Чем все закончилось? 19 страница

– Что ж, не повезло господину Достаблю, – сказал Золто, забрасывая Бадди на телегу. – А теперь я хочу увидеть искры, сыплющиеся из‑ под копыт, понимаешь меня?

– Гони в Щеботан, – пробормотал Бадди, когда телега загрохотала по мостовой.

Он сам не знал, почему именно в Щеботан. Просто этот город показался ему правильным местом назначения.

– По‑ моему, не слишком удачная мысль, – сказал Золто. – Там, наверное, еще не забыли ту телегу, которую я утопил в бассейне.

– Гони в Щеботан!

– Господину Достаблю это определенно не понравится, – сказал Асфальт, когда телега вылетела на тракт.

– В… любую… минуту, – повторил Достабль.

– Я тоже так думаю, – согласился Крэш. – Потому что уже слышен топот ног.

Сквозь аплодисменты явно прорывался звук глухих, тяжелых ударов.

– Погоди, – сказал Достабль. – Они все рассчитали точно. Никаких проблем. Аргх!

– Сигару полагается вставлять в рот другим концом, господин Достабль, – подсказал Крэш.

Восковая луна освещала Щеботанский тракт.

– Как вы узнали, что я приготовил телегу? – спросил Золто, когда все немного отдышались.

– Я не знал, – признался Бадди.

– Но ты же первый бежал!

– Да!

– Почему?

– Просто… было… пора.

– А зачем тебе вдруг понадобилось в Щеботан? – поинтересовался Утес.

– Я… я ведь смогу купить там плавучий дом? – спросил Бадди. – Да, я давно хотел плавучий дом.

Золто бросил взгляд на гитару. Что‑ то было не так. Не может все так просто закончиться… Не могли они так просто уйти…

Он покачал головой. Они уже далеко от города, что может случиться?

– Господину Достаблю это совсем не понравится, – снова заныл Асфальт.

– Заткнись, а? – рявкнул Золто. – Ну что, что ему, по‑ твоему, не понравится?

– Во‑ первых… – протянул Асфальт. – И, наверное, в самых главных… Больше всего ему не понравится… что мы забрали все деньги…

Утес пошарил под сиденьем. Раздался глухой звон – так звенит золото, которого много и которое очень удобно устроилось.

Сцена содрогалась от топота тысяч и тысяч ног. Уже были слышны недовольные крики.

Достабль повернулся к Крэшу и ужасно осклабился.

– Слушай, мне пришла в голову превосходная мысль, – сказал он.

Крошечный силуэт бежал по улице, ведущей от реки. Впереди, в сумерках, мерцали огни сцены.

Аркканцлер толкнул локтем Думминга и взмахнул посохом.

– А теперь, – сказал он, – если в реальности возникнет внезапная прореха и из нее полезут ужасные вопящие Твари, мы обязаны будем… – Он почесал затылок. – Как там выражается декан? Надраить им уши?

– Гм, аркканцлер, декан выражается несколько покруче. Обычно он говорит о заднице, – поправил его Думминг.

Чудакулли уставился на пустую сцену.

– Кстати о задницах, – вспомнил он.

Четверо членов «Рок‑ Группы» смотрели на залитую лунным светом долину Сто. Первым заговорил Утес:

– Сколько?

– Чуть меньше пяти тысяч долларов…

– ПЯТИ ТЫСЯЧ ДОЛ…

Утес быстро зажал Золто рот огромной ладонью.

– И как так случилось? – спросил Утес, с трудом удерживая извивающегося гнома.

– ММФ ММФММФ М МФММФ!

– Я немного растерялся. И все перепутал, – развел руками Асфальт. – Извините.

– Пожалуй, убежать нам не удастся, – сказал Утес. – С такими деньгами нам даже в другой жизни не скрыться.

– Я честно пытался все рассказать, – простонал Асфальт. – А может… у нас получится их вернуть?

– ММФ ММФ ММФ?

– Каким образом?

– ММФ ММФ ММФ?

