Валентина (Ирина) Мельникова 15 страница

- С какой такой амазонкой? - с подозрением в голосе спросил Сашка. Шурка - не амазонка, она - казачка!

- Не обижайся, - Алексей положил ему руку на плечо. - Так называли в древности женщин-воительниц из одного племени, где вовсе не было мужчин. Они были такими же ловкими и смелыми, как твоя сестра.

- А, тогда ладно! - Сашка направился к костру и, встав на колени, принялся раздувать пламя и подбрасывать в него нижние сухие ветки деревьев, которые удалось наломать поблизости.

Алексей же занялся тем, что вырубил пять кольев и натянул на них брезент - четыре по углам, а пятый - посредине, обезопасив костер от льющихся сверху потоков воды. Туда же он стянул вьюки, постоянно прислушиваясь, не раздаются ли голоса Шурки и Ивана или хотя бы ржание жеребенка.

Низко опустив головы, топтались усталые лошади. Белка и Соболек, забравшись под вьюки, ворчали друг на друга, не поделив места. Сашка подвесил над костром котелки с водой, и Алексей тоже пристроился возле огня, поворачиваясь к нему то одной, то другой частью озябшего тела. А дождь не унимался, порывы ветра с гулом проносились по тайге.

Из-под вьюков вдруг вылез Соболек. Усевшись на задние лапы, он насторожил вставшие топориком уши и долго прислушивался. Затем поднялся и не торопясь потрусил в ту сторону, куда ушли Иван и Шурка.

Костер то затухал, то вспыхивал, на миг разрывая сгустившуюся над стоянкой тьму. В такие минуты человек готов отдать целое состояние за тепло. Алексей весь дрожал, на нем, как и на Сашке, не было ни одной сухой нитки. Но казачок ни минуты не сидел без дела. Он умудрился вскипятить воду в котелке. Теперь они с наслаждением пили ее, но от этого еще сильнее захотелось есть. Однако отыскать что-нибудь из провизии в сплошной темноте и в сваленных в кучу вьюках было невозможно.

Прошел час, другой... Костер горел вяло, но дождь и ветер ослабли, а вскоре прекратились вовсе. Пламя угасло совсем, а на западе в просветах между тучами блеснули запоздалые звезды. Иван и Шурка все не возвращались. Сашка помалкивал, а Алексей не решался заявить о своих опасениях, полагая, что казачку виднее, стоит беспокоиться или нет.

Но тревожные мысли продолжали терзать Полякова все сильнее и сильнее и достигли своего апогея, когда над мокрой, измученной бурей тайгой забрезжила робкая еще полоска зари. Они вновь разожгли костер. Наконец-то можно было отогреть уставшее тело и подсушить одежду.

Алексей осмотрелся по сторонам. Они находились на крошечной полянке на берегу неизвестной реки, очевидно, притока Кызыра. Слева и справа высились отвесные скалы.

Неожиданно непонятно откуда выскочил Соболек. Он подбежал к костру, шумно и бесцеремонно отряхнулся и, усевшись напротив Сашки, преданно уставился на него.

- Знаю, что голодный, но потерпи, скоро кашу сварю, накормлю, - сказал Сашка, поглаживая кобеля. И, заглянув ему в глаза, с надеждой спросил:

- Что? Нашли Воронка?

Пес вскочил на лапы, завилял хвостом. И в этот момент призывно заржала одна из кобылиц. Весь небольшой табун встрепенулся, ожил от дремоты и резво переместился к противоположному от костра краю поляны. Послышался треск сучьев, негромкий разговор. Первым на поляну выскочил живой и невредимый жеребенок. Лошади радостно заржали и обступили его со всех сторон, кивая головами и переступая ногами.

Они радовались возвращению блудного сына в табун.

Следом показались Иван и Шурка. Глаза их блестели, и, не в пример оставшимся товарищам, одежда на них была сухой, и выглядели они более бодрыми и отдохнувшими. Причину столь разительной перемены поспешила объяснить Шурка.

