Валентина (Ирина) Мельникова 6 страница

- Давай, Иван, не будем гадать. - Алексей сладко зевнул и потянулся. Утром постараемся как-нибудь узнать, кого нелегкая ночью к атаману занесла. И был ли ребенок на самом деле, или нам померещилось.

Вавилов ничего не ответил, лишь встал на колени и подполз к выходу с сеновала. Пару минут наблюдал за баней, потом поманил к себе Алексея. Тот последовал его примеру и устроился рядом.

- Что там? - спросил он шепотом.

- Смотри! - Иван кивнул в сторону бани. - Елена Сергеевна и Гаврюха до сих пор не вышли. И даже печь затопили.

И вправду, более темный, чем туман, дым хорошо выделялся на фоне белесой пелены. В маленьком окошке тускло светился огонек. Что же такое случилось и кого принесли в баню, если мать с сыном уже более часа не выходят оттуда?

Но такое вполне возможно, если там находится больной или раненый человек...

- Гляди, Гаврюха! - встрепенулся Алексей.

На пороге действительно появился Гаврила. В руках он держал деревянный ушат. Отойдя от бани на пару шагов, он вылил из него воду. Иван возбужденно перевел дыхание и схватил Алексея за руку.

- Видел?

- Видел, - кивнул тот в ответ.

Занимающийся рассвет позволил им различить кое-какие детали. И главное. Вода в ушате была красной. Значит, и вправду в бане раненый? Но кто же он? Почему были предприняты такие предосторожности? И почему плакал ребенок?

Неужто он и есть тот раненый, которому оказывают помощь Елена Сергеевна и Гаврюха? Судя по размерам парусины, на ней мог уместиться только ребенок. Но кто его ранил и почему лечить его надо тайно?

А то, что помощь оказывают таясь, не вызывало никаких сомнений. В станице имелся свой фельдшер, но его не пригласили. Выходит, станичный атаман не доверяет местному лекарю лечение раненого ребенка. Так что ж это за ребенок такой особенный?

Все эти мысли, догадки и соображения пронеслись в головах того и другого агента, но оба понимали, что их домыслы не имеют под собой ровно никакого основания, пока они собственными глазами не убедятся, есть ли ребенок и ранен ли он на самом деле.

Они отползли на перины и легли. Пес продолжал бегать внизу, громко лязгая и бренча цепью. Прямо под ними шумно вздыхали коровы, где-то пропел петух, и вслед за ним его голосистые собратья возвестили зорю всему свету. Начинался новый день, но агентам опять нестерпимо захотелось спать.

Иван широко зевнул, но, прежде чем ухнуть головой в подушку, поинтересовался:

- Что ты во сне орал: " Евпраксия! Евпраксия! " Душила она тебя, что ли?

- Да нет, - засмеялся Алексей. - Как раз наоборот!

Мы с ней целовались.

- Поцелуи к разлуке! - через силу произнес Иван и мгновение спустя уже громко сопел носом.

Алексей сомкнул веки, и тут же всадники в черных балахонах с красной каймой окружили его, и завертелась страшная карусель, из которой он, как ни пытался, не мог вырваться.

Он тянул из-за пояса револьвер, но руки словно кто налил чугуном. Он не мог даже пошевелить ими, а когда все же с трудом поднес правую ладонь к лицу, увидел, что ее заливает кровь.

Она бежала по его запястью, теплой струйкой скатывалась в рукав...

Ужас, казалось, проник в каждую клеточку его тела. Он закричал и тут вновь увидел Евпраксию. Теперь она была в длинной белой рубахе, черные волосы растеклись по плечам и почти закрывали лицо. В руках она держала внаклон деревянную чашу, из которой лилась отливающая красным вода.

Алексей стоял как вкопанный, а она подошла к нему и вдруг выхватила из складок рубахи длинный и узкий нож и взмахнула им. Казалось, она метила прямо в его сердце.

Алексей хотел закричать, но спазмы сдавили горло. Он хрипел, кашлял, но звук не шел, он задыхался. К тому же ноги словно примерзли к земле, он силился их оторвать, но все напрасно. Нож ударил его в грудь, широким потоком хлынула почему-то не кровь, а ярко-зеленая, словно молодая трава, жидкость. Ему стало легче дышать. Он открыл глаза и улыбнулся. У него на груди сидел пушистый котенок и ловил передними лапками соломинку, которой его дразнил один из близнецов. То ли Шурка, то ли Сашка. Алексей еще не научился их различать. Он так и не спросил, почему их зовут одинаково...

Увидев, что гость проснулся, парнишка подхватил котенка на руки и весело заявил:

- Ну и спать вы горазды, дядька Лексей! Вставайте ужо. Дядька Иван небось вторую дюжину блинов со сметаной уплетают! Мамка послала вам воды полить, чтоб умылись со сна, да поспешайте к столу, а то, если Гаврюха вернется, точно вам блинов не видать.

- А что, Гаврюха уехал куда-то?

- Да нет, мамка его к фершалу послала за бинтами, - простодушно ответил мальчишка. - Свои, видать, вышли.

- А зачем ей бинты понадобились? - Алексей не упустил возможности узнать подробности.

- Да, говорит, руку сегодня с утра обварила. Намазала барсучьим салом, а оно вонят, приходится повязки часто менять, - охотно пояснил ему то ли Сашка, то ли Шурка.

И опять позвал:

- Поспешайте, дядька Лексей, а то мне от мамки попадет, если к холодным блинам вас приведу.

Алексей вслед за близнецом спустился с сеновала, внимательно оглядел двор. Никаких следов пребывания поздних гостей. Ни отпечатков копыт, ни даже непременных конских катышков. Судя по не затоптанным еще следам метлы, двор утром тщательно подмели.

- А что батя твой, уже ускакал? - поинтересовался он на всякий случай у паренька.

- Ускакал, - махнул тот рукой. - За ним сотник прислал. Вроде как от грозы в Петровском логу тайга занялась.

Поехали поглядеть. Если дождя не будет, - посмотрел он в безоблачное небо, - то и до нас дойдет. В прошлом годе обошлось, слава богу, но дыму было, солнца не видать. А в станице все на мордах мокрые тряпки носили, иначе не продохнешь.

Глава 9

- Слушай, что бы такое придумать, чтоб по огороду прогуляться, а? Иван огляделся по сторонам. - Банька мне эта покоя не дает. Кого ж они там спрятали, если не хотят нам показать? Может, беглого какого? Но не думаю, что Никита своим положением станет рисковать из-за какого-то варнака.

Мы хоть и друзья, но он знает: дружба дружбой, а служба службой. И здесь от меня поблажки не жди.

- Тем более непонятно, если это ребенок. Его-то зачем прятать? И почему в бане? - Алексей склонился к баулу с вещами и вытащил жестяную коробку с рыбачьими принадлежностями. Сегодня они готовились к своему первому походу на реку. Однако ночные события не позволяли сосредоточиться на столь приятном деле, поэтому только им удалось остаться одним, как тема для разговора определилась сама собой.

Все их попытки разузнать что-нибудь у Елены Сергеевны закончились полным провалом. На левой руке жены атамана белела повязка, и она, мило улыбаясь, объяснила, что нечаянно плеснула на ладонь кипятком. Гаврюха же, стоило Ивану самым невинным образом справиться у него по поводу то ли плача, то ли стона, который он якобы слышал сквозь сон, покраснел как рак, отвел глаза и промямлил, что в конюшне сегодня ночью ожеребилась кобыла. Роды были тяжелые, и стонала она, как человек.

Правда, жеребенок, которого им показали, уже вовсю бегал по загону. И его непомерная резвость и веселый нрав только подтвердили подозрения сыщиков, что это совсем не то создание, с которым надо было возиться долгое время в баньке, чтобы вернуть его к жизни. Она била в нем ключом никак не меньше месяца.

- Зря я у Гаврилы про плач узнавал, - огорченно сказал Иван, - теперь они насторожатся, а вдруг мы что-нибудь пронюхали? - Он посмотрел на Алексея:

- А может, в лоб Никиту спросить?

- Давай не будем пока. - Алексей замолчал и выразительно посмотрел на приятеля.

Легкий на помине Никита Матвеевич возник на пороге летней кухни, где гости разбирали свои вещи.

- Здоров ночевали? - весело приветствовал их атаман и поочередно пожал каждому руки. - Как спалось на новом месте? - И подмигнул Алексею:

- Девки снились?

- Снились, как им не сниться на свежем воздухе, - ответил вместо приятеля Иван. - Всю ночь брыкался, что тот жеребенок, которого сегодня ночью кобыла родила.

- Кобыла? - уставился на него атаман. - Какая кобыла? Розка, что ли? Так она почитай... - Он смолк и обвел гостей взглядом:

- Это что ж, Гаврюха вам сказал?

- Гаврюха, - совершенно безмятежно подтвердил Иван, - говорит, сильно мучилась, стонала, плакала, как человек. Да и то, роди такого богатыря, невольно слезами изойдешь.

- Богатыря? - переспросил атаман.

- А кого ж еще? - Иван поднял на атамана по-детски кроткий взгляд. - Мы у загона побывали. Полюбовались на жеребенка. Крепкий чертенок, не скажешь, что этой ночью родился! - произнес он с восхищением, источая при этом чисто ангельское благодушие.

И Шаньшин пусть внешне, но, кажется, успокоился.

- Ну да, - сказал он и окинул взглядом кучу вещей, вываленную гостями на пол. Никита Матвеевич не знал, что они успевали не только вытаскивать вещи из баула и сортировать их на те, что были первой необходимости, и те, что потребуются, когда им придется отправиться в глубь тайги на знаменитые Пожарские озера. Вдобавок ко всему они выстраивали версии, о которых ему пока не следовало знать. - Сейчас близнецов пришлю. Неча баклуши бить, пусть вам помогают.

Определю для вас лошадей, чтобы груз на себе не таскать, а мои огольцы вам все, что хотите, покажут и расскажут. Они у меня рыбачки знатные! - с явной гордостью за своих младшеньких произнес атаман. - Бывает, по ведру хариуса за полдня натаскают. И тут же раздерутся. Спорят, у кого больше рыбы-то! Мать их поперек лба рушником отходит, только тогда и успокоятся. А мне так и хлыст приходилось в руки брать. Озоруют, страсть! Может, рядом с вами притихнут на время, да и при деле будут. Вы как на это смотрите? - Он глянул вопросительно сначала на Ивана, потом на Алексея. - Ребятишки они не зловредные и в воровстве не замечены.

- Да что ты нас, Никита, уговариваешь? Мы и сами хотели просить дать нам кого-нибудь в проводники, чтобы лишний раз тебя не отвлекать. А ребятишки нам подходят лучше некуда. Болтаться без дела мы им не дадим, и на озорство у них времени не останется. - Иван улыбнулся. - Позволишь, мы их с собой на озера заберем.

Атаман с явным облегчением улыбнулся и пожал им руки.

- Ну и лады! Славно дело получилось. И вам угодил, и баламутов своих пристроил. Все меньше матери беспокойства! - Он посмотрел на небо и крякнул:

- Плохо дело! Погода совсем разгулялась, а надо дождя! Вот так надо! Он чиркнул себя ребром ладони по горлу. - В Петровском логу полыхает вовсю. Пожар идет верховой, его ничем не остановишь, одна надежда на дождь.

- Есть опасность, что он дойдет до станицы? - спросил Алексей.

Атаман перекрестился.

- Не дай бог! При хорошем ветре за день домчит, на тройке не обгонишь. Сейчас там мои станичники лес валят да лог опахивают, чтобы не дать огню в тайгу вырваться. Тогда нам вовсе с ним не справиться. - Он опять перекрестился. - Все под богом ходим. Видно, чем-то мы его разгневали, но будем надеяться на его милосердие. - Он склонил свою большую голову. - Ну, до вечера! Пожар пожаром, заботы заботами, но джигитовку всенепременно вам покажем. Это уж святое дело!

Никита Матвеевич снова пожал им руки и вышел из кухни.

Иван проводил его взглядом.

- Нет, теперь меня и вовсе забирает! Они ведь даже не успели договориться, и каждый врет по-своему, но к вечеру все обсудят. Тогда уж нам вовек ничего не узнать.

- Слушай, а может, не стоит всю эту канитель затевать?

