ДЖИАМО КАЗАНУНДА 11 страница

– Эсме – это такая маленькая, да?

– Ха! Нет. Эсме – это такая высокая, с носом. Ты ее знаешь.

– Да, верно.

– А маленькая – это Маграт. Добрая в душе и немножко мягкотелая. Вплетает цветочки в волосы и верит песням. Кто‑ кто, а она моментально пустилась бы с эльфами в пляс.

Жизнь Маграт полнилась сомнениями. Возьмем, допустим, арбалет. Очень полезное и практичное оружие, в руках даже неопытного человека – быстрое, удобное и поразительно смертоносное, этакая быстродействующая версия обеда из замороженных продуктов. Но сконструирован арбалет для одноразового использования, после чего нужно прятаться где‑ нибудь и срочно его перезаряжать. Иначе арбалет превратится в обыкновенный кусок дерева и металла с тетивой.

А еще есть меч. Несмотря на опасения Шона, Маграт теоретически знала, что нужно делать с мечом. Энергичным движением руки ты должен попытаться воткнуть его во врага, а враг должен попытаться не дать тебе это сделать. Правда, Маграт была несколько не уверена по поводу того, что происходит после, и надеялась, что в случае неудачи предоставляется вторая попытка.

Были сомнения и насчет доспехов. С шлемом и нагрудником все было понятно, но остальное состояло из кольчуги. Что же касается Шона, то лично он всегда считал, что, с точки зрения стрелы, кольчуга представляет собой не более чем свободно соединенные дырки.

Ярость никуда не делась, Маграт все еще находилось во власти праведного гнева. Однако она не могла не учитывать тот факт, что охваченное яростью сердце окружала сама Маграт – известная старая дева, каковой скорее всего ей и предстояло остаться.

В городе самих эльфов видно не было, зато было видно, где они побывали. Двери, сорванные с петель… Все выглядело так, будто город подвергся нашествию Чингиз‑ Козна[36].

Она выехала на дорогу, ведущую к камням. Дорога стала заметно шире. Лошади и повозки распахали ее на пути туда, а убегавшие в страхе люди превратили ее в болото на пути обратно.

Маграт знала, что за ней следят, и почувствовала почти облегчение, когда из‑ за деревьев на дорогу вышли три эльфа.

Один из них, стоявший в центре, улыбнулся.

– Добрый вечер, девушка, – сказал он. – Меня зовут господин Ланкин, и, прежде чем обратиться ко мне, ты обязана сделать реверанс.

Эльф говорил так, что не подчиниться ему было невозможно. Маграт почувствовала, как напряглись, чтобы выполнить приказ эльфа, ее мышцы.

Но королева Иней не подчинилась бы…

– Мы почти стали королевой, – заявила она. Впервые в жизни она смотрела эльфу в лицо.

Наконец‑ то ей представилась возможность увидеть вблизи настоящего эльфа. У Ланкина были высокие скулы и волосы, завязанные на затылке хвостиком, а одет он был в разномастные обрывки тряпок, кружев и меха, явно полагая, что на эльфе все выглядит элегантно.

Ланкин сморщил свой идеальный носик.

– В Ланкре есть только одна королева, – завил он. – И ты совершенно очевидно ей не являешься.

Маграт попыталась сосредоточиться,

– И где же она?

Два других эльфа подняли луки.

– Ты ищешь королеву? Мы приведем тебя к ней, – пообещал Ланкин. – Кстати, юная девушка, если ты почувствуешь вдруг желание применить этот мерзкий железный арбалет, тебе будет полезно узнать, что за деревьями спрятались лучники.

И действительно, с одной стороны дороги послышалась какая‑ то возня, но закончилась они глухим ударом. Эльфы выглядели несколько обескураженными.

– Прочь с дороги, – велела Маграт.

– По‑ моему, ты неправильно оцениваешь ситуацию… – начал было эльф.

