ДЖИАМО КАЗАНУНДА 13 страница

– Нянюшка?

– Да, милая?

– Ты что‑ нибудь знаешь о письме?

– Каком письме?

– Веренсу.

– Ничего не знаю ни о каком письме Веренсу.

– Он получил его за несколько недель до нашего возвращения. Должно быть, она послала его еще до Анк‑ Морпорка.

Нянюшка Ягг выглядела действительно озадаченной – во всяком случае, так показалось Маграт.

– Проклятье! – воскликнула Маграт. – Я имею в виду вот это письмо.

Она достала письмо из нагрудника.

– Видишь?

Нянюшка Ягг принялась читать:

«Дарагой Сир, настаящим саабщаю, что Маграт Чесногк вазвернется в Ланкр в читверг через три нидели или хде‑ то окало тово. Она, канечно, Мокрая Курица, зато чистюла, и у нее Харошие Зубы. Если хочишъ женится на ней, начинай гатовитъся безпрамедления, патому што, как только ты сделаешь ей придлажение, она все вазьмет на себя, веть никто так не даражит самастоятельностью, как Маграт. Инагда она сама не ведаит, што творит. Но ты – кароль, и можешь делать все, што хочешь. Ты должен паставить ее перет фактом. ПыС. Я слышала разгаворы а том, штобы заставить ведьм платить налоги. Ни один кароль Ланкр не пытался зделать это вот уже много лет, и ты только выиграешь, если паследуешь их примеру. Ваша в добром здравии – на данный момент. ДАБРОЖЕЛАТЕЛЬ (МАТУШКА)».

Тиканье часов прострачивало одеяло тишины. Нянюшка Ягг повернулась, чтобы посмотреть на стрелки.

– Она все подстроила! – воскликнула Маграт. – Ты же знаешь Веренса. Я имею в виду, она ведь даже не особо скрывала, кто она! Я вернулась, и все уже было решено…

– А как бы ты поступила, если бы все не было решено? – спросила нянюшка.

Маграт растерялась.

– Ну, я бы… то есть если бы он… я бы…

– Ты бы вышла сегодня замуж? – уточнила нянюшка каким‑ то отрешенным голосом, словно думала о чем‑ то другом.

– Ну, это зависит от…

– Ты же хочешь этого, верно?

– Ну да, конечно, только…

– Вот и чудесно, – проворковала нянюшка нежным голоском, таким, каким обычно разговаривала со своими внуками и внучками.

– Да, но она прогнала меня, заперла в замке, и я так разъярилась…

– Ты так разъярилась, что без страха схватилась с самой королевой. Ты действительно вступила с ней в бой, – перебила нянюшка. – И ты молодец. Старая Маграт не смогла бы так, верно? О, Эсме всегда докапывалась до сути. А теперь, будь добра, выгляни на задний двор и проверь, как там поленница.

– Но я ненавидела ее, так ненавидела, а теперь она умерла!

– Да, дорогуша, да. А сейчас сходи и, вернувшись, расскажи нянюшке, как выглядит поленница.

Маграт открыла было рот, чтобы сказать «Мы, кстати, почти уже королева», но вовремя одумалась. Вместо этого она послушно вышла во двор и осмотрела поленницу со всех сторон.

– Достаточно высокая, – поведала она, вернувшись и высморкавшись. – Похоже, сложили совсем недавно.

– А вчера она завела часы, – констатировала нянюшка. – И чайник наполовину полный, я только что проверила.

– Ну и что?

– Она сама не была уверена… – задумчиво произнесла нянюшка. – Гм‑ м…

Нянюшка вскрыла адресованный ей конверт. В отличие от конверта с завещанием он был больше размером и почти плоским. И содержал только картонную табличку.

Глянув на нее, нянюшка побледнела и уронила картонку на стол.

– Пошли! – велела она. – У нас мало времени!

– В чем дело?

– И захвати сахарницу!

Нянюшка распахнула дверь и поспешила к помелу.

– Скорей!