- Сашка, Лексей Дмитрич, мы тут с дядькой Иваном брошенное зимовье нашли. Меньше, чем в полуверсте. Вьюки туда запросто можно на себе перетащить, чтобы с лошадьми не возиться. - Она радостно засмеялась и оглянулась на своего любимца. А Алексей чертыхнулся про себя. И как можно было сразу не догадаться, что Шурка - девчонка? И лицо у нее нежнее, и кость тоньше, чем у Сашки, и шейка точеная из-под воротника совсем не по-мальчишески выглядывает.

Они засуетились, собираясь перебраться в зимовье. Там можно, по словам прибывших, развести огонь в печурке, обогреться, высушить одежду и хорошенько выспаться под крышей, не опасаясь новой бури. Путь к Шихану предстоял недолгий, но более сложный и опасный. И после бессонной ночи его вряд ли получится преодолеть. Поэтому единодушно решили остановиться на дневку, чтобы хорошенько отдохнуть и еще раз обсудить свое положение и намерения перед решительным броском к цели.

А что касается Шурки, Алексей решил пока не сообщать Ивану, что в их ряды затесалась девчонка. Возможно, он сделает это позже, когда Иван наберется сил, чтобы достойно встретить еще один удар по своему самолюбию.

Глава 23

Крытая щепой, низкая, в четыре венца избушка притулилась в тени отвесной скалы, чья вершина терялась в облаке, зависшем над поляной. Единственное крошечное оконце с прогнившей рамой было, видимо, когда-то затянуто бычьим пузырем, а теперь узкий подоконник покрывал мох, на нем успел вырасти крошечный кедр. Небось, затащил сюда пару лет назад бурундук или хозяйственная мышка несколько орешков, а после забыли про свою схоронку.

Узкий топчан рядом с выложенной из дикого камня печуркой и щелястый пол покрывала сухая листва, но за самой печуркой хранилось несколько охапок дров, а на грубой полочке у окна стояли жестяные банки с закаменевшей солью и позеленевшей мукой. Зимовье, по словам Сашки, забросили лет пять назад, когда по весне нашли в нем обглоданные зверьем кости, - все, что осталось от старого охотника Самашки.

И причину его смерти выяснили незамедлительно. Заболел Самашка, не мог охотиться, а лабаз с продуктами разграбили медведи.

Кости охотника похоронили неподалеку и завалили могилу камнями. Теперь она заросла бурьяном, но тяжелый и высокий крест, сколоченный из половинок еловых бревен, хорошо был виден из окна избушки. Зрелище было довольно мрачным и тягостным, видимо, поэтому Алексей долго не мог заснуть и все время ворочался под своим одеялом на жестком ложе из лапника, которым они покрыли пол зимовья.

Наконец он уснул и проснулся от запаха гари. Забитая мусором труба печурки тянула плохо, избушку заполнили клубы дыма. Сашка, чихая и кашляя, тормошил Алексея:

- Вставай, вставай, Лексей Дмитрич, а то угоришь!

Они выскочили на улицу. День уже клонился к закату.

Выходит, они проспали не меньше восьми часов. Иван и Шурка с красными от дыма, слезящимися глазами налаживали костер в яме на месте старого костровища.

- Поначалу затопили печку, все вроде хорошо было, - объяснял Иван, потом, то ли камень завалился, то ли сажи комок, как начало дымить! - кивнул он на избушку, из окна которой продолжали валить клубы дыма. - Сашка соскочил, принялся тебя тормошить, а мы с Шуркой котелки подхватили и наружу! А жаль, уха уже почти готова!

- Уха! - поразился Алексей. - Когда ты успел рыбы наловить?

- А пока вы дрыхли! - засмеялся Иван. - Тут ручей поблизости, хариус стаями в ямах стоит. Весь на виду, хоть руками хватай! Вот мы и натаскали с Шуркой. И на уху хватило, и на жареху. - И он опять кивнул на чугунную сковороду, полную жареной рыбы. - Вишь, и сковородку Шурка отыскал в хламе, отдраил, отмыл. Шустрый малец, молодчина прямо!

Алексей и Сашка весело перемигнулись, но Иван не заметил этого. Он вновь занялся костром.

- Аида, Лексей Дмитрич, сходим на ручей. Умоемся со сна да хариуса подловим маленько, пока уха доходит, - предложил Сашка.

