Полина Люро 2 страница

― Прекрати распускать руки, Уго! Я уже не маленький ребёнок, не хочешь «последствий» ― возвращайся на место и гони лошадей изо всех сил. Ничего со мной не случится, я ― сильный… ― и с этими словами он без сознания свалился рядом со мной.

Я успел подхватить его, осторожно опустив на сидение. Сел рядом, придерживая Фаби, положив его голову себе на плечо, и рявкнул на Уго:

«Гони скорее, забыл, что он сказал? »

Уго вытаращил на меня свои странные глаза, кивнул и помчался с неожиданной для себя скоростью. Мгновение ― и просвистел кнут, лошади резво рванулись вперёд. Меня прижало к мягким сиденьям, вокруг замелькали деревья, и через несколько минут экипаж миновал высокие ворота, остановившись у каменного крыльца белоснежного особняка.

Кажется, мы прибыли на место вовремя, потому что подбежавший к нам Уго облегчённо выдохнул и нежно погладил Фаби по бледной щеке:

«Просыпайся, непокорный мальчишка, слава богине, всё в порядке, мы ― дома…» ― и он заплакал.

Глава 3

Но Фаби не желал открывать глаза, и Уго, буркнув мне:

«Никуда не уходи», ― быстро помчался в дом, не слыша, как я пробубнил себе под нос: «Интересно, куда же я денусь».

Он вернулся через пару минут с бутылкой из синего стекла, вытряхнул из неё себе на ладонь несколько капель и осторожно стал смазывать ими виски ученика. Я, честно говоря, не разобрался, кем они друг другу приходились. Фаби называл Уго сначала слугой, потом учителем и просил у него прощения. А Уго без зазрения совести грозился его отлупить и даже ударил. Какому слуге позволялось такое? Нет, их связывало что‑ то большее, может быть ― дружба?

Ох, не смешите меня, дружба между высокомерным эльфом и стариком гоблином? Это даже в сказках невозможно, а тут… Впрочем, кто их разберёт! Вон как трясутся руки Уго, и зуб на зуб не попадает. Переживает за Фаби или боится расплаты за свою дерзость, и о каких последствиях он говорил? Сплошные «непонятки»…

В это время эльф пришёл в себя, и я не поверил своим ушам, первыми его словами были: «Как Эжен, он в порядке? »

Старик сплюнул на землю и проворчал:

«Сумасшедший, у тебя с головой что ли проблемы? О человеке он беспокоится, да кто он тебе? О себе подумай. Сколько правил ты сегодня нарушил, и сам чуть живой остался. Что я скажу твоему отцу? Он и так донимает меня вопросами, где ты постоянно пропадаешь и почему не готовишься к службе. Итак уже совсем заврался на старости лет, выгораживая тебя, дуралея…»

Вместо ответа эльф крепко обнял утирающего слезу гоблина. Я стоял, смотрел эту мелодраму и не верил своим глазам. Прямо добрый дедушка и внучок. Нда… И кто дёрнул меня за язык в такой трогательный момент? Наверное, моя глупость.

― Может, объясните, что произошло?

Ответом мне стали две серьёзные мины и дружное рявканье:

«Нет! »

― Ладно, не очень‑ то и хотелось, ― пошёл я на попятную, но эльф «завёлся».

― Я предупреждал тебя, чтобы ты помалкивал. Хочешь выжить здесь, веди себя тихо и не задавай лишних вопросов, ― он опять «включил» высокомерного зазнайку, его глаза были холоднее льда, безжалостны и равнодушны. Словно делал мне одолжение…

В тот момент я забыл, что он только что спас мне жизнь, меня понесло.

― А кто, спрашивается, притащил меня сюда в этот ваш уродский мир, где людей считают за животных? Я тебя, паршивый эльф, об этом не просил!

Он задохнулся от гнева, на его лице появилось выражение, обещавшее мне непередаваемые муки. Сразу захотелось спрятаться куда‑ нибудь подальше, желательно, на другой континент, если он тут вообще существовал.

― Что? ― закудахтал Уго, ― ты притащил в наш мир любовника? Да ты в своём уме? У тебя здесь этого добра что ли мало?

Я удивлённо посмотрел на Фаби, он покраснел и растерялся.

― Уго, что ты мелешь? Следи за словами, а то не посмотрю, что ты мой учитель… Иди‑ ка лучше на кухню и приготовь мне поесть, я очень устал, да и это чучело надо кормить …

Уго окинул обоих уничтожающим взглядом и ушёл. Но его сгорбившаяся спина служила нам немым упрёком. Я‑ то тут вообще был не при чём, но почему тогда мне было так неловко, словно сделал что‑ то постыдное? Фаби молчал, я ― тоже, мы оба не поднимали глаз. Наконец, послышалось ледяное:

«Иди за мной, я кое‑ что тебе объясню, может тогда ты прислушаешься к моим словам».

Он повернулся и стал подниматься по лестнице. Я не спеша следовал за ним и ловил себя на мысли, что мне неприятны слова старика гоблина. Что со мной, я ревную что ли, но кого? Лин осталась в моём мире, это совсем другой человек, тем более ― мужчина, и всё равно, почему‑ то… Господи, вот дурак, нашёл, о чём думать, мне надо отсюда выбираться, а без Фаби мне этого точно не сделать. Так что плевать мне на его секреты, главное ― продержаться и попасть домой. Всё и точка.

Дом внутри поражал своей роскошью и изысканностью. Ну да, благородные эльфы и, похоже, не голодающие, в то время как люди умирают на рудниках или стирают им бельё. Вот твари! Меня передёрнуло, но я уже взял себя в руки и отложил эмоции «на потом», когда вернусь домой. Если вернусь…

Эта мысль мне не понравилась, и я постарался прогнать её как можно дальше. Тем временем мы зашли в светлое помещение, просто и скромно обставленное. Но даже моя комната на Родине казалась по сравнению с ней жалкой каморкой. Эльф подошёл к шкафу и распахнул его створки: он был полон одежды ― простой, но вполне носибельной.

― Эта твоя комната, потом переоденешься, как подобает слуге, и не возражай.

А я ничего и не говорил, уже всё решил для себя: главное ― выжить, поэтому можно и потерпеть. Представлю, что это спектакль, в котором мне приходится участвовать против воли. А эмоции оставлю при себе, во всяком случае, постараюсь это сделать.

Видя, что я «не выступаю», Фаби повёл меня на второй этаж.

― Здесь комнаты господ, без вызова входить нельзя. Иди в эту дверь, там мой кабинет, поговорим, как обещал.

Кабинет был очень просто обставлен ― ничего лишнего: стол и кресло, пару шкафов, доверху набитых книгами и безделушками, небольшой диван у стены, на которой эльф мне кивнул. Я осторожно сел, продолжая осматриваться. Фаби расположился в кресле и взял со стола прозрачную пластину, его пальцы быстро по ней забегали, напомнив мне знакомую картину: я прихожу к Лин, а она ― за ноутбуком…

― Надо же, а у вас, наверное, и интернет есть? ― сказал, особенно не рассчитывая на ответ.

― Да, что‑ то наподобие сети, только построена она на магии. Этот мир, Эжен, весь держится на ней.

Я только пожал плечами. Тоже мне, удивил. Раз здесь есть эльфы и гоблины, почему бы не быть и интернету. Да и магии. В детстве я так мечтал стать волшебником, а теперь моё заветное желание кардинально поменялось ― только и думаю, как сбежать от всего этого.

Ждал продолжения разговора, но Фаби молчал. Я взглянул на него: он сидел, рассматривая то ли небольшую картину, то ли фотографию. На нём не было лица. Только собрался его окликнуть, но тут эльф неожиданно встал, так резко отодвинув кресло, что оно покачнулось и завалилось на бок. Но он не обратил на это никакого внимания. Это становилось интересно.

Подошёл ко мне и сел рядом, протянув портрет. Двое детей лет десяти, несомненно, близнецов, стояли, взявшись за руки, улыбаясь, но по‑ разному. Девочка с длинными каштановыми локонами, перехваченными атласной лентой, хитро усмехалась, словно задумала какую‑ то авантюру. Её прекрасное белое платье развевалось на ветру.

Рядом стоял мальчик с такими же волнистыми волосами, он улыбался смущённо и смотрел куда‑ то в сторону, словно его силой заставили позировать, и это было ему совершенно неинтересно. Казалось, он ждал первой возможности, чтобы выбраться из цепких рук сестры и убежать.

Я узнал их ― это были Лин и Фаби. Возвращая портрет в руки печального эльфа, спросил:

«Что случилось с вами обоими? Где сейчас твоя сестра? »

Он взял фото и осторожно отложил его в сторону, словно оно причиняло ему боль.

― Если бы я только знал, Эжен. Лин всегда была немного сумасшедшей, её характер ― подобен урагану, она противоречила не только мне ― всем. Словно внутри неё жил какой‑ то неуёмный беспокойный дух. Ей всегда было мало того, что она имела, и хотелось большего. Это её и погубило.

Он замолчал и закрыл лицо руками.

― Всё дело в магии. Мы не можем заниматься ей, пока не достигнем определённого возраста, это даже законом запрещено. И неспроста. Организм эльфов в детстве очень слаб, магия работает совершенно непредсказуемо, и даже самое простенькое заклинание с лёгкостью может убить. Поэтому в наших семьях особенно берегут детей, приставляя к ним учителей и наставников, чтобы присматривали за ними.

― Уго? ― спросил я.

Фаби кивнул.

― Но Лин запреты не останавливали, она никого не слушала и начала свои тайные эксперименты с магией уже в раннем возрасте. Сестра была так же талантлива, как и безрассудна.

― А ты знал об этом?

― Да, и очень жалею, что не смог её остановить. Больше того, она заставила меня ей помогать. Во время одного из её «исследований» произошло непредвиденное, это случилось больше года назад. Не смотри на меня так, Эжен! Да, по человеческим меркам я выгляжу твоим ровесником, но я как минимум в три раза тебя старше. И несмотря на это, по нашим законам, мне до совершеннолетия ещё целый год. Жизнь людей коротка, а наша ― напротив, вот и взрослеем мы намного позднее…

Я почувствовал, как у меня тоскливо засосало под ложечкой. Мог бы и не напоминать, что моя жизнь ничтожна мала и легко может оборваться в этом мире. А я ещё толком и жить–то не начал. Видно, мои невесёлые мысли отразились на лице, и Фаби всё понял.

― В тот день я помогал ей в секретной лаборатории в подвале. Это наш второй дом, что‑ то вроде дачи. Отец отсылал нас сестрой сюда, когда у него были важные дела. Нам здесь нравилось. Так вот. Что‑ то произошло во время «эксперимента»: не было ни взрыва, ни землетрясения, Лин просто исчезла. Мы с Уго и учителем Лин обыскали всю округу, её нигде не было. Я никому, кроме Уго, не сказал, что произошло. И все сочли, что её похитили.

Понимаешь, Эжен, если бы я признался отцу, чем она занималась, он потерял бы не только работу крупного чиновник в Военном министерстве, но, скорее всего, и жизнь. То же случилось бы со всеми нами. Поэтому я вынужден молчать. Думаю, мой отец давно обо всём догадался. Но пытается сохранить нам жизнь, делая вид, что Лин похищена.

Я вздрогнул, всё это было ужасно.

― Фаби, так кого же я встретил в нашем мире ― Лин или тебя?

― Нечто среднее, ― эльф усмехнулся, ― потому что с пропажей Лин история не закончилась. Через месяц произошёл необъяснимый всплеск магии, и меня выбросило в твой мир. И, самое удивительное, что я оказался в теле сестры. Она тоже была там, внутри головы, и пыталась руководить моими поступками. Нет, я не сошёл с ума и не слышал голосов, но она как‑ то умудрялась управлять моим, то есть, её, телом. Это всё магия, я не мог сопротивляться… Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить в чужом теле ― выдумщица сестра заставила меня вытворять такое, что и врагу не пожелаешь…

Я посмотрел в лицо Фаби ― оно горело от стыда, и тогда впервые мне стало его жалко.

― Вот это да, Фаби, а дальше что?

― Через неделю мучений меня вернуло назад домой. И месяц я жил спокойно, а потом ― пошло‑ поехало. Никакой системы ― иногда раз в две недели, иногда через пару месяцев меня снова выбрасывало в твой мир. С моим‑ то характером я бы там пропал, но сестра руководила мной, и ты сам видел ― сумела приспособить меня к «новой» жизни. Но это так мучительно, и как остановить этот кошмар ― не знаю. В этот раз ты случайно попал под магическую волну. Я не хотел вредить тебе и чувствую себя виноватым.

Он встал и повернулся ко мне.

― Эжен, то что я тебе рассказал ― не просто большой секрет, от этого зависят жизни всех членов моей семьи. В курсе только Уго, но ему я полностью доверяю. А вот теперь к нам присоединился ты. Выбор у меня небольшой ― убить ненужного свидетеля моей глупости или поверить в то, что ты будешь молчать. Я тебя совсем не знаю, хоть ты и был моим любовником, потому что Лин так хотела. Убеди меня, что тебе можно верить, во мне нет кровожадности, но, поверь, если что, моя рука не дрогнет…

Я посмотрел в его глаза ― в них была боль и решимость. «Точно ― не дрогнет: сначала прирежет, а потом поплачет над моим трупом. Но, с другой стороны ― он же меня спас, когда я «загибался» от укуса мерзавца Пуси. Значит, надежда есть. Он прав, хотел бы ― давно меня прикончил», ― и я рискнул.

― Не хочу вредить ни тебе, ни твоей семье, Фаби, тем более ты и так настрадался. Да и как‑ никак я твой должник. Можешь положиться на меня, ты моя единственная надежда выбраться отсюда. Я готов не только молчать, но и во всём тебе помогать. Решай сам.

Это всё, что я мог тогда сказать. Негусто, конечно, зато от чистого сердца. И он поверил. Во всяком случае, оставил меня в живых. Пока.

В это время дверь кабинета распахнулась, в неё влетел Уго, казалось, от страха его глаза вылезли на лоб:

«Фаби, твой отец здесь, и он очень не в духе. Ты придумал, что будешь говорить ему на этот раз? Боюсь, он тебе не поверит. И что мне делать с этим человеком? »

Фаби проявил чудеса выдержки ― то есть надел маску злого равнодушного эльфа.

― Забери Эжена на кухню и скажи, что я привёз его из путешествия. Теперь он будет твоим помощником, обучи его как следует. Идите скорее, мне предстоит тяжёлый разговор.

Уго кивнул мне, и я покорно побежал за ним следом. Мы едва успели проскочить, как мимо нас пронёсся молодой красивый офицер, на вид не старше Фаби. Его роскошная изумрудного цвета форма произвела на меня неизгладимое впечатление, на минуту я забыл, как ненавижу эльфов, угнетателей человеческого рода. И ещё меня поразили его уши. Я так привык, что в играх и кино эльфы ― остроухие, а тут аккуратненькие такие ушки, ну чуть больше человеческих, и всё. И никаких тебе кос. Строгая стрижка, настоящий военный.

По пути на кухню мы зашли в «мою» комнату, пришлось переодеться в свободный серый костюм. Я не сопротивлялся ― один чёрт! Хоть не шотландский килт, и то спасибо! Но когда мы пришли на кухню, и Уго, усадив меня за стол, молча проколол мне ухо и вставил в него такую же, как у себя, серьгу, я чуть не набросился на него с кулаками. А он просто показал мне большой перстень с печаткой, взял его щипцами и стал нагревать на огне.

― Это ещё зачем? ― не на шутку всполошился я.

― Не хочешь фамильную серьгу, поставлю клеймо, куда предпочитаешь ― на лоб или щёчку? ― и его лицо приняло серьёзное «похоронное» выражение.

― Не надо, меня серёжка вполне устраивает, ― испуганно пробормотал, и Уго довольно ухмыльнулся: «То‑ то же. Не умничай, не дома». Я даже ответить ему не смог ― как ни крути, он был прав.

Ну, а потом всё между нами было неплохо. Уго оказался терпеливым и внимательным наставником: объяснил мне обязанности слуги, спокойно реагируя на бесконечные вопросы и ошибки, которые я совершал, и показал, какие блюда и как должен буду поставить на стол во время семейного обеда между Фаби и его отцом.

― Главное, не поднимай на старшего господина глаз, это обычно плохо заканчивается. Поставишь большое серебристое блюдо, куда я сказал, и быстро уходи. Дальше один справлюсь. Понял?

― Да чего там понимать, подумаешь, ерунда… ― храбрился я, но сердце просто выскакивало от непонятного страха.

Я так и не понял, почему Уго внимательно на меня посмотрел и тяжело вздохнул.

Одно дело сказать, а совсем другое… Короче, у меня тряслись поджилки, когда мы поднимались с Уго на второй этаж. Там я сделал, как научил меня наставник ― поставил блюдо и уже собирался смыться, как внезапно почувствовал, что что‑ то словно тянет меня за подбородок, заставляя поднять голову. Я испуганно таращился в прекрасные смеющиеся глаза папаши‑ эльфа, а потом он меня «отпустил» и отвернулся. Меня как ветром сдуло.

Дрожа, сидел за кухонным столом, уронив голову на руки. Мне было как‑ то не по себе. Я боялся признаться себе, что даже если бы его магия не заставила меня посмотреть ему в глаза ― всё равно сделал бы это сам, не в силах оторваться от его смеющегося сияющего взгляда. Он заворожил меня, чёртов маг. Уго осторожно потрогал меня за плечо и прокашлялся.

― Слушай, Эжен, тут такое дело… Старший господин приказывает тебе подняться к нему в спальню. Прямо сейчас, ― и он снова закашлялся, будто ему в горло внезапно что‑ то попало.

― Зачем? ― испуганно спросил я, вставая.

Уго с интересом рассматривал узоры на полу.

― Говорил же тебе ― не смотри ему в глаза. Эльфы ― они такие, со слугами не церемонятся, особенно, если те молоды и красивы, как ты… Мне жаль, но выбора у тебя нет.

Глава 4

Я замер, в первую минуту не зная, что ему ответить. Горячая волна пробежала по телу, это был не жар ― гнев: до меня дошло, чего от меня хотят. Первым моё отношение к этому вопросу оценил Уго, видимо, мой недобрый взгляд серьёзно его напугал. Он быстро попятился назад и спрятался за кухонным шкафом. Но я и там его нашёл…

Схватил за грудки и попытался его головой пробить стену, но он так завизжал, что я не выдержал. Отпустил его на минутку, радостно ухмыльнувшись, потому что увидел большой нож для разделки мяса и, вооружившись им, пошёл за гоблином.

― Прости, Уго, но первым всегда страдает гонец, принёсший плохую весть. Не стоило тебе мне это говорить. Что значит «нет выбора»? Он есть, и я его тебе сейчас покажу. Сначала тебе, а потом и твоему козлу‑ хозяину… Ненавижу эльфов и весь этот ваш идиотский мир, в который меня занесло. А ну вылезай из‑ под стола, всё равно достану, зараза зелёная…

― Прости меня, прости, человек. Ну что ты всё так близко к сердцу принимаешь? Ничего же пока не случилось, и ножик‑ то положи. Меня ты им, может, и прикончишь, а вот с эльфом у тебя этот номер не пройдёт. Он же маг, а ты ― нет, поэтому всё равно, даже против воли, сделаешь, что он тебе прикажет. Магия ― она такая… Смирись, мальчик.

Последние его слова взбесили меня ещё сильнее. Резать я бы его, конечно, не стал, но кулаками попотчевал от души. Но не дали. В кухню влетел Фаби, видно, между ним и гоблином была какая‑ то связь, раз прискакал к нему на помощь. Я смотрел на него, как рассвирепевший зверь, выставив вперёд нож.

― Не приближайся ко мне, извращенец, сын извращенца. Не посмотрю, что ты мне жизнь спас, покалечу…

Уго рванулся из‑ под стола прямо к Фаби и зашептал ему на ухо. Тот кивнул головой и побелел.

― Успокойся, Эжен, положи нож и жди меня здесь. Я сейчас всё улажу. И, пожалуйста, не обижай Уго, он не заслужил такого.

Развернулся и быстро выбежал за дверь. Его слова немного меня отрезвили. Нож выпал из руки на пол, и я беспомощно опустился на скамью, схватившись за голову. Гоблин засеменил ко мне мелкими шажками и протянул кружку с водой.

― Выпей, Эжен, и приди в себя. Что ж вы, люди, такие горячие?

Я буркнул, не поднимая головы:

«Сгинь вместе со своей отравой, зашибу! »

Тот покорно отошёл и начал тяжело вздыхать.

― Глупый ты ещё, молодой, слишком нетерпеливый. Знаешь, что теперь будет? Нет? У Фаби с отцом и так напряжённые отношения, особенно после того, как Лин пропала. Если папаша разозлится, может выгнать сына из дома и вообще, устроить ему ссылку на какой‑ нибудь далёкий остров Северного Архипелага. Ты не представишь, какие там страшные места, никто больше месяца не выживает. Ох, судя по тому, с какой скоростью отец Фаби выбежал из дома, они здорово поругались. Ну, всё. Теперь жди беды…

Поднял голову и увидел, что Уго прилепился носом к окну.

― А мне‑ то какое до этого дело? ― сердито пробурчал я.

― Серьёзно, не понимаешь? Ты же вроде домой собирался, и как, интересно, у тебя это без Фаби получится? Его отошлют подальше отсюда, ― Уго понизил голос почти до шёпота, ― а тебя мстительный отец в бордель продаст. Вот что тебя ждёт, дуралей.

Я снова «завёлся», но теперь в моих словах уже не было прежней уверенности.

― Я ― свободный человек, никто не имеет права распоряжаться моей жизнью…

― Ну да, свободный, в стране, где люди не знают этого слова, а только мечтают о нём. У тебя в ухе серьга с клеймом эльфийского дома, забыл? Думал, я её тебе просто для красоты повесил, что ли? Ты ― собственность Эжена, не станет его, перейдёшь к отцу. И сразу говорю, не пытайся её снять ― не получится. А если попробуешь ухо отрезать, бывали такие умники, то, по закону, тебя вздёрнет первый же патруль…

Он посмотрел на меня, в его глазах было сочувствие.

― Когда‑ то по молодости я тоже пытался бороться: много раз убегал, потерял счёт поркам, один раз меня хотели повесить, и много раз пытался сделать это сам. Фаби не позволил. Держись за него и не делай глупостей, Эжен. Просто потерпи. Никто не обещал тебе, что жизнь в нашем мире будет простой. Собери всё своё мужество и повзрослей ― только так выживешь.

Я молчал, признавая его правоту. Но легче от этого мне не становилось.

Хлопнула кухонная дверь, вошёл Фаби, в его красивых глазах была тревога, но увидев, что мы спокойно разговариваем, он облегчённо выдохнул.

― Уго, собери нам с Эженом поесть, и, будь добр, оставь наедине, нам надо поговорить.

Эльф сел за стол напротив меня и молча смотрел в миску с кашей, которую поставил перед ним Уго. Я делал то же самое, и, хоть был очень голоден, меня тошнило от аромата, заполнявшего кухню. Сейчас мне было не до еды. Скрипнула, закрываясь, дверь, гоблин ушёл. И тогда Фаби поднял на меня глаза. Я никогда ещё не видел такого неприкрытого бешенства, эльф на меня злился. Если бы взгляд убивал, меня давно бы уже не было в живых. Но его крепко сжатые губы не двигались. Наконец, его прорвало.

― Никогда, слышишь, никогда не смей обижать Уго. Тебе, маленькому дураку, даже не снилось, что ему пришлось вытерпеть, и сколько добра он сделал мне и моей сестре. Я перед ним в вечном долгу. А ты посмел ему угрожать… ― его глаза метали молнии, но голос был спокоен, ― если у тебя будут проблемы ― просто говори о них мне, я постараюсь защитить тебя. Скажи, что понял.

Я кивнул, опустив голову.

И тут он на меня заорал, и куда только делось хвалёное эльфийское самообладание?

― Спрашиваю, понял? Отвечай громко, чтобы я слышал!

Сосчитав про себя до десяти, успокоил дыхание и негромко сказал:

«Я понял тебя, эльф, и не надо на меня орать, не глухой».

Мне показалось, он меня сейчас ударит. Но нет. Просто встал и вышел, громко хлопнув дверью. И вот тогда, убедившись, что остался один я…нет, не заплакал, просто схватил миску с горячей кашей и запустил её вслед ушедшему «хозяину». А вот после этого уже… Не могу об этом говорить, и так всё понятно.

Отдышавшись немного, быстро пошёл в «свою» комнату и бросился на кровать. Полежав немного, почувствовал знакомый аромат. На небольшом столике нашлась ещё одна миска с кашей, прикрытая куском лепёшки. Сев и немного поколебавшись, съел всё до последней крошки, убеждая себя, что делаю это только для того, чтобы поддержать силы. Мысли путались, но одно мне было совершенно ясно ― я здорово влип…

Когда каша была съедена, а миска ― вылизана дочиста, в дверь тихо постучали. Фаби не стал бы так делать, поэтому я негромко крикнул:

«Заходи, Уго! »

Он вошёл и остановился у порога, видимо, всё ещё меня опасаясь.

― Пойдём на кухню, Эжен, надо убраться, поможешь мне, а потом я покажу тебе дом. Это будет интересно, вот увидишь.

Я встал, забрал с собой пустую миску и пошёл вслед за сгорбленной спиной Уго.

― Прости меня, не стоило мне так себя вести. Помутнение, наверное, нашло. Ты не заслужил такого, Уго.

Он остановился и, развернувшись, внимательно посмотрел мне в глаза, словно проверял, не смеюсь ли я над ним. И только потом кивнул. Его плечи расправились, и от этого на душе почему‑ то стало немного легче.

Мы молча навели порядок на кухне, а потом Уго провёл для меня обзорную «экскурсию». Я категорически отказался идти на второй этаж в «покои» хозяев, меня от одной этой мысли передёргивало, зато попросил показать лабораторию Лин, из которой она исчезла. Я видел, что гоблин колебался, но потом всё‑ таки согласно кивнул.

― Только не говори об этом Фаби, он рассердится. Сейчас он ненадолго уехал из дома, так и быть, пойдём. Хотя ничего интересного ты там не увидишь. Главное, руки не распускай ― ничего не трогай, а то мало ли что может случится. Фаби намекал мне, что чувствует там какую‑ то остаточную магию. Не знаю, что это за штука, но давай быстренько взглянем и уйдём от греха.

Я согласился с ним. Мы стояли перед обычной дверью, но на ней было уйма замков, защёлок и огромный засов. Пока Уго неторопливо открывал их один за другим, мне стало не по себе. Честно, я пожалел, что напросился сюда.

Наконец, дверь была открыта, и мы вошли. Это была небольшая тёмная комната, и Уго зажёг свечу, предусмотрительно захваченную им с собой. Я с трудом переступил через порог, мне было страшно. Вдоль стен располагалось множество шкафов, доверху набитых книгами. Воздух был затхлым и каким‑ то «неживым», у занавешенного окна стояли простой стол и стул. То, что находилось на столе, было спрятано под чёрной тканью. По углам уже появилась паутина, что придавала этому месту ещё более мрачный вид.

― Вот видишь, ничего особенного здесь нет. Вот там, у стола, Лин и стояла, когда это с ней случилось. Фаби тогда в ужасе примчался ко мне, он от страха даже дар речи потерял, а когда я прибежал, в этой комнате весь воздух сиял, и по нему, как по морю, гуляли разноцветные волны. Очень красиво и жутко одновременно. Мы с Фаби тогда быстро закрыли помещение, потому что одна такая волна тогда развернулась в нашу сторону, и, вот чем хочешь, поклянусь, мне показалось, что это Лин смотрит на меня, ― прошептал Уго.

У меня от его слов мурашки поползли по всему телу, захотелось немедленно убежать отсюда. Но ноги почему‑ то не слушались. Паутина в углах комнаты внезапно зашевелилась, и послышался знакомый смех Лин, тихий и такой жуткий. Мы с Уго одновременно завопили и, выскочив из комнаты, начали быстро закрывать замки и защёлки. Что‑ то с силой ударилось в дверь с той стороны, словно стремилось вырваться наружу, но мы не стали испытывать судьбу и выбежали на улицу.

― Ничего себе, Уго, это ты называешь «остаточной магией»? Да я чуть штаны от страха не намочил, ― выпалил я, переводя дыхание. Уго смотрел на меня как‑ то странно.

― Знаешь, я раз в неделю захожу туда по поручению хозяина, и ни разу ничего подобного не происходило. А ещё ты слышал, что прошептал голос?

― Да ничего не было, просто, видно, ветер прошумел, немного похоже на смех, ― неуверенно сказал я дрожащим голосом.

― Какой ещё ветер, тут всё закрыто. Нет, Эжен, я совершенно отчётливо слышал, как голос Лин произнёс твоё имя. И не смотри на меня так. Я ― не суеверный, но всё это очень странно. Не спроста, не спроста.

От слов Уго моя дрожь только усилилась.

― Пошли назад, хватит с меня этого дома, насмотрелся.

Уго тяжело вздохнул.

― Нет, Эжен. У нас с тобой осталось ещё одно дело. Здесь внизу, под домом находится зверинец. Я, а теперь и ты вместе со мной, должен раз в день кормить бедных обитателей подземелья и менять им воду. Колодец находится там, внизу, пойдём на кухню, возьмём вёдра и еду. Одному мне уже тяжело таскать это.

Я покорно кивнул, хотя после увиденного в комнате Лин смотреть ещё и на зверинец совсем не хотелось. И дома‑ то терпеть не мог зоопарки: не переношу, когда животных держат в неволе, а теперь придётся каждый день «любоваться» на это наверняка малопривлекательное зрелище.

На кухне Уго дал мне в руки два тяжеленных ведра, доверху наполненных кусками сырого мяса, причём, судя по размеру этих «кусочков», кормить нам предстояло, минимум, льва или тигра, причём гигантского. У меня заранее заболело сердце. Взвалив на себя эту ношу, я еле плелся за Уго, который нёс такие же полные вёдра безо всякого напряжения. Я же кряхтел, как старый дед, постоянно останавливаясь и отдыхая.

― Что такое, Эжен, ты же сильный мальчик, а с таким пустяком справится не в силах, что ли? Поспеши, там много работы…

Мы спустились по крутой винтовой лестнице в подвал и, надо сказать, это было то ещё испытание. Когда же остановились перед обитой металлическими полосами дверью, с меня градом лил пот, а ноги подкашивались, а вот Уго даже не запыхался. Он смотрел на меня и грустно качал головой.

― Всё время забываю, что вы, люди, слишком слабы, это плохо…

― И…ничего…я не слаб, фух! Наконец‑ то пришли, да?