Терри Пратчетт 11 страница

Отчаянный звон колокольчика. Он означал: «Офицер В Беде», и все стражники, заслышав его, спешили на этот призыв.

Разумеется, далеко не всегда офицер мог рассчитывать, что ему действительно помогут. Особенно когда перевес был на другой стороне. В конце концов, это ведь старая Ночная Стража. Но по крайней мере, из реки тебя выловят, из петли достанут и о достойных похоронах позаботятся.

С другого конца улицы послышался грохот, и из‑ за угла вывернула громадина тюремного фургона с Фредом Колоном на козлах и констеблем Дрынном у задней двери.

– В чем там дело, Билл? – донесся до Ваймса крик.

– Это Киль и Ваймси! – крикнул Букли в ответ. – Давайте сюда, живее.

Ваймс старался не смотреть Карцеру в глаза, старался делать вид, будто ничего не произошло, будто мир не раскололся вдруг, как хрустальный шар, впустив в себя ледяной ветер бесконечности. Но Карцер был не дурак.

Он бросил взгляд на Ваймса, потом пригляделся к Сэму.

– Ваймси? – переспросил он. – Значит, тебя зовут Сэм Ваймс?

– Я ничего не говорил, – упрямо заявил младший констебль Ваймс.

– Так‑ так‑ так, – с довольным видом произнес Карцер. – Ну и поворот, да? Есть о чем подумать. И никаких ошибок, ха‑ ха.

Тюремный фургон со скрипом остановился. Карцер поднял глаза на круглое бледное лицо капрала Колона.

– Займись своими делами, капрал, – велел он. – Проваливай.

Колон нервно сглотнул. Ваймс заметил, как дернулся, словно пытаясь спрятаться, его кадык.

– Э… Мы услышали звон, – промямлил Фред.

– Просто кое‑ кто слегка переволновался, – объяснил Карцер. – Но это напрасные тревоги. Все мы стражники, верно? Я не хочу неприятностей. Это всего лишь небольшое недоразумение. Сейчас сержант Киль передаст мне моего друга, верно, сержант? И никто не будет в обиде, ага? Ты просто сорвал нам небольшую операцию, сущие пустяки. Передай его нам, и покончим с этим.

Все посмотрели на Ваймса.

Он прекрасно понимал, что самым благоразумным было бы подчиниться. И тогда Карцер, скорее всего, уйдет, а Ваймсу отчаянно хотелось, чтобы он оказался где‑ нибудь подальше от молодого Сэма.

Но Карцер вернется. Точно вернется. Такие твари, как Карцер, всегда возвращаются, особенно если знают, что нашли уязвимое место.

И это еще не самое страшное. Хуже всего то, что Ваймс изменил ход истории.

Заговор с Морфической действительно существовал. Особисты накрыли заговорщиков. Несколько человек погибли, но некоторым удалось сбежать, беспорядки продолжались несколько дней и закончились, только когда…

Однако той ночью молодого Сэма Ваймса не было рядом с Морфической улицей. Киль учил его обмениваться рукопожатием с дверными ручками далеко отсюда, в Тенях.

Но ты решил, что умнее всех, Герцог. Решил, что можешь вставлять палки в колеса и лупить по головам, да?

Плюс еще вмешался Карцер, и вот ты далеко за пределами учебников истории, на незнакомой местности и без карты…

Карцер по‑ прежнему весело улыбался. Здесь и сейчас Ваймс больше всего на свете хотел стереть с его лица эту улыбку, стереть навсегда.

– Эй, слышь, я был бы рад услужить, – сказал он. – Честное слово. Но мы его взяли, и я обязан доставить его в штаб‑ квартиру и оформить бумаги. Надо его допросить, вдруг он поможет разобраться с некоторыми нераскрытыми преступлениями.

– Например? – спросил Карцер.

– Не знаю, – пожал плечами Ваймс. – Смотря что у нас сейчас есть нераскрытого. Мы посадим его в камеру, напоим чаем, поболтаем о том о сем… сам знаешь, как это бывает. Часто у человека развязывается язык после чашечки чая. Ну, или газировки, если он не любит чай.