Улыбка его стала еще шире, но тут с другой стороны дороги донесся громкий треск ветвей, и его насмешливая гримаска слегка поблекла.

– Мы чувствовали, что ты поедешь по этой дороге, – продолжал эльф. – Храбрая девушка спешит на выручку своему жениху! Как романтично! Взять ее!

Какая‑ то тень возникла за спинами двух вооруженных эльфов, схватила их за головы и с силой ударила друг о друга.

Потом тень переступила через их тела и, широко размахнувшись, врезала Ланкину кулаком по голове так, что эльф отлетел к дереву.

Маграт вытащила из ножен меч.

Чем бы ни было это существо, выглядело оно куда страшнее эльфов – грязное, косматое, телосложением своим напоминающее тролля. Существо вытянуло показавшуюся Маграт бесконечной руку и схватило уздечку лошади. Маграт подняла меч…

– У‑ ук?

– Госпожа, пожалуйста, опусти меч!

Голос прозвучал где‑ то за спиной, но был взволнованным и явно человеческим. Эльфы не умеют говорить взволнованно.

– А ты кто такой? – спросила Маграт, не оборачиваясь.

Чудовище, стоявшее перед ней, широко улыбнулось, обнажив огромные желтые зубы.

– Гм, я – Думминг Тупс. Волшебник. И он – тоже волшебник.

– Но он же совсем без одежды!

– Могу попросить его принять ванну. – Голос Думминга обрел несколько истерические нотки. – После ванны он всегда надевает зеленый халат.

Маграт немного успокоилась. Человек, говорящий таким голосом, не может представлять угрозы, кроме как для себя самого.

– И на чьей ты стороне, а, господин Волшебник?

– А сколько есть сторон?

– У‑ ук?

– Если я слезу, – сказала Маграт, – эта лошадь сразу попытается убежать. Не мог бы ты попросить своего… друга отпустить уздечку? Иначе он может пострадать.

– У‑ ук?

– Гм, а возможно, и нет.

Маграт соскользнула с лошади, которая, освободившись от власти железа, словно бешеная рванулась вперед. И пробежала примерно два ярда.

– У‑ ук.

Лошадь пыталась встать на ноги. Маграт прищурилась.

– Гм. Сейчас он несколько раздражен, – пояснил Думминг. – Один из… эльфов… пустил в него стрелу.

– Они делают это, чтобы управлять людьми.

– Но он – не человек.

– У‑ ук!

– По крайней мере, с генетической точки зрения.

Маграт приходилось встречаться с волшебниками. Периодически какой‑ нибудь волшебник заявлялся в Ланкр, но надолго никто не задерживался. Всех заставляло двигаться дальше присутствие матушки Ветровоск.

Те волшебники не были похожи на Думминга Тупса. Он потерял свою мантию, а от шляпы остались только поля. Лицо его было заляпано грязью, и под одним глазом красовался многоцветный синяк.

– Это они сделали? – спросила Маграт.

– Ну, грязь и разорванная одежда – это все лес, как понимаешь. Ну а кроме того, на нас нападали…

– У‑ ук.

– …Мы нападали на эльфов. Несколько раз. А вот это возникло после того, как библиотекарь меня ударил.

– У‑ ук.

– За что спасибо ему большое, – быстро добавил Думминг. – Вырубил меня полностью. Иначе со мной случилось бы то же самое, что и с остальными.

Маграт уже чувствовала, куда клонится беседа.

– Что с остальными? – резко спросила она.

– Ты одна?

– Что с остальными?

– Ты хоть немножко понимаешь, что происходит?

– Могу рискнуть высказать предположение.

Думминг покачал головой:

– Все гораздо хуже.

– Что с остальными? – раздраженно повторила Маграт.

– Насколько могу судить, между континуумами определенно возник прорыв, который сопровождался чудовищным дисбалансом на энергетических уровнях.

– Но что с остальными?

