Терри Пратчетт 21 страница

– Неужели майор Маунтджой‑ Дубс не может справиться с горсткой гражданских, несколькими бестолковыми стражниками и парочкой ветеранов, вооруженных садовыми вилами?! – возмутился лорд Вентурия, который понятия не имел, сколь грозным оружием становятся садовые вилы, если их метнуть откуда‑ нибудь сверху.

– В этом все и дело, сэр, они ветераны и знают…

– А гражданские? Безоружные горожане? – спросил Вентурия.

Посыльный, вусмерть перепуганный младший лейтенант, никак не мог подыскать нужных слов, чтобы объяснить, что «безоружный горожанин» – это все‑ таки не самое точное описание здоровенного мясника с длинным крюком в одной руке и разделочным ножом в другой. Многие молодые люди записывались в армию только потому, что там давали мундир и отдельную койку. Такого обращения они никак не ожидали.

– Разрешите быть откровенным, сэр, – рискнул лейтенант.

– Разрешаю.

– Солдаты пали духом, сэр. Они готовы убить клатчца, не моргнув и глазом, сэр, но… некоторые ветераны служили в нашем полку, и они кричат такие слова, сэр… В полку много местных ребят, можете представить, что они чувствуют. А что кричат некоторые старушки, сэр!.. Некоторых слов я раньше и не слышал. В Сестрах Долли все было очень скверно, но здесь еще хуже. Простите, сэр.

Их светлости посмотрели в окно. Половина полка охраняла дворцовый парк. Все последние нескольких дней эти солдаты несли только караульную службу.

– Немного твердости и быстрый натиск! – сказал Силачия. – Вот что нам нужно, клянусь Ио! Вскрыть нарыв! Для такой операции кавалерия не нужна, Вентурия. Я забираю этих людей. Свежая кровь.

– Но, Силачия, у нас есть приказ…

– Каких только приказов у нас нет, – перебил его Силачия. – Однако мы точно знаем, кто наш враг и где он находится. Не слишком ли здесь много охранников? Сколько людей требуется для защиты одного идиота?

– Мы не можем просто взять и… – начал было лорд Вентурия, но тут вмешалась Мадам:

– Я уверена, пока Чарльз здесь, его светлости ничто не грозит. – Она взяла его под руку. – В конце концов, у него тоже есть меч…

Выглянув в окно через несколько минут, Мадам убедилась, что солдаты тихо уходят из парка.

А еще через некоторое время она заметила, что стражник, охранявший холл, словно бы растворился в воздухе.

Есть определенные правила. Раз есть Гильдия Наемных Убийц, значит, должны быть и правила, которые известны всем и которые никогда, ни при каких условиях не нарушаются. [10]

Наемный убийца – настоящий наемный убийца – должен одеваться надлежащим образом: черный плащ, капюшон, закрывающий лицо, мягкие башмаки и так далее. Если бы убийцы одевались во что попало и маскировались под кого попало, что оставалось бы людям? Сидеть в маленьких комнатах, нацелив на двери заряженный арбалет?

Также наемный убийца не имеет права убивать человека, не способного себя защитить (хотя человек, зарабатывающий больше 10 000 анк‑ морпоркских долларов в год, автоматически признавался способным себя защитить или, по крайней мере, нанять людей, которые могут его защитить).

А еще настоящий наемный убийца должен предоставить своей жертве шанс.

Правда, некоторых ничто не спасет. Вы даже не представляете, сколько могущественных людей сошли в могилу только потому, что не воспользовались предоставленным им шансом, не почувствовали, что зашли слишком далеко и приобрели слишком много врагов. А ведь могли бы прислушаться к намекам и благополучно оставить свой пост, присвоив скромную, но вполне достаточную сумму. Могли бы понять, что машина уже остановилась, мир созрел для перемен и пора начать больше времени проводить с женой и детьми, чтобы не пришлось проводить его с более старшими родственниками, которые уже лежат в могилах.

Гильдия, разумеется, никогда не действовала от своего имени. На этот счет тоже было правило. Но когда в ее услугах возникала надобность, она всегда готова была помочь.

В далеком прошлом существовала традиция. В определенный день всем членам клана подносили особое блюдо. В нем содержался один сухой боб, и тот, кому он доставался, провозглашался Бобовым королем (возможно, сразу после посещения зубного лекаря). Система не требовала особых затрат и работала безотказно – должно быть, потому, что маленькие лысые умники, которые на самом деле всем заправляли, тщательно отбирали возможных кандидатов и в совершенстве владели трюком подкладывания боба в нужную миску.

Итак, урожаи созревали, племя процветало, земля родила, и процветал сам Король. Но когда случался неурожай, вдруг приходили ледники или скот необъяснимым образом терял в весе, маленькие лысые умники начинали точить свои длинные ножи, которыми обычно срезали омелу.

И в надлежащий день один из них уединялся в своей пещере, чтобы тщательно высушить боб.

Конечно, все это происходило задолго до того, как люди стали цивилизованными. В наше время бобы никого есть не заставишь.

Люди продолжали улучшать баррикаду. Это стало своего рода повальным увлечением, кружком по обустройству общего дома. Появились пожарные ведра, одни с песком, другие с водой. В некоторых местах баррикада стала неприступнее городской стены, учитывая то, как часто последнюю растаскивали на камни.

Со стороны центра города иногда доносился барабанный бой – кто‑ то перемещал войска.

– Сержант?

Ваймс опустил взгляд. Над верхней ступенькой лестницы, ведущей на баррикаду, появилось лицо.

– А, Сандра! Не знал, что ты к нам присоединилась.

– Я вовсе и не собиралась, но потом вдруг появилась эта огромная стена…

Девушка поднялась на баррикаду. В руке она держала маленькое ведерко.

– Доктор Газон посылает вам привет. А еще он очень просил поинтересоваться: как так получилось, что вы до сих пор никого не избили? – сообщила она, поставив ведро. – Он надраил три стола, вскипятил два ведра дегтя, нанял шесть женщин, чтобы те скатывали бинты… А единственный пациент, которого ему пока пришлось врачевать, страдал кровотечением из носа. Доктор говорит, вы его очень сильно подвели.

– Передай ему в ответ сердечное «ха‑ ха‑ ха», – ответил Ваймс.

– Я принесла вам завтрак, – сказала Сандра, и Ваймс заметил, что снизу, не особенно скрываясь и гнусно хихикая, за ним наблюдают подчиненные.

– Грибы? – спросил он.

– Нет, – ответила девушка. – Меня просили передать, что, поскольку завтрашний день уже наступил, вы можете получить все, чего так желали…

Ваймс на мгновение напрягся, не до конца понимая, что еще приготовила ему жизнь.

– Яйцо вкрутую, – объяснила Сандра. – Но Сэм Ваймс сказал, что, должно быть, вы любите, чтобы желток был жидким, а тосты нарезаны палочками‑ «солдатиками», чтобы макать в желток.

– В точности как он, – едва слышно произнес Ваймс. – Да, Сэм правильно догадался.

Ваймс подбросил яйцо высоко в воздух, надеясь его тут же поймать. Но вдруг услышал звук, словно кто‑ то щелкнул ножницами, и через мгновение на него упал действительно жидкий желток и осколки скорлупы. А потом градом посыпались стрелы.

Шум разговоров становился все громче. Мадам подошла к группе людей, окружавших Ветруна. Но через несколько секунд они как по волшебству остались вдвоем; все недавние собеседники патриция вдруг увидели кого‑ то, с кем им срочно требовалось поговорить.

– Ты кто такая? – осведомился Ветрун, награждая ее ощупывающим взглядом. Ничего предосудительного – именно так мужчины смотрят на женщину, которая подозревается в ношении скрытого оружия.

– Мадам Роберта Мизероль, милорд.

– А, которая из Орлеи? – ответил Ветрун и фыркнул, что на его языке означало улыбку. – Я много интересного слышал об Орлее.

– Думаю, я могу вам рассказать о ней еще больше, милорд, – сказала Мадам. – Но сейчас нам пора приступать к торту.

– Да, конечно, – согласился Ветрун. – Знаешь, сегодня меня снова пытались убить. Постоянно пытаются убить, представляешь? Одиннадцать лет прошло, а они все пытаются и пытаются. Но каждый раз я их ловлю, какими бы хитрыми они ни были.

– Браво, милорд, – откликнулась Мадам.

К счастью, он был неприятным человеком, безобразным до крайности. В некотором смысле это упрощало задачу. Она повернулась и хлопнула в ладоши. Поразительно, но этот достаточно тихий звук заставил смолкнуть все разговоры.

Огромные двустворчатые двери в конце зала распахнулись, появились два герольда. Они встали по обе стороны от дверей…

– Взять их! – завопил Ветрун и пригнулся.

Его телохранители пронеслись через зал и, вырвав музыкальные инструменты из рук испуганных герольдов, принялись опасливо изучать трубы, так, словно те могли взорваться или начать испускать неведомый газ.

– Отравленные дротики, – пояснил Ветрун, очень довольный собой. – Осторожность никогда не бывает лишней, мадам. Находясь на этом посту, приходится опасаться каждой тени. Хорошо, пусть играют, но без труб. Ненавижу, когда на меня направлены трубы.

Лишенные инструментов, изумленные герольды посовещались, отступили на шаг и изо всех сил свистнули.

В зал вкатили торт, и лорд Ветрун засмеялся. Огромный, в рост человека, многоярусный торт был покрыт толстым слоем глазури.

– Красиво, – признал патриций под аплодисменты гостей. – Люблю, когда на балу есть чем развлечься. Я должен буду его разрезать, да?

Он отошел на несколько шагов и кивнул своим телохранителям.

– Приступайте, ребята.

Мечи пронзили верхний ярус торта в нескольких местах. Охранники посмотрели на Ветруна и покачали головами.

– Бывают еще такие мелкие, гномы, – сказал тот.

Охранники принялись наносить колющие удары по второму ярусу и снова не встретили сопротивления, отличного от того, что оказывали сухофрукты, нутряное сало и марципановая корка с сахарной глазурью.

– Он может стоять на коленях, – заметил Ветрун.

Гости наблюдали за происходящим с застывшими улыбками на лицах. Когда стало ясно, что торт состоит лишь из торта и никем не обитаем, послали за дегустатором. Многие гости хорошо знали его. Звали этого человека Суйнос. Про него поговаривали, будто бы он проглотил столько отравы, что стал невосприимчивым ко всем существующим ядам и что каждый день для поддержания формы он съедает жабу. А еще ходили слухи, что от его дыхания чернеет серебро.

Выбрав кусочек торта, Суйнос с задумчивым видом принялся жевать его, устремив сосредоточенный взгляд вверх.

– Гмм, – произнес он через некоторое время.

– Ну? – спросил Ветрун.

– Прошу прощения, милорд, – развел руками Суйнос. – Ничего. Мне показалось, что я почувствовал привкус цианида, но увы, это всего лишь миндаль.

– Что, совсем нет никакого яда? – спросил патриций. – Хочешь сказать, это можно есть?

– Да, конечно. Не помешало бы добавить немного жабьего мяса, но это дело вкуса.

– Милорд, может, разрешим слугам подавать? – встряла Мадам.

– Никогда не доверяй подавальщикам, – отрезал Ветрун. – Такие пройдохи. Могут подсыпать что‑ нибудь.

– Тогда не возражаете, если я сама этим займусь, милорд?

– Не возражаю, – сказал Ветрун, не спуская глаз с торта. – Я возьму девятый кусок.