Некоторые стражники захихикали, хотя Ваймс искренне надеялся, что никто из них не понял истинного смысла его последних слов.

Улыбка исчезла с лица Карцера.

– Я сказал: он – мой человек при исполнении, а я – сержант.

– А я – старший сержант, и я сказал, что мы передадим его тебе в штаб‑ квартире, сержант Карцер. Официально.

Карцер кивнул в сторону младшего констебля, настолько неуловимо, что только Ваймс заметил это. И понизил голос:

– Зато мне чисто случайно достались все тузы, Герцог.

– Зато я чисто случайно не играю в карты, Карцер. Мы можем устроить драку прямо здесь и сейчас, и я, честно говоря, не знаю, чем она закончится. Я уверен только в том, что завтра ты уже не будешь сержантом. Но если ты думаешь, что все тузы у тебя, можешь повысить ставки.

Карцер пристально посмотрел на него, потом подмигнул и повернулся к своим.

– Я же говорил, он еще тот пройдоха, – сообщил он, ни к кому в особенности не обращаясь, и заговорщицки ткнул Ваймса под ребра. – Вечно блефует! Ну ладно, сержант… при оружии, будь по‑ твоему. Нужно же и вам, обычным солдафонам, иногда чем‑ то заняться, ха‑ ха! Я пришлю за ним пару своих ребят через часок‑ другой.

«Правильно, дай мне время попотеть при мысли о том, что я могу кануть в небытие, если ты перережешь этому парню горло, – подумал Ваймс. – Основная беда в том, что меня действительно бросает в пот».

Он выпрямился и жестом приказал тюремному фургону подъехать ближе.

– Мы все вместе проводим его в участок, понятно? – сказал он. – Пора выпить по кружке какао. Дрынн, помоги мне его загрузить. Фред, другие пассажиры есть?

– Всего один пьяница, сержант. Заблевал всю округу.

– Ладно. Задержанного поместим в фургон, сами поедем на подножке. – Ваймс кивнул Карцеру. – Уверен, мы скоро встретимся, сержант.

– Ага, – отозвался Карцер, на лице которого снова появилась проказливая улыбочка. – Береги себя!

Ваймс вскочил на подножку подоспевшего фургона. Оборачиваться он не стал. Карцеру следовало отдать должное в одном: он никогда не станет стрелять в спину, если уверен, что в скором времени ему представится возможность перерезать тебе горло.

Фургон оглушительно громыхал по булыжникам. Рядом с Ваймсом на подножке ехал констебль Букли. Через некоторое время он отважился спросить:

– А что там произошло, сержант? Ты знаешь этого типа?

– Да. Он убил двоих стражников. Один пытался его арестовать, а второй, сменившись с дежурства, просто ел пирог. Он много кого убил.

– Но он же сам стражник!

– Загорло взял его на службу, Букли.

Грохот колес по булыжной мостовой вдруг стал значительно громче. Все стражники внимательно слушали.

– Ты давно в Страже, констебль? – спросил Ваймс.

– Уже два года, сержант, – ответил Букли. – Раньше таскал фрукты на рынке, но эти утренние заморозки… У меня из‑ за них и спину стало ломить, и в груди колоть…

– А я ничего не слышал об убийствах стражников, – сказал младший констебль Ваймс.

– Это случилось не здесь, юноша. Это случилось очень далеко.

– И вы там были?

– Тех стражников я знал.

И снова атмосфера вокруг фургона изменилась. Никто из стражников не издал ни звука, но незримое «Вот оно что! », казалось, повисло у них над головами.

– И ты приехал сюда, чтобы выследить его? – спросил Букли.

– Вроде того.

– Мы слышали, вы приехали сюда из Псевдополиса, сержант, – сказал Сэм.

– Я много откуда приехал.

– Здорово! – воскликнул Сэм.

– Он убил стражника, который ел пирог? – спросил Фред Колон.

– Да.

– Вот сволочь! А с чем был пирог?

– Свидетели не сказали, – соврал Ваймс.

Это же был старый Анк‑ Морпорк. Здесь и сейчас гномы были видовым меньшинством и старались не привлекать к себе внимания и не высовываться… ну, хотя не высовываться‑ то им было совсем не трудно. И в этом Анк‑ Морпорке уж точно не было забегаловок, круглосуточно торгующих пирогами с крысятиной.

Какая‑ то мысль явно не давала Букли покоя.

– Они ведь придут за этим типом, которого ты арестовал, – сказал он.

– Хочешь взять отгул на оставшуюся часть ночи, констебль? – спросил Ваймс.

Остальные стражники несколько нервно захихикали.

«Прохвосты, – подумал Ваймс. – Записались в Стражу, потому что жалованье хорошее, работенка не бей лежачего, а тут вдруг трудности, понимаете ли».

– Сержант, а какие обвинения вы собираетесь предъявить задержанному? – спросил Сэм.

– Попытка нападения на стражника. Ты же сам видел его ножи.

– Но ведь это вы ударили его ногой.

– Верно, совсем забыл. Значит, обвиним и в сопротивлении при аресте.

Снова раздался смех. Перед смертью люди готовы смеяться над чем угодно.

«В славную компанию я попал. Я отлично вас знаю, ребята. Предел ваших мечтаний – тихая жизнь и хорошая пенсия. Вы никогда не торопитесь на место происшествия, чтобы к вашему появлению там уже точно ничего не происходило. А самая грозная опасность, которую вы готовы встретить лицом к лицу, – это буйный пьяница или бодливая корова. Большинство из вас даже стражниками‑ то не назовешь, невзирая на форму. В бескрайнем море приключений вы придонные падальщики, подбирающие то, что больше никому не нужно.

А сейчас идет война, и вы на острие событий. Не примкнули ни к одной из сторон. Банда тупых солдафонов, вот вы кто. Как низко вы пали. Но поверьте, ребята, вы еще подниметесь».

Минуту или две на Морфической улице было тихо – ни движения, ни звука.

Потом из‑ за угла появилась карета. Шикарная, запряженная парой лошадей. Вместо фонарей на ней были закреплены факелы, и, когда карета подпрыгивала на булыжниках, языки пламени, казалось, на мгновение повисали в воздухе, окутанные полупризрачной дымкой.

И поскольку от света факелов ничто не могло укрыться, случайный наблюдатель, если бы он там был, мог бы предположить, что богатая обивка кареты имеет глубокий пурпурный цвет. А еще он мог бы заметить, что экипаж слишком уж тяжело оседает на рессорах, будто перегруженный.

Карета остановилась у дверного проема рядом с тем, где совсем недавно произошел арест. Ваймс бы очень удивился, увидев, как из темноты проема на свет факелов вышли две темные фигуры, – он‑ то полагал, что знает об искусстве оставаться невидимым почти все.

Дверца кареты распахнулась.

– Удивительные новости, милочка, – сказала одна из теней.

– Просто поразительные, дорогуша, – поддержала вторая.

Они скрылись в карете, и та сразу сорвалась с места.

Когда они подъехали к штаб‑ квартире, Ваймса ждал сюрприз: как только фургон оказался во дворе, Букли и Зайтс спрыгнули с подножки и мгновенно заперли ворота. Сами, не дожидаясь указаний.

Внутри Колон и Дрынн закрыли ставни на окнах, Дрынн принес из арсенала охапку арбалетов. Все было сделано быстро и очень аккуратно. Просто невероятно аккуратно и быстро, учитывая, о ком шла речь.

Ваймс подтолкнул молодого себя.

– Свари какао, юноша, – велел он. – Не хочу опоздать на представление.

Он сел на свое место и закинул ноги на стол, Колон тем временем провернул ключ в дверном замке, а Дрынн задвинул тяжелый засов.

«Это происходит прямо сейчас, – подумал он. – Хотя ничего такого не было. Вернее, было, но не совсем так. На этот раз заговорщикам с Морфической улицы удалось улизнуть. Их собрание не накрыли. Им не пришлось драться. Когда за окном собралась толпа стражников, они, должно быть, перепугались до оцепенения. Впрочем, они и до этого не слишком‑ то шевелились. Это же всего лишь обычные горлопаны и бездельники. Из тех, кто толпится вокруг недотепы‑ оратора и разбегается по переулкам, едва запахнет жареным. Но когда к ним заявились особисты, некоторые погибли, другие пытались отбиваться, и, как всегда, одно потянуло за собой другое… Однако здесь и сейчас никто их не накрыл, потому что один тупой сержант поднял слишком большой шум…

Два разных настоящих. Одно прошлое, одно будущее…

И я не знаю, что произойдет дальше.

Хотя могу догадаться».

– Молодцы, – сказал он, вставая из‑ за стола. – Продолжайте запирать нас в ловушке, а я пойду доложу старику, что происходит.

Поднимаясь по лестнице, он услышал озадаченное бормотание стражников за спиной.

Капитан Мякиш сидел за столом, тупо уставившись в стену. Ваймс откашлялся и отдал честь.

– Возникли некоторые… – начал было он, но осекся, увидев пепельно‑ серое лицо Мякиша.

Капитан выглядел так, словно увидел призрака, причем в зеркале.

– Ты тоже слышал новости?

– Сэр?

– Беспорядки в Сестрах Долли, – сообщил Мякиш. – Всего пару часов назад.

«Да, все уже почти началось, – подумал Ваймс, когда до него дошел смысл слов. – Раньше для меня это были лишь названия и без разницы, что когда случилось, – все происходило как будто одновременно. Сестры Долли, ну конечно. Там собрались горячие головы и…»

– Лейтенант Дневной Стражи вызвал один из полков, – сообщил Мякиш. – На что, разумеется, имел полное право.

– Какой конкретно полк? – спросил Ваймс, чтобы хоть что‑ то спросить. Это название упоминалось во всех учебниках истории.

– Драгунский средней тяжести полк лорда Вентурии, сержант. Полк, в котором я служил.

«Все правильно, – подумал Ваймс. – Кавалерия обладает всеми нужными навыками для разгона толпы гражданских лиц. И все это знают».

– Было несколько… э… случайных жертв…

Ваймсу стало жаль старика. На самом деле так и не выяснили, был приказ топтать толпу или не было, но разве это имеет значение? Лошади шли вперед, люди не могли отскочить из‑ за напиравшей сзади людской массы… а детская ладошка так легко выскальзывает из родительской руки…

– Но надо признать, в офицеров летели метательные снаряды, и один солдат был тяжело ранен, – произнес Мякиш, словно читая по бумажке.

«И что, значит, можно давить людей? » – подумал Ваймс.

– Какие именно метательные снаряды, сэр?

– Фрукты, насколько я знаю. Хотя могли быть и камни. – Ваймс увидел, что у Мякиша трясутся руки. – Бунт начался из‑ за цен на хлеб, как я понимаю.

«Нет. Из‑ за цен на хлеб началось недовольство, – подсказал Ваймсу внутренний голос. – Бунты начинаются, когда люди попадают в ловушку между идиотами на лошадях и другими идиотами, орущими „Правильно! “ и пытающимися пробиться вперед, а городом командует придурок, прислушивающийся к советам маньяка со стальной линейкой».

– Во дворце полагают, – медленно произнес Мякиш, – что революционно настроенные элементы могут предпринять нападения на участки городской Стражи.

– Правда, сэр? Зачем?

– Ну, они ж революционно настроены. Всегда себя так ведут, – ответил Мякиш.

– Собственно говоря, сэр, стражники уже закрывают ставни и…

– Делай все, что считаешь нужным, сержант, – перебил его Мякиш, помахав листочком, который держал в руке. Это было какое‑ то письмо, написанное кривым почерком. – Но мы должны с удвоенным рвением следить за соблюдением комендантского часа. Это здесь особо подчеркивается.

Ваймс ответил не сразу. Первый, едва не сорвавшийся с языка ответ он проглотил. Заставив себя ограничиться простым «Так точно, сэр», он вышел из кабинета.

Он знал, что капитан вовсе не был подонком. Видимо, он был очень потрясен новостями, раз отдал такой глупый, опасный приказ. «Делай все, что считаешь нужным». Отдай такой приказ человеку, который может впасть в панику при виде толпы потрясающих кулаками людей, и получишь Резню в Сестрах Долли.

Ваймс спустился по лестнице. Стражники переминались с ноги на ногу и явно нервничали.

– Задержанный в камере? – спросил он.

– Так точно, сэр. Сержант, Пятак говорит, что в Сестрах Долли…

– Я знаю. Итак, вот что я считаю нужным. Откройте ставни, отоприте дверь, оставьте ее открытой и зажгите все лампы. Почему синий фонарь над дверью не горит?

– Не знаю, сержант, но что, если…

– Зажги фонарь, капрал. Потом встань на часах у двери вместе с Дрынном, так, чтобы вас было видно. Вы дружелюбные местные парни, всегда рады помочь. Колокольчики возьмите, но никаких мечей! Все поняли?

– Никаких мечей?! – выпалил Колон. – А если из‑ за угла вывалит огромная разъяренная толпа? Что я буду делать без меча‑ то?

Ваймс двумя быстрыми шагами пересек разделявшее их расстояние и встал вплотную, глядя Колону прямо в глаза.

– А что ты будешь делать с мечом? Против огромной разъяренной толпы? Что ты им покажешь, а? Лично я хочу показать им вот что: о, да это же толстяк Колон, нормальный парень, хотя умом не блещет, кстати, я знаю его папашу, а тот – старина Дрынн, он в каждой окрестной пивнушке за своего… Потому что если они увидят двух стражников в форме и с мечами – всё, вы влипли; а если вы обнажите мечи, то влипнете по уши; а если, капрал, ты или кто‑ то из вас сегодня ночью обнажит меч без моего приказа и останется в живых, он пожалеет и о том, и о другом, потому что ему придется иметь дело со мной, понятно? Только попробуй – и узнаешь, что значит влипнуть по‑ настоящему, потому что все, что тебе довелось пережить до этого, покажется тебе, мать‑ перемать, пикником на туда‑ его‑ конем пляже. Уяснил?

Глаза Фреда Колона полезли на лоб. Почти буквально.

– И пусть мой приторно‑ ласковый тон не вводит тебя в заблуждение. Это была вовсе не дружеская просьба. Это, всем чертям в очко, приказ! – рявкнул Ваймс и повернулся. – Ваймс?

– Да, сержант? – откликнулся молодой Сэм.

– У нас есть пила?

Пятак шагнул вперед.

– У меня есть ящик с инструментами, сержант.

– А гвозди тоже имеются?

– Так точно, сэр!

– Отлично. Сорви дверцу с моего шкафчика и вбей в нее как можно больше гвоздей. Потом положи ее гвоздями вверх на верхней площадке лестницы. А я возьму пилу и пойду в сортир.

В наступившей тишине капрал Колон неожиданно решил, что у него есть шанс вернуть расположение начальства.

– Сержант, если у тебя с этим проблемы, – начал он, откашлявшись, – у госпожи Колон есть отличное лекарство…

– Я скоро вернусь, – перебил его Ваймс.

И сдержал слово: уже через четыре минуты он снова был в караулке.

– Готово, – сообщил он, перекрикивая стук молотка, доносящийся из раздевалки. – Пошли, младший констебль, пора показать тебе, как следует проводить допрос. Да, и ящик с инструментами захвати.

– Фреду и Дрынну не нравится торчать на улице, – сообщил Сэм, когда они спускались по каменным ступеням. – Они боятся, что с минуты на минуту явится толпа «непоминаемых».

– Зря беспокоятся. Наши приятели с Цепной через главную дверь не ходят.

Он открыл дверь, ведущую в помещение для задержанных. Арестованный мгновенно вскочил на ноги и схватился за прутья решетки.

– Ага, они пришли, и сейчас ты меня выпустишь, – ухмыльнулся он. – Давай пошевеливайся, и, быть может, я замолвлю за тебя словечко.

– Никто за тобой не пришел, господин, – сказал Ваймс.

Прежде чем открыть камеру, он запер за собой дверь.

– Наверное, сильно заняты, – добавил он. – Какие‑ то беспорядки в Сестрах Долли. Есть жертвы. Сейчас им не до тебя.

Задержанный бросил взгляд на ящик с инструментами в руках младшего констебля. Лишь на мгновение, но Ваймс успел заметить неуверенность.

– Понятно, – кивнул арестованный. – Хороший стражник и плохой стражник, да?

– Если угодно, – ответил Ваймс. – Но людей не хватает, поэтому, может, сам дашь себе по зубам, а я угощу тебя сигареткой?

– Слушай, ты ведь уже понял суть игры, да? – спросил арестант. – Ты знаешь, что я из Особого отдела. Ты недавно в городе, хотел произвести на нас впечатление. Что ж, тебе это удалось. Все смеются, ха‑ ха. Да я ведь просто следил за тем домом!

– Не, все не совсем так, – заметил Ваймс. – Мы тебя арестовали, и теперь мы будем решать, в чем ты виновен, а в чем нет. Сам знаешь, как это делается. Имбирного пива не желаешь?

Лицо арестанта окаменело.

– Знаешь, – сказал Ваймс, – нас тут предупредили, что после сегодняшних беспорядков революционно настроенные элементы могут напасть на участки городской Стражи. Лично я не думаю, что это произойдет. Лично я думаю, что сюда придут самые обыкновенные люди, и то только потому, что узнали о происшествии в Сестрах Долли. Но, можешь считать меня капитаном Подозрительность, мне почему‑ то кажется, что все может выйти гораздо хуже. Видишь ли, мы обязаны следить за соблюдением комендантского часа. И вот представь, к нам приходят граждане и жалуются, что солдаты бьют безоружных людей. Что это, как не нападение с применением смертельного оружия, по‑ твоему? А значит, нам придется арестовать нападавших. Я нахожу это несколько…

Сверху послышался шум. Ваймс кивнул молодому Сэму, и тот птицей взлетел вверх по лестнице.

– А теперь, когда мой чересчур впечатлительный помощник ушел, – тихо проговорил Ваймс, – позволь добавить, что, если сегодня кто‑ нибудь из моих людей пострадает, я позабочусь о том, чтобы всю оставшуюся жизнь при одном только виде самой обычной бутылки ты орал как резаный.

– Но я ничего тебе не сделал! Ты ведь меня совсем не знаешь!

– Да, как я уже говорил, твоя судьба в твоих руках.

Вернулся запыхавшийся Сэм.

– Кто‑ то свалился в сортир! – доложил он. – Забрался на крышу, но стропила оказались подпиленными и не выдержали!

– Должно быть, один из революционных элементов, – предположил Ваймс, не отрывая взгляда от лица задержанного. – Нас о них предупреждали.

– Он говорит, что работает на Цепной улице, сержант!

– Будь я революционно настроенным элементом, именно так я бы и выкручивался, – сказал Ваймс. – Ну хорошо, пойдем глянем на него.

Входная дверь по‑ прежнему была открыта. На улице стояли люди, едва видимые в свете фонарей. По караулке ходил встревоженный сержант Тук.

– Кто приказал открыть двери? – бурчал он. – На улицах неспокойно. Очень опасно…

– Я приказал, – ответил Ваймс, поднимаясь по ступеням. – Проблемы, сержант?

– Послушай, сержант, по пути сюда я слышал, что участок на Колиглазной улице забросали камнями, – нервно заявил Тук. – Народ вышел на улицы! Банды! Я даже думать боюсь о том, что творится в центре.

– И что?

– Мы – стражники! И должны готовиться к худшему!

– И что нам делать? Запереть двери и слушать стук камней по крыше? – спросил Ваймс. – Или выскочить на улицу и всех арестовать? Добровольцы есть? Нет? Послушай меня, сержант, если хочешь кого‑ нибудь арестовать, займись человеком в сортире. Предъяви ему обвинение в проникновении со взломом…

С верхнего этажа донесся отчаянный вопль.

Ваймс поднял глаза.

– Да, и еще. Полагаю, если ты поднимешься на площадку перед чердаком, то найдешь там человека, который провалился в световой люк и упал прямо на утыканную гвоздями дверь от шкафчика – ее там кто‑ то случайно оставил, – продолжил он, глядя прямо в глаза озадаченного Тука. – Эти ребята явились сюда с Цепной улицы, сержант. Решили, что смогут подкрасться по крышам и как следует пугануть тупых солдафонов. Посади‑ ка обоих в камеру.

– Арестовать «непоминаемых »?

– Формы нет. Значков нет. Они вооружены до зубов. Пусть хотя бы здесь все будет по закону, – пожал плечами Ваймс. – Пятак, где какао?

– Мы все будем по уши в беде! – заорал Тук.

Ваймс неспешно раскурил сигару, заставив сержанта дожидаться ответа.

– Мы уже в беде, Уинсборо, – сказал он, помахав спичкой. – Нужно просто решить, в какой именно. Спасибо, Пятак.

Он взял кружку какао из рук тюремщика и кивнул Сэму.

– Выйдем‑ ка на улицу.

В караулке воцарилась тишина, которую нарушали только жалобные стоны с верхней площадки и отчаянные вопли из сортира.

– Ну, чего же вы ждете, господа? – спросил он. – Не хотите позвонить в свои колокольчики? Все спокойно и так далее? А?

Оставив эти слова висеть в воздухе, подобно розовому элефанту, Ваймс вышел на свежий вечерний воздух.

Перед штаб‑ квартирой группками по трое‑ четверо толпились люди, о чем‑ то переговариваясь между собой и поглядывая на здание участка.

Ваймс присел на ступени и стал прихлебывать какао из кружки.

С таким же успехом он мог бы снять с себя штаны. Группки моментально слились в единое целое и превратились в публику. Никогда еще человек, пьющий безалкогольный шоколадный напиток, не привлекал к себе столько внимания.

Это был верный расчет. Закрытая дверь провоцирует набраться храбрости и выбить ее. А человек, который прихлебывает из кружки, сидя под фонарем и наслаждаясь ночной прохладой, провоцирует немного притормозить и задуматься.

– Эй, слышь, а мы ведь тут комендантский час нарушаем! – выпалил какой‑ то паренек, быстро выскочивший вперед и так же стремительно скакнувший назад.

– Что, правда? – удивился Ваймс.

– И чо теперь, ты нас арестуешь?

– Не, только не я, – весело ответил Ваймс. – У меня перерыв.

– Неужели? – продолжал паренек, показывая на Колона и Дрынна. – А у них тоже?

– Только что начался, – кивнул Ваймс и повернулся к стражникам. – Пойло готово, ребята. Можете идти. Только не спешите, всем хватит. Но не забудьте вернуться…

Когда топот ног стих, Ваймс повернулся к толпе и улыбнулся.

– И когда же твой перерыв закончится? – поинтересовался бузотер.

Ваймс решил рассмотреть его повнимательней. То, как он стоял, выдавало его с головой. Он был готов ринуться в драку, хотя настоящим бойцом вовсе не выглядел. Если бы они находились в каком‑ нибудь питейном заведении, хозяин бы поспешил убрать с полок самые дорогие бутылки, потому что после таких вот непрофессионалов всегда остаются горы битого стекла. Да… Ваймс вдруг понял, почему ему в голову пришла мысль о питейном заведении. Из кармана задиры торчала бутылка. Дух его неповиновения был жидким и горючим.

– По‑ моему, в четверг, – ответил Ваймс, не спуская глаз с бутылки.

Из непрерывно растущей толпы донесся смех.

– Почему в четверг? – спросил пьяница.

– В четверг у меня выходной.

Смех стал еще громче. Когда напряжение висит слишком долго, разрядить его нетрудно.

– А я требую, чтобы ты меня арестовал! – заявил пьяница. – Валяй, попробуй!

– Ты недостаточно пьян, – сказал Ваймс. – На твоем месте я бы отправился домой и проспался как следует.

Парень схватил бутылку за горлышко. «Начинается, – подумал Ваймс. – По виду, у него один шанс из пяти…»

К счастью, толпа еще не успела слишком разрастись. Меньше всего в такой истории нужны люди, которые подходят и, вытягивая шеи, начинают спрашивать, что происходит. К тому же качающийся под ветерком фонарь караулки ярко освещал такого же покачивающегося парня.

– Друг, послушай мой совет, забудь обо всем этом, – продолжал Ваймс, отхлебывая еще какао.

Пойло почти остыло, но вместе с сигарой помогало продемонстрировать, что обе руки у Ваймса заняты. Это очень важно. В руках у него не было никакого оружия. Никто не сможет сказать, что у него было оружие.

– Я тебе не друг, свинья! – воскликнул бузотер и разбил бутылку об стену возле крыльца.

Осколки со звоном посыпались на землю. Ваймс внимательно следил, как меняется выражение лица пьяницы от подогретого спиртным гнева до гримасы боли, как широко открывается рот…

Парень зашатался. Сквозь сжатые зубы вырвался низкий, звериный стон, между пальцами сжатого кулака проступила кровь.

В этот момент Ваймс и бузотер являли собой яркую и запоминающуюся сцену: Ваймс сидел с занятыми руками, в нескольких футах от него стоял истекающий кровью человек, оба ярко освещены фонарем. Никакой драки, никто никого и пальцем не тронул… Ваймс знал, как разносятся слухи по городу, и хотел, чтобы эта картина накрепко запечатлелась у людей в головах. Он даже не стал стряхивать пепел с сигары.

Несколько секунд он не шевелился, потом резко встал, всем видом выражая тревогу.

– Помогите мне, быстрее! – воскликнул он, сбрасывая с себя нагрудник и кольчужную рубашку.

Схватившись за рукав сорочки, он оторвал длинную полосу.

Двое зевак, услышав командный голос, встрепенулись и бросились поддержать истекающего кровью задиру. Один из них потянулся к руке.

– Отставить! – рявкнул Ваймс, затягивая петлю из полоски ткани на вялом запястье пьяницы. – У него в руке целая горсть битого стекла. Осторожно положите его на землю, пока он сам не упал, но ничего не трогайте, пока я не наложу жгут. Сэм, сбегай в конюшню, принеси юноше попону Мэрилин. Кто‑ нибудь знает доктора Газона? Ну!

Кто‑ то из толпы крикнул, что знает, и Ваймс отправил его за лекарем.

Ваймс знал, что толпа внимательно за ним наблюдает, так же как и стражники, высунувшиеся из дверей.

– Видел я такое, – громко произнес он, добавив про себя: «…лет этак десять вперед». – В пивной завязалась драка. Один парень схватил бутылку, а разбить ее нормально не сумел. Стоит он с полной горстью осколков, а тут второй хвать его за руку – и сжал.

Толпа сочувственно застонала.

– Кто‑ нибудь знает этого парня? – спросил Ваймс. – Ну же, кто‑ то ведь должен…

Голос из толпы сообщил, что парня вроде зовут Джосс Щербини и он ходит в учениках сапожника с улицы Новых Сапожников.

– В таком случае будем надеяться, нам удастся спасти его руку, – сказал Ваймс. – Мне как раз нужна пара башмаков.

Шутка была так себе, но в ответ раздался дружный смех – так охотно смеются только напуганные и встревоженные люди. Толпа расступилась, пропуская Газона.

– Ага, – пробормотал он, опускаясь на колени рядом с Щербини. – Знаешь, никак не могу взять в толк, и зачем я купил себе кровать… Ну, что тут у нас? Неумелый боец на бутылках?