Глава девятая 4 страница

– Свистать всех наверх к завтраку, – распорядился Джек. – И еще, мистер Черч, будьте любезны сообщить Киллику, что если через пятнадцать секунд он не появится с моим кофе на палубе, то в полдень его казнят. Добрейшее утро, доктор. Ну разве не чудный денек? Ну вот наконец и кофе – не желаете ли чашечку? Выспались? Ха‑ ха, что за замечательная вещь – выспаться.

Сам он провел пять часов в застеленной шерстяной тканью койке, и теперь жизнь снова била в нем ключом. Он знал, что ему предстоит крайне опасное предприятие, но также понимал: оно принесет или совершенный успех или совершенную неудачу. Риск при любом раскладе исключительно велик, но Джек отдавал себе отчет, что не ведет себя, свой корабль и еще полторы тысячи людей в заведомо безнадежный бой; беспокойство осталось позади. Одной из причин для этого служило воодушевление, распространившееся по линии баталии: капитаны умело управляли своими кораблями и осознавали это, успех их маневра и отступление Линуа подняли боевой дух даже тех, кто поглядывал назад, на недосягаемую высоту, везде воцарилось единодушие, готовность исполнить намеченный план атаки, и Джека это радовало.

Впрочем, Обри было известно, как раздражает его друга такая болтливость рано поутру, и ограничился прогулкой взад‑ вперед, балансируя в ритм раскачиванию корабля чашкой кофе и грызя сухарь, размоченный в гхи. [52]

С завтраком было покончено, а французы все не спешили.

– Мы должны помочь ему решиться, – заявил Джек.

Затрепетали сигнальные флаги; британская линия легла на правый галс и направилась на вест под одними марселями и нижними парусами. Сразу же движения фрегата сделались более плавными и размеренными, и тут же далекие французские корабли повернули на противоположный галс, двинувшись на зюйд, к «индийцам».

– Ну вот, – произнес Джек. – Что‑ то он предпримет теперь?

Проследив достаточно долго, чтобы понять, что это не обманный маневр, а начало решительного дела, он сказал:

– Стивен, тебе самое время спуститься вниз. Мистер Стауртон, бейте тревогу.

Барабан, еще более бодрящий, чем горн, громом раскатился по кораблю. Но делать было нечего: палубы «Сюрприза» уже давно были очищены, реи закреплены цепями, защитные сети растянуты, порох расфасован, ядра всех калибров сложены под рукой, пальники тлели в маленьких ведерках, расставленных вдоль палубы. Матросы разбежались по местам и застыли, привстав или опустившись на колено, глядя поверх своих пушек на неприятеля. Французы спускались на них под малыми парусами, «Маренго» шел впереди. Намерения французов были еще не совсем ясны, но преобладающее мнение бывалых моряков сводилось к тому, что те вскоре лягут на тот же галс, что и «индийцы», пойдут параллельным курсом и атакуют центр и авангард в обычной манере, используя превосходство в скорости для захода вперед. Иная точка зрения заключалась в том, что Линуа может пересечь их кильватерный след и напасть с подветренной стороны, ибо это позволит ему задействовать орудия нижней палубы, спрятанные пока за крышками портов, о которые бились зеленые океанские волны. Так или иначе, вся команда фрегата сходилась в том, что время неторопливых маневров прошло – через четверть часа полетят пух и перья, – и на корабле воцарились молчание: молчание гробовое, тревожное; и настойчивое желание – скорее бы уж началось.

Джек был слишком занят наблюдением за своей линией и толкованием маневров Линуа чтобы разделить это волнительное ощущение, но и он с нетерпением ждал момента, когда начнется схватка и все станет ясно. Ведь ему было слишком хорошо известно, с каким опасным и непредсказуемым противником, способным на отчаянный, неожиданный тактический ход предстоит иметь дело. И все‑ таки следующее передвижение Линуа застало его врасплох: адмирал, рассудив, что голова британской линии оттянулась достаточно далеко, и зная о неспособности «индийцев» быстро менять галс или набирать скорость, неожиданно добавил парусов. Маневр был выполнен блестяще: все французские корабли, даже бриг, буквально накрылись облаком парусов – появились бом‑ брамсели, лисели развернулись словно крылья, зрительно удваивая ширину кораблей и придавая им грозную и величественную красоту по мере того, как те ринулись на «купцов». С минуту Джек не мог уловить ни смысла ни направленности этого маневра, и тут к нему пришло озарение.

– Бог мой! – вскричал Обри. – Он же собирается прорезать линию. Ли: сигнал «поворот последовательно, поставить все возможные паруса».

Пока поднимали сигнал, верность догадки Джека становилась все более очевидной. Линуа направил свой мощный корабль прямо к разрыву между «Хоупом» и «Камберлендом», двумя слабейшими судами. Он намеревался пройти сквозь линию, отрезать арьергард, и, оставив пару кораблей добивать подранков, пройти вдоль линии с подветренной стороны, круша ее всей мощью своего бортового залпа.

Джек выхватил у Стауртона рупор, вспрыгнул на гакаборт и во всю мощь своих легких окликнул следующего за ними мателота.

– «Эддингтон», обстенить марсель! Я выхожу из линии, – повернувшись, он крикнул, – Свистать всех наверх, к повороту. Хэрроуби, мы должны оказаться напротив клюза «Маренго».

Тут сказались напряженные тренировки: фрегат описал ровную циркуляцию без сучка и задоринки, и стал набирать ход по мере того, как переставлялись парус за парусом. Он зарылся в воду по русленя подветренного борта, мчась в бейдевинд к точке, где его курс должен был пересечься с курсом «Маренго» – где‑ то недалеко от английской линии, если идти с такой скоростью. Им необходимо задержать «Маренго» до того момента, пока корабли авангарда, разворачивающиеся следом, не подоспеют к ним на помощь. Это возможно с такой скоростью фрегата, по крайней мере, пока он не потерял ни одной важной детали рангоута. Но это означает выскочить прямо под бортовой залп «Маренго». При таком волнении у них есть шанс. Но даже если так, если они не потеряют мачты, то сколько им удастся сдерживать линейный корабль? Сколько времени потребуется авангарду, чтобы подойти? Нельзя допустить раздробления линии: спасение «купцов» зависит целиком и полностью от их единства и способности поддерживать друг друга огнем в тесном боевом порядке.

Расположившись у края квартердека, Джек еще раз оценил позицию: «Сюрприз» уже миновал три судна – «Эддингтон», «Бомбей‑ Касл» и «Кэмден» – они шли встречным курсом, направляясь к точке поворота, и прибавляли парусов – брешь уже закрылась. Слева по носу, примерно в миле к норд‑ осту, мчался «Маренго», вспенивая штевнем высокий бурун. Слева за кормой, также примерно в миле, завершали поворот «Альфред» и «Коуттс», ставя брамсели; «Вексфорд» опаздывал, и было похоже, что нетерпеливый «Лашингтон» может врезаться в него. Джек кивнул: даже если и так, выбора нет.

Он спрыгнул с трапа и поспешил вдоль орудийных расчетов, перекидываясь ними по пути парой дружеских, доверительных слов: они уже стали старыми корабельными товарищами, ему был знаком каждый человек, и большинство из них ему нравились. Их требовалось убедить не тратить попусту ни единого заряда – целить нужно повыше, во время всхода на волну – сначала ядра, потом, как станет возможно, книппели. Кораблю может достаться, но не стоит переживать: французы не посмеют открыть нижние порты, кроме того, они откроют огонь едва только поравняются с носом неприятеля. Он знает, что они будут стрелять метко… Пусть равняются на Старину Надежного – тот ни разу не промахнулся за все плавание… И поаккуратнее с запалом. Старина Надежный подмигнул единственным глазом и хмыкнул.

Первое пристрелочное ядро с «Маренго» плюхнулось в воду ярдах в ста слева по носу от фрегата, подняв высокий фонтан брызг, снесенных прочь ветром. Еще выстрел, уже ближе и по правому борту. Пауза, и борт «Маренго» исчезает за белым облаком дыма, пробегающим от бака к корме. Из бортового залпа в цель попали четыре ядра: три ударили в нос фрегата, одно – в клюз.

Джек посмотрел на часы, приказал клерку засечь время, и, держа часы в руке, прохаживался вместе со Стауртоном до тех пор, пока не снова не раздался орудийный грохот. На этот раз намного точнее: фрегат окружили всплески выстой до стеньг, от множества попавших ядер корпус фрегата загудел, продвижение его замедлилось; корабль дернулся, в фоке и гроте появились дыры, над растянутую над шкафутом сеть посыпались срезанные блоки.

