Невил Шют 7 страница

– Мы живем на самом берегу. И сын все лето не вылезает из воды, плавает, управляет подвесным мотором. – Он чуть помолчал. – Они загорают прямо дочерна. Похоже, все детишки одинаковы. По‑ моему, хоть мы столько же времени проводим на солнце, к ним загар пристает больше.

– Дети и тут все очень загорелые, – заметила Мойра. – А вы еще не учили его ходить под парусом?

– Пока нет. Когда в ближайший отпуск поеду домой, куплю парусную лодку.

Он поднялся с перил, на которых они сидели, и постоял минуту, глядя на пылающий закат.

– Думаю, это будет в сентябре, – сказал он негромко. – У нас в Мистике поздновато в эту пору выходить под парусом.

Мойра промолчала, непонятно, что тут скажешь. Дуайт обернулся к ней.

– Наверно, вы думаете, что я спятил, – не сразу выговорил он. – Но так я это понимаю и, похоже, не сумею думать по‑ другому. Во всяком случае, я не плачу при виде маленьких детей.

Мойра встала и пошла с ним по причалу.

– Я вовсе не думаю, что вы спятили, – сказала она.

В молчании они пошли к берегу.

На другое утро, в воскресенье, все в доме Холмсов поднялись бодрые, в отличном настроении, не то что неделю назад, когда капитана Тауэрса принимали здесь впервые. Накануне легли довольно рано, не как в тот раз, когда всех взбудоражила шумная вечеринка. За завтраком Мэри спросила гостя, не хочет ли он пойти в церковь, ей все казалось – чем меньше времени он будет в доме, тем меньше опасность, что Дженнифер заразится корью.

– Я рад бы пойти, если только это не помешает вашим планам, – ответил Тауэрс.

– Ничуть не помешает, – сказала Мэри. – Делайте все, что хотите. Я думаю, не выпить ли нам сегодня чаю в клубе, но, может быть, вам приятней заняться чем‑ нибудь, еще.

Он покачал, головой.

– С удовольствием опять бы поплавал. Но сегодня вечером, хотя бы после ужина, я должен вернуться на «Скорпион».

– А вам нельзя остаться до завтрашнего утра?

Зная, как она беспокоится из‑ за кори, он покачал головой:

– Мне надо быть на месте сегодня вечером.

Сразу после завтрака он вышел в сад покурить, пускай Мэри поменьше тревожится. Мойра помогла хозяйке вымыть посуду, а потом вышла и увидела его, он сидел в шезлонге, глядел на залив. Она села рядом.

– Вы и правда собираетесь в церковь? – спросила она.

– Правда.

– Можно, я пойду с вами?

Он повернулся к ней, посмотрел удивленно.

– Ну разумеется. А вы постоянно ходите в церковь?

Мойра улыбнулась.

– Даже не раз в сто лет, – призналась она. – Может, и напрасно. Если б ходила, возможно, пила бы поменьше.

Тауэрс призадумался.

– Может быть, и так, – сказал он неуверенно. – Не знаю, насколько одно с другим связано.

– А вам правда не приятней пойти одному?

– Нет, отчего же. Я совсем не против вашего общества.

И они пошли, а в это время Питер Холмс разворачивал в саду шланг: пока солнце не слишком жаркое, надо полить цветы. Немного погодя из дому вышла Мэри.

– Где Мойра? – спросила она.

– Пошла с капитаном в церковь.

– Мойра – в церковь?

Муж широко улыбнулся.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но она пошла не куда‑ нибудь, а в церковь.

Мэри постояла, помолчала.

– Надеюсь, все сойдет благополучно, – сказала она наконец.

– А почему бы нет? Он парень стоящий, и Мойра тоже не так плоха, когда узнаешь ее поближе. Может, они даже поженятся.

Мэри покачала головой.

– Как‑ то странно это. Надеюсь, все сойдет благополучно, – повторила она.

– В общем, не наше это дело, – заметил Питер. – По теперешним временам, престранного и непонятного творится больше чем достаточно.

И он продолжал поливку, а Мэри принялась бродить взад‑ вперед по саду. Потом сказала:

– Я вот все думаю, Питер. Как по‑ твоему, нельзя ли спилить эти два дерева?

Он подошел, посмотрел.

– Надо будет спросить хозяина участка. А чем они тебе мешают?

– У нас слишком мало места для овощей, – сказала Мэри. – А в лавках они теперь ужасно дорогие. Если бы спилить эти деревья и вырубить часть мимозы, мы бы разбили огород, вот отсюда и досюда. Если выращивать овощи самим, мы бы наверняка сэкономили почти фунт в неделю. И потом, это даже развлечение.

Питер подошел и повнимательней оглядел деревья.

– Я вполне мог бы их спилить, и получился бы неплохой запас дров, – сказал он. – Конечно, они будут слишком сырые, этой зимой гореть не станут. Придется на год отложить. Одна закавыка – выкорчевать пни. Это, знаешь, работенка непростая.

– Их ведь только два, – убеждала Мэри. – И я могу помочь, буду отщипывать по кусочку, пока ты в рейсе. Если б нам этой зимой от них избавиться и перекопать землю, весной я бы все засадила, и на лето у нас будут свои овощи… и горох, и фасоль. И кабачки. Я сделаю кабачковую икру.

– Прекрасная мысль. – Питер окинул оба дерева сверху донизу оценивающим взглядом. – Они не такие уж большие. А без них лучше будет той сосне.

– И еще я хочу вон там посадить цветковый эвкалипт. Летом будет так красиво.

– Он зацветет только лет через пять, – сказал Питер.

– Ну и пусть. Цветущий эвкалипт на фоне синего моря – такая красота. И нам будет видно его из окна спальни.

Питеру представилось огромное дерево, блистающее алыми цветами под блистающим солнцем, на фоне темно‑ синего неба.

– Да, все просто ахнут, когда оно зацветет, – сказал он. – А где ты хочешь его посадить? Здесь?

– Чуть в стороне, вот здесь. Когда оно вырастет большое, мы поставим в его тени скамейку вместо этого остролиста. – И Мэри прибавила: – Пока тебя не было, я заглянула в питомник Уилсона. У него есть очень славные маленькие саженцы цветкового эвкалипта, и всего по десять долларов шесть центов штука. Как ты думаешь, можно нам уже осенью посадить одно деревце?

– Они очень нежные, – сказал Питер. – По‑ моему, лучше посадить два совсем рядышком, тогда если одно и захиреет, другое приживется. И года через два хилое уберем.

– Беда в том, что хилые никто не убирает, – заметила Мэри.

Они продолжали увлеченно строить планы для своего сада на десять лет вперед, и утро пролетело незаметно. За этим занятием и застали их, возвратясь из церкви, Мойра с Дуайтом и призваны были в советники – как лучше разбить огород? Потом чета Холмс ушла в дом – муж за выпивкой, жена – накрывать стол к обеду.

Мойра посмотрела на американца.

– Кто тут рехнулся? Они или я? – сказала она вполголоса.

– Почему вы так говорите?

– Да ведь через полгода здесь их уже не будет. И меня не будет. И вас. Ни к чему им будут через год никакие огороды.

Несколько минут Дуайт молчал, смотрел на синеву моря, на плавный изгиб берега.

– Ну и что? – сказал он наконец. – Может быть, они в это не верят. А может быть, думают, что можно взять все это с собой, куда‑ то, где они окажутся потом, не знаю. – Он опять помолчал. – Главное, им нравится строить планы, рисовать себе свой будущий сад. И смотрите не отравите им эту радость, не вздумайте говорить, что они рехнулись.

– Не стану. – Теперь умолкла она, докончила не сразу: – Никто из нас по‑ настоящему не верит, что это случится. С кем, с кем, но не с нами. Так или иначе, на этом все рехнулись.

– Вы совершенно правы! – горячо подтвердил Дуайт.

Конец разговору положило появление спиртного, а затем и обед. После обеда, одержимая страхом перед корью, Мэри спровадила мужчин в сад и принялась с помощью Мойры мыть посуду. Питер и Дуайт, сидя в шезлонгах, пили кофе, и Питер спросил:

– Вы ничего не слыхали насчет нового задания, сэр?

Американец испытующе посмотрел на него.

– Ни слова. А вы?

– Ничего определенного. На том совещании с главным консультантом по научной части было кое‑ что, и меня это насторожило.

– А что именно было сказано?

– Вроде «Скорпион» хотят снабдить какой‑ то особенной радиоустановкой направленного действия. Вы ничего такого не слыхали?

Дуайт покачал головой.

– Как будто у нас нет радио.

– Эта штука должна с очень высокой точностью брать пеленг. Может быть, когда мы идем с погружением ниже перископа. Тогда ведь нельзя точно взять пеленг?

– С нашей теперешней аппаратурой нельзя. А для чего нам дают новую?

– Не знаю. В повестке совещания ничего про это не было. Просто один из ученых сболтнул лишнее.

– Хотят, чтобы мы проследили какие‑ то радиосигналы?

– Право слово, не знаю, сэр. Нас спросили, нельзя ли детектор радиации перенести на передний перископ, а на заднем установить эту новую штуковину. И Джон Осборн сказал, он считает, наверняка можно, только ему надо обговорить это с вами.

– Правильно. На передний перископ можно перенести. Я подумал было, что им нужны оба.

– Навряд ли, сэр. По‑ моему, они хотят новую машинку пристроить на задний перископ, на место детектора радиации.

Американец пристально разглядывал дымок своей сигареты. Потом произнес коротко:

– Сиэтл.

– Как вы сказали, сэр?

– Сиэтл. Откуда‑ то со стороны Сиэтла доходили радиосигналы. Вы не знаете, они и сейчас еще доходят?

Питер недоуменно покачал головой.

– Никогда про это не слыхал. По‑ вашему, кто‑ то там еще работает на радиостанции?

Капитан пожал плечами.

– Возможно. Но этот человек не умеет обращаться с передатчиком. Иногда доходят сразу несколько сигналов, иногда можно ясно разобрать одно слово. А чаще всего просто каша, невнятица, такое мог бы выстукивать играющий ребенок.

– И передача идет непрерывно?

Дуайт покачал головой.

– Не думаю. Сигналы выходят в эфир когда как, от случая к случаю. Я знаю, что их ловят всегда на одной и той же волне. По крайней мере, так было до Рождества. С тех пор я об этом больше не Слышал.

– Но ведь это значит, что там кто‑ то остался жив, – сказал офицер связи.

– Все может быть, хотя… радиопередача требует энергии, а значит, надо пустить в ход мотор. И мощный мотор, раз энергии хватает для передачи чуть ли не вокруг света. Но… не знаю, не знаю. Если уж кто‑ то способен такое соорудить и пустить в ход… неужели он не знает азбуки Морзе. Пусть бы передавал всего два слова в минуту, но глядя в справочник, наверняка бы разобрался.

– И по‑ вашему, туда мы и пойдем?

– Возможно. Когда мы в октябре возвращались из похода, от нас, среди прочего, хотели получить сведения о Сиэтле. Спрашивали обо всем, что только нам известно о радиостанциях Соединенных Штатов.

– И вы могли что‑ нибудь сообщить?

Дуайт покачал головой.

– Только о передачах с военных кораблей. Очень мало вестей о воздушном флоте и армии. По сути, молчат гражданские радиостанции. На западном побережье радио как не бывало.

Во второй половине дня, оставив Мэри с малышкой дома, они пошли на пляж и искупались.

Потом все трое лежали на теплом песке, и Мойра спросила:

– Дуайт, а где сейчас «Меч‑ рыба»? Идет сюда?

– Этого я не слышал, – ответил Тауэрс. – В последний раз мне говорили, что она в Монтевидео.

– Она может объявиться здесь в любую минуту, – вставил Питер Холмс. – Радиус действия у нее достаточный.

Американец кивнул.

– Да, верно. Возможно, в один прекрасный день ее пошлют сюда с почтой или с пассажирами. К примеру, с дипломатами.

– А где это Монтевидео? – спросила Мойра. – Полагается знать, но я не знаю.

– В Уругвае, на восточной стороне Южной Америки, – пояснил Дуайт. – Если смотреть по карте – в нижнем конце Уругвая.

– А мне казалось, вы говорили, что «Меч‑ рыба» в Рио‑ де‑ Жанейро. Это разве не Бразилия?

Он кивнул.

– То было во время ее рейса в Северную Атлантику. Тогда она базировалась в Рио. А потом они спустились южнее, в Уругвай.

– Из‑ за радиации?

– Угу.

– Я не знал, что уже и туда докатилось, – сказал Питер. – Хотя вполне возможно. По, радио ничего не сообщали. Это ведь у самого тропика Козерога, верно?

– Да, – подтвердил Дуайт. – Как Рокхемптон.

– А до Рокхемптона уже докатилось? – спросила Мойра.

– Этого я не слыхал, – сказал Питер. – Сегодня утром по радио сообщили, что докатилось до Солсбери, в Южной Родезии. По‑ моему, это немного севернее.

– По‑ моему тоже, – подтвердил капитан. – Солсбери находится в глубине материка, возможно, отсюда и разница. Ведь все остальные места, о которых мы говорили, – на побережье.

– А вот Элис‑ Спрингс почти на самом тропике?

– Кажется, да. Не знаю. Но, конечно, тоже в глубине материка.

– Значит, по берегу все это движется быстрей, чем по суше?

Дуайт покачал головой.

– Не знаю. Не думаю, чтобы уже нашлись какие‑ то доказательства – быстрей распространяется радиация на суше или медленнее.

Питер засмеялся.

– К тому времени, когда докатится до нас, ученые это узнают. И смогут нацарапать свои выводы на стекле.

Мойра подняла брови:

– Нацарапать на стекле?

– А ты разве эту шуточку не слыхала?

Она покачала головой.

– Джон Осборн рассказал мне вчера, – пояснил Питер. – Кое‑ кто из ученых усердно записывает для истории, что с нами стряслось. Они вырезают записи на стеклянных брусках. Выцарапывают на стекле, потом как‑ то там приваривают сверху второй такой брусок, и запись оказывается в середке.

Дуайт приподнялся на локте, с любопытством повернулся к Питеру.

– В первый раз слышу. А что они станут делать с этими брусками?

– Уложат на вершине горы Костюшко. Это самый высокий пик во всей Австралии. Если Земля когда‑ нибудь опять станет обитаемой, новые жители наверняка рано или поздно туда поднимутся. Пик очень высокий, но не недоступен.

– Вот это да! И они всерьез этим занимаются?

– Так говорит Джон. Они там на вершине устроили бетонное хранилище. Вроде как в египетских пирамидах.

– А длинные, эти записи? – спросила Мойра.

– Не знаю. Едва ли тут много напишешь. Правда, они берут еще и страницы из книг. Вмуровывают их между пластинами толстого стекла.

– Но ведь те, кто будет после нас… – начала Мойра. – Они не сумеют прочитать нашу писанину. Вдруг это будут… животные.

– Да уж наверно им придется нелегко. Учиться читать с самого начала. Кот на картинке и рядом по буквам: К‑ О‑ Т, и прочее в этом духе. Джон говорит, записи пока примерно до этого и довели. – Он помолчал. – Наверно, это тоже полезно, – задумчиво докончил он. – Чтоб ученые мужи не нашли себе занятия похуже.

– Картинка с кошкой тем, новым, не поможет, – заметила Мойра. – Ведь никаких кошек не останется. Они не будут знать, что такое кошка.

– Пожалуй, лучше нарисовать рыбу, – сказал Дуайт. – Р‑ Ы‑ Б‑ А. Или, допустим, чайка.

– Чем дальше, тем длинней и трудней слово. – Мойра обернулась к Питеру, спросила с любопытством: – А какие книги они сохраняют? Про то, как делать кобальтовую бомбу?

– Боже упаси! – Все трое засмеялись. – Не знаю, что они там надумали. По‑ моему, для начала очень подошла бы Британская энциклопедия, да уж больно велика. Нет, право, не знаю. Пожалуй, знает Джон Осборн – или может узнать.

– Праздное любопытство, – заявила Мойра. – Нам с вами от этого ни тепло ни холодно. – Она в притворном ужасе воззрилась на Питера. – Только не говори, что они сохранят хоть одну газету. Этого я не вынесу!

– Ну, не думаю, – был ответ. – Не настолько они сумасшедшие.

Дуайт сел на песке.

– Обидно, зря пропадает такая теплая вода. По‑ моему, надо искупаться.

Мойра встала.

– Не пропадать же добру, – поддержала она. – Воспользуемся случаем, пока не поздно.

Питер зевнул:

– Валяйте, наслаждайтесь теплой водичкой. А я понаслаждаюсь солнышком.

Он остался лежать на песке, а Мойра с Дуайтом вошли в воду. Поплыли рядом.

– Вы отличный пловец, да? – спросила она.

Дуайт ответил не сразу.

– Я много плавал, когда был помоложе. Один раз участвовал в состязаниях – наша Академия против Уэст‑ Пойнта.

Мойра кивнула.

– Я и подозревала что‑ то в этом роде. А теперь вы много плаваете?

Дуайт покачал головой.

– Только не на состязаниях. Это приходится очень быстро бросить, разве что у тебя куча свободного времени и можно вдоволь тренироваться. – Он засмеялся. – Мне кажется, с тех пор, как я был мальчишкой, вода стала холоднее. Не здесь, конечно. В Мистике.

– Вы и родились в Мистике?

Он покачал головой.

– Я родом с Лонг‑ Айлендского пролива, но не из Мистика. Мой родной город называется. Уэстпорт. Мой отец там был врачом. В первую мировую войну служил хирургом на флоте, а потом стал практиковать в Уэстпорте.

– Это тоже на побережье?

Дуайт кивнул.

– Плаваешь, ходишь под парусом, ловишь рыбу. Так я и жил мальчишкой.

– Сколько вам лет, Дуайт?

– Тридцать три. А вам?

– Какой бестактный вопрос! Двадцать четыре, – ответила Мойра. И, помолчав, спросила: – А Шейрон тоже из Уэстпорта?

– В каком‑ то смысле. Ее отец – адвокат в Нью‑ Йорке, живет на 84‑ й Западной улице, недалеко от Центрального парка. А в Уэстпорте у них дача.

– Значит, там вы и познакомились.

Он кивнул.

– Еще детьми.

– Наверно, вы поженились совсем молодыми.

– Как только кончили учиться. Мне исполнилось двадцать два, меня назначили лейтенантом на «Франклин». Шейрон было девятнадцать; она так и не окончила колледж. Мы больше чем за год до того решили, что поженимся. Когда наши родные увидели, что мы не передумаем, они собрались вместе и порешили – лучше уж на первых порах нам помочь. – Дуайт помолчал, докончил негромко: – Отец Шейрон очень по‑ доброму к нам отнесся. Мы бы и еще ждали, пока не заработали как‑ нибудь хоть немного денег, но родные решили – ни ей, ни мне это вовсе ни к чему. И дали нам пожениться.

– Помогали деньгами?

– Ну да. Нам нужна была помощь только года четыре, а потом умерла одна тетушка, а я получил повышение, и мы стали на ноги.

Они доплыли до конца причала, вылезли из воды и посидели, греясь‑ на солнышке. Потом вернулись на пляж к Питеру, посидели с ним, выкурили по сигарете и пошли переодеваться. Вновь сошлись на пляже, держа туфли в руках, неторопливо сушили ноги на солнце, отряхивались от песка. Потом Дуайт стал надевать носки.

– Это ж надо – разгуливать в таких носках! – сказала Мойра.

Дуайт глянул на свои ноги.

– Это только на пальцах, – заметил он. – Снаружи не видно.

– И не только на пальцах! – Мойра перегнулась, взялась за его ступню. – Где‑ то я видела еще. Да вот же, пятка снизу вся дырявая!

– Все равно не видно, когда я в ботинках.

– Разве вам никто не штопает носки?

– В последнее время большую часть команды «Сиднея» уволили, – пояснил Тауэрс. – Мою койку еще заправляют, но у вестового теперь слишком много дел, ему не до того, чтобы штопать мне носки. Да на корабле и раньше не очень с этим справлялись. Иногда я сам штопаю. А чаще просто выбрасываю рваные носки и покупаю новые.

– И пуговицы на рубашке у вас не хватает.

– Это тоже не видно, – невозмутимо ответил Дуайт. – Она же внизу, под поясом.

– По‑ моему, вы просто позорите флот, – заявила Мойра. – Знаю я, что сказал бы адмирал, если б увидал вас в таком виде. Он бы сказал, что «Скорпиону» требуется другой капитан.

– Он ничего такого не увидит, – был ответ. – Разве что заставит меня снять штаны.

– Разговор сворачивает не в ту сторону, – сказала Мойра. – Сколько пар носков у вас в таком состоянии?

– Понятия не имею. Я давным‑ давно не разбирался в ящике с бельем.

– Отдайте их мне, я их возьму домой, и заштопаю.

Дуайт быстро взглянул на нее.

– Очень великодушное предложение. Но незачем штопать мои носки. Все равно мне пора купить новые. Эти уже никуда не годятся.

– А разве можно купить новые? – спросила Мойра. – Папа не смог. Он говорит, их больше нет в продаже, и еще очень многого тоже не найти. Ему и носовых платков не удалось купить.

– Да, верно, – поддержал Питер. – В последний раз я тоже не достал подходящих носков. Нашел огромные, на несколько размеров больше, чем надо.

– А вы в последнее время пробовали купить новые носки? – допытывалась Мойра у Тауэрса.

– Вообще‑ то нет. В последний раз покупал, помнится, зимой.

Питер зевнул.

– Дайте ей, пускай она вам заштопает, сэр. Найти новые задачка‑ не из легких.

– Ну, если так, был бы весьма признателен. Но вам вовсе незачем за это браться, – сказал Дуайт Мойре. – Я и сам справлюсь. – Он усмехнулся. – Представьте себе, я умею штопать носки. И очень даже недурно.

Мойра презрительно фыркнула:

– Примерно так же, как я умею управлять подлодкой. Лучше свяжите‑ ка в узелок все, что у вас есть рваного, и отдайте мне. И эту рубашку тоже. Пуговица у вас сохранилась?

– Кажется, я ее потерял.

– Надо быть поосторожнее. Когда отрывается пуговица, ее нельзя выкидывать.

– Если вы будете так со мной разговаривать, я и правда все, что набралось, отдам вам в починку, – пригрозил Дуайт. – Я вас завалю всякой рванью.

– Вот теперь пошел серьезный разговор. Я так и думала, что у вас много чего припрятано. Уложите‑ ка все это в сундук или в два и переправьте их мне.

– У меня и правда много всего набралось.

– Так я и знала. Если окажется слишком много, я спихну часть маме, а она наверно раздаст нашим дамам по всей округе. Адмирал Хартмен – наш ближайший сосед, мама наверно отдаст леди Хартмен в починку ваши кальсоны.

Дуайт изобразил на лице ужас:

– Вот тогда «Скорпиону» и правда понадобится новый капитан.

– Мы начинаем повторяться, – заявила Мойра. – Отдайте мне все, что у вас надо штопать и латать, и я попробую одеть вас, как подобает морскому офицеру.

– Ладно. Куда прикажете все это доставить?

Мойра чуть подумала.

– Вы ведь сейчас в отпуску?

– Более или менее. У нас больше десяти дней свободных, но мне так много не полагается. Капитану надо держаться поближе к своему кораблю, по крайней мере он сам так думает.

– Наверно, корабль только выиграл бы, держись капитан подальше. Привезите мне все в Бервик и поживите у нас денька два. Умеете вы править волом в упряжке?

– Никогда еще не приходилось, – сказал Дуайт. – Могу попробовать.

Мойра испытующе оглядела его.

– Пожалуй, у вас получится. Если уж вы командуете подводной лодкой, пожалуй, вам можно доверить одного из наших волов. Папа недавно завел ломовую лошадь по имени Принц, но к Принцу он вас едва ли подпустит. А править волом, пожалуй, позволит.

– Я согласен, – кротко промолвил Дуайт. – А что надо делать с волом?

– Разбрасывать по полю навоз. Коровьи лепешки. Запрягают вола, и он тянет борону по траве. А вы идете рядом и ведете вола за повод. И еще у вас есть палка, чтоб его погонять. Очень мирное, отдохновенное занятие. Полезно для нервной системы.

– Не сомневаюсь, – сказал Дуайт. – А для чего это? В смысле – для чего нужна такая работа?

– Улучшает пастбище. Если оставить навоз где попало, трава растет грубая, пучками, и скот ее не ест. А если боронить, на следующий год пастбище получается вдвое лучше. Папа очень следит, чтобы каждый участок боронили, как только скот оттуда перегонят. Раньше у нас борону тянул трактор. А теперь впрягаем вола.

– Так ваш отец заботится о том, чтобы на следующий год у него были хорошие пастбища?

– Вот именно, – решительно сказала Мойра. – Только ничего такого не говорите. В хорошем хозяйстве всегда боронят выгоны, а мой отец хороший хозяин.

– Я и не собирался ничего такого говорить. Сколько акров на ферме вашего отца?

– Около пятисот. Мы разводим коров энгеской породы и овец.

– Овец разводите ради шерсти?

– Да.

– А когда снимают шерсть? Я никогда не видел, как стригут овец.

– Обычно мы стрижем в октябре, – сказала Мойра. – Но папа беспокоится, говорит, если мы отложим до октября, в этом году стрижка сорвется. Он думает поторопиться и стричь в августе.

– Это разумно, – серьезно сказал Дуайт. Наклонился, надел ботинки. – Давненько я не бывал на ферме. Если вы меня стерпите, я приехал бы к вам на денек‑ другой. Надеюсь, не так, так эдак я сумею пригодиться в хозяйстве.

– На этот счет не беспокойтесь, – сказала Мойра. – Папа уж постарается пристроить вас к делу. Еще одна пара мужских рук на ферме для него просто подарок.

Дуайт улыбнулся:

– И вы правда не против, чтобы я привез все, что надо штопать и латать?

– Только попробуйте явиться с двумя жалкими парами носков и уверять, будто ваша пижама в идеальном порядке – я вам вовек не прощу. И потом, леди Хартмен мечтает починить ваши кальсоны. Она пока об этом не подозревает, но это чистая правда.

– Придется поверить вам на слово.

В этот вечер Мойра отвезла Дуайта на станцию в своей тележке. И на прощанье сказала:

– Буду ждать вас во вторник днем на Бервикской станции. Если сможете, дайте мне знать по телефону, каким поездом приедете. Если не сможете позвонить, я буду там ждать часов с четырех.

Он кивнул.

– Я позвоню. Так вы всерьез хотите, чтоб я привез все в починку?

– Если не привезете, вовек вам не прощу.

– Хорошо. – Дуайт запнулся, докончил нерешительно: – Пока вы доедете до дому, уже стемнеет. Будьте осторожны.

Мойра улыбнулась:

– Ничего со мной не случится. До вторника. Спокойной ночи, Дуайт.

– Спокойной ночи, – вымолвил он, словно вдруг охрипнув.

Мойра покатила прочь. Тауэрс стоял и смотрел вслед, пока ее тележка не скрылась за поворотом.

Было уже десять вечера, когда Мойра въехала на задворки усадьбы Дэвидсонов. Ее отец услыхал топот копыт, вышел и помог ей распрячь лошадь и завести тележку в сарай. Пока они в полутьме заталкивали ее под крышу, Мойра сказала:

– Я пригласила к нам дня на два Дуайта Тауэрса. Он приедет во вторник.

– Сюда, к нам? – удивленно переспросил отец.

– Да. У них там отпуск перед каким‑ то новым походом. Ты ведь не против?

– Конечно, нет. Лишь бы ему тут не было скучно. Чем ты станешь его занимать с утра до вечера?

– Я ему сказала, что он может править волом на выгонах. Он не белоручка.

– Вот если бы кто‑ нибудь помог мне заготовить силос, – сказал отец.

– Ну, я думаю, он и это сумеет. В конце концов, если уж он управляет атомной подводной лодкой, так неужели не научится работать лопатой.

Они вошли в дом. Позже в этот вечер мистер Дэвидсон сказал жене, какого надо ждать гостя. Новость произвела надлежащее впечатление.

– По‑ твоему, за этим что‑ то кроется? – спросила жена.

– Не знаю, – был ответ. – Ей‑ то он наверняка нравится.

– После того молодого Форреста, помнишь, перед войной, у нее не было постоянных поклонников.

Муж кивнул.

– Форреста помню. Всегда был о нем невысокого мнения. Хорошо, что из этого ничего не вышло.

– Просто она любила разъезжать на его шикарной машине, – заметила мать Мойры. – Сомневаюсь, чтобы он был ей так уж мил.

– А у этого подводная лодка, – подсказал отец. – Пожалуй, и с ним то же самое.

– Но он не может носиться в ней по дорогам со скоростью девяносто миль в час, – заметила мать и, подумав, прибавила: – Правда, теперь он, наверно, овдовел.

Муж кивнул.

– Все говорят, он человек очень порядочный.

– Надеюсь, из этого выйдет толк, – вздохнула мать. – Как бы я хотела, чтоб она остепенилась, вышла бы счастливо замуж, пошли бы дети…

– Если ты хочешь на все это поглядеть, придется ей поторопиться, – заметил отец.

– О, господи, я все забываю. Но ты же понимаешь, про что я.

Тауэрс приехал во вторник; Мойра встретила его с тележкой, в которую заложена была серая кобылка. Он вышел из вагона, огляделся, вдохнул теплую душистую свежесть.

– А славные у вас тут места, – сказал он. – В какой стороне ваша ферма?

Мойра показала на север.

– Вон там, до нее около трех миль.

– На тех холмах?

– Не на самом верху. Только немного подняться.

Дуайт закинул свой чемодан в коляску, затолкал под сиденье.

– И это все, что вы привезли? – строго спросила Мойра.

– Вот именно. Полно всякой рвани.

– Тут много не уместится. Уж наверно у вас куда больше такого, что надо чинить.

– Ошибаетесь. Я привез все как есть. Честное слово.

– Надеюсь, вы меня не обманываете.

Они уселись и покатили к Бервику. И через минуту у Дуайта вырвалось:

– Вон там бук! И еще один!

Мойра посмотрела на него с любопытством.

– Здесь их много растет. В горах, наверху, вероятно, холоднее.

Дуайт как завороженный смотрел на деревья по обе стороны дороги.

– А вот дуб, да какой огромный. Кажется, я никогда такого высоченного не видал. А там клены! Послушайте, эта дорога – точь‑ в‑ точь как в каком‑ нибудь городке в Штатах!

– Правда? – переспросила Мойра. – В Штатах тоже так?

– В точности. Здесь у вас все деревья те же, что в северном полушарии. До сих пор где я ни бывал в Австралии, везде растут только эвкалипты да мимоза.

– Вам тяжело смотреть на буки и дубы?

– Нет, почему же. Опять увидеть наши северные деревья – радость.