Алексей не отказался. И они вернулись в избушку, чтобы достать рушники и рыбацкие снасти. Дыма внутри поубавилось, но все ж они изрядно покашляли, пока искали их в тюках.

На всякий случай захватили один из карабинов. В этом краю непуганых птиц и зверей немудрено было наткнуться на серьезную опасность. Но собак решили с собой не брать, и Шурка для страховки, чтобы не увязались шельмы за рыбаками, привязала их на длинные поводки возле зимовья.

До ручья было не больше сотни шагов, но рыбаки поднялись чуть выше по течению к двум огромным валунам, почти перегородившим русло. Раздевшись до пояса, умылись, затем помыли ноги и выстирали портянки и рубахи, развесив их для просушки на ближних кустах.

Возле воды всегда есть течение воздуха, и гнус менее надоедлив. Сашка, сняв накомарник, сидел на камне, подставив лицо под лучи ласкового предзакатного солнца, и млел от удовольствия. Алексей достал жестяную банку из-под чая, в которой хранил леску, крючки и обманки на хариуса и тайменя.

Вырезал ножом удилище и стал готовить его к рыбной ловле.

- Лексей Дмитрич, - подал голос Сашка, - я давеча с вами поговорить хотел, но все думал, как начать...

- Начинай как начинается, - предложил Алексей и забросил удочку в яму, как раз под камни, с которых они только что умывались. Хариус взял на обманку сразу, затем другой, третий... Счет их перевалил на второй десяток, когда Сашка заговорил снова:

- Я, Лексей Дмитрич, все про рубаху думаю и посуду, что потерялись незнамо куда. Звери их унести не посмели бы: слишком уж дух человечий у них, а лешаку они зачем? Рубах он не носит, посуда тоже вроде ему ни к чему. Он что ж, кашу варит и чаи гоняет? Ни за что не поверю. Враки все это, и про лешаков, и про кикимору болотную...

- Но все ж кому-то они понадобились?

- А я о чем говорю? - оживился Сашка. - Я после завтрака вокруг поляны пробежался, проверить следы, значитца...

- Иван Александрович смотрел, ничего не обнаружил, - перебил его Алексей, - все вокруг обшарил, даже в кустах, откуда, как говоришь, марал сиганул или сохатый, который собак ночью напугал.

- Так то ж Иван Лександрыч, - произнес паренек со снисходительной улыбкой, - он, почитай, коровий след от маральего не отличит. - Он оглянулся по сторонам и, приблизив свое лицо почти вплотную к Алексею, заговорил торопливым шепотом:

- То не марал был, и не сохатый, Лексей Дмитрич. Я мишкины следы нашел на релке, рядом с поляной.

- Хорошо, если это был медведь, то почему же собаки так себя повели? Медвежатницы, а переполошились что дворняги!

- Так кабы это настоящий медведь был, - вздохнул Сашка и опять быстро зыркнул по сторонам. - Это только на первый взгляд следы на медвежьи смахивали. А когда присмотришься, сразу видно, что человек ходил, только на ноги торбаса натянул с медвежьими лапами вместо подошв. Вот собаки и не поняли: вроде медведь рядом бродит, только человечий дух все равно перешибает. Они и всполошились...

- Постой, парень, - перебил его Алексей, - выходит, за нами кто-то следит?

- А кто здесь может следить, окромя ратников? - вопросом на вопрос ответил Сашка. - Видно, засекли они нас!

- А почему ж тогда не тронули? Ты ведь сам говорил, что посторонних они к Шихану не подпускают.

- Кто их знает, что у них на уме? - пожал плечами Сашка. - Может, сомневаются, взаправду мы идем к Шихану или заблудились. Оне ведь наверняка проведали, что сначала мы к озерам двигались, да и батя, видно, предупредил, чтобы не трогали нас.

- Но ведь тронут, если до Шихана доберемся?

- Конечно, тронут, раз уж обнаружили, - вздохнул казачок. - Вертаться надо, и поживее, пока они нас не схватили.

- А если они побоятся связываться с полицией?