Как-то некрасиво получается: нас они привечают, из кожи вон лезут, чтобы угодить, а мы вдруг возьмем да свинью им подложим. Давай не будем спешить, а вдруг все само собой разрешится?

Иван окинул Алексея насмешливым взглядом.

- А кто говорит про свинью? Просто мне хочется проверить, сумеют ли они нас обдурить?

- Ну, давай проверим, - с сомнением в голосе произнес Алексей. Он слишком хорошо знал Ивана Вавилова, чтобы поверить подобным заверениям.

Но на этом их диалог и закончился, потому что на пороге появились близнецы и сразу же подняли шум и гам, обнаружив и не поделив подзорную трубу Ивана.

- Сашка, уймись, паря! Вымахал выше меня, а ума, как у воробья! строго сказал Вавилов и отнял трубу у того из близнецов, что был пошире в плечах и покрепче в спине. - Если разобьете инструмент, в тайгу ни того, ни другого с собой не возьмем!

- В тайгу? - Близнецы вмиг забыли о распрях. - А не брешешь?

Алексей расхохотался. Лицо Ивана вытянулось от такого панибратства, но что поделаешь? Два лохматых и черноглазых, успевших изрядно загореть и подхватить цыпки на руках дитя природы смотрели на него с таким восторгом и обожанием, что Ивану оставалось только почесать в затылке и сделать вид, будто ничего не произошло. Впрочем, вскоре это у него вошло в привычку.

- Я с вашим батей договорился, возьмем вас на Пожарские озера. Но при условии, что браниться и таскать друг друга за вихры не будете и пообещаете слушаться меня и Алексея Дмитрича беспрекословно.

- Обещаем! Вот те крест! - с готовностью перекрестились близнецы.

Теперь Алексей разобрался, что Сашка - более крепок и солиден для своих тринадцати лет, а Шурка - тонок в кости, подвижен и часто страдает от кулаков брата. А во всем остальном они были на одно лицо. Смуглые и чернявые, как галчата, с лохматыми, некогда стриженными в скобку головами, они и одеты были одинаково: в старые шаровары и сатиновые рубахи, обуты в мягкие сапожки по ноге, а за поясом у каждого, как у заправского казака, нагайка.

- Вы нас в проводники нанимаете, значитца? - спросил деловито Сашка. Сколько платить будете?

- Ну, ты и гусь, малый! - хмыкнул Иван. - Выходит, за удовольствие попасть на озера я вам еще и платить должен?

- Я чтоб по справедливости, - насупился паренек. - Я за конями буду ходить, Шурка кашу варить, вы рыбу ловить. А после ее и солить треба!

Иван покачал головой и переглянулся с Алексеем.

- Что ж, по справедливости, так по справедливости. Работать будете за харчи, а если все удачно сложится, заплатим еще рубль на двоих. Идет?

- Идет, - кивнул головой Сашка и тут же поторопился застолбить свое верховенство. - Только мне семьдесят копеек, а Шурке - тридцать!

- Как это тридцать? - взвился тот на дыбы и ухватил брата за грудки. Чего ради тебе семьдесят?

- А потому что кашу варить, не за конями ходить. - Сашка оторвал его руки от себя и кивнул на гостей:

- Я их рыбалить тайменя научу.

- А я, что ж, не научу? - Шурка сердито сверкнул глазами. - Хариуса я завсегда больше ловлю. А ты острогу в прошлом годе упустил на перекате...

- Ты-ы! - Сашка набычился и занес кулак над братом.

Тот отпрыгнул к стене и дернул из-за пояса нагайку.

- Ну-ну, петухи! - Иван ухватил близнецов за шиворот и растащил в разные стороны. - Хватит клеваться, помогите вещи разобрать.

Действительно, лучшим способом отвлечь братьев от потасовки оказалось занять их работой. Все вещи были разобраны, разложены и упакованы по-новому в течение получаса.

Близнецы работали споро, не пререкаясь, и, покончив с заданием, смиренно попросили дядьку Ивана показать им подзорную трубу в действии.