Думминг Тупс боязливо оглянулся по сторонам…

– Давай‑ ка уйдем с дороги. По округе столько эльфов шастает…

Думминг исчез в кустах. Маграт последовала за ним и скоро увидела второго волшебника, прислоненного к стволу дерева на манер стремянки. На лице его сияла широкая улыбка.

– Это казначей, – представил Думминг. – Кажется, мы слегка перекормили его пилюлями из сушеных лягушек. – Он повысил голос. – Как… дела… казначей?

– Пожалуй, я отведаю жареного дурностая, – ответил казначей, счастливо улыбаясь пустоте.

– А почему он вдруг стал таким жестким? – спросила Маграт.

– Наверное, какое‑ то побочное действие.

– И ты ничего не можешь с этим сделать?

– Да? А по чему мы будем переходить через ручьи?

– Эй, пекарь, зайди завтра, и мы возьмем поджаристую, с корочкой! – воскликнул казначей.

– Кроме того, по‑ моему, он вполне счастлив, – кивнул Думминг. – А ты, госпожа, случаем не воительница?

– Что?

– Ну, я имею в виду эти доспехи и все остальное…

Маграт опустила взгляд. Она все еще в руке сжимала меч. Шлем постоянно падал на глаза, хотя она напихала в него обрывков подвенечного платья.

– Я… э… да. Да, ты абсолютно прав. Это именно я. Абсолютно точно. Да.

– Приехала на свадьбу, должно быть? Как и мы.

– Именно. Определенно на свадьбу. Все верно. – Она перехватила меч. – А теперь расскажи наконец, что произошло. И особое внимание удели тому, что произошло с остальными.

– Ну… – Думминг рассеяно поднял обрывок мантии и принялся вертеть его в руках. – Мы все отправились смотреть Представление, понимаешь? Пьесу, назовем это так. Игру актеров. И… и все было очень смешно. Мужланы в огромных сапогах и соломенных париках топали по сцене, изображая из себя дам и господ, но ни черта у них не получалось. Было очень смешно. Казначей просто умирал со смеху. Правда, он иногда и над деревом может похохотать, и над камнем каким. Тем не менее все веселились. А потом… потом…

– Я хочу знать все, – перебила Маграт.

– Ну… ну… А потом случилось что‑ то, чего я не помню. Что‑ то, имеющее отношение к игре, как мне кажется. Вдруг… вдруг все стало настоящим. Понимаешь, что я имею в виду?

– Нет.

– Один парень с красным носом и кривыми ногами играл Королеву Фей или еще кого‑ то вроде, так вот, он по‑ прежнему был самим собой, но… все стало… все вокруг меня просто исчезло, остались только эти актеры… и холм… ну, то есть, вероятно, они были хорошими актерами, потому что я и вправду верил… а еще, кажется, я помню, кто‑ то попросил нас хлопать в ладоши… и все выглядели странно, а затем зазвучала песня, она была прекрасной… и… и…

– У‑ ук.

– А потом библиотекарь меня ударил, – закончил Думминг.

– Почему?

– Пусть лучше он сам об этом расскажет, – уклонился Думминг.

– У‑ ук у‑ ук и‑ ик. У‑ ук! У‑ ук!

– Кашляй, Джулия! Пьем дальше! – заорал внезапно казначей.

– Честно говоря, я ничегошеньки не поняла, – развела руками Маграт.

– Все мы стали свидетелями межпространственного разрыва, – принялся рассказывать Думминг. – Вызванного верой. Пьеса оказалось последней каплей, после чего он открылся. Вероятно, рядом находилась чрезвычайно чувствительная зона нестабильности. Это трудно объяснить, но если где‑ нибудь поблизости можно раздобыть резиновый лист и набор свинцовых грузиков, я мог бы продемонстрировать…

– Ты пытаешься сказать, что… они существуют, потому что люди в них верят?

– О нет. Полагаю, они в любом случае существуют. Они здесь, потому что люди верят в них здесь.

