ДЖИАМО КАЗАНУНДА 3 страница

Маграт думала, что с ней шутят, но все оказалось правдой. В Главном зале стоял один длинный, очень длинный обеденный стол, а она и Веренс должны были сидеть на противоположных концах.

Это было как‑ то связано с этикетом.

Король должен сидеть во главе стола. Это объяснений не требует. Однако если бы она села рядом, то обоим было бы неудобно, потому что пришлось бы поворачиваться, чтобы поговорить. Оставалось сидеть на противоположных концах и кричать.

Но при этом возникала другая проблема – как накладывать в тарелки пищу, которая обычно кучковалась в середине стола. Наиболее очевидный и легкий вариант, когда они сами себя обслуживают, даже рассмотрению не подлежал. Если короли начнут сами накладывать еду себе на тарелку, это приведет к краху всей системы монархической власти.

К сожалению, это означало, что обслуживание возлагалось на дворецкого господина Прыжкинса, который страдал плохой памятью, нервным тиком и болезнью коленного сустава. А еще Главный зал с кухней соединяла средневековая подъемная система. Она грохотала, как двуколка, в то время как сама шахта подъемника служила своего рода поглотителем тепла. Горячая пища становилась в ней холодной. Холодные блюда становились еще холоднее. Никто не знал, что произойдет в шахте с мороженым, но, вероятно, в результате этого эксперимента пришлось бы переписать некоторые законы термодинамики.

Кроме того, королевская повариха никак не могла уловить суть вегетарианства. Традиционные блюда были настолько богаты засоряющими артерии жирами, что последние покрывали тарелки огромными студенистыми каплями, в то время как овощи использовались, исключительно чтобы впитывать остаток соуса, и обычно были выварены до получения однородной желтоватой массы. Маграт попыталась объяснить кое‑ что госпоже Пышке, но при слове «витамины» тройной подбородок поварихи задрожал так угрожающе, что будущая королева предпочла быстренько извиниться и покинуть кухню.

В данный момент Маграт с аппетитом жевала яблоко. Госпожа Пышка хорошо разбиралась в яблоках и знала, как их правильно готовить. Из огромных сочных плодов вырезалась мякоть, вместо нее заталкивался внутрь изюм с кремом, после чего фрукты запекались. Поэтому Маграт предпочла украсть из кладовой свежее яблоко. Оставалось выяснить, где в замке хранится морковка.

Из‑ за серебряных подсвечников и стопки бухгалтерских книг Веренс был едва виден.

Иногда они поднимали глаза и улыбались друг другу. Вроде бы улыбались – расстояние было столь велико, что определить точно не представлялось возможным.

Вроде бы он что‑ то сказал…

Маграт приложила ладони к губам:

– Что‑ что?

– Нам нужно…

– Не слышу!

– Что?

Не выдержав, Маграт встала. Однако еще несколько минут ей пришлось ждать, пока полиловевший от натуги Прыжкинс не подвинет ее стул ближе к Веренсу. Она могла бы сделать это сама, но королевы так не поступают.

– Нам нужно назначить придворного поэта, – сказал Веренс, сделав в одной из книг какую‑ то пометку. – В каждом королевстве должен быть свой придворный поэт. Чтобы воспевать в стихах то, что происходит при дворе.

– Да?

– Я подумал, может, госпожа Ягг подойдет? Слышал, она очень хорошая поэтесса‑ песенница.

Маграт постаралась не рассмеяться.

– Я… э‑ э… я думаю, ей известно много интересных рифм, – кивнула она.

– Существующая сейчас ставка – четыре пенса в год плюс бочка мешков, – сказал Веренс, заглянув в книгу. – Или мешок бочек.

– А чем она должна будет заниматься? – уточнила Маграт.

– Здесь говорится, что в обязанности придворного поэта входит публичная декламация стихов по время важных государственных событий.

Маграт имела честь присутствовать на некоторых публичных поэтических чтениях нянюшки Ягг. Особенно нянюшка любила жестикулировать. С самым серьезным видом Маграт кивнула.

– Я не против, – сказала она. – Но при одном условии. Она должна вступить в должность только после свадьбы.

– Но почему, дорогая? …

– После свадьбы.

– О.

– Можешь мне довериться.

– Да, конечно, если ты так настаиваешь… За двойными дверями послышался громкий шум, потом створки с треском распахнулись, и на пороге Главного зала появились нянюшка Ягг и матушка Ветровоск, которых безуспешно пытался остановить Шон.

– О‑ о‑ о‑ а‑ а‑ а‑ у‑ у‑ у, мам! Сначала должен был войти я и объявить, кто пришел.

– Мы сами объявим, кто пришел. Как поживаете, ваши величества? – поздоровалась нянюшка.

– Да хранят боги этот замок, – сказала матушка. – Маграт, нужно кое‑ кого подлечить! … Прямо здесь. Срочно.

Матушка театральным движением смахнула подсвечники и посуду на пол и положила Диаманду на стол. На самом деле несколько акров стола были совершенно свободны, но какой смысл в торжественном входе, если нет возможности пошалить?

– По‑ моему, она боролась с тобой вчера… – удивилась Маграт.

– Какая разница? – оборвала ее матушка. – Доброе утро, ваше величество.

Король Веренс кивнул. Другие короли позвали бы стражу, но Веренс был разумным королем – как‑ никак, перед ним стояла сама матушка Ветровоск, а кроме того, единственным стражником был Шон Ягг, который в данный момент пытался выпрямить свою трубу.

Нянюшка Ягг скользнула к столику с закусками. Не то чтобы она была грубой и бесчувственной, но последние несколько часов выдались трудными, а здесь оставался обильный завтрак, который, как ей показалось, никого не интересовал.

– Что с ней случилось? – спросила Маграт, приблизившись к распростертой на столе Диаманде.

Матушка оглянулась по сторонам. Рыцарские доспехи, щиты на стенах, ржавые старые мечи и пики… похоже, железа предостаточно.

– Ее подстрелил эльф…

– Но… – произнесли Маграт и Веренс одновременно.

– Никаких вопросов, сейчас нельзя тратить ни секунды. Ее подстрелил эльф. А стрелы у них те еще. Это не просто рана, твой разум покидает тело и может вообще не вернуться. Ты можешь сделать хоть что‑ нибудь?

Несмотря на свою добрую натуру, Маграт вдруг ощутила приступ праведного гнева.

– Ага, значит, я снова стала ведьмой? Стоило вам…

Матушка Ветровоск вздохнула.

– На это тоже нет времени, – перебила она. – Я просто спрашиваю. Тебе достаточно сказать «нет». Тогда я унесу ее и больше не буду тебя беспокоить.

Все это она произнесла таким неожиданно тихим голосом, что Маграт быстро подавила свой гнев и попыталась исправить ошибку.

– Я не говорила, что не буду лечить ее, просто…

– Вот и ладненько.

Послышалось бряцанье – это нянюшка Ягг поднимала крышки серебряных супниц.

– Слушай, у них тут яйца трех видов!

– Итак, – констатировала Маграт, – жара нет. Пульс слабый. Глаза закатились. Шон?

– Да, госпожа королева.

– Когда будешь возвращаться на свой пост, загляни на кухню и попроси вскипятить много‑ много воды. Начнем с обработки раны. Но, матушка, эльфы ведь…

– Стало быть, оставляем Диаманду на твоем попечении, – снова прервала ее матушка и повернулась к королю. – Ваше величество, могу я переговорить с тобой? Нужно показать тебе кое‑ что внизу.

– Мне понадобится помощь, – возмутилась Маграт.

– Нянюшка поможет.

– Это я, – невнятно пробормотала нянюшка, обильно посыпая пол крошками.

– Что ты там жуешь?

– Яичницу и бутерброд с кетчупом, – довольно ответила нянюшка.

– Тебя тоже не мешало бы прокипятить, – сказала Маграт, засучивая рукава. – Сходи‑ ка на кухню. – Она осмотрела рану. – И узнай, нет ли там заплесневелого хлеба…

Основной элемент организации волшебников – это Орден, Колледж или, разумеется, Университет.

Основной элемент организации ведьм – это ведьма, но, как уже указывалось ранее, основным постоянным элементом является хижина.

Хижина ведьмы – это весьма специфическое архитектурное сооружение. Ее не строят, ее собирают постепенно, на протяжении многих лет, соединяя в целое отремонтированные помещения – в итоге хижина становится похожей на носок, целиком состоящий из штопки. Печная труба извивается штопором. Крыша покрыта такой старой соломой, что там прорастают маленькие, но вполне здоровые деревья; полы похожи на «американские горки» и скрипят по ночам, как чайный клипер в шторм. Если по меньшей мере две стены не подперты деревянными балками, значит, это не настоящая ведьмовская хижина, а обычный дом свихнувшейся старой карги, гадающей на чайной гуще и разговаривающей с собственной кошкой.

Хижины стремятся привлекать к себе ведьм одинакового типа. И это естественно. Каждая ведьма обучает за свою жизнь всего одну молодую ведьмочку, максимум двух, поэтому, когда хижина вследствие нормального чередования жизни и смерти освобождается, ее занимает ученица прежней хозяйки.

Хижина Маграт традиционно принадлежала ведьмам думающим, которые много замечали и многое записывали. Например, какие травы лучше помогают от головной боли, чем следует воспользоваться при ожоге – ну и прочие обрывочные сведения.

Всего тут хранилось около дюжины исписанных мелким почерком книг – с иллюстрациями, а также интересными растениями или необычными лягушками, аккуратно вложенными между страницами.

Это была хижина ведьм сомневающихся, ведьм занятых исследованиями. Глаз какого именно тритона? Какой именно вид пресноводной акулы? Конечно, это настойка клюкалки, но какое именно растение из тридцати семи, известных по всему континенту под этим названием, имеется в виду?

Причина, по которой матушка Ветровоск была лучшей ведьмой, чем Маграт, заключалась в том, что она знала: чтобы нормально колдовать, вовсе не обязательно отличать одну лечебную траву от другой, да и без разницы, трава ли это вообще.

Причина, по которой Маграт была лучшим врачом, чем матушка, заключалась в том, что она считала: разница есть, и принципиальная.

Карета остановилась у возведенной поперек дороги баррикады.

Атаман разбойников поправил повязку на глазу. Оба его глаза были в полном порядке, но к человеку в форме люди, как правило, относятся более уважительно. Затем атаман направился к карете.

– Доброе утро, Джим. Ну, что у нас сегодня?

– Э‑ э… Возможны трудности, – ответил кучер. – Несколько волшебников. И гном. И орангутан. – Он провел рукой по голове и скорчился от боли. – Да. Определенно орангутан. Не путать с каким другим похожим на человека существом, покрытым волосами. Я хочу, чтобы ты это четко понял.

– Ты в порядке, Джим?

– Я везу эту толпу из самого Анк‑ Морпорка. И не смей предлагать мне пилюль из сушеных лягушек.

Разбойник удивленно поднял брови:

– Хорошо. Не буду.

Он постучал в дверь кареты. Опустилось стекло.

– Э‑ э, мне бы не хотелось, чтобы вы приняли это за ограбление, – сказал он. – Я предпочел бы, чтобы вы посчитали происходящее веселым анекдотом, который приятно будет рассказать внукам.

– Это он! – раздался голос из кареты. – Это он украл мою лошадь!

Из кареты высунулся посох волшебника. Перед лицом разбойника замаячил большой набалдашник.

– Да, да, но я знаю правила, – вежливо промолвил он. – Волшебникам запрещено использовать магию против гражданских лиц, за исключением ситуаций, представляющих реальную угрозу жизни…

Вспышка октаринового пламени.

– На самом деле это не правило, – ответил Чудакулли. – Скорее общее указание. – Он повернулся к Думмингу Тупсу. – Очень интересное Применение Морфического Резонатора Клиндама. Надеюсь, ты оценил?

Думминг опустил взгляд.

Атаман превратился в тыкву. В соответствии со вселенскими правилами юмора верхушку тыквы покрывала разбойничья шляпа.

– А теперь, – громко объявил Чудакулли, – буду весьма признателен, если вы, ребята, выйдете из‑ за камней и деревьев и встанете так, чтобы я вас видел. Прекрасно. Господин Думминг, пройдись мимо них вместе с библиотекарем и собери все, что они пожелают добровольно пожертвовать.

– Это было простое ограбление! – завопил кучер. – А вы превратили его во фрукт.

– В овощ, – поправил его Чудакулли. – И через пару часов это пройдет.

– А еще они должны мне лошадь, – встрял Казанунда.

Разбойники расплатились, неохотно передавая деньги Думмингу и так же неохотно, но значительно быстрее передавая монеты библиотекарю.

– Почти триста долларов, аркканцлер, – подвел итог Думминг.

– И лошадь не забудьте. На самом деле у меня было две лошади, о второй я просто запамятовал, но только что вспомнил.

– Грандиозно! Мы в выигрыше. Итак, если эти господа соблаговолят убрать заграждение, то мы продолжим наш путь.

– Нет, нет, три! Третья тоже была!

– Как вы можете так поступать?! – вскричал кучер. – Это же вас должны были ограбить!

Чудакулли столкнул его с козел.

– Мы на каникулах.

Карета загрохотала дальше по дороге. Однако, прежде чем она скрылась за поворотом, из нее донесся крик:

– Четыре лошади!

На тыкве появился рот.

– Они уехали?

– Да, босс.

– Закати меня в тень. И никому ни слова об этом. Никогда. У кого‑ нибудь есть пилюли из сушеных лягушек?

Веренс II с уважением относился к ведьмам. Они посадили его на трон. Он был практически уверен в этом, хотя до сих пор не понимал, как им это удалось. А к матушке Ветровоск он относился с благоговейным ужасом.

Веренс послушно проследовал в подземелье, стараясь не отставать от решительно шагающей матушки.

– Что происходит, госпожа Ветровоск?

– Мне нужно показать тебе кое‑ что.

– Но ты упоминала про эльфов.

– Верно.

– Я‑ то думал, они существуют только в сказках.

– Да?

– Ну, то есть… о них любят рассказывать старые кумушки…

– Ну и что?

Матушка Ветровоск, казалось, генерировала некое гироскопическое поле – если вы теряли равновесие, она делала так, чтобы вы в таком положении и оставались.

Веренс предпринял еще одну отчаянную попытку.

– Я пытаюсь сказать, эльфов не существует…

Матушка подошла к двери, ведущей в подземелье замка. Сделана она была в основном из почерневшего от времени дуба, но верхняя часть была забрана железной решеткой.

– Сюда.

Веренс заглянул в темницу.

– О боги!

– Шон нам отпер. Вряд ли кто видел, как мы сюда заходили. И никому не говори. Если узнают тролли или гномы, они разнесут весь замок, лишь бы до него добраться.

– Зачем? Чтобы убить?

– Конечно. У них‑ то память получше, чем у людей.

– И что мне с ним делать?

– Просто держи взаперти. Откуда я знаю? Надо подумать.

Веренс снова оглядел скорчившегося на полу камеры эльфа.

– А это точно эльф? Обычный человечек… только отощавший немножко, да личико лисье. Я‑ то полагал, они должны быть красивыми.

– О, они очень красивы, когда в себе, – ответила матушка, небрежно махнув рукой. – Они перевоплощаются… и люди видят красоту, видят то, что им приятно. Эльфы могут стать такими, какими тебе хочется. Это и называется зачаровать. Когда рядом эльф – это сразу видно. Люди начинают вести себя по‑ дурацки. Теряют способность нормально мыслить. Ты что, ничегошеньки не знаешь?

– Я думал, эльфы существуют только в сказках… Ну, как зубная фея…

– Зубных фей не трогай, – нахмурилась матушка. – Очень работящие девушки. До сих пор не понимаю, как они управляются со стремянками и всем прочим. О нет. Эльфы существуют. Вот проклятье. Ладно, попробуем иначе…

Она повернулась и подняла палец.

– Феодальная система, верно?

– Что?

– Феодальная система! Ты на меня смотри. Феодальная система. На самом верху король, ниже бароны и прочий сброд, потом все другие… Ведьмы немного в стороне, – добавила матушка дипломатично и переплела пальцы. – Феодальная система. Похожа на эти, остроконечные штуки, в которых хоронили всяких языческих царьков. Понимаешь?

– Да.

– Хорошо. Именно так эльфы все и представляют. Когда они выходят в мир, все остальные оказываются на дне. Рабы. Хуже, чем рабы. Даже хуже, чем животные. Эльфы берут все, что хотят, а хотят они все. Но хуже всего, самое плохое… они читают твои мысли. Они слышат, что ты думаешь, и, защищая себя, ты думаешь именно то, что они хотят. Это чары. А потом появляются решетки на окнах, подковы над дверью, крынки у порога для сказочного народца – прежде чем говорить о них, ты совершаешь три оборота.

– Мне‑ то казалось, все это фольклор. – Король кисло усмехнулся.

– Конечно фольклор, дурак!

– Ну, знаешь, я все‑ таки король… – с укоризной произнес Веренс.

– Ты – глупый король, ваше величество.

– Спасибо.

– Сказки не обязательно врут! Со временем впечатления угасают, люди забывают подробности, забывают, почему поступали так, а не иначе. Не помнят, к примеру, зачем нужны подковы.

– У моей бабушки над дверью тоже висит подкова, – сказал король.

– Вот именно. Форма здесь ни при чем. Но если ты беден и живешь в старой хижине, подкова – это практически единственный кусок железа с дырками, который ты можешь найти.

– А.

– Все дело в том, что у эльфов нет этой, как ее… на «эм» начинается…

– Манер?!

– Ха! Правильно, но не это.

– Мышц? Мускуса? Мистерии?

– Нет. Нет. Нет. Ну, это нечто вроде того, как ты относишься к точке зрения других людей…

Веренс попытался представить мир так, как представляла его матушка, и тут до него дошло.

– Эмпатии?

– Правильно. У эльфов ее совсем нет. Даже охотник, хороший охотник, сочувствует дичи. Только так он может стать хорошим охотником. Но эльфы ведут себя по‑ другому. Они смеются над жестокостью, не понимают, что такое пощада. Не понимают, что у других, кроме них самих, могут быть чувства. О, эльфы очень много смеются – особенно если поймают заблудившегося человека, тролля или гнома. Возможно, тролли сделаны из камня, ваше величество, однако по сравнению с эльфами они – наши братья. Я имею в виду, братья по разуму.

– Но почему я всего этого не знаю?

– Очарование, чары. Эльфы – красивы. У них есть… – она буквально выплюнула это слово, – стиль. Красота. Грациозность. А это очень важно. Если бы кошки были похожи на жаб, мы бы очень быстро поняли, какими мерзкими, жестокими существами они на самом деле являются. Стиль. Вот что люди помнят. Они помнят очарование. А все остальное, все соответствующее истине, становится… сказками старых кумушек.

– Маграт об этом ничего не говорила.

Матушка замялась.

– Маграт многого не знает об эльфах, – сказала она наконец. – Ха. Ее даже и молодой кумушкой не назовешь. В наше время эльфов нечасто поминают. Да и говорить о них небезопасно. Будет лучше, если все забудут о них. Они… приходят, когда их зовут. Но не кричат «Ау! ». А зовут мысленно. Достаточно лишь захотеть, чтобы они очутились рядом, и…

Веренс замахал руками.

– Похоже, от феодальной системы мы перешли к монархии, а ее я еще не изучал! – воскликнул он. – Я окончательно запутался и ничего не понимаю.

– А тебе и не нужно ничего понимать. Ты – король. Послушай. Ты знаешь о слабых местах в этом мире? О тех местах, где наш мир соединяется с другими мирами?

– Нет.

– Одно из них находится рядом, на вересковой пустоши. Поэтому там стоят Плясуны. Они служат стеной.

– А‑ а.

– Но иногда барьер между мирами становится ненадежным, понимаешь? Это приходит и уходит. Как с приливами. Именно тогда и начинают появляться круги.

– А‑ а.

– И если люди поведут себя глупо, даже Плясунам не удастся удержать ворота закрытыми. Потому что там, где мир очень тонок, одна неверная мысль способна установить прочную связь.

– А‑ а.

К вящему облегчению Веренса, матушка заговорила о более понятных вещах.

– И главное сейчас – не сглупить? – Наконец‑ то ему удалось внести некий вклад в протекающую беседу.

– Да. Ни в коем случае нельзя звать их. Привлекать их.

– А‑ а. И что мне делать?

– Просто продолжай править. Я думаю, нам ничто не угрожает. Проникнуть сюда они не смогут. Девчонок я остановила, так что каналов больше не будет. Ты, главное, держи этого типчика под замком и ничего не говори Маграт. Зачем ее беспокоить по пустякам, правильно? А за камнями я прослежу.

Матушка зловеще потерла руки.

– Что ж, похоже, я со всем разобралась.

Вдруг она мигнула.

И ущипнула себя за нос.

– Что я только что сказала? – спросила она.

– Э‑ э, ты только что сказала, что, похоже, со всем разобралась, – подсказал король.

Некоторое время матушка Ветровоск недоуменно моргала.

– Ну да, все правильно, – наконец кивнула она. – Именно это я и сказала. Да. И я нахожусь в замке, верно? Да.

– С тобой все в порядке, матушка Ветровоск? – спросил король несколько встревоженным голосом.

– Чудесно, просто чудесно. В замке. А дети в порядке?

– Не понял?

Она снова заморгала.

– Что?

– Ты скверно выглядишь…

Матушка скривилась и покачала головой.

– Да. Замок. Я – это я, а ты – это ты, Гита – наверху, с Маграт. Все правильно. – Она посмотрела на короля. – Просто немного переутомилась. И не о чем волноваться. Совсем не о чем беспокоиться.

Нянюшка Ягг с некоторым сомнением во взгляде наблюдала за приготовлениями Маграт.

– Припарка из заплесневелого хлеба – не слишком‑ то волшебно, а? – заметила она.

– Тетушка Вемпер готова была молиться на нее. Самое надежное средство. Но вот как бороться с комой, понятия не имею…

Маграт с надеждой листала древние хрупкие страницы. Ее предшественницы делали записи, по мере того как им что‑ то приходило в голову, поэтому важные заклинания и наблюдения часто прерывались комментариями о состоянии старческих ног.

– Вот, здесь говорится: «Малинькие астраканечные камни, каторыи инохда можна найти в лису, называются ильфийскими стрелами и дийствительно в прошлом ани были наканечниками стрел». Это все, что мне удалось найти. Есть еще рисунок. Но я сама встречала такие камешки.

– О, их много валяется повсюду… – кивнула нянюшка Ягг, перебинтовывая плечо Диаманды. – Как ни возьмусь копать огород, на один‑ другой обязательно наткнусь.

– Но эльфы не стреляют в людей! Они добрые!

– По‑ твоему, они просто хотели поиграть? Потому и всадили в девчонку стрелу?

– Но…

– Послушай, дорогуша, скоро ты станешь королевой. Это очень важная работа. Заботься о короле и позволь мне и Эсме позаботиться… обо всем остальном.

– Да что такое быть королевой?! Только и можно, что гобелены ткать да шататься везде без дела в неудобном платье! Я знаю матушку. Она терпеть не может… стиль. Она вечно такая кислая…

– Осмелюсь заметить, на то есть свои причины, – дружелюбно промолвила нянюшка. – Так, девушку мы залатали. Что делать дальше?

– У нас куча ненужных спален, – вспомнила Маграт. – И все они готовы к приему гостей. Можем положить ее в одной из них. Кстати, нянюшка?

– Да?

– Ты… э‑ э… Как ты относишься к тому, чтобы стать подружкой невесты?

– Ну уж нет, дорогуша. Стара я для этого, – отмахнулась нянюшка. – Кстати, а ты ни о чем не хочешь меня порасспросить?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, мама твоя умерла, а других родственниц у тебя нет…

Маграт по‑ прежнему выглядела озадаченной.

– Ну, о том, что будет после бракосочетания, я на это намекаю.

– Ах об этом… Не беспокойся, обо всем позаботится поставщик провизии. Здешняя повариха не большая мастерица по части канапе и украшения стола.

Нянюшка внимательно рассматривала потолок.

– Ну а после? Что будет потом? – спросила она. – Если, конечно, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Ну, у меня много служанок, они все уберут. Послушай, ты не волнуйся. Я все обдумала. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты и матушка относились ко мне так, словно я ничего не понимаю.

Нянюшка откашлялась.

– Ну ладно, – покачала головой она. – Твой будущий муженек вроде человек опытный. Не сомневаюсь, уж он‑ то погулял с девицами.

– Почему ты так говоришь? Да нет, вряд ли он такой. У шутов ведь почти нет личной жизни, а потом он стал королем, столько всего навалилось… Кроме того, он немного стесняется девушек.

Тут нянюшка сдалась окончательно.

– Что ж, – сказала она. – Надеюсь, ты сама во всем разберешься и…

Появились матушка и король.

– Ну, как девчонка? – поинтересовалась матушка.

– Наконечник стрелы мы удалили, рану промыли, – отчиталась Маграт. – Но вряд ли она скоро проснется. Лучше будет оставить ее здесь.

– Ты уверена? – уточнила матушка. – За ней необходимо присматривать, а у меня есть свободная спальня.

– Ее нельзя перемещать, – быстро произнесла Маграт.

– Они ее пометили, – сказала матушка. – Ты точно знаешь, как следует поступать?

– Я знаю, что рана достаточно тяжелая, – ответила Маграт.

– Я имею в виду вовсе не рану, – возразила матушка. – Они коснулись ее. И она…

– Я сама могу определить, какой уход требуется больному, – оборвала ее Маграт. – Я же не полная дура, понимаешь?

– Ее ни в коем случае нельзя оставлять одну, – настаивала матушка.

– Здесь будет много людей, – вмешался в разговор Веренс. – Завтра начнут приезжать гости.

– Можно быть окруженным людьми – и в то же время абсолютно одиноким, – нравоучительно промолвила матушка.

– Но, матушка, мы же в замке!

– Ладно, ладно, не будем вам больше докучать, – махнула рукой матушка. – Гита, идем.

На прощание нянюшка Ягг угостилась бараньей отбивной из‑ под серебряной крышки и помахала королевской чете.

– Веселитесь тут, – сказала она. – Насколько это возможно.

– Гита!

– Уже иду.

Эльфы чудесны. Они творят чудеса.

Эльфы удивительны. Они вызывают удивление.

Эльфы фантастичны. Они создают фантазии.

Эльфы очаровательны. Они очаровывают.

Эльфы обворожительны. Они завораживают.

Эльфы ужасны. Они порождают ужас.

Особенностью слов является то, что их значения способны извиваться, как змеи, и если вы хотите найти змей, ищите их за словами, которые изменили свои значения.

Никто ни разу не сказал, что эльфы хорошие.

Потому что на самом деле они плохие.

– Ну, вот и все, – сказала нянюшка Ягг, когда ведьмы шли по подъемному мосту замка. – Надо признать, ты отлично поработала, Эсме.

– Куда там… – возразила матушка Ветровоск.

– Но ты же сама сказала, что больше никому пройти не удастся. А магией у камней заниматься некому, это точно.

– Да, но круги будут еще появляться день или два. За это время все, что угодно, может случиться.

– Диаманда вышла из игры, а других ты здорово напугала, – сказала нянюшка Ягг, бросая баранью косточку в пересохший ров. – Звать их никто больше не осмелится, это я точно знаю.

– Но один сидит у нас в подземелье.

– Хочешь от него избавиться? – спросила нянюшка. – Если хочешь, пошлю Шона к королю Железобетонссону, что на Медной горе. Или сама могу вскочить на старое помело и слетать шепнуть пару слов Горному королю. Гномы и тролли в одно мгновение избавят нас от этой проблемы. Нет эльфа – нет проблемы.

Матушка не обратила ни малейшего внимания на ее слова.

– Нет, есть еще кое‑ что, – хмуро промолвила она. – О чем мы не подумали. Она попытается найти лазейку.

Ведьмы подошли к городской площади. Матушка огляделась по сторонам. Конечно, Веренс был королем, и это было правильно, и это было его королевство, что тоже было правильно. Но в более глубоком смысле королевство принадлежало ей. И, конечно, Гите Ягг. Власть Веренса распространялась только на людей – тролли и гномы не признали его королем, хотя сделали это очень вежливо. Но что касается деревьев и скал, их матушка Ветровоск считала своими. Она могла чувствовать их настроение.

За ними продолжали следить. Она ощущала общую настороженность. Достаточно внимательное наблюдение изменяет объект наблюдения, а сейчас таковым объектом была вся страна. Вся страна подверглась нападению, и судьба ее лежала на плечах матушки…

– Забавно… – сказала вдруг нянюшка Ягг, словно сама себе. – Сегодня утром сидела я у Плясунов и вдруг подумала, вот ведь забавно…

– Ты о чем?

– Когда я была молодой, жила здесь девушка, очень похожая на Диаманду – с дурным характером, нетерпеливая, талантливая, ну, настоящая заноза в заднице для старых ведьм. Не знаю, помнишь ли ты ее? …

Они прошли мимо кузницы Джейсона, сотрясавшейся в унисон мощным ударам молота.

– А я никогда ее и не забывала, – тихо ответила матушка.

– Забавно, все развивается по кругу…

– Не совсем, – твердо возразила матушка Ветровоск. – И вовсе я на нее не похожа. Сама знаешь, какими в то время были старые ведьмы. Сопротивлялись всему новому. Кучка заклинательниц бородавок. Я никогда им не грубила. Я просто была… тверда. Прямолинейна. Стояла на своем. Быть ведьмой – это значит стоять на своем. Ты что там, улыбаешься?

– Это ветер, клянусь.

– А она – совсем другое дело. Никто не может упрекнуть меня в том, что я отвергала новые идеи.

– Ты знаменита именно тем, что всегда приветствовала все новое, – кивнула нянюшка Ягг. – Лично я это всем и вся говорю: Эсме Ветровоск никогда не отвергает новые идеи.