Наталья Перфилова 9 страница

– Давайте быстрее, – поторапливала нас она, – осталось каких то три с половиной часа не больше, а мы еще не начинали одеваться. А потом ведь еще я должна домой заехать попрощаться с мужем и дочкой. Прихватить Тимона и вещи… В аэропорт надо хотя бы минут за сорок приехать, мало ли какие осложнения с вылетом возникнут… Так что дел выше крыши. Дай бог управиться за несчастных три с половиной часа.

– У вас есть дочь? – Почему‑ то мне показалось это странным. Как‑ то не вязался у меня образ этой молодой элегантной женщины с понятием материнства. Ну никак не могла я ее представить с соской в руках, или к примеру над тазиком с грязными пеленками… Хотя ей ведь совершенно не обязательно держать все это в собственных руках, на это у богатых людей имеется прислуга. Какая же я все‑ таки глупая!

– А что тебя так удивило? – Вопросительно приподняла брови Кэт. – Мне двадцать восемь. В этом возрасте для женщины не иметь детей как‑ то даже не прилично. Да, у меня есть дочь. Ее зовут Лариса, ей почти семь лет. Очаровательный ребенок. Ужасно похожа на меня. – В голосе Катерины прозвучала нескрываемая гордость. – В школу в этом году пойдет.

Она распаковала чехол, принесенный с собой, и на свет появился симпатичный элегантный бело‑ синий костюм, чем то очень напоминающий матросский.

– Зря ты этот костюм притащила. – Кирилл выглядел не довольно. – Он слишком облегает фигуру, вдруг на какие то сантиметры не сойдется, вы же все таки не идеально совпадаете, правда? Что тогда делать, другого то на замену ничего нет…

– Что бы ты понимал, мужлан. – Весело отозвалась Кэт, вообще она заметно повеселела за последние несколько часов, а когда вернулась из дома вообще стала очень мила и жизнерадостна. Кирилл же напротив, глядя на то, как все шире расцветает улыбка хозяйки, мрачнел буквально на глазах. – Переставить пуговицы, для нормальной женщины пара пустяков, хотя я и так на глаз вижу, что не промахнулась. Лишь бы туфли подошли. Размер вроде подходящий, но ноги то у всех разные, а ей, как не крути, ходить в них придется не пять минут. Но это тоже не беда, в гримерках полно обуви, запросто можно подобрать что то подходящее. На прикинь… – Катя протянула мне белую лодочку. – Смотри ка подошли. Отлично. То что слегка великоваты не беда, как говорится, велико не мало, ватку сунешь… Так, а что ты сидишь, давай ка скидывай свою несчастную школьную форму и начинай приобретать цивильный респектабельный вид.

Я взялась за пуговицы и покраснела, внезапно вспомнив, что под форменным платьем у меня вообще то ничего нет. Даже маечка с ромашкой и бабкой коробкой осталась где то на полу сцены. Я растерянно посмотрела на сидящего напротив Кирилла и перевела умоляющий взгляд на Катю.

– Ты чего время тянешь? – Удивилась она и, внимательно глядя на мои покрасневшие щеки, догадалась. – Стесняешься что ли?

– Уж не меня ли? – Хмыкнул Кирилл. – Так ты вспомни, я все уже видел. Вплоть до букашек и даже больше… – Я почувствовала, как глаза неумолимо наполняются слезами.

– А ну ка марш в коридор, – заметив это, быстро скомандовала Кэт, – не хватало еще такой респектабельный и удачный макияж испортить дурацкими соплями. На него времени чертова туча угрохана, а они тут шутки шутят.

Как только Кир скрылся за дверью, я торопливо начала примерять костюм. В общем Кэт не ошиблась, костюм подошел мне и даже очень, правда грудь у меня оказалась чуть больше ее, а талия чуть уже. Но это совсем не портило общего вида, а даже придавало некоторую пикантность.

– Хорошо получилось, – удовлетворенно сообщила Кэт, осмотрев меня со всех сторон. – Сидит отлично. Теперь туфли… Так… Вот это еще…

Она открыла саквояж и достала оттуда шкатулку. Катерина выложила на стол золотое обручальное кольцо с бриллиантом, изящные золотые с платиновыми вставками и какими то мельчайшими блестящими камешками, наверное, тоже бриллиантами, серьги, тоненькую цепочку с украшенным все теми же камешками крестиком и все это протянула мне.

– Надевай! Не могу же " я" отправляться в путешествие без единой золотой побрякушки. Кольцо если великовато на средний палец надень, обручальные и там носят, главное, руку не перепутай… Ты что делаешь, бестолочь, на правую надевай! – Закричала она, заметив, что я примеряю на левую руку ее обручальное кольцо. – Я же все‑ таки еще не вдова, правда? – И она почему то опять весело рассмеялась. Потом подумала и сняла с пальца большой витиеватый перстень с черным не прозрачным камнем. – На, только смотри береги, как зеницу ока. Потеряешь вовек не расплатишься. Он стоит такую кучу денег, что тебе и не снилось. Антиквариат.

– Может, тогда не надо? – Испуганно отдернула руку я. – И так уже красиво.

– При чем тут красота? – Пожала плечами Кэт. – Этот перстень в декларацию внесен, без него у тебя на паспортном контроле проблемы могут возникнуть, а нам привлекать лишнее внимание ни к чему. Наоборот, твоя задача проскользнуть мимо столика контролерши тихо, как мышка… Я редко его снимаю. Это кольцо фамильное, к тому же заговоренное – приносит удачу, тому, кто его носит. И мадам Орэли очень любит его в руках покрутить, это еще один плюсик при общении с ней, подтверждающий твою личность. Так что не ломайся, надевай… Ну что, последний штрих и можно звать эксперта. – Катя достала из круглой коробки красивую широкополую шляпку с декоративными ленточками, свисающими на манер лент бескозырки, и примерила ее на меня. – Блеск! Честное слово, сама не ожидала, что так здорово получится. Кир! – крикнула она, – иди, принимай работу!

– Прикольно! – Слегка отойдя от своей привычной насмешливой манеры, с искренним одобрением присвистнул он. – Даже я метров с десяти принял бы ее за тебя. А уж сзади и говорить не приходится. – Я погрустнела, отчего то мне стало обидно, что это восхищенное «прикольно», оказывается, относилось не к моей внешности, а всего лишь к поразительному сходству копии с оригиналом.

– А ты костюм хаял. – удовлетворенная похвалой улыбнулась Катерина. – Фасончик и правда староват, спорить не стану, вполне вероятно, в Европе сейчас такие не в моде, но у него есть куча весьма значительных преимуществ перед всеми другими. Во первых, такого больше ни у кого нет. Во вторых, меня в нем видели буквально все и все запомнили. Если в аэропорту будет хоть кто то знакомый, он запросто узнает «меня» даже издалека.

– А если подойти захочет знакомый? – Озабоченно почесал подбородок Кирилл.

– Это забота не моя, а твоя. – беспечно отмахнулась хозяйка. – Придумаешь что‑ нибудь, ты по этому делу мастак, главное, ухо держи востро и не проворонь… Значит в третьих, с этим костюмом просто ужасно гармонирует шляпка, сразу видно, что это комплект и одно без другого не смотрится, а значит, не возникнет законного подозрения на конспирацию, которое как правило вызывают широкополые шляпы и темные очки. В четвертых, он очень выигрышно подчеркивает фигуру, а это самая сходная наша с букашкой черта, хоть я ее и на десять лет старше, не удержалась от комплимента самой себе Катя., – в пятых…

– Может, хватит? – не выдержал Кирилл, – я все понял. Ты, между прочим, сама всех торопила, а теперь время тянешь.

– Ты прав. Я тогда сразу перехожу к последнему и самому важному – я в этом костюме на загранпаспорт фотографировалась. – Она хитро посмотрела на нас и рассмеялась.

– Ну что, пошли что ли? – Кирилл нетерпеливо направился к двери.