Сашка язвительно хмыкнул:

- Как же, испугались они! Оне ни полицию, ни солдат не уважают и не боятся. Да и случись что, все равно ничего не докажешь. В нашей тайге сгинуть, как два пальца облизать.

Всей станицей искать будут, не найдут!

- Говоришь, уходить надо? - переспросил Алексей и обвел взглядом окружающую их тайгу. Низкие лучи солнца окрасили деревья и дальние скалы в желто-розовые цвета.

И стволы, и камни казались теплыми на ощупь. Бойкий ветерок разгонял мошку. Ни один звук, кроме журчания ручья, не нарушал покоя наступившего вечера. Все вокруг дышало миром, хотелось расслабиться, закрыть в блаженстве глаза, наслаждаясь и живительным теплом, исходящим от камней, и пряными запахами трав, чьи причудливо изрезанные листья, зонтики и кисти нераскрывшихся цветов нависли над руслом ручья.

- Непременно надо! - Сашка вскочил на ноги и вскрикнул:

- Смотрите, у вас хариус сорвался!

Алексей вздернул удочку. Крючка на леске не оказалось.

Рыба взяла наживку, но сорвалась, а он даже не заметил рывка.

- Куда мы, на ночь глядя, уйдем? - спросил он, сматывая удочку и поднимая из воды кукан с парой дюжин приличных хариусов. - Думаю, нам надо переночевать в зимовье, а утром решим, что делать дальше. Если не считать этих таинственных следов, ратники ничем себя не проявили. Возможно, Александр, ты сильно преувеличиваешь?

- Не верите, и не надо! - Сашка шлепнул себя по колену и поднялся с камня. - Мое дело предупредить, ваше де... - он осекся на полуслове и, вытянув руку, прошептал едва слышно:

- Медведь!

Алексей оглянулся. По поляне не торопясь бежал темный, почти черный зверь. Вдруг он остановился и, приподнявшись на задние лапы, рявкнул повелительно и сердито. Тут же из травы показались две круглые головенки. Медвежата бросились к молодому кедру, мигом на него взобрались и затаились среди ветвей. Медведица рявкнула еще раз для острастки, но, вероятно, решила, что ее малышам опасность больше не грозит, и, преодолев поляну ленивыми прыжками, скрылась в лесной чаще.

- Давайте подойдем, посмотрим, а? - опять прошептал Сашка и умоляюще посмотрел на Алексея. - Мы разом, а?

- Ну, давай! - тоже прошептал Алексей и взял в руки карабин, прислоненный до этого к камню. - Посмотрим!

Они подошли к дереву, с опаской поглядывая по сторонам. Алексей держал карабин на изготовку, а Сашка вытащил из висящих на поясе ножен охотничий кинжал. Два маленьких зверька, одинаково черных, с кургузыми ушками и блестящими глазенками, смотрели на них с высоты. Словно два больших нароста прилипли к вершине кедра, которая от их тяжести слегка прогнулась.

Алексей и Сашка подступили почти вплотную к стволу, стараясь лучше рассмотреть медвежат. И в это мгновение за их спинами угрожающе рявкнул зверь. Они испуганно оглянулись и отскочили от дерева. Из кустов показалась огромная голова медведицы. Она сердито заворчала и поднялась на задние лапы, явив свету белую манишку на груди.

Оттолкнув Сашку к дереву, Алексей прикрыл его спиной и, вздернув затвор карабина, прицелился в медведицу. Та опустилась на лапы и стремительно бросилась из кустов на нарушителей ее семейного покоя. Но наказания не получилось.

Помешал ветерок. Он набросил на зверя запах человека.

И страх оказался сильнее материнской любви. Рявкнув от ужаса, медведица стремглав покинула поляну и скрылась в кустах, забыв про сидящих на кедре малышей.

Алексей и Сашка тоже рванули изо всех сил, только в противоположную сторону. И опомнились лишь тогда, когда увидели зимовье. Остановились, переглянулись и расхохотались.

- Ну, вы, Лексей Дмитрии, и стреканули! - заливался Сашка. - Вас точно нагайкой по хребту жиганули!