Маграт подняла картонку. Почерк был знакомым. Она пару раз видела такие картонки, когда без предупреждения заходила в гости к матушке Ветровоск.

«Я НИ УМИРЛА», – было написано там.

– Стой! Кто идет?

– Шон, почему ты в карауле с рукой на перевязи?

– Долг обязывает, мам.

– Немедленно пропусти нас.

– Мам, а ты – Друг или Враг?

– Шон, со мной почти‑ королева Маграт, ты понял?

– Да, но вы должны…

– Немедленно!

– О‑ о‑ о‑ а‑ а‑ а‑ у‑ у‑ у, мам!

Маграт с трудом поспевала за бежавшей по замку нянюшкой.

– Волшебник был прав. Она мертва, понимаешь. Нет, нет, я не упрекаю тебя, ты продолжаешь надеяться, но я же могу отличить живого человека от мертвого…

– Нет, не можешь. Я помню, как несколько лет назад ты прибежала ко мне вся в слезах, а потом оказалось, что матушка отправилась Заимствовать. Именно тогда она и начала оставлять записки.

– Но…

– Она не была уверена в том, что именно может случиться, – перебила ее нянюшка. – Для меня этого вполне достаточно.

– Нянюшка…

– Ничего нельзя знать наверняка, пока сам не удостоверишься, – заявила нянюшка Ягг, излагая свою версию Принципа Неопределенности.

Нянюшка пинком распахнула двери в Главный зал.

– А это что такое?

Чудакулли с несколько смущенным видом поднялся со стула.

– Ну, мне показалось неправильным оставлять ее в одиночестве…

– Как трогательно, – кивнула нянюшка Ягг, разглядывая мрачную картину. – Свечи и лилии. Готова поспорить, ты сам нарвал их в саду. А потом запер ее здесь.

– Ну…

– И никто даже не догадался открыть окно! Ты что, ничего не слышишь?

– Не слышу что?

Нянюшка быстро огляделась и схватила огромный подсвечник.

– Нет!

Маграт вырвала подсвечник из ее рук.

– Так уж случилось, – пояснила она, замахиваясь, – это почти что, – она прицелилась, – мой замок…

Подсвечник, кувыркаясь, пересек зал и попал точно в центр витражного окна.

Свежий солнечный свет, задерживаемый магическим полем Диска, медленно хлынул на стол, и вслед за ним, словно шарики по желобу, в зал устремились пчелы.

Рой опустился прямо ведьме на голову, приняв вид весьма опасного парика.

– Что вы тут… – начал было Чудакулли.

– Она замучит нас своим хвастовством, – сказала нянюшка. – Никому еще не удавалось проделать это с пчелами. Их разум – он же повсюду. Разум – это не пчела, это целый рой.

– Что вы…

Пальцы матушки Ветровоск дернулись.

Задрожали ее веки.

Она очень медленно села. С некоторыми трудностями ей наконец удалось сосредоточить внимание на нянюшке Ягг и Маграт.

– Мне срочно нуж‑ ж‑ ж‑ жен букет цветов, горшок меда и кого‑ нибудь уж‑ ж‑ ж‑ ж‑ жалить.

– Я принесла сахарницу, – поспешила сообщить нянюшка Ягг.

Матушка жадно посмотрела на нее, после чего перевела взгляд на пчел, которые взлетали с ее головы, как истребители с торпедированного авианосца.

– Капни туда воды и раз‑ з‑ з‑ злей сироп по столу.

Когда нянюшка выбежала из комнаты, матушка Ветровоск с триумфальным видом огляделась по сторонам.

– У меня получилоз‑ з‑ зь! З‑ з‑ з пчелами! Ни у кого не получалоз‑ з‑ зь, а у меня получилоз‑ з‑ зь! Рассудок раз‑ з‑ з‑ з‑ злетается в раз‑ з‑ з‑ зных направлениях! Только большой мастер мож‑ ж‑ ж‑ жет 3‑ з‑ заимствовать пчел!

