ПОСЛЕ НАЧАЛА 5 страница

— Один?

— Почему бы и нет? Самое плохое, что может случиться — я тоже погибну. Но что с того?

— Монт, я удивляюсь вашему мужеству. Но я пережил это уже тысячу раз — мужчина теряет жену и считает, что наступил конец света. Это не так! Вы еще молоды…

— Глупости! Я должен вернуться! Нужно разобраться с самим собой — и смерть Луизы тут ни при чем! Представьте себе, что вы получили важное военное задание и потерпели поражение в первой же перестрелке. Вы повернете и побежите домой?

Йорк помолчал.

— Может быть. Если увижу, что все безнадежно…

— Но вы этого не знаете! И мы тоже не знаем, что на самом деле произошло там, внизу. Теперь мы достаточно разбираемся в их языке, чтобы беседовать с ними. У нас же есть некоторый прогресс. Смотрите — на вас нет никакой ответственности. Ведь ясно, как черным по белому, что отношения с туземцами — мое дело. Мы хотели остаться здесь на год, и мне нужен этот год. Вы просто не можете приказать мне лететь домой, пока для корабля нет никакой опасности. Случившееся ничего в этом не меняет. Мы должны попытаться еще раз!

Йорк опять наполнил стакан Монта и пододвинул его.

— Успокойтесь! Что вы предлагаете? Спуститься вниз с вашим ружьем и начать стрелять?

Монт сел и выпил свое виски.

— Я клянусь вам, что убитых больше не будет. Даже при самообороне.

Йорк посмотрел на него и кивнул.

— Я вам верю. Но чего вы хотите добиться? Должен ведь у вас быть хоть какой-то план?

Монт стал горячо говорить:

— Да, есть. Я хочу добиться доверия. Я хочу знать, что за всем этим кроется. Если я пойму это, я смогу вести с ними переговоры. Я создам Хейдельману мирные отношения, если даже погибну сам.

— Это не план. Это ультиматум. Мы не можем доверять этим туземцам. Они доказали это. Нам нужно подумать о своей безопасности.

Монт улыбнулся.

— Звучит знакомо, Билл. Это старый путь, который никуда не ведет. Я не доверяю ему. Он не доверяет мне. Тогда не лучше ли сбросить ему на голову бомбу побольше, прежде чем он сбросит на меня? Вы снова хотите начать с этого? Неужели это должно стать первой встречей с разумными существами вне Земли?

— Вы давали им все возможности быть гостеприимными! — Лицо Йорка покраснело. — Вы так старались, и чего добились? В этом нет никакого смысла. Я не могу допустить, чтобы вы вернулись и дали себя убить. Ответственность за это — на мне!

Монт опять улыбнулся; он почувствовал себя намного лучше.

— Не думал, что для вас это так много значит.

— Оставьте это! Я настолько иду вам навстречу, что даю вам неделю времени. К концу этой недели я хочу видеть план. Предупреждаю: вы должны будете убедить меня в его пригодности! Мне нужен план, который бы гарантировал вашу безопасность! План, который мы могли бы показать дома и который бы давал абсолютную уверенность, что не будет ранен больше ни один туземец — безразлично, с какими бы добрыми намерениями это ни произошло! Я хочу видеть его в письменном виде!

— Не слишком ли многого вы требуете? Адмирал улыбнулся.

— Как говорит пословица: вы сами хотели постелить себе постель — ну, так вам в ней и спать.

Монт встал и протянул руку. Йорк пожал ее.

— Вы пошли мне навстречу, Билл. Большое спасибо! Я этого не забуду!

— Если все провалится, не забудет никто. В любом случае, желаю вам удачи! И попытайтесь сначала выспаться.

— Спать? У меня есть время спать?

Монт повернулся и вышел.

Он торопливо пробежал по металлическим лестницам. Он был бодр, как никогда в последнее время. Ему нужно составить план. Он шел к Чарли Йенике.

ГЛАВА 9

Чарли он нашел там, где и рассчитывал: тот сидел на корточках над своими записными книжками у магнитофонов в холодной, похожей на ящик комнате, оборудованной для лаборатории лингвистических исследований. Он был так погружен в работу, что не сразу обратил внимание на вошедшего к нему Монта. Монт смотрел на него сейчас совсем другими глазами. До той самой ночи у костра на кровавой поляне Сириуса-IX между ними всегда была какая-то антипатия. Видимо, без глубоких причин — они просто не подходили друг другу. Судьба же захотела потом, чтобы именно с Чарли Йенике они пережили трагедию.

Ту трагедию, когда они убили туземца! Монт понимал это не хуже Чарли. Они никогда до этого не видели его. Они не знали, что тот делал или собирался сделать. Но если приходишь вечером домой и находишь свою жену убитой, то ведь не идешь, в конце концов, на улицу и не стреляешь в первого попавшегося, думая, что эта жертва ничем не хуже любой другой. Может быть, в ту ночь они оба полуобезумели, но это не оправдывает их перед самими собой. Как тогда сказал Дон Кинг:

Монт вспомнил, как самоуверенно он тогда говорил о прогрессе, этике и тому подобном.

Внешне Чарли не производил особого впечатления. Низенький, толстый, вечно растрепанный и наполовину лысый. Все обычные достоинства у него отсутствовали; он плохо одевался, редко менял белье, не обладал шармом и не имел ни малейшего представления о пустячных разговорах, которыми цивилизованные люди скрашивали часы скуки. Но несмотря на это, в Чарли было что-то необыкновенное; Монт понял это, наблюдая сейчас за ним в работе — какое-то достоинство и цельность, которые были редки у его современников. Ну так уж выпали кости, подумал Монт, что он мог говорить с Чарли так, как, например, было бы невозможно с Доном Кингом или даже с Томом Стейном.

Наконец Чарли почувствовал, что сзади кто-то стоит, обернулся и вопросительно поднял брови.

— Я говорил с Биллом Йорком. Он хочет лететь к Земле.

— Могу себе представить. Он в самом деле так и сделает?

Лингвист поискал сигареты, нашел одну и закурил.

— Ну, давай, рассказывай!

Монт набил трубку и уселся на жесткий, с прямой спинкой стул. Шум воздуха в трубках казался очень громким. Смешно, но Чарли, это, кажется, не мешало. Он вдруг спросил себя, почему Чарли по-прежнему так усердно работает. Чтобы не думать о Хелен? Работа как успокоительное — недостаточно убедительно. Он, Монт, тоже не знал, почему продолжал работать. Смешно, но себя он понимал не больше, чем Чарли. Так почему же он надеется понять туземцев Сириуса-IХ?

— Ларст тебе помог?

— Да, во многом.

— Достаточно, чтобы ты смог с ними говорить?

— Надеюсь. У меня и до этого была масса слов, а старый дурень подарил мне, так сказать, ключ ко всему этому. Странный язык, но теперь я немного могу на нем говорить.

Монт почувствовал большое облегчение. Это аргумент, который нужен ему для Йорка — это мостик к цели!

— Как они называют свою планету?

— Это трудная история. У них есть для этого слово — Валонка, но оно обозначает также любую другую совокупность, мироздание, весь свет. Они думают как-то не по-нашему и очень непросто найти обозначение для каждой вещи и каждого понятия. Самих себя они называют мердози, народ. А этих проклятых волкоподобных зверей — мердозини. В грубом переводе это означает, — кажется, «охотники для народа». Интересно, правда?

— Это мне ясно. А что-нибудь еще значительное ты обнаружил?

— Одно из слов, которым Ларст обозначал самого себя, означает: «Человек, который достаточно стар, чтобы весь год оставаться в деревне». Что ты об этом думаешь?

Монт наморщил лоб.

— Это должно значить, что более молодые мужчины не остаются все время в деревне. А это значит…

— Да. Когда ты сообразил, что там не было ни одного молодого мужчины, ты оказался очень близок к догадке об их образе жизни. Но это не должно непременно означать то, что мы думали — что они в военном походе или что-то подобное. Нападение на лагерь, возможно, никак не связано с необходимостью их отсутствия. Может быть, они большей частью живут в деревьях, как тот мужчина, с которым мы тогда хотели поговорить.

— Но они все же должны иногда приходить в деревню.

— По-видимому. Вокруг носилось достаточно ребятишек.

— Ты имеешь в виду, что у них есть регулярные сезоны спаривания или что-то подобное?

— Не знаю. Может быть, но мне кажется, что, учитывая прочие их обычаи — это немного притянуто за волосы.

— Но ведь это необязательно может быть обусловлено биологическими причинами. Человеческие существа всегда горазды на комические вещи. Может, это культурное табу. Ты допускаешь такое?

Чарли загасил сигарету.

— Во всяком случае, это многое объяснило бы. Например, нападение на лагерь.

— О боже! Вот оно! — возбужденно воскликнул Монт и встал. — Как мы могли быть такими глупыми? Страшно подумать, что это я, так сказать, спровоцировал…

— Но ты же ничего не знал!

— Но я сделал самое ужасное, что только можно было сделать. Я устроил лагерь на поляне, я хотел, чтобы они могли наблюдать за нами и видеть, какие мы есть. И наши женщины все время были с нами. Мы их выставили на всеобщее обозрение. А потом пошли в деревню, где были их женщины…

— Но ты же не мог этого знать!

Монт опять сел.

— И это я, великий антрополог! Любой дурак сделал бы все намного лучше! Я должен был лучше знать это! Сразу же после посадки мы обнаружили самое строжайшее табу их культуры! Это было то же самое, как если бы они приземлились в Чикаго и тотчас же ясным днем начали спариваться прямо на улицах!

— Об этом можно поразмыслить, но не может быть, что все дело только в этом.

— Нет, но, по крайней мере, есть след. И он кажется совсем небезосновательным, Чарли. Я думал когда-нибудь объяснить эту культуру! Теперь я знаю, как это сделать.

Чарли снова закурил.

— Итак, ты опять пойдешь к ним?

— Да. Мне еще надо убедить Йорка, но я возвращусь обязательно!

— Дон не пойдет с тобой. И Йорк не разрешит Тому и Дженис еще раз покинуть этот корабль.

— Мне все равно. Я пойду один.

— Я с тобой.

Монт посмотрел на него.

— Ты не обязан, Чарли.

— В самом деле?

— Ты знаешь, как это опасно. Я вовсе не уверен, что вернусь живым, если говорить честно.

— Да? А кто хочет вернуться живым? И зачем?

Монт вздохнул. На это он ответить не мог.

— Мы оба спятили. Но до этого нам надо заявиться к Биллу Йорку с планом. С очень разумным планом!

— Да, конечно. С разумным!

— Итак, давай, попытаемся. У тебя какие-нибудь идеи есть?

Чарли улыбнулся как будто с облегчением.

— Несколько. Я боялся, что ты отправишься один и оставишь меня здесь. Что касается меня, у меня есть убедительный план.

Монт подтащил свой стул поближе к столу, и они сдвинули головы.

Немного позже один из членов экипажа, проходя мимо, был удивлен громким смехом за закрытой дверью лаборатории Чарли Йенике.

* * *

Выдержки из записной книжки Монта Стюарта:

* * *

Серый шар-разведчик опустился из холодной тьмы космоса в теплое голубое небо.

Он приземлился на поляне, где обугленные поленья от костра показывали, что тут раньше горело.

Открылся люк, и в зной дня выбрались двое. Они двигались медленно и неловко, так как были в скафандрах, предназначенных совсем для другой цели. Они напоминали неуклюжих роботов и, казалось, держали в руках запасные головы.

Были выгружены припасы; шар снова поднялся в воздух и исчез в небе.

Оба были без оружия.

Мгновение они смотрели на темный, тихий лес, окружавший их. Они ничего не слышали и не видели. Они не боялись, но сознавали, что вступили во враждебный им мир.

Тяжело и неловко, из-за жестких доспехов, они начали разбивать лагерь.

Вокруг, в гигантских деревьях, двигались длиннорукие тени, наблюдали и ждали.

ГЛАВА 10

Монт смахнул с ресниц едкий пот — нелегко, когда руки в перчатках космического скафандра — и, прищурясь, посмотрел на солнце. Белый огненный шар висел над вершинами деревьев, будто совсем не желая опускаться за горизонт. Его свет, казалось, превращал листья в пламя и отбрасывал полосы теней на поляну.

Этот полдень показался ему самым длинным в его жизни. Несмотря на проделанные везде отверстия для воздуха, в скафандре все равно было жарко и душно. Казалось, он стоит в двух лужах пота, и слабый бриз, овевающий его влажное лицо, делал жару еще невыносимее. Монт представлял себе — и вздрагивал при этом — каково будет, если он наденет еще и шлем.

Но никакой другой возможности не было.

Горло горело, как воспаленное, но нос дышал легко. Странно, подумал он. как по-разному все проявляется в разных мирах. Но так как теперь он знал ландшафт и даже название планеты, он вдруг начал замечать чужой запах. Даже если бы он был слепым, по запаху он понял бы, что находится не на Земле.

Он ощущал резкий запах прокаленного солнцем каньона и гор из коричневого камня, запах серебристой реки и деревьев. Он вдыхал аромат незнакомых цветов и других растений, резкий запах животных. Он чуял вещи, незнакомые ему, безымянные и чужие.

Странное ощущение чувствовать запахи, не вызывающие никаких воспоминаний!

— Суп готов, — сказал Чарли, выглядевший в своем толстом скафандре еще гротескнее, чем обычно. — Ешь, пока горячий.

— Мне бы лучше холодного пива.

— Нам надо есть. С пустым желудком невозможно быть героем.

Монт взял термос, протянул Чарли и неловко выхлебал горячий суп с говядиной. Стоя, по той простой причине, что есть в таком костюме было не просто. После супа он отхлебнул из походной фляжки холодной воды и с удивлением почувствовал, что ему стало немного лучше.

Сириус стоял теперь за кронами деревьев, все еще заливая небо ярким светом. На горизонте тянулись темные облака с красными краями. Было еще жарко, но уже подул вечерний бриз.

Они разожгли на поляне костер, и скоро дрова затрещали и зашипели, вздымая в небо столб дыма. Мужчины разбили палатку и приготовились.

— Ты их видишь? — спросил Монт.

— Нет. Но я их чувствую. Они сидят вокруг, на деревьях.

— Тогда наступило время для твоей речи — ты не находишь?

— Может, ты лучше поговоришь сам? Ты владеешь их тарабарщиной не хуже меня.

— Не совсем так. К тому же ты ораторствуешь лучше меня.

— Но это же бесполезно, ты сам знаешь.

— Может быть, но мы должны попытаться.

Чарли на негнущихся ногах обошел вокруг костра и посмотрел на деревья. За его спиной трещал костер. Почему-то он совершенно не соответствовал всему этому миру.

Краснолистый лес молчал, ждал, наблюдал, прислушивался.

Чарли глубоко вдохнул и начал свою речь:

— Мердози!

Никакого ответа, но его никто и не ждал.

— Мердози!

Опять из лесу не донеслось ни звука. Медленно опускалась ночь.

— Мердози, послушайте меня! Мы пришли без злобы на вас! У нас нет оружия!

Монт одобрительно улыбнулся; Чарли действительно хорошо овладел языком туземцев.

— Мердози! Мы пришли на Валонку, чтобы завязать с вами дружбу. Мы не хотели причинить вам зла. В нашем незнании мы совершили много ошибок. Мы просим за это прощения! Мердози тоже совершают ошибки. С вашей стороны было неправильно натравливать на нас мердозини. Мы очень страдали, но были неправы, когда убили вашего человека. Эта поляна запятнана кровью — и вашей, и нашей. Все позади. Мы не хотим больше мертвых. Мы больше никогда никого не убьем. Мы только хотим мирно поговорить с вами.

Лес молчал. Одно из поленьев рассыпалось дождем искр.

Чарли поднял тяжелую руку.

— Послушайте меня, мердози! Мы предлагаем вам еще одну возможность. Мы должны доверять друг другу. В нашем мире, по ту сторону неба, происходило много несправедливостей, так как народы не доверяли друг другу и никто не хотел сделать первого шага. Это было ошибкой. Тут — то же самое. Мы делаем шаг первыми. Мы пришли с миром. Мы доверяем вам. Мы смыли кровь с наших рук. Выходите, сядьте с нами рядом у этого костра, и давайте поговорим как мужчины с мужчинами!

Не ответил ни один голос; ничего не шелохнулось.

— Мердози! Мы выучили ваши слова и говорим на вашем языке. Вам не нужно ничего бояться. Дружба должна принести нам всем только выгоды. Разве вы не думаете о нас так же, как мы думаем о вас? Разве вы не хотите дать нам возможность, точно так же, как мы даем ее вам? Неправильно, если человек прячется, как зверь! Выходите! Придите, и мы поговорим друг с другом, как люди! Никакого ответа! С таким же успехом он мог бы разговаривать с деревьями. Он медленно опустил руку, подошел к Монту, стоящему у палатки, и печально посмотрел ему в глаза.

— Ну? — спросил он и закашлялся.

— Все хорошо, Чарли. Мы знаем, что это была попытка на авось, верно? Но мы должны были попытаться и попытались.

Чарли запыхтел.

— Мы сошли с ума, и они тоже. Вся эта история дурацкая. Нам надо было лететь к Земле и забыть, что вообще существует этот Сириус-IХ!

— Ты мог бы забыть?

— Может быть. Я мог бы попытаться. Монт рассмеялся.

— Я хочу тебе кое-что сказать, Чарли. Мне, вероятно, легче остаться здесь, чем вернуться на Землю. Это правда! Но и твое предложение заманчиво. Я мог бы вернуться на Землю и предложить ООН образцовый доклад. Бесстрашный антрополог возвращается со звезд и заявляет: Туземцы — кровожадные дикари, и я советую уничтожить их для блага человека. Не правда ли, это было бы блестяще?

— Может быть, именно это тебе и следует сказать! — трезво ответил Чарли.

— Но есть и другой вариант, который тоже наверняка встретили бы аплодисментами. Туземцы — бедные, глупые дураки и не ведают, что творят. Поэтому я рекомендую сверхумным землянам взяться за их воспитание, чтобы сделать их разумными созданиями, от которых была бы хоть какая-то польза Вселенной. Каково, а?

— Звучит очень знакомо. Глупо, но знакомо!

— Самое печальное, что многие люди только поприветствовали бы такое решение. Смешно, но многие были бы рады сыграть роль Бога.

Чарли хотел сказать еще что-то, но передумал, взял кусок дерева и бросил его в костер.

— Как ты думаешь, мы продержимся ночь? — спросил он.

— Может быть.

— Тогда давай попытаемся. Я бы охотнее подружился с чертом, чем с мердози.

— С чертом наши шансы, может, были бы даже лучше. В конце концов, черт — это продукт нашей собственной культуры, возникший пару тысяч лет назад. Он один из нас. Он говорит на нашем языке, и с ним можно иметь дело.

— Ну его к черту! — Чарли ухмыльнулся.

— Правильно. Ты готов?

— Да.

— Тогда надевай шлем, а я посмотрю, крепко ли он сидит.

Чарли взял блестящий шлем, оглядел его, глубоко вздохнул, поднял его над головой и надел. Шлем с громким щелчком опустился на скафандр, и Чарли замкнул застежки, удерживающие его.

Монт тщательно проверил посадку шлема. Тот сидел прочно и надежно. Монт надел свой шлем и тоже застегнул его. Все внешние шумы стихли. В первое мгновение ему стало страшно, что он задохнется, но тут же он почувствовал, что внутрь устремился воздух. Специально приспособленные для новой цели скафандры имели дыхательные отверстия, так что воздух подавался не из баллонов.

— Все в порядке? — спросил он в свой микрофон. Голос звучал гулко.

Чарли нагнулся и слегка прижался к его шлему.

— О’кей! — Голос показался Монту каким-то жестяным. — Кажусь себе сардиной в масле.

— Эта ночь может быть безумной.

— Да. По крайней мере, не умрем от скуки.

— Тут внутри можно изжариться!

— Это идея!

Они помолчали; говорить больше было не о чем. У Монта было странное чувство, будто его тело принадлежало кому-то другому. В скафандре было жарко. Тишина давила. Казалось, исчез весь мир…

Бок о бок, как два тяжелых, неповоротливых чудовища, которые заблудились, оба заползли в палатку и улеглись на полевые кровати.

— Я попробую поспать, — сказал Чарли.

Монт ничего не ответил. Он пристально глядел в таинственную темноту и пытался ни о чем не думать.

Снаружи взошла полная желтая луна. Звезды равнодушно смотрели на оранжевый костер на маленькой поляне. Где-то, очень далекий и невидимый, парил в темноте корабль, который доставил их с Земли сюда.

Монт почувствовал себя в скафандре так одиноко, как еще никогда в своей жизни.

Он закрыл глаза.

И терпеливо ждал.

* * *

Они явились из ночи и безмолвия, как он и ожидал. На больших мягких лапах, с огненными глазами, пылающими в темноте палатки. Он видел, как они пришли. Он не спал.

То, чего он видеть не мог, он легко представлял: грязно-серый, прилизанный мех с тугими пучками мышц под ним, сухая голова с сокрушительными челюстями, стекающая с губ слюна. Они, как призраки, скользнули внутрь.

Их запах наполнил палатку и перехватил дыхание.

Это были они, волкоподобные бестии, убийцы, мердозини.

Они пришли, чтобы опять убивать.

— Чарли!

— Да, — донесся металлически звучащий голос. — Я вижу их. Он ничего не чувствовал, но видел, как они обнюхали его кровать и как другие тени скользнули к Чарли.

Монт лежал очень тихо, пытаясь сдерживать дыхание. Сердце дико колотилось в груди. Из всех пор струился пот. Он ждал, не шевеля ни единым мускулом. Кошмар? Да — таким и должен быть кошмар! Ужасная тишина и черные тени смерти.

Это были те же самые бестии, что убили Луизу. И Хелен Йенике, и Ральфа Готшалка.

Это был ужас лихорадочного кошмара.

Потом они напали.

Внезапно они оказались на нем. Он не мог ни видеть, ни пошевелиться. Кровать под их весом проломилась, и он упал на пол. Они почти задавили его, а вонь от них чуть не задушила его.

Он ждал и боролся с паникой. Они не могли ему ничего сделать — он крепко держал это в мыслях. Они ничего с ним не сделают! У них космические скафандры. Если ты достаточно надежно защищен от любого нападения, не надо бояться. Скафандры настолько прочные и жесткие, что мощные зубы и челюсти не в силах их разорвать. Туземцы пренебрегают оружием. Очень хорошо! Тогда пусть попробуют вскрыть банку без консервного ножа!

Он ничего не чувствовал, а только слышал, как Чарли дышит в свой микрофон. Ничего невозможно было видеть; один из зверей лег на лицевое стекло. Монт хотел пошевелиться, и не смог. Должно быть, они почти все навалились на него.

Вонь была ужасной. Чувство времени исчезло. Его охватил страх. Не закроют ли они все дыхательные отверстия? Вдруг ему уже не хватает воздуха? Нет ли в его скафандре слабых мест, которые они смогут обнаружить и добраться своими острыми зубами до его тела? Может, придет кто-нибудь из туземцев и откроет его шлем?

Если бы он мог хоть что-нибудь видеть!

Вдруг через воздушный фильтр проник какой-то шум. Или он вообразил себе это? Вой, рычание, слюна ярости…

— Чарли!

— Я слышу тебя.

— Ты можешь двигаться?

— Нет.

— Сколько времени уже прошло?

— Не знаю.

— Если они вообще никогда не прекратят?..

— Расскажи мне, что тогда будет. Успокойся, Монт! Ты же сам задумал эту прогулку, малыш.

Монт почувствовал, что краснеет от стыда. Неужели он не вы держит? Что с ним случилось?

Если бы он мог хоть пошевелиться!

Вдруг ему очень захотелось пошевелиться. Он переоценил свои силы; ему больше не выдержать это состояние заживо погребенного. Он попробовал поднять руку, и ему это не удалось. Нельзя было даже согнуть колени, не говоря уже о том, чтобы сесть.

Монт едва не закричал, но подавил крик. Собрав силы, он вдохнул вонючий воздух. Ему нужно пошевелиться, и ни одна вонючая тварь не сможет ему помешать! Он вдруг почувствовал в себе сверх человеческие силы.

Сейчас!

Он повернулся всем своим телом и откатился в сторону. Свободен! Он поднялся на ноги, пошатываясь, вышел из палатки, таща себе бестий.

Он видит! Костер еще слабо горел, и луна заливала поляну серебристым светом. Бестии навалились на него со всех сторон, набрасываясь снова и снова. На худых боках играли мышцы; губы в бесполезных попытках прорвать его скафандр сочились кровью

Монт дико засмеялся.

— Ну, черти! Идите, попробуйте!

— Монт! Что ты делаешь?

— Не беспокойся!

— Монт, подумай о…

— Не беспокойся, я сказал! — прорычал он, как безумный.

Бестии прыгали на него, пытаясь ухватить его за защищенное металлом горло и перегрызть его. Он уже не думал о том, чтобы выдержать и вытерпеть. Скафандр делал его неуклюжим, но он вдруг почувствовал в себе такую силу, о какой даже не подозревал. Руки двигались, как поршни паровой машины.

Он схватил одну из бестий, рванул ее вверх и что было сил ударил кулаком в рычащую морду. Как только он выпустил ее, она рухнула камнем и больше не двигалась.

Он схватил другую и ударил о ближайшее дерево. Нагнувшись в своей тяжелой броне, он, задыхаясь, схватил следующую и швырнул ее в пылающие угли костра. Взлетел сноп искр. Животное несколько раз перевернулось и бросилось в лес.

Из груди сам собой рвался безумный смех. Он схватил горящее полено и размахивал им, как косой. Полено обо что-то ударилось, и он обрадовался.

— Монт!

Кто-то крепко обхватил его сзади; он попытался стряхнуть его себя, но это удалось не сразу. Освободившись, он повернулся и замахнулся поленом.

Перед ним в лунном свете стоял Чарли и размахивал руками.

— Они ушли! — кричал он. — Они ушли! Брось полено, дурень! Что ты собираешься делать?

Монт постоял, понемногу успокаиваясь. Руки вдруг отяжелели, налились свинцом; он выпустил полено. Поляна была пуста. Он успел разглядеть лишь одного мердозини, как раз исчезающего среди деревьев.

— Идиот! Они же не могли нам ничего сделать! Неужели ты уже не помнишь, о чем мы договорились…

Голос! Ему нужно отделаться от звука этого голоса.

Он поднял дрожащие руки, открыл застежки шлема, сорвал его с головы и жадно вдохнул свежий воздух.

Что-то в нем взорвалось. Он прислонился к камню; ему стало невыносимо плохо. Он не мог пошевелиться; да и не хотел.

Чарли, спотыкаясь, подошел к нему и Положил на плечо руку в, перчатке. Монту хотелось сбросить ее, но не было никаких сил.

Чарли взял из его рук шлем и опять надел на голову. Снова все стихло, кроме хриплого, тяжелого дыхания. Чьего дыхания? Его? Чарли?

Он снова услышал жестяной голос.

— Если ты снова снимешь этот колпак, получишь камнем по голове. Что это на тебя нашло?

— Не знаю. Действительно не знаю.

Он едва держался на ногах. Чарли отвел его в палатку. На костюме Чарли вспыхнул луч света. Монт увидел, что его кровать совершенно изломана и сама палатка превратилась в лохмотья.

В нем опять начала подниматься ярость. Он радовался, что ему пришлось обороняться и отбиваться — неважно, по плану или нет. Он надеялся, что убил хоть нескольких из них. В глубине сознания он понимал, что был не прав, но сейчас это его совсем не беспокоило.

На них нападали бестии — или нет?

— Ложись, Монт! Этой ночью они уже наверняка не вернутся.

Голос Чарли звучал устало и отчаянно.

Что с ним случилось?

Или причина во мне самом? Что со мной?

Он лег на спину среди обломков палатки, не зная, как он туда Попал. Как хорошо лежать вот так!

Он совершенно выдохся.

— Чарли? Мне очень жаль, Чарли! Что-то со мной странное…

Голос Чарли доносился как из многокилометровой дали:

— Тебе надо поспать! Поговорим об этом завтра.

— Да, мне надо поспать…

Он закрыл глаза.

Секундой позже он заснул.

И только тогда все началось по-настоящему!

ГЛАВА 11

Сон?

Монт не был уверен, что это был сон, хотя обычно он чувствовал это довольно отчетливо. Если сон был радостным, он им наслаждался. А если это был один из тех ужасных снов, поднимавшихся из темных глубин подсознания или происходящих от чрезмерно плотного ужина, он заставлял себя проснуться.

«Это только сон, — обычно думал он. — Проснись! Покончи с этим! » Он открыл глаза, ощущал рядом с собой теплое тело Луизы, и все опять было хорошо.

Но сейчас его сон был очень четким и реальным. Он снова был дома, в далеком прошлом. По какой-то причине он убил человека и зарыл его в лесу. Прошло много лет, и никто не подозревал в убийстве его. Он уже сам едва помнил об этом — так глубоко он спрятал эту тайну в своем сознании. Вдруг однажды охотник нашел истлевшую руку, торчащую из земли, и откопал труп. Череп назвал имя убийцы.

Они пошли за ним. Все пропало. Тайна раскрылась.

Это только сон! Проснись! Покончи с этим!

Он пытался вырваться из сна. Конечно, это был только сон! Типичный сон виноватого. Фрейд писал об этом и объяснял это.

Он вздрогнул и открыл глаза.

И ощутил рядом теплое тело Луизы.

Нет — этого не может быть!

Ведь Луиза была мертва! Она не могла быть здесь. Она была холодной, о, такой холодной…

На нем космический скафандр, верно? Как же он мог почувствовать теплоту ее тела?

Сон?

Монт застонал, еще не зная, спит или нет. Он пытался вспомнить. Он лежал в палатке с Чарли, Чарли Йенике. И на них нападали волкоподобные звери с желтыми глазами. Почему? Что они сделали?

Ждать!

Они вернулись еще раз, из особо глубокой тьмы перед рассветом. Он слышал топот их лап в палатке и чуял их запах. Они навалились на него и рвали его грудь.

Он пытался пошевелиться, и не смог. Как будто накрепко приколотый к земле. Хватал широко раскрытым ртом воздух, которого все больше не хватало. Он попытался откатиться, но не смог сдвинуться ни на сантиметр.