– Больше двух минут, – заметил Джек. – Не больно‑ то шустро. – Между бортовыми залпами «Сюрприза» интервал не превышал одной минуты двадцати секунд. – Но слава Богу, что его нижние порты задраены.

Прежде чем «Маренго» даст следующий залп фрегат успеет подойти к нему еще на четверть мили. «Семийянт», следующий за «Маренго», открыл огонь из баковых орудий. Обри наблюдал, как одно из ядер пролетело мимо, пока он направлялся к гакаборту во время своей ритуальной прогулки взад‑ вперед; ядро было хорошо различимо, с подобием легкого гало вокруг.

– Мистер Стауртон, – воскликнул он. – Погонные орудия могут открыть огонь.

Вреда в этом нет, а польза возможна, даже на такой дистанции, да и грохот выстрела успокоит помрачневших моряков. Прошли две минуты, еще несколько секунд: грянул неторопливый, выверенный залп «Маренго», обрушившийся на «Сюрприз» словно молот. Вряд ли хоть одно ядро пролетело мимо. Тут же следом за ним выпалили шесть пушек с «Семийянта», но все в молоко.

– Блинда‑ рей разбит в щепы, сэр, – отрапортовал Стауртон. – Плотник докладывает о трех футах воды в трюме; он заделывает с дюжину пробоин ниже ватерлинии, не слишком глубоко.

Пока лейтенант говорил, взревело погонное орудие, и бодрящий, густой аромат порохового дыма поплыл к юту.

– Жаркое дельце, мистер Стауртон, – с улыбкой отозвался Джек. – Но хотя бы «Семийянт» не сможет больше нас обстреливать. Угол слишком острый. Когда «Маренго» перейдет на картечь, прикажите людям лечь у орудий.

Слева по носу открывалась картина выдвигающихся последних уже пушек «Маренго». Они ждут всхода на волну. Прежде чем повернуть, Джек окинул взглядом свой полупустой квартердек. Бонден и Карлоу у штурвала; Хэрроуби за ними, ведет корабль; Стауртон выкрикивает приказ привести в порядок фор‑ марса‑ булинь; у подветренного борта – сигнальный мичман; Кэллоу с забинтованной головой в качестве посыльного; молодой Невин, клерк, держит в руке грифель; Этередж через маленькую карманную подзорную трубу наблюдает за «индийцами». Все морские пехотинцы за исключением часовых у люков распределены по орудийным расчетам.

Грохот бортового залпа, выстрела погонного орудия и двадцати попавших в корпус ядер слились в один звук – невероятно мощный оглушительный удар. Джек увидел, как разлетелся штурвал, как Хэрроуби, разорванного пополам, отбросило на гакаборт; с бака донеслись крики. Он стремительно наклонился к ведущей вниз переговорной трубе, окликая людей у рулевых талей.

– Эй, внизу: руль действует?

– Да, сэр. Так держать, слышите меня?

Три пушки перевернуло, щепы, куски орудийных станков, фальшборта, рангоута, разбитых шлюпок усеивали палубу от носа до грот‑ мачты, дополненные выброшенными из сетки койками; утлегарь качался из стороны в сторону, ядра, вытолкнутые из ячеек, катались по качающейся палубе. Но куда большую опасность представляли сорвавшиеся пушки – собранная в кулак смертоносная сила, вырвавшаяся из‑ под контроля. Он ринулся в царивший на баке беспорядок – мало офицеров, никакого управления – подобрав на ходу окровавленную койку. Две тонны металла, бывшие некогда драгоценным погонным орудием левого борта, застыли неподвижно, пока корабль оказался на гребне волны, но были готовы ринуться под уклон, круша все на палубе по пути к правому борту. Джек подсунул под него койку и накинул конец на дуло орудия, командуя матросам быстро принайтовить его к пиллерсу, и в этот самый момент беспризорное тридцатишестифунтовое ядро ударило его по голени, сбив с ног. Стауртон хлопотал у соседней карронады, не слетевшей со станка, пытаясь удержать ее с помощью ганшпугов; пушка угрожала скатиться в люк, и пробить таким образом днище фрегата. Комингсы люка гнулись, словно сделанные из картона; тут корабль стал спускаться с волны, и напряжение ослабело. Пушка стала откатываться вперед, они же направляли ее, подталкивая сбоку. Но то же самое движение фрегата привело в движение оторвавшуюся пушку в средней части палубы, у переходных мостиков. Она прокатилась с нарастающей скоростью сквозь кучку моряков, у каждого из которых имелось собственное представление о том, как можно остановить ее, и со всего маху ударилась о борт у фор‑ русленей, проломила его и свалилась в море. Эх, где же офицеры! Дисциплина исчезает там, где каждый начинает действовать на свой страх и риск. Но оставшиеся командиры работали не жалея сил: Реттрей с двумя своими помощниками был уже на бушприте, стараясь обуздать поврежденный утлегарь, пока тот не оторвался совсем, Этередж с полудюжиной пехотинцев отлавливал и раскладывал по ячейкам ядра, Кэллоу со шлюпочной командой убирал обломки баркаса, мешающие орудиям.

Обри посмотрел на «Маренго». Все его пушки, за исключением двух, были уже снова выдвинуты.

– Ложись! – заорал он.

На палубе воцарилась тишина, нарушаемая только свистом ветра, плеском воды и шумом одинокого ядра, скатывающегося по трапу переходного мостика. Гром залпа, и над палубой проносится вихрь картечи. Но слишком высоко, они поторопились. Реттрей и его люди работали как проклятые; боцман заклинал передать десять саженей двухдюймового троса и еще ганшпугов. «Сюрприз» лежал на прежнем курсе, его ход в результате потери бом‑ кливера и порванных парусов замедлился лишь на чуть‑ чуть. А сзади, с дистанции в полмили, открыли огонь «индийцы». В передних парусах «Маренго» появились дыры. И еще Джек сомневался, что линейный корабль успеет дать новый залп прежде, чем «Сюрприз» подойдет слишком близко к его носу и окажется вне зоны поражения бортовых орудий, которые просто невозможно будет довернуть на такой угол. Если «Маренго» отвернет, чтобы удержать «Сюрприз» в зоне обстрела, план Линуа рухнет: при такой скорости изменение курса уведет двухпалубник на ост от невредимой линии противника. Джек заковылял на квартердек, где обнаружил стоящего на четвереньках молодого Невина, которого рвало.

– Все в порядке, Бонден? – спросил капитан, склоняясь над переговорной трубой. – Эй, внизу, полрумба под ветер. Еще полрумба. – Управлять кораблем было теперь непросто.

– Отлично, сэр, – ответил Бонден. – У меня только левая рука хрумкнула. Карлоу мне подсобил.

– Ну так помоги мне другой рукой, – распорядился Джек, и они перекинули Хэрроуби за гакаборт. Далеко за поднятым телом всплеском заканчивали поворот «индийцы»: они спешили к ним под всеми парусами, но были еще довольно на большом расстоянии. Находящийся на левой раковине «Маренго» оказался наконец на дистанции стрельбы.

– К орудиям! – закричал Джек. – Не теряйте даром ни выстрела. Ждать. Ждать!

– Сэр, пять футов воды в трюме, – доложил Стауртон.

Джек кивнул.

– Полрумба, – снова проорал он в трубу, и снова замогильный голос отозвался:

– Есть полрумба, сэр.

Корабль мог получить тяжелые повреждения, и он их получил, но если только он не затонет в следующую минуту, фрегат нанесет удар по «Маренго»; мощный, очень мощный удар. Ведь «Сюрприз» должен был вот‑ вот встать поперек носа «Маренго», и его молчавшие до поры орудия вступят в дело, причем с близкой дистанции. На форкастле «Маренго» защелкали мушкеты: морские пехотинцы расположились на его баке и фор‑ марсе. Еще сотня ярдов, и если «Маренго» не отвернет, то окажется под продольным огнем, если же отвернет, они встанут борт к борту и будут обмениваться бортовыми залпами до последнего.

– Мистер Стауртон, пошлите людей ставить и обстенить фор‑ марсель. Кэллоу, Ли, Черч, бегом вперед.

Ближе, еще ближе. «Маренго» все еще вздымал мощный бурун, «Сюрприз» стал замедлять ход. Его курс пересечется с курсом «Маренго» на дистанции ярдов в двести, фрегат уже сейчас оказался так близко к двухпалубнику, что «индийцы» прекратили огонь из страха попасть в своего. Еще ближе, для верности; расчеты орудий напряженно склонились у наведенных на цель стволов, слегка подправляя их для вящей точности, и не обращая внимания на мушкетные пули.

– Огонь! – скомандовал Джек, когда фрегат стал всходить на волну. Орудия отозвались протяжным громом. Когда дым рассеялся, перед ними предстал «Маренго» с развороченным носом: свисающие снасти, безумно полощущие стаксели.

– Слишком низко, – заорал Джек. – Целься выше, выше. Кэллоу, Черч, цельтесь выше!

Убивать французов смысла было немного: рангоут, такелаж – вот что важно, а вовсе не кровь, стекающая через шпигаты «Маренго», прочерчивая на белом алые полосы.

Надрывные хрипы, тяжкая работа: откатить, пробанить, зарядить, забить ядро, накатить снова. И вот орудие номер три – самое быстрое – стреляет первым.

– Ставь, – закричал Джек, стараясь перекрыть шум. – Обстенить фор‑ марсель!

«Сюрприз» замедлил ход, и встал, окутанный собственным пороховым дымом, прямо напротив носа «Маренго», осыпая его ядрами со всей скоростью, на которую были способны расчеты орудий. Третий залп слился с четвертым, пальба сделалась непрерывной, Стауртон и мичманы сновали по линии орудий, нацеливая, выправляя, превращая отрывистые приказы своего капитана в выстрелы – настоящий огневой шквал. Люди еще не вполне пришли в себя после полученной трепки, и не все ядра попадали в цель, и большинство попадало слишком низко, но на такой дистанции сильно промахнуться было сложно. «Пороховые мартышки» метались как угорелые, картузы с порохом подавались бесперебойно, расчеты орудий, голые по пояс, обливались потом и орали как сумасшедшие, наслаждались своей местью, забивая ею пушки по самые жерла. Но так не могло продолжаться вечно. Сквозь просветы в дыму было видно, что Линуа намерен подойти прямо к «Сюрпризу», чтобы раздавить маленький фрегат корпусом или взять его на абордаж.

– Убрать фок. Наполнить фор‑ марсель, – заорал Джек во всю силу своих легких. Потом повернулся к трубе. – Два румба влево.

Нужно любой ценой удержаться у носа «Маренго», продолжая молотить его ядрами – бак линейного корабля превратился в руины, но ни одна жизненно‑ важная деталь рангоута не пострадала. «Сюрприз» дернулся, начиная неуклюжий поворот, и в поле зрения показался борт двухпалубника. На нем вопреки волнению открыли нижние порты и выдвинули мощные тридцатишестифунтовики. Одно движение руля француза позволит ввести их в дело, и на «Сюрприз» с дистанции пистолетного выстрела обрушится сокрушительный залп. Потом они могут снова задраивать порты, потому что фрегат будет уже потоплен.

Этередж, вооруженный четырьмя мушкетами, которые заряжала прислуга, прицельно бил по фор‑ марсу «Маренго», снимая любого, кто посмеет высунуться. В полумиле за кормой британский авангард открыл огонь по «Бель‑ Пуль» и «Семийянту», последние пять минут продолжавшим сближение. Повсюду дым, грохот залпов заглушает рев ветра.

– Левее, левее, лево на борт! – проорал Джек в трубу. Потом выпрямился. – Поднять грот!

Где же твоя скорость, бедный дорогой «Сюрприз»? Он еще держался впереди «Маренго», но для этого ему пришлось настолько увалиться под ветер, что бортовые орудия не могли вести огонь, и фрегат повернулся к носу «Маренго» кормой. Огонь ослабел, потом замер, и моряки уставились на «Маренго»: поворот его штурвала на две спицы позволит французу дать залп всем бортом, который уже ощетинился двойным рядом выдвинутых из портов орудий. Почему он не поворачивает? Почему сигналит? Мощный рев орудий справа по борту объяснил почему. «Ройял‑ Джордж» и два следующих за ним судна оставили линию баталии – священную линию! – и устремились на «Маренго» с одной стороны, в то время как авангард приближался к нему с веста, грозя взять в два огня – единственный маневр, способный испугать Линуа.

