Терри Пратчетт 12 страница

– Ты, наверное, имел в виду «запой»? То есть «ухрюкаться, как мул Моргана»?

– Да нет, это «ужраться в зюзю, что мул Моргана, который наелся вороньего пирога Ма».

– А это так здорово? – пискнул Ринсвинд.

Все дружно уставились на него.

– Прям как угрю в змеиной яме, – откликнулся Клэнси. – Ты чо, простого языка не разуметь?

– Во‑ во, – поддержал другой всадник. – Верхом он, может, и неплохо ездит, но при ентом тупой, как…

– Ни слова больше! – заорал Ринсвинд. – Мне уже гораздо лучше. Просто… Впрочем, нет, все хорошо, все отлично! Лучше не бывает! – Он разгладил свой оборванный балахон и поправил шляпу. – А теперь, если вы покажете мне дорогу в Пугалоу, я не стану больше злоупотреблять вашим временем. Снежка можете оставить себе. Не знаю, правда, куда он подевался, – наверное, пошел прогуляться по очередной скале.

– Да ты чо, друг? – покачал головой Угрыз. Вытащив из кармана рубахи кошелек, он извлек оттуда пачку банкнот и отслюнил двадцать купюр. – Я свои долги всегда плачу. Но, может, прежде чем отправиться дальше, побудешь с нами денька? Нам лишний всадник не помешает, да и тебе в компании все легчей будет. Тут же сплошные ранжиры кругом.

– Кто‑ кто?

– Ну, ранжиры, они еще повсюду шарятся, как будто им дело есть.

– Рэйнджеры, что ли? Типа следопыты?

– Да я ж так и говорю.

Ринсвинд опять почесал в затылке. Теперь, когда различные части его организма вернулись приблизительно в то же положение, которое занимали прежде, душевное равновесие тоже восстановилось – иначе говоря, он пришел в характерное для себя состояние ровного ужаса перед всем на свете.

– А чего я‑ то… – забормотал он. – Костров я не развожу, зверей не кормлю. Скорее это они норовят мной покормиться.

Угрыз пожал плечами.

– Главное, на падучих медведей больше не нарваться, – добавил Ринсвинд.

Его собеседники расхохотались.

– На падучих медведей? Это кто ж тебе навешал креветок про падучих медведей?

– Не понял?

– Да нет же никаких падучих медведей! Друг, кто‑ то, наверное, увидел, что ты едешь, ну и устроил представление!

– Да? Но у них… они… они были… – Ринсвинд помахал рукой. – … Повсюду, они падали и прыгали, прыгали и падали… вот с такими зубищами…

– А по‑ моему, он чокнутый, как мул Моргана! – воскликнул Клэнси.

Все разом умолкли.

– А это насколько? – поинтересовался Ринсвинд.

Клэнси нервно обвел взглядом своих спутников. Облизнул губы.

– Ну, о…

– Как?

– Короче, о… оч… – Клэнси передернуло. – Оч…

– Оче?.. – подсказал Ринсвинд.

– Оче… – Клэнси вцепился в этот слог как в спасательный круг.

– Ну же?

– Оче…

– Молодец, совсем немножко осталось…

– Очень… чокнутый? – завершил Клэнси.

– Отлично! Ведь сумел же! – похвалил Ринсвинд. – Кто‑ то тут, кажется, упоминал о еде?

Угрыз кивнул одному из своих спутников. Тот вручил Ринсвинду мешок.

– Там пиво, кой‑ какие овощи и всяко разно. А еще за то, что с тобой так весело, мы тебе дарим банку варенья.

– Кружовникового?

– Угу.

– А мне вот чо любопытно, – сказал Угрыз. – А зачем у тебя на шляпе пробки?

– Чтобы мух отгонять, – объяснил Ринсвинд.

– И как, получается?

– Ясен перец нет, – фыркнул Клэнси. – Если бы помогало, кто‑ нибудь до ентого давно бы уже додумался.

– Ну да. Я и додумался, – сказал Ринсвинд. – Будь спок.

– С ними ты смахиваешь на дронго, друг, – заметил Клэнси.

– Здорово, меня это устраивает, – ответил Ринсвинд. – Так в какой стороне Пугалоу?

– Как спустишься в каньон, сразу налево, ДРУГ.

– И все?

– Когда тебе попадутся ранжиры, можешь еще у них спросить.

– А у них что, какие‑ то специальные хижины?

– У них… Главное – помни: если ты заблудишься, они тебя точняк найдут.

– Да ну? Что ж, по‑ моему, это часть их работы. Ну, счастливой вам скачки.

– Успехов!

– Будь спок.

Всадники проводили Ринсвинда взглядом.

– Он как будто вообще ниче не боится, а?

– Хочешь знать мое мнение, он напрочь ганджибнутый.

– Клэнси?

– Да, босс?

– Это словечко ты только что придумал, да?

– Ну…

– Бьюсь об заклад, что придумал!

Клэнси слегка смутился, но быстро сориентировался.

– Ну да, да, ты прав, – запальчиво ответил он. – А как насчет твого вчерашнего «занят, точно однорукий плотник из Шмякару»?

– А чо насчет его?

– Я сверился с атласом: никакого Шмякару нет, босс.

– Есть, и это чертовский Шмякару!

– А я грю, нет. Сам посуди, ну кто наймет однорукого плотника? И как же он тогда могёт быть занят?

– Послушай, Клэнси…

– Он бы сменил работу, стал бы рыбу ловить иль чо навроде.

– Клэнси, мы должны высечь на скрижалях этой пустыни новый язык…

– Конечно, пришлось бы просить кого наживку цеплять, но…

– Клэнси, может, ты наконец заткнешься и займешься лошадьми?

Минут двадцать ушло на то, чтобы разобрать часть завала из камней, и еще минут через пять Клэнси вернулся..

– Нигде нет ентого шустрого конька, босс. А мы глянули подо всех коняг.

– Но он не мог пройти мимо нас!

– Еще как мог, босс. Ты ж сам видал, как он шарился по отвесным обрывам. Так что ща он, наверно, уж далёко. Хошь, чтоб я догнал ентого типа?

Угрыз задумался. Сплюнул.

– Не‑ ка. Главное, гнедого возвернули. Это стоило тех денег.

Он задумчиво посмотрел вглубь каньона.

– Ты в порядке, босс?

– Клэнси, когда воротимся на стойбище, сгоняй в город, в «Пастораль‑ отель», и купи у них как можно больше пробок.

– Думашь, поможет, босс? Да он же чокнутый, как… – Под взглядом Угрыза Клэнси осекся. – Просто чокнутый.

– Верно, чокнутый. Но не дурак. Ты видел на нем хоть одну муху?

За их спинами, в самом конце каньона, затерянное среди валунов и кустов, изображение лошадки сначала превратилось в изображение кенгуру, а потом и вовсе растворилось в камне.

Больше всего в Наверне Чудакулли раздражало то, что, когда собеседник выходил из себя, Чудакулли этого не замечал.

Волшебники, столкнувшись с опасностью, сразу начинают спорить: с какой именно опасностью они столкнулись? И к моменту достижения консенсуса опасность или доходит в своем развитии до такого состояния, когда альтернативы очень и очень четко обозначены, так что остается либо уцепиться за одну из них, либо погибнуть, – или ей становится скучно и она отправляется на поиски клиентов позанятнее. Даже у опасностей есть гордость.

Когда Думминг Тупс был мальчишкой, ему всегда представлялось, что волшебники – это могущественные полубоги, способные одним мановением руки изменить окружающий мир. Повзрослев же, он обнаружил, что волшебники всего лишь занудные старики, озабоченные состоянием своих ног и вечно затевающие споры на тему «Кто виноват? ».

И ему никогда не приходило в голову, что эволюция – штука переменчивая, хотя глубокие рубцы на древних зданиях недвусмысленно свидетельствовали, что волшебники бывают разные.

Он не замечал, куда идет: ноги словно бы сами несли его по тропке. Ненавязчиво петляя, тропинка поднималась в гору. Из подлеска по обе стороны на Тупса таращились странные создания. Некоторые смахивали на…

Волшебники думают не словами и не картинками, а книгами. Вот и сейчас со стеллажей памяти Думминга выползла одна из таких книжек. Ее он получил в подарок еще в детстве, но хранил до сих пор – в аккуратной картонной коробочке[16].

Книжка состояла из множества маленьких страничек на спирали, и на каждой страничке изображалась часть тела животного, птицы или рыбы – голова, живот, хвост и так далее. Благодаря хитрому устройству книжицы можно было получать самых необычных составных животных – с головой, скажем, лошади, телом пчелы и хвостом рыбы. Надпись на обложке сулила «долгие часы удовольствия», однако уже через три минуты читатель начинал невольно задаваться вопросом, что же это за человеком надо быть, чтобы развлекаться таким образом часами, и, быть может, лучше придушить этого любителя настольных игр прямо сейчас (как можно более милосердно, разумеется), избавив таким образом от будущих бессонных ночей отдел по расследованию серийных убийств.

Думминг же развлекался именно часами.

Некоторые суще… ТВАРИ, глазеющие на него из подлеска, выглядели так, словно бы сошли со страниц той книжки. Птицы с клювами длиной в целое тело. Пауки размером с ладонь. Там и сям воздух поблескивал будто вода. Когда Думминг проходил через такой участок, воздух сперва оказывал очень мягкое сопротивление, а потом пропускал; птицы же и насекомые старались держаться от таких участков подальше.

И повсюду гудели жучки.

Петляющая тропинка, плавно поднимаясь, привела его к вершине горы. Там, сразу за пиком, обнаружилась скромная долинка с большой пещерой на противоположной стороне. Из глубины пещеры сочился голубоватый свет.

Мимо уха Думминга, громко жужжа, пролетел крупный жук.

Сразу за входом пещера резко расширялась, являя взгляду далекие своды, затянутые голубым туманом. Внутри ее происходили неясные перемещения, двигались тени. А еще изнутри доносились странные звуки: свистки, треск, время от времени – глухой удар или клацанье. Все это наводило на мысль о кипящей внутри работе.

Думминг смахнул с щеки особо надоедливого жука и с изумлением уставился на то, что высилось прямо перед ним.

Это была передняя часть слона.

Задняя часть, которая вопреки всем законам природы удерживала равновесие на двух ногах, стояла в нескольких ярдах от передней. А между задней и передней частями располагалась… остальная часть слона.

Думминг Тупс изумленно покачал головой. В принципе, если разрезать слона напополам и выскрести из обоих половин содержимое, то получишь… в общем‑ то, размазню. Здесь размазни не было. Розовые и пурпурные трубки были аккуратно разложены на стоящем рядом верстаке, а небольшая стремянка вела в нишу, наполненную другими трубками и всякими громоздкими органами. Общее впечатление было как от методичной работы, протекающей своим чередом. Никаких вам ужасов взорвавшихся изнутри слонов. Скорее это был слон в процессе производства.

Из всех углов пещеры одновременно вырвались спиралевидные облачка белого дыма и, немного повращавшись, превратились в бога эволюции. Бог стоял на стремянке.

При виде Думминга он изумленно сморгнул.

– А, это ты, – наконец сказал бог. – Один из остроконечных. Будь добр, помоги. Я там кое‑ что покручу, а ты описывай мне, что происходит.

Нагнувшись, он полускрылся в гулкой утробе передней половины слона. Слон захлопал ушами.

– Уши хлопают, – сказал Думминг.

Бог, сияя, высунулся наружу.

– Ты представить себе не можешь, каких трудов стоило этого добиться. Ну и… каковы твои впечатления?

Думминг проглотил ком в горле.

– Очень… очень положительные, – выдавил он.

Попятившись и налетев на какой‑ то объект, Думминг оглянулся. И уперся взглядом в зияющую пасть очень большой акулы. Акула также была в самом разгаре… единственное определение, которое пришло ему на ум, было «биологическое формирование». Акула пялила глаз на Тупса. Сразу за ней происходила сборка гигантского кита.

– Так‑ то, а? – подмигнул бог.

Думминг предпринял попытку сосредоточить мысли на слоне.

– Разве что… – начал он.

– Что такое?

– А ты уверен насчет колес?

Вид у бога стал обеспокоенный.

– По‑ твоему, слишком малы? Не совсем подходят для передвижения по вельду?

– Гм‑ м, пожалуй, нет…

– Очень, знаешь ли, сложно разработать органическое колесо, – в голосе бога прозвучали нотки упрека. – Каждое – небольшой шедевр.

– А тебе не кажется, что передвигаться на ногах им было бы немного, гм‑ м, проще?

– Если я буду просто копировать придуманное до меня, то далеко мы не уедем, – возразил бог. – Разнообразие и заполнение незанятых ниш – вот ключ к успеху.

– Валяться на обочине дороги в луже грязи, с задранными вверх колесами – это такая уж хорошая ниша? – удивился Думминг.

Бог посмотрел сперва на него, потом, мрачно, на недостроенного слона.

– Может, снабдить его шинами побольше? – произнес он голосом, в котором звучала надежда пополам с отчаянием.

– Вряд ли это поможет.

– Что ж, наверное, ты прав. – У бога задрожали руки. – Не знаю, в чем дело. Я ИЗО ВСЕХ СИЛ стараюсь внести разнообразие, но иногда это так трудно…

Внезапно он бросился через забитую незаконченными творениями пещеру к дальнему ее концу. Подбежав к видневшейся там большой двери, бог рывком распахнул ее.

– Прошу прощения, надо немножко успокоить нервы, – произнес он. – Сейчас сделаю парочку‑ другую, и все будет в порядке.

Думминг последовал за ним. За дверью оказалась еще одна пещера – намного больше первой и ярко освещенная. Внутри было полным‑ полно крошечных существ всех возможных расцветок. Миллионы их витали яркими бисеринами на невидимых нитках.

– Жучки? – спросил Думминг.

– В трудную минуту нет ничего лучше, – отозвался бог. Он лихорадочно шарил в большом железном письменном столе, выдвигая ящики и вытаскивая оттуда разнообразные коробочки. – Будь так добр, передай вон ту коробку с антеннами! Там, на полке. Да, когда тебе грустно, лучшее средство – жучок. Иной раз мне кажется, что именно вокруг жучков все и вертится.

– Что все? – не понял Думминг.

Бог широко повел рукой, словно пытаясь охватить все вокруг.

– Да все, – весело произнес он. – Все целиком. Деревья, трава, цветы… Ну зачем, по‑ твоему, это все?

– Признаюсь, я никогда не думал, что ВСЕ это затем, чтобы хорошо жилось каким‑ то жукам, – произнес Думминг. – Может, это и… допустим, для слонов тоже?

Бог уже держал в руке наполовину собранного жучка. Жучок был зеленый.

– Навозный! – победоносно воскликнул бог.

Никакая голова, когда ее привинчивают к телу, не должна производить звук, подобный тому, который производит пробка, с силой вставляемая в бутылочное горлышко, но жучок в руках бога издал именно такой звук.

– Не слишком ли много чести для навозного жучка? – спросил Думминг.

– У вас это, кажется, называется экологией.

– Нет, нет, все это неправильно, – покачал головой Думминг. – А как же высшие формы жизни?

– Высшие? – переспросил бог. – Это ты о… о птицах?

– Нет, о… – Думминг замялся.

Бог проявлял примечательное отсутствие любопытства по отношению к волшебникам – возможно, по причине их несхожести с жучками, – но Тупс уже предвидел некую теологическую неловкость.

– О человекообразных, – наконец сказал он.

– О человекообразных? Ну разумеется, они весьма забавны, и жучкам с ними будет весело, однако… – Бог посмотрел на Думминга, и в его божественной голове что‑ то щелкнуло. – Ах, ты об этом! Но не думаешь ли ты, что ЧЕЛОВЕКООБРАЗНЫЕ – цель и венец всего?

– Ну, если уж выбирать…

– Мой милый друг, цель и самоцель – это разные вещи. Хотя, – он шмыгнул носом, – если главными станут жучки, я буду не в претензии.

– Но ведь цель обязательно должна… Послушай, разве ты не мечтаешь о том, чтобы создать существо, способное РАЗМЫШЛЯТЬ о вселенной и?..

– Боги меня упаси, вот чего мне точно не надо – это чтобы всякие любопытные твари совали нос в мои дела! – раздраженно оборвал его бог. – На мире и без того достаточно всяких заплат и швов, не хватало еще, чтобы какой‑ нибудь умник нарочно начал их выискивать. Нет, по крайней мере тут большие боги, – он ткнул пальцем в сторону Пупа, – не ошиблись и правильно расставили точки над «i». Разумность – она, видишь ли, как ноги: небольшая передозировка – и неизвестно, уйдешь ли ты куда‑ нибудь. С моей точки зрения, оптимальное число ног – шесть.

– Но ведь может найтись существо, которое…

Бог отпустил свое последнее творение на свободу. Жучок с жужжанием взвился вверх, пролетел многие ряды своих собратьев и приземлился между двумя очень, но все‑ таки не полностью похожими на него жучками.

– …Сообразит, как все устроено? – закончил фразу бог. – Что ж, ты, разумеется, прав. А у тебя, как я погляжу, весьма эффективно работающий мозг… Проклятье!

Что‑ то сверкнуло, и рядом с богом возникла птичка. Сразу было видно, что она живая, но при этом она словно бы застыла на лету. Ее окружал ореол голубого сияния.

Бог со вздохом вынул из кармана странный инструмент. Такого сложного инструмента Думминг не видел ни разу в жизни. Вид некоторых его частей наводил на мысль, что есть и другие, невидимые его части – и, вероятно, хорошо, что невидимые.

– Однако, – произнес бог, между делом отрезая птичке клюв и замазывая дыру голубоватым сиянием, – чтобы создать нечто действительно серьезное, мне необходимо найти способ как‑ то организовать процесс. Сейчас же я только и делаю, что оплачиваю счета.

– Должно быть, это довольно доро…

– Большие счета, маленькие счета, счета за выковыривание насекомых из‑ под коры, за расколотые орехи, за съеденные фрукты, – продолжал бог. – Они должны эволюционировать самостоятельно. В этом‑ то весь и смысл. Я не должен заниматься ВСЕМ.

Повинуясь взмаху руки бога, в воздухе появилось что‑ то вроде витрины с выставленными на ней клювами. Бог выбрал один из них – как показалось Думмингу, не слишком отличающийся от того, который он только что отрезал, – и с помощью инструмента присоединил его к висящей в воздухе птице. Голубое сияние объяло новый клюв. Через несколько секунд птица исчезла. Думмингу почудилось, что в самый последний момент, перед тем как исчезнуть, птичка взмахнула крыльями.

И в тот же миг он неожиданно осознал, что, несмотря на очевидную одержимость собеседника жучками, его, Думминга, место именно ЗДЕСЬ – на острие прогресса, непосредственно рядом с его пульсом.

Он стал волшебником, поскольку считал, что волшебники знают, как устроен мир. На практике же Незримый Университет оказался закосневшим заведением, душным и примитивным.

Взять, к примеру, случай с прирученной молнией. У него, у Думминга, ПОЛУЧИЛОСЬ, и это видели все. С помощью ОДНОГО‑ ЕДИНСТВЕННОГО кота и пары янтарных палочек он добился того, что волосы у казначея встали дыбом, а пальцы так и трещали от искр. И как же КОЛЛЕГИ приняли его совершенно разумный план запрячь тысячу котов в огромное колесо, которое при вращении будет тереться о сотни янтарных палочек? Они наложили на исполнение замысла вето! На идиотском основании, что работа механизма будет сопровождаться слишком сильным шумом. А продуманный во всех деталях план расщепить чар с целью получения дешевой и чистой магической энергии? Данную идею они тоже «отложили до лучших времен» – якобы она чревата легкими побочными эффектами. И это после того, как он с цифрами в руках доказал, что шансы уничтожить этот мир ничуть не выше шансов быть сбитым на улице каретой. И разве он виноват, что сразу после его пламенной речи на площади перед Университетом столкнулись сразу шестнадцати повозок?

Но ВОТ она – возможность совершить что‑ то полезное. Кроме того, похоже, он понял, в чем именно бог заблуждается.

– Прошу прощения, – осторожно сказал Думминг, – но, может, тебе пригодился бы помощник?

– Честно говоря, все выходит из‑ под контроля, – отозвался бог. В своей способности не слышать собеседника он вполне мог посоревноваться с волшебниками. – Все идет к тому, что мне понадобится…

– Ну что за поразительное место!

Думминг закатил глаза. В этом на волшебников можно положиться. Оказавшись в поразительном месте, они непременно вам об этом сообщат. Громко.

– А, – бог оглянулся, – это остальные члены твоей… стаи?

– Я бы на твоем месте их сюда не пускал. – Думминг покосился на волшебников. Те разбрелись по пещере, как мальчишки по залу игровых автоматов, жмущие на все кнопки подряд: а вдруг осталась бесплатная игра? – Они сначала тыкают пальцем, а потом уже спрашивают, что это за штуковина.

– А прежде чем тыкать, они спросить не могут?

– Нет, они считают, что, не потыкав пальцем, истинную природу вещи никогда не поймешь, – мрачно ответил Думминг.

– Зачем тогда спрашивать?

– Просто так. И еще, они сначала откусывают и только потом спрашивают: «А оно не ядовитое? » И знаешь, что самое противное? Всяких ядовитых ягод, фруктов им никогда не попадается.

– Странно. Смеяться опасности в лицо – вряд ли это можно назвать эффективной стратегией выживания.

– А они вовсе и не смеются, – угрюмо отозвался Думминг. – Они говорят что‑ нибудь вроде: «И это называется опасность? Да она и в подметки не годится тем опасностям, к которым мы привыкли во времена нашей юности, – верно я говорю, главный философ? Помнишь тот случай со стариной Окна‑ Настежь Макплюндером, ну, когда он?.. » Ну и так далее. – Думминг пожал плечами.

– Когда Макплюндер что? – заинтересовался бог.

– Да откуда я знаю! Порой мне кажется, они просто придумывают эти имена! Декан, а вот этого делать не стоит!

Декан отвернулся от акулы, чьи зубы он как раз изучал.

– Почему, Тупс? – поинтересовался он.

Акулья пасть у него за спиной захлопнулась. Из развороченного слона торчали только ноги аркканцлера. Из кита доносился приглушенный голос, похоже принадлежащий профессору современного руносложения: «А интересно, что будет, если повернуть эту штуковину?.. Смотри, смотри, красная загогулина дрыгнулась! »

– Просто шедевр. – Из слона показался Чудакулли. – И колеса отличные. А детали ты красишь до или после?

– Аркканцлер, это вам не набор «Сделай сам». – Думминг забрал из рук Чудакулли почку и поставил ее на место. – Здесь идет сборка самого настоящего слона!

– О.

– Слона ДЕЛАЮТ, – подчеркнул Думминг, поскольку Чудакулли, похоже, не оценил всего величия процесса. – Вручную. Что не совсем обычно.

– Правда? А как обычно делаются слоны?

– С помощью других слонов.

– А, ну да…

– В самом деле? Слоны сами изготавливают себе подобных? – удивился бог. – И как же? Хоботы у них, конечно, весьма проворные и гибкие, но все же для по‑ настоящему тонкой работы не приспособленные.

– О, разумеется, они не ВПРЯМУЮ делают себе подобных. Они делают их опосредованно… с помощью… секса… – Думминг почувствовал, что краснеет.

– Секса?

«Это же Моно‑ Остров. СИЛЫ НЕБЕСНЫЕ…» – мелькнуло в голове у Думминга.

– Ну… мужские и женские особи… – робко начал он.

– Да, да, и что же эти особи делают? – осведомился бог.

Волшебники затаили дыхание.

– Продолжай, господин Тупс, продолжай, – приободрил аркканцлер. – Мы все внимание. Особенно слон.

– Ну… – Думминг почувствовал, что стал красным как рак. – Э‑ э… А как ты сейчас решаешь этот вопрос? Например, с цветами?

– Я их создаю, – пожал плечами бог. – А потом наблюдаю за их развитием, за тем, как они функционируют. А когда они изнашиваются, я, опираясь на результаты экспериментов, создаю их улучшенную версию. – Он нахмурился. – Хотя в последнее время растения ведут себя довольно странно. Зачем нужны эти семена, которые они беспрерывно в себе выращивают? Я пытаюсь отучить их от этого, а они все упорствуют.

– Думаю… э‑ э… наверное, они пытаются изобрести секс, – произнес Думминг. – Гм‑ м… с помощью секса можно… они могут… существа могут… могут создавать других… существ.

– То есть слоны могут создать других слонов?

– Правильно.

– Невероятно! Неужели это правда?

– Чистая правда.

– И как именно они это делают? Есть вещи, на которые уходит масса времени. К примеру, калибровка слухового канала. Они используют специальные инструменты?

Думминг бросил отчаянный взгляд на декана. Тот внимательно разглядывал потолок. Остальные волшебники так же пристально изучали различные детали окружения – что угодно, лишь бы только не встречаться глазами друг с другом.

– Гм‑ м, в каком‑ то смысле да, – произнес Думминг. Он знал, что ступил на скользкую дорожку, и решил не рисковать. – Но, знаешь ли, на самом деле я всех деталей не знаю, так что…

– И вероятно, занимаются они этим в специальных мастерских, – серьезно кивнул бог. Он вынул из кармана блокнотик, а из‑ за уха – карандаш. – Ты не против, если я кое‑ что законспектирую?

– Они… Гм‑ м… Самка… – начал Думминг.

– Самка, – послушно повторил бог и записал.

– В общем, она… один из наиболее популярных способов заключается в том, что… она… вроде как выращивает другого слона… внутри себя.

Карандаш бога разом перестал скрипеть.

– Вот теперь я ТОЧНО знаю, что это неправильно, – сказал он. – Невозможно изготовить слона внутри слона…

– Э‑ э… она выращивает уменьшенную версию…

– И опять‑ таки неувязочка. После нескольких сеансов таких выращиваний ты получишь слона величиной с кролика.

– Видишь ли, потом он вырастает…

– Да что ты говоришь? И каким же образом?

– Он вроде как… строит сам себя… Э‑ э… Наращивается изнутри…

– А другие слоны, которые не, как бишь ее, не самки? В чем заключается их роль? Слушай, твой коллега, случаем, не заболел?

Главный философ что было сил лупил декана по спине.

– Все в порядке… – пискнул декан. – Со мной часто… случаются… приступы кашля…

Наморщив лоб, бог некоторое время усиленно скрипел карандашом, затем прервался и задумчиво пожевал его кончик.

– И весь этот, гм‑ м, СЕКС – он что, не требует никакой квалификации?

– Абсолютно.

– И ни тебе контроля качества, ни описания производственного процесса?

– Гм‑ м… Нет.

– А представители ВАШЕГО вида как решают эту проблему? – осведомился бог и вопросительно посмотрел на Думминга.

– Это… э‑ э… мы… э‑ э‑ э… – начал заикаться Думминг.

– Мы стараемся ее избегать, – решительно заявил Чудакулли. – Право, декан, какой нехороший кашель у тебя здесь развился.

– Вот как? – Бог поднял бровь. – Любопытно. И к какому же средству вы прибегаете взамен? Расщепляетесь надвое? Для амеб это срабатывает, но жирафы находят процесс расщепления чрезвычайно затруднительным, я это точно знаю.

– Что? О нет, мы концентрируемся на высоком, – объяснил Чудакулли. – Ну, еще помогают холодные ванны, оздоровительные пробежки по утрам и прочее в том же духе.

– До чего же интересно! Это надо записать! – Бог захлопал по карманам в поисках следующего блокнота. – А как именно протекает процесс? Самки сопровождают вас во время пробежек? И еще. Это высокое, на котором вы концентрируетесь? Какова точно его высота? ЧРЕЗВЫЧАЙНО нестандартная концепция. Вероятно, требуются дополнительные насадки?

– Ты, прошу прощения, о чем? – уточнил Думминг.

– Невероятно! Чтобы существа создавали себе подобных! Мне казалось, вся эта их возня с семенами – способ занять время, ан нет! И на самом деле, какой прекрасный способ сэкономить время и силы! Разумеется, это потребует дополнительных усилий на стадии разработки, однако потом все будет идти практически само по себе… – Бог так быстро принялся чирикать карандашом в блокноте, что его рука превратилась в размазанное облачко. – Гм‑ м, в таком случае жизненно важными становятся установки и императивы… Гм‑ м… А как это применимо, скажем, к деревьям?

– Тут хватает дяди Думминга и самой обычной кисточки, – ухмыльнулся главный философ.

– Я бы попросил! – воскликнул Думминг.

Бог с выражением внимательной растерянности воззрился на волшебников – как человек, в присутствии которого только что пошутили на иностранном языке и который не уверен, дошел ли шутник до кульминации или она еще впереди. Выждав некоторое время, он пожал плечами.

– Единственное, что мне пока еще не совсем ясно, – произнес бог, – это что именно побудит их заниматься, ну… – Он сверился с блокнотом. – …СЕКСОМ, когда и так можно наслаждаться собой… Как неприятно: у вашего коллеги опять приступ – кажется, он вот‑ вот задохнется.

– Декан! – рявкнул Чудакулли.

– Не могу не заметить, – произнес бог, – что, когда разговор заходит о СЕКСЕ, все вы краснеете и начинаете неловко топтаться на месте. Вы таким способом подаете какие‑ то сигналы?

– Урм…

– Буду чрезвычайно благодарен, если вы поведаете мне, как у вас это происходит.

Смущение, огромное и розовое, заполонило все вокруг. Если бы оно было сделано из камня, то в нем можно было бы высечь огромные, тайные и алые, как розы, города.

Чудакулли улыбнулся деревянной улыбкой.

– Прошу меня извинить, – произнес он. – Господа, собрание преподавательского состава?

Все волшебники, кроме Думминга, сгрудились вокруг аркканцлера. Из общего возбужденного шепота долетали отдельные фразы:

– … Мне отец рассказывал, но я, конечно, не верил… И у меня никогда не поднималось… Декан, да уймешься ли ты, наконец! Мы же не можем… Самое лучшее – холодный душ…

Чудакулли повернулся к богу и вновь изобразил улыбку каменной статуи.

– Секс – это, видишь ли, нечто, о чем мы, э‑ э, не говорим, – произнес он.

– Много, – дополнил декан.

– А‑ а, понятно! – кивнул бог. – Что ж, думаю, практическая демонстрация будет гораздо информативнее.

– Э‑ э… Мы, знаешь ли… не планировали…