– У‑ ук.

– Он убежал вместе с нами. В него пальнули из лука.

– И‑ ик.

– Но он только почесался.

– У‑ ук.

– Обычно он кроток как ягненок. Правда.

– У‑ ук.

– Но терпеть не может эльфов. Ему не нравится их запах.

Библиотекарь раздул ноздри.

Маграт не много знала о джунглях, но при виде разъяренного библиотекаря тут же подумала об орангутанах, сидящих на деревьях и чувствующих запах тигра. Приматы никогда не восхищаются красивой шкурой или горящими глазами, потому что слишком хорошо помнят о зубастой пасти.

– Да, я его понимаю. Гномы и тролли тоже их ненавидят. Но вряд ли так сильно, как я.

– Их не победить, – вздохнул Думминг. – Они роятся, как пчелы. Есть даже летающие эльфы. Библиотекарь говорит, они заставляют людей валить деревья и тащить на холм. Там есть камни. Почему‑ то у эльфов на них зуб. Сам не знаю почему.

– А ты, случаем, не видел на Представлении ведьм? – спросила Маграт.

– Ведьм, ведьм… – пробормотал Думминг.

– Их нельзя не заметить, – сказала Маграт. – Одна из них тощая и смотрит на всех свирепым взглядом, а вторая – маленькая и пухленькая, все время щелкает орешки и смеется. А между собой они очень громко разговаривают. И обе в высоких остроконечных шляпах.

– М‑ м, нет, по‑ моему, не видел, – пожал плечами Думминг.

– Значит, их там не было. Незаметная ведьма – не ведьма вовсе. – Она едва не добавила, что о ней самой этого не скажешь, но передумала. Значит, мне нужно на холм, – решительно промолвила она.

– Тебе понадобится целая армия, госпожи. Я имею в виду, ты бы уже попала в серьезные неприятности, не окажись рядом библиотекарь.

– Но у меня нет армии. Стало быть, придется все делать самой, верно?

На сей раз Маграт удалось пришпорить лошадь и послать ее в галоп.

Думминг проводил девушку взглядом.

– Знаешь, это все народные песни. Они виноваты, – поведал он ночному воздуху.

– У‑ ук.

– Ее ведь убьют, окончательно и бесповоротно убьют.

– У‑ ук.

– Привет, господин Цветочный Горшок, две пинты угрей, будь лаской.

– А может, судьба у нее такая?

– У‑ ук.

– А также тысячелетнюю руку и креветку.

Думминг Тупс выглядел смущенным.

– Кому‑ нибудь хочется последовать за ней?

– У‑ ук.

– Ого‑ го, а куда это он пошел со своими большими часами?

– Это было «да» или «нет»?

– У‑ ук.

– С тобой все понятно, а вот он что лопочет?

– Трибле‑ трабле, а вот и желе.

– Наверное, это все‑ таки означает утвердительный ответ, – несколько неохотно произнес Думминг

– У‑ ук?

– У меня такая красивая маечка.

– Но послушай, – возразил Думминг, – кладбища битком набиты людьми, которые поступали храбро, но крайне неблагоразумно.

– У‑ ук.

– Что он сказал? – спросил казначей, оказавшийся на мгновение в действительности по пути куда‑ то еще.

– Думаю, он имел в виду: «Рано или поздно мы все там будем», – ответил Думминг. – Проклятье. Пошли.

– Да, конечно, – согласился казначей. – Свистать всех на варежку, господин Боцман.

– О, только заткнись, а?

Маграт спешилась и отпустила лошадь.

Она знала, что находится рядом с Плясунами. В небе вспыхивали разноцветные огоньки.

Как ей хотелось оказаться дома…

Воздух здесь был значительно холоднее, для летней ночи он был даже слишком холодным. Она шла дальше, а снежинки кружились в воздухе и превращались в капли дождя.

