8–17 февраля 1942 года. 4 страница

29 января 1942 года Федор Михайловича получил свое последнее, двадцать первое ранение. После этого ранения ему было уже не суждено вернуться в действующую армию.

Пролежав более семи месяцев в одном из военных госпиталей, Ф. М. Орлов был зачислен в распоряжение Военного совета Западного фронта, а затем Главного управления кадров Наркомата обороны. С сентября 1944 года по 2 октября 1946 года он занимал должность начальника военного отдела Главного Управления учебными заведениями НКО, когда и был уволен с военной службы в звании полковника. Почему‑ то никому из военных чиновников и руководителей Наркомата обороны СССР и в голову не пришла мысль о том, что бывший командующий Военным округом как минимум достоин воинского звания генерал‑ майор.

Накануне Победы, в марте 1945 года, Ф. М. Орлова постигло великое горе: сын Федора Михайловича, двадцатидевятилетний командир 6‑ го гвардейского механизированного корпуса полковник Орлов Василий Федорович, был смертельно ранен в бою под г. Оппельн (Польша) и 17 марта скончался от полученных ран. Буквально за три дня до трагедии командующий 4‑ й танковой армией генерал‑ полковник Д. Д. Лелюшенко вручил его корпусу танк Т‑ 34, построенный с разрешения И. В. Сталина на средства, собранные его матерью – Марией Иосифовной.

Орловы не пожалели и отдали на постройку танка даже золотой портсигар, которым Ф. М. Орлов был награжден еще в годы Гражданской войны. Танк получил название «Мать‑ Родина». Полковник В. Ф. Орлов посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

Нельзя не отметить и тот факт, что вместе с Федором Михайловичем Орловым в годы войны с немецко‑ фашистскими захватчиками сражались все его дети.

Старший его сын – Владимир, будучи капитаном, начальником штаба стрелкового полка, погиб под Ленинградом в 1941‑ м году. Младший сын – Евгений служил командиром роты противотанковых ружей в корпусе Василия. Ему довелось встретить Победу.

С немецко‑ фашистскими захватчиками сражалась даже его дочь – подполковник Орлова Мария Федоровна, служившая летчиком в знаменитом 587‑ м бомбардировочном полку, которым командовала Герой Советского Союза М. М. Раскова.

Судьба семьи Орловых – величайший пример беззаветного служения своей Родине!

Нельзя не восхищаться этими людьми, этой уникальной семьей патриотов! Очень жаль, что в нашей стране не так широко известен их подвиг.

Федора Михайловича Орлова не стало 1 января 1954 года, но он навсегда остался в памяти тех, кто знал его, с кем ему пришлось защищать нашу Родину от немецких захватчиков, символом непобедимого духа, непоколебимой воли, несгибаемого мужества и патриотизма. Гражданский подвиг, совершенный им, стоит в одном ряду с героическими подвигами молодогвардейцев, Зои Космодемьянской, Александра Матросова, Михаила Паникахи, Марата Казея и многих других легендарных Героев Великой Отечественной войны.

Жизненный путь и подвиг Федора Михайловича Орлова, как и подвиг всех членов семьи Орловых, еще ждут своего описания. Во многом, благодаря таким людям, как они, наша Родина всегда с честью выходила из самых сложных испытаний, выпадавших на ее долю!

Днем 29 января 1942 года подвергся бомбардировке противника и командный пункт штаба армии, находившийся в Износках, в результате налета было убито 6 и ранено – 20 человек. Кроме этого были выведены из строя 20 автомашин и повреждены 2 радиостанции. Действия авиации противника не остались безнаказанными: средствами ПВО армии были сбиты два бомбардировщика противника.

Невзирая ни на что, 33‑ я армия продолжала продвижение к Вязьме. Уже тогда стало очевидным, что при такой растянутости коммуникаций и крайне низкой укомплектованности частей и соединений, достичь желаемой цели будет тяжело. Активные действия противника, вынуждали командование армии оставлять по пути своего движения значительное количество сил и средств для прикрытия дорог и важных населенных пунктов от возможного нападения врага. Командованием Западного фронта в этот период ничего не было сделано с целью оказания помощи армии в решении этой задачи.

Немецкое командование принимало энергичные меры, чтобы замедлить продвижение соединений 33‑ й армии к Вязьме. Активно действовала авиация, которая не только наносила удары с воздуха, но и вела разведку, представляя командованию необходимые данные о местонахождении ефремовских дивизий. Для сбора информации по выявлению местонахождения колонн соединений 33‑ й армии были привлечены 11‑ я и 14‑ я эскадрильи дальней разведки люфтваффе. Правда, это не помешало вражеской авиационной разведке дезориентировать свое командование, сообщив о том, что по направлению к Вязьме выдвигается группировка в составе «…около восьми стрелковых дивизий, две‑ три стрелковые бригады и одна танковая…»[45]

Получив подобные данные, командование группы армий «Центр» окончательно потеряло покой: уж слишком большой группе соединений Западного фронта удалось продолжать выдвижение в направлении Вязьмы.

Немецкая авиация в течение всего дня 30 января 1942 года неоднократно наносила бомбоштурмовые удары по колоннам главных сил и тылам соединений и частей армии, наиболее интенсивно в районах: Шанский Завод; Износки; Замыцкое… Активность противника в это время в данном районе была совсем не случайной. Архивные документы противника свидетельствуют о том, что первоначально по плану немецкого командования именно 29–30 января 1942 года планировалось нанести удар по оборонявшимся здесь малочисленным частям 33‑ й армии, отрезав ударную группировку армии от главных сил. Но в силу разных причин решение этой задачи было перенесено немецким командованием на несколько дней позднее.

113‑ я и 338‑ я стрелковые дивизии, встречая слабое сопротивление врага, продолжали выдвижение по направлению к Вязьме.

В течение 30 января командующий и штаб 33‑ й армии трижды докладывали в штаб Западного фронта об активизации противника в районе населенного пункта Износки. Сначала в оперативной сводке штаба армии № 59 по состоянию на 5 часов утра[46], затем в боевом донесении штаба армии за день[47].

Не дождавшись ответа, генерал‑ лейтенант Ефремов в боевом донесении № 49 вновь обратил внимание генерала армии Г. К. Жукова на серьезность положения ударной группировки армии, которая в любой момент могла оказаться в западне:

«ВЫВОДЫ:

1. Северная группировка противника стремится овладеть районом ЗУБОВО – ИЗНОСКИ и перерезать единственный путь движения войск армии, подвоза и эвакуации.

2. Вывод главной группировки армии в район ГРЕДЯКИНО, КРАСНЫЙ ХОЛМ, требует одновременного уничтожения северной группировки противника.

3. Ввиду большой активности ВВС противника, движение вперед частей армии сильно задерживается.

4. Настоятельно прошу:

а) беспрерывным патрулированием истребительной авиации прикрыть сосредоточение главной группировки армии в новом районе.

б) разрешить одновременным выполнением поставленной Вами задачи, частью сил ликвидировать северную группировку противника.

ЕФРЕМОВ

ШЛЯХТИН

КОНДРАТЬЕВ»[48].

Однако генерал Жуков никак не отреагировал и на этот доклад командарма‑ 33.

Напрасно генерал‑ лейтенант Ефремов ждал ответа и думал, что его доводы окажутся вполне убедительными. Вместо ответа из штаба фронта неожиданно была получена грозная телеграмма командующего фронтом.

«ЕФРЕМОВУ.

Кто у Вас управляет дивизиями первого эшелона?

ЖУКОВ»[49].

На что Ефремов тут же, не задумываясь, ответил:

«Комфронта ЖУКОВУ

…Дивизиями первого эшелона управляет Военный совет АРМИИ. Выезд мой и опергруппы в район боевых действий первого эшелона 29. 01. 1942 года временно отложен в связи с обстановкой в районе Износки.

ЕФРЕМОВ»[50].

Генерал Г. К. Жуков снова телеграфирует:

«Тов. ЕФРЕМОВУ

«Ваша задача под Вязьмой, а не в районе ИЗНОСОК. Оставьте КОНДРАТЬЕВА в ИЗНОСКАХ. Самому выехать сейчас же вперед.

ЖУКОВ»[51].

Безусловно, командующий фронтом имеет право определять место, где должен находиться командующий армией. Даже надо сказать больше: исходя из обязанностей командира, он обязан определять места размещения командных пунктов подчиненных командиров и направление их перемещения в ходе боя. Но в данной ситуации, когда соединения ударной группировки армии удалились от главных сил более чем на 50 км, с отданием приказа о перемещении командного пункта армии вперед, рискуя, таким образом, судьбой и жизнью большой группы генералов и офицеров управления армии во главе с командармом, явно не стоило спешить.

История войн и военного искусства, знает сотни примеров, когда гибель командования самым негативным образом сказывалась на последующем ведении войсками боевых действий. Не следует забывать и о том, что командный пункт (штаб), это не только и не столько персоны командиров и офицеров штаба, а прежде всего до мелочей продуманная и всесторонне организованная система управления войсками, связи с ними и старшим начальником. Потеря управления порой приводит к куда более печальным последствиям в бою, чем потеря части сил и средств. Восстановить управление в бою в кратчайшие сроки порой не просто сложно, а почти невозможно и, как правило, влечет за собой значительные потери в людях и технике, что со всей очевидностью продемонстрировал начальный период Великой Отечественной войны. Разгром войск Западного фронта под командованием генерала армии Д. Г. Павлова в самые первые дни войны во многом был предопределен именно потерей управления войсками.

К тому же Георгию Константиновичу стоило немного «попридержать коней» и отдать распоряжение не таким тоном, а более соответствующе своей должности. Учитывая хотя бы тот факт, что всем было хорошо известно, что генерал Ефремов управлял войсками, находясь как можно ближе к переднему краю, порою пренебрегая не только требованиями руководящих документов по организации боя, но и личной безопасностью. Не надо забывать и том, что генерал Г. К. Жуков несколько дней назад лично приказал Ефремову иметь КП армии именно в Износках[52].

Получив приказ командующего фронтом о выдвижении командного пункта армии ближе к соединениям ударной группировки, генерал‑ лейтенант М. Г. Ефремов немедленно отдал распоряжение начальнику штаба армии генерал‑ майору А. К. Кондратьеву о подготовке оперативной группы к выезду, тем более что ее состав был уже определен накануне. Одновременно командарм поручил члену Военного совета армии бригадному комиссару М. Д. Шляхтину передать комбригу Д. П. Онуприенко, находившемуся в тот момент в 160‑ й сд, чтобы он обратил самое пристальное внимание на северную группировку противника, используя для борьбы с нею 110‑ ю и 222‑ ю сд.

В ночь с 30 на 31 января 1942 года оперативная группа армии тронулась в путь. Вместе с генерал‑ лейтенантом Ефремовым Михаилом Григорьевичем выехали:

заместитель начальника штаба армии – начальник оперативного отдела штаба армии полковник Киносян Степан Ильич;

заместитель начальника политотдела армии полковой комиссар Владимиров Александр Федорович;

начальник особого отдела НКВД капитан госбезопасности Камбург Давид Ефимович;

начальник контрразведки армии капитан госбезопасности Королев Семен Михайлович;

военный прокурор армии полковник юстиции Зельфа Александр Александрович;

заместитель председателя военного трибунала армии майор Ляшкевич НЕТ ИМЕН Арсентьевич;

старший помощник начальника оперативного отдела штаба армии подполковник Руссков Гавриил Гаврилович;

старший помощник начальника оперативного отдела штаба армии майор Толстиков Павел Федорович;

начальник оперативного отделения штаба артиллерии армии капитан Гуртовенко Александр Петрович[53];

заместитель командующего армией по ВВС подполковник Гончаров Малах Осипович;

начальник разведывательного отдела штаба армии – подполковник Гладченко Павел Алексеевич;

начальник связи армии полковник Ушаков Николай Константинович;

начальник штаба инженерных войск армии подполковник Петерс Георгий Борисович;

помощник начальника разведывательного отдела армии по войсковой работе майор Дерека Евгений Михайлович;

старший помощник начальника отдела связи военинженер 1‑ го ранга Кризенталь Александр Янович;

помощник начальника отдела связи армии майор Коптюгович Георгий Иванович;

помощник начальника политотдела армии по комсомольской работе Давыдов Иван Федорович;

исполняющий обязанности начальника 8‑ го (шифровального) отдела, помощник начальника отдела, старший лейтенант Зигун Иван Гаврилович;

помощник начальника 8‑ го (шифровального) отдела, старший лейтенант Добровольский Иван Данилович;

помощник начальника шифровального отдела, лейтенант Сеньковский Иван Иванович;

помощник начальника шифровального отдела, лейтенант Якимов Иван Васильевич;

помощник начальника шифровального отдела, младший лейтенант Кузнецов Владимир Николаевич;

адъютант командующего армией майор Водолазов Михаил Федорович;

ординарец командующего армией, техник‑ интендант 2‑ го ранга Косой Зельман Шаманович.

В составе группы также находились офицер связи старший лейтенант Приступа, водитель командарма Легков, вестовой Колтушев, а также ряд других должностных лиц.

Вместе с генерал‑ лейтенантом М. Г. Ефремовым в составе оперативной группы также убыл представитель Генерального штаба Красной Армии подполковник Борисенко Николай Николаевич.

Кроме перечисленных выше должностных лиц штаба армии в составе оперативной группы убыли также командиры, красноармейцы и технические работники различных отделов штаба и партполитаппарата, группа офицеров особого отдела НКВД, ряд должностных лиц управления начальника артиллерии армии, а также специалисты управления тыла, санитарного, ветеринарного и интендантского отделов, другие должностные лица, в том числе работники военторга[54].

Всего оперативная группа штаба армии насчитывала около 250 командиров, красноармейцев и гражданских лиц.

Несмотря на то что, по воспоминаниям участников тех событий, основная часть колонны оперативной группы штаба армии состояла из санных упряжек и возков, нет никакого сомнения, что в ее составе было немало автомобильной техники, в частности машин связи и автомобилей, перевозивших ГСМ для тракторов, буксировавших тяжелые артиллерийские орудия, и пр. На автомобили также был погружен небольшой запас продовольствия, вещевого имущества, так сказать, на первое время, а также медикаменты санитарного и ветеринарного отделов. Тяжелейшие погодные условия, сильнейшие метели и морозы, имевшие место в ту зиму, естественно, давали некоторое преимущество гужевому транспорту, но не надо забывать о том, что на дворе уже давно был ХХ век и обойтись без современной, на тот момент, автомобильной техники было просто невозможно.

Начальником штаба западной группировки армии был назначен начальник оперативного отдела армии полковник С. И. Киносян.

Если обратить внимание на состав оперативной группы штаба армии, то нельзя не отметить того факта, что в ее составе не оказалось многих должностных лиц, которые в соответствии с требованиями руководящих боевых документов были просто обязаны находиться вместе с командующим армии.

В соответствии с документами по организации и ведению боевых действий вместе с командармом всегда должны находиться все первые лица отделов и управлений штаба, не говоря уже о политотделе и управлении тыла армии. Однако в составе оперативной группы штаба армии этих должностных лиц не так уж и много. С чем это связано, сказать сложно. Нет никаких сомнений, что состав оперативной группы штаба армии был согласован с командармом. Генерал М. Г. Ефремов относился к той категории военачальников, которые старались вникать во все вопросы, не разделяя их на главные и второстепенные. Тем более что, понимая всю сложность поставленной боевой задачи и сложившейся к этому времени оперативной обстановки, ему было не безразлично, с кем из подчиненных ему придется работать. Поэтому, по всей видимости, он отобрал тех людей, на которых мог положиться.

Тем не менее состав оперативной группы штаба армии не может не удивлять. Из начальников отделов были только полковник С. И. Киносян (оперативный), подполковник П. А. Гладченко (разведывательный) и полковник Н. К. Ушаков (связи). Несколько позднее к ним присоединился начальник артиллерии армии генерал‑ майор артиллерии П. Ф. Офросимов, задержавшийся вследствие болезни. Наиболее подготовленным в плане обеспеченности материальными средствами и укомплектованностью командирами и специалистами был отдел связи во главе с полковником Н. К. Ушаковым.

Еще можно понять отсутствие начальников отделов укомплектования, устройства и службы войск, боевой подготовки, кадров, военных сообщений, автодорожного, химического, снабжения горючим, интендантского, финансового, автобронетанковых войск (танков все равно не было). Но остальным должностным лицам сам Бог велел быть в тот период времени рядом с командующим армией!

Особенно удивили политотдел армии, делегировавший в состав оперативной группы штаба армии третьего по рангу политработника, и управление тыла армии, отправившее с командармом несколько второстепенных специалистов тыла. И это при том, что на месте были и начальник тыла армии генерал‑ майор А. Г. Вязаничев, и начальник оргпланового отдела подполковник А. Н. Лаговский, имевший большой опыт в организации тылового обеспечения армии. В тяжелейший период отхода 33‑ й армии к Наро‑ Фоминску именно он занимался материальным обеспечением дивизий и справился с этой работой вполне достойно. На месте были и все руководители отделений служб тыла. В итоге вопросами тылового обеспечения западной группировки армии на первом этапе занимался дивизионный интендант 113‑ й сд интендант 2‑ го ранга Попов. И только в конце февраля на должность начальника тыла прибыл начальник отдела укомплектования, устройства и службы войск армии полковник И. Г. Самсонов. Опять‑ таки, заметьте, не тыловик, а штабной командир! А в это время начальник тыла армии генерал А. Г. Вязаничев вместе со своим аппаратом спокойно отсиживались в тылу, решая вопросы местного значения в Износках.

Организацией медико‑ санитарного обеспечения полтора месяца руководил дивизионный врач 160‑ й сд, военврач 2‑ го ранга Л. Н. Клейн, в силу огромного объема работы явно не справлявшийся с этой должностью. И только в середине марта, когда ситуация с ранеными полностью вышла из‑ под контроля, генерал М. Г. Ефремов приказал прибыть в район окружения всем руководителям санитарного отдела армии, но прибыли хирург армии военврач 1‑ го ранга И. С. Жоров и эпидемиолог армии военврач 2‑ го ранга М. Л. Капусто. Все остальные продолжали отсиживаться в тылу.

О партполитаппарате разговор особый: он проявил прямо‑ таки «удивительную скромность». Налицо полнейшее безразличие бригадного комиссара М. Д. Шляхтина к выполнению поставленной фронтом боевой задачи. Конечно, легче было заниматься распределением подарков, полученных от трудящихся страны, да водкой, которую почему‑ то именно политаппарату доверили делить между соединениями, хотя этим должен был заниматься тыл армии. Самое интересное, что не только политотдел армии самоустранился от выполнения этой важной задачи, но и политработники отделов управлений, в которых, в соответствии со штатом полевого управления армии, также имелись военные комиссары. В управлении армии без дела находилось немало политработников самого высокого ранга: бригадный комиссар П. И. Горячев, полковой комиссар Ф. С. Вишневецкий, старший батальонный комиссар М. А. Потапов, батальонный комиссар Л. А. Гругляк и др. Которые, так же как и чиновники управления тыла армии, предпочли отсидеться в тылу, подтверждая слова известной русской пословицы: «Кому война, а кому мать родна».

Возможно, в определенной степени на это повлиял тот факт, что как раз в это время шла смена члена Военного совета армии. Занимавший эту должность бригадный комиссар М. Д. Шляхтин решил, что лучше не рисковать судьбой и остаться в Износках, дожидаясь смены. Сменивший его в конце марта бригадный комиссар Р. П. Бабийчук сразу понял, что лучше руководить политработой в двух дивизиях восточной группировки, чем искать смерть в лесах под Вязьмой.

Непонятную пассивность в решении этого важного вопроса проявило и политуправление Западного фронта, которое в период Московской битвы уделяло большое внимание личной примерности политработников и коммунистов. Оно бы могло «подсказать» политотделу армии, что подобное поведение недопустимо в столь сложной обстановке. Где должна была быть «сражающаяся партия»? Конечно, впереди! Так в основном и было в годы Великой Отечественной войны, но только не в данном случае. Хотя надо обязательно отметить тот факт, что высокопоставленные политические работники Красной Армии тех лет чувствовали себя очень вольготно по отношению к своим непосредственным командирам. По крайней мере, у командующего армией не было никаких дисциплинарных прав по отношению к члену Военного совета армии и начальнику политотдела армии, а те, в свою очередь, пользуясь телефонным правом, могли не только поставить командарма на место, но и при желании оказать содействие в освобождении от занимаемой должности. Это уже не говоря о том, что политаппарат на отдельные распоряжения и приказы штаба и командования армии смотрел сквозь пальцы, а то и просто не замечал их. Как таковое, единоначалие в армии отсутствовало, и в первую очередь вследствие того, что игнорировалось самой политической системой, существовавшей тогда в нашей стране.

Подобная ситуация имела место тогда во всех звеньях управления во всей Красной Армии. За примером далеко ходить не будем. Хорошо известно, что одной из главных причин керченской трагедии 1942 года было вмешательство в работу командующего фронтом незабвенного Л. З. Мехлиса, который просто не давал работать командующему Крымским фронтом генералу Д. Т. Козлову и штабу фронта. В итоге это и привело к тяжелейшему поражению, которое потерпели наши войска, понеся при этом колоссальные потери в личном составе и технике, не говоря уже о территориальных потерях.

Иногда можно слышать мнение о том, что генерал М. Г. Ефремов сам не проявлял должной требовательности к подчиненным командирам и политработникам. Об этом, кстати, в одном из своих приказов отмечал генерал армии Жуков. Однако мнение автора, основанное на воспоминаниях сотен бойцов и командиров, служивших под его началом, совсем иное. Генерал Ефремов был военачальником высокой культуры, человеком, который и сам был примером во всем, и мог, в случае необходимости, проявить должную требовательность к подчиненным. Поэтому, если бы было необходимо, он «вытряхнул» бы всех кабинетных тружеников на свежий воздух под Вязьму. Но нужны ли были подобные должностные лица в той тяжелейшей обстановке, в которой оказались тогда дивизии ударной группировки армии? Поэтому генерал М. Г. Ефремов взял с собой в столь ответственный и опасный поход только тех командиров и политработников, которых знал с самой лучшей стороны еще со времен боев под Наро‑ Фоминском и которым доверял как самому себе.

Одним из таких людей был полковой комиссар А. Ф. Владимиров. Александр Федорович, пользовавшийся большим авторитетом в частях армии, в свои 37 лет он имел немалый опыт организации партийно‑ политической работы в войсках. В 33‑ ю армию попал с должности секретаря партийной комиссии Военно‑ политической академии, после многократных обращений с просьбой о направлении его в действующую армию. С самой положительной стороны проявил себя в период наступления немецких войск под Наро‑ Фоминском в начале декабря 1941 года, сражаясь вместе с другими политработниками армии бок о бок с командирами и красноармейцами 1291‑ го сп 110‑ й сд в районе Волковской Дачи. За мужество и героизм, проявленные в ходе этих боев, приказом командующего Западным фронтом Александр Федорович был награжден орденом Красного Знамени. Забегая вперед, надо отметить, что политическим аппаратом западной группировки армии под руководством полкового комиссара А. Ф. Владимирова была проделана поистине огромная работа. Михаил Григорьевич Ефремов был очень доволен своим комиссаром, поэтому и не стал вызывать к себе других, более высокопоставленных особ. До самых последних дней полковой комиссар А. Ф. Владимиров был рядом с генералом Ефремовым. Его жизнь оборвалась 15 апреля 1942 года во время прорыва частей западной группировки армии из окружения предположительно в районе д. Дегтянка.

Наряду с генерал‑ майором П. Н. Офросимовым, полковой комиссар А. Ф. Владимиров пользовался особым расположением генерала М. Г. Ефремова, и редкие минуты свободного времени они проводили вместе с командармом.

Бывший помощник начальника шифровального отдела армии воентехник 2‑ го ранга И. В. Якимов, в силу своего служебного положения хорошо знавший всех командиров и политработников управления армии, рассказывал, характеризуя А. Ф. Владимирова:

«Это был энергичный, относительно молодой офицер‑ патриот, это был политработник по призванию, душа личного состава армии.

Встречаться с ним мне приходилось не часто, так как большую часть времени он проводил в дивизиях. Он всегда был там, где было более опасно. Был он непримирим к трусам и предателям.

…это был простой и доброжелательный человек; на его лице всегда играла улыбка. Когда я приходил к нему на доклад он всякий раз угощал меня папиросой «Казбек» и, как я потом узнал, что он никогда не курил…»[55]

Правда, некоторое время спустя генерал М. Г. Ефремов понял, что политработников явно не хватает в составе ударной группировки армии. Об этом свидетельствует телеграмма, отправленная им в адрес начальника политотдела армии полковника Ф. С. Вишневецкого:

«1. НЕСМОТРЯ НА СЛОЖНОСТЬ ПОЛОЖЕНИЯ У НАС И НУЖДУ В ПОЛИТРАБОТНИКАХ, ВЫ ПРОЯВЛЯЕТЕ В ЭТОМ ДЕЛЕ ПОРАЗИТЕЛЬНУЮ БЕСПЕЧНОСТЬ И ПАССИВНОСТЬ.

2. ИЗ 48 ЧЕЛОВЕК РАБОТНИКОВ ПОЛИТОТДЕЛА АРМИИ ВЫ УДОСУЖИЛИСЬ ЗА ПОЛТОРА МЕСЯЦА ПРИСЛАТЬ ЛИШЬ ОДНОГО ФЕДОТОВА.

3. ГРУППА ПОЛИТРАБОТНИКОВ, ВЫЕХАВШАЯ СО МНОЙ В СОСТАВЕ: ВЛАДИМИРОВА, ДАВЫДОВА, ИГНАТЧЕНКО – СОВЕРШЕННО НЕДОСТАТОЧНА, ХОТЯ ЭТИ ТОВАРИЩИ РАБОТАЮТ С БОЛЬШИМ НАПРЯЖЕНИЕМ.

4. НА МОИ ПРИКАЗАНИЯ КОМАНДИРОВАТЬ ПОЛИТРАБОТНИКОВ, ВЫ ССЫЛАЕТЕСЬ НА УКАЗАНИЯ ТОВ. МАКАРОВА – НАЧАЛЬНИКА ПОЛИТУПРАВЛЕНИЯ ЗАПАДНОГО ФРОНТА, НО ЕСЛИ БЫ ВЫ ТОВ. МАКАРОВУ ДОЛОЖИЛИ БЫ О ДЕЙСТВИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ ДЕЛ, ТОВАРИЩ МАКАРОВ ПРИНЯЛ БЫ ВСЕ МЕРЫ И ПОМОГ БЫ МНЕ ДАВНО.

ЕФРЕМОВ»[56].

Как видно из телеграммы, представленной выше, генерал Ефремов явно не обладал всей полнотой власти по отношению к «товарищам» из политотдела армии, о чем уже говорилось выше. Подобные обстоятельства сыграли в войну большую негативную роль. Командирам, особенно высокого ранга, приходилось не только принимать решение на бой, но и думать о том еще, чтобы ублажить товарищей из политотдела и особого отдела НКВД.

С убытием оперативной группы штаба армии в оперативном отделе штаба армии было заведено несколько штабных дел, в которых впоследствии были собраны приказы и документы оперативной группы, доставляемые обратными рейсами самолетов. Они были подшиты в папках отдельно от приказов штаба армии, которые касались действий восточной группировки армии. К сожалению, документов, относящихся к последним дням боев окруженной группировки, там нет.

Как уже отмечалось выше, вместе с оперативной группой штаба армии также убыл прикомандированный к штабу армии офицер Генерального штаба Красной Армии подполковник Н. Н. Борисенко. Забегая вперед, надо сказать о том, что он оказал командованию и штабу западной группировки войск большую помощь в решении многих задач. Несколько позднее к нему присоединился еще один офицер Генерального штаба Красной Армии – майор Д. А. Борщев.

Первоначально генерал‑ лейтенант М. Г. Ефремов планировал развернуть командный пункт оперативной группы штаба армии в районе населенного пункта Красный Холм, однако вследствие изменений в боевой обстановке оперативной группе пришлось остановиться в д. Желтовка[57].

Выдвинувшись к Вязьме во главе оперативной группы штаба армии, генерал М. Г. Ефремов, по сути дела, стал командующим трех, а затем, с переподчинением армии 329‑ й сд, четырех стрелковых дивизий. Руководить всей армией, растянувшейся к тому моменту времени более чем на 90 км, он уже был не в состоянии, поэтому соединениями восточной группировки армии руководил заместитель командарма комбриг Д. П. Онуприенко.

110‑ я сд, прикрывая действия соединений армии с севера, занимала оборону по рубежу: Шугайлово, Азарово, Кузова, Глиньево, Шевнево, Бизяево. Приданный ей лыжный батальон в течение дня без особого успеха вел бой с противником за населенные пункты Тросна, Клины.

Столь же безуспешно вела бой 222‑ я сд. Противник, оборонявший Костино и Желонье, отбил все атаки 457‑ го и 479‑ го стрелковых полков. 774‑ й сп, действовавший во втором эшелоне дивизии, в это время находился в районе д. Зубово.

93‑ я сд занимала оборону на прежнем рубеже. Утром 51‑ й сп под натиском противника был вынужден оставить Юрьево и отойти к д. Агафьино. Во второй половине дня вражеская пехота предприняла попытку наступления на Агафьино, но воины полка совместно с подошедшим им на помощь 1293‑ м сп 160‑ й сд отбили ее атаку.

Батальон 129‑ го сп днем овладел деревней Александровские хутора, закрепившись на ее западной окраине.

266‑ й сп, находившийся со вчерашнего дня в районе населенного пункта Износки, двумя батальонами вел бой за д. Каменка, а одним батальоном, прикрывая коммуникации ударной группировки с юга, занимал оборону в районе Захарово.