- А сам-то? Тебя что, тоже жиганули? Вломился в кусты не хуже сохатого! Смотри, какую дорогу после себя оставил! - поддел казачка Алексей. - Ты ж бывалый таежник. Чего ж тогда наперед меня ломанул?

- Так она рявкнула так рявкнула, словно сотник на майдане! оправдывался Сашка. - У меня в портках мокро стало! - и не выдержал, рассмеялся снова:

- А медведуха чище нас испугалась, так деру дала, аж кусты затрещали!

- Думаешь, она вернется за малышами? - спросил Алексей, вытирая набежавшие от смеха слезы.

- Конечно, вернется, - кивнул паренек и, прекратив смеяться, сказал:

- Надо будет на ночь собак спустить, а на подходах я капканы поставлю, чтоб неповадно было бродить поблизости. Лошади запаха медведя страсть как боятся. Умчатся, потом ищи их по тайге. А мишка, как только железо учует, тут же подальше скочует.

- Где ты капканы найдешь? - удивился Алексей.

- А на крыше, - пояснил паренек. - Видно, от Самашки остались. Поржавели чуток, но насторожить на зверя можно.

- А ты справишься?

- О чем вы? - уставился на Алексея Сашка. - Я ведь не в первый раз.

- Ладно, ставь капканы, только осторожнее, сам не попадись, - улыбнулся Алексей.

- Попадется тот, кто возле зимовья шастать будет, - подмигнул ему казачок и вытянул руку в сторону ручья. - Первый я во-он там поставлю, недалеко от берега. Если кто вздумает переправиться и подкрасться, непременно в капкан угодит.

- Медведица? - уточнил Алексей.

- Медведица, а может, росомаха или еще кто, - пожал Сашка плечами, тут много всяких тварей бродит. Росомаха или рысь на взрослого коня вряд ли нападут, а вот Воронок для них легкая добыча. А косолапый тот и жеребца завалит, не постесняется.

- Ладно, иди! - Алексей подтолкнул его в спину, и они направились к костру.

После ужина Шурка занялась мытьем посуды и уборкой зимовья, затем ушла к лошадям, а Сашка скинул с крыши груду грохочущего железа, какое-то время возился с ним, после чего выбрал самый надежный, на его взгляд, капкан и потащил его к реке.

Иван проводил паренька взглядом и перевел его на Алексея.

- Что будем делать? До Шихана рукой подать. Если выйти завтра до рассвета, через пару часов доберемся.

- Думаю, ничего у нас не получится, - сказал Алексей. - Сашка подозревает, что нас уже обнаружили. Но пока только предупреждают, а если двинемся дальше, точно не пропустят, если не хуже...

Но " если не хуже" Иван пропустил мимо ушей.

- Выходит, все пропажи и эти венки - всего лишь предупреждение?

- А ты о чем-то другом мечтал? О проявлениях любви и нежности со стороны Евпраксии? На мой взгляд, они действуют согласно своей логике: сначала стрелы, как предупреждение о наказании, затем венки на могилки, если не отступим.

Сам ведь эту версию выдвинул!

- Ну и что? Весьма дурацкая версия! - пробурчал Иван. - Мы представители власти! Полиция, наконец!

Не верю, чтобы они напали на нас.

- Филеры Ольховского тоже представители власти, но вспомни, как их Евпраксия отделала? Да и нам досталось! А в тайге она и вовсе церемониться не будет. Как бы нам без головы не остаться, Ванюша.

- Сдрейфил? - скривился Иван. - Труса празднуешь, Малыш?

- Зато ты очертя голову лезешь к Шихану и сам не понимаешь, что тебе нужно. Арестовать ратников все равно не получится. Они просто нам не дадутся, и хорошо если только остановят на дальних подступах к горе и заставят вернуться в станицу. Но, скорее всего, перестреляют, как рябчиков. Это проще и надежнее. А ребята молчать будут. Или объяснят, что мы без их ведома поперлись незнамо куда и затерялись в тайге. Недельку нас даже поищут. Шаньшин своих казаков поднимет... Только никого не найдут, Ванюша, вот те крест! - Алексей перекрестился.

Иван смерил его мрачным взглядом, но ничего не успел ответить. От реки показался Сашка. В компании собак он пересек поляну и направился к табуну. Шурка крутилась возле Воронка, вплетая ему в гриву травинки и украшая коски цветами, которые собрала в лесу.

- Ты веришь, что венки не проказа близнецов? - спросил Иван, кивая в сторону табуна. - Гляди, как Шурка ловко косы Воронку плетет, что твоя девка!

- Так она и есть девчонка, - спокойно произнес Алексей и вполне невинно посмотрел на приятеля:

- Скажи, что не знал об этом?

- Д-девчонка? - Иван поперхнулся воздухом, но к его чести моментально пришел в себя. - Ну да, девчонка! И что здесь такого?

- Только не хитри, - прищурился Алексей, - еще час назад ты называл ее мальцом и парнем что надо. Кого решил провести?

- А ты, можно подумать, знал? - вскинулся сердито Иван. - Попробуй отличи ее от парнишки, если все время в штанах и ведет себя, как заправский пацан. На что у меня пятеро, и то ни на миг не усомнился, что они с Сашкой братья. - Он поворошил веткой в костре, отчего в небо взметнулся фейерверк искр, и поднял глаза на Алексея. - Сам-то когда узнал или Сашка сказал?

- Он, - улыбнулся Алексей, - ночью, когда вы ушли Воронка искать. Сашка очень забавлялся, как удачно они нас провели.

- Забавлялся! - проворчал Иван. - Позабавляются они у меня! Кончится мое терпение, отхожу я их крапивой по заднице. Не посмотрю, где парень, где девка!

- Так разве их вина, что мы попались на удочку? - попытался защитить близнецов Алексей. - Я ведь не меньше тебя удивился. Поначалу думал, Сашка меня опять дурачит...

- То-то же, - умиротворенно произнес Иван, - не мне одному обламываться.

Он огляделся по сторонам и с укоризной произнес:

- Вы ж с Сашкой по хариуса ходили? Не поймали, что ли?

- Как не поймали? - Алексей вскочил на ноги и с досадой хлопнул себя по лбу. - Надо же, я его в ручье оставил.

- Давай дуй до ручья, пока рыбу течением не унесло, - приказал Иван и пояснил:

- Перед сном поджарим да уговорим, чтобы ночью нищие не снились.

- Пока не стемнело, я попробую еще поймать, - пообещал Алексей и, подхватив рыбацкие снасти, направился к ручью.

- Осторожнее, Лексей Дмитрии! Ружье свое возьмите!

Забыли, что медведица рядом бродит? - крикнул с другого конца поляны Сашка. - Ив капкан не попадитесь! Я его недалеко от тропы поставил, так что не отходите в сторону!

- Не попадусь! - прокричал в ответ Алексей и, подхватив карабин, скрылся среди кустарника, за которым протекал ручей.

Глава 24

Алексей старался идти по проложенному в траве следу.

Помня о Сашкином предупреждении, он с опаской поглядывал себе под ноги, боясь попасть в капкан. Но жаль было тяжелый кукан с крупными хариусами, да и время позволяло поймать еще столько же. Раз уж пришлось задержаться, то почему бы не потратить его с пользой, отдохнуть и хоть ненадолго избавиться от тревожных мыслей. Неприятные предчувствия тяготили его, и единственный способ забыться - заняться рыбной ловлей.

Благополучно добравшись до камней, Алексей обнаружил кукан там, где его и оставил, - в проточной ямке у самого берега. Русло ручья было забито валунами и обломками деревьев.

С первой же поклевки в этом завале можно лишиться и лески, и крючка. И Алексей направился по ручью вверх, выбирая более удобное и безопасное для рыбалки место.

Вскоре он вышел к небольшому озеру. Хариусы то и дело выскакивали из воды - кормились снующими над ее поверхностью комарами и мошками. Их серебристые тела мелькали в воздухе, с плеском шлепались в воду, отчего все озеро покрылось мелкими, как блюдце, расходящимися кругами. Их было так много, что не успевали исчезнуть одни, как на их месте появлялись другие. Озеро буквально кишело рыбой.

Алексей огляделся по сторонам. Россыпи огромных камней подступали к воде. В них ничего не стоило укрыться целой роте солдат, а не то что одному человеку или зверю, вздумай он поохотиться на беспечного рыбака. В какое-то мгновение Алексей пожалел, что не взял с собой одну из собак. Уж они бы не позволили подойти незаметно тому, кто пожелал бы это сделать, воспользовавшись крадущейся с гор темнотой.

Хариус жадно хватал наживку. Увлекшись, Алексей обогнул озеро и прекратил рыбалку только тогда, когда внезапно опустился туман. Подступающая темнота завершила свое дело. Через четверть часа вокруг не было видно ни зги. Поначалу он растерялся. Тайга вновь заявила о себе, наказав его за беспечность. Алексей решил обогнуть озеро, чтобы выйти к ручью, где он оставил свой первый кукан с рыбой, а от него уже двигаться к заимке. В лагере наверняка его уже хватились и непременно выйдут навстречу.

Подбодрив себя такими рассуждениями, Алексей стал пробираться между камнями к ручью, но уже через мгновение провалился в незаметную в темноте яму с водой, вымок по пояс и к тому же потерял рыбу. Тяжелый кукан теперь не оттягивал руку, и он пошел быстрее. Однако вскоре перед ним возник новый ручей, очевидно, впадавший в озеро с противоположной стороны. Он оказался довольно глубоким, к тому же подступы к нему были заболочены и заросли острым рогозом и камышом. Чертыхаясь и проклиная себя за самонадеянность, Алексей принялся искать переправу. Сначала он прошел по ключу вниз, затем вверх, но ручей был настолько полноводным, а течение его таким быстрым, что прошло не менее часа, пока Алексей сумел перебраться на противоположный берег. Но теперь он совершенно не знал, куда ему идти, и пошел напрямик, полагая, что должен вскоре услышать лай собак и крики людей, а возможно, и выстрелы. Иван с близнецами непременно отправятся его искать, когда не обнаружат на ручье.

Чисто подсознательно он старался двигаться как можно Тише, но все его знания о лесной жизни были почерпнуты из книг Фенимора Купера да кратких наставлений Ермашки, поэтому ему плохо удавалась бесшумная поступь индейца или сибирского соболятника.

Он чувствовал сильнейшую усталость и отчасти поэтому утратил способность рассуждать здраво, поскольку после недолгих раздумий воскликнул вслух: " Да черт бы с ним! " - и смело зашагал сквозь чащу. И вправду, с чего бы ратникам бродить по тайге в ночное время, а против зверья у него есть карабин да верный " смит-вессон" в придачу...

" Идти или заночевать? " - Вскоре эта мысль стала посещать его все чаще и чаще. И когда ноги завели Алексея в густой кедровый лес, он стал присматривать себе место для ночлега где-нибудь под густой кроной старого дерева. Здесь тебе и мягкая подстилка из старой хвои, и даже дождь не страшен, вздумай он зарядить ночью.

Алексей начал зажигать спички, пытаясь определить, в каком направлении ему лучше двигаться, затем поджег сухую ветку с остатками желтой хвои, но она быстро сгорела, правда, он успел приглядеть подходящий кедр, чья верхушка терялась в ночной темноте, зато ветви опускались почти до самой земли, образуя своеобразный шалаш - лучшего места для ночевки нельзя было придумать.

Опустившись на корточки, Алексей стал шарить вокруг руками, стараясь отыскать несколько сухих веток для костра.

Карабин он закинул на спину, чтобы не мешал собирать дрова.

Но, выпрямившись, вдруг ощутил на себе тяжелый взгляд.

Он непроизвольно оглянулся. Темнота обволакивала его, как кокон. Но кто мог следить за ним? Людей здесь явно нет. Выходит, зверь? И он ждет удобного момента, чтобы напасть?

Холодная струйка пота скользнула по спине. Продолжая пятиться к кедру, Алексей взял карабин на изготовку и щелкнул затвором, загоняя патрон в ствол. В то же мгновение кто-то совсем близко фыркнул, потом быстро-быстро что-то пробормотал, будто раздосадованная сорока, только во много раз громче, и замер. Алексей мгновенно отскочил к кедру и затаился в его ветвях, приготовясь к защите. Но вокруг стояла тишина. И он даже усомнился, уж не послышались ли ему эти странные звуки? И не стало ли причиной этих галлюцинаций напряжение, которое испытывает всякий человек, вынужденный бродить в одиночку темной ночью по дикой тайге? Алексей снова прислушался и, чтобы рассеять сомнения, громко крикнул.

Затрещали кусты. Невидимое существо недовольно фыркнуло, заворчало и стало удаляться. Судя по шуму, которое оно производило, это оказался либо марал, либо сохатый, но было в этих звуках нечто странное, что насторожило Алексея.

И лишь когда они смолкли, он понял, что именно. Под лапами или копытами неведомого зверя не стукнул ни один камень, не хрустнул ни один сучок, лишь шорох раздвигаемых ветвей сопровождал его бег сквозь ночную темноту. Он тараном прошел, нет, скорее пролетел сквозь густые заросли, но что это был за зверь, так и осталось тайной для Алексея. Тем не менее он перестал ощущать на себе неприятный взгляд из темноты.

Опасность, кажется, отступила, однако вместе с этим пропало желание ночевать в лесу.

Алексей сделал еще несколько шагов, намеренно стараясь производить как можно больше шума, и чиркнул спичкой. На миг распахнулась темнота. В паре саженей от него стояла привязанная к дереву лошадь. Она шумно вдохнула воздух и потянулась мордой к Алексею. Спичка погасла, но он не успел разглядеть, что это за лошадь. Рука с готовым к выстрелу карабином опустилась. И напряжение, словно тяжелая ноша, свалилось с плеч. Верно, зверь караулил не его, а коня. Но кто мог привязать здесь лошадь? Неужто его попутчики, которые отчаялись найти Алексея в темноте? Тогда почему именно в этом месте? Откуда им знать, что он будет возвращаться в лагерь именно этой тропой, через кедровый лес?

Конь был без вьюка, но заседланный. Алексей подошел к нему и осторожно коснулся его шеи. Нет, это чужой конь. Он гораздо выше, чем их малорослые лошадки. И шея у него более мускулистая, а грива длинная. Возможно, он отбился от табуна или каравана, а повод его не привязали к дереву, он сам захлестнулся о ствол в то время, когда конь пробирался сквозь заросли.

Но кому он мог принадлежать, если на многие версты вокруг нет ни единого жилья? На ощупь он не казался истощенным, скорее наоборот. А, может, его хозяева ратники? Хотя вряд ли они столь неосторожны и легкомысленны, чтобы позволить своим верховым лошадям бродить по ночной тайге.

Алексей провел рукой по спине лошади. Седло было необычной формы. Он перевел дыхание и непроизвольно оглянулся по сторонам. Похоже, что эта лошадь из каравана Корнуэлла. Неужто англичанин и его индусы где-то поблизости?

Алексей нервно сглотнул и перехватил карабин покрепче. Выходит, их пути вот-вот пересекутся, равно как и интересы.

Если его догадки верны, то караван тоже движется к Шихану, только другим, возможно, параллельным маршрутом, что до поры до времени не позволяло им встретиться. Но вот это время наступило, и неизвестно, какие новые сюрпризы им преподнесет эта встреча...

Опять послышался какой-то шум и тут же стих, но Алексей напрягся. Конь обеспокоенно всхрапнул, и он обнял его за шею. И тут же ощутил под рукой нечто, что заставило Алексея шепотом выругаться. Спичек в запасе оставалось совсем немного, и он не стал зажигать их, потому что и без света было понятно, что стянули его руки с шеи лошади. Это был венок, сплетенный из лесных цветов совсем недавно. Точно такой же, может, немного больший по размеру, чем те, которые они обнаружили в лагере поутру. Кому вздумалось цеплять его на лошадь? Они с Иваном приняли венок за угрожающий знак, но, может, это вовсе не так? Может, этим венком человек показывает им свое расположение? Хотя зачем ему вздумалось тогда воровать рубаху и посуду? Разве таким способом показывают свое расположение?