Вернулась нянюшка Ягг и разлила самодельный сироп по столу. Рой мгновенно опустился на угощенье.

– Ты жива? – смог наконец вымолвить Чудакулли.

– Вот оно, университетское образ‑ з‑ з‑ зова‑ ние, – прожужжала матушка, растирая онемевшие руки. – Стоит человеку сесть и поговорить каких‑ нибудь пять минут, и он уж‑ ж‑ ж‑ же догадался, что я ж‑ ж‑ жива!

Нянюшка Ягг протянула ей воды. Стакан на мгновение завис в воздухе и упал на пол, потому что матушка попыталась взять его пятой лапкой.

– Из‑ з‑ з‑ звини.

– Ты сомневалась, получится ли, поэтому и…

– Сомневалась? Я была абсолютно уверена! Никогда ни в чем не сомневалаз‑ з‑ зь!

Тут Маграт вспомнила о завещании.

– Никогда‑ никогда? – уточнила она.

У матушки Ветровоск хватило совести отвести взгляд. Она только потерла ладони.

– Ну, что тут происходило, пока меня не было?

– Много чего, – начала рассказывать нянюшка. – Маграт сразилась с…

– О, я знала, что она именно так и поступит. А свадьбу уже отпраздновали?

– Свадьбу? – все переглянулись.

– Конечно нет! – воскликнула Маграт. – Обряд должен был проводить брат Пердоре из Поклонников Девятого Дня, но его лишили сознания эльфы, а кроме того, все люди…

– Никакие оправдания не принимаются, – перебила ее матушка. – В крайнем случае, обряд имеет право провести любой волшебник достаточно высокого ранга, я правильно говорю?

– Я, я, я так думаю, – запинаясь, пробормотал Чудакулли, который несколько не поспевал за событиями.

– Правильно. Волшебник – это тот же жрец, только без бога и с влажными ладонями, – сказала матушка.

– Но половина гостей разбежались! – воскликнула Маграт.

– Найдем других, – фыркнула матушка.

– Госпожа Пышка не успеет приготовить свадебный пир!

– Ты велишь ей успеть.

– У невесты нет подружек.

– Мы за них вполне сойдем.

– Но у меня нет платья!

– А что на тебе сейчас?

Маграт оглядела испачканную кольчугу, заляпанный грязью нагрудник и несколько влажных шелковых лоскутков, торчащих из‑ под доспехов подобно обрывкам рыцарского плаща.

– Мне кажется, тебе идет, – заявила матушка. – А нянюшка сделает тебе прическу.

Маграт машинально подняла руки, сняла крылатый шлем и пригладила непокорные волосы. Веточки и вересковые иголки переплелись в них со смертельной для расчески замысловатостью. Ее прическа и в лучшие времена держалась не больше пяти минут, а сейчас голова Маграт вообще напоминала огромное птичье гнездо.

– Думаю, оставлю все как есть, – сказала она. Матушка одобрительно кивнула.

– И правильно, – согласилась она. – Важно не то, чего ты добилась, а то, как ты этого добилась. Ну, мы почти готовы.

Нянюшка наклонилась к ней и что‑ то прошептала.

– Что? Ах да. А где жених?

– Он немного не в себе. До сих пор так и не понял, что же случилось, – откликнулась Маграт.

– Значит, в полном порядке, – ухмыльнулась нянюшка. – В точности как после мальчишника.

Но возникли дополнительные трудности:

– Нужен шафер.

– У‑ ук.

– Хотя бы оденься.

Повариха госпожа Пышка сложила на груди огромные розовые руки.

– Это невозможно, – заявила он.

– Я думала, может, немножко салата, пирог с начинкой и кремом и что‑ нибудь легкое… – нерешительно пробормотала Маграт.

Повариха выставила вперед щетинистый подбородок.

– Эти эльфы все перевернули вверх дном на моей кухне. Порядок придется наводить не меньше трех дней; кроме того, всем известно, что свежие овощи очень вредны для здоровья. И никаких пирогов с яйцами.