– Золто, – промолвил Утес как можно более рассудительным тоном. – Сейчас я уберу ладонь. И ты не будешь кричать. Понял?

– Ммф.

– Договорились.

– ВЕРНУТЬ? ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛ… ммфмм‑ фммф.

– Полагаю, часть денег по праву принадлежит нам, – пожал плечами Утес и сжал гнома еще сильнее.

– Ммф!

– Лично я ни разу не получал зарплату, – припомнил Асфальт.

– Поехали в Щеботан, – настойчиво заявил Бадди. – Там возьмем то, что… наше, а остальное пошлем Достаблю.

Утес задумчиво почесал подбородок свободной рукой.

– Часть денег принадлежит Хризопразу, – сообщил Асфальт. – Господин Достабль занял у него деньги на организацию Фестиваля.

– Вот от кого нам точно не скрыться, – покачал головой Утес. – Разве что мы доберемся до самого Края и бросимся оттуда вниз. Хотя и это вряд ли поможет…

– Но мы ведь можем… все объяснить, верно? – предположил Асфальт.

У них перед глазами возникла блестящая мраморная голова Хризопраза.

– Ммф.

– Нет.

– Тогда в Щеботан, – подвел итог Бадди.

Алмазные зубы Утеса ярко блестели в лунном свете.

– Мне показалось… – сказал тролль. – Показалось, будто я что‑ то услышал… Словно сбруя зазвенела…

Нищие‑ невидимки потянулись прочь из парка. Запах Старикашки Рона ненадолго задержался, так как очень любил музыку. А господин Скребок по‑ прежнему стоял неподвижно.

– У нас почти двадцать сосисок, – сообщил Арнольд Косой.

Генри‑ Гроб закашлялся так, словно у кашля был собственный скелет.

– Разрази их гром! – воскликнул Старикашка Рон. – Придумали шпионить за мной лучами?!

Что‑ то пронеслось по натоптанной тропинке к господину Скребку, взлетело по его балахону и схватилось обеими лапками за капюшон.

Раздался глухой стук от удара двух черепов.

Господин Скребок попятился.

– ПИСК!

Господин Скребок заморгал и сел на землю. Нищие уставились на крошечную фигурку, подпрыгивающую на булыжниках. Нищие сами были невидимыми по своей природе, поэтому замечали то, чего не видели другие люди или, как в случае с Старикашкой Роном, любой глаз.

– Это – крыса, – удивился Человек‑ Утка.

– Проклятье… – пробубнил Старикашка Рон.

Крыса бегала кругами на задних лапках и что‑ то громко пищала. Господин Скребок снова мигнул… а потом Смерть встал на ноги.

– Я ДОЛЖЕН ВАС ОСТАВИТЬ, – сказал он.

– ПИСК!

Смерть зашагал прочь, потом вдруг остановился и вернулся. Он показал костяным пальцем на Человека‑ Утку.

– ПОЧЕМУ ТЫ ПОСТОЯННО ХОДИШЬ С ЭТОЙ УТКОЙ НА ГОЛОВЕ?

– С какой уткой?

– ИЗВИНИ. ВСЕ НОРМАЛЬНО.

– Послушайте, что в этом плохого? – спросил Крэш и отчаянно замахал руками. – У нас все должно получиться. Обычная история, какая‑ нибудь луна заболеет, и вместо нее на сцену выходишь ты, вот он, твой шанс… и публика начинает сходить с ума по тебе. Такое сплошь и рядом случается!

Джимбо, Нодди и Падла посмотрели из‑ за занавеса на столпотворение у сцены и неуверенно кивнули.

Конечно, именно так все и происходит, но…

– Можем попробовать исполнить «Анархию в Анк‑ Морпорке», – неуверенно предложил Джимбо.

– Это у нас еще не разу не получилось, – сказал Нодди.

– Ну и что в этом плохого?

– Ладно, думаю, можно попробовать.

– Превосходно! – воскликнул Крэш и вызывающе поднял гитару. – Мы сможем! Ради секса, наркотиков и музыки Рока!

Он почувствовал на себе недоверчивые взгляды.

– А ты не говорил, что пробовал наркотики, – осуждающим тоном произнес Джимбо.

– Если уж на то пошло, – добавил Нодди, – не припоминаю, чтобы ты нам рассказывал, что занимался…

– Одно из трех – не так уж и плохо! – завопил Крэш.

– Конечно, каких‑ то жалких тридцать три процента, но…

– Заткнитесь!

Люди топали ногами и насмешливо хлопали. Чудакулли, прищурившись, навел свой посох.

– Есть такой Святой Бобби, – сказал он. – Наверное, это от него пошло выражение «надраить задницу».

– Что‑ что?

– На самом деле он был ослом, – пояснил Чудакулли. – Много сотен лет назад Омнианская церковь произвела его в сан епископа за то, что он всю жизнь таскал на себе какого‑ то там святого. И после смерти этому ослу поставили памятник. Особо трепетно верующие относятся к задней части памятника, потому что именно за эту часть животного держался святой, перед тем как отойти в иной мир. Говорят, если к ней прикоснешься, на тебя снизойдет благодать. Это к ослиному‑ то заду?! Как бы там ни было, задница памятника аж блестит, так ее отполировали. Наверное, отсюда и пошло выражение «надраить задницу»…

– Нет… нет… нет, аркканцлер, – помотал головой Думминг. – Вообще‑ то, это выражение обычно употребляют в армии. И не «надраить», а «надрать»…

– Интересно, а как определить, где у Тварей задницы? – продолжал Чудакулли. – У этих Тварей из Подземельных Измерений отовсюду торчат руки‑ ноги.

– Не знаю, аркканцлер, – устало произнес Думминг.

– В общем, мы начистим те их части, которые попадутся под руку…

Смерть догнал крысу только у Бронзового моста.

Никто не побеспокоил Альберта. Свалившись в канаву, он стал почти таким же невидимым, как, скажем, Генри‑ Гроб.

Смерть засучил рукав, его рука проникла сквозь пальто Альберта, будто сквозь туман.

– СТАРЫЙ ДУРАК. ВЕЧНО ТАСКАЕТ ЕГО С СОБОЙ, – пробормотал он. – ОН ЧТО, ДУМАЕТ, Я ЕГО УКРАДУ, ЧТО ЛИ?

Он поднял руку с осколком стекла. На нем блестела щепотка песка.

– ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ СЕКУНДЫ, – сказал Смерть и передал осколок Смерти Крыс. – НАЙДИ ЧТО‑ НИБУДЬ, КУДА ЭТО МОЖНО ПОМЕСТИТЬ. ТОЛЬКО НЕ РАССЫПЬ.

Смерть выпрямился и осмотрел мир.

Потом он услышал звон прыгавшей по булыжнику бутылки из‑ под пива, которую волок из «Залатанного Барабана» Смерть Крыс.

В ней несколько беспорядочно болтались тридцать четыре секунды песка.

Смерть поднял своего слугу на ноги. Время для Альберта остановилось. Его взгляд затуманился, часовой механизм тела работал на холостом ходу. Альберт висел на руке хозяина, как дешевый костюм.

Смерть выхватил бутылку и слегка ее наклонил. Жизнь едва заметно заструилась.

– ГДЕ МОЯ ВНУЧКА? – спросил он. – ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ СКАЗАТЬ. ИНАЧЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ СТРАШНОЕ…

Альберт открыл глаза.

– Она пытается спасти того мальчика, хозяин! Она не понимает смысла Обязанностей…

Смерть привел бутылку в вертикальное положение. Альберт замер на полуслове.

– ЗАТО МЫ ЕГО ПОНИМАЕМ, – с горечью в голосе произнес Смерть. – ТЫ И Я.

Он кивнул Смерти Крыс.

– ПОЗАБОТЬСЯ О НЕМ.

Смерть щелкнул пальцами.

Ничего не произошло – не считая щелчка.

– Э… ДОСТАТОЧНО НЕЛОВКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ. У НЕЕ ЧАСТЬ МОЕЙ СИЛЫ. КАЖЕТСЯ, Я ВРЕМЕННО НЕ СПОСОБЕН… Э‑ Э…

Смерть Крыс с готовностью пискнул.

– НЕТ. ПОЗАБОТЬСЯ О НЕМ. Я ЗНАЮ, КУДА ОНИ НАПРАВЛЯЮТСЯ. ИСТОРИЯ РАЗВИВАЕТСЯ ЦИКЛАМИ.

Смерть посмотрел на возвышающиеся над крышами башни Незримого Университета.

– ЕСТЬ В ЭТОМ ГОРОДЕ ЛОШАДЬ, КОТОРАЯ КАК РАЗ МНЕ ПОДОЙДЕТ…

– Погоди. Кто‑ то появился… – Чудакулли посмотрел на сцену. – Кто это?

Думминг тоже посмотрел на сцену.

– По‑ моему… люди, аркканцлер.

Толпа перестала топать ногами, воцарилась зловещая тишина, словно говорившая: «Ну, если это опять какое‑ то дерьмо…»

Крэш шагнул вперед с широкой и абсолютно идиотской улыбкой на лице.

– Может быть, – согласился Чудакулли и добавил с надеждой: – Но вот увидишь, сейчас они развалятся пополам, и из них ка‑ а‑ ак полезут всякие ужасные Твари…

Крэш поднял гитару и попытался взять аккорд.

– Подумать только! – воскликнул Чудакулли.

– Аркканцлер?

– Звук точь‑ в‑ точь такой, как если бы кошка попыталась погадить с зашитой задницей.

Думминг был просто в ужасе.

– Аркканцлер, ты хочешь сказать, что когда‑ то заши…

– Конечно нет, но звук был бы именно таким. Уверен в этом.

Толпа замерла, не зная, как реагировать на последнее событие.

– Привет, Анк‑ Морпорк! – закричал Крэш и кивнул Падле, который попал по барабанам всего со второй попытки.

«И Воспоможествовательные Труппы» начали исполнение первого и, как оказалось, последнего своего номера. Вернее, трех номеров одновременно. Крэш пытался изобразить «Анархию в Анк‑ Морпорке», Джимбо застыл, потому что не видел себя в зеркале и вообще мог играть одну‑ единственную страницу из «Самомучителя Блерта Фендера» (да и та была содержанием), а Нодди запутался пальцами в струнах.

По мнению же Падлы, названия песен должны были интересовать кого угодно, но только не его. Он сосредоточился на ритме. Многим людям вовсе не приходится так напрягаться, но в случае с Падлой даже простой хлопок в ладоши требовал от него небывалой концентрации сознания. Падла в поте лица стучал в своем маленьком замкнутом мирке и поэтому не заметил, как зрители поднялись, словно прокисший суп, и накатились на сцену.

Сержант Колон и капрал Шноббс мирно несли службу у Противовращательных ворот, по‑ товарищески делили самокрутку и слушали далекий рев Фестиваля.

– Похоже, вечер удался, – сказал сержант Колон.

– Именно так, сержант.

– Похоже, там беспорядки.

– Повезло, что мы не там, сержант.

Они услышали цокот копыт приближавшейся к воротам лошади. Всадник с трудом держался в седле. Когда же он подъехал поближе, стражники увидели искаженное лицо С. Р. Б. Н. Достабля, который сидел на лошади с грациозностью мешка с картошкой.

– Телега здесь не проезжала? – резко осведомился он.

– Какая именно, Достабль? – поинтересовался сержант Колон.

– Что значит, какая именно?

– Было две телеги, – ответил сержант. – Одна с парой троллей, а на второй ехал господин Клеть, ну, знаешь, из Гильдии Музыкантов…

– О нет!

Достабль пришпорил лошадь и ускакал в ночь.

– Что это с ним? – удивился Шнобби.

– Должно быть, кто‑ нибудь из этих задолжал ему пенни, – ответил сержант Колон и оперся на пику.

Потом они услышали цокот копыт еще одной лошади. Стражники едва успели прижаться к стене, когда она пронеслась мимо.

Лошадь была белая и огромная. Мантия всадника развевалась на ветру, как и его волосы. Налетел порыв ветра, и лошадь с всадником скрылись на равнине.

Шнобби долго смотрел им вслед.

– Это была она, – сказал он наконец.

– Кто?

– Сьюзен Смерть.

Свет в кристалле сузился до точки и погас.

– Ну вот, даром истратили трехдневный запас магии, – недовольно пробурчал главный философ.

– Ни единый чар не пропал даром, – возразил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.

– Живой концерт лучше, – заметил профессор современного руносложения. – Очень не хватает пота, который на тебя капает.

– А мне показалось, что только толпа начала заводиться, как все и закончилось, – сказал заведующий. – Я думал…

Волшебники оцепенели от жуткого крика, потрясшего здание. В нем было что‑ то животное, но одновременно и каменное, металлическое, зазубренное, как пила.

Наконец профессор современного руносложения нашел в себе силы прошептать:

– Такой ужасающий, леденящий кровь, пронизывающий до мозга костей крик вовсе не значит, что произошло нечто кошмарное.

Волшебники осторожно выглянули в коридор.

– Он донесся откуда‑ то снизу, – сказал заведующий кафедрой беспредметных изысканий, направляясь к лестнице.

– Почему же ты идешь вверх?

– Потому что я не идиот.

– Но это может быть какая‑ нибудь ужасная Тварь!

– Правда? – заведующий побежал по лестнице еще быстрее.

– Хорошо. Поступай как хочешь. Это твое решение. Только не забудь, наверху живут студенты.

– А… э…

Заведующий кафедрой медленно спустился, с опаской поглядывая наверх.

– Послушайте, – сказал главный философ, – сюда невозможно проникнуть. Территория Университета защищена мощнейшими заклинаниями.

– Ты прав, – согласился профессор руносложения.

– Кроме того, мы ведь постоянно их усиливаем, что входит в наши обязанности, – продолжил философ.

– Э… да, конечно, усиливаем, – подтвердил профессор руносложения.

И тут звук раздался снова. В реве угадывался медленный пульсирующий ритм.

– Кажется, он доносится из библиотеки, – сказал главный философ.

– Кто‑ нибудь видел библиотекаря?

– Последнее время он постоянно возился с какими‑ то подозрительными штуками. Думаешь, он занялся чем‑ то оккультным?

– Это – Университет.

– Да, но я имел в виду что‑ нибудь еще более оккультное.

– Давайте держаться вместе.

– Я уже за кого‑ то держусь.

– Ведь если мы будем держаться вместе, кто на нас нападет?

– Ну, огромные страшные…

– Заткнись!

Декан открыл дверь в библиотеку. Там было тепло и тихо. Иногда раздавался шелест страниц, и нетерпеливо позвякивали цепи.

Серебряный свет струился в подвал с лестничной площадки. Из подвала периодически доносилось у‑ уканье.

– Кажется, он не сильно встревожен, – заметил казначей.

Волшебники крадучись спустились по лестнице. Дверью ошибиться было невозможно – из нее струился свет.

Волшебники вошли в подвал.

И затаили дыхание.

Оно стояло на возвышении в центре комнаты, озаренное светом свечей.

Это была воплощенная музыка Рока.

Высокая темная фигура вылетела из‑ за угла на Саторскую площадь и, продолжая набирать скорость, вбежала в ворота Незримого Университета.

Фигуру заметил только садовник Модо, который с довольным видом катил тачку с навозом по дорожке. День выдался удачным. Впрочем, для Модо почти все дни были удачными.

Он ничего не слышал о Фестивале. Не слышал о музыке Рока. Модо много о чем не слышал, потому что… не слушал. Ему нравился компост. А еще он любил розы, потому что им требовался компост.

По натуре своей он был абсолютно довольным жизнью гномом, который добился успеха в решении всех проблем ведения садоводства в чрезвычайно магическом климате. Его больше не беспокоили ни тля, ни белокрылка, ни всякие твари с щупальцами. Поддержание лужаек в надлежащем порядке представляет серьезную проблему, если по ним будут ползать всякие гадкие существа из других измерений.

Кто‑ то тяжело протопал по лужайке, оставив глубокие вмятины, и скрылся за дверью библиотеки.

– Вот те на, – расстроился Модо.

Волшебники снова задышали.

– Ничего себе, – сказал профессор современного руносложения.

– Опсихеть можно… – согласился главный философ.

– Вот что я называю музыкой Рока, – восхищенно произнес декан.

Он подошел ближе, всем своим видом напоминая скрягу, которого вдруг занесло в золотую шахту.

Свет отражался от черных и серебряных поверхностей, а и тех и других было предостаточно.

– Ничего себе, – как какое‑ то заклинание повторил профессор современного руносложения.

Чары рассеял казначей.

– По‑ моему, это мое зеркальце! С его помощью я выстригаю в носу волосы! – воскликнул он. – Готов поклясться, это оно!

Черное, разумеется, было черным, но серебряное серебром не являлось. Это были зеркала, блестящие жестянки, блестки и проволочки, которые библиотекарь где‑ то раздобыл и приладил на свое творение.

– …Оно в такой маленькой серебряной рамочке… Почему оно приделано к этой двухколесной тележке? Два колеса, одно за другим? Как нелепо. Она просто упадет, можете мне поверить. А куда запрягать лошадь, позвольте спросить?

Главный философ ласково похлопал его по плечу.

– Казначей, – сказал он. – Совет одного волшебника другому, старина.

– Да? Что?

– Если сию минуту не заткнешься, декан тебя убьет.

На тележке стояли два колеса от телеги, одно за другим. Между ними было установлено седло, а перед седлом – труба с причудливым двойным изгибом, чтобы кто‑ либо сидящий в седле мог за нее ухватиться.

Конечно, вся конструкция была сделана из всякого мусора, и все же, особенно при мерцающем свете свечей, она обладала каким‑ то темным органичным качеством, не совсем жизнью, но чем‑ то динамичным и волнующим, напряженным и сильным, что заставляло декана дрожать. Она излучала нечто предполагающее, что одним только своим существованием и внешним видом она нарушает не менее девяти законов и двадцати трех указаний.

– Он влюбился? – спросил казначей.

– Нужно заставить ее двигаться! – завопил вдруг декан. – Она должна двигаться. Она для этого предназначена.

– Да, но что это такое? – спросил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.

– Это шедевр! – воскликнул декан. – Триумф!

– У‑ ук?

– Может, ее надо толкать ногами? – прошептал главный философ.

Декан, думая о своем, лишь покачал головой.

– Мы ведь волшебники, верно? – спросил он. – Неужели мы не сможем заставить ее двигаться?

Он обошел конструкцию по кругу. Ветер от его усеянной заклепками кожаной мантии заставил пламя свечей колыхаться, и на стенах заплясали причудливые тени.

Главный философ прикусил губу.

– Я в этом совсем не уверен, – признался он. – Кажется, в ней и так уже хватает магии. Она действительно дышит… или это плод моего воображения?

Главный философ резко развернулся и погрозил пальцем библиотекарю.

– Это ты сделал?

– У‑ ук.

– Что он сказал?

– Он сказал, что не сделал, а только собрал, – перевел декан, не поворачиваясь.

– У‑ ук.

– Сейчас я на нее сяду, – сказал декан.

Волшебники почувствовали, как что‑ то утекает из их душ, а на пустое место приходит неуверенность.

– Послушай, старина, я бы этого делать не стал, – сказал главный философ. – А вдруг она как помчится…

– Плевать, – откликнулся декан, не спуская глаз с тележки.

– Я имею в виду, эта машина, она ж не из этого мира, – пояснил главный философ.

– Я прожил в этом мире больше семидесяти лет, – сказал декан, – и нахожу его крайне скучным.

Он вошел в круг и положил руку на седло. Седло задрожало.

– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ.

На пороге подвала возникла высокая темная фигура. В несколько шагов она пересекла комнату и вошла в круг.

Костяная ладонь опустилась на плечо декана и вежливо, но настойчиво отодвинула его в сторону.

– БЛАГОДАРЮ…

Фигура вскочила в седло, схватилась за руль и повернулась к присутствующим.

В некоторых ситуациях нужно следовать сценарию…

В грудь декана уткнулся костяной палец.

– МНЕ НУЖНА ТВОЯ ОДЕЖДА.

Декан отступил на шаг.

– Что?

– ДАЙ МНЕ СВОЮ МАНТИЮ.

Декан крайне неохотно снял кожаную мантию и передал незнакомцу.

Одним движением Смерть облачился в нее. Так‑ то лучше…

– ТЕПЕРЬ ПОСМОТРИМ…

Синее пламя вспыхнуло на кончиках его пальцев и ломаными линиями побежало во все стороны, чтобы расцвести разрядами на каждом перышке и на каждой бусинке.

– Но мы же в подвале! – напомнил декан. – Это что, не имеет значения?

Смерть внимательно посмотрел на него.

– НЕТ.

Модо выпрямился, чтобы насладиться красотой клумбы, главное место на которой занимали самые превосходные черные розы, которые ему когда‑ либо удавалось вырастить. Чрезвычайно магический климат иногда шел на пользу растениям. Аромат роз висел в вечернем воздухе как благодарственные слова.

И тут клумба взорвалась.

Модо успел заметить только, как вспыхнуло пламя и что‑ то унеслось по дуге в ночное небо. А потом на него посыпался дождь из бусинок, перьев и нежных черных лепестков.

Модо покачал головой и отправился в сарай за лопатой.

– Сержант?

– Да, Шнобби?

– Взять, к примеру, зубы…

– Какие зубы?

– Которые у тебя во рту.

– А, понял, и что с ними?

– А как они соединяются там, сзади?

Сержант Колон ничего не ответил, пока не исследовал полость рта языком.

– И‑ и‑ э… – начал было он, потом прервался, распутал язык и повторил: – Интересное наблюдение, Шнобби.

Шнобби свернул самокрутку.

– Полагаю, сержант, ворота можно закрывать?

– Полагаю, да.

Приложив тщательно отмеренные, минимальные усилия, они закрыли огромные створки. Хотя в этом не было особой необходимости. Ключи были давным‑ давно потеряны. Даже вывеска со словами «Спасиба, Што Не Захватили Наш Горад» была едва видна.

– А теперь… – начал было Колон, но тут его внимание что‑ то привлекло. – Что это за свет? – удивился он. – И откуда доносится такой адский шум?

Синий свет плясал по стенам зданий в самом конце длинной улицы.

– Похоже на какое‑ то дикое животное, – заметил капрал Шноббс.

Свет превратился в два точечных ослепляющих луча.

Колон заслонил глаза ладонью.

– Смахивает на… лошадь или вроде того.

– Она мчится прямо на ворота!

Мучительный рев отражался от домов.

Капрал Шноббс прижался к стене. Сержант Колон, понимая, что должность «обвязывает», замахал руками.

– Не делай этого! Не надо!

А потом тяжело поднялся из грязи.

На землю мягко падали лепестки роз, перья и искры.

Прямо перед ним переливались синим светом края огромной дыры в воротах.

– Доски, наверное, совсем прогнили, – покачал головой он. – Надеюсь, нам не придется оплачивать ремонт ворот из собственного жалованья. Шнобби, ты случаем не заметил, кто это был? А, Шнобби?

– У него… была в зубах роза, сержант.

– Но ты сможешь его узнать, если увидишь снова?

Шнобби судорожно сглотнул.

– Откуда‑ то у меня такое чувство, сержант, – сказал он, – что мы с этим типом еще встретимся.

– Мне это не нравится, господин Золто! Совсем не нравится!

– Заткнись и рули!

– Но по такой дороге нельзя ехать быстро!

– Какая разница? Ты все равно ничего не видишь!

Телега прошла поворот на двух колесах. Повалил снег, мокрый и редкий, который таял, едва коснувшись земли.

– Но мы едем по горам! Рядом обрыв! Мы свалимся в пропасть!

– Предпочтешь, чтобы Хризопраз нас поймал?

– Но! Пошли!

Бадди и Утес судорожно цеплялись за борта мчавшейся в темноту телеги.

– За нами все еще гонятся? – прокричал Золто.

– Ничего не вижу! – ответил Утес. – Но, может, услышу, если ты остановишь телегу.

– Ага, а если ты услышишь их совсем близко?

– Но! Пошли!

– Может, стоит выбросить деньги за борт?

– ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ?!

Бадди попытался рассмотреть впереди хоть что‑ нибудь. Темнота обладала каким‑ то похожим на пропасть свойством, всего в нескольких футах от дороги в ней чувствовалась глубина.

Гитара тихонько наигрывала что‑ то под стук колес. Он поднял ее. Странно, но инструмент не замолкал ни на секунду, даже если крепко прижать струны обеими руками. Он уже пробовал.

Рядом лежала арфа. Ее струны не издавали ни звука.

– Это безумие! – закричал сидевший впереди Золто. – Придержи лошадей! Ты чуть нас не угробил!

Асфальт натянул вожжи. Телега сбавила скорость, лошади пошли шагом.

– Так‑ то лучше…

Гитара завизжала. Звук был настолько высоким, что словно иглами вонзался в уши. Лошади испуганно вздрогнули и понесли.

– Держи!

– Держу!

Золто развернулся, схватившись за сиденье.

– Немедленно выброси ее!

Бадди схватил гитару за гриф, встал и занес руку, чтобы выкинуть инструмент в пропасть. Но вдруг остановился.

– Бросай!

Утес попытался отобрать у него гитару.

– Нет!

Бадди взмахнул гитарой над головой и случайно врезал троллю по подбородку, сбив Утеса с ног.

– Нет!

– Золто, придержи лошадей…

Их обогнала белая лошадь. Темная фигура в мантии с капюшоном наклонилась в седле и схватила вожжи.

Телега налетела на камень и на мгновение взлетела в воздух, прежде чем с грохотом упасть обратно на дорогу. Асфальт услышал, как сломались столбы, когда телега столкнулась с оградой, увидел, как лопнули постромки, почувствовал, как телега развернулась…

…И остановилась.

Следующие мгновения были настолько богаты событиями, что Золто решил, будто бы виденное дальше ему просто померещилось. Он никогда никому не рассказывал, что ему показалось, будто телега и застряла на краю обрыва в неуверенном равновесии, и одновременно свалилась вниз на камни…

Золто открыл глаза. Видение преследовало его как кошмарный сон. Когда телегу развернуло, его бросило назад, и сейчас он лежал на заднем бортике.

И смотрел прямо в пропасть. За спиной затрещало дерево.

Кто‑ то держал его за ногу.

– Кто это? – спросил он шепотом, побоявшись, что более громкие слова нарушат хлипкое равновесие.

– Это я, Асфальт. А кто держит за ногу меня?

– Я, – ответил Утес. – Золто, ты за что там держишься?

– Да так… схватил что‑ то, – невразумительно ответил Золто.

Телега снова затрещала.

– За золото? – спросил Асфальт. – Признайся. Ты держишься за золото?

– Безумный гном! – закричал Утес. – Отпусти его, или мы все погибнем!

– Отпустить пять тысяч долларов равносильно смерти, – логично отозвался Золто.

– Дурак! Оно слишком тяжелое! Ты не сможешь втащить его!

Асфальт попытался нащупать более надежную опору. Телега качнулась.