Полина Люро 7 страница

От этих слов я ещё больше перепугался и в отчаянии, не зная, что сказать, завопил так же, как этим утром в скале:

«Пусть свет разгонит эти тени и покажет правду! »

Я даже не представлял, откуда взялись эти слова, наверное, прочитал когда‑ то в книжке… Но что‑ то снова произошло. Море озарилось сиянием, черные гребни волн перестали напоминать тени людей. Это была вода, обыкновенная вода… и Уго очнулся.

Он посмотрел на меня и выпалил:

«Какого демона мы тут делаем, Эжен? А ну‑ ка, пулей домой! »

Я засмеялся, как сумасшедший, и побежал назад, слушая, как, догоняя меня, ругается Уго. В доме первым делом поставил чайник, пытаясь заварить целебный сбор, но гоблин замотал головой и, достав свою фляжку, напоил меня той самой зелёной жижей, что мы пили на вечеринке.

Все мои попытки отвертеться ― были им отклонены, и мне пришлось выпить. Уго тоже приложился к «волшебному» напитку.

― Не вздумай отказываться, когда я тебе предлагаю эту бесценную вещь. Для мага ― этот напиток всё равно, что живая вода. Лечит и восстанавливает силы. Где бы ты сейчас без него был, глупый? Валялся под столом. И не делай такое невинное лицо, всё я про тебя понял: ещё раньше Винса догадался, что ты не простой человек.

Я растерялся, не зная, что сказать. А Уго продолжил.

― Устроить такое светопреставление мог только настоящий маг, ты должен гордиться собой. Даже в старые времена это умели немногие. Так что с завтрашнего дня начинаем учиться. Если, конечно, доживём до завтра…

― Не пугай меня, Уго, я же справился, ты ― остался жив, разве не так?

― Нет, конечно. Это непростая буря, поверь, я умею отличить магическое ненастье от обычного. За нами охотятся очень сильные маги, скорее всего ― за тобой. Винс просил сохранить тебе жизнь, не спрашивай «почему», на этот вопрос я не знаю ответа. Он очень странный эльф, я столько лет с ним рядом, но до сих пор не могу понять некоторых его поступков.

Я задумался, на удивление голова работала ясно.

― Если охота идёт за мной, тогда почему пытались убить тебя?

― Чтобы ты остался один, глупыш. Винс сейчас сам в трудной ситуации, он не может охранять вас обоих. Не будет меня ― ты окажешься беззащитен, Эжен. Фаби пока не в состоянии тебе помочь, его самого надо оберегать. А что касается Зиллы, то хоть она и милое существо, но была создана, чтобы убивать. Не забывай, ею можно управлять, она об этом даже не догадывается.

― Что ты хочешь сказать, Уго? Зилла опасна для нас?

― Несомненно, Эжен. Это был приказ Винса ― оставить её в доме и не спускать глаз с нашего «тихого шпиона». Да‑ да, она передаёт сведения кому‑ то, хотя сама и не подозревает об этом. Как и твой «ненаглядный» Пуся. Именно по заданию своего создателя Зилла убила птичку, чтобы у неё появилась причина покончить с тобой. Но ты оказался сильнее, у тебя неожиданно проявился магический дар «убеждения». Я это сразу почувствовал. Планы нашего недруга были нарушены. Но это не значит, что в следующий раз он или они не попробуют использовать Зиллу против нас …

Я был потрясён. Уго похлопал меня по плечу. В кухню вломился перепуганный Фаби и прошептал:

― На улице ― гроза, мне страшно. Я зашёл к тебе, Эжен, а ты куда‑ то пропал…

Я взял его за руку, как ребёнка, и отвёл в комнату, заставив лечь в кровать. Укутал одеялом, пробормотав:

«Спи, я посижу и покараулю, пока гроза не пройдёт».

Фаби как маленький вцепился в мою руку и дрожал, пока я тихо с ним разговаривал, так же, как в детстве во время грозы это делала моя мама. Тогда я тоже очень боялся грома и молний. Эльф постепенно успокоился и заснул. А я не мог спать. В голове крутились слова Уго о моём внезапно прорезавшемся даре убеждения, шпионке Зилле, казавшейся мне такой преданной и верной, о странностях Винса, у которого, а я в этом не сомневался, были на меня свои планы…

И ещё о том, что мы сегодня можем не дожить до утра. А ведь, похоже, Уго ― прав. За окном творилось какое‑ то безумие: от порывов дикого ветра дом ходил ходуном, стены дрожали, крыша потрескивала и грозила обрушиться на нас в любую минуту.

Я прислушался к себе: после выпитого напитка как никогда чувствовал себя сильным и уверенным, всё для меня вокруг сверкало, как на вечеринке, и в голову пришла мысль о Винсе.

«Помоги мне, странный эльф, что мне делать, как защитить всех? »

В углу спальни появилось слабое, едва колышущееся видение: Винс, одетый в домашний халат, разбирал какие‑ то бумаги на столе. Он повернулся в мою сторону и улыбнулся.

― Всё просто, мой мальчик. Поверь в себя и укрепи дом, у тебя получится. А с Зиллой воспользуйся своим новым даром «убеждения»...

Голос шёл как будто издалека и постепенно затух, исчезла и картинка. Это что? Я только что связался с эльфом без мобильного, или от страха у меня крыша поехала? А, неважно, он прав, надо поверить в себя, всё равно другого выхода у меня не было. В это время в стену словно ударил гигантский кулак, подстегнув меня к действию. Я зажмурил глаза и представил, что закрываю дом непробиваемым щитом ― ветер, вода ― всё отскакивало от него подобно резиновому мячу, не причиняя вреда. На улице вдруг стало тихо: перестала вздрагивать и трещать крыша, успокоились стены, никаких барабанящих звуков в окно, словно дом оказался вдали от бушующего урагана…

Не сразу решился открыть глаза и выглянуть в окно. Там по‑ прежнему бесилась непогода, она вырывала с корнем деревья, мимо проносились куски разбитой в щепки лодки, что стояла на причале. Но всё это огибало дом. Я смотрел и сам себе не верил. Неужели это сделал я, только потому что захотел…

Понятно, почему за мной охотятся. Такой «мастер» может натворить дел, а если меня вдобавок обучить… Но откуда они, незримые враги, вообще обо мне узнали? Ах да, Зилла, моя любимица с такими нежными глазками. Вот тебе и сюрприз, Эжен!

Стоило мне о ней подумать, как дверь, предварительная запертая на все замки, открылась, и она тихонечко вошла. Неслышно переступая мягкими лапами, Зилла направилась к нам с Фаби. У неё был стеклянный застывший взгляд. Убийца была не в себе. Её пугающе огромные когти были выпущены и окровавлены, словно она уже успела…

Сердце подскочило и забилось так, будто хотело вырваться из груди, а губы шептали: «Нет, пожалуйста, только не Уго, не он, умоляю! Зачем я оставил его одного, надо было переждать эту ночь кошмаров всем вместе…»

Я захлёбывался слезами, произнося страшные слова чужим, срывающимся голосом:

«Зилла, остановись, вот так, хорошо. А теперь ложись на пол. Умница моя. Закрой глаза и усни, крепко‑ крепко и никогда больше не просыпайся. Умри». Она в точности выполнила все мои указания. А я смотрел сквозь пелену слёз на то, что натворил, и медленно раскачивался, повторяя: «Прости, прости меня…»

Наступило утро. Тучи разошлись, выглянуло солнце, и я, осторожно обойдя неподвижную Зиллу, вышел из дома. Вокруг был хаос. В саду не осталось ни одного дерева, между когда‑ то цветущими клумбами, а теперь ― ямами, бродила Марна, прижимая что‑ то к своей груди. Её платье было окровавлено, а глаза полны слёз.

Она увидела меня и бросилась на шею, чуть не раздавив. Но я не сопротивлялся, выслушивая её сбивчивые жалобы на то, что ураган уничтожил её любимые цветы и разорвал на части бедных кроликов, которых она так любила. И Марна продемонстрировала мне то, что осталось от маленьких пушистых зверьков. Я тут же вспомнил окровавленный пух на когтях Зиллы. А когда с крыльца раздался голос живого и невредимого Уго:

«Ну как? Неужели пронесло? », ― застонал от ужаса и раскаяния. Я убил Зиллу, а она сдерживала себя, как могла…

Уго подошёл ко мне, заглядывая в лицо.

― Что произошло? Фаби, что с ним?

Я не мог говорить, только мотал головой и беспомощно открывал рот. У меня был шок. Уго справился с этим привычным ему методом ― дал мне крепкую пощёчину. Это помогло.

― Уго, Зилла, я убил её.

― Как? ― к моему изумлению гоблин был очень спокоен.

― Приказал ей уснуть. Навсегда. Я думал она тебя убила…

― Ясно. Ну тогда пойди и прикажи ей проснуться, и все дела, ― недовольно хмыкнул он, ― нашёл из‑ за чего сырость разводить. Ты меня плохо слушал, что ли? Её же практически невозможно убить, тем более магией. Она невосприимчива к ней. А тебя она послушалась, потому что очень любит одного болвана… Иди уже и разбуди Фаби, пора собираться.

Надо ли говорить, что я мчался в комнату эльфа, как сумасшедший и, увидев застывшую на полу Зиллу, приказал:

«Просыпайся, соня! Наказание отменяется…»

Что она охотно и сделала, позволив даже отмыть ей когти, чтобы не пугать Марну.

Глава 13

Прощание с Марной оказалось трогательным и болезненным в прямом смысле этого слова: я чувствовал себя так, словно меня переехали велосипедом. Судя по несчастному лицу Фаби, ― его состояние было не лучше. Мы нагрузили наши вещи на Зиллу и снова стали карабкаться вверх по тропинке. На этот раз нас ждали осёдланные кони, которых держал на поводу гоблин в цветастой рубахе, почему‑ то напомнивший мне конокрада.

К нему подошёл Уго, и они быстро заговорили на незнакомом наречии, выразительно жестикулируя. Смотреть на них было забавно, но Фаби не разделял моей весёлости, внимательно прислушиваясь к переговорам. Что‑ то его настораживало. Рядом со мной сидела Зилла и с интересом наблюдала за лошадьми. Те, в свою очередь, жалобно косили глазами и ржали: вид и запах нашего «монстра» их пугал.

Пришлось вместе с Зиллой отойти в сторонку, Фаби присоединился к нам. Он сорвал травинку и сосредоточенно её жевал. Моё же самочувствие можно было, мягко говоря, назвать странным. И дело было вовсе не в лошадях, которых я, как городской житель, побаивался. Нет, не буду врать ― панически боялся. Но речь не об этом. Меня тошнило от плохих предчувствий.

И начались они с того момента, как этой ночью я увидел Винса. Более того, я с ним разговаривал. До сих пор не мог поверить в реальность случившегося. И хоть всё вроде бы хорошо кончилось, моя интуиция твердила: «Жди неприятностей. Так просто тебе это колдовство с рук не сойдёт…»

А я ведь не паникёр и не трус, во всяком случае, был до этой ночи. Мне срочно нужно было отвлечься от тяжёлых мыслей, поэтому переключился на Фаби. Не могу точно сказать почему, но в голову пришёл вопрос, который давно хотел задать эльфу, но обстоятельства всё время этому мешали.

― Слушай, Фаби, а где твоя мама? Мы часто говорим об отце, но о ней ― никогда?

Фаби отвернулся и опустил голову.

― Честно? Понятия не имею. Они давно не живут вместе. Фактически, она бросила нас ещё совсем маленькими, оставив на его попечение. Винс всегда поступал с нами благородно: мало того, что взял в жёны эльфийку с двумя детьми, но после бегства мамы не оставил нас, а воспитывал сам. Я никогда не сомневался, что он любит нас с Лин как родных детей, своих‑ то он не может иметь из‑ за ранения. У эльфов вообще проблема с рождаемостью. Наверное, в наказание за наши грехи. Вроде так. А что?

― Ничего, просто спросил.

― Знаешь, а Лин он любит больше. Она ― боевая девчонка, не то что я. Да и магия мне не особо интересна, а уж о том, чтобы служить в эльфийской армии ― даже думать не хочу.

― Почему? Винс же ― боевой офицер, разве все мальчишки не хотят быть похожими на отцов?

― Ты же видел, во что превратился наш мир из‑ за этих самых боевых офицеров. Нет, это не для меня. Если бы я мог, сбежал бы в твой мир, только в своём теле, у вас ― интереснее…

― Да, а Уго прав, ты совсем ещё ребёнок и не знаешь жизни. И в нашем мире полно войн, и люди угнетают людей. Пожил бы у нас подольше, уверен, впечатления бы у тебя точно испортились… Кстати, а кем бы ты хотел быть?

Фаби смутился.

― А смеяться не будешь?

― Нет, с чего бы? Неужели, мечтаешь стать цирковым? Дрессировать Зиллу, да?

Фаби надулся.

― Эжен, о чём ты говоришь? Опять смеёшься надо мной, обещал ведь…

― Да ладно, ты что, шуток не понимаешь? ― и я приобнял его за плечи, но тут же отпустил, увидев, как радостно загорелись его глаза.

― Я хочу стать писателем, настоящим, не таким, как Лин. Буду сочинять серьёзные книги, ― его голос звучал мечтательно, ― но здесь Винс никогда мне этого не позволит, наверняка отправит в экспедицию за море. Это такой кошмар, я убегу из дома, но воевать не буду…

― Вот оно что ― ты у нас, оказывается, пацифист, сочувствую, ― вздохнул я, ― нелегко тебе придётся.

В этот момент Уго махнул нам рукой. Второй гоблин исчез, значит, они договорились. Наш наставник уже нагрузил поклажу на одну из лошадей и ждал только нас.

― Ну, всё готово. Мы с Эженом поедем на этом мерине, он спокойный и выдержит двоих, Фаби ― тебе белый, второго с поклажей поведёшь в поводу. Зилла побежит своим ходом и подальше от лошадей. Да хранит нас в пути богиня! По коням.

Фаби лихо вскочил в седло. Гоблин тоже сделал это спокойно, вызвав у меня приступ тихой зависти. По понятной причине я колебался, переминаясь с ноги на ногу. Мне не хотелось даже близко подходить к ним, не то что забираться верхом.

― Ты что, Эжен? Давай руку, я помогу тебе сесть! ― сказал понятливый гоблин.

Отрицательно покачал головой в ответ и начал медленно отступать назад. И дело было не в том, что мне было страшно. Со мной происходило что‑ то непонятное. Сначала в голове загудело, словно место мозга занял старый телефонный аппарат, трещавший от множества помех, а потом взорвавшийся короткими гудками, как будто кто‑ то пытался до меня дозвониться. Но нас «не соединяли». От такой неожиданности я испуганно схватился за голову, закатив глаза, споткнулся о камень и упал на спину.

Боль пронзила позвоночник, руки и ноги сразу стали ватными. Из закушенной губы на подбородок потекла солёная струйка. Скосив глаза, я смотрел, как Фаби и Уго спрыгивают с лошадей и мчатся ко мне. Кажется, они что‑ то говорили, но я их не слышал. Короткие гудки внезапно прекратились, и раздался щелчок соединения. Длинный гудок, а потом ещё. Я попытался пошевелить губами. И у меня получилось. Фаби замер надо мной, приподняв руку, призывая Уго к тишине

― Эжен, что происходит? Попробуй сказать хоть что‑ нибудь.

И я сказал то, что обычно говорят, когда на той стороне, наконец, берут трубку.

― Алло, я вас слушаю. Алло, говорите же, алло…

Понятно, что Уго смотрел на меня с испугом, Фаби ― с жалостью, но я упрямо продолжал твердить «алло», пока мне не ответили. Голос был спокойный и негромкий, но такой неприятный, что от одного его звука у меня заныли зубы и взмокло всё тело.

― Ты обречён, но не раз избегал встречи со мной. Это неправильно. Нельзя сопротивляться неизбежному, поэтому ― заслужил наказание. Не хочешь умирать, тогда вместо тебя это сделают другие, и начну с того, кто особенно важен для тебя.

― Кто ты? ― еле прошептал холодеющими губами.

― Твоя смерть, ну что, начнём? Даю тебе сутки: или покоришься мне, или он умрёт.

Не знаю, может, моё упрямство толкнуло меня продолжить этот безумный разговор.

― Не понимаю, почему я должен умереть? Чем провинился перед судьбой?

― Тем, что, попав в чужой мир, где тебе не место, нарушил привычный ход вещей.

Я набрал воздуха в лёгкие и продолжил гнуть своё.

― Но я скоро покину этот мир, вернусь домой, всё пойдёт по‑ старому.

Мерзкий голос захихикал.

― Ничего уже не будет, как прежде: в тебе проснулся маг, теперь и в родном мире ты ― лишний. Кажется, кто‑ то серьёзно влип! ― он засмеялся, и мне пришлось сдерживать рвотные позывы от этого «смеха», ― и виноват в этом эльф, поэтому он умрёт первым. Тем более, ему и так недолго осталось. Заклинание пожирает его изнутри и скоро прикончит, а ты ему в этом поможешь. Ведь хочешь жить. Все хотят…

Перед глазами закрутился чёрный вихрь, потом появился городское поместье, в нём начинался пожар. У дверей стоял Винс, до груди заваленный камнями, свободными оставались только плечи и голова, волосы были растрёпаны, со лба на щёки стекали струйки крови.

Он был ещё жив, и пламя его не коснулось. Я видел, как ему было больно. Но взгляд на измученном лице двигался, словно искал кого‑ то и, наконец, нашёл. Это был я. Винс смотре прямо мне в глаза и последним усилием произнёс:

«Не смей сдаваться», ― потом его голова бессильно упала на грудь, и я закричал, забившись в судороге, почувствовав, что, несмотря на боль в теле, снова могу двигаться. Картинка с эльфом пропала, противный голос умолк, прошипев на прощанье: «У тебя сутки, чтобы спасти его или умереть самому. Для вас двоих нет будущего».

Фаби и Уго навалились на меня, пытаясь удержать безумное биение, но, сбросив их, сам не знаю, как, встал на дрожащие ноги. Меня шатало. Я подошёл к Фаби и, схватив его за длинные кудри, притянул к себе:

«Винс в беде! Живо вези меня домой в поместье! У нас только сутки, чтобы спасти его…» ― после чего потерял сознание. Что было потом, как они добирались назад в город с моим бесчувственным телом ― не знаю, и позже Фаби не хотел об этом вспоминать. Видно, это было неприятно для его чувствительной души.

Меня качало на голубых волнах, светило солнце, на душе было радостно и легко. Кто‑ то бесшумно нырял вокруг меня.

«Ну, Фаби, разошёлся! ― подумал и засмеялся вслух, ― эй, эльфийский дельфин, прекращай свои прыжки и просто полежи на волне, такой кайф…»

Он вынырнул, отфыркиваясь, где‑ то позади меня и, видимо, тоже лёг на воду.

― А ты прав, ― сказал он почему‑ то голосом Винса, ― это здорово! Если бы только знал, малыш, как давно я мечтал вот так побыть с тобой наедине. И чтобы нам никто не мешал.

У меня замерло сердце, а потом пульс зачастил, зашкаливая. Но не потому, что я его боялся, наоборот, меня просто распирало от счастья. Сам не понимаю почему, сказал:

― Я тоже ждал этого.

И услышал в ответ весёлое:

«Знаю, ты такой смышлёный, если бы всё это происходило не во сне, а наяву…»

― Что значит ― во сне? ― не поверил я, чувствуя его дыхание на своём затылке и прикосновение горячих рук к плечам. И вдруг они исчезли. Как же мне хотелось крикнуть ему:

«Останься со мной, проклятый эльф! » ― я развернулся и увидел тёмную воронку на воде, уносящую вглубь пузыри воздуха, и большое кровавое пятно, расплывающееся во все стороны.

― Нет, не умирай, Винс! Это нечестно, не умирай… ― рыдал я, почувствовав холодный компресс на лбу. Глаза не хотели открываться, меня душили слёзы.

Горячая рука Винса взяла мою ладонь и крепко её сжала.

― Я здесь, Эжен, и умирать не собираюсь. Просыпайся, ты и так нас слишком напугал, ― его голос звучал отчаянно и совсем близко, заставив меня сделать над собой усилие и через боль открыть глаза. Яркий свет заполнял знакомую комнату, причиняя мне почти физическую боль. Но это была комната в поместье, значит, мы успели. И Винс был жив. Пока жив.

Теперь уже я вцепился в его ладонь, хрипя и разрывая в кровь пересохшие губы.

― Мне надо рассказать тебе всё, это так страшно. Убеди меня, что всё это только мой бред…

Я смотрел в огромные глаза Винса и не понимал, почему он отводит от меня взгляд, впрочем, не отпуская руки.

― Уго, дай воды, у мальчика обезвоживание и галлюцинации. Ты поил его в пути?

― Пытался, Винс, ― я заметил, что привычное для Уго слово «господин», почему‑ то исчезло, ― но Эжен не мог глотать. Я весь извёлся, испробовал все известные мне способы ― ничего не помогало, только смазывал губы водой. Его лихорадило всю дорогу.

― Понятно, позволь теперь мне самому сделать это.

Винс поил меня из небольшой чашки, и его руки дрожали. Я жадно пил, но вода в основном проливалась мимо, все смотрели на нас, и эльф не выдержал. В его голосе появилась привычная сталь.

― Фаби, Уго, пожалуйста, оставьте нас ненадолго и заберите с собой Зиллу, она замучила меня своим воем.

Дверь немедленно закрылась, слышно было только, как поскуливала упиравшаяся Зилла. Наконец, мы остались одни. Винс взял себя в руки, уже спокойно напоил, и даже снял с меня мокрую рубашку, переодев в одну из своих. Я ощутил прикосновение к коже тончайшего шёлка. Это очень отличалось от царапанья грубого полотна, из которого была сшита форма слуги.

― А тебе идёт, вот поправишься ― померяешь мундир, я же знаю, как он тебе нравится, ― и насмешливый эльф улыбнулся, хотя его глаза оставались испуганными.

Я попытался скривиться в ответ, но губы пересохли, и любое движение причиняло боль. «Он обращается со мной, как с шестилетним ребёнком», ― подумал и с трудом выдавил из себя:

«Мне сейчас не до шуток. Наши с тобой жизни висят на волоске».

Эльф перестал улыбаться.

― Рассказывай, только подожди минутку, я подлечу твои губы.

Его огненные пальцы на мгновение коснулись моих губ, и боль прошла. Прошептал: «Спасибо», ― и начал свой рассказ, который Винс выслушал молча, бледнея с каждым моим словом.

― Ну, что ты думаешь об этом? Я подхватил какой‑ то вирус, проще говоря ― заболел, поэтому мне и чудилась эта дрянь?

― Насчёт вируса ― не знаю, что это такое, но, думаю, к тебе приходила не смерть, высшие небесные силы тут совсем не причём. Ты же уже знаешь, что кто‑ то следит за нами, вероятнее всего, маг, один из моих давних врагов. Я много кому «насолил» в жизни. Этот маг легко проникает в человеческие мысли, к тому же твой мозг совершенно не защищён, это моя вина, и я всё исправлю.

― Значит, кто‑ то рылся в моей голове?

― Именно так, отсюда и образы ― телефон, кстати, что это за штука ― потом расскажи, давление на твоё чувство долга, всё продумано. Он просто тебя запугивал, а то, что ему не терпится убить меня ― и так понятно. Маг внушил тебе мысль о моей смерти и постарался, чтобы ты при этом чувствовал себя виноватым. Если ещё что‑ то подобное повторится, можешь смело посылать его…куда‑ нибудь.

― Значит, разговор про «сутки», которые у нас остались ― всего лишь блеф?

― Думаю, он не такой дурак, чтобы бросаться пустыми угрозами. Наверняка что‑ то приготовил. Всем надо быть осторожными: не только нам двоим, но и Фаби, и Уго. Враг может нанести удар в любом месте. Нам объявлена война, но я буду за вас бороться.

Я немного помолчал, но потом решился спросить:

«Это всё из‑ за меня, Винс? Мне так жаль, я не хотел всех подставлять…»

― Перестань, малыш, это мои враги и моя вина. Вот только с налёта я не могу вычислить, кто же так меня ненавидит, надо хорошенько подумать. Но, боюсь, он не даст нам на это времени. Я отослал вас, надеясь защитить, а получилось только хуже.

― И ещё, Винс, что касается Лин…

Он напрягся:

«Говори! »

― Это только мои предположения, но, когда Уго водил меня в её лабораторию, ― брови эльфа удивлённо приподнялись, ― прости, это я уговорил его, мы видели сияние. Уго сказал, что это остаточная магия. А я думаю ― это Линн. Она заключена в лаборатории, словно в тюрьме. Если бы знать, как её оттуда вытащить…

Глава 14

Мои слова произвели на Винса сильное впечатление. Он, наконец, отпустил мою руку, о чём я сразу же пожалел. Ничего такого, просто рядом с ним я чувствовал себя увереннее. Эльф заложил руки за голову и молча стал ходить из угла в угол. Неужели принял моё предположение всерьёз? Неожиданно он начал ругаться, об этом я догадался исключительно по его интонации. И, хотя таких слов в эльфийском языке не знал, слушал с удовольствием.

Винс заметил это и улыбнулся.

― Прости, немного погорячился. Сейчас попрошу Уго покормить тебя и, если сможешь, пойдём в лабораторию проверять твою гипотезу.

Я согласно кивнул. Винс подмигнул мне и нарочито громко сказал:

«Уго, Фаби, знаю, что подслушиваете под дверью, быстро несите сюда еду для Эжена! Надо поставить его на ноги».

За дверью зашуршало, и как по волшебству появились оба смущённых «товарища». Меня одарили тарелкой дымящейся каши и каким‑ то странно пахнувшим напитком, после которого я сразу почувствовал себя намного лучше.

Фаби смотрел на меня подозрительно.

― Что? ― кивнул я ему, натягивая серые штаны, пока Винс и Уго о чём‑ то шептались в сторонке.

― Чем это вы тут с отцом занимались после того, как он выгнал нас за дверь?

― Только разговаривали, Фаби! У меня не было сил с ним драться, если ты об этом.

― Не заговаривай мне зубы, ― как змей зашипел ревнивый эльф, ― а почему тогда на тебе его рубашка?

― Потому что я был весь мокрый. Это всё, не обижай ни меня, ни отца.

― Ишь, как заговорил, а раньше бегал от него, как от огня.

― Хватит бубнить, я не забыл, кто мой враг, ведь он ― эльф. Пошли с нами, мы идём выяснять, что случилось с Лин.

Через пару минут мы остановились у дверей лаборатории, меня ещё пошатывало, и я разрешил довольному Фаби слегка меня поддерживать. Винс повернулся к нам и сказал:

«Как только войдём внутрь ― встаньте у двери. Если что‑ то пойдёт не так, будет легче покинуть это место».

― Проще говоря ― сбежать, ― прокомментировал Фаби совсем в моём духе, но Винс смерил его строгим взглядом, и тот приуныл.

Старший эльф кивнул Уго, и гоблин открыл замки на двери. Я не понял, почему он не сделал это сам, хотя способен был обойтись и без ключей. В комнате ничего не изменилось. Мы встали у двери, а Винс обошёл всё вокруг, и, остановившись в центре, позвал: «Лин, дочка, ты здесь? Дай знак».

Но ответа не было. Уго виновато произнёс:

«Прости, Винс, что сразу не рассказал тебе о нашей с Эженом вылазке, ты ведь не разрешаешь приводить сюда посторонних. Но так уж получилось, я тогда очень на тебя злился. Эжен сказал правду, тут такое творилось: всё сияло и переливалось, и ещё мне показалось, что голос Лин позвал его по имени! »

Винс внимательно выслушал и, посмотрев на меня, кивнул:

«Иди сюда и попробуй поговорить с ней».

Я неохотно вышел и встал рядом с эльфом.

― Лин, ты здесь? Мы пришли помочь тебе, не бойся!

И тут началось. По комнате снова пошли радужные волны, и негромкий голос Лин отчётливо произнёс:

«Папа, Эжен, помогите мне. Я застряла здесь».

От этих слов ― замер на месте, не в состоянии пошевелиться, волосы от страха встали дыбом, а колени подогнулись. Я бы точно упал, но Винс мгновенно среагировал: закинул мою руку себе на шею, придерживая за талию, и я уткнулся лицом в его плечо.

Фаби не выдержал, тут же подбежал ко мне и, гневно сверкая на отца глазами, перекинул мою руку на себя.

«Лин, сестричка, скажи, как тебе помочь? » ― прокричал он. Реакция последовала незамедлительно. В комнате стало ещё темнее, и стоявшие на полках книги поднялись в воздух, кружа над нами, как стаи птиц. Лин злилась, и было непонятно ― почему.

― Что тебе не нравится, Лин, скажи? ― я пытался перекричать стук падающих на пол книг.

В этом грохоте послышалось невнятное:

«Пусть Фаби уйдёт, это он запер меня здесь…»

Вот это был сюрприз! Такого поворота никто не ожидал, особенно сам Фаби. Он даже начал заикаться:

«С ума что ли сошла, Лин? Это даже не смешно. Я так скучаю по тебе…»

Толстая книга спланировала прямо ему в голову, и он упал. Винс подхватил сына на руки и крикнул мне:

«Уходим, она не в себе! »

И все быстро выбежали из комнаты, кроме меня. В голове крутились слова: «Используй свой дар убеждения», ― и я решился. Дрожа, стоял посреди этой круговерти, рискуя каждую секунду получить удар быстро несущейся книгой в лучшем случае по челюсти. Хоть сломанная челюсть ― тоже не радость, думал, что сказать той, которая занимала мои мысли последний месяц.

― Лин, я скучаю. Мне не хватает тебя, самому мне не разобраться, кто друг, а кто ― враг. Если можешь, успокойся и попытайся объяснить, как ты здесь оказалась. Твой отец сходит с ума, мы все переживаем. Кто‑ то в этом доме хочет уничтожить нас, но для начала ― перессорить, заставив подозревать друг друга. Винс считает, что это делает маг. Возможно, он поместил тебя в эту клетку, приняв облик Фаби. Попробуй рассказать мне, что ты знаешь. Иначе, как мы поможем тебе, дорогая?

Книги стали кружиться всё медленнее и осторожно падать на пол, не задевая меня. А потом я услышал безутешный плач, такой, от которого начинаешь сходить с ума, потому что не знаешь, чем помочь…

В комнату ворвался Винс и за руку выдернул меня за дверь.

― Ты что, не понял моих слов? Сейчас Лин ― уже не та, кем была раньше. Её нельзя уговорить, ей нельзя верить…

― А Вам, Винс? Кому вообще можно верить в этом проклятом мире? Молчите? Так не мешайте мне. Я должен с ней поговорить, может, хоть что‑ нибудь узнаю.