Маграт умоляюще поглядела на нянюшку Ягг. Матушка Ветровоск пошла побродить по саду – цветы до сих пор манили ее, и она едва сдерживалась, чтобы не спикировать на какую‑ нибудь особо заманчивую розу.

– На меня не смотри, – развела руками нянюшка. – Это не моя кухня, дорогуша.

– Вот именно. Эта кухня – моя, – кивнула госпожа Пышка. – Я работаю здесь уже много лет и знаю, что тут и как. И я не позволю, чтобы на моей кухне командовала какая‑ то девчонка.

Плечи Маграт обвисли. Нянюшка похлопала ее по плечу.

– Это может тебе понадобиться, – сказала она и протянула Маграт крылатый шлем.

– Королю очень нравилось… – начала было госпожа Пышка.

Она услышала какой‑ то щелчок. Потом посмотрела поверх арбалета и увидела спокойные глаза Маграт.

– Выбирай, – тихо предложила королева Ланкра. – Пирог или жизнь.

Веренс сидел в ночной рубашке, обхватив голову руками. Из того, что произошло ночью, он не помнил почти ничего, кроме обжигающего чувства холода. И казалось, никто не испытывал ни малейшего желания что‑ нибудь ему рассказать.

Тихо скрипнув, распахнулась дверь.

Он поднял взгляд.

– Рада видеть тебя в добром здравии, – сказала матушка Ветровоск. – Вот, пришла помочь тебе одеться.

– Я заглянул в гардероб, – откликнулся Веренс. – Эти… эльфы. Это ведь они тут побывали? Разграбили весь замок. Мне нечего надеть.

Матушка оглядела комнату. После чего подошла к приземистому сундуку и открыла его. Раздался звон бубенчиков, мелькнуло что‑ то красно‑ желтое.

– Так я и думала, ты его не выбросил, – с довольным видом пробормотала она. – И ты ничуточки не поправился. Значит, костюм на тебя налезет. Смейся, паяц. Маграт это понравится.

– Нет, – отрезал Веренс. – В этом я должен быть тверд. Теперь я король. Выходить замуж за придворного дурака будет слишком унизительным для Маграт. Я должен поддерживать свою репутацию для блага королевства. Кроме того, существует такая штука, как гордость.

Матушка смотрела на него так долго, что он неловко поежился.

– Ну, я во всяком случае об этом слышал… – промямлил он.

Матушка кивнула и направилась к двери.

– Ты куда? – с тревогой в голосе спросил Веренс.

– Никуда, – спокойно откликнулась матушка. – Просто закрываю дверь.

А потом случилась небольшая неприятность с короной.

Книгу «Церимонии и Пратаколы Ланкрского Каралевства» в конце концов удалось отыскать в спальне Веренса. Церемония бракосочетания была описана там достаточно ясно. Очень важной частью ее являлось коронование королевы королем. Технически это было несложно – для любого короля, который знал, на какой конец королевы следует надевать корону, а это со второй попытки понимали даже самые тупые короли.

Впрочем, Думмингу Тупсу показалось, что именно тут возник небольшой сбой.

Ему показалось, что, прежде чем опустить корону на голову королевы, Веренс бросил взгляд на тощую старую ведьму. И все остальные тоже посмотрели на нее, включая невесту.

Старая ведьма едва заметно кивнула. Маграт была коронована. Пляски, песни и так далее.

Жених и невеста стояли рядом и в полубессознательном состоянии, нормальном для этой части церемонии, пожимали руки длинной веренице гостей.

– Не сомневаюсь, вы будете счастливы…

– Спасибо.

– У‑ ук!

– Спасибо!

– Приколоти это к прилавку, лорд Фергюссон, и наплюй на торговцев сыром!

– Спасибо.

– А невесту можно поцеловать?

До Веренса медленно дошло, что к нему обращается пустое место. Он опустил взгляд.

– Прошу прощения, – пробормотал он. – Э‑ э…

– Пожалуйста, моя карточка, – сказал Казанунда.

Веренс взглянул на нее и удивленно поднял брови.

– А, – отозвался он. – Э. Гм. Так‑ так‑ так. Второй, значит?

– Но мы работаем, – кивнул Казанунда. Веренс виновато оглянулся и наклонился к уху гнома.

– На пару минут можно тебя? Хотел кое о чем спросить…

На свадьбе ланкрские народные танцоры снова собрались вместе и неожиданно обнаружили, что им очень трудно разговаривать друг с другом. Некоторые из них машинально приплясывали во время разговора.

– Итак, – сказал Джейсон, – кто‑ нибудь что‑ нибудь помнит? Что‑ нибудь внятное?

– Я помню начало, – отозвался второй ткач Портной. – Отчетливо помню начало. И пляски в лесу. Но Представление…

– Там были эльфы, – подсказал жестянщик Жестянщик.

– Они все и испортили, – нахмурился извозчик Кровельщик. – А еще все громко кричали.

– А еще был кто‑ то с рогами, – припомнил Возчик, – и большой…

– Все это нам просто приснилось, – подвел итог Джейсон.

– Эй, Возчик, посмотри‑ ка сюда, – окликнул Ткач, подмигнув остальным танцорам. – Вон твоя обезьяна. Ты ведь хотел ее о чем‑ то спросить?

Возчик прищурился.

– Еще как, – сказал он.

– На твоем месте я бы непременно воспользовался столь удобным случаем, – промолвил Ткач с некоторым злорадством, которое всякие умники частенько проявляют по отношению к простакам.

Библиотекарь мило беседовал с Думмингом и казначеем, но немедленно обернулся, когда Возчик ткнул его в бок.

– Значит, ты бывал в Ломте? – спросил Возчик своим обычным панибратским тоном.

Библиотекарь посмотрел на него с вежливым непониманием.

– У‑ ук?

Лицо Возчика растерянно вытянулось.

– Но это ведь там ты засовывал куда‑ то орех?

Библиотекарь одарил его странным взглядом и покачал головой.

– У‑ ук.

– Ткач! – закричал Возчик. – Обезьяна говорит, что не засовывала орех туда, где не светит солнце! А ты говорил, что засовывала! Говорил ведь, правда? – Он повернулся к библиотекарю. – Она не засовывала, Ткач. Видишь, я знал, что ты все врешь. Ты просто тупой. В Ломте не водятся обезьяны.

От них двоих во все стороны начала распространяться тишина.

Думминг Тупс затаил дыхание.

Библиотекарь взял со стола здоровенную бутыль и похлопал Возчика по плечу. Потом наполнил его бокал и похлопал Возчика по голове.

Думминг успокоился и вернулся к своему занятию. Он привязал нож к шнурку и с мрачным видом принялся наблюдать за его вращением…

Когда Ткач возвращался той ночью домой, на него напал загадочный разбойник и сбросил его в реку Ланкр. Никому так и не удалось выяснить почему. Никогда не подначивайте волшебников, особенно приматообразных. Они церемониться не станут.

Гости потихоньку расходились.

– Скоро она начнет задумываться о своем месте в жизни, – сказала матушка Ветровоск, возвращаясь домой вместе с нянюшкой и полной грудью вдыхая ароматный ночной воздух.

– Она – королева. И место у нее достаточно высокое, – откликнулась нянюшка Ягг. – Почти как у ведьмы.

– Да, но… Задирать нос не стоит, – покачала головой матушка Ветровоск. – Да, у нас есть превосходство, но мы ведем себя скромно и не выставляемся. Никто не может обвинить меня в том, что я когда‑ нибудь вела себя нескромно и неблагопристойно.

– Лично я всегда считала тебя слишком уж застенчивой, – подтвердила нянюшка Ягг. – И когда заходила речь о скромности, всегда говорила людям, что более скромного человека, чем Эсме Ветровоск, не найти.