– Погоди, самое главное чуть не забыли. – Она протянула мне белую кожаную сумку с двумя синими волнами спереди. – Тут все необходимые документы, декларация, Тимоновы справки от ветеринара и билет на самолет. А вот это – твой. И еще деньги на расходы в дороге. – Кэт протянула Кириллу узкий розоватого цвета листок бумаги и конверт. Он небрежно сунул их во внутренний карман куртки.

– Теперь, наконец, мы можем идти?

* * *

Кирилл остановил машину перед витыми воротами большого современного особняка.

– Кэт, тебе на все про все… – Он мельком глянул на часы. – …двадцать минут. – Надеюсь, чемоданы уже собраны?

– Само собой! – пропела Катя, распахивая свою дверку. – Я скоро. Только с любимым мужем попрощаюсь и сразу назад.

– Не вздумай притащить его с собой. – Напомнил ей вслед Кир.

– Да ни боже мой! – Донеслось в ответ.

– Послушайте, Кирилл…

– Я, знаешь, что хотел уже давно предложить? – Поворачиваясь ко мне лицом, перебил меня он. – Нам предстоит провести вместе довольно много времени. Может, прямо сейчас перейдем на «ты»? Называй меня просто Кирилл, или Кир, или Кира, как Катя… А то я чувствую себя чуть ли не твоим престарелым дядюшкой.

– Ну вы… то есть ты… сказал! Какой же ты дядюшка, ты молодой и симпатичный… – Я смутилась и прикусила язычок.

– Что замолкла? – Весело поинтересовался мой собеседник. – Только я приготовился слушать лестные комплименты в свой адрес, а ты сразу и смутилась… Хотя ты права, наверное я тебе папой почти кажусь в свои то тридцать четыре…

– Моему папе было бы сейчас сорок шесть лет. – Тихо отозвалась я. – Если бы он был жив… А так ему навсегда останется сорок три… Ты на него совсем не похож… Ни капельки…

– Ты что‑ то хотела спросить? – Чтобы заполнить неловкую и печальную паузу напомнил Кирилл.

– Да… Мы как‑ то не подумали о том, что Катин муж, если сейчас он дома, может заподозрить неладное, если узнает, что в аэропорту его жену видели в таком ярком и запоминающемся наряде. Ведь из дома то она уйдет совсем в другой одежде.

Теперь пришла очередь смущаться Киру. Он нахмурился, и, немного помолчав, буркнул.

– Ерунда! Он не сможет вспомнить, в чем ушла Кэт.

– Ты в этом уверен.

– Уверен, не переживай. – Он отвернулся. Я так и не поняла, на что он так разозлился или, может, обиделся.

Со стороны особняка послышались громкие голоса, я испуганно попыталась пригнуться и чуть не уронила на пол свою шикарную шляпку.

– Не суетись. – Тоже с интересом посматривая в сторону дома, бросил Кирилл, – сквозь тонированные стекла тебя никто не увидит. – А внутрь боевая машина пехоты по имени Кэт его все равно не пустит.

У ворот появилась красная от злости Катя с большой клеткой в руках За ней выскочил довольно приятный мужчина лет сорока в штанах на резинке и расстегнутой на груди рубашке с огромным чуть ли не в человеческий рост чемоданом на колесиках.

– Только такой кретин, как ты, мог перепутать время и чуть не испортить мне всю поездку! – Кричала Кэт! – Хорошо я ученая и попросила Кира за мной заехать и помочь, а то бы по твоей милости мне пришлось самой тащить этот чертов чемодан, – она неистово ткнула остроконосой туфелькой бок огромного черного баула, или опаздывать …

– Заткнись, кретинка! – Злобно парировал ее муж. – Если бы ты не твои дурацкие истерики, я бы уже давно оделся и мог тебя проводить …

– Вот спасибо! – Ядовито поджала губы Катя. – Сначала прождать пока ваша светлость соизволит натянуть брюки, а потом бегом носиться по аэропорту как угорелая деревенщина. Нет уж, уволь, ради христа, от такого счастья!

– С удовольствием! – Рявкнул муж.

– Пора выдвигаться на передний план. – Вздохнул Кирилл и полез из салона на улицу. Громко хлопнув дверью, он сначала приветливо пожал руку раздраженному Олегу, потом молча взял за ручку баул и так же молча начал заталкивать его в машину. Мужчина махнул рукой Киру и, даже не глянув на жену и не прикрыв калитку, размашисто зашагал к крыльцу своего особняка.

– Мило поговорили. – Мрачно усмехнулся Кирилл, когда все мы наконец то уселись в машину и покатили в сторону аэропорта. – Профессионально ты его отбрила. Комар носа не подточит.

– Ну так! – Фыркнула все еще не утратившая воинственный настрой Кэт. – На том стоим. Я в машине у аэропорта посижу до отлета, мало ли какие будут вопросы… Никто ведь не застрахован от непредвиденных накладок. А потом на этой же машине к Петеньке моему, Петушку рвану… Это тот самый мальчик, ради которого и затевается вся эта свистопляска с переодеваниями, – пояснила она мне и посмотрела на Кирилла, он отвернулся. Странные у них все же отношения, снова подумала я.

* * *

Аэропорт гудел, суетился, светился лампочками электронных табло – в общем, жил своей обычной повседневной жизнью. Стараясь быть как можно незаметнее и в то же время элегантнее, я с замиранием сердца вступила в огромный ярко освещенный зал. Мельком глянув на милицейский патруль, проходящий совсем не далеко от меня, я прибавила шаг и покрепче прижала к себе сиамского кота по кличке Тимон, которого Катя велела обязательно нести на руках.

– Он еще насидится за решеткой, лапочка моя! – Она чмокнула животное в нос и почесала за ушком. – Целых три с половиной часа лететь до Парижа, да еще если учесть время на погрузку и разгрузку, вообще куча времени получается. Потом деловито добавила. – Посадишь его обратно только после паспортного и фейс контроля. Не отпускай Тимона до последнего, строй из себя идиотку, можешь слезу даже слегка пустить. Только не увлекайся, макияж изгадишь. И только в самый ответственный момент, если вдруг почувствуешь, что на тебя чересчур внимательно посматривает контролерша или спрашивает что‑ то не то, начинай заталкивать его в клетку. Он ее ненавидит, так что начнет орать, вырываться…короче, все внимание сосредоточит на своей мохнатой персоне, девушка поспешит поскорее сбагрить такую обузу с рук и быстро закончит оформление твоих бумаг.

– С каких это пор ты стала таким дальновидным стратегом? – Удивленно спросил Кир, с пустой клеткой в одной руке, чемоданом на колесах в другой и спортивной сумкой перекинутой через плечо.

– Ты поживи с мое! – Катя юркнула назад в машину. – Ну все ребята, с богом. Желаю успеха и удачи.

* * *

Попав в шумный зал аэропорта, Тимон стал проявлять явные признаки беспокойства, но из рук вроде пока не вырывался. Просто напрягся и начал подозрительно вертеть ушастой головой из стороны в сторону.

У каждой из стоек толпилась очередь. Выбрав, почему то где народу побольше Кирилл пристроился в хвост. Я с тоской смотрела на ток так тщательно и дотошно девушка проверяет паспорта и другие документы будущих пассажиров. Наша затея с переодеваниями стала казаться мне глупой и совершенно бесполезной. Что толку во всем этом маскараде, если контролерша их даже не заметит. Она не видела раньше Кэт в этом костюме и ей в общем то не с чем сравнивать, она ведь в основном смотрит на лицо, сличая его с фотографией. Заметив мое беспокойство, Кирилл взял меня за руку и шепнул.

– Нам повезло. Эта девушка за стойкой всего пол года назад оформляла нам с Кэт вылет в Японию. Я сразу ее узнал…

– Значит, она тоже может узнать нас? Вернее не узнать… – Еще больше расстроилась я.

– Не смеши, перед ней за день проходит столько людей, что лица наверняка сливаются в один общий говорящий поток. А вот Тимона и твой незабываемый прикид она, как женщина должна бы помнить. Во всяком случае, я на это надеюсь…

* * *

– Здравствуйте. – Сказала девушка Киру и улыбнулась. – А вы часто летаете.

Я смотрю, и ваша спутница опять с Вами и даже котик.

– Куда же я без них… – Широко улыбнулся в ответ он, снимая темные очки. – Вернее они без меня. Охранник обязан всегда и везде сопровождать свою хозяйку. Работа такая у меня. – он покосился на «хозяйку» и едва заметно весело подмигнул девушке.

– Понимаю, – сказала она и, открыв мой., вернее Катин, паспорт начала внимательно изучать визу. – Вы котика в клетку сажайте, оторвавшись на минуту от документов, кивнула она на эскалатор, где уже стоял наш огромный черный баул, спортивная сумка с вещами Кира и, пока еще пустая, клетка. – А потом подойдите ко мне.

Я уткнулась носом в шерсть становящегося все более беспокойным Тимона и капризным голосом заканючила.

– Неужели вам ни сколечко не жаль бедное животное? Девушка. Позвольте я возьму его салон, он тихонечко посидит у меня на коленках, никого не трогая…

– К сожалению, это совершенно не возможно. – Вежливо отозвалась контролерша. – Никто не позволит нам с вами нарушать правила. Они не обсуждаются и распространяются абсолютно на всех.

– Попробовали бы сами три с половиной часа болтаться среди чужих сумок и баулов. – Продолжала нудным тоном настаивать я. – Да еще, не дай бог, собаку какую‑ нибудь по соседству пристроят, Тимон запросто может умереть за эти часы от тоски и страха.

– Не умер же в пошлый раз. – Резонно возразила девушка. – До Японии лететь намного дальше, чем до Парижа. Или это уже другой кот?

– Как это другой, конечно это тот самый, которого мы в прошлый раз брали с собой в Японию! – Усмехнулся Кир, глядя на мой спектакль.

– Тогда начинайте побыстрее сажать его в клетку. Помнится, в прошлый раз он совсем не желал туда залезать.

Она снова погрузилась в изучение документов и справок на Тимона.

Близко подходить к стойке, где девушка начала бы придирчиво сравнивать мое лицо с оригиналом, мне жутко не хотелось. Я, поджав губы пошла к ленте транспортера. Едва увидев открытую дверцу клетки, Тимон буквально озверел. ОН истошно замяукал и начал вырываться у меня из рук. О том, чтобы самостоятельно засунуть его на место, не могло быть и речи. Я беспомощно посмотрела на Кира, он пожал плечами и повернулся к девушке, что то указывая ей пальцем в какой то из кошачьих справок. А ко мне на помощь уже спешил мужчина, обычно просматривающий на мониторе вещи двигающиеся по транспортеру. Он деловито принял из моих рук кота и поднес к узкой дверце в клетку. Тимон в нее пролезать категорически не собирался. Он распластал в стороны лапы, цеплялся за прутья когтями и хрипло орал на весь зал что то явно не цензурное на своем кошачьем языке.

– Давайте так сделаем, – подумав немного и оценив обстановку сказал мужчина. Я сейчас зажму ему все четыре лапы, а вы берите клетку в руки и надевайте ее коту дверкой на голову, потом следом протолкнем остальное, и все будет в полном ажуре. – Я подняла клетку и приготовилась к операции, заметив краем глаза, что девушка отложила в сторону мой паспорт и теперь изучает документы Кира. Хорошо это или плохо я не поняла. Возможно, она вернется к фотографии немного позже, когда закончатся наши разборки с котом. Мужчина не слишком ловко попытался перехватить растопыренные в стороны лапы Тимона, напоролся на когти и, вскрикнув от неожиданности, выпустил животное из рук. Почуяв свободу, тот ринулся вперед. Далеко ему пронестись не удалось его перехватил мужчина с металлоискателем в руках. Тимон, схваченный за шкирку болтался в руке таможенника и орал так душераздирающе, что просто мороз по коже пробегал. Я с клеткой в руках, сметая на пути все преграды ринулась к нему.

– Идите быстрее Кирилл Эдуардович, помогайте своей хозяйке. – Услышала я позади голос девушки. – Вот все ваши документы и справки, поторопитесь, пожалуйста, и в следующий раз заранее готовьте животное к транспортировке.

Послышалось шуршание и я с облегчением увидела, что наши сумки медленно поплыли по конвейерной ленте вперед. Слава богу, досмотр закончен, поняла я. Подскочивший ко мне Кир, сунул мне в руки пачку бумаг и, ловко подхватив орущего кота одной рукой и зажав задние лапы второй, он сунул Тимона хвостом вперед в узкую дверку, тот попытался хоть как‑ то зацепиться за вожделенную свободу когтями передних лап, но и тут быстро потерпел фиаско. Кирилл внушительным тычком протолкнул животное в клетку и запер дверку, прямо перед носом враз присмиревшего Тимона.

– Все. Концерт окончен. – Сообщил Кир, и укоризненно глянул на Тимона. – давно пора понять, что я не мамочка, со мной не забалуешь. – Кот фыркнул и презрительно отвернулся. Выглядел он почти спокойно, только напряженный, то и дело гулко ударяющий по прутьям решетки хвост, говорил о том какие негативные эмоции и мысли переполняют его возмущенную несправедливостью и насилием кошачью душу.

Проводив клетку с Тимоном глазами, мы уже с относительно легким сердцем пошли проходить личный досмотр. Меня отпустили довольно быстро, не слишком молодая уставшая женщина несколько раз провела вокруг меня металлоискателем, равнодушно заглянула в сумку и, не обнаружив ничего предосудительного, отпустила с миром. Кириллу же повезло меньше. Наверное из вредности тот самый мужчина, только что покусанный и ободранный нашим котом придирался к нему по полной программе. Заставлял раза три выкладывать все из карманов, внимательно ощупывал и осматривал все вплоть до расчески и носового платка. Но все же ему пришлось отпустить и его.

– Ну что, посидим в кафе или уж сразу пойдем в самолет? – Он посмотрел куда то влево, где горела продолговатая зеленая лампа. – Судя по всему, регистрацистрацю не прошло совсем мало пассажиров, меньше трети, а значит, самолет уже подан…

– Давай сразу … – Неуверенно сказала я. – Как то уже хочется спокойно сесть и больше никуда не двигаться. Хоть я и не хочу спать, но ноги все равно почти отказываются повиноваться от усталости.

– Тогда пошли. – Скомандовал Кир, галантно подставив мне локоток. Я с благодарностью оперлась на его руку. – Последний рывок, и ты сможешь скинуть с ног эти неудобные штуковины. – Он кивнул на мои красивые изящные туфельки.

По узкому длинному коридору без окон мы с Кириллом шли практически в одиночестве.

– Скажи, Кир, – поинтересовалась я, – а что разве к трапу каждого желающего доставляют индивидуально, или мы пойдем по взлетному полю пешком?

– В смысле? – Не понял, что я хочу услышать он. – Зачем нам выходить на летное поле?

– Но мы же должны как‑ то попасть на самолет. – Удивилась вопросу я.

Кирилл притормозил и изумленно посмотрел на меня.

– Ты что ни разу не летала на самолете?

– Почему? – смутилась я. – Мы с папой из Вильнюса в Москву летели на самолете… Я конечно маленькая была, но все отлично помню, и трап, и взлетное поле. Там ветер ужасный дул…

– Ясно. Похоже, это было и правда давно, где то во времена царя‑ Гороха. Сейчас трапов нет, мы прямо по этому коридору дойдем до места и спокойно усядемся на места. – Я смотрела на него и не могла понять смеется он надо мной что ли. – Самолет сам стыкуется со специально построенным терминалом. Поняла?

– Как космическая станция? – Мне было стыдно за свое невежество, но все же любопытство брало верх.

– Примерно. – Хмыкнул Кир и снова прибавил шаг.

Симпатичная улыбчивая стюардесса указала нам наши места и пошла встречать других пассажиров.

– Садись к окошку, – подтолкнул меня спутник и уселся рядом со мной. – Теперь можно скинуть с ног туфли и даже начинать спать. Больше в ближайшие приблизительно четыре часа идти никуда не придется.

– Туфли сниму, а спать не стану. Хочется посмотреть как наш город смотрится сверху.

– Ну как знаешь, – Пожал плечами он и улыбнулся. – Кстати, напомни, когда прилетим купить Тимону что‑ нибудь вкусненькое. Характер у него хоть и препакостный, и сам он ужасно вздорный и упрямый, но видно даже от таких никчемных существ, как он, иной раз бывает прок. Он здорово помог нам. Правда? Я даже, пожалуй, куплю ему дорогой ошейник от блох. Красивущий, просто по последней парижской моде. – Мы рассмеялись, и на душе сразу стало как‑ то легче.

– Я так сильно трусила, что у меня даже ноги тряслись. – Доверчиво поделилась со спутником я. – Больше всего боялась, что кто‑ нибудь это заметит и заинтересуется, что это я так дергаюсь… Я, честно говоря, до последней минуты не верила, что мне вот так вот просто удастся покинуть эту не слишком приветливую со мной страну. Я все ждала, что случится что то такое… непредвиденное … и меня схватит милиция. Я ведь совсем не похожа на Катю. Да что говорить, ты же сам знаешь, какая она и какая я…

– Ты – красавица, Эгле. – Осторожно взяв меня за руку, сказал Кирилл. В его глазах в этот момент промелькнуло что то такое, что я покраснела и поспешила выдернуть свою руку из его горячей ладони.

* * *

Кода мы поднялись, наконец, в воздух я заворожено прильнула к толстому стеклу иллюминатора. К моему глубокому разочарованию город был почти не виден под плотным слоем мягких пушистых облаков. Кир, больше не пытался со мной заговорить, он, откинувшись на сидень, е то ли дремал, то ли думал о чем то своем. Я не рискнула его тревожить, как‑ то не удобно было… Это сделала за меня стюардесса, появившаяся в походе с тележкой нагруженной пластиковыми тарелочками и бутылками.

Передав мне бутылку пепси, картошку с мясом и салат в вакуумной упаковке Кирилл с заговорщическим видом попросил стюардессу.

– Принесите, пожалуйста нам с девушкой коньячка. – он оценивающе посмотрел на меня. – Грамм по сто, я думаю, будет вполне достаточно.

Минут через пять на столике перед Киром уже выстроилась шеренга из четырех микроскопических пятидесяти граммовых бутылочек с коньяком.

– Ну что, отметим знакомство? А то как то не по‑ людски у нас с тобой получается.

– Отметим. – Легко согласилась я.

– Ты хоть коньяк то пила раньше? – Отворачивая маленькие металлические крышечки, спросил он.

– Нет, – честно призналась я.

– Господи! – Простонал мой спутник. – Ты хоть что‑ то до знакомства со мной умела? Такое ощущение, что ты жить начала буквально вчера вечером, где то за час до того, как ветер занес тебя в гримерку Танюхи Ворониной. Ты не пьешь, не куришь, краснеешь постоянно, как девочка, да еще букашки эти… Я чувствую себя буквально каким то растлителем малолетних детей, прости господи. – С какой то не понятной досадой неожиданно закончил он. – У тебя и жениха наверное не было путевого еще?

– Нет. – Я с легкой улыбкой покачала головой. – Конечно, в школе за мной мальчики ухаживали, дергали за косы, портфель прятали… потом как то остепенились, стали солиднее знаки внимания проявлять, домой провожали…

– И все? – Вздохнул Кирилл. – Не густо. А после школы что?

– Ничего. – Пожала плечами я. – Я ведь никуда не ходила, ни на дискотеки, ни в компании разные… Где же познакомиться было? У меня никого кроме Нюси не было. Она и сестричку мне заменяла, и подружку, и маму… Если деньги появлялись мы с ней в кино ходили, мороженое покупали, а нет так просто гуляли на витрины красивые глазели. Я ей про Литву рассказывала, она мне про своего мужа…

– Как говорится, у кого чего болит… – пробормотал Кир. – Теперь мне все понятно. Значит, вот почему ты такая наивная, что каждый тебя вокруг пальца в два счета может обвести. Нет у тебя никакого опыта и даже обычной житейской сметки. Придется брать твое светское воспитание в свои руки. – Он смущенно привычным движением почесал подбородок. – Что‑ то мне даже выпивать с тобой страшновато…

– Не волнуйся. Я пила уже. – Успокоила парня я. – Вино правда, а не коньяк, зато стаканы большие были, не то что эти аптекарские пузырьки. Мне Жорж наливал пару раз.

– Так, может, я не за тебя, а за себя боюсь? – Кирилл снова посмотрел на меня тем взглядом, от которого мне почему то становилось неловко. Почему то в памяти снова всплыли звериные глаза Сергея Ковалева. – Ну ладно давай выпьем за знакомство тогда, раз ты такая храбрая. Он легонько чокнулся со мной прямо бутылочкой и опрокинул коньяк в рот. Я тоже последовала его примеру, не хотелось, чтобы Кир продолжал считать меня глупым беспомощным ребенком.

– Слушай, Эгле… Познакомиться то мы с тобой познакомились, а я в общем, так толком о тебе ничего и не знаю. Кто ты, откуда, как в Россию попасть умудрилась? Мы ведь теперь что‑ то типа друзей или компаньонов, кто знает, сколько времени продлится наша с тобой так называемая командировка.

– А ты сколько планируешь? Хотя бы приблизительно? Ведь это я беспризорная, безработная, абсолютно никому не нужная, кроме милиции, а ты то, наверное, не сможешь торчать рядом со мной постоянно. К примеру, пол года…

– Нет, ну пол года по любому не получится. Максимум сколько мы сможем без особых проблем и затруднений пожить в Нормандии – всего‑ навсего девяносто дней. Мало, конечно, но визу французы больше не дают. При необходимости можно будет, конечно, ее продлить в посольстве, но это уже риск и пойдем мы на него только при каких то особенных крайних обстоятельствах. Ну так что, готова о себе рассказать, или не хочется ворошить старые раны?

– Так мне и ворошить то особенно нечего. В принципе я очень мало могу прибавить к тому, что ты уже знаешь. Разве что про родителей… Но это тебе не интересно будет.

– Расскажи. – Он осторожно обнял меня за плечи. – Я хочу послушать.

То ли от выпитого коньяка, то ли от этого нежного объятия, но на душе у меня стало хорошо, спокойно и тепло. Я закрыла глаза и представила величественный заснеженный лес, по которому мы с мамой и еще какой то не знакомой женщиной едем в санях, вперед бежит запряженная в сани пегая лошадка. Куда мы едем, зачем – не понятно. Потом перед глазами предстала другая картинка – высокий белоснежный, упирающийся кончиком креста прямо в самое небо костел. Я стою перед ним, задрав голову, и считаю удары колокола. Мама крестится, и мы через низкие своды арки входим в тенистый двор, мама снова останавливается и крестится, читая какие то имена и фамилии выбитые на стене. Потом папа говорил мне, что там написаны имена всех тех, кто управлял костелом в течении всего его существования. Потом шикарный зал с рядами темных деревянных лавочек со спинками… Такого великолепия, как в той церкви, я не видела больше никогда в жизнь. В моей понимании и тогда, и сейчас, именно так должны выглядеть настоящие дворцы. Этот зал я представляла каждый раз, когда рассказывала малышам волшебные сказки о королях и королевах, принцах и принцессах… Я не совсем уверена, что этот шикарный зал существовал на самом деле, а не привиделся мне во сне. Хотя, думаю, нет. Ведь в этом зале я четко представляю себе маму, сидящую на кончике лавки. Она плачет и опять молится. Вот и все, что я помню о маме. Что из этого я могу рассказать Киру? О папе я помню больше, но и о нем вроде как нечего сказать вслух.