Глава 33. #простосон

Глава 33

#места

Каждый вечер, прямо перед закрытием галереи, экран моего телефона загорается, оповещая о входящем сообщении. Уведомление гласит «Кит». Я начинаю волноваться, когда появляется его имя. Какое-то время я не читаю сообщение, стараясь отвлекаться на другие вещи, например, пустой степлер, картину, которую я вижу каждый день вот уже несколько месяцев. Я нахожу на ней новое пятнышко краски для исследования, или же делаю себе пометку, что нам нужно закупить больше мусорных пакетов. В течение этого времени в моей груди возникает боль, напоминающая сильную изжогу. Только это не изжога; это реакция на Кита. Когда список дел у меня, наконец, заканчивается, и я подхожу к телефону, я уже знаю, что увижу. Каждый вечер он присылает мне фотографии разных мест в Порт Таунсенд; как-то раз это была статуя Галатеи, морской богини, а на следующий день нечто похожее на старую ржавую шахту лифта цвета яйца малиновки. Кит может прислать фотографию Театра Роуз, а в другой раз грязный ресторан, где подают лучшую картофельную запеканку, которую я когда-либо ела. Это может быть фотография старой лодки или памятник велосипеду — своего рода хипстерский посыл «к черту» всем условностям — с главной улицы города. Красивое и в тоже время уродливое бельмо на глазу. Как раз вчера Кит отправил меня туда. Хоть эта скульптура и на виду, ему хотелось, чтобы я нашла ее. Он хотел, чтобы я обратила на нее внимание в этот конкретный день. Мне это нравится. Каждый вечер после того, как приходит фотография, я надеваю пальто, запираю двери галереи, и нахожу место, где меня ждет Кит. Для него это как охота за сокровищами. И все в таком духе. В этом весь Кит. Интересно, ценит ли Дэллаэту часть его натуры, или она остается незамеченной?

Как-то раз Кит присылает мне фотографию внутреннего дворика, стены которого выложены из бурого кирпича. Все они почти полностью обросли зеленым мхом, а землю укрыл толстый ковер из красных листьев. У меня уходит тридцать минут на то, чтобы найти это место, хотя оно находится всего в двух кварталах от меня.

— Ты засранец, — выдаю я, завернув за угол и увидев, что он стоит, прислонившись к стене, как ни в чем не бывало. — Это место не на виду. Было тяжело!

— Некоторые стоящие вещи тяжело найти, — говорит он. — По опыту знаю. — Я делаю вид, что не слышу его, и останавливаюсь, чтобы оглядеться. И внезапно красота окутывает меня. Красота двора, и Кита. И красота Кита во дворе. Одетый в клетчатую толстовку с капюшоном и рваные джинсы, он стоит среди всех этих листьев. Мне будет не просто избавиться от подобной картинки в голове.

— Почему ты хотел показаться мне это место? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Он показывает мне Порт Таунсенд.

— Это — мое любимое место. Секретное укрытие.

Но мы не остаемся в этом дворике. Мы возвращаемся в его квартиру, где он вручает мне кружку глинтвейна, источающего аромат гвоздики и апельсинов. А меня Кит притягивает к своей груди, я сижу у него между ног, лицом к окну.

— Элена, — шепчет он мне на ушко. — В последнее время ты уделяешь мне много внимания. И мне это нравится.

— Ты так изголодался по вниманию? — Смеюсь я. Даже когда мы шли к его дому, женщины, мимо которых мы проходили, оборачивались, чтобы посмотреть на него.

— Я жажду твоего внимания, — отвечает он. Я закрываю глаза, радуясь, что он не видит моего лица. Наблюдаю как двое ребят передвигаются по канату, натянутому между стенами домов на противоположной стороне улицы.

— Почему?

— Элена, посмотри на меня.

— Ага.

Я смотрю на него.

— У меня нет разумной причины, вот только что-то во мне отзывается на что-то в тебе.

Мне знакомо это чувство.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — отвечаю ему.

— Нет, — говорит он, наблюдая за моими губами. — Знаешь.

Он прав.

Никто не знает о времени, которое мы проводим вместе, даже Грир. Особенно Грир. Однажды утром, когда мы завтракаем на кухне, она спрашивает о причине, по которой мои глаза так блестят в последнее время.

— Порт-Таунсенд, — отвечаю я ей. Она изучает меня поверх кофейной чашки.

— Это Кит, — внезапно понимает она.

— Что? Нет. Кто? — Я проливаю свой йогурт.

Вытирая беспорядок, смотрю на нее. Ее лицо ничего не выражает, но я чувствую, как от нее исходят какие-то неясные эмоции.

— Да, — сознаюсь я.

— Я видела твою сумку у него квартире. Когда тарабанила в его дверь.

— Ох, — это все, что я в состоянии произнести. Мое лицо горит.

— Он вернулся сюда ради тебя?

Я задаюсь тем же вопросом, хотя это конечно глупо. Здесь его дом. То, что он вернулся домой, никак не связано со мной. Как бы мне не хотелось верить в иное.

— Грир. Я не знаю, почему Кит здесь, — говорю я, вставая. — Они расстались, и думаю, ему нужно было ненадолго вернуться домой.

Грир медленно кивает.

— В этом есть смысл. Но знаешь, что я думаю? Тебе причинят боль.

Я и сама знаю это. Знаю.

— Нельзя причинить мне боль, если мое сердце не задействовано.

— Ты очень, очень плохая лгунья, Элена.

Это я тоже знаю.

И больше мы не говорим об этом. Грир, не попрощавшись, уходит, а я собираюсь на работу. Она совершенно права. Мне нужно остановить это сейчас. Я достаю телефон и удаляю номер Кита. Вот. Теперь я не могу написать ему первая. Такая глупость, но я чувствую легкий триумф. На мгновение. Пока иду на работу, обдумываю план. Я напишу Делле, выслушаю ее, успокою ее. Я вновь подтвержу нашу дружбу. Подруги превыше парней. Я буду другом, который ей нужен, а свои чувства к Киту отброшу в сторону. Вот! Пройдя квартал, я сворачиваю налево к оранжерее. И вижу шагах в двадцати впереди себя Кита. Он идет в мою сторону, уткнувшись в телефон. Мне как раз хватит времени, чтобы убежать. Возможно, побег не лучший вариант. Поэтому я захожу в оранжерею. Это мой любимый магазин, но сегодня он будет просто моим укрытием. Я иду мимо полок с красными кораллами и камней, покрытых мхом, и направляюсь в заднюю часть магазина. На дальней стене висит произведение искусства, на которое я люблю смотреть. Осьминог со свернутыми конечностями, из пасти которого вытекают чернила.

— Я найду тебя где угодно. Даже если ты сбежишь.

— Думаешь напугал? — говорю я, не оборачиваюсь. Я спокойна как удав, но сердце бешено колотится. — Я просто делала утреннюю зарядку.

— Вижу, — отвечает он. — Убегаешь от меня. — Я смотрю на него краем глаза.

— Это очень смелое заявление.

— Слушай, не хочешь прогуляться?

— Неа. Мне нужно работать.

— Я провожу тебя до работы.

Пожимаю плечами.

Кит идет, держа руки в карманах. День сегодня безветренный, но я так крепко вцепилась в свою сумку, словно ее вот-вот унесет ветром. Мне просто нужно что-то делать с этим моим напряжением. Подойдя к дверям галереи, мы останавливаемся, и я верчу ключи на кончике пальца, слегка встряхивая их. Просто сказать ему. Вот и все. Отвали! Я позвякиваю ключами на тебя!

— Спасибо что проводил на работу, — чопорно благодарю Кита. Громче позвякиваю ключами, и внезапно они соскальзывают с моих пальцев. Кит наклоняется, чтобы поднять их, и когда я смотрю на него, вижу, что он стоит передо мной опустившись на одно колено. Кит поднимает мою руку и надевает кольцо от ключей обратно на мой палец. Не на безымянный палец, и уже только за это я в некоторой степени благодарна ему. Мне бы ни за что не удалось скрыть обморок. Кит стоит на коленях передо мной и смотрит мне в глаза. И, даже когда Кит встает, он не прерывает нашего зрительного контакта.

— Мне пора идти, — сообщаю я.

Я поворачиваюсь и вставляю ключ в замок. Действую как робот, на автомате. В отражении окна вижу, как он приближается ко мне сзади. Слышу его голос прямо у своего уха. Мне даже кажется, будто я ощущаю его дыхание, но это, вероятно, просто ветер. Представляю, что открываю дверь и захожу внутрь, галерея поглощает меня и выталкивает Кита. Галерее придется вытолкнуть его, потому что я не в состоянии. Не в состоянии, не в состоянии, не в состоянии.

— Не отталкивай меня, Элена. Я не готов уйти.

И что остается сделать в такой момент, кроме как закрыть глаза как можно крепче и попытаться сдержать дрожь в конечностях. Я разворачиваюсь к нему, ну и глупышка же я, и позволяю ему поцеловать себя. Он обхватывает ладонями мое лицо, будто хочет удержать, не дать мне отстраниться. Ему не нужно ни о чем переживать. Потому что все мое внимание...

Звонит его телефон. Именно он прерывает наш поцелуй. Я так и стою прижатая к стеклянным дверям галереи. Я буквально кожей ощущаю, как предостережения Грир прожигают дыру у меня в спине, они накатывают волна за волной совершенно разного оттенка, от голубых и зеленых до совсем черных. Внезапно перед глазами все плывет, а грудь сдавливает от... чего? Тоски? Мы с Китом не разрываем наш зрительный контакт, поэтому я наблюдаю, как он отвечает на звонок. На его лице отражается удивление.

— Кто это? — Его голос тверд. Мне бы не хотелось оказаться его собеседником сейчас. Оцепенение начинает понемногу покидать меня. Мне больше не нужно, чтобы галерея поддерживала меня. Я выпрямляюсь, поправляю волосы, которые Кит растрепал своими руками.

Мне немного не по себе. Это ощущение с каждой секундой только растет. А потом Кит ловит мой взгляд. Он молчит, пока слушает, но я все вижу по его лицу. Уже знаю до того, как он отключается и убирает телефон в карман. Между нами все кончено, даже не успев начаться.

— Это Делла, — сообщает он. И замолкает. — Она беременна.

Глава 34

#простосон

И пяти минут не прошло после звонка Дэллы Киту, как она опубликовала фотографию сонограммы в своем Инстаграм. Идеально рассчитанный план совершенно неуверенной в себе девушки. Адский способ сделать это, Деллз. Она подписала фото: моя маленькая горошинка. Горошинка. #ЕСЛИ БЫ ТОЛЬКО НАШЕЛСЯ КТО-НИБУДЬ, КТО МОГ БЫ ПОДТВЕРДИТЬ ЭТУ ПОДПИСЬ. Ее хэштег просто уничтожает меня: #восемьнедель. Прямо перед тем, как он вернулся в Порт Таунсэнд. Божечки, как же мне плохо.

Со мной все будет в порядке, уговариваю я себя. Ничего страшного. Сколько я виделась с ним? Пять раз? Пятьдесят пять? Однажды я вышла за него замуж, и у нас родился ребенок, но он про это не знает. Плюс, я уже проходила через это. Парень. Женщина, которая не я. Ребенок. Но то, что сделал Нил, не идет ни в какое сравнение с этим. Да, Нил предал меня. Но мы с Нилом были вместе, потому что были молоды, и в этом был смысл. Была ли между нами связь на самом деле? Ха! Нет. Наша связь была случайной. Мы посещали одну и ту же школу, у нас были общие друзья. Мы смотрели одни и те же программы по телевизору, потому что их смотрели наши друзья, и нам нужны были темы для разговора.

Кит появился из ниоткуда. Мне приснился сон, который вынудил меня присмотреться к парню, которого в ином случае я бы проигнорировала. И в этом сне я обнаружила нашу связь. И я даже больше не вспоминала тот сон. Последние восемь недель я будто бы жила в этом сне.

Но я не думаю об этом, пока отвечаю на звонки, пакую некоторые вещи для доставки, пересылаю чеки в банк. Чувствую себя так, словно все мои внутренности изъяли и заменили их чем-то таки, что сделало из меня суровую бесчувственную механическую куклу. Когда наступает время закрываться и идти домой, я не получаю привычное сообщение от Кита, поэтому остаюсь дольше обычного. Я сейчас похожа на свою бабушку, которая ходит из комнаты в комнату, умудряясь выглядеть занятой, но на самом деле ничего не делает.

Кит сейчас, вероятно, уже на пути во Флориду, в руке пластиковый стаканчик с дерьмовым вином. Мысль о том, что он так далеко, заставляет мышцы моего сердца болезненно напрягаться. Это не хорошо. Я не в порядке. Когда я выхожу на улицу, там ни души. Жутко тихо, слышны только шум дождя и отдаленное гудение генератора. Очень холодно; ветер касается вершин заснеженных гор и дует в нашу сторону. Я плотнее закутываюсь в пальто и смотрю в сторону консервного завода. Не хочу идти туда. Здесь находится тоже не хочу. Или где-нибудь еще. Я решительно шагаю к гавани. Руки глубоко в карманах пальто, в одном кулаке зажата винная пробка. Я уже не чувствую того оцепенения, что раньше. Шок прошел и превратился во что-то более острое. Я думаю, это называется осознанием. Ха! «Красавицы» нет на месте. Впервые ее нет на месте. Я стою на причале, дрожа и не зная, что делать дальше.

— Элена.

Я найду тебя где угодно.

— Не беспокойся, — говорю ему, не оборачиваясь. Он встает рядом со мной, и мы вместе смотрим на воду. Я вижу облачка пара от своего дыхания

— Я думала, ты уже улетел.

Он смотрит на свои ноги, и я слышу его вздох.

— Я лечу обратно завтра.

— А.

Снова тишина.

— Ребенок. Ты, должно быть, взволнован.

— Не надо, Элена. Это... Я этого не планировал. Я должен поехать и поговорить с ней, позаботиться обо всем.

— Тебе следует позаботиться о своей семье, — говорю я, поворачиваясь к нему. — Это правильно. Я хочу сказать, Кит, а чем мы тут с тобой вообще занимались?

Он морщится, начинает что-то говорить, потом отворачивается, скрипя зубами.

— Мы делали нечто хорошее. В мои намерения входило узнать тебя. По-настоящему узнать тебя, — отвечает он.

— Мы не делали ничего хорошего. Это просто было приятно. Я предала Дэллу. Кем я была для тебя? Маленьким развлечением, прежде чем ты остепенишься?

Он качается на пятках, качая головой, будто не верит в то, что я говорю.

— Ты знаешь, это неправда. Между нами что-то есть, Элена. В другой жизни это могло быть чем-то прекрасным.

Его слова причиняют боль. Боже, как же больно. Я видела эту жизнь. А он понятия не имеет даже, о чем говорит. В его сознании — я, всего лишь некая возможность, которая могла бы быть, но в моем сознании он — моя единственная возможность.

Я подхожу ближе к нему, достаточно близко, чтобы заметить щетину на его щеках. Протягиваю руку, чтобы дотронуться до его лица, и щетина царапает нежную сторону моей руки. Кит закрывает глаза.

— На окраине Вашингтона есть дом; в той другой жизни мы живем там вместе, — рассказываю я негромко. — Наш задний двор весь зарос зеленью. У нас двое детей, мальчик и девочка. Дочка похожа на тебя, — продолжаю рассказ, — но ведет себя в точности, как я. — Я поглаживаю его щеку, потому что знаю, что делаю это в последний раз. Глаза Кита открыты и в них бушует ураган. Я слегка прикусываю нижнюю губу, прежде чем продолжить. — Летом мы занимаемся любовью снаружи, напротив большого деревянного стола, с которого даже не убраны обеденные тарелки. И обсуждаем все места, где хотим заняться любовью. — Слизываю слезы со своих губ, где они скапливаются. По щекам тоже струятся ручейки слез. Я как протекающий кран. — И мы так счастливы, Кит. Будто каждый день — это сон. — Я приподнимаюсь на цыпочки и нежно целую Кита в губы, позволяя ему почувствовать вкус моих слез. Он так пристально смотрит на меня, что мне хочется сорваться. — Но ведь это всего лишь сон, не так ли?

Прежде чем отстраниться, я касаюсь морщинки между его глаз. Он не говорит ни слова, но его рот морщится в гневной гримасе. Сейчас у него нет никаких прав говорить что-либо. Я понимаю.

— Вот, — говорю я. Я поднимаю кулак, а он поднимает свою руку. Роняю винную пробку ему в ладонь. — Сделаешь мне одолжение?

Он смотрит на пробку; я вижу замешательство на его лице. В его глазах мелькают сотни вещей. Я указываю на воду.

— Выброси ее, — прошу его.

— Разве это не... зачем?

— Просто сделай это, — умоляю я, закрывая глаза. — Пожалуйста.

Он колеблется. Хочет сказать что-то, но поворачивается к воде и поднимает руку над головой. Я вижу ее лишь секунду, прежде чем она исчезает в темноте.

Вот и все. Я вздыхаю от облегчения.

— Прощай, Кит, — прощаюсь я с ним.