Чудакулли материализовался внутри замка и, переводя дыхание, схватился за колонну. После трансмиграции у него всегда возникали синие круги перед глазами.

Никто его не заметил. В замке царил хаос.

Но не все разбежались по домам. Скорее наоборот. За последние несколько тысяч лет разные армии маршировали по Ланкру, и воспоминания о толстых и безопасных стенах замка практически врезались в память людей. «Бегите в замок». И сейчас в замке собралось практически все население маленькой страны.

Чудакулли присмотрелся к происходящему. Люди бесцельно бродили по замку, и ими тщетно пытался руководить невысокий молодой человек в кольчуге, которая была ему явно велика, и с рукой на перевязи.

Убедившись в том, что сможет идти, Чудакулли направился прямиком к этому юноше, который, казалось, единственный понимал, что здесь происходит.

– Молодой человек, что тут прои… – начал было он, но замолчал.

Шон Ягг обернулся.

– Коварная девчонка! – воскликнул Чудакулли, ни к кому особо не обращаясь. – «Возвращайся, найди» – сказала она, а я и поверил! Мы же плутали по лесу, как я попаду обратно, если даже приблизительно не знаю, где мы ходили?!

– Э‑ э, господин… – обратился к нему Шон. Чудакулли постарался взять себя в руки.

– Что тут происходит?

– Понятия не имею! – рявкнул Шон. Он едва не плакал. – По‑ моему, на нас напали эльфы! Все несут какую‑ то чушь! Мол, они взяли и объявились во время Представления!

Чудакулли обвел взглядом испуганных, сбитых с толку людей.

– А госпожа Маграт отправилась сражаться с ними в одиночку?

Чудакулли выглядел несколько озадаченным.

– А кто такая госпожа Маграт? – спросил он.

– Она будущая королева! Невеста! Понимаешь? Маграт Чесногк!

Сейчас рассудок Чудакулли был способен переваривать только по факту за раз.

– И чего ее туда понесло?

– Они захватили короля!

– А ты знаешь, что они захватили Эсме Ветровоск?

– Что? Матушку Ветровоск?

– Я вернулся, чтобы спасти ее, – сказал Чудакулли и мгновенно понял, что слова его можно расценить либо как глупость, либо как трусость.

Однако Шон был слишком расстроен, чтобы заметить это.

– Надеюсь, они не собираются коллекционировать ведьм, – пожал плечами он. – Тогда для полного набора им понадобится моя мамочка.

– Ну, меня они не получат, – раздался за его спиной голос нянюшки Ягг.

– Мам? Ты как сюда попала?

– Прилетела на помеле. Расставь на крыше людей с луками. Именно так я сюда и проникла. Стало быть, этим же путем могут воспользоваться другие.

– Что будем делать, мам?

– Банды эльфов рыщут по округе, – откликнулась нянюшка, – а над Плясунами все небо горит…

– Нужно атаковать! – завопил Казанунда. – Дадим им отведать холодной стали!

– Хороший парень, этот гном! – похвалил Чудакулли. – Правильно! Пойду возьму свой арбалет!

– Их слишком много, – равнодушно возразила нянюшка Ягг.

– Мам, но там матушка и госпожа Маграт, – напомнил Шон. – Госпожа Маграт повела себя очень странно. Она надела доспехи и отправилась сражаться с всеми сразу!

– Но холмы ведь кишмя кишат эльфами. – удивилась нянюшка. – Это двойная порция ада с дополнительными дьяволами в придачу. Верный Смерть.

– Смерть верен в любом случае, – поправил Чудакулли. – Вернее его не бывает.

– У нас нет ни единого шанса, – покачала головой нянюшка.

– На самом деле один шанс у нас есть, – сказал Чудакулли. – Я не совсем разобрался во всей этой болтовне о контининуумах, но молодой Тупс утверждает, что все варианты событий где‑ нибудь обязательно имеют место, а это значит, что тут может случиться именно тот вариант, который нам нужен. Даже если шанс всего один на миллион.

– Просто замечательно, – хмыкнула нянюшка, – а еще это означает, что на одного выжившего сегодня господина Чудакулли придется девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять тех, которые погибнут.

– Да, но эти мерзавцы меня совсем не волнуют, – махнул рукой Чудакулли. – Пускай сами о себе заботятся. Так им и надо. Не пригласили меня на свои свадьбы…

– Что?

– Неважно.

Шон в нетерпении прыгал с ноги на ногу.

– Мы должны с ними сразиться, мам, должны!

– Да ты оглянись по сторонам! Все устали до смерти, вымокли и ничего не понимают! Это что, армия?

– Мам, мам, мам!

– Ну что?

– Я их взбодрю, мам! Это все равно надо сделать, прежде чем послать войска в бой! Мам! Я читал об этом в книжках! Мам! Главное – собрать толпу побольше, произнести правильную речь, взбодрить людей и превратить их в ужасную армию, мам!

– Они и так выглядят ужасно!

– Я имел в виду ужасно непобедимую, мам!

Нянюшка Ягг оглядела сотню или около того подданных Ланкра. К мысли о том, что они способны хоть с кем‑ то сразиться, сначала надо было привыкнуть.

– И где ты об этом читал, Шон? – спросила она.

– У меня есть пятилетняя подшивка «Наемника Фортуны», – с укоризной в голосе сообщил Шон.

– Тогда пробуй. Раз считаешь, что у тебя получится.

Дрожа от возбуждения, Шон забрался на стол, вытащил здоровой рукой меч и принялся колотить им по доскам, пока люди не замолчали.

А потом толкнул речь.

Он обратил общее внимание на то, что король был пленен, а предполагаемая королева отправилась его спасать. Он обратил внимание на ответственность собравшихся здесь, как королевских верноподданных. Он указал, что кое‑ кто, конечно, сейчас прячется под своей кроватью, но после неминуемой славной победы непременно пожалеет, что не был здесь, а прятался под упомянутой выше кроватью. На самом деле даже лучше, что с врагом встретится так немного людей, ведь тем выше будет процент славы на голову выжившего. Слово «слава» он повторил трижды. Потом сказал, что настанет время и люди будут с гордостью вспоминать этот день, с гордостью демонстрировать старые раны, и всех участников надвигающейся битвы будут угощать выпивкой – по крайней мере, тех, кто выживет. Также он посоветовал людям подражать походке знаменитой ланкрской возвратно‑ поступательной лисы – придать жесткость сухожилиям, одновременно сохранив их гибкость – чтобы руки и ноги все же могли шевелиться – хотя на самом деле, вероятно, будет лучше расслабить их сейчас чуточку и придать жесткость, когда наступит нужный момент. В конце своей речи он намекнул, что Ланкр ждет от всех исполнения гражданского долга. И, э‑ э… И, гм‑ м… Ну пожалуйста, а? …

Наступившую после этого тишину нарушила нянюшка Ягг.

– Шон, наверное, людям нужно дать время все осмыслить. Почему бы тебе не проводить господина Волшебника наверх и не помочь ему разобраться с арбалетом?

Она многозначительно кивнула в направлении лестницы.

Шон колебался, но не долго. Он успел заметить характерный блеск в глазах матери.

Когда он ушел, нянюшка забралась на тот же стол.

– Ну что ж, – сказала она, – вот так и обстоят дела. Если вы отправитесь туда, то, возможно, встретитесь лицом к лицу с эльфами. Но если вы останетесь здесь, то определенно встретитесь лицом к лицу со мной. Да, признаю честно, эльфы хуже меня. Но я настойчивее.

Ткач неуверенно поднял руку:

– Прошу прощения, госпожа Ягг?

– Да, Ткач?

– А какова она, походка возвратно‑ поступательной лисы?

Нянюшка почесала за ухом.

– Насколько помню, – пожала плечами она, – ее задние лапы идут так, а передние – вот так.

– Нет‑ нет, – возразил лавочник Кварней. – Это ее хвост движется так, а лапы – вот так.

– Что ж здесь возвратно‑ поступательного? Тут сплошное колебательное! – крикнул кто‑ то из толпы. – Это ты с кольцехвостым оцелотом путаешь.

Нянюшка кивнула.

– Значит, решено, – подвела итог она.

– Погоди, погоди, я вовсе не уверен, что…

– Да, господин Кварней?

– Ну… я… это…

– Все просто здорово, – сообщила нянюшка вернувшемуся Шону. – Люди как раз говорили, как их воодушевила твоя речь. Ты их невероятно взбодрил.

– О боги!

– Думаю, они готовы последовать за тобой даже в пасть преисподней, – кивнула нянюшка.

Кто‑ то поднял руку.

– А вы тоже пойдете с нами, госпожа Ягг?

– Э‑ э, скорее поплетусь сзади, – ответила нянюшка.

– А в пасть обязательно лезть? Может, подождем эльфов рядом?

– Поразительно! – восхитился Казанунда, когда толпа неохотно потянулась к арсеналу.

– Главное – уметь обращаться с людьми.

– И они вправду пойдут туда, куда поведет их Ягг?

– Не совсем, – поправила нянюшка. – Но если они – люди разумные, то пойдут туда, куда Ягг за ними последует.

Маграт вышла из деревьев, перед ней простиралась вересковая пустошь.

Облака кружились над Плясунами, вернее, над тем местом, где раньше стояли Плясуны. В мерцающем свете она разглядела лишь пару камней, да и те валялись у склона холма.

Сам же холм светился. С местностью что‑ то было изрядно не так. Появились изгибы там, где их не должно было быть. Расстояния не соответствовали действительности. Маграт вспомнила одну гравюру, которую использовала как закладку. На ней была изображена какая‑ то старая карга, которая, если взглянуть на нее под другим углом, вдруг превращалась в молодую женщину. Нос становился шеей, а бровь – ожерельем. То одно изображение, то другое. Маграт – наверное, как и многие другие люди – кучу времени потратила в бесполезных попытках увидеть оба лица одновременно.

Местность вела себя примерно таким же образом. То, что было холмом, одновременно являлось занесенной снегом равниной. Ланкр и страна эльфов пытались занять одно и то же место.

Но незваной стране пока что не удавалось навязать свою волю. Ланкр отчаянно сопротивлялся.

Ровно посреди враждующих местностей этаким плацдармом на вражеском берегу кольцом стояли шатры. Они были пестрыми и яркими. В стране эльфов все очень красивое, пока не посмотришь на изображение чуть иначе.

Что‑ то происходило. Некоторые эльфы сидели на лошадях. И всадники все прибывали…

Похоже, эльфы готовили вторжение в Ланкр.

Королева восседала в своем шатре на самодельном троне, опершись локтем на подлокотник и задумчиво прикрыв пальцами рот.

Эльфы сидели полукругом, впрочем, «сидели» – не совсем подходящее слово, вернее, совсем неподходящее. Они удобно расположились, эльф способен с комфортом устроиться даже на колючей проволоке. В одежде их преобладали кружева и бархат, хотя трудно было сказать, являлись ли эти эльфы аристократами – представители маленького народца носили все, что хотели, пребывая в твердой уверенности, что выглядят просто обалденно[37].

Все эльфы, не отводя глаз, смотрели на свою королеву и в точности передавали каждую смену ее настроения. Они улыбались, когда улыбалась она. Смеялись, когда она говорила что‑ нибудь, казавшееся ей самой смешным.

В данный момент объектом их внимания была матушка Ветровоск.

– Что тут происходит, старуха? – спросила королева.

– Ага, нелегко тебе, да? – ухмыльнулась матушка. – Думала, придешь и возьмешь?

– Ты применила магию? Что‑ то противостоит нам.

– Никакой магии, – возразила матушка. – Совсем никакой. Просто, тебя слишком долго здесь не было. Все меняется. Теперь земля принадлежит людям.

– Не может быть! – рявкнула королева. – Люди только берут. Они вспахивают землю железом. Они разоряют ее.

– Некоторые действительно так поступают, не могу с тобой не согласиться. Другие отдают больше, чем берут. Они дарят любовь. Они породнились с землей. Сказали ей, что она есть на самом деле. А для этого нужны люди. Без людей Ланкр был бы обычным куском земли с зелеными пятнами на нем. Деревья не знали бы, что они деревья. Здесь мы едины, госпожа, мы и земля. Это уже не просто земля, это – страна. Она как лошадь, которую объездили и подковали, как собака, которую приручили. Люди касаются полей плугом, бросают в них семена, и с каждым разом земля становится от тебя все дальше и дальше. Все меняется.

Рядом с королевой сидел Веренс. Его зрачки были не больше острия булавки, он едва заметно, но постоянно улыбался и этим очень напоминал казначея.

– Да, но когда мы поженимся, – возразила королева, – земля будет вынуждена принять меня. По вашим же правилам. Я знаю, как все происходит. Быть королем – это не просто носить корону. Король и земля едины. Король и королева едины. А королевой стану я.

Она торжествующе улыбнулась. Справа и слева от матушки стояло по эльфу, и по крайней мере еще один дежурил у нее за спиной. Матушка прекрасно знала, что эльфы не склонны вникать в суть вещей – если она пошевелится без разрешения, то умрет на месте.

– А вот чем станешь ты, мне еще предстоит решить, – усмехнулась королева.

Она подняла изящную тонкую руку, сложила из большого и указательного пальца кольцо и приложила его к глазу.

– Ага, еще кое‑ кто объявился, – фыркнула она. – В доспехах, которые ей велики, с мечом, которым она не умеет владеть, и с топором, который ей даже не поднять. Неужели это так романтично? Как ее зовут?

– Маграт Чесногк, – ответила матушка.

– Она, наверное, могущественная ведьма?

– Ну, она неплохо разбирается в травах.

Королева рассмеялась.

– Я могу убить ее, не вставая с этого трона.

– Не сомневаюсь, – согласилась матушка. – Но это же будет неинтересно. Главное ведь унижение, правда?

Королева кивнула.

– Знаешь, ты мыслишь почти как эльф…

– По‑ моему, скоро рассветет, – перебила ее матушка. – Начнется новый чудесный день. Будет светло.

– Но до этого еще пройдет много времени, – ответила королева и поднялась.

Она взглянула на Веренса и изменилась. Платье из красного стало серебристым и заискрилось в свете факелов, словно рыбья чешуя. Волосы ее распустились и заплелись по‑ новому, став золотистыми. Тонкая рябь изменений пробежала по ее лицу.

– Ну, что скажешь? – спросила она.

Она выглядела как Маграт. Вернее выглядела так, как Маграт хотела бы выглядеть, – возможно, именно такой ее представлял Веренс. Матушка кивнула; как опытный эксперт, она с первого взгляда узнавала законченную гнусность.

– Ты хочешь встретиться с ней в этом облике?

– Несомненно. Это будет интересно. Но не жалей ее, она всего лишь умрет. Хочешь, я покажу, кем бы могла стать ты?

– Нет.

– Мне это совсем не трудно. Я могу показать тебе бабушку Ветровоск.

– Не надо.

– Как ужасно, должно быть, осознавать, что у тебя нет друзей. Что всем будет наплевать, когда ты умрешь. Что ты никогда никого не интересовала.

– Да.

– Уверена, ты думаешь именно об этом… Долгими вечерами, когда компанию тебе составляют лишь тикающие ходики да холод комнаты, ты открываешь шкатулку и смотришь на…