«Маренго» привелся немного, и его поворот позволил снова ввести в действие орудия фрегата. Они разразились сполохами, и почти тут же им ответили разрозненные выстрелы пушек верхней батареи француза. Дистанция была такой малой, что ядра прошли высоко над палубой фрегата, на которую посыпались горящие пыжи. С расстояния плевка можно было различить даже лица, выглядывающие из портов противника. На мгновение оба корабля оказались друг напротив друга. Сквозь пробоину в фальшборте квартердека «Маренго» Джек разглядел сидящего в кресле адмирала: выражение лица у него было хмурое, он указывал на что‑ то наверху. Джеку часто приходилось сидеть с ним за одним столом, и он сразу узнал характерный наклон головы Линуа. Теперь поворот «Маренго» увеличил расстояние. Еще залп карронад с юта линейного корабля, и он завершает разворот, подставляя корму продольному огню уцелевших орудий фрегата – у последнего еще две пушки были сбиты со станков, а одна взорвалась. Огонь разворотил кормовую галерею француза. Новый залп вслед набирающему скорость неприятелю, и торжествующий вопль: бегин‑ рей «Маренго» полетел вниз, за ним последовали крюйс– и брам‑ стеньги. Потом линейный корабль оказался вне дистанции выстрела, и как «Сюрприз» не стремился, у него не было возможности ни совершить поворот, ни развить достаточную скорость чтобы продолжить бой. Неприятельская линия повернула «все вдруг»; французы привелись к ветру, проскочили между сближающимися линиями «индийцев» и легли на прежний курс.

– Мистер Ли, – воскликнул Джек. – Сигнал «всеобщая погоня».

Погони не получилось. «Индийцы» рванулись вперед, поднимая все что можно, рискуя потерять трюмсели, но французы только пятками сверкали, а когда Линуа повернул к осту, Джек отозвал своих.

«Лашингтон» подошел к ним первым, и капитан Маффит поднялся на борт фрегата. Его появившееся над планширом раскрасневшееся лицо сияло триумфом словно восходящее солнце, но это выражение сменилось крайним изумлением едва коммодор вступил на залитую кровью палубу.

– Боже мой! – вскричал он, озирая царящую вокруг разруху: семь орудий сбиты, четыре порта слились в один, шлюпки на рострах превращены в щепы, кругом обломки рангоута, через шпигаты сливается откачиваемая из трюма вода, обрывки снастей, шкафут засыпан слоем щепок высотой до колена, в фальшборте зияют пробоины, фок– и грот‑ мачты срезаны почти на одинаковой высоте, в бортах накрепко засели двадцатичетырехфунтовые ядра.

– Господи, как вам досталось! Поздравляю вас с победой, – сказал Маффит, обеими руками стискивая ладонь Джека. – Но как же вам досталось! Боюсь, у вас ужасные потери?

Джек едва стоял от усталости, нога, распухшая внутри башмака, жутко болела.

– Спасибо, капитан, – ответил он. – Они задали нам хорошую трепку, и если бы не «Джордж», так благородно поспешивший нам на выручку, мы, видно, пошли бы ко дну. Но потери весьма невелики: мистер Хэрроуби, увы, и еще двое убитых, и множество раненых. Но для такого жаркого дела список потерь не такой уж большой. Да и в долгу мы не остались. Да уж, рассчитались с ними сполна, ей‑ богу.

– С вашего позволения, сэр, в трюме восемь футов и три дюйма воды, – объявил плотник. – И она прибывает.

– Могу я чем‑ нибудь помочь, сэр? – вскричал Маффит. – Плотники, боцманы, люди на помпы?

– Был бы очень признателен, если бы мне вернули моих офицеров и матросов, и буду рад всем, кого вы сможете мне выделить. Фрегат не продержится и часа.

– Сей же миг, сэр, сей же миг, – воскликнул Маффит, бросаясь к борту, уже не слишком возвышающемуся над водой. – Господи, что за разрушения, – промолвил он, окидывая «Сюрприз» последним взором.

– Ага, – промолвил Джек. – Хотелось бы мне знать, смогу ли я где‑ нибудь отремонтироваться по эту сторону от Бомбея? На корабле ни единого запасного рангоутного дерева не осталось. Утешает только то, что у Линуа дела еще хуже.

– А, что до мачт, реев, шлюпок, снастей и припасов – Компания все обеспечит – да они в Калькутте на руках носить будут, сэр – не поскупятся, смею вас уверить. Ваш выдающийся бой безусловно спас флот, уж я им об этом доложу. Рей к рею с семидесячетырехпушечным кораблем! Может быть, взять вас на буксир?

Нога заныла от чудовищного приступа боли.

– Нет, сэр, – резко ответил Джек. – Я, с вашего позволения, буду эскортировать вас до Калькутты, поскольку считаю, что будет неразумно оставлять вас одних, пока Линуа в море, но буксировать себя не позволю, пока у меня цела хотя бы одна мачта!