- Ну что с вами поделаешь, - притворно тяжело вздохнул Иван и, подхватив чехол с трубой, вышел вместе с близнецами во двор. Там они взобрались на крышу сеновала и принялись обозревать окрестности. Алексей тем временем осмотрел карабины, проверил боеприпасы, почистил и смазал свой " смитвессон". Иван не появлялся, а восторженные крики близнецов стали звучать несколько тише.

Алексей выглянул из окна. На сеновале никого не было, а вся троица переместилась уже на крышу бани и усердно занималась тем, что разглядывала двугорбую вершину гольца Абаз.

Он весело хмыкнул. Иван своего не упустит. Теперь остается только ждать, когда он вернется и расскажет, что ему удалось разведать. А то, что удалось, это не вызывало у Алексея никакого сомнения.

Вскоре Иван в компании близнецов возник на пороге. Он так и таял от удовольствия, и по тому, как весело подмигнул Алексею, тот понял, что его неугомонный приятель все-таки что-то узнал. Но при мальчишках разговор все же не следовало начинать. Судя по всему, они не в курсе дела, однако в хитрости и в житейской смекалке им не откажешь. Живо поймут, что гостей не только рыбалка интересует.

- Ну что, братцы, айда тайменя ловить? - бодро произнес Иван, рассматривая непромокаемые сагиры из шкуры сохатого, которыми их снабдил атаман.

- Эка вы проснулись, дядька Иван, - слегка насмешливо произнес Сашка. Таймень на заре кормится. Хватает что попадя, а сейчас поздновато. Он уже нажрался и где-нибудь в яме десятые сны видит. Разве что на хариуса сходить?

- Ну, пошли на хариуса, - согласился Иван, - а завтра на заре тайменя попробуем поймать.

Сашка снисходительно улыбнулся, но ничего не сказал.

Зато Шурка с готовностью предложил:

- Давайте ночью на реку пойдем. Мы вам покажем, как хариуса лучинить. У нас и острога есть, а смолья мы с вечера наготовим.

- Договорились, - Алексей дернул парнишку за лохматый оселедец. - А не проспишь, рыбачок?

- Сами не проспите, - обиделся тот и отодвинулся от Алексея. - Только мамке скажите, что мы с вами идем, чтобы отпустила.

За сборами не заметили, как солнце перевалило зенит и покатилось к западу. Пришло время обеда, и Елена Сергеевна не отпустила рыбаков, пока обильно их не накормила борщом со сметаной и копченой осетриной. Никита Матвеевич и Гаврюха к обеду не появились. Станичники продолжали бороться с огнем в Петровском логу.

- Смотрите, без дела в воду не лезьте, - предупредила своих казачков мать, а Ивана попросила присмотреть за близнецами, чтобы к скалам не приближались и в порог не угодили.

Под рыбу она снарядила им два брезентовых ведра да дала в дорогу пирогов с луком и яйцами и бутыль молока. Заботу казачки они смогли оценить только к вечеру, когда изрядно проголодались на свежем воздухе, а до дома требовалось еще дойти. Незаметно, шаг за шагом, они только по реке ушли вниз версты на полторы, если не больше, да еще столько же надо было отмахать назад по дороге, чтобы добраться до ужина.

Но пока они об этом не думали, озабоченные, как не разбить бутыль и не подавить пышные пироги. Наконец все устроилось, уложилось, упаковалось в приличных размеров тючок, который Сашка привязал к седлу малорослой гнедой лошаденки с длинной косматой гривой. И солидно, по-взрослому пояснил:

- В тайгу на день идешь, а собираешься как на неделю.

Чтоб и соль была, и огонь чем добыть, и одежа потеплее.

В горах ночами холодно, без костра озябнешь. А то дождь зарядит, тогда без сагир и дождевика до пупа промокнешь. - И шлепнул лошаденку по крупу. Ну, пошла, Карайка!

Глава 10

Речка называлась Веселой, вероятно, из-за множества перекатов, на которых она дробилась на тугие струи, играла и звенела, взлетая волной и покорно опадая на отмелях. Вплотную к ней подступали покрытые лесом отроги, а за ними поднимались к небу высоченные гряды гольцов с проплешинами вечных снегов и глубокими цирками, окаймленными неприступными скалами. Именно там, на дне этих провалов, разлеглись Пожарские озера, несравненные по красоте и запасам рыбы. Никита Матвеевич, приезжая в Североеланск, сумел увлечь Ивана рассказами о рыбалке на этих озерах, иначе тот никогда бы не решился уехать от Маши и детей на столь долгое время.

При впадении в Кызыр речка Веселая наметала кучу деревьев, смытых весенним паводком с берегов. Деревья настолько переплелись между собой, сцепились ветвями и корнями, что вряд ли нашлась такая сила, которая смогла бы очистить реку от этого завала. Наносник уже наполовину затянуло песком, и он скорее напоминал небольшой полуостров, выступивший острым клювом далеко на середину реки. Но не тем он был знаменит. По словам Сашки - здесь было любимое место кормежки хариусов. Они толклись под затопленными корягами, как казаки на майдане в воскресный день.

И правда, гибкие серебристые тела то и дело взлетали над поверхностью воды и тут же исчезали. Ну как тут можно устоять от соблазна и не порыбачить. Близнецы тут же принялись ловить паутов для наживки, но Иван решил попытать счастья с " обманкой". Как-то несолидно было ему, старшему агенту уголовного сыска, скакать вместе с резвой ребятней по камням в погоне за мухами.

" Обманками" его тоже снабдил атаман. Изготовлены они были просто. Маленький стальной крючок до самого изгиба к жалу был обмотан красной ниткой с вплетенными медвежьими шерстинками, а в конце изгиба - два пестрых перышка кедровки. На воде ее удерживала леска из конского волоса, и подхваченная волной " мушка" играла как живая.

Иван и Сашка забрались на наносник и принялись таскать хариусов одного за другим, сопровождая каждого криками восторга, возможно, чтобы подразнить Шурку, который наперекор брату начал удить с берега. Но рыба здесь брала вяло, не " липла" к крючку, и физиономия мальчишки становилась все мрачнее и мрачнее. Однако он продолжал держать фасон и не обращал внимания на бурную радость, которая извергалась вулканом в нескольких шагах от него.

И вскоре его страдания были отомщены. Сашка оборвал крючок и принялся канючить у брата:

- Слышь, Шурка, не жлобись, дай забросить разок.

- Самому надо, - упорно отказывал ему брат, хотя не поймал за это время ни одной рыбины. Близнецы взялись препираться и толкать друг друга в грудь кулаками, пока Иван не сжалился и не отдал Сашке запасную " обманку". Сам он уже натаскал чуть ли не ведро хариусов и только тогда заметил, что Алексей не рыбачит.

- Ты чего бездельничаешь? - крикнул он весело, снимая с крючка очередную рыбину. - Учти, дармоеды здесь долго не живут!

- Ничего, посмотрим, кто из нас дармоед, - не менее весело ответил Алексей. Он наметил для себя другую цель и, сидя на камнях, примеривался, каким образом к ней подступиться.

Внезапно он услышал шум крыльев. Это скопа силилась оторваться от воды, удерживая в когтях крупного хариуса.

Несколько отчаянных взмахов, и птица взлетела вверх. Полет ее был неровен - рыба извивалась и сбивала скопу с курса.

Алексей пошел следом за ней, намереваясь увидеть ее гнездо, но тут на стрежне реки плеснула крупная рыба. Раз, потом второй! И таймень, видимо, поймав добычу, завозился, тревожа плавниками воду. Алексей быстро огляделся по сторонам. Река здесь изгибалась, и скалистый выступ скрывал его от Ивана и близнецов. Даже если ничего не получится, никто об этом не узнает. Он достал клубок тонкой шелковой бечевы, привязал к одному ее концу проволочный поводок с обшитой шкуркой бурундука пробкой от шампанского. Трехпалый кованый якорек блеснул на солнце и ушел в воду, увлекая за собой шнур. Шустрый полосатый зверек, казалось, поплыл через стремнину к противоположному берегу...

И сразу же рывок! Сердце Алексея подпрыгнуло и забилось с той же силой, что и хариус в когтях у скопы. Неужто взял? Он потянул бечеву на себя, упираясь каблуками сапог в гальку берега, и почувствовал, как ее повело к стрежню.

Снова рывок, уже более сильный и решительный, и он увидел, как огромная рыба выскочила из воды, мотнула головой и ушла на дно. Это было самое страшное. Дно реки забито камнями, острыми, как бритва, обломками скал. К тому же Алексею не хватало сил удержать шнур, он впивался в ладони, и тогда Алексей закричал, призывая на помощь Ивана и ребят.

Он не видел, бегут ли они на его крик, потому что в этот момент таймень вывернулся из воды и боком пошел по отмели, шнур аж засвистел, разрезая воду. Алексей несся сломя голову вслед за рыбой, моля бога, чтобы не подвернулась нога. И тут рыбина принялась выпрыгивать из воды и яростно трясти лобастой головой с маленькими глазками, а сама продолжала уходить все ниже и ниже по реке, туда, где вода ревела в узкой скальной трубе.

Внезапно шнур ослаб. Алексей остановился и потянул его на себя. И тяжесть, повисшая на тройнике, стала медленно подаваться вслед за бечевой. Таймень, растопырив плавники, как веслами, бороздил воду и медленно тащился вверх по сливу. У Алексея перехватило дыхание. Такого гиганта ему сроду не приходилось видеть, разве что на витрине рыбного магазина в Санкт-Петербурге. Но там он, похоже, был из папье-маше... А тут первый раз забросил, и такая удача! Он тянул бечеву на себя из последних сил, но не собирался сдаваться. Еще несколько мгновений страшного напряжения, и таймень перевалил слив. Снова заходила вода, взбитая его хвостом. Рыба металась из стороны в сторону, переворачивалась с боку на бок, выпрыгивала из воды...

- Тащи его, дядька Лексей! Та-а-ащи! - закричал исступленно за его спиной Сашка и, подскочив сбоку, принялся прыгать и отчаянно орать:

- Что вы делаете? Уйдет! Уйдет, зараза! - Подбежав к выступу скалы, он выпучил глаза, замахал руками и завопил и вовсе истошно:

- Уйдет! Ей-богу, уйдет!

Следом подбежал Иван и тоже ухватился за бечеву. Вдвоем было легче ее удержать и справиться с заметно уставшим тайменем. Но тот сопротивлялся еще не менее десяти минут и наконец выбился из сил. Он поворачивался кверху брюхом, всплывал на поверхность, вяло работал плавниками, и через пару минут они благополучно подвели его к берегу.

- Ну и пасть! Ну и рыбища! - исходил Восторгом Сашка и, заглянув под камни, прокричал еще более радостно:

- Да она же икряная!

И в этот момент рыба вывернулась, рванула по-лошадиному и метнулась в глубину.

- Иван, держи! - заорал что было сил Алексей, чувствуя, что его тянет за тайменем. Рыба ходила в воде бешеными кругами, тонкий шнур резал руки до крови. Иван перекинул его через плечо и пошел, согнувшись, как бурлак, от реки. Но таймень, точно застоявшийся жеребец, рванул из воды, сделал " свечку" и ударился брюхом о воду. Шнур вырвало из рук рыбаков, и они повалились на гальку. Таймень всплыл на поверхность и, еще не веря, что свободен, покачался на волне. Потом перевернулся на спину, затем опять на живот и быстро, словно его хлестанули нагайкой, бросился по течению вниз.

Сашка, рыдая от горя, бежал следом за ним по берегу.

Иван, прихрамывая и ругаясь, подошел к большому валуну и сел на него, рассматривая изрезанные бечевой ладони. Но Алексей ничего этого не видел от отчаяния, равно как и того, что его ладони тоже все в крови. Он упал на колени прямо в мелководье и схватился за голову. Надо же, такой небывалый случай! Таймень взял поживку среди бела дня, а он его так бездарно упустил!

Мимо него промчался Шурка, которого он даже не заметил. Но в следующее мгновение бешеный рев двух глоток заставил его поднять голову. Из-за камней вновь показался Шурка, но теперь он исполнял какой-то дикий танец, подпрыгивая, кружась и взмахивая руками, и издавал при этом совершенно бессмысленные, но восторженные крики. Двигался он спиной вперед, и через секунду стало понятно почему. По берегу, сгорбившись и семеня ногами, с трудом вышагивал Сашка и тащил за собой на бечеве огромную толстогубую рыбину.

Оказывается, таймень, одурев от радости, