Глава четвёртая

– Самое важное в приключениях, считал господин Вислоух, это не пропустить обед.

Из «Приключений господина Вислоуха».

Мальчик, девочка и Морис находились в большой кухне. Мальчик догадался, что это кухня, по висящим на стенах кастрюлям и сковородкам и по стоящей в углублении большой чёрной железной печке. Ещё в кухне стоял длинный исцарапанный стол. Но кое‑ чего, что обычно находится в кухне, явно не хватало: а именно продуктов.

Девочка подошла к металлическому ящику в углу и вытащила из‑ за пазухи ключик на верёвке. – Никому нельзя доверять, – сказала она. – И крысы крадут в сто раз больше, чем они могут съесть, маленькие черти.

– Не думаю, – возразил мальчик. – Максимум в десять раз.

– А с чего это ты вдруг стал специалистом по крысам? – ехидно спросила девочка, открывая ящик.

– Не вдруг. Я научился в… Ой! Это было действительно больно!

– Извини, – сказал Морис. – Я совершенно случайно тебя царапнул. – При этом он попытался скорчить рожу, означающую: не будь кретином. А это совсем непросто – корчить рожи, если вы кошка.

Девочка косо посмотрела на кота, а потом повернулась обратно к ящику.

– Тут есть молоко, ещё не совсем засохшее, кроме того две рыбьи головы, – сказала она.

– Неплохо, – отозвался Морис.

– А что с твоим человеком? – кивнула девочка в сторону глупого на вид мальчика.

– О, он есть всё, – ответил кот.

– У нас есть хлеб и сосиски, – сказала девочка, вытаскивая банку из ящика. – Но к сосискам мы относимся с подозрением. Кроме того, у нас есть кусок сыра, но он уже довольно старый.

– Я думаю, нам не надо у тебя ничего есть, раз у вас так мало еды, – сказал мальчик. – У нас есть деньги.

– Но мой отец говорит, что если мы не будем гостеприимными, это повредит репутации города. Мой отец – бургомистр.

– Он – правительство? – удивился мальчик.

Девочка уставилась на него. – Можно и так сказать, – наконец ответила она. – Хотя ты это странно выразил. Вообще‑ то законы издаёт городской совет. Мой отец только управляет всем и спорит с людьми. Он говорит, что мы не должны иметь больше, чем другие, чтобы показать в это трудное время солидарность. У нас уже было достаточно проблем, когда к нам перестали приезжать туристы, чтобы посетить наши горячие источники, но крысы принесли ещё больше вреда.

Девочка вытащила два блюдца из буфета. – Мой отец говорит, что если мы все будем себя разумно вести, всем хватит еды, – продолжила она. – Я думаю, это правильно. Я согласна с ним. Но я думаю, что если человек уже показал солидарность, то ему должна быть разрешена небольшая добавка. А мы, как мне кажется, получаем ещё меньше остальных. Можете вы это себе представить? Ну да ладно… Ты, значит, действительно магическая кошка? – спросила она Мориса, наливая молоко в блюдце. Молоко не текло, а скорее переваливалось через край, но Морис был уличным котом, поэтому пил даже такое молоко, которое пыталось уползти.

– О да, магическая, – ответил он, оторвавшись от блюдца. Вокруг его рта красовалось бело‑ жёлтое кольцо. За две рыбьи головы он был готов быть кем угодно для кого угодно.

– Наверно, ты жил у какой‑ то ведьмы, которую звали Гризельда или как‑ то похоже, – сказала девочка и положила рыбьи головы на другое блюдце.

– Да, точно, её звали Гризельда, – отозвался Морис, не поднимая головы.

– Наверно, она жила в пряничном доме в лесу.

– Да. – Но он не был Морисом, если бы чего‑ нибудь сходу не присочинил: – Но это был не пряничный дом, а дом из сухарей, потому что она была на диете. Очень заботилась о своём здоровье, старая Гризельда.

Девочка пару секунд моргала в полном недоумении, а потом решительно сказала: – так это не должно быть.

– Извини, я ошибся, домик действительно был пряничным, – поспешно согласился Морис. Кто давал еду, всегда был прав.

– И наверняка у неё были большие бородавки.

– Уважаемая… – Морис постарался выглядеть совершенно честным. – Некоторые из её бородавок даже обладали собственной жизнью и ходили друг к другу в гости. Э… а как тебя зовут, девочка?

– Обещаешь ты мне, что не будешь смеяться? – спросила девочка.

– Обещаю, – ответил кот. Кто знает, может у неё были ещё рыбьи головы.

– Меня зовут… Малисия.

– Ага.

– Ты смеёшься? – спросила она угрожающим тоном.

– Нет, – удивлённо ответил кот. – А над чем?

– Тебе не кажется смешным моё имя?

Морис подумал над известными ему именами: Окорок, Опасный Боб, Загар, Сардины…

– По‑ моему, обычное имя, – сказал он.

Малисия посмотрела на него с подозрением, но потом переключила своё внимание на мальчика, который спокойно сидел с обычным для него довольным выражением лица, которое у него бывало всегда, когда ему было нечего делать.

– А у тебя тоже есть имя? – спросила она. – Ты случайно не третий, младший сын короля? Если твоё имя начинается с «Принца», это будет важное свидетельство.

– Я думаю, что меня зовут Кейт, – ответил мальчик.

– Ты никогда не говорил, что у тебя есть имя! – вырвалось у Мориса.

– Никто меня и не спрашивал, – ответил мальчик.

– Кейт – так себе начало для имени, – сказала Малисия. – В нём нет ничего загадочного. Это точно твоё настоящее имя?

– Это то имя, которое мне дали.

– Да, так это звучит лучше. В этом есть лёгкий намёк на какую‑ то тайну, – сказала Малисия неожиданно заинтересованным тоном. – Как раз ровно столько, чтобы создать определённое напряжение. Я так думаю, что тебя выкрали вскоре после рождения. Вероятно, ты на самом деле законный король какой‑ нибудь страны, но они нашли кого‑ то похожего на тебя, и вас поменяли. В этом случае у тебя должен быть волшебный меч, который однако таким не выглядит, а показывает свою волшебность только тогда, когда придёт время взять судьбу в свои руки. Наверно, тебя нашли где‑ то под дверью.

– Это верно, – подтвердил Кейт.

– Вот видишь! Я всегда права!

Морис всегда старался понять, что людям нужно. И Малисии, как ему казалось, был нужен кляп. Но он ещё не слышал, как глупый на вид мальчик рассказывал что‑ то о себе.

– А что ты делал под дверью? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Кейт. – Вероятно, лепетал что‑ то.

– Ты никогда не рассказывал мне об этом, – с упрёком сказал Морис.

– А это важно? – спросил мальчик.

– Вероятно, рядом с тобой лежали тогда волшебный меч и корона. И ещё у тебя есть какая‑ нибудь таинственная татуировка или странная родинка, – продолжила строить предположения Малисия.

– Не думаю, – ответил Кейт. – Никто ничего такого мне не говорил. В корзине кроме меня лежали только одеяло и записка.

– Записка? Это важно!

– На ней было написано: «девятнадцать пол‑ литровых бутылок молока и один клубничный йогурт», – сказал Кейт.

– Да, с этого мало толку, – разочаровано протянула Малисия. – Почему девятнадцать пол‑ литровых бутылок?

– Это была Гильдия Музыкантов, – сказал Кейт. – Она довольно большая. О йогурте я ничего не знаю.

– Сирота, это хорошо, – решила Малисия. – Принц может стать только королём, а сирота может стать кем угодно. Тебя били? Или запирали в подвале, где ты вынужден был мучаться от голода?

– Такого я не помню, – ответил Кейт и посмотрел на Малисию с удивлением. – В Гильдии все были добры ко мне. Там были хорошие люди, и они меня многому научили.

– У нас тут тоже есть гильдии, – сказала девочка. – Она учат мальчиков на столяров или каменотёсов и тому подобное.

– Наша гильдия учила меня музыке, – объяснил Кейт. – Я музыкант. И к тому же хороший. Я зарабатываю музыкой на жизнь с шести лет.

– Ага! Таинственный сирота, особенный талант, вырос в бедности… Постепенно всё вырисовывается, – торжествующе заявила Малисия. – Клубничный йогурт, наверно, неважен. Что бы изменилось в твоей жизни, если бы у него был банановый вкус? Кто знает?! А какую музыку ты играешь?

– Какую? – переспросил Кейт. – Разных музык не бывает, есть просто музыка. Она везде, надо только прислушаться.

Малисия посмотрела на Мориса. – Он всегда такой? – спросила она.

– Он раньше вообще о себе не рассказывал, – ответил кот.

– Наверняка вам не терпится узнать всё обо мне, – сказала Малисия. – Вы просто стесняетесь спросить.

– Да, конечно, – поторопился согласиться Морис.

– Наверняка вас не удивит узнать, что у меня есть две ужасные сводные сёстры, и что я одна должна выполнять всю работу по дому.

– Ну надо же, – ответил Морис и подумал, а нет ли в кухне ещё рыбьих голов.

– Ну, бó льшую часть работы, – добавила Малисия с неохотой. – Точнее, кое‑ что из работы по дому. Например, я должна убирать мою комнату. А там всегда такой беспорядок!

– Боже мой.

– Хотя это чуть ли не самая маленькая комната. В ней нет шкафов, а места на книжных полках уже не хватает!

– Боже мой.

– И люди ужасно ведут себя по отношению ко мне. Вы заметили, что мы находимся в кухне? Я дочь бургомистра! Можно ожидать от дочери бургомистра, что она будет минимум раз в неделю мыть посуду?! Едва ли!

– Боже мой.

– И посмотрите на мою обветшалую старую одежду!

Морис присмотрелся к девочке внимательней. В человеческой одежде он не сильно разбирался. Ему лично хватало шерсти. Но насколько он мог судить, Малисия носила совершенно обычное платье. Всё казалось на месте. Не было никаких дыр, если не считать дыр для рукавов и ворота.

– Вот здесь, – сказала Малисия, показывая на место на подоле, которое ничем не отличалось от других мест. – Мне пришлось самой зашивать!

– Боже м… – Морис не договорил до конца. Оттуда, где он сидел, видны были пустые полки на стене, и теперь он видел, как на одну из полок спускался по верёвке Сардины. У Сардины на спине был маленький рюкзак.

– И как будто этого мало: Я должна доставать каждый день хлеб и колбасу… – продолжала тем временем Малисия, но теперь Морис слушал её ещё менее внимательно, чем до того.

Естественно, это должен быть Сардины, думал он. Вот ведь идиот! Он всегда бежит впереди Устранителей Ловушек! И из всех кухонь города надо же было ему появиться именно в этой. Сейчас девочка повернётся, увидит его и закричит.

Сардины это, наверно, даже понравилось бы, он бы счёл это чем‑ то вроде аплодисментов. Он жил как будто на сцене. Другие крысы просто бегали, пищали, творили беспорядок – и этого было вполне достаточно, чтобы убедить людей, что в их городе случилось нашествие крыс. Но Сардины этого было мало. Ему надо было устраивать его йоворлл танцевально‑ песенное представление!

– …и крысы всё крадут, – сказала Малисия. – А если они что‑ то не крадут, так портят. Это ужасно! Городской совет покупает продукты в других городах, но там не так много лишнего. Мы вынуждены покупать зерно и всё остальное у торговцев, приплывающих вверх по течению. Поэтому хлеб так дорог.

– Дорог? – отозвался Морис.

– Мы пробовали ловушки, яд, собак и кошек, но крысы всё равно возвращаются, – продолжила девочка. – И они стали хитрыми. Больше не попадаются в ловушки. Ха! Я ещё ни разу не получила пятьдесят центов за хвост. Какой смысл в том, что крысоловы дают пятьдесят центов за хвост крысы, если крысы настолько умны, что не попадаются? Крысоловы говорят, что им приходится пускаться на все возможные уловки, чтобы поймать эти чудовища. – Позади девочки Сардины осмотрелась в кухне и подала крысам сверху знак затащить верёвку.

– Ты не думаешь, что это мог бы быть подходящий момент, чтобы беги отсюда! – сказал Морис.

– Ты почему корчишь рожи? – спросила Малисия, уставившись на кота.

– О… э, ну ты знаешь наверняка кошку, которая постоянно улыбается? Слышала о такой? Ну, а я вот такая кошка, которая корчит рожи, – отчаянно пытался отбрехаться Морис. – А иногда у меня просто вырываются сами собой слова прочь, беги прочь, видишь, это опять произошло, я ничего не могу с этим поделать, это такая болезнь, меня надо, наверно, лечить о нет, не делай этого, это неподходящее место ох, ну вот опять…

Сардины снял соломенную шляпу с головы и выставил руку с тросточкой.

Это был хороший номер, с этим вынужден был и Морис согласиться. В некоторых городах хватало одного этого выступления, чтобы люди впали в панику. Они могли смириться с крысами в сливках, крысами на чердаке или крысами в чайнике. Но крыса, танцующая чечётку, – это было уже слишком. Если люди видели крысу, танцующую чечётку, это значило, что у них уже большие проблемы. Морис предполагал, что если бы крысы умели ещё играть на баяне, то они могли бы справляться с двумя городами за день.

Морис слишком долго смотрел на Сардины. Девочка повернулась и открыла рот от удивления при виде крысы. Но она быстро пришла в себя, схватила сковородку и бросила её в крысу с поразительной точностью.

Но Сардины умела уворачиваться от летящих предметов. В крыс часто чем‑ нибудь бросают, поэтому они привычны к этому. К моменту, когда сковородка только пролетела полкомнаты, Сардины уже спрыгнул с полки на стул, а оттуда на пол, чтобы спрятаться за буфетом. Но через мгновение раздался неожиданный металлический звук, в котором было что‑ то окончательное… Хлоп!

– Ха! – сказала Малиция, в то время как Морис и Кейт с застывшими лицами пялились на буфет. – Одной крысой меньше. Как я их терпеть не могу …

– Сардины попался, – сказал Кейт.

– Какие сардины? Это определённо была крыса, – возразила Малисия. – Сардины вряд ли могут бегать по кухне. Может быть, ты думаешь о нашествии раков в…

– Он называл себя Сардины, потому что он увидел это слово на старой ржавой консервной банке, и оно ему понравилось, – сказал Морис и подумал, хватит ли у него мужества заглянуть за буфет.

– Он был хорошей крысой, – сказал Кейт. – Он воровал книги для меня, когда они учили меня читать.

– Пардон, ты что, рехнулся? – спросила девочка. – Это была крыса. Только мёртвая крыса может быть хорошей крысой!

– Эй! – раздался слабый голос из‑ за буфета.

– Она не могла выжить! – вырвалось у Малисии. – Это была огромная ловушка. С шипами!

– Эй, слышит меня кто‑ нибудь? Э, моя палка уже гнётся… – сообщил голос.

Буфет был большим и массивным, из дерева, которое было настолько старым, что стало чёрным и твёрдым как камень.

– Это что, крыса там говорит? – спросила Малисия. – Пожалуйста, скажите мне, что крысы не могут говорить!

– Палка гнётся всё больше, – опять раздался приглушённый голос из‑ за буфета.

Морис заглянул за буфет. – Я его вижу, – сказал он. – Он вставил палку в ловушку, когда она захлопнулась. Эй, Сардины, как дела?

– Хорошо, босс, – ответил Сардины из сумрака за буфетом. – Если бы не эта ловушка, я бы сказал, что всё вообще идеально. Я уже говорил, что моя палка гнётся?

– Да, говорил.

– Теперь она ещё больше согнулась, босс.

Кейт схватился за край буфета и охнул при попытке его сдвинуть с места. – Тяжёлый как скала, – сказал он.

– Он полон посуды, – сказала Малисия. – Но крысы не могут же по‑ настоящему говорить? – продолжила она удивлённым голосом.

– Поберегись! – закричал Кейт. Обеими руками он схватился за буфет, упёрся в стену и потянул. Медленно, словно огромное дерево в лесу, буфет наклонился вперёд. Посуда посыпалась из него. Тарелки падали как будто карты при хаотической раздаче в какой‑ то особенной карточной игре. Некоторые из них переживали падение в целости и сохранности, как и некоторые из падающих за ними следом чашек и блюдец, но это не имело никакого значения, потому что в конце концов они почти все оказались раскрошенными под тяжестью упавшего на них буфета.

Одна уцелевшая чудом тарелка прокатилась мимо Кейта и завертелась, постепенно прижимаясь к полу. При этом раздался типичный для таких ситуаций звук гройинйоинйоинйоинйоинннгггг.

Кейт протянул руку и выхватил Сардины из ловушки. Как только Сардины очутился на руках у мальчика, палка поддалась и ловушка захлопнулась окончательно. Половина палки пролетела по воздуху и упала на пол.

– Всё в порядке с тобой? – спросил Кейт.

– Ну, босс, я могу сказать следующее: к счастью, крысы не носят подштанников… Спасибо, босс, – ответила крыса.

Он был довольно толстым для крысы, но когда его лапы пускались в пляс, казалось, что он парит как воздушный шарик над землёй.

Раздался звук нетерпеливо постукивающего по полу каблука.

Малисия стояла со скрещённым на груди руками, напоминая всем своим видом приближающуюся грозу. Она посмотрела на Сардины, потом на Мориса, потом на глупо выглядевшего Кейта. В конце концов она перевела взгляд на руины буфета.

– Э… Извини, – сказал Кейт. – Но это был…

Малисия нетерпеливо отмахнулась, не дав ему продолжить. – Ладно, – сказала она, как после серьёзного раздумья. – Я думаю, дело обстоит так. Эта крыса магическая. И наверняка она не одна такая. Что‑ то с ней или с ними случилось, и они стали довольно умными, несмотря на эту чечётку. И… они подружились с котом. Почему должны крысы дружить с котом? О, я знаю, ничего мне не говорите…

– Что? – удивлённо спросил Кейт.

– Я думаю, тебе и не нужно ничего говорить, – сказал Морис.

– Вы как‑ то связаны с нашествиями крыс, не правда ли? Все эти города, о которых мы слышали… Вы тоже о них слышали, и поэтому теперь вы с этим, как его…

– Кейт, – ответил Кейт.

– … да, с Кейтом решили ходить из города в город и делать вид, как будто случилось нашествие крыс, и потом этот, как его…

– Кейт.

– … ну да… изображает из себя волшебного флейтиста, который может увести за собой крыс. Правда? Всё это просто большой обман.

Сардины посмотрел на Мориса. – Кажется, мы попали в переделку, да, босс?

– А теперь вы должны мне назвать причину, по которой я не должна вас выдавать страже, – торжествующе сказала Малисия.

Мне и не нужно придумывать причину, подумал Морис. Потому что ты никому о нас не расскажешь. Боже мой, людей так просто видеть насквозь. Он потёрся о ноги девочки и улыбнулся ей. – Если ты нас выдашь, ты не узнаешь, чем закончится история, – сказал он.

– О, она закончится тогда тем, что вы попадёте в тюрьму, – сказала Малисия, но Морис заметил, что она посмотрела при этом на Сардины и глупого на вид Кейта. У Сардины на голове всё ещё красовалась шляпа. Если речь шла о том, чтобы привлечь к себе внимание, соломенная шляпа крысы была вне конкуренции.

Когда Сардины заметил, что Малисия разглядывала его с нахмуренным видом, он поспешно снял шляпу с головы. – Есть кое‑ что, что я хотел бы узнать, босс, – сказал он. – Я имею в виду, раз мы всё равно решили разузнать разные вещи.

Малисия подняла бровь. – Ну и? И не называй меня боссом!

– Я хотел бы узнать, почему в этом городе совсем нет крыс, шеф, – сказал Сардины, нервно пританцовывали. В умении приковать взглядом Малисия не уступала кошкам.

– Что это значит «нет крыс»? – спросила девочка. – Да у нас просто нашествие крыс! И ты тоже крыса.

– Здесь полно крысиных ходов, и мы нашли несколько дохлых крыс, но ни одной живой, шеф.

Малисия наклонилась. – Но ведь ты крыса, – повторила она.

– Да, шеф. Но мы только с сегодняшнего утра в городе. – Сардины нервно улыбалась, в то время как Малисия опять просвечивала его своим рентгеновским взглядом.

– Хочешь сыра? – спросила она наконец. – Только я боюсь, что он пригоден разве что для мышеловки.

– Нет, большое спасибо, – ответил Сардины с опаской и очень вежливо.

– Это бессмысленно, – произнёс вдруг Кейт. – Я думаю, нам пришла пора признаться…

– Нетнетнетнет, – перебил его Морис, который подобное поведение терпеть не мог. – Это всё из‑ за…

– Ты права, Малисия, – устало продолжил Кейт. – Мы ходим с крысами из города в город и вынуждаем людей давать нам деньги. Да, мы это делаем. Мне очень жаль. Этот раз должен был быть последним. Ты дала нам поесть, хотя у вас тут проблемы с продуктами. Нам должно быть стыдно.

Морис наблюдал за Малисией, когда она обдумывала слова Кейта, и пришёл к выводу, что её мозги функционировали не так, как у большинства людей. Ей не составляло труда понять трудные вещи, ей даже не приходилось при этом задумываться. Магические крысы? Хорошо. Говорящие кошки? А больше ничего новенького нет? А вот простые вещи ей давались с трудом.

Её губы двигались, и Морис понял, что она из всего делала историю.

– Значит, – сказала Малисия, – вы отправились в вашими дрессированными крысами…

– Мы предпочитаем называться – просвещёнными грызунами, – шеф, – поправил Сардины.

– Ну хорошо, вы отправились с вашими просвещёнными грызунами и… А что происходит с крысами, которые уже живут там, куда вы приходите?

Сардины беспомощно посмотрел на Мориса. Кот кивнул ему, что он может продолжать. Если их история не понравится девочке, они попадут в серьёзный переплёт.

– Они держатся от нас подальше, босс, то есть, шеф, – ответила крыса.

– Они тоже могут говорить?

– Нет, шеф.

– Мне кажется, обычные крысы для наших примерно как обезьяны для нас, – вмешался Кейт.

– Я разговариваю с Сардины, – отрезала Малисия.

– Извини, – смущённо проговорил Кейт.

– И здесь совсем нет крыс? – спросила девочка.

– Нет, шеф. Только несколько скелетов, яд и множество ловушек, босс. Но никаких крыс, босс.

– Но крысоловы каждый день прибивают к стене кучу хвостов!

– Я говорю только то, что сам видел, босс. Шеф. Никаких крыс, босс шеф. Здесь нигде нет крыс, босс шеф.

– А ты когда‑ нибудь рассматривала внимательно эти хвосты? – спросил Морис.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Малисия.

– Это поддельные хвосты, – ответил кот. – По крайней мере, часть из них. Это обычные шнурки от ботинок. Я видел некоторые из них на улице.

– Это были ненастоящие хвосты? – переспросил Кейт.

– Я кот. Как ты думаешь, в состоянии кот отличить настоящие крысиные хвосты от поддельных?

– Но люди бы это тоже заметили, – сказала Малисия с сомнением в голосе.

– Ты думаешь? – ответил Морис. – А ты знаешь, что такое наконечники?

– Наконечники? Какие такие наконечники? При чём тут какие‑ то наконечники? – раздражённо спросила Малисия.

– Ну такие маленькие металлические штуковины на концах шнурков, – объяснил Морис.

– Откуда коту знать такое слово? – удивилась девочка.

– Все что‑ нибудь да знают, – пожал плечами кот. – Так ты хотя бы раз видела крысиные хвосты вблизи?

– Нет, конечно, – ответила Малисия. – От них же можно заразиться чумой!

– Ага, и твои ноги лопнут, – хмыкнул Морис. – Поэтому ты и не видела этих наконечников. Твои ноги ещё часом не взорвались, а, Сардины?

– Нет, босс, – отозвался Сардины. – Но с другой стороны, ещё только утро.

Малисия Гримм только скорчила гримасу в ответ. – Ха‑ ха, – сказало она, и с точки зрения Мориса второе «ха» прозвучало отвратительно.

– Э… так ты не собираешься звать стражу, – спросил он.

– И что я им скажу? Что я разговаривала с крысой и котом? – спросила девочка. – Нет, конечно. Стража просто доложит моему отцу, что я рассказываю небылицы, и тогда меня опять перестанут впускать в мою комнату.

– В качестве наказания тебя перестанут впускать в твою комнату? – с удивлением переспросил Морис.

– Да. И тогда я не смогу добраться до моих книг. Я ведь особенная персона, как вы наверно заметили, – гордо заявила Малисия. – Вы слыхали о сёстрах Гримм, Агонисии и Эвиссере Гримм? Это были моя бабушка и моя тётка. Они писали… сказки.

Ага, значит, опасности нет, подумал Морис. Пока она продолжает говорить, всё в порядке. – Я мало читаю, я всё‑ таки кот, – сказал он. – О чём были эти сказки? О маленьких феях, чьи крылышки звенят во время полёта?

– Нет, – ответила Малисия. – Такая ерунда была им неинтересна. Они писали… настоящие сказки. С кровью, костями, летучими мышами и крысами. Я унаследовала их талант рассказчика.

– Я так и думал, – сказал Морис.

– И если под землёй совсем нет крыс, а крысоловы прибивают к стене фальшивые хвосты, тогда я чую, что дело нечисто, – заявила девочка.

– Извини, – робко проговорил Сардины. – Я думаю, в том, что ты чуешь, виноват я. Я немного разнервничался и…

Сверху раздались шаги.

– Быстро, через задний двор! – проговорила Малисия. – Прячьтесь на сеновале в конюшне. Я принесу вам что‑ нибудь поесть! Я точно знаю, как всё должно быть!