и все будет в порядке, если только не высовывать голову слишком далеко. Сэр Гари хотел посмотреть, что она может, так что… Мистер Стукпостук, гудок, пожалуйста!

Стукпостук молча дернул за цепочку и вздрогнул от вопля баньши, раздавшегося из недр двигателя. А потом, как показалось Мокристу, последовал всего один рывок, толчок, еще рывок, толчок, рывок, а потом все вокруг вдруг пришло в движение, и не просто задвигалось, но и начало ускоряться, словно бы задняя часть Железной Герды пыталась обогнать переднюю.