– В сторонке тихо делала свое дело, ничего не требовала…

– О да, тебя почти не было видно, – подтвердила нянюшка Ягг.

– Гита, не перебивай.

– Извини.

Некоторое время они шли молча. Это был теплый сухой вечер. На деревьях пели птицы.

– Странно даже подумать. Наша Маграт вышла замуж, ну и все остальное…

– Что ты имеешь в виду под остальным?

– Ну, ты понимаешь… она ведь замужем, – попыталась объяснить нянюшка. – Я дала ей несколько полезных советов. Типа, ложась в постель, не скидывать с себя всю одежду разом. Чтобы у мужчины интерес сохранялся.

– Например, ты всегда оставляла шляпу.

– Верно.

Нянюшка помахала колбасой на веревочке. Она придерживалась мнения, что запастись продуктами, тем более бесплатными, никогда не повредит.

– Да, свадебный пир удался на славу. А Маграт просто светилась.

– А мне она показалась раздраженной и взволнованной.

– Именно от этого невесты и светятся.

– Впрочем, ты права, – согласилась матушка Ветровоск, которая шла чуть впереди. – Ужин удался. Никогда раньше не пробовала, ну, как ее, Вегетарнскую Дуэту.

– Когда я выходила замуж за господина Ягга, нам на стол в виде специального блюда подали три дюжины устриц. Хотя, честно признаться, сработали не все.

– И каждому гостю выдали по кусочку свадебного пирога в маленьком пакетике. Приятно… – сказала матушка Ветровоск.

– Да. А знаешь, говорят, если положить этот кусочек под подушку, то ночью увидишь своего будущего му… – Язык нянюшки запнулся сам о себя.

Нянюшка даже покраснела – что было для нее совсем не характерно.

– Все в порядке, – успокоила матушка. – Я не обиделась.

– Извини, Эсме.

– Все где‑ то когда‑ то происходит. Я знаю. Точно знаю. Все где‑ то происходит. И заканчивается одним и тем же.

– Это очень контининуумные мысли, Эсме.

– Пирог был вкусным, – вспомнила матушка, – но… сейчас… не знаю, почему… сейчас, Гита, прямо сейчас… мне почему‑ то очень хочется конфет.

Последнее слово повисло в воздухе эхом ружейного выстрела.

Нянюшка замерла. Ее рука машинально потянулась к карману, в котором всегда лежали покрытые пылью леденцы. Она уставилась на затылок Эсме Ветровоск, на тугой пучок седых волос, торчащих из‑ под полей остроконечной шляпы.

– Конфет? – переспросила она.

– По‑ моему, у тебя есть пакетик, – не оборачиваясь, бросила матушка.

– Эсме…

– Гита, ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, о пакетике конфет, который некогда так удачно подвернулся под руку?

Матушка Ветровоск по‑ прежнему не поворачивалась к ней.

Нянюшка смущенно опустила взгляд.

– Нет, Эсме, – смиренно ответила она.

– Я знаю, что ты ходила к Верзиле. И как ты туда вошла?

– Ну, при помощи одной подковы. Особой подковы.

Матушка кивнула.

– Гита, не стоило ввязывать его в эти дела.

– Да, Эсме.

– Он так же коварен, как и она.

– Да, Эсме.

– Ты решила применить против меня упреждающую смиренность?

– Да, Эсме.

Они зашагали дальше.

– А что это был за танец, в который пустился Джейсон с друзьями, когда все напились?

– Это Ланкрский Танец с Палками и Ведром, Эсме.

– И он разрешен законом?

– Официально в присутствии женщин его нельзя исполнять, – ответила нянюшка. – Иначе он считается сексуально оскорбительным.

– И мне показалось, что Маграт очень удивил тот стишок, который ты продекламировала на приеме.

– Стишок?

– Я имею в виду, тот самый, с характерными жестами.

– Ах этот…

– Я видела, как Веренс что‑ то записывал на салфетке.

Нянюшка запустила руку в бесформенные глубины платья и достала полную бутылку шампанского, которая, по идее, никак не могла там помещаться.

– Должна сказать, она выглядела счастливой, – усмехнулась она. – Грязные обрывки платья и кольчуги. Эй, а знаешь, что она мне поведала?

– Что?

– Помнишь тот старый портрет королевы Иней? На котором она в железном лифчике? Рядом с колесницей с шипами и ножами? Так вот, Маграт сказала, что ей помогал… дух королевы Иней. Мол, в этих доспехах она делала такое, о чем раньше и подумать не смела.

– Ничего себе, – откликнулась матушка.

– Ох уж этот смешной старый мир, – согласилась с ней нянюшка.

Еще некоторое время они шли молча.

– Значит, ты так и не сказала ей, что королевы Иней никогда не существовало?

– Зачем?

– Старый король Лулли придумал ее только потому, что посчитал, будто нашему королевству не хватает романтической истории. Он был немного помешан на этой романтике. Даже доспехи приказал выковать.

– Знаю. Муж моей прабабки выковал их из жестяной ванны и пары кастрюль.

– Думаешь, не стоит рассказывать ей об этом?

– Не стоит.

Матушка кивнула.

– Странно, – задумчиво промолвила она. – Маграт осталась прежней, даже после того как полностью изменилась.

Нянюшка Ягг достала из недр передника деревянную ложку. Потом сняла шляпу и аккуратно спустила вниз миску со сливками, кремом и желе[38].

– Ха, никак не пойму, чего ты все время воруешь еду? Веренс и так отдал бы тебе целую ванну этого добра. Ты же знаешь, что сам он не притрагивается к заварному крему.

– Так веселее, – ответила нянюшка. – Заслужила я хоть немного веселья?

Тут густые кусты на обочине затрещали, и на дорогу выскочил единорог.

Он был в бешенстве. Он был раздражен. Он находился не в своем мире. Кроме того, им управляли.

В сотне ярдов от ведьм зверюга остановилась, угрожающе опустила рог и принялась бить копытом.

– Ничего себе! – воскликнула нянюшка Ягг и уронила добытый тяжким трудом десерт. – Скорее! Рядом есть дерево. Бежим!

Матушка Ветровоск покачала головой.

– Нет. На этот раз убегать я не буду. Стало быть, она не смогла победить меня раньше и решила натравить на меня эту животину!

– Да ты только посмотри, какой у него рог.

– У меня хорошее зрение, – спокойно откликнулась матушка.

Единорог опустил голову и бросился вперед. Нянюшка Ягг метнулась к ближайшему дереву и, подпрыгнув, схватилась за нижнюю ветку…

А матушка Ветровоск сложила руки на груди.

– Эсме, скорее!

– Нет. Тогда я не могла мыслить так ясно, как сейчас. От некоторых вещей убегай, не убегай…

Белый призрак несся по аллее деревьев – тысяча фунтов мышц толкала вперед двенадцать дюймов сверкающего рога. Единорога окутывали клубы пара.

– Эсме!

Время кругов близилось к концу. Кроме того, теперь матушка понимала, откуда в ее голове взялись призрачные мысли других Эсме Ветровоск.

Быть может, некоторые из Эсме жили в мире, которым правили эльфы. Или давно умерли. Либо доживали, по их мнению, счастливую жизнь. Матушка Ветровоск редко желала чего‑ либо, поскольку считала любые желания пустыми сантиментами, но сейчас она ощущала легкое сожаление, что ей не удалось встретиться со своими «сестрами».

Быть может, некоторым Эсме Ветровоск придется умереть – сейчас, на этой дороге. Что бы ты ни делала, это означает лишь то, что миллионы копий тебя делают совсем другое. Кто‑ то умрет… Она чувствовала их смерти… смерти Эсме Ветровоск. И ничем не могла помочь, потому что в ход событий нельзя вмешиваться.

По миллиону травянистых склонов бежала девушка, на миллионах мостов девушка делала выбор, на миллионах дорог стояла женщина…

Все разные и все одинаковые.

Ради всех них она должна была оставаться собой – здесь и сейчас, должна была приложить к этому все силы.

Она протянула вперед руку.

В нескольких ярдах от нее единорог наткнулся на невидимую стену. Он попытался остановиться, задрыгал ногами в воздухе, сжался от боли и проделал остаток пути на спине, остановившись у самых ног матушки.

– Гита! – окликнула матушка, наблюдая за тем, как зверь тщетно пытается встать. – Сними чулки, свяжи их в виде уздечки и осторожно передай мне.

– Эсме…

– Что?

– Я не надела чулки, Эсме.

– А что стало с той чудесной красно‑ белой парой, которую я подарила тебе на День Всех Пустых? Я сама их связала. А ты знаешь, как я ненавижу вязание.

– Понимаешь, было так тепло. А мне нравится, когда воздух циркулирует.

– Сколько времени я угробила на пятки…

– Извини, Эсме.

– Тогда сбегай ко мне домой и принеси все, что лежит на дне ящика комода.

– Хорошо, Эсме.

– Но сначала забеги к своему Джейсону и вели подготовить кузницу.

Нянюшка Ягг оглядела барахтающегося на земле единорога. Казалось, он был ранен и смертельно боялся матушки Ветровоск, но вместе с тем убежать не мог.

– Эсме, надеюсь, ты не будешь просить нашего Джейсончика…

– Я ни о чем не собираюсь просить его. И тебя ни о чем не прошу.

Матушка Ветровоск сняла шляпу и швырнула ее в кусты. Потом, не сводя глаз со зверя, подняла руки к пучку седых волос и вытащила несколько ключевых булавок.

Волосы медленно развернулись, будто проснувшаяся змея, и повисли до самого пояса. Матушка пару раз тряхнула головой.

На глазах у парализованной удивлением нянюшки она снова подняла руку и выдернула один‑ единственный волосок.

Руки матушки Ветровоск произвели в воздухе замысловатые движения, словно она вязала плеть из чего‑ то слишком тонкого, чтобы быть увиденным. Не обращая внимания на мелькающий перед глазами рог, она набросила петлю на шею единорога и затянула.

Единорог, выбивая неподкованными копытами огромные глыбы земли, с трудом поднялся на ноги.

– Этим ты его не удержишь, – предупредила нянюшка, прячась за ствол.

– Я могу удержать его даже паутинкой, Гита Ягг. Даже паутинкой. А теперь займись тем, о чем я тебя просила.

– Да, Эсме.

Единорог запрокинул голову и отчаянно завизжал.

Полгорода собралось, чтобы посмотреть, как матушка ведет по улицам спотыкающегося зверя – если вы рассказали что‑ нибудь нянюшке Ягг, значит, рассказали всем.

Единорог танцевал на конце невообразимо тонкой привязи, лягал излишне доверчивых зевак, но вырваться не мог.

Джейсон Ягг, все еще в своей лучшей одежде, надетой по поводу королевской свадьбы, стоял у открытой двери кузницы и очень нервничал. Над трубой вибрировал раскаленный воздух.

– Господин кузнец, – позвала матушка Ветровоск, – у меня есть для тебя работа.

– Э‑ э, – протянул Джейсон. – Это ведь единорог, да?

– Угадал.

Единорог снова завизжал и покосился на Джейсона красным безумным глазом.

– Никому еще не удавалось подковать единорога, – промолвил Джейсон.

– Считай это, – сказала матушка Ветровоск, – самым значительным событием в своей жизни.

Люди толпились вокруг, пытаясь все увидеть и услышать и одновременно не заработать копытом в лоб.

Джейсон задумчиво почесал подбородок молотком:

– Ну, не знаю…

– Послушай‑ ка меня, Джейсон, – перебила матушка, держа на своем волосе танцующего по кругу зверя, – ты можешь подковать все, что бы к тебе ни привели. И честно платишь за это, верно?