Но цапнул пятый, причем с таким торжествующим видом, словно спас нечто ценное от неминуемой гибели.

Торт быстро разобрали. Лорд Ветрун, ухватив свой кусок торта, больше не возражал против того, чтобы еду подавали слуги. Гости разошлись по углам решать древнейшую загадку: как удержать тарелку и бокал и при этом есть без использования таких маленьких колец для бокалов, которые крепятся к краю тарелки и заставляют взрослого, серьезного человека выглядеть четырехлетним ребенком. Загадка эта требовала высшей степени сосредоточения, и, возможно, поэтому все совершенно перестали обращать внимание на происходящее в зале.

Открылась дверь. В зал скользнула фигура. Ветрун посмотрел на нее поверх тарелки.

Фигура была стройной, в капюшоне и маске, вся в черном.

Ветрун оторопело уставился на вошедшего. По какой‑ то случайности именно в этот момент разговоры вокруг вдруг оживились, и наблюдатель, расположившийся сверху, мог бы заметить, что волны в море гостей разошлись таким образом, что от двери до Ветруна, у которого ноги словно приросли к полу, протянулся широкий проход.

Фигура неторопливым шагом направилась прямиком к патрицию, на ходу доставая из‑ за спины два арбалета с пистолетными рукоятками. Раздались два щелчка, и оба телохранителя мягко осели на пол. Фигура, не останавливаясь, отшвырнула арбалеты за спину. Ее шаги были совершенно бесшумны.

– Брв? – спросил Ветрун, не спуская с нее глаз. Рот его был открыт и забит тортом.

Люди продолжали непринужденно беседовать. Кто‑ то где‑ то пошутил. Раздался смех, может, немного чересчур громкий. Шум снова усилился.

Ветрун недоверчиво прищурился. Наемные убийцы так не поступают. Они подкрадываются. Прячутся в темноте. То, что происходило сейчас, не могло происходить в реальности. Только во сне.

Но незнакомец стоял прямо перед ним. Ветрун выронил ложку, она со звоном упала на пол, и в зале воцарилась гробовая тишина.

Существовало еще одно правило. Убийца должен по возможности сообщить жертве свое имя и имя своего нанимателя. Гильдия считала это справедливым, но не считала нужным кричать об этом правиле на всех углах, так что Ветрун о нем даже не подозревал. Однако, пусть и парализованный ужасом, он умудрился задать правильный вопрос:

– Кто тебя послал?

– Я действую от имени города, – ответила фигура, доставая тонкий серебристый клинок.

– Кто ты?

– Считай меня своим… будущим.

Фигура занесла руку с клинком, но слишком поздно. Ее опередил другой убийца, гораздо более изощренный, – страх. Лицо Ветруна побагровело, невидящие глаза полезли из орбит, из горла сквозь крошки торта вырвался хрип, больше похожий на скрип.

Убийца опустил клинок, немного выждал в звенящей тишине, а потом…

– У! – тихонько произнес он.

И, вытянув руку в перчатке, толкнул патриция. Ветрун упал на спину; тарелка, вылетев из руки, разбилась о каменные плиты.

Человек в черном разжал пальцы, и клинок покатился по полу рядом с трупом. После чего убийца развернулся и медленно зашагал прочь по мраморному полу. Закрыл за собой двойные двери, как будто ставя точку в эхе своих шагов.

Мадам не торопясь досчитала до десяти и пронзительно закричала. Главное – выдержать правильную паузу.

Лорд Ветрун поднялся на ноги и взглянул на фигуру в черном.

– Еще один? А ты откуда подкрался?

– Я НЕ ПОДКРАДЫВАЮСЬ.

Последние несколько лет Ветрун не мог похвастаться ясностью рассудка, а сейчас его мозг кипел еще сильнее, но торт он помнил четко. Он ел торт, а теперь торта не было. Точнее, торт был, и совсем близко, Ветрун видел его сквозь какую‑ то странную пелену, но никак не мог до него дотянуться.

И вдруг он все понял.

– О, – сказал он.

– ДА, – сказал Смерть.

– И я не могу даже доесть торт?

– НЕТ. ВРЕМЕНИ НЕТ, ДАЖЕ НА ТО, ЧТОБЫ ДОЕСТЬ ТОРТ. ТВОЙ ТОРТ ОКОНЧЕН. КОНЕЦ ТОРТА.

Рядом с Ваймсом в стену с глухим стуком воткнулся крюк. Раздались отчаянные крики по всей баррикаде. Высоко взмывая вверх, в дерево тут и там вонзались острые крючья.

Новый град стрел застучал по крышам домов. Вражеские лучники боялись задеть своих, поэтому стреляли через баррикаду. Ваймс услышал крики и звон наконечников, отскакивающих от доспехов.

Какой‑ то шум заставил его обернуться. Над гребнем баррикады высунулась голова в шлеме. Солдат увидел Ваймса и побледнел.

– Это было мое яйцо, сволочь! – зарычал Ваймс и врезал ему по носу. – С «солдатиками»!

Солдат упал, судя по звуку, на других верхолазов. Со всех сторон доносились вопли.

Ваймс снял с ремня дубинку.

– Бей их, ребята! – закричал он. – Дубинками! Без затей! Лупите по пальцам, а сила тяжести закончит! Пусть падают!

Он пригнулся, прижался лицом к дереву и попытался найти щель, чтобы выглянуть наружу…

– Они приволокли катапульты! – крикнула Сандра, которая отыскала бойницу в нескольких футах от него. – А еще…

Ваймс оттащил ее назад.

– Почему ты еще здесь? – взревел он.

– Потому что здесь безопаснее, чем на улице! – закричала она ему в лицо.

– Нет, если тебя зацепит крюком! – Он выхватил нож. – Возьми! Увидишь веревку – режь!

Он пробежал, пригнувшись, вдоль раскачивающегося гребня, но быстро убедился в том, что защитники вполне успешно отражают атаку. Впрочем, ничего сложного в этом не было. Те люди, что обороняли баррикаду на уровне земли, просто выбирали первую попавшуюся щель и стреляли сквозь нее. Точность, конечно, была никакая, но ее и не требовалось. Ничто так не нервирует противника, как свист и звон стрел вокруг.

А нападающие лезли наверх беспорядочной толпой. Впрочем, другого выхода у них не было. Если бы они рассредоточились, то каждого солдата встречали бы наверху три защитника. Поэтому атакующие мешали друг другу, и каждый валившийся вниз увлекал за собой еще нескольких. Кроме того, в баррикаде было достаточно дыр и щелей, через которые защитник с пикой мог серьезно поранить тех, кто пытался влезть наверх.

«Полный идиотизм, – подумал Ваймс. – Чтобы взять баррикаду, потребуется не меньше тысячи солдат, и девятьсот пятьдесят уйдут на то, чтобы сложить гору трупов, по которой заберутся оставшиеся. Кто‑ то там явно использует старую добрую тактику „нанесем удар в самом защищенном месте, чтобы показать, что мы не шутим“. О боги, неужели так мы выигрывали все войны?

А как бы поступил на их месте я? Да просто приказал бы: „Детрит, ну‑ ка, убери эту баррикаду“, причем так, чтобы все ее защитники меня услышали. И нет проблем».

На другом краю баррикады раздался пронзительный вопль, и Ваймс кинулся туда. Одного из стражников прижало к деревянной стене метко брошенной «кошкой». Когда Ваймс подбежал, крюк, проткнув нагрудник и кольчугу, уже вонзился в тело бедняги. И как раз в этот момент солдат, который карабкался по привязанной к «кошке» веревке, перелез через гребень…

Рукой отбив меч, Ваймс врезал солдату так, что тот перевалился обратно на ту сторону и рухнул в толпу у подножия.

Раненым оказался Масхерад. Его лицо стало иссиня‑ белым, рот открылся в беззвучном крике. Кровь собиралась в лужу у его ног и стекала вниз сквозь щели в досках.

– Давай‑ ка вытащим эту штуку… – предложил Букли, схватившись за крюк, но Ваймс, пригибаясь под свистящими над головой стрелами, оттолкнул его.

– Там мы сделаем только хуже. Позови ребят, пусть осторожно спустят его вниз и отнесут к Газону.

Ваймс подобрал дубинку Масхерада и тяжело опустил ее на шлем очередного атакующего.

– Он еще дышит, сержант! – воскликнул Букли.

– Это отлично, отлично… – пробормотал Ваймс. Люди радуются малейшим признакам жизни в телах своих друзей. – Займись делом, доставь его к лекарю.

Но на своем веку он повидал немало раненых, поэтому про себя добавил: «Если Газон его вылечит, то получит полное право основать религию имени себя».

Некий удачливый солдат, забравшийся на вершину баррикады и вдруг обнаруживший себя в страшном одиночестве, замахнулся на Ваймса мечом, и тот снова принялся за работу.

Анк‑ Морпорк это здорово умеет, всегда умел, и ничьих советов ему не требовалось. События здесь не столько происходят, сколько проистекают одно из другого. То есть порой почти невозможно поймать момент, когда «еще ничего не произошло» превращается в «обо всем уже позаботились, старина». Так было и на этот раз. Обо всем позаботились.

Это случилось за двадцать минут до прибытия во дворец господина Капканса и за двадцать пять минут до того, как он был приведен к присяге в качестве патриция и, словно по волшебству став лордом Капкансом, занял Продолговатый кабинет. Причем минута молчания в честь покойного лорда Ветруна, о теле которого тоже успели позаботиться, входила в отпущенное время.

Некоторым слугам, не поднимая шума, указали на дверь; Суйносу даже разрешили вывезти свою жабью ферму. Тем же, кто закладывал дрова в камины, вытирал пыль с мебели и мыл полы, разрешили остаться; впрочем, так бывало всегда. Все равно эти слуги крайне редко обращали внимание на то, кто у них сейчас хозяин, а частенько этого и вовсе не знали. Кроме того, без них было не обойтись, ведь только им было известно, где хранятся швабры. Лорды приходят и уходят, а пыль остается.

Настал рассвет нового дня, который – особенно снизу – ничем не отличался от рассветов старых дней.

Но потом кто‑ то вспомнил, что в городе идет бой. Об этом тоже следовало позаботиться.

Стычки уже завязывались по всей длине баррикады, но пока все они заканчивались одинаково. Атакующие принесли осадные лестницы; в некоторых местах им удавалось перебраться через гребень, однако собраться в одном месте, чтобы нанести удар, у них так и не получилось. Защитников было гораздо больше, пусть даже у них не хватало оружия. Одним из первых полезных уроков, усвоенных Ваймсом в этом бою, было: никогда не стоит недооценивать природную мстительность бабулек. Когда дело доходит до драки с солдатами, любая бабулька плевать хотела на всякие там правила. Дай такой бабушке пику и покажи дыру, через которую можно колоть, – и молодых людей по другую сторону баррикады ждут серьезные неприятности.

А еще оказалась очень полезной идея Реджа Башмака использовать в бою горячие мясные обеды. Многие из тех, кто сражался против Республики, о стейке только слышали, но никогда не видели. В их семьях мясо считалось скорее приправой, чем блюдом. И вот преодолевает один из таких солдат последние ступени лестницы – вокруг темнота, снизу доносятся стоны и вопли его менее удачливых товарищей, а наверху его встречают отъевшиеся бывшие соратники. Вежливо забирают из рук оружие и предлагают спуститься вниз на другую сторону, чтобы отведать бифштексов, яиц и жареной курятинки. Причем такое изобилие обещается каждый день – да здравствует революция!

Ваймс даже боялся, как бы эта новость не распространилась слишком быстро, иначе с таким притоком людей им будет не справиться.

Но бабульки… Ох уж эти бабульки… Так уж получилось, что Республика расположилась на улицах, которые издавна служили источником пополнения для армии. Кроме того, люди здесь жили большими семьями, в которых слово матриарха было законом. Выставляя на гребень баррикады бабулек с рупорами (в периоды затишья, конечно), Ваймс чувствовал себя почти мошенником.

– Я знаю, что ты здесь, Рончик! Говорит твоя нянюшка! Если еще хоть разочек сюда взберешься, я сама тебе уши надеру! Рита передает привет и ждет дома. Дедуле очень помогла новая мазь, ему уже полегчало! И кончай валять дурака!

Это было очень грязно, но Ваймс этой своей придумкой весьма гордился. Речи бабулек подрывали боевой дух противника не хуже свиста стрел.

А потом вдруг Ваймс понял, что на лестницах и веревках больше нет людей. Снизу по‑ прежнему раздавались крики и стоны, но те солдаты, кто еще держался на ногах, спешили убраться подальше от баррикады.

«Как поступил бы я? – подумал Ваймс. – Я бы спустился в подвалы домов поблизости. Анк‑ Морпорк – это же сплошные подвалы. Пробился бы сквозь полусгнившие стены, и к нынешнему моменту все подвалы по эту сторону баррикады уже кишмя кишели бы моими людьми.

Правда, прошлой ночью я послал специальную команду, чтобы заколотить все подвальные лазы, какие только удастся найти, но против себя самого я бы вообще не стал сражаться».

Он выглянул в щель между досками и с удивлением узрел, что по улице, осторожно переступая через поверженных солдат, идет человек. Он нес белый флаг, иногда останавливался, чтобы помахать им, но «Ура! » не кричал.

Подойдя к баррикаде как можно ближе, он запрокинул голову:

– Эй! Послушайте!

Спрятавшись за бруствером, Ваймс закрыл глаза. О боги…

– Да? Чем могу помочь? – крикнул он вниз.

– Кто вы такой?

– Сержант Киль, Ночная Стража. А вы?

– Младший лейтенант Харрап. Э… Мы просим небольшого перемирия.

– Зачем?

– Э… Чтобы вынести раненых.

«Правила войны, – подумал Ваймс. – Поле чести. Ну и ну…»

– А потом?

– Прошу прощения?

– Что будет потом? Снова будем драться?

– Гм… Разве вам никто не сказал? – спросил младший лейтенант.

– Не сказал чего?

– Мы только что узнали. Лорд Ветрун умер. Гм. Патрицием стал лорд Капканс.

Те защитники баррикады, что стояли ближе всего, возликовали, и очень скоро их ликование распространилось на улицу внизу. А Ваймса охватило облегчение. Но он не был бы Ваймсом, если бы отступил просто так.

– А может, махнемся? – крикнул он.

– Э… Прошу прощения?

– Ну, может, твои ребята встанут на баррикаду, а мы попробуем ее захватить?

Защитники баррикады засмеялись.

– Гм… – сказал молодой офицер после паузы. – А зачем?

– А затем – поправь меня, если я ошибаюсь, – что мы теперь являемся верными сторонниками официального правительства, а вы стали мятежными останками войск, поддерживающих предыдущего диктатора. Я прав?

– Гм… Я думаю, мы выполняли вполне законные приказы…

– Слышал о таком капитане Загорло?

– Гм… Да…

– Он тоже думал, что выполняет законные приказы, – крикнул Ваймс.

– Гм… Да?

– Знаешь, он так удивился… Ну хорошо, хорошо. Перемирие. Мы согласны. Может, мои ребята помогут вам? У нас есть лекарь. Очень хороший. У него еще не так вопят.

– Гм… Спасибо, сэр. – Молодой офицер отдал честь.

Ваймс отдал честь в ответ.

Он немного расслабился и повернулся к защитникам баррикады.

– Так, ребята. Отбой. Не мытьем, так катаньем мы своего добились.

Он спустился по лестнице. Значит, все. Все кончилось. Пора бить в колокола, плясать на улицах…

– Сержант, вы серьезно говорили, когда предлагали помочь им с ранеными? – спросил Сэм, поджидавший его у подножия лестницы.

– В этом не меньше смысла, чем во всем остальном, что до сей поры происходило, – ответил Ваймс. – Они такие же городские парни, как мы, и не их вина в том, что им отдавали неправильные приказы.

«И головы у них теперь идут кругом, так что, быть может, они все‑ таки задумаются о том, почему все это произошло…»

– Но… Масхерад умер, сержант.

Ваймс тяжело вздохнул. Еще там, на шатком гребне баррикады, он знал, что парень не выживет. И все же услышать об этом было больно.

– Что ж, среди них наверняка тоже не все доживут до утра, – сказал он.

– Да, но они были врагами, сержант.

– Никогда не лишне еще раз хорошенько подумать, кто же твой враг на самом деле, – хмыкнул Ваймс, дергая один из столов, составляющих баррикаду.

– Человек, который пытается проткнуть тебя мечом. Как насчет такого ответа? – спросил Сэм.

– Правильно мыслишь, – похвалил его Ваймс. – Но иногда стоит посмотреть на вещи немного шире.

В Продолговатом кабинете Капканс сложил руки домиком и принялся постукивать указательными пальцами по зубам. Перед ним на столе лежала груда документов.

– Что делать, что делать?.. – произнес он задумчиво.

– Обычно объявляется всеобщая амнистия, милорд, – подсказал господин Кривс.

Господин Кривс как глава Гильдии Законников был советником многих правителей города. Кроме того, он был зомби, что лишь способствовало развитию его карьеры. Он был ходячим прецедентом. Всегда знал, как именно следует поступать.

– Да‑ да, конечно, – откликнулся Капканс. – Начать все с чистого листа. Разумеется. Для этого, наверное, даже предусмотрена соответствующая формулировка?

– Честно говоря, милорд, я случайно захватил с собой экземпляр…

– Да‑ да. Но лучше расскажите мне о баррикаде. О той, что так и не сдалась… – Он окинул взглядом многочисленных людей, собравшихся в кабинете.

– Вы знаете о ней, сир? – спросил Фоллетт.

– У меня есть собственные источники, – ответил Капканс. – Эта баррикада наделала шума, верно? Один человек создал весьма продуманную систему обороны, отрезал нас от жизненно важных точек города, разрушил организацию капитана Загорло и отразил все атаки, несмотря на старания солдат. И он всего лишь сержант, как я слышал.

– Возможно, его следует повысить? – предложила Мадам.

– Да‑ да, я тоже об этом подумал, – кивнул Капканс, и его маленькие глазки заблестели. – Но вот вопрос: как поступить с его людьми. Они нам лояльны?

– Очевидно, сэр, – сказала Мадам и обменялась озадаченными взглядами с доктором Фоллеттом.

Капканс вздохнул.

– С другой стороны, солдата вряд ли следует наказывать за верность старшему офицеру, особенно в такое тяжелое время. Не вижу причин преследовать их официально.

Взгляды снова встретились. Все вдруг почувствовали, как мир уходит из‑ под ног.

– Однако Киль – это совсем другое дело, – продолжал Капканс, вставая из‑ за стола и доставая из кармана жилета табакерку. – Умоляю, задумайтесь. Какой правитель может допустить существование такого человека? Всего за несколько дней он столько всего успел натворить! Страшно подумать, что взбредет ему в голову завтра. Положение весьма щекотливое. Стать заложниками прихоти какого‑ то сержанта? Мы не можем допустить, чтобы такой человек, как Киль, поступал как ему заблагорассудится. Кроме того, надеюсь, все присутствующие понимают, что особисты могли бы нам пригодиться. После соответствующего переобучения, конечно.