Валентина (Ирина) Мельникова 17 страница

- Подай посох, - произнесла она сквозь зубы.

И лишь теперь он заметил посох, который скрывался в траве на расстоянии чуть дальше протянутой руки от Евпраксии.

- Посох? - протянул Алексей удивленно. - Ишь чего захотела! Я тебе его подам, а ты мне после им под ребра!

Видел я, как ты им орудуешь!

Евпраксия оперлась ладонями о землю, приподнялась, попыталась здоровой ногой дотянуться до посоха, но напрасно.

Алексей успел схватить его первым и вернулся на свое прежнее место. Евпраксия гневно сверкнула глазами и прошипела:

- Чтоб тебе гореть в геенне огненной, греховодник! Подай посох, а то пожалеешь!

- Сначала скажи, как здесь очутилась?

Алексей положил посох на колени и усмехнулся, наблюдая, как Евпраксия пытается подняться. На раненую ногу она старалась не наступать, помогала себе руками. Наконец с горем пополам поднялась, ухватилась руками за хилую сосенку и огляделась по сторонам, отыскивая следующую точку опоры.

Алексея она намеренно не замечала.

- Ну, молчи, молчи! - Он отложил клюку в сторону и подошел к ней ближе. - Отчего без помощников оказалась?

Или решила в одиночку нас выслеживать? Ну и продолжай, а я к заимке пойду, посмотрю, куда Иван с ребятами подевались.

Он свистнул Соболька, подхватил посох и, не оглядываясь, направился к заимке. Евпраксия проводила его взглядом, вытерла ладонью пот со лба и, не отпуская сосенку, сделала шаг здоровой ногой, затем другой, подволакивая раненую ногу.

Но чтобы переступить дальше, требовалось отпустить деревце, оно и так согнулось дугой и само просилось из ее рук.

Евпраксия смерила взглядом расстояние до следующего дерева, оно было совсем рядом, десяток шагов, не больше.

Еще час назад она бы их и не заметила. Теперь она преодолела их, но с большим трудом, все время цепляясь раненой ногой за сучья и путаясь здоровой в траве. Пот бежал у нее по лицу, слабость кружила голову, и тошнота подступала к горлу. Все-таки она потеряла много крови, к тому же всю ночь просидела голодная в схоронке, выслеживая чужаков. Они посмели пробраться в святая святых ратников, на землю, которую они уже около века считали своей вотчиной. Сюда никто чужой не смел проникнуть. А они посмели, и за это их нужно было наказать...

Родион с двумя отроками караулили мост через ущелье, а она осталась ждать на зимовье, чтобы встретить Алексея.

Она знала, что он вооружен и умеет хорошо драться. Старец Василий предупредил ее, что его надо пристрелить первым, потом того, что поменьше ростом, а ребят припугнуть и отправить восвояси, чтобы не портить отношения с атаманом. Еще дюжина ратников охраняла саму крепость, а двое наблюдали за продвижением басурман, которых вел сквозь тайгу нечестивец в клетчатых штанах с кожаными заплатками на коленях и седалище и в странном, словно из дерева сделанном, шлеме.

С детства ей внушали мысль, что она избрана богом.

Именно ей предстояло охранять то, из-за чего ратники веры готовы были убить всякого, кто приближался к их крепости.

Она не помнила, когда впервые села на коня и взяла в руки клинок, после лук со стрелами. А посох ей вручили в десять лет, и она научилась пользоваться им гораздо быстрее и лучше своих братьев.

Ее учили быть безжалостной ко всем, кто мог посягнуть на те святыни, которые охраняли ратники. Сама она знала, что у нее не дрогнет рука, когда придется стрелять в никонианина.

Ведь это слуги Антихриста, воплощение сатанинских замыслов и пороков. И чем больше убьешь подлых никониан, тем быстрее наступит царствие господне и очистятся от скверны те души человеческие, что согрешили не по своей воле, и примет их всевышний в свои объятия чистыми и неискушенными, как в первые дни творения...

В этот момент ее раненая нога зацепилась за сучок. Евпраксия вскрикнула от резкой пронзительной боли и повалилась на землю. До оставленного неподалеку коня оставалось совсем немного, и она поползла, как ящерица, среди камней и травы, извиваясь всем телом и останавливаясь для того, чтобы очистить путь от корявых сучьев и острых камней. Она понимала, что надо спешить. Светловолосый никонианин сейчас на зимовье и очень быстро настигнет ее, когда поймет, что произошло с его приятелями... Тогда ей придется несладко. Евпраксия не воспринимала себя женщиной и не ждала поэтому снисхождения. Она была воином, вела себя соответственно и считала, что с ней поступят, как с воином. Ведь она поступила бы точно так же: безжалостно, но справедливо... В общем, это была настоящая сибирская амазонка, как назвал бы Евпраксию Алексей, знай он все...

И действительно, Алексей догнал ее, прежде чем она добралась до своего коня. К тому же Ветерок заржал при ее появлении и выдал место, где она спрятала его от посторонних глаз.

Заслышав быстрые шаги, Евпраксия залегла между камней, " но собака тотчас обнаружила ее. И принялась остервенело лаять, припадая на передние лапы и с силой отбрасывая землю задними. Евпраксия села и подхватила сучок с развилкой на конце. Будь она на двух ногах, она отбилась бы от кого угодно, даже этим, на первый взгляд весьма несерьезным оружием.

Противник приближался к ней быстрым шагом.. Он был высок ростом и широк в плечах, а взгляд его не сулил ничего хорошего. Пожалуй, она могла бы с ним справиться, будучи здоровой. В крепости то и дело устраивали борьбу на поясах, и она не раз выходила победительницей. Правда, ей ни разу не удалось положить на лопатки Родиона, но он был старшим братом, к тому же калекой, и Евпраксия научилась ошибаться в нужный момент, хотя понимала, что ловкостью давно обошла всех в крепости. И побеждала в основном не за счет силы, а за счет хитрости и ума.

Алексей оттащил пса за шиворот. Евпраксия угрюмо смотрела на него снизу вверх, выставив перед собой рогатину.

- Не подходи! - пригрозила она. - Кишки выпущу!

- А ты, оказывается, мерзавка! - сказал устало Алексей и закинул карабин на плечо. - Пристрелить тебя надо, как тварь поганую, но пули жалко.

Перед его глазами до сих пор стоял погром, учиненный в зимовье: все разбито, переломано, перевернуто вверх дном.

Иван, при всей мелкости своего телосложения, был сильным и вертким человеком, и ратников веры должно было быть не меньше четырех-пяти человек, чтобы схватить его. Алексей не сомневался, что это была жестокая схватка. Иван сделал все, чтобы не даться им в руки, но перевес был явно на стороне противника. Одно успокаивало: Алексей не обнаружил пятен крови ни на самой заимке, ни в ее окрестностях, значит, Иван и близнецы не были убиты или ранены.

Вероятно, их караулили еще с вечера. Неподалеку от избушки Алексей обнаружил следы нескольких лошадей, подковы которых отличались своей формой от казачьих, кроме того, он нашел в траве еще один след - волочения...

- Их не убили, - буркнула Евпраксия. - Раззе поучили твово приятеля, чтобы не брыкался. А парнишек отпустили...

- Ах, какая милосердная, - скривился Алексей. - Детишек пожалела... А ты знаешь хотя бы, кого вы схватили?

Иван - человек государственный, если с ним что-то случится, ваш Шихан с лица земли снесут. Я сам туда солдат приведу.

- Чушь несешь, малакайник, - сказала сердито Евпраксия. - Солдат мы не допустим, а твоему Ивану и вовсе плохо будет. Отправим его мошке на потребу!

- Да уж видел, какие вы человеколюбы! - Алексей передернул затвор карабина. - Сейчас я помогу забраться тебе на лошадь, но руки свяжу и повод сам буду держать. Отведешь меня за Шихан. Попробуешь предупредить своих или сбежать, пристрелю на месте.

Евпраксия неожиданно рассмеялась.

Алексей опешил.

- Умом, что ли, тронулась от счастья?

Она покачала головой. Глаза ее смотрели с явной издевкой.

- Совсем ты глупый, никонианин? Думаешь приятеля своего освободить? Нет, ты сам свою голову в капкан затолкаешь почище того, что мне ногу чуть не оторвал.

- Не твоя забота, куда я голову толкаю, ты позаботься, чтобы побыстрее к Шихану меня вывести. Раны у тебя поганые, загноятся, живо без ноги останешься, если совсем не загнешься, - сказал Алексей и вдруг почти неуловимым движением выхватил палку из рук Евпраксии, а в следующее мгновение рывком поднял ратницу вверх, подхватил под коленки и повесил себе на плечо. Она вдруг потеряла дар речи. Впервые она оказалась побежденной, впервые в таком неловком положении. Ее забросили на плечо, как куль с мукой, как добытую на охоте косулю.

Евпраксия негодующе вскрикнула, попробовала вырваться, но Алексей крепко сжал ее ноги, а правой рукой отвесил шлепок по мягкому месту, совсем как проделывал это Родион, когда она ему не подчинялась. Правда, после того, как она однажды отправила старшего брата на землю подножкой, он стал брать в руки хворостину. Но сейчас никто не смел к ней прикасаться, даже Родион отступил, а этот мерзкий никонианин, этот слуга Антихриста, этот... Евпраксия задохнулась от гнева и сжала кулаки. Висеть на мужском плече головой вниз ей еще не приходилось. Ей было неудобно и.., обидно. Перед глазами мелькали яркие таежные цветы, мхи, травы, некоторые задевали ее лицо. Она шептала про себя ругательства и старалась не думать, что впервые побеждена, что почему-то тиски, в которых держат ее мужские руки, ей даже приятны.

Призывно заржал Ветерок, и Евпраксия поняла, что они пришли.

Алексей не слишком вежливо перенес ее со своего плеча в седло, связал руки сыромятным ремешком, который нашел на заимке, и притачал их к седлу. Взял повод, но встал со стороны ее раненой ноги, зная о коварной сущности и хитрости Евпраксии не понаслышке.

Ратница беспрекословно ему подчинялась, перестала ругаться и молча перенесла принятые им меры предосторожности.

Алексей отнес это за счет потери крови. Евпраксия ослабла, и, видно, ее тянуло в сон. Вскоре она закрыла глаза и несколько обвисла в седле, подтвердив его предположения.

Но все же Алексей был настороже. Он не спускал глаз с Евпраксии, предоставив Ветерку двигаться, как он хочет, и лишь слегка удерживал поводья, не позволяя ему вырваться на волю. А жеребец четко желал добраться поскорее до родной конюшни и кормушки с овсом. Конь с раненым седоком шел ходко, умело выбирал просветы в чаще, едва заметные тропы и переправы через бурные речушки. Видно, часто он ходил этим маршрутом и проводником оказался толковым.

Несколько раз Алексей слышал, как ему казалось, странный пересвист. Птицы вдруг начинали голосить или свиристеть за его спиной, постепенно перемещаясь по лесу, и столь же неожиданно замолкали. Но Евпраксия ни словом, ни движением не реагировала на эту перекличку, и Алексей подумал, что подозрительный птичий гомон и крики - всего лишь игра его воображения, следствие изрядно расшатавшихся нервов.

Он огляделся по сторонам. Невысокая скальная гряда отделяла их от Шихана, который навис над долиной громадами отвесных отрогов. Он загородил собой весь горизонт, и Алексей почувствовал себя неуютно. За его спиной неистово заорала кедровка. Он вздрогнул от неожиданности и на долю секунды ослабил повод. И в это мгновение Ветерок без всякой команды рванулся вперед. Евпраксия выпрямилась в седле, теперь она не смотрелась жалкой и расслабленной. Глаза ее дико сверкнули.

- Прощай, никонианин! Скоро встретимся! - крикнула она и заулюлюкала, подгоняя и так мчавшегося во весь опор жеребца.

- Стой! - Алексей вскинул карабин к плечу.

Но и конь, и его всадница в мгновение ока, словно по волшебству, скрылись в густом ельнике. И лишь покачивание веток да зонтиков борщевика отметили эту стремительную скачку по тайге, на которую вряд ли решился даже бывалый конник, к каким причислял себя Алексей. Но это проделала женщина, раненная, со связанными руками! И он бы никогда не поверил, если бы не увидел все воочию. Ведьма! Чистая ведьма! От невозможности что-нибудь изменить Алексей выругался, вздернул дуло карабина вверх и выстрелил. В ответ раздался чуть ли не ведьмачий хохот. Но он так и не узнал, смеялась ли над ним сама Евпраксия, сумевшая обхитрить недотепу-полицейского, то ли заорала от испуга все та же взбалмошная кедровка, потому что успел сделать всего лишь пару шагов по тропе, как вдруг земля под ним провалилась. Он рухнул вниз, больно ударился головой о выступ корня, яркий свет вспыхнул в глазах, и тотчас все померкло.

Алексей сразу же потерял сознание и не слышал, как с тихим шорохом осыпается земля по краям ямы. Он совсем немного не долетел до ее дна, зацепившись тужуркой за корни, торчавшие из стен. И это спасло ему жизнь. Окажись Алексей менее везучим, он мог бы вполне разделить судьбу бабочки, которую натуралист насаживает на булавку, пополняя свою коллекцию. Только вместо булавки со дна ямы торчали сырые, остро заточенные колья высотой в аршин или чуть больше...

Не видел он и то, как подъехала к краю ямы всадница, посмотрела вниз, покачала головой, усмехнулась и дала коню шенкеля. Руки ее до сих пор были приторочены к седлу, но, похоже, ее это не слишком беспокоило. Конь резво взял с места в карьер. Всадница лихо свистнула и скрылась в таежной чаще.

Глава 27

Он оказался в совершенно идиотском положении. При каждом движении материя, толстая и жесткая, как шкура слона, трещала, но не рвалась, и Алексей уже не раз благодарил бога, что полицейскую форму шьют из столь прочного сукна. При этом со стен ямы осыпалась земля, и его начинало разворачивать то в одну, то в другую сторону. Корень, на котором он висел, зацепившись воротником казенной тужурки, слегка пружинил и раскачивался. Видно, он принадлежал живому дереву, потому что был достаточно гибким и смог выдержать при рывке его немалый вес. Но при каждом покачивании Алексей касался подошвами сапог кольев на дне ямы и всякий раз прощался с жизнью.

Подняв голову, он видел лишь нависшие над его головой сучья и еловые лапы, а также небольшой кусочек неба в том месте, где он провалился в ловушку. Левой рукой он мог дотянуться до стенки ямы, правая же ловила пустоту. Яма была, без всякого сомнения, рассчитана на медведя или на взвод недоумков вроде него. И как он мог прошляпить на тропе кучу лапника? Все его внимание было направлено на саму Евпраксию, но эта коварная бестия обхитрила его! И ведь он ожидал от нее чего-то подобного, но почему не смотрел себе под ноги?

Ведь Сашка его предупреждал, что все подступы к Шихану охраняются ловушками...

Алексей скосил глаза вниз, и его передернуло от неприятных ощущений. Все-таки лучше висеть между небом и землей и медленно загибаться от голода и жажды, чем упасть на эти мерзкие колья. Он представил, как они пронзят его тело и выйдут из спины. Б-р-р! Препакостное зрелище! И придется долго мучиться, если один из них не попадет в сердце...

Сверху опять посыпалась земля. Кто-то зашуршал ветками и жалобно заскулил. Алексей обрадовался, он совсем забыл про Соболька. А пес никуда не ушел, крутился возле ловушки.

- Соболь! Соболь! - позвал он лайку.

Она радостно затявкала, принялась скрести лапами, словно пыталась добраться к нему сквозь нагромождение веток и сучьев. Алексей испугался, что его верный товарищ сверзится вниз, и закричал сердито:

- Назад, Соболь, назад! Иди домой! Иди! Найди Сашку!

Ты понял меня? Найди Сашку! - повторил он требовательно и прислушался.

Пес перестал возиться, но не ушел. Алексей слышал, как он тихо поскуливает где-то поблизости.

" Вот бестолочь! - подумал он сердито. - Как его заставить уйти? "

Соболь остался сейчас его последней надеждой, единственным живым существом, которое смогло бы привести помощь. Но Алексей не знал, как внушить эту мысль слишком преданному псу. Как прогнать Соболя, чтобы он вернулся в станицу. Хотя понимал: нет никакой гарантии, что станичники тут же бросятся его искать. На морде пса не написано, что он нашел в тайге Алексея, и тем более, что тот попал в смертельную переделку. Если бы он мог передать что-нибудь вместе с Собольком, записку или какую-то вещь. Тогда станет понятно, что он в беде и ждет помощи.

Он снова попробовал уговорить пса покинуть добровольный пост. Но тот, обрадовавшись, что Алексей опять подал голос, принялся бегать вокруг ямы, тянуть зубами сучья, рыть лапами землю и отчаянно лаять.

- Соболь, - сказал умоляюще Алексей, - ну почему ты такой бестолковый? Беги домой, приведи людей. Я ведь как рыба на крючке. Того гляди сорвусь!

Лайка в тон его словам жалобно заскулила и вдруг рванулась с места в одном ей известном направлении. Но Алексей не успел порадоваться, что его мольбы не пропали даром и дошли до скудного собачьего ума. Соболь вдруг залаял, сердито, даже яростно, точно так же, как он лаял до этого на Евпраксию.

Сердце Алексея отчаянно заколотилось, а душа заледенела и словно ухнула в пятки. Евпраксия вернулась?! А может, привела своих ушкуйников в черной бахотне?

Карабин, к сожалению, остался на тропе. Алексей коснулся пальцами своего талисмана, узкой золотой полоски, охватившей, как браслет, правое запястье, - напоминание о прошлогодних приключениях в степях Хонгароя и Тесинской тайге.

И тут же вспомнил, что револьвер у него с собой, во внутреннем кармане тужурки. Он до того уже привык к тяжести с левой стороны груди, что совершенно не ощущал свой верный " смит-вессон" - подарок Гартищева, который стал первой наградой тогда еще младшему агенту сыскной полиции Североеланска - Алексею Полякову.

Но если нагрянули ратники, то старшего агента ему вряд ли удастся получить. Только зачем им, спрашивается, его голова? Зачем лишняя морока, если он так и так обречен здесь на медленную смерть? Или они уготовили ему более " приятную" судьбу? Решили устроить показательную экзекуцию, как в истории с Голдовским? Однако в любом случае им придется вытащить его наверх... А тогда он посмотрит, что они успеют предпринять против пуль его револьвера!

В любом случае у ратников не получится просто так его захватить... Алексей прислушался. Лай пса слышался уже совсем близко от ямы. Но приближались к ней явно не верховые.

Сверху не доносилось ни единого знакомого звука: ни стука копыт по камням, которых вокруг было в избытке, ни всхрапывания лошадей, ни звяканья сбруи. Всадники тоже не переговаривались между собой. Правда, ратники вполне могли подойти к яме пешком, чтобы окружить ее со всех сторон. Они ведь тоже понимали, что он будет сопротивляться изо всех сил...

Соболь вдруг перестал лаять. Опять зашевелились ветки над головой Алексея. Пес принялся скрести лапами и жалобно скулить и даже подвывать от нетерпения. Алексей затаил дыхание. Кажется, это не ратники? Но и не зверь, иначе Соболь не успокоился бы. В этом случае он не вернулся бы к яме, а, наоборот, гнал бы непрошеного гостя прочь... А тут он словно вел кого-то к ловушке. Вполне вероятно, это был рыбак или охотник... Только что ему делать в такой глухомани, вдали от жилья?

Пока Алексей терялся в догадках, пес продолжал кружить вокруг ямы, коротко взлаивая и поскуливая от нетерпения.

И вскоре он ясно различил шаги. Несомненно, это были шаги человека. Алексей слышал, как стучат по камням набойки на его сапогах. Причем шел он осторожно, вероятно, догадываясь, что пес не зря оказался в тайге. Явно хозяин где-то поблизости и попал в беду...

Шаги приблизились к яме.

- Эй, есть кто живой? - раздалось сверху. - Откликнись!

- Уберите ветки, - вместо ответа попросил Алексей, - тут ловушка. Колья на дне...

- Понятно, что ловушка, - голос наверху звучал чуть насмешливо и, похоже, принадлежал человеку зрелому, но не старику, потому что не утратил еще молодой звонкости, однако приобрел некоторую степенность, которая приходит лет этак к тридцати пяти вместе с житейским опытом. И, кажется, Алексей уже слышал этот голос, но где, никак не мог припомнить. - Только как тебя, мил-человек, угораздило не заметить такую прорву хвороста? поинтересовался незнакомец. - Или слепой?

- Так получилось, - Алексею было не до шуток. - Я здесь вешу на честном слове. Если можно, поторопитесь.

Человек не ответил, но на голову Алексея посыпались сухая хвоя и мелкие веточки. А просвет вверху увеличился, и показались края ямы. Мусор перестал сыпаться, и Алексей поднял голову. С краю ямы свешивались две головы собаки и человека. Соболь, высунув язык, шумно дышал, видно, изрядно устал. Лицо мужчины было в тени, но, когда он заговорил вновь, Алексей понял, почему голос показался ему знакомым. Сначала он подумал, что ошибся, но нет, сверху вниз на него смотрел не кто иной, как Глухарь. И не только смотрел, а с явным ехидством улыбался.

- Что, сыщик, попал, как кур в ощип?

- Хуже, как щука на крючок, - ответил мрачно Алексей. - Ногами почти достаю до кольев.

- Подожди, сейчас что-нибудь придумаем, - послышалось сверху.

Головы Глухаря и пса исчезли, а на Алексея опять посыпался мусор.

Некоторое время он слышал шаги. Похоже, Глухарь обошел вокруг ямы, примериваясь, что можно сделать для спасения Полякова. Наконец крикнул:

- Ты как, сможешь ухватиться руками за корень, на котором висишь, и подтянуться?

- Смогу, но боюсь, что он не выдержит, - ответил Алексей.

- Понятно, - голова Глухаря опять показалась над краем ямы - Тебе надо будет как-то отцепиться. Сейчас я спущу вниз лесину с сучками По ней плевое дело выбраться из ямы.

- Спускайте! - крикнул снизу Алексей. - Я попробую подтянуться одной рукой и снять тужурку. На это корня должно хватить.

- Осторожно!

С противоположной стороны ямы медленно пополз сучковатый ствол дерева Некоторые ветки задевали Алексея, и он, опасаясь, что его может сбросить вниз, ухватился руками за корень, который хотя и пружинил, но продолжал крепко держать его. Ствол тем временем пересек яму по диагонали.

В принципе он мог попытаться снять тужурку и спрыгнуть на него, но сучья торчали не менее грозно, чем колья на дне ямы.

Алексей с трудом, повисая то на правой, то на левой руке поочередно, скинул тужурку.

Теперь они висели на корне отдельно друг от друга - Алексей и тужурка. Он слегка раскачался и перепрыгнул на дерево, туда, где сучьев было поменьше. Помогла прежняя цирковая закалка. Правда, ноги соскользнули, и он уселся на ствол верхом. Отдышался, затем вскарабкался на дерево, дотянулся до корня и снял тужурку. И только после этого выбрался наверх.

Глухарь сидел на камне неподалеку и курил трубку. Соболь лежал у его ног, видимо, признал за своего. Но только голова Алексея показалась из ямы, он со всех ног бросился к нему. Пес прыгал и визжал от радости, пришлось даже несколько раз оттолкнуть его и грозно прикрикнуть, потому что он не позволял привести себя в порядок.

Алексей все же исхитрился отряхнуть штаны и натянуть тужурку. Глухарь все это время молча наблюдал за ним, попыхивая трубкой. Взгляд его по-прежнему был насмешлив.

Закончив курить, он выбил трубку о каблук и спросил:

- Живой?

- Живой, - ответил Алексей и протянул ему руку. - Спасибо за помощь Глухарь в некотором изумлении вздернул брови и пожал его руку в ответ.

- Смотрел я, как ты от тужурки избавлялся. Циркач, да и только. Гимнастикой, наверно, занимался?

- Пришлось, - улыбнулся Алексей, - теперь вот пригодилось.

- Ты почему один? - спросил Глухарь. - Где Иван?

Или ты отбился от своих?

- Откуда вы знаете Ивана? - спросил Алексей. - Я еще в станице удивился, что вы его по имени назвали.

- Молодой еще, чтобы все знать, - усмехнулся Глухарь. - Но счастливчик! Я ведь мог мимо пройти...

- Соболь бы не позволил, - улыбнулся Алексей и потрепал пса за загривок. - Хороший пес, умный пес... - и поднял глаза на Глухаря. - Я действительно заблудился, а он меня отыскал и привел назад к зимовью. Только здесь никого не оказалось. Ратники веры схватили Ивана, а ребят прогнали домой, в станицу - Нечего было лезть за Шихан, - сказал сердито Глухарь. Сколько вас предупреждали? Нет, не вняли здравому смыслу, теперь наплачетесь.

- Я не думаю, что они расправятся с полицейским, - сказал Алексей. - От этого им будет много неприятностей.

- А ты что ж, спасти его надумал? - спросил Глухарь. - Сразу предупреждаю, дело гиблое, совершенно безнадежное. Если кто попадает в руки ратников, живым не выходит. Будь он солдат, полицейский или сам губернатор.

С властями они не связываются, но с теми, кто им насолил, расправляются без жалости.

- Мы им ничем не насолили и в дела их не лезли, но они убили Голдовского, и мы должны расследовать это преступление.

- Голдовского? - ухмыльнулся Глухарь и покачал головой. - Как все легавые, вы оба мыслите слишком прямолинейно. Может так случиться, что Голдовского никто не убивал.

- Не убивал? - опешил Алексей. - А труп?

- Труп трупом, а Голдовский Голдовским, - неопределенно сказал Глухарь и улыбнулся. - Теперь тебе не о чужих трупах думать нужно, а как бы самому в него не превратиться.

- Без Ивана я отсюда не уйду, - не сдавался Алексей. - И с ратниками разберусь. Выведу их на чистую воду.

- А ты шустрый! - засмеялся Глухарь. - Видно, мало по морде попадало?

- Попадало, и немало! - Алексей сердито вздернул подбородок. Потрудитесь, сударь, говорить мне " вы".

Перед вами чин полиции, и я требую к себе уважения, как лицо, облеченное властью.

- Ах ты - лицо-о? - протянул с деланым удивлением Глухарь. - К тому же облеченное властью? - Он закинул голову и расхохотался. - Перед кем власть показывать будешь? Перед псом своим или перед Топтыгиным. Так у мишки здесь свои законы, а кто ему поперек дороги станет, того он в дугу согнет или в щепу поломает.

В груди у Алексея заклокотало от возмущения. Нет, каков нахал, а? Пользуется тем, что он не может в силу природного воспитания послать его по матушке, вот и издевается!

- Я ничего не знаю о ваших занятиях, сударь, - голос Алексея подрагивал от негодования, - возможно, они тоже идут вразрез с законом, но я никогда не позволю себе оскорбить незнакомого человека. Это гадко и непорядочно издеваться над тем, кого вы совсем не знаете. Я вам выразил свою благодарность, а теперь советую идти другой дорогой. У меня свои планы, у вас - свои. Давайте разойдемся мирно... - Он демонстративно вытащил из кармана " смит-вессон" и крутанул пальцем барабан.

Глухарь удивленно хмыкнул, вытащил из-за спины длинноствольный пистолет, положил рядом и усмехнулся.

- Из дворян, что ли? Чуть что, за револьвер хватаешься.

Точно по соплям мало получал, иначе держал бы хвост между ног и не лез бы наперед батьки в пекло.

Алексей посмотрел на него исподлобья и ничего не ответил. У него было слишком мало времени, чтобы выслушивать нравоучения, высказанные столь высокомерно и с оттенком явного превосходства. Как мог, он поблагодарил Глухаря за спасение, а теперь их дорожки должны разойтись в разные стороны. Сердито насупившись и не глядя на откровенно забавлявшегося его серьезностью Глухаря, Алексей затолкал " смит-вессон" за пояс штанов и свистнул Соболька.

- Уходишь, что ли? - удивился его спаситель. - А я хотел тебе несколько дельных советов дать.

- Обойдусь без ваших советов! - Алексей продолжал демонстративно говорить ему " вы", хотя Глухарь даже ухом не повел на его требование и по-прежнему обращался к нему на " ты". - Давайте договоримся: я не лезу в ваши дела, вы не лезете в мои.

- Не получается, - неожиданно серьезно сказал Глухарь. Он махнул левой рукой, словно подзывал его поближе, но вдруг, схватившись за плечо, скривился, как от боли. И произнес сквозь зубы:

- Я вас не воспринял серьезно в Североеланске, оттого и сам пострадал, и дело почти провалил. А оно посерьезнее будет, чем просто убийцу Голдовского поймать.

- Что с плечом? - спросил Алексей.

- Да вот, чуть не отправили на тот свет, - Глухарь распахнул армяк и повернулся к Алексею спиной. Под ним виднелась самодельная, намокшая от крови повязка. - Поначалу терпимо было, но, видно, растревожил, когда бревно тащил.

- Кто это вас? Ратники?

- Дались тебе эти ратники, - вздохнул Глухарь. - Ахмат пульнул из карабина. Я давно чувствовал, что они меня пасут, берегся как мог, а тут ночью кто-то у них свистнул ящик со снарядами. Ахмат озверел, бросился на меня, я еле ушел, благо, что рядом лошадь Корнуэлла оказалась.

- Так вы верхом?

- Нет. Подковы слишком явный след оставляют, да и лошадь заржать может в самый неподходящий момент, поэтому я ее бросил и решил уходить пешком.

- Раненый?

- Ну, это пустяки, - засмеялся Глухарь. - Я и стреляный, и колотый, и битый... И на цепь меня сажали, и на дыбе висел... Разве что в котле не варили и на костре не поджаривали.

- Кто вы? Что вас связывает с ратниками и с Корнуэллом?

- Ишь ты, молодой да ранний, а допрашиваешь, точно дьяк Тайного приказа.

- Не хотите говорить, не надо, - обиделся Алексей, - просто я подумал, что вдвоем легче из тайги выбираться и от ратников отбиваться.

- Не обижайся, - неожиданно миролюбиво сказал Глухарь. - Я ведь перед тобой хорохорюсь, а рана и впрямь зверски болит. Пуля, видно, в лопатке застряла. Ни вздохнуть, ни рукой повернуть.

- Давай посмотрю, - Алексей неожиданно для себя тоже перешел на " ты". Евпраксия недалеко от заимки на капкан напоролась, так я для нее ягель рвал, а она его к ранам прикладывала, чтобы кровь унять.

- Евпраксия? - вскинулся Глухарь. - Не может быть!

Она позволила тебе уйти живым?

- Она обвела меня вокруг пальца. Прикинулась совершенно беспомощной... - с неохотой пояснил Алексей. - Я все время следил за тем, чтобы она не улизнула, привязал ее к седлу, только в итоге сам чуть не свалился на колья, а она умчалась! Бестия просто, а не девка! - Он вытащил из ножен тесак и показал его Глухарю: