Морган Робертсон 3 страница

талом льду от холода, он вернулся к обломкам, придавленный и почти

сломленный самой ужасной бедой в его злосчастной жизни. Девочка плакала, и

он пытался ее успокоить.

" Я хочу к маме, " всхлипнула она.

" Тише, девочка, тише, " ответил он устало и огорченно. " И я тоже хочу,

больше небесного спасения. Я думаю, наши шансы теперь почти равны. Ты

замерзла, малышка? Мы зайдем сюда, и я сделаю для нас дом. "

Он снял с себя куртку, ласково обернул ею маленькое тело, и с

наставлением: " Теперь не бойся, " поместил ее в угол мостика, покоившегося на

своей передней стороне. Когда он делал это, из его кармана выпала бутылка

виски. Казалось, истекла вечность с того момента, как он нашел ее, и лишь

напрягши ум он смог вполне припомнить ее назначение. Он поднял ее, чтобы

бросить на ледяной склон, но остановился.

" Я сохраню ее, " пробормотал он; " это может быть безвредно в малых

дозах, и на льду может пригодиться. " Он поставил бутылку в угол. Затем,

оторвав брезентовое покрытие одной из разбитых шлюпок, он повесил его над

открытой стороной и краем мостика, и заполз вовнутрь. Там он накинул на себя

свою куртку -- готовое платье, скроенное для человека крупнее его -- и,

застегнув ее вокруг себя и маленькой девочки, лег на жесткое деревянное

основание. Она все еще плакала, но скоро, убаюканная теплом от его тела,

смолкла и заснула.

Кое-как устроившись в углу, он отдался терзающим его мыслям -- двум

поочередно воображаемым картинам. В одной была женщина его мечты, умоляющая

его вернуться -- в напоминание ему о даре прорицания; другая с той же

женщиной, холодной и безжизненной в морской глубине. Он оценил ее шансы. Она

была вблизи мостика или на ступенях к нему, а шлюпка No 24, которая почти

наверняка была снесена на его глазах, при спуске качалась рядом с ней. Она

могла взобраться туда и спастись, если только шлюпку не заполнили люди,

выплывшие из дверей и люков. В мысленном исступлении он проклял этих

пловцов, желая видеть ее единственным пассажиром в шлюпке с гребцами из

палубной вахты.

Еще влиявший наркотик совсем его одолел, действуя вкупе с мелодичными

плесками моря у ледяного берега и приглушенными скрипами и хрустом вокруг

него. Под этот голос айсберга он уснул, пробудившись от дневного света с

одеревеневшими и онемевшими ногами -- почти замерзшим.

А всю ночь, пока он спал, шлюпка No 24 с дюжими матросами-гребцами на

веслах, управлявшейся офицерами в полной форме, шла к Южному Пути --

магистральному для весенней навигации. В шлюпке на корме сидела женщина,

стонущая и молящаяся, плакавшая то и дело со вскриками о муже и ребенке. Она

не успокаивалась даже когда один из офицеров с блестящими пуговицами убеждал

ее, что ее дочь, несомненно, спасена в другой лодке Джоном Роуландом,

бесстрашным и преданным матросом. Он умолчал, конечно, об отчаянных призывах

Роуланда с айсберга, когда она находилась без сознания, и что если ее дочь

еще была живой, то она была с ним там -- брошенная.

---------------------------------------------------------------

Примечания.

[1] дедвейт (deadweight) -- весовая разница между нагруженным и порожним

кораблем (в т. ч. груз, топливо, запасы, экипаж и пассажиры). Тем самым

Робертсон сосредоточивал внимание на той части " Титана", которая ведет себя

иначе за пределами моря, где вес судна зовется " водоизмещением"

[2] тали -- канаты, закладываемые в особые рымы на дне шлюпок с целью их

перемещения.

Глава 8

Роуланд с некоторой опаской чуть отпил спиртное и, завернув еще спящего

ребенка в свою куртку, вышел на лед. Рассеявшийся туман открыл простершуюся

до горизонта голубизну пустынного моря. Позади него лед вздымался горой. Он

поднялся выше, и с обрыва высотой в сотню футов рассмотрел открывшееся ему

пространство. Слева лед нисходил к берегу круче, нежели сзади, а справа

горизонт закрывался нагромождением торосов и высоких пиков, пересеченных

множеством каньонов, пещер и блистающих водопадов. Не было ни паруса, ни

пароходного дыма, могшего его воодушевить, и он стал возвращаться. На

полпути от места крушения он увидел белый объект, приближавшийся со стороны

пиков.

Обстановка казалась неясной при его еще нарушенном зрении. И он

побежал, поскольку загадочный белый объект находился ближе к мостику, чем

он, к тому же быстро сокращал расстояние. На удалении в сто ярдов его сердце

замерло, а кровь в жилах застыла так же, как лед под его ногами. Объект

оказался пришельцем с крайнего Севера, тощим и изголодавшимся -- белым

медведем, который предвкушал еду и искал ее -- тяжело продвигаясь с огромной

полураскрытой красной пастью и желтыми обнаженными клыками. Из оружия у

Роуланда был только большой складной нож в кармане, который он на бегу

достал и раскрыл. Ни секунды он не колебался вступить в схватку, где его

почти наверняка ждала смерть, ибо медведь смертельно угрожал ребенку, чья

жизнь стала для него важнее его собственной. Он ужаснулся, увидев девочку

выползавшей из укрытия в своем белом облачении, в то время как медведь

поворачивал за угол мостика.

" Назад, детка, назад, " закричал он, бросившись со склона вниз. Медведь

первым настиг девочку и легко отшвырнул ее своей мощной лапой на дюжину

футов в сторону. Зверь ринулся к неподвижно лежащей фигуре, но на его пути

уже стал Роуланд.

Медведь поднялся на задние лапы, пригнулся и атаковал. Роуланд,

укушенный большими челюстями с желтыми клыками за левую руку, ощутил

раздробление своих костей. Но в падении он всадил лезвие ножа в волосатую

шкуру, и медведь, сердито зарычав, нанес раненой конечностью размашистый

удар, пославший его по льду дальше ребенка. Он встал, едва чувствуя боль от

сломанных ребер, и приготовился к следующей атаке. Еще удар, и опять

беспомощная рука сжималась желтыми тисками. Снова он был оттеснен назад, но

сейчас нож был применен толково. Огромная морда давила в грудь, обдавая из

ноздрей горячим зловонным дыханием, а голодные глаза над его плечом сверкали

напротив его собственных. Он поразил левый глаз зверя, и удачно -- лезвие

вошло по рукоятку на все пять дюймов, пронзив мозг. Совершив конвульсивный

скачок, который почти вернул раненого человека на ноги, животное встало на

дыбы во весь свой восьми-футовый рост с вытянутыми лапами, затем обмякло.

Лежачий зверь несколько раз конвульсивно брыкнулся и утих. Роуланд совершил

то, на что не решится ни один эскимосский охотник -- он бился ножом и убил

Северного Тигра.

Дело было минутным, но за это время он сделался калекой на всю жизнь.

Ибо восстановить раздробленные кости его сникшей руки, вернуть на место

сломанные ребра -- почти безнадежная задача даже для лучших хирургов в

условиях больничных покоев. А он был на плавучем ледяном острове, где

температура близилась к точке замерзания, без элементарных средств помощи.

Страдая от боли, он подошел к бело-красной фигурке и, мучаясь при

наклоне, поднял ее здоровой рукой. Девочка истекала кровью из четырех

страшных, кровоточащих царапин, тянувшихся от правого плеча наискось через

всю спину. Но осмотр показал, что ее мягкие и податливые кости целы, и что

сознание она потеряла после удара о лед головой, отчего на маленьком лбу

выступила здоровенная шишка.

Разумнее было оказать первую помощь ему самому. Завернув девочку в свою

куртку, он положил ее в укрытие и сделал из брезентового обрезка петлю для

раненой руки. Затем, используя нож, пальцы и зубы, он частично снял медвежью

шкуру -- вынужденный то и дело останавливаться во избежание обморока от боли

-- и вырезал из теплого, но не очень толстого слоя жира широкую пластину,

которую, после обмывания ран в ближайшей луже, плотно приложил к спине

ребенка, употребив для перевязки разорванную пижаму.

