Глава одиннадцатая

И там он нашёл господина Вислоуха, застрявшего в кустах ежевики, с разодранной курткой.

Из " Приключений господина Вислоуха" .

Крысиный король бушевал.

Крысы прижали лапы к своим головам. Персик закричала и покачнулась назад, уронив последнюю спичку.

Но что‑ то в Морисе пережило этот гром, этот шторм мыслей. Одна маленькая его часть притаилась за какой‑ то из клеток его мозга и сумела пригнуться и удержаться, когда остальные части Мориса сдуло неистовым шквалом. Мысли распались и исчезли в урагане, бушевавшем в его душе. Больше не осталось ни языка, ни вопросов, ни мира там снаружи … Ментальные вихри срывали один за другим отдельные слои его существа, унося их собой, – все те вещи, которые Морис связывал со своим Я. В конце концов остался только мозг кошки. Это была умная кошка, да, но… только кошка.

Никто другой, просто кошка. И её существо происходило из леса и из пещер, оно состояло из зубов и когтей…

Только кошка.

И всегда можно быть уверенным, что кошка остаётся кошкой.

Кошка моргнула. Она была растерянной, но гневной. Она прижала уши. В её глазах блеснул огонёк.

Она не могла думать. Она и не думала. Она следовала только инстинкту, бессловесному голосу горячей крови.

Морис был кошкой, а перед ним находилось дёргающееся и пищащее нечто. А когда кошки видят дёргающееся и пищащее нечто, они прыгают …

Крысиный король приготовился к защите. Зубы попытались укусить кошку. Она очутилась в клубке из борющихся крыс и откатилась в сторону, шипя и фыркая. Другие крысы спешили на помощь, крысы, которые могли бы убить и собаку… Но им пришлось иметь дело с кошкой, которая в течение этих нескольких секунд могла бы справиться и с волком.

Кошка не заметила, как упала спичка, как огонь лизнул солому. Она не обращала внимания на других крыс, обратившихся в бегство. Она игнорировала сгущающийся дым.

Она хотела только убивать.

За последние месяцы в Морисе застоялся тёмный поток. Он слишком долго беспомощно пенился, в то время как маленькие пищащие люди бегали туда и сюда перед носом кота. Его тянуло прыгать, кусать и убивать. Он хотел быть правильным котом. И сейчас кот вырвался на свободу. Сквозь его тело текло столько накопившегося желания борьбы, столько злобы и подлости, что его когти, казалось, светились.

И в то время, как кошка уворачивалась, царапала и кусала, где‑ то глубоко в его голове раздался тихий голос, голос, притаившийся в углу и пытавшийся не мешать, последняя маленькая часть, которая всё ещё была Морисом, а не кровожадным безумцем. И этот голос сказал: – Сейчас! Кусай здесь!

Зубы и когти вцепились в узел из восьми хвостов и разорвали его.

Та маленькая часть кота, которая была когда‑ то Я Мориса, услышала пролетевшую мимо мысль.

Неё…ееет…

А потом эта мысль затихла, и в подвале остались только крысы, обычные крысы, которые пытались удрать от злой, фыркающей, шипящей и кровожадной кошки, которая сейчас наконец‑ то могла наверстать упущенное на последние месяцы, которая наконец могла побыть настоящей кошкой. Она царапала, кусала и рвала, а потом она повернулась и увидела маленькую белую крысу, которая во время боя не двигалась с места. Кошка протянула к ней свои когти…

Опасный Боб закричал.

– Морис!

Дверь задрожала, когда сапог Кейта во второй раз ударил по замку. При третьем ударе дерево поддалось и треснуло.

В другом конце подвала стояла стена огня. Тёмные, гибельные языки пламени появлялись и терялись в густом дыму. Клан просочился через решётку, растёкся по подвалу и уставился десятками пар глаз на огонь.

– О нет! – закричал Кейт. – Бежим, там есть вёдра за дверью!

– Но… – начала было Малисия.

– Нам надо это сделать! Быстро! Это задание для больших людей!

Огонь шипел и трещал. Повсюду лежали мёртвые крысы, в огне и перед ним. Порой это были только части крыс.

– Что здесь стряслось? – спросил Загар.

– Похоже на войну, шеф, – ответил Сардины, обнюхивая мёртвых.

– Можем мы проскочить мимо огня?

– Слишком жарко, босс. Извини, но мы… Это Персик?

Она лежала недалеко от огненной стены, вся перепачканная, и что‑ то тихо бормотала. Загар присел рядом с ней, после чего она открыла глаза.

– С тобой всё в порядке, Персик? Что случилось с Опасным Бобом?

Сардины молча похлопал его по плечу и вытянул лапу.

В огне возник силуэт.

Существо покачиваясь прошло в просвет между языками пламени, и на какое‑ то мгновение в колеблющемся жарком воздухе оно показалось огромным, как чудовище, вышедшее из пещеры. Но потом оно превратилось в… кошку. Её шерсть дымилась. Не дымились только те её участки, которые были покрыты грязной коростой. Один глаз её заплыл. Кошка хромала на все четыре лапы, оставляя за собой кровавый след.

В зубах она несла маленький комок из белого меха.

Кошка дохромала до Загара и прошла мимо, даже не посмотрев на него. Всё время она тихо урчала.

– Это Морис? – спросил Сардины.

– Он несёт Опасного Боба! – закричал Загар. – Остановите кошку! – Но Морис остановился сам по себе, повернулся, опустился на пол, вытянув вперёд передние лапы, и посмотрел на крыс мутными глазами.

Он осторожно положил на пол белый комок. Он потрогал его лапой, чтобы понять, шевелится ли он. Комок не пошевелился. Кот моргнул, и медленно, как в замедленной съёмке, им овладело замешательство. Когда он открыл рот, чтобы зевнуть, оттуда повалил дым. Потом кот положил голову на лапы и больше не шевелился.

Мир вокруг Мориса заполнился тем таинственным светом, который можно наблюдать по утрам, перед рассветом, когда уже достаточно светло, чтобы различать предметы, но ещё слишком темно, чтобы видеть краски.

Он сел и начал себя чистить. Крысы и люди бегали вокруг него, но очень, очень медленно. Морис не обращал на них внимания. Чем бы они ни занимались – его это не касалось. Другие люди суетились, тихим, призрачным образом, но их суета не представляла для него интереса. И это было хорошо. Его глаз больше не болел, его кожа не беспокоила его, и на лапах не было ран – казалось, что короткий сон чудесным образом вылечил его.

Он не помнил, что было перед этим сном. Что‑ то ужасное, в этом не было сомнений. Рядом с ним лежало какая‑ то трёхмерная тень, похожая на мышь. Морис посмотрел на эту тень, когда вдруг услышал в этом призрачном мире какой‑ то звук.

Вдоль стены кто‑ то двигался. Маленькая фигура шла по полу, приближаясь к комку, который раньше был Опасным Бобом. Фигура была размером с крысу, и в окружающем сумраке она выглядела более реальной, чем остальные крысы. В отличие от всех крыс, которые Морис видел ранее, она была одета в чёрный плащ с капюшоном.

Крыса, носящая одежду, подумал он. Но эта была не из Приключений господина Вислоуха. Из‑ под капюшона торчал костлявый нос крысиного черепа. Через плечо у крысы была перекинута коса.

Другие крысы и люди, всё ещё снующие вокруг, не обращали внимания на крысу с косой. Некоторые из них просто проходили сквозь неё. Маленькая фигурка и Морис, казалось, находились в своём, отдельном мире.

Это Крыса‑ Скелет, подумал Морис. Угрюмый Пискун. И он пришёл за Опасным Бобом. После всего того, что мне пришлось вынести? Нет, я этого не допущу!

Он прыгнул и приземлился на Крысе‑ Скелете. Маленькая коса упала и покатилась по полу.

– Ну что, дружок, говори, что ты имеешь сказать, – фыркнул Морис.

ПИСК!

– Э… – сказал Морис, когда он с ужасом осознал, что он наделал.

Чья‑ то рука схватила его за загривок и подняла вверх, всё выше и выше, а потом развернула.

Его держало другое существо, намного больше Крысы‑ Скелета, размером с человека. Но внешний облик у существа был такой же – чёрный плащ с капюшоном, коса, полное отсутствие кожи на лице. Собственно, и лица не было – на его месте были одни лишь кости.

МОРИС, НЕ НАДО НАПАДАТЬ НА МОИХ СОТРУДНИКОВ, сказал Смерть.

– Да, господин, господин Смерть! – поспешно ответил Морис. – Больше не буду нападать, господин. Я понял, господин. Всё в порядке, господин.

Я ТЕБЯ ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ НЕ ВИДЕЛ, МОРИС.

– Нет, господин, – сказал Морис и немного расслабился. – Я был очень осторожным, господин. Всегда смотрю в обе стороны, перед тем как перейти улицу, господин.

И СКОЛЬКО У ТЕБЯ ЕЩЁ ОСТАЛОСЬ ЖИЗНЕЙ?

– Шесть, господин. Шесть. Никаких сомнений. В точности шесть жизней, господин.

Смерть выглядел удивлённым. НО В ПРОШЛОМ МЕСЯЦЕ ТЫ УГОДИЛ ПОД ПРОЕЗЖАВШУЮ ПОВОЗКУ.

– А, ты имеешь в виду этот маленький несчастный случай, господин. Повозка меня только слегка зацепила, господин. Совсем чуть‑ чуть. Только пара царапин, ничего более.

НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ БЫЛИ СМЕРТЕЛЬНЫ, ЕСЛИ Я НЕ ОШИБАЮСЬ.

– Э…

ЗНАЧИТ, У ТЕБЯ ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ ЖИЗНЕЙ, МОРИС. ДО СЕГОДНЯШНЕГО ИНЦИДЕНТА.

– Ну ладно, господин. Хорошо. – Морис сглотнул слюну. Попытка – не пытка, подумал он. – Скажем, у меня остаётся три жизни, ОК?

ТРИ? Я СОБИРАЛСЯ ЗАБРАТЬ У ТЕБЯ ТОЛЬКО ОДНУ. ТЫ ТЕРЯЕШЬ КАЖДЫЙ РАЗ ТОЛЬКО ОДНУ ЖИЗНЬ, ЭТО И У КОШЕК ТАК. ПОЭТОМУ ОСТАЁТСЯ ЧЕТЫРЕ ЖИЗНИ, МОРИС.

– Я всё равно предлагаю тебе взять две жизни, господин, – настаивал Морис. – Две жизни, и мы квиты. Идёт?

Смерть и Морис посмотрели на силуэт Опасного Боба. Другие крысы окружили и подняли его.

ТЫ УВЕРЕН? спросил Смерть. ВСЁ‑ ТАКИ ЭТО КРЫСА.

– Да, господин. Именно в этом месте всё становится очень сложным.

ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТО ОБЪЯСНИТЬ?

– Нет, господин. Сам не знаю почему, господин. В последнее время всё так странно, господин.

ЭТО СОВСЕМ НЕ ПО‑ КОШАЧЬИ, МОРИС. Я УДИВЛЁН.

– Я сам просто шокирован, господин. Я надеюсь, никто этого не узнает, господин.

Смерть опустил Мориса на пол, возле его тела. ТЫ НЕ ОСТАВЛЯЕШЬ МНЕ НИКАКОГО ВЫБОРА. В СУММЕ ВСЁ ПРАВИЛЬНО, ХОТЯ МНЕ И КАЖЕТСЯ ВСЁ ЭТО ОЧЕНЬ СТРАННЫМ. МЫ ПРИШЛИ ЗАБРАТЬ ДВЕ ЖИЗНИ, И С ДВУМЯ ЖИЗНЯМИ МЫ УХОДИМ… РАВНОВЕСИЕ СОХРАНЯЕТСЯ.

– Можно вопрос, господин? – спросил Морис, когда Смерть уже собрался уходить.

МОЖЕТ БЫТЬ, Я НЕ ОТВЕЧУ.

– На небе есть Большая Кошка?

ТЫ МЕНЯ УДИВЛЯЕШЬ, МОРИС. КОНЕЧНО, НЕТ НИКАКИХ КОШАЧЬИХ БОГОВ. ЭТО ОЗНАЧАЛО БЫ… СЛИШКОМ МНОГО РАБОТЫ.

Морис кивнул. В жизни кошек были и свои преимущества: дополнительные жизни и очень простая теология. – Я ничего этого не буду помнить? – спросил Морис. – Мне бы было неловко от таких воспоминаний.

КОНЕЧНО, НЕТ, МОРИС…. – Морис?

Краски вернулись в мир. Кейт склонился над ним, поглаживая его. Абсолютно каждая, даже самая маленькая, частичка Мориса болела. Как может болеть шерсть? И его лапы орали на него, один глаз, казалось, превратился в кусок льда, а его лёгкие полыхали в огне.

– Мы думали, ты умер! – сказал Кейт. – Малисия хотела уже зарыть тебя в своём саду! Она сказала, что у неё есть чёрная вуаль.

– В её сумке для приключений?

– Конечно, – подтвердила Малисия. – Допустим, мы очутились бы на плоту, посреди реки с кровожадными…

– Да, да, хорошо, – прервал её Морис. Он пах горелым деревом и едким дымом.

– С тобой всё в порядке? – спросил всё ещё обеспокоенный Кейт. – Теперь ты точно чёрная кошка!

– Ха‑ ха, да, ха‑ ха, – ответил Морис унылым голосом. Он с трудом поднялся на лапы. – С маленькой крысой всё в порядке? – спросил он, пытаясь оглядеться.

– Опасный Боб был уже практически на том свете, как и ты. Но когда они его расшевелили, он прокашлялся, и из него вышло много грязной слизи. Ему всё ещё плохо, но он постепенно приходит в себя.

– Хорошо то, что хорошо кончается… – Морис скривил морду в гримасе. – Мне больно двигать голову.

– Это потому, что тебя всего искусали крысы.

– Что с моим хвостом.

– О, ничего особенного. Он почти целый.

– Это меня радует. Ну ладно, что хорошо кончается, то и хорошо. Приключение позади, время для чая и печенья…

– Нет, – сказал Кейт. – Есть ещё проблема волшебного крысолова.

– А мы не можем ему просто дать доллар за то, что он пришёл, и отправить его восвояси?

– Нет, с ним этот номер не пройдёт, – сказал Кейт. – Такое не стоит предлагать волшебному крысолову.

– Он опасный парень?

– Не знаю, но может быть. Но у нас есть один план.

Морис фыркнул. – У тебя есть план? – спросил он. – Ты его сам придумал?

– Вместе с Загаром и Малисией.

– Ну рассказывай о вашем чудесном плане, – вздохнул Морис.

– Мы оставим кик в клетках, и ни одна крыса не появится, чтобы последовать за крысоловом, – объяснила Малисия. – Он тогда будет довольно глупо выглядеть.

– И это всё? Это ваш план?

– Ты не веришь, что это сработает? – спросил Кейт. – Малисия считает, что ему тогда станет так неловко, что он сам уйдёт.

– Вы не очень‑ то разбираетесь в людях, да? – вздохнул Морис.

– Что? Да я сама человек! – обиделась Малисия.

– И что? Кошки разбираются в людях. Нам это необходимо. Потому что только люди умеют открывать кладовки с едой. Боже мой, даже у крысиного короля был план получше. Хороший план не предполагает, что кто‑ то выиграет. Хороший план приводит к тому, что никто не думает, что он проиграл. Понимаете? Вам нужно действовать следующим образом… Нет, это не получится, для этого надо слишком много ваты…

Малисия с торжествующим видом нагнулась к сумке. – Я подумала, что если я попаду на борт большого механического кальмара, то при бегстве…

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть с собой много ваты? – спросил Морис.

– Да!

– Как я мог в этом сомневаться.

Загар воткнул свой меч в грязь. Вокруг него собрались крысы высокого ранга, хотя после всех этих происшествий старая система рангов нарушилась. Группа старших по рангу крыс состояла теперь не только из старых крыс, но и из молодых, и у каждой из них над глазами красовалось красное пятно.

Они все трещали без умолку. Загар чувствовал их облегчение по поводу того, что Крыса‑ Скелет прошла мимо, ни к кому из них не подойдя…

– Тихо! – закричал он.

Его голос прозвучал так громко как удар гонга. Остальные крысы сразу притихли, и взгляды всех их красных глаз скрестились на нём. Загар чувствовал себя уставшим и с трудом переводил дыхание. Его шерсть была покрыта сажей и кровью. Часть крови была не его.

– Ещё не всё закончено, – сказал он.

– Но мы только что…

– Ещё не всё закончено! – Загар осмотрелся. – Некоторые из больших крыс, настоящих бойцов, смогли уйти, – пыхтя произнёс он. – Соленья, бери двадцать крыс и возвращайся к гнёздам. Большая Экономия и другие старые самки там, и они готовы порвать на куски любого, кто попробует напасть на гнёзда, но я хочу быть уверенным, что они надёжно защищены.

В лице Соленья показались признаки своеволия. – Я не понимаю, почему я…

– Делай, что я тебе сказал!

Соленья пригнулся, махнул крысам из задних рядов, чтобы они следовали за ним, и убежал выполнять задание.

Загар посмотрел на остальных крыс. Когда его взгляд скользил по их лицам, некоторые из них отступили, как будто их опалило огнём. – Мы сформируем группы, – сказал Загар. – Та часть клана, которая не участвует в защите гнёзд, разбивается на группы! Берите с собой огонь! Несколько молодых крыс мы отрядим в связные. Не подходите близко к клеткам – сидящие там несчастные существа подождут! Обыскивайте туннели, подвалы, все щели и углы! И если вы встретите чужую крысу, испуганно пригибающуюся к земле, то берите её в плен! Но если она попытается драться – а большие крысы будут драться, потому что они ничего другого не умеют – убивайте её! Палите или кусайте её! Кто попытается против вас бороться, должен будет умереть! Вы поняли?

Крысы забормотали одобрительно.

– Я хочу знать, поняли ли вы меня!

Раздавшие в ответ голоса крыс прогремели как гром.

– Да, шеф!

– Хорошо! Мы не остановимся, пока не сделаем туннели безопасными, от одного края до другого! А потом мы их ещё раз проконтролируем! Пока туннели окончательно не принадлежат нам! Потому что…

Загар облокотился на меч, чтобы перевести дыхание. Его голос был не громче шёпота, когда он продолжил: – Потому что мы в самом сердце Тёмного Леса, и мы нашли Тёмный Лес в наших сердцах, и в эту ночь мы – что‑ то… страшное. – Он судорожно хватал ртом воздух, и его последние слова слышали только крысы, которые стояли совсем близко. – И нет другого места для нас.

Занимался рассвет. Фельдфебель Доппельпункт, представлявший половину городского гарнизона стражи Бад Блинтца (бó льшую половину) очнулся в маленьком бюро у главных ворот.

Он оделся, немного покачиваясь, умыл лицо над каменным умывальником и посмотрел в осколок зеркала на стене.

Он застыл, услышав тихий, но вполне отчётливый писк. Маленькая решётка над стоком была сдвинута в сторону, и в дыру пролезла крыса. Она была большой и серой. Крыса пробежала по руке фельдфебеля и спрыгнула на пол.

С подбородка стражника капала вода, в то время как он с заспанным и удивлённым лицом наблюдал, как ещё три крысы поменьше выбежали из сточной трубы и проследовали по маршруту первой. Первая крыса развернулась на полу, чтобы драться, но три новые крысы напали на неё одновременно из трёх направлений. В общем‑ то, это не было похоже на настоящий бой, подумал фельдфебель, скорее на казнь…

В одной из стен была старая крысиная нора. Две из трёх крыс втащили туда за хвост дохлую крысу. Третья крыса задержалась на секунду, стоя на задних лапах.

Доппельпункту показалось, что он чувствует её взгляд. Крыса не выглядела как зверь, который наблюдает за человеком, чтобы понять, угрожает ли ему опасность. Она не выглядела испуганной, скорее любопытной. Над её глазами он разглядел красное пятно.

Крыса отдала честь. Это длилось всего мгновение, но она без сомнения отдала честь. После этого и она исчезла в дыре.

Фельдфебель ещё некоторое время смотрел на дыру, в то время как вода продолжала капать с его подбородка.

А потом он услышал пение. Оно раздавалось из сточной трубы, но казалось, что оно идёт издалека. Один голос пел что‑ то, а остальные ему подпевали время от времени:

– Мы кошек гоняем, на равных сражаемся с псами!

– И нет той ловушки, что устоит перед нами!

– У нас нет ни блох, ни чумы, и яд нам не страшен…

– И будет наш праздник украденным сыром украшен!

– И горе вам, если вы не оставите нас в покое…

– Мы яд вам подсыплем в чай! Вам известно, что это такое!

– Мы тут все как один бьёмся – и кто стар, и те, кто молод…

– И никогда‑ никогда не покинем мы этот город!

Пение смолкло. Фельдфебель моргнул и посмотрел на бутылку пива, которую он выпил накануне вечером. По ночам, в дозоре, он чувствовал себя очень одиноко. К тому же было совершенно невероятно, что кто‑ то ворвётся в город. Здесь было нечего взять.

Наверно, лучше не стоитникому об этом рассказывать, подумал Доппельпункт.

Наверно, ничего этого и не было. Просто, пиво оказалось несвежим…

Дверь в сторожку открылась, пропуская капрала Кнопфа.

– Доброе утро, фельдфебель, – сказал он. – Я… Что с тобой стряслось?

– Ничего, капрал! – быстро ответил фельдфебель, вытирая лицо. – Я совершенно точно не видел ничего странного! Что ты стоишь как пень? Пора открывать ворота, капрал!

Стражники вышли во двор и открыли городские ворота. Навстречу им упали лучи солнца.

И вместе с лучами солнца появилась длинная, длинная тень.

Боже мой, подумал фельдфебель. Этот день плохо начался, и лучше он уже, похоже, не станет…

Мужчина на коне проскакал мимо, не обратив внимания на стражников. Они поспешили за ним к городской площади. Вообще‑ то обычно люди обращали внимание если не на них самих, то хотя бы на их оружие.

– Стоп, что тебя сюда привело? – спросил капрал Кнопф. Он вынужден был бежать рядом с лошадью, чтобы не отстать. Одежда всадника была чёрных и белых цветов. Он чем‑ то был похож на человекообразную сороку.

Всадник не ответил, только улыбнулся.

– Ну хорошо, возможно, тебя сюда ничего не привело, но ты мог бы нам сказать хотя бы, кто ты, – сказал капрал, который совсем не хотел неприятностей.

Всадник посмотрел на него, а потом опять поднял глаза и уставился вперёд.

Фельдфебель Доппельпункт увидел, как в городские ворота въехала крытая повозка, которую тянул за собой осёл. На козлах сидел старик. Доппельпункт вспомнил, что он фельдфебель. Это означало, что он получал больше жалованья, чем капрал, что в свою очередь означало, что его мысли дороже стоили. И его мысль в данный момент была: им нужно контролировать не каждого, кто въезжает в ворота. Особенно тогда, когда дел невпроворот. Достаточно случайным образом выбирать людей для контроля. И если выбирать случайным образом, то разумно было выбрать маленького старика, потому что он выглядел достаточно маленьким и достаточно старым, чтобы впечатлиться грязной униформой и ржавой кольчугой.

– Стоп!

– И не подумаю, – ответил старик. – Не подходи к ослу, он любит кусаться, когда сердится. А мне всё равно.

– Ты показываешь своё презрение к закону? – удивлённо спросил фельдфебель.

– Я просто не пытаюсь его скрыть. Ты лучше поговори с моим боссом. Я имею в виду того парня на лошади. На большой лошади.

Чёрно‑ белый чужак спешился возле колодца посреди площади и открывал седельные сумки.

– Ну ладно, я пойду к нему, – пробурчал фельдфебель.

Он пошёл через площадь так медленно, как только мог. Когда он достиг пришельца, тот уже достал из сумки зеркальце и брился, поставив зеркальце на колодец. Капрал Кнопф стоял рядом и держал поводья лошади.

– Почему ты его не арестовал? – шёпотом спросил фельдфебель капрала.

– За что, за нелегальное бритьё? Если хочешь, сам его арестовывай!

Фельдфебель прокашлялся. Некоторые из особенно рано встающих жителей Бад Блинтца глазели на происходящее. – Эй… послушай, приятель, я уверен, ты не хочешь… – начал он.

Чужак выпрямился и посмотрел на стражников взглядом, который заставил их отступить назад. Он вытянул руку и развязал ремешок, который связывал толстый кожаный свёрток позади седла.

Свёрток раскрылся. Капрал и фельдфебель широко разинули глаза. Из свёртка торчали десятки разных флейт. Они блестели в лучах восходящего солнца.

– А, так ты крысо… – начал было фельдфебель, но мужчина опять отвернулся к зеркалу и спросил, как будто обращаясь к своему отражению: – Где здесь можно получить завтрак?

– Ну, если ты хочешь завтракать, то госпожа Шибер из Голубой Капусты может…

– Сосиски, – перебил его крысолов, продолжая бриться. – Поджаренные с одной стороны. Три. Здесь. Через десять минут. Где у вас тут бургомистр?

– Если ты пойдёшь по этой улице и потом повернёшь налево на первом перекрёстке…

– Приведи его сюда.

– Эй, ты не можешь тут… – начал фельдфебель, но капрал не дал ему закончить, оттащив его за рукав в сторону.

– Это волшебный крысолов! – зашептал он. – Не надо его злить! Ты что, не знаешь? Если он сыграет на своей флейте одну специальную мелодию, то у нас ноги поотваливаются!

– Что, как от чумы?

– Говорят, что городской совет Швайнебаке не хотел его оплачивать, поэтому он сыграл особенную мелодию, и дети ушли за ним в горы, и никто их больше не видел!

– Как ты думаешь, можно его будет попросить то же самое проделать здесь? Тогда бы в Бад Блинтце наконец‑ то стало спокойно.

– Ха! Ты слышал историю об одном городе в Клатче? Там случилось нашествие мимов, и жители позвали волшебного флейтиста. Но когда они не захотели оплачивать его услуги, он заставил стражников танцевать и потом утопил их в реке!

– Не может быть! – вырвалось у фельдфебеля. – Он действительно сделал это? Вот ведь чёрт!

– Этот флейтист требует триста долларов за работу, ты слыхал?

– Триста долларов!

– Поэтому люди неохотно его оплачивают, – сказал капрал Кнопф.

– Постой… А что это за нашествие мимов?

– О, ну это должно было быть ужасно. Люди боялись выйти на улицы.

– Ты имеешь в виду, все эти белые лица и странные бесшумные движения…

– Да, именно. Ужасная вещь. Как бы то ни было: когда я сегодня проснулся, то на моём туалетном столике танцевала крыса!

– Странно, – удивлённо протянул фельдфебель, смерив капрала взглядом.

– И ещё она насвистывала мелодию " Это не дело". [1] Это я называю " странным".

– Нет, я имел в виду – странно, что у тебя есть туалетный столик. Я хочу сказать – ты ведь даже не женат.

– Прекрати, фельдфебель.

– А зеркало у тебя там есть?

– Фельдфебель, хватит! Значит, ты приносишь сосиски, а я сбегаю за бургомистром.

– Нет, Кнопф. Ты принесёшь сосиски, а я схожу за бургомистром, потому что бургомистр придёт сюда бесплатно, а вот госпожа Шибер наверняка захочет денег за сосиски.

Когда фельдфебель дошёл до дома бургомистра, тот уже встал и с обеспокоенным выражением лица бродил по дому.

Его беспокойство только усилилось, когда он увидел фельдфебеля. – Что она в этот раз натворила? – спросил он.

– Господин? – удивлённо ответил Доппельпункт. Это прозвучало примерно как – О чём это ты?

– Малисия всю ночь где‑ то пропадала, – ответил бургомистр.

– Ты боишься, что на неё свалилась какая‑ то напасть?

– Нет, я боюсь, что она на кого‑ нибудь свалилась. Помнишь, что было в прошлом месяце? Когда она подкараулила таинственного Всадника без головы?

– Ну, ты тоже не станешь отрицать, что это был всадник, господин.

– Да, не спорю. Но это был всего лишь маленький мужчина с высоким воротником. К тому же он был налоговым инспектором из Хинтерхальба. Мне до сих пор по этому поводу шлют официальные письма! Налоговые инспектора принципиально не любят, когда на них прыгают юные дамы с деревьев! А в сентябре была эта история с…

– Ты имеешь в виду секрет ветряной мельницы контрабандистов, господин, – сказал фельдфебель, закатывая глаза.

– Секрет состоял из господина Фогеля, директора, и госпожи Шуманн, жены сапожника, которые совершенно случайно встретились в мельнице, потому что оба интересовались совами…

– … и господин Фогель был без штанов потому, что он порвал их о гвоздь… – сказал фельдфебель, не глядя на бургомистра.

– …и госпожа Шуманн по‑ дружески ему их заштопала, – продолжил бургомистр.

– При свете луны, – добавил Доппельпункт.

– Значит, у неё очень хорошее зрение! – резко ответил бургомистр. – И её совершенно не за что было связывать, так же как и господина Фогеля, который из‑ за этого простудился! Я получил жалобы от неё и от него, а также от госпожи Фогель и господина Шуманна, а потом ещё раз от господина Фогеля, после того как к нему пришёл господин Шуманн и дал ему по голове сапожной колодой, а потом от госпожи Шуманн, после того госпожа Фогель сказала ей несколько грубых слов…

– Она назвала её подколодной змеёй, после того как он стукнул его колодой по голове.

– Что?

– Я имею в виду, что госпожа Фогель назвала госпожу Шуманн подколодной змеёй, после того как господин Фогель получил колодой по голове. – Доппельпункт подмигнул бургомистру, чтобы намекнуть на игру слов. Но бургомистр был совершенно не расположен к шуткам.

– Колода, фельдфебель, это такая деревянная штука, которой пользуются сапожники! Одному Богу известно, что Малисия в этот раз учудила.

– Наверно, мы это узнаем, когда где‑ нибудь раздастся взрыв или чьи‑ то крики.

– А по какой причине ты пришёл ко мне, фельдфебель?

– Волшебный крысолов уже в городе, господин.

Бургомистр побледнел. – Уже? – простонал он.

– Да, господин. Он бреется у колодца.

– Где моя официальная цепь? Где мой официальный плащ? Где моя официальная шляпа? Что стоишь пнём, помоги мне!

– Мне кажется, он довольно медлителен, господин, – проговорил фельдфебель, пытаясь не отставать от снующего по дому бургомистра.

– Бургомистр Фордеррюкена заставил волшебного крысолова слишком долго ждать, из‑ за чего тот разозлился и сыграл на флейте что‑ то такое, от чего бургомистр превратился в барсука! – сказал бургомистр, открывавший в это время один за другим разные ящики в шкафах. – А, так вот они где… Помоги мне, пожалуйста!

Когда, полностью запыхавшись, они добежали до площади, волшебный крысолов сидел на скамейке, окружённый толпой, которая держалась от него на почтенном расстоянии. Он был занят тем, что исследовал половину сосиски на вилке. Капрал Кнопф стоял рядом с ним, как стоит возле учителя ученик, только что плохо рассказавший урок и ожидающий оценки, чтобы узнать, насколько плохо.

– И это у вас тут называется…? – спросил крысолов.

– Это сосиска, господин, – тихо произнёс капрал.

– Это у вас считается сосиской? – У зрителей перехватило дух. Жители Бад Блинтца очень гордились своими традиционными мышино‑ свиными сосисками.

– Да, господин, – подтвердил капрал.

– Удивительно, – сказал крысолов. Он посмотрел на бургомистра. – А ты…?

– Я бургомистр этого города и…

Крысолов поднял руку и кивнул в сторону старика, сидевшего на козлах повозки и широко ухмыляющегося. – Переговоры с тобой будет вести мой агент, – сказал он, выбросив кусок сосиски, после чего задрал ноги на скамейку и лёг, накрыв лицо шляпой.

Бургомистр побагровел. Фельдфебель быстро нагнулся к нему и зашептал:

– Не забывай о барсуке, господин!

– А… да… – Пытаясь сохранить хотя бы остатки достоинства, бургомистр пошёл к повозке. – Кажется, ваш тариф за очищение города от крыс составляет триста долларов, – сказал он, подойдя к повозке.

– Не знаю, что тебе кажется, – ответил старик. На коленях его лежала открытая записная книжка. – Сейчас посмотрим… взнос за готовность… надбавка за то, что сегодня день святого хромого… налог на флейты… это город среднего размера, что означает ещё одну надбавку… амортизация за износ повозки… оплата дороги из расчёта доллар за милю… ещё разные налоги и надбавки… – Он поднял глаза. – В общем, тысяча долларов. Согласны?

– Тысяча долларов? Но так много у нас нет! Это неслыханно, требовать тысячу долларов!

– Барсук, господин! – шепнул бургомистру фельдфебель.

– Вы не в состоянии заплатить? – спросил старик.

– У нас нет тысячи долларов! Мы вынуждены были истратить много денег на продовольствие!

– У вас вообще нет денег? – спросил старик.

– Так много нет!

Старик почесал себя по подбородку. – Гм, – сказал он. – Боюсь, что это может быть проблемой, потому что… посмотрим‑ ка… – Он начал что‑ то писать в свой записной книжке. Потом он опять поднял глаза и сказал: – Вы должны нам уже четыреста шестьдесят семь долларов и девятнадцать центов за готовность, дорогу и разные издержки.

– Что? Но он ещё не даже не играл на флейте!

– Но он готов к этому, – возразил старик. – Мы приехали издалека. А вы не можете заплатить? Да, скверное дело. Он должен хоть что‑ нибудь увести из города, понимаете? Иначе пойдут слухи, и люди потеряют уважение, а волшебный крысолов без уважения – это…

– …ноль, – раздался голос. – Я думаю, он просто ноль, пустое место.

Крысолов на скамейке приподнял край шляпы.

Люди, стоявшие рядом с Кейтом, поспешно отодвинулись от него подальше.

– Да что ты говоришь! – ответил крысолов.

– Я думаю, он не в состоянии ни одну крысу выманить наружу, – сказал Кейт. – Он только обманщик и хвастун. Я спорю, что я могу выманить больше крыс, чем он.

Некоторые люди из окружавшей их толпы по возможности незаметно покинули площадь. Они не хотели дожидаться момента, когда крысолов потеряет терпение.

Крысолов опустил ноги на землю и сдвинул шляпу на затылок. – Ты волшебный крысолов, мальчик? – мягко спросил он.

Кейт упрямо выставил вперёд подбородок. – Да. И не называй меня мальчик… Старик.

Крысолов улыбнулся. – Ага, – сказал он. – Я знал, что мне понравится этот город. И ты можешь заставить крысу танцевать, мальчик?

– Скорее, чем ты!

– Это звучит как вызов, – констатировал крысолов.

– Крысолов не принимает вызовов от… – начал было старик на козлах повозки, но крысолов дал ему знак замолчать.

– Знаешь, мальчик, это уже не первый раз, когда мне бросает вызов мальчишка, – сказал он. – Обычно это происходит так: я иду по улице, и кто‑ то кричит мне: – а ну‑ ка, сыграй на своей флейте! – и я поворачиваюсь и вижу какого‑ нибудь глупого на вид мальчика. Но я не хочу, чтобы люди говорили обо мне, что я несправедлив. Если ты извинишься, то ты сможешь покинуть этот город с тем же количеством ног, с которым ты сюда явился…

– Ты боишься. – Малисия вышла из толпы.

Крысолов улыбнулся, глядя на неё. – Ты так думаешь?

– Да, потому что каждый знает, что происходит в такой ситуации. Давай‑ ка спросим глупого на вид мальчика, которого я впервые вижу: ты сирота?

– Да, – ответил Кейт.

– Ты ничего не знаешь о своём происхождении?

– Нет.

– Вот видите! – сказала Малисия. – Это доказательство! Мы всё знаем, что происходит, когда появляется таинственный сирота и бросает вызов кому‑ то большому и сильному. Это так же, как в историях с третьим, младшим сыном короля. Он просто не может не победить!

Она с триумфальным видом посмотрела на толпу. Но толпа ответила ей скептическим выражением лиц. Люди не читали так много историй как Малисия и чувствовали себя более связанными с опытом реальной жизни, который говорил: если что‑ то маленькое и справедливое вызывает на бой что‑ то большое и ужасное, то ему гарантирована изрядная трёпка.

Но кто‑ то сзади закричал: " Дайте глупому на вид мальчишке шанс! Наверняка, он не так дорого стоит! " И кто‑ то ещё закричал: " Да, верно! " И третий голос поддержал первые два: " Я тоже там думаю! " И никто, казалось, не заметил, что все три голоса шли снизу, от грязной кошки, лишённой большей части меха. В толпе распространилось бормотание, без конкретных слов, которые могли бы доставить трудности произнёсшим их, если крысолов разозлится. Бормотание говорило очень общим образом, что никто не хочет неприятностей, но если всё взвесить и хорошенько обдумать, то мы не прочь дать мальчику шанс, если ты не против, не прими это на свой счёт.

Крысолов пожал плечами. – Ну хорошо, – сказал он. – По крайней мере, это будет поводом для разговоров. И что получу я, если я выиграю?

Бургомистр прокашлялся. – Как насчёт руки моей дочери? – спросил он. – У неё хорошие зубы и она была бы хоро… была бы женой для того, у кого есть много полок…

– Отец! – закричала Малисия.

– Позже, конечно, позже. Он неприятен, зато богат.

– Нет, я приму только оплату деньгами, – ответил крысолов. – Так и не иначе.

– Но я же уже сказал, что у нас нет столько денег! – возразил бургомистр.

– А я сказал: так и не иначе, – повторил крысолов. – А ты, мальчик?

– Твою флейту, – сказал Кейт.

– Нет. Она волшебная, мальчик.

– Почему ты боишься на неё поспорить?

Крысолов прищурил один глаз. – Ну хорошо, – ответил он.

– И город должен разрешить мне решить их крысиную проблему, – добавил мальчик.

– И сколько просишь ты? – спросил бургомистр.

– Тридцать золотых! Тридцать золотых, ну давай, скажи ему! – раздался голос из толпы.

– Это ничего не стоит, – ответил Кейт.

– Идиот! – отозвался голос из толпы. Люди удивлённо переглянулись.

– Совсем ничего? – переспросил бургомистр.

– Совсем ничего.

– Э… рука моей дочери всё ещё свободна…

– Отец!

– Нет, так происходит только в историях, – сказал Кейт. – И ещё я принесу продукты, которые украли крысы.

– Но они же их сожрали! – воскликнул бургомистр. – Что ты собираешься делать? Засовывать им пальцы в глотки?

– Я же сказал, что я решу крысиную проблему, – подчеркнул Кейт. – Согласен, бургомистр?

– Ну, если ты ничего не требуешь взамен…

– Но сначала мне нужна флейта, – сказал мальчик.

– У тебя нет флейты? – удивлённо спросил бургомистр.

– Моя сломалась.

Капрал Кнопф толкнул бургомистра в бок. – У меня есть тромбон. Остался ещё со времён моей службы в армии, – сказал он. – Я мог бы его быстренько принести.

Крысолов засмеялся.

– Что, тромбон не подходит? – спросил бургомистр, когда капрал умчался за тромбоном.

– Что? Тромбон, чтобы звать крыс? Нет, пусть пробует. Что с него взять, он ещё ребёнок. Ты вообще умеешь играть на тромбоне?

– Я этого не знаю, – ответил мальчик.

– Что значит – ты этого не знаешь?

– Я ещё не пробовал играть на тромбоне. Охотнее я бы сыграл на флейте, трубе или волынке из Ланкра, но я видел, как люди играют на тромбоне, и это не выглядело очень сложным. В общем‑ то это просто особенно большая труба.

– Ха! – только и ответил крысолов.

Капрал вскоре вернулся, пытаясь на ходу отчистить тромбон от грязи рукавом мундира, от чего тромбон стал только грязнее. Кейт взял у него инструмент, вытер мундштук, прижал его к губам и выдул одну долгую ноту.

– Кажется, он функционирует, – сказал он. – Я думаю, я научусь на нём играть в процессе игры. – Он посмотрел на крысолова и улыбнулся. – Хочешь начать?

– Этой штукой ты не сможешь вызвать и одну крысу, – ответил крысолов. – Но я охотно даю тебе возможность попробовать.

Кейт опять улыбнулся, набрал побольше воздуха и заиграл.

Раздалась мелодия. Тромбон пищал и сопел, потому что капрал Кнопф частенько пользовался им как молотком, но мелодия получалась довольно живая и весёлая. Под неё можно было постукивать ногой.

Кто‑ то действительно начал под неё постукивать ногой.

Сардины появился с тихим " ираз‑ идва‑ итри ‑ ичетыре" из щели в ближайшей стене. Толпа глядела во все глаза, как он пробежал, пританцовывая, по булыжнику мостовой и скрылся в водостоке.

Люди зааплодировали.

Крысолов с подозрением посмотрела на Кейта. – У крысы была шляпа на голове? – спросил он.

– Я ничего не заметил, – ответил мальчик. – Теперь твоя очередь.

Крысолов вытащил часть флейты из внутреннего кармана куртки. Из другого кармана он вытащил другую часть и соединил её с первой частью. Раздался клик, прозвучавший как‑ то по‑ военному.

Крысолов при этом не сводил глаз с Кейта. Он улыбнулся, вынимая мундштук из верхнего кармана и привинчивая его к флейте. Опять раздался клик.

И потом он поднёс флейту ко рту и заиграл.

Большая Экономия, державшая наблюдение на крыше, закричала в водосточную трубу: " Сейчас! " После этого она засунула куски ваты в уши.

С другого конца водосточной трубы Соленья закричал в другую трубу " Сейчас! " и тоже схватился за куски ваты.

Сейчас, сейчас, сейчас как эхом прокатилось по трубам.

– Сейчас! – закричал Загар, затыкая соломой трубу. – Всем заткнуть уши!

Что касается клеток с крысами, то они постарались на славу. Малисия притащила одеяла, и они минимум час потратили на то, чтобы замазать все дыры грязью. Кроме того, они дали запертым в клетках крысам еды. Это были всего лишь кики, но Изменённым было тяжело смотреть, как они в отчаянии жались по углам клеток.

Загар обратился к Питательно. – Ты что‑ нибудь слышишь?

– Что?

– Хорошо! – Загар взял в лапы два куска ваты. – Я надеюсь, что говорящая глупости девочка не ошиблась. Я не думаю, что у кого‑ то из нас хватит силы, чтобы убежать.

Крысолов опять заиграл, но вскоре остановился и с удивлением посмотрел на свою флейту.

– Всего одну крысу, – сказал Кейт. – Хотя бы одну.

Крысолов посмотрел на него большими глазами и опять поднёс мундштук ко рту.

– Я ничего не слышу, – сказал бургомистр.

– Люди и не могут ничего слышать, – пробормотал крысолов.

– Может, флейта сломалась? – предположил Кейт.

Крысолов попробовал опять. В толпе раздался ропот. – Ты что‑ то подстроил, – прошипел крысолов Кейту.

– Ага, и что? – громко спросила Малисия. – Что он мог сделать? Может, он попросил крыс, оставаться под землёй, заткнув уши ватой?

Ропот толпы превратился в сдавленные смешки.

Крысолов попробовал ещё раз. Кейт почувствовал, что у него встали волосы на затылке дыбом.

Одна крыса появилась. Медленно она ползла по мостовой, качаясь из стороны в сторону, пока не добралась до ног крысолова. Там она упала на бок, издав жужжащий звук.

Люди уставились на неё.

Это был господин Клики.

Крысолов пнул его ногой. Механическая крыса несколько раз перевернулась, а потом одна из пружин внутри его, которая месяц за месяцем выдерживала нападки разных ловушек, поддалась. Раздался поийогнннггг, чему последовал дождик из шестерёнок.

Зрители засмеялись.

– Гм, – сказал крысолов. Его взгляд, обращённый к Кейту, показывал в этот раз невольное восхищение. – Ну хорошо, мальчик. Как ты относишься к тому, что мы с тобой поговорим? Как крысолов с крысоловом? Там, у колодца?

– Да, при условии, что мы останемся на виду.

– Ты мне не доверяешь, парень?

– Нет, конечно.

Крысолов улыбнулся. – Это хорошо. У тебя есть задатки стать настоящим волшебным крысоловом, как я вижу.

Возле колодца он сел на скамейку и вытянул ноги. Он протянул Кейту флейту. Это была бронзовая флейта с выгравированными на ней крысами. Она блестела в лучах солнца.

– Вот, – сказал крысолов. – Возьми её. Это хорошая флейта, а у меня есть много других. Бери. Я охотно послушаю, как ты на ней будешь играть.

Кейт неуверенно посмотрел на флейту.

– Это всё обман, парень, – продолжил крысолов. Флейта сверкала подобно солнечному лучу. – Видишь вот эту задвижку? Если ты сдвигаешь её вниз, флейта издаёт звук, который человеческое ухо не слышит. Но крысы его очень даже слышат. От этого звука они сходят с ума. Они выползают наружу, а потом нужно их только загнать в реку, как овчарка гонит овец.

– И никакого волшебства нет? – спросил Кейт.

– А что ты ожидал?

– Ну, я не знаю. Говорят, что ты можешь превращать людей в барсуков и уводить детей в магические пещеры…

Крысолов заговорщически нагнулся к мальчику. – Реклама оправдывает себя, парень. Некоторым маленьким городам вроде этого бывает трудно расстаться с деньгами. И что касается превращений в барсуков и всего остального: это никогда не происходит здесь. Большинство жителей этих мест никогда в жизни не удаляются дальше, чем на десять миль, от своих мест проживания. Они верят, что на удалении в пятьдесят миль может происходить что угодно. Если подобные известия разносятся, это помогает мне в работе. Половину вещей, которые обо мне рассказывают, даже не я придумал.

– Ты когда‑ нибудь встречал кого‑ нибудь по имени Морис? – спросил Кейт.

– Морис? По‑ моему, нет.

– Удивительно. – Кейт взял флейту и посмотрел на крысолова долгим взглядом. – А теперь, господин крысолов… Я думаю, ты сейчас выведешь крыс из города. Ты здесь выполнишь особенно впечатляющую работу.

– Что? Но ты же выиграл!

– Ты уведёшь крыс, потому что так принято, – сказал Кейт, полируя флейту рукавом. – Почему ты требуешь так много денег?

– Потому что я делаю шоу для людей, – ответил крысолов. – Странная одежда, высокомерное поведение… Так заведено – требовать много денег. Нужно предлагать людям немного магии, мальчик. Если они будут думать, что ты обычный крысолов, то уже большой удачей будет, если ты получишь тёплую еду, и тебе пожмут руку.

– Мы вместе выведем крыс из города, и они за нами последуют, до реки. Тебе необязательно играть какую‑ нибудь особенную мелодию – мы предложим людям ещё лучшее шоу. Это будет… отличная история. И ты получишь твой гонорар. Триста долларов, не правда ли?

– Чего ты хочешь, мальчик? Я же сказал уже: ты выиграл.

– Мы оба выиграем. Поверь мне. Люди позвали тебя. Они должны тебя оплатить. Кроме того… – Кейт улыбнулся. – Люди не должны всё‑ таки подумать, что можно не оплачивать услуги волшебного крысолова, или?

– А я думал, что ты глупый мальчишка, – сказал крысолов. – Какое соглашение ты заключил с крысами?

– Ты мне не поверишь, крысолов. Ты мне просто не поверишь.

Соленья промчался по туннелям, пробрался через грязь и солому, которыми был заделан последний проход, и прыгнул в подвал с клетками. Крысы Клана вытащили вату из ушей.

– Он делает это? – спросил Загар.

– Да, шеф! Прямо сейчас!

Загар посмотрел на клетки. После смерти крысиного короля и кормёжки кики успокоились, но судя по запаху, который от них исходил, всё в их существе стремилось как можно скорее покинуть этот подвал. А крысы в панике всегда бегут за другими крысами…

– Ну хорошо, – сказал Загар. – Бегуны, приготовьтесь! Открывайте клетки! Убедитесь, что они следуют за вами! Марш! Марш! Марш!

И это было почти что концом этой истории.

Как закричали зрители, когда из всех щелей и труб вдруг полезли крысы! Как они заликовали, когда оба крысолова ушли из города, пританцовывая, а крысы послушно следовали за ними! Как они свистели, когда крысы прыгали с моста в реку!

Они не заметили, что некоторые из крыс остались на мосту и кричали другим: " Не забывайте, равномерные плавательные движения! " А также: " Вниз по течению есть пологий берег! " И ещё: " Прыгайте в воду ногами вниз, это не так больно! "

Даже если бы люди эти голоса услышали – они бы вряд ли придали им большое значение. Детали, не подходящие под общее развитие событий, охотно бывают не расслышаны и не увидены.

И волшебный крысолов ушёл через холмы и не вернулся.

Жители Бад Блинтца аплодировали. Они увидели хорошее представление, пусть оно и было несколько дорогим. Это без сомнения было что‑ то, о чём можно будет рассказать внукам.

Глупый на вид мальчик – мальчик, который поспорил с крысоловом – вернулся на площадь. Ему тоже аплодировали. Это был хороший день, думали люди, и они спрашивали себя, не нужны ли им дополнительные дети, чтобы слушать новые истории.

А потом они поняли, что у них хватит историй даже для их внуков. Это случилось, когда они увидели, как пришли другие крысы.

Они выпрыгивали из водосточных труб и из щелей в стенах, и в считанные мгновения они все были здесь. Они не пищали и не пытались убежать. Они просто сидели и смотрели на людей.

– Эй, крысолов! – закричал бургомистр. – Ты некоторых крыс упустил!

– Нет, – раздался голос. – Мы не из тех крыс, кто следует за крысоловом. Мы – крысы, с которыми вам придётся вести переговоры.

Бургомистр опустил глаза. Одна из крыс стояла прямо у его сапог и смотрела на него вверх. Казалось, что в лапе она держала меч.

– Отец, – сказала Малисия позади бургомистра, – лучше послушай, что эта крыса тебе скажет.

– Но это крыса!

– Я знаю. А она знает, как вам получить назад деньги и большую часть украденных продуктов. А ещё она знает, где находятся два человека, которые их украли.

– Но это же крыса!

– Да, отец. Но если ты с ней поговоришь, она сможет нам помочь.

Бургомистр уставился на собравшийся перед ним Клан.

– Мы должны говорить с крысами? – спросил он.

– Это было бы неплохой идеей, отец.

– Но это крысы! – Бургомистр, казалось, хватался за эту мысль как утопающий в бушующем море хватается за спасательный круг – похоже, он боялся утонуть, если его отпустит.

– Извините, – раздался другой голос. Взгляд бургомистра скользнул в сторону и остановился на грязной, наполовину обгоревшей кошке, которая улыбаясь смотрела на него.

– Это кошка сказала? – спросил бургомистр.

Морис осмотрелся. – Ты какую имеешь в виду?

– Я имею в виду тебя! Ты только что что‑ то сказал?

– Станет тебе легче, если я отвечу " нет"? – спросил в ответ Морис.

– Но кошки не могут говорить!

– Я не обещаю, что в состоянии произносить долгие речи, и не проси меня, пожалуйста, прочитать какой‑ нибудь смешной монолог, – сказал Морис. – Кроме того, у меня бывают трудности со сложными словами вроде " мармелада" или " люмбаго". Но в элементарной находчивости и в обычной беседе я вполне на высоте. Как кошка я хотел бы добавить, что меня интересует, что скажет крыса.

– Господин бургомистр? – Кейт подошёл к нему, вертя свою новую флейту туда и сюда. – Тебе не кажется, что настало время решить крысиную проблему раз и навсегда?

– Решить? Но…

– Тебе достаточно просто с ними поговорить. Собери городской совет и поговори с ними. Решение за тобой. Ты можешь закричать и приказать привести сюда собак, или заставить людей бегать с мётлами и гонять крыс, и тогда, да, тогда крысы убегут. Но они не убегут далеко. И потом вернутся. – Кейт нагнулся к озадаченно выглядящему бургомистру и зашептал: – И они будут тогда жить под твоим полом, господин. А они умеют обращаться с огнём и прекрасно разбираются в ядах. О да. И поэтому… послушай лучше, что тебе скажет эта крыса.

– Она нам угрожает? – спросил бургомистр, глядя на Загара.

– Нет, господин бургомистр, – ответил Загар. – Я хочу тебе кое‑ что предложить… – Он посмотрел на Мориса. Тот кивнул в ответ. – Одну замечательную возможность.

– Ты действительно можешь говорить и думать? – спросил бургомистр.

Загар посмотрел на него. Позади него лежала трудная и долгая ночь. Он неохотно вспоминал о ней. А теперь его ждал ещё более длинный и трудный день. Он глубоко вздохнул. – Я предлагаю тебе следующее, – сказал он. – Ты будешь вести себя так, как будто крысы умеют думать, а я обещаю, что буду вести себя так, как будто люди тоже умеют думать.