Отрезав от куртки фланелевую подкладку, он сделал из ее рукавной части

брюки для маленьких ног, удвоив за счет лишней длины материал на голенях и

завязав эти места прядями от шлюпочного троса. Туловищную часть подкладки он

обернул вокруг ее пояса вместе с руками, а поверх всего этого перекрестными

витками брезентовых лент сделал напоминающий мумию сверток, так же, как

матрос делает обмотку раздвоенной части швартового троса. Вышло нечто

возмутительное для любой матери, случись ей это увидеть. Но он был только

мужчиной, страдавшим душевно и физически.

К концу его работы девочка очнулась и подала, жалуясь, слабый стонущий

плач. Но внимание только к ней грозило ему окоченением от холода и боли. Там

было много чистой талой воды, образовавшей лужи. Медведя можно было есть, но

им нужен был огонь, чтобы готовить эту пищу, хранить их тепло, сдерживать в

сердцах приступы отчаяния, а также для дымового сигнала проходящим кораблям.

Не имея другого стимулятора, он отпил из бутылки, предполагая, возможно

справедливо, что обычный наркотик не способен овладеть им в таком его

состоянии. После этого он рассмотрел обломки кораблекрушения и нашел

множество дерева на растопку. В середине этой груды была стальная шлюпка с

опалубкой над ее герметичными концами, теперь согнутая пополам и лежавшая на

боку. Достаточно было укрыть брезентом одну ее половину и развести маленький

очаг в другой, чтобы при должном умении здесь образовалось более теплое и

лучшее убежище, нежели под мостиком. Моряк немыслим без спичек. Он настрогал

стружек, развел огонь, повесил брезент и принес девочку, жалобно просящую

воды.

Он нашел оловянную кружку -- видимо, оставленную в протекавшей шлюпке

раньше, чем та была последний раз поднята на шлюпбалке -- и напоил девочку,

добавив в воду несколько капель виски. Затем он приготовил завтрак из куска,

отрезанного от задней части медвежьей туши. Мясо, хорошо поджаренное на

конце лучины, оказалось приятной на вкус пищей. Чтобы девочка могла есть, ей

следовало освободить руки -- и он сделал это, пожертвовав для защиты их от

холода левый рукав своей рубашки. Такая перемена и пища остановили ненадолго

плач, и он лег в теплую шлюпку рядом с ней. Виски закончились до окончания

дня, и он бредил в лихорадке, в то время как ребенку стало немного лучше.

Глава 9

Бредовое состояние длилось три дня, включавшие периоды ясного сознания,

когда он поддерживал огонь, готовил медвежье мясо, а также кормил девочку и

перевязывал детские раны. Страдал он чрезвычайно. В руке, раздувшейся вдвое

от естественного размера, пульсировала боль, а бок мешал дышать полной

грудью. То, что он не обращал внимания на боль, объяснялось либо его

стойким, вопреки долгому разгулу, организмом, либо некой терапевтической

особенностью медвежьего мяса. Кстати также окончились виски. Вечером

третьего дня он снова разжег огонь последней спичкой и глянул на темнеющий

горизонт вокруг него -- в ясном сознании, но ослабевший телом и умом.

Появись тогда парус, он не осознал бы этого, да и не было теперь

паруса. Слишком слабый для лазания по склону, он вернулся к шлюпке, где

теперь спала девочка, обессиленная своим плачем. Его нехитрая, но довольно

смелая манера укутывания, имевшая целью спасение девочки от холода,

оказалась незаменимой для закрытия ее ран. Ведь тем самым ребенок оставался

неподвижным, хотя и ценой лишних страданий. Он быстро глянул на бледное, со

следами слез личико с челкой из перепутанных кудрей поверх укутывающей ее

парусины и, болезненно наклонившись, нежно ее поцеловал. Но поцелуй разбудил

ее, и она стала криком звать свою мать. Он не мог успокоить ее, даже не

пытался сделать это. Беззвучно прокляв судьбу всем своим сердцем, он оставил

ее, и сел на обломки на неподалеку.

" Мы, скорее всего, поправимся, " мрачно размышлял он, " если я не дам

огню затухнуть. Что будет потом? Протянем не дольше айсберга, и не много

дольше медведя. Мы, должно быть, удалены от корабельных маршрутов, пройдя до

столкновения девятьсот миль. Течение достигает туманного пояса там --

примерно на запад-юго-западе -- но это поверхность воды. В глубине тоже есть

течения. Если тумана нет, значит мы должны быть в южной части этого пояса --

между Путями. Эти алчные подлецы, я думаю, направят шлюпки по следующему

Пути. Будь прокляты те, кто утопил корабль. Будь они прокляты, с их

водонепроницаемыми отсеками и рапортами впередсмотрящих. На три тысячи

человек двадцать четыре шлюпки, принайтовленных шлюпочными найтовыми [1].

Тридцать человек для их обслуживания, и ни одного топора на шлюпочной палубе

или охотничьего ножа у матроса. Могла ли она спастись? Если они спустили ту

шлюпку, они могли взять ее с лестницы; и помощник знал, что у я был с ее

дочерью -- он мог сказать ей об этом. Кажется, ее имя тоже Мира; я слышал во

сне ее голос. Там был гашиш, зачем они одурманивали меня? Но виски были

отличными. Однако всему конец, если я не смогу выбраться на берег --

выберусь ли? "

Над звездным скоплением слева от него взошла луна, разливая по ледяному

берегу пепельно-серый свет, искрящийся тысячами точек на водопадах, потоках,

подернутых рябью лужах, покрывающий черной тенью каналы и лощины, возбуждая

в нем, несмотря на причудливую красоту этой сцены, убийственное чувство

одиночества -- или ничтожества. Невероятное отчаяние, охватившее его,

казалось намного важнее его самого, со всеми его надеждами, планами и

страхами. Девочка выплакалась и снова уснула, а он ходил по льду из стороны

в сторону.

" Там высоко, " задумчиво сказал он, смотря в небо, где несколько звезд

едва светились в потоке лунного света. " Там высоко -- неизвестно, где именно

-- но где-то очень высоко, есть христианский Рай. Там высоко есть их добрый

Бог -- по воле которого дочь Миры находится здесь -- их добрый Бог,

воспринятый ими от дикого и кровожадного народа, который его выдумал. Под

нами -- опять где-то -- находится их ад со злым богом, которого они сами

придумали. Этим оправдывается выбор между раем и адом. Но это не так... не

так. Великая загадка не разгадана -- человеческий дух остается беспомощным

на этом пути. Этот мир, или его состояния, был сотворен отнюдь не добрым и

сострадательным Богом. В чем бы ни заключались сокровенные причины

мироздания, бесспорно доказано, что столь ценные для нас сострадание,

доброта и справедливость исключены из плана высшей организации. Но

утверждают, что вера в эти ценности питает все земные религии. Так ли это?

Или же влияет трусость, страх перед неведомым, из-за которого дикарка

бросает крокодилу своего ребенка, а цивилизованный человек вынужден

содержать церкви. Вот почему веками благоденствуют толпы прорицателей,

знахарей, священников и церковников -- всех, живущих за счет упований и

страхов, ими самими и возбужденными.

" И миллионы молятся, утверждая, что получают на это ответ. Получают ли?

Разве когда-либо мольба, устремленная озабоченным человечеством к небесам,

имела отклик, или даже была услышана? Сомнительно. Люди вымаливают себе

дождь и небесный свет, и те приходят вовремя. Люди вымаливают себе здоровье

и успех, но и это естественные спутники жизни. Это не доказательство. Но

люди свидетельствуют, что им ниспослано знанием о том, что они тотчас

услышаны и умиротворены. Чем не психологический эксперимент? Не будут ли они

так же умиротворены, если повторят таблицу умножения или перечислят все

румбы компаса? "

" Миллионы верили, что их мольбам дается ответ -- а у этих миллионов

были разные боги. Правы все они, или все они не правы? Дается ли ответ на

пробные молитвы? При всей ненадежности и обманчивости библий, коранов и вед,

может ли не существовать то невидимое и неведомое, что читает мое сердце и

сейчас наблюдает меня? Если это так, то это же Существо под свою

ответственность допустило мои сомнения в Нем. А что, если Он, сущий, не

считает порочными мои непроизвольные поступки и снизойдет к молитве от

жертвы неизбежных ошибок? Может ли неверующий, со всей своей

рассудительностью, оказаться таким злополучным, чтобы из своей беспомощности

обратиться за помощью к воображаемой силе? Может ли такое время настать для

разумного человека -- для меня? " Он взглянул на темную линию чистого

горизонта за семь миль от него. Нью-Йорк был за девятьсот миль, луна светила

на востоке за более чем двести тысяч, и за миллионы миль звезды над ним. Он

был один, кроме спящего ребенка, останков медведя и Неведомого. Он осторожно

подошел к шлюпке и мгновение смотрел на малютку; затем, с поднятой головой,

прошептал: " Ради тебя, Мира. "

Упавший на колени атеист обратился лицом к небесам, и слабым голосом с

усердием, подобающим беспомощному, молился отрицаемому им Богу. Он молил о

сохранении жизни создания, о котором он заботился, о спасении столь нужной

малютке матери, о даровании ему силы для соединения их вместе. Но сверх

призыва о помощи другим его молитва ничем не обнаруживала его собственные

нужды. Столько в нем оставалось гордости. Когда он встал, из-за льда справа

от береговой полосы появился бом-кливер барка, и еще через мгновение явилась

освещенная луной парусная ткань, развевающаяся на западном ветру, не далее

чем в полумиле.

Забыв о боли, он бросился к огню и схватил дровяной факел. С неистовым

возбуждением он звал: " На барке! На барке! Возьмите нас! " И через море

донесся басистый ответ.

" Проснись, Мира, " крикнул он, подняв ребенка; " проснись. Мы уходим. "

" Мы идем к маме? ", забыв о слезах спросила она.

" Да, теперь мы идем к маме -- то есть, " добавил он про себя, " если та

добавка к молитве сработала. "

Спустя пятнадцать минут, как стало заметным движение белой спасательной

шлюпки, он пробормотал: " Барк был там -- в полумиле по ветру -- прежде чем я

подумал о молитве. На эту ли молитву дан ответ? Спасена ли она? "

---------------------------------------------------------------

Примечания.

[1] Найтов -- здесь это трос, которым на корабле крепятся различные

предметы.

Глава 10

На первом этаже Лондонской Биржи есть большие апартаменты, покрытые

столами, вокруг и между которыми течет торопящаяся, кричащая толпа брокеров,

клерков и посыльных. Обрамлением этих апартаментов служат двери и вестибюли,

ведущие в соседние кабинеты, где расставлены доски бюллетеней для ежедневных

сообщений со всего мира о морских происшествиях. В одном конце находится

возвышенный помост, освященный присутствием важной персоны. На специальном

языке Сити эти апартаменты известны как " Комната", а персона как " Позывной",

который своим сильным монотонным голосом называет имена членов, ожидающих в

дверях, и голые подробности новостей, подлежащих внесению мелом в бюллетени.

Это штаб-квартира " Ллойд" -- огромной ассоциации страховщиков,

брокеров, и транспортных конторщиков, которые с конца семнадцатого века

обслуживали клиентов в кофейне Эдварда Ллойда, чтобы, оставив это имя для

названия, развиться в корпорацию столь хорошо оснащенную, столь прекрасно

организованную, что короли и государственные министры обращаются к ней

временами за новостями из-за границы.

Под английским флагом идут в море лишь те капитаны и помощники, справки

о которых (включая справки о драках в кубрике) сведены у " Ллойд" в таблицы

для ознакомления потенциальных клиентов. Во время работы страховщиков

необитаемые берега этого мира посещают лишь те корабли, о которых не дольше,

чем через полчаса, извещают в " Ллойд" зычным монотонным голосом.

Одна из примыкающих комнат называется " Картографической". Здесь, в

совершенном порядке и последовательности, каждая на своем валике, размещены

новейшие карты всех стран, а также библиотека навигационной литературы с

описаниями мельчайших подробностей заливов, огней, скал, мелководья, и

навигационных курсов у любой береговой линии, изображенной на карте; следы

последних штормов; перемены океанских течений, местонахождения судов,

покинутых экипажем, и айсбергов. У одного из членов " Ллойд" имеются

предположительные сведения о морях, с которыми редко расходятся наблюдения

мореплавателей.

Другие апартаменты -- " Капитанская комната" -- выделены для веселья и

кутежа, тогда как еще одна -- " отдел Исследований" -- совершенно

противоположна первой, поскольку там люди заняты розысками и получением

последних новостей о том или ином опаздывающем судне.

В день, когда скучившаяся масса страховщиков и брокеров ринулась на

зычно и страшно провозглашенное известие о том, что погиб гигантский

" Титан", а газеты Европы и Америки в дополнительных тиражах сообщали скудные

подробности о прибытии в Нью-Йорк одной шлюпки с пассажирами, в этом

учреждении собрались плачущие женщины и озабоченные мужчины, которые

спрашивали, и оставались ждать свежие новости. Как только пришла последняя

телеграмма с рассказом о кораблекрушении и именами капитана, первого

помощника, боцмана, семерых матросов, и одной спасенной пассажирки, раздался

голос худощавого пожилого мужчины. Восклицание было настолько пронзительным,

что его слова заглушили хор женских рыданий:

" Моя невестка спасена, но где же мой сын, -- где мои сын и внучка? " Он

поспешно вышел, но появился на следующий день, и на следующий тоже. И когда,

на десятый день ожиданий и наблюдений, он узнал о прибытии в Гибралтар еще

одной шлюпки с моряками и детьми, он медленно покачал головой и,

пробормотав: " Джордж, Джордж, " вышел из комнаты. Этой же ночью,

телеграфировав о своем прибытии консулу Гибралтара, он пересек Ла-Манш.

В сумбурном начале расследования, когда страховщики взбирались на столы

и друг на друга, чтобы слушать о крушении " Титана", один -- самый шумный из

всех, полный, с крючковатым носом и вспыхивающими черными глазами --

отделился от толпы и направился к " Капитанской комнате". Там, после порции

бренди, он тяжело сел со стоном из глубины души.

" Праотец Авраам, " пробормотал он, " это погубит меня. "

Зашли другие люди, некоторые чтобы выпить, другие чтобы выразить

сочувствие, все вместе -- поговорить.

" Тяжелый удар, Мейер? " спросил один.

" Десять тысяч, " мрачно ответил он.

" Так тебе и надо, " сказал недобро другой; " нужно класть яйца в разные

корзины. Я был уверен, что это проучит тебя. "

Хотя Мейер сверкнул на сказанное своими глазами, он смолчал, но напился

до безумия и ушел домой с помощью одного своего клерка. После этого,

забросив свое дело -- кроме случайного чтения бюллетеней -- он все время

пьянствовал в " Капитанской комнате", жалуясь на свою судьбу. На десятый день

его водянистые глаза узрели, в бюллетене с новостью о прибытии в Гибралтар

второй лодки с людьми, следующее:

" Спасательный буй с " Королевского Века", Лондон, подобран среди

обломков С. широта 45-20, З. долгота 54-31. Корабль " Арктика", Бостон,

капитан Брандт. "

" Ах, мой Бог, " изумился он, бросившись к " Капитанской комнате".

" Бедняга... бедный олух из народа Израилева, " сказал один наблюдатель

другому. " Он застраховал весь " Королевский Век" и наибольшую долю " Титана".

Для улаживания дела ему понадобятся бриллианты его жены.

Три недели спустя мрачную летаргию Мейера нарушила толпа кричащих

страховщиков, которые, вломившись в " Капитанскую комнату", схватили его за

плечи и поволокли к бюллетеню.

" Читайте, Мейер -- прочтите это. Что вы об этом думаете? " Он читал

вслух с затруднениями, покуда остальные наблюдали выражение его лица:

" Джон Роуланд, матрос с " Титана", с ребенком из числа пассажиров,

возраст неизвестен, на борту " Peerles", Бат, в Кристиансанде, Норвегия. Оба

серьезно больны. Роуланд говорит о разрезанном надвое корабле в

предпоследнюю ночь " Титана".

" Как вы с этим поступите, Мейер? " Королевский Век", не правда ли? "

спросил один.

" Да, " воскликнул другой, " я уже сообразил. Только этот корабль не

считался опаздывающим. Двухмесячное опоздание. Говорилось, что он тем же

днем был в пятидесяти милях восточнее этого айсберга.

" Ясное дело, " сказали другие. " И как странно выглядит молчание об этом

в заявлении капитана. "

" Нисколько особенного, " произнес слабо соображавший Меер болезненно: " в

полисе " Титана" есть оговорка насчет столкновения, и я просто платить деньги

пароходной компании вместо люди " Королевского Века. "

" А для чего капитан скрыл это? " кричали ему. " Его цель -- снять с себя

вину за столкновение. "

" Как видно, это так -- шкверный шлучай. "

" Чепуха, Мейер, что с вами? От какого исчезнувшего племени вы произошли

-- вы не похожи на свой народ -- так впору напиваться доброму христианину. С

" Титана" я имею тысячу, и если я должен платить ему, то я хочу знать почему.

У вас хватит мозгов для выигрыша рискованного дела -- вы должны это сделать.

Идите домой, распрямитесь и сосредоточьтесь на этом. Мы будем следить за

Роуландом, пока вы не возьметесь за него. Мы все возьмемся. "

Его усадили в кэб, отвезли в турецкую баню, а оттуда домой.

Следующим утром он был за своим столом, с ясными глазами и головой, и

несколько недель был образцом занятого, изобретательного человека дела.

Глава 11

Однажды утром, по истечении около двух месяцев после известия об утрате

" Титана", Мейер сидел за рабочим столом, занятый деловой перепиской, когда в

кресло перед ним сел пожилой господин, пришедший нетвердой походкой в

кабинет " Исследований".

" Доброе утро, г-н Селфридж, " сказал он, едва взглянув; " Я полагаю, вы

пришли узнать, что страховка окончательно выплачена. Шестьдесят дней

истекли. "

" Да, да, г-н Мейер, " утомленно сказал пожилой господин; " разумеется,

как простой держатель акций, я не могу влиять на ход дела; но здесь я на

правах члена, и несколько обеспокоен. Все, что у меня было в этом мире --

включая моего сына и внучку -- осталось на " Титане".

" Это очень прискорбно, г-н Селфридж; уверяю вас в своем глубочайшем

сочувствии. Я знаю, что вы крупнейший акционер " Титана" -- около ста тысяч,

не так ли? "

" Около того. "

" А я крупнейший страховщик. Поэтому, г-н Селфридж, эта борьба идет

большей частью между вами и мной. "

" Борьба... неужели есть какое-то затруднение? " озабоченно спросил

Селфридж.

" Возможно -- я не знаю. Страховщики и сторонние компании отдали дело в

мои руки, и не заплатят, прежде чем я сделаю все возможное. Мы должны

выслушать некоего Джона Роуланда, снятого с айсберга вместе с маленькой

девочкой и доставленного в Кристиансанд. Он был слишком слаб, чтобы покинуть

нашедший его корабль, который доставит его сегодня на Темзу. Я послал экипаж

в порт, и ожидаю его в мой конторе после полудня. Именно там мы решим наше

меленькое дело -- не здесь. "

" Девочка -- спасена, " с надеждой произнес пожилой господин " Боже, это

может быть малютка Мира. Ее не было в Гибралтаре с другими людьми. Я не

беспокоюсь -- я не очень беспокоюсь за деньги, если бы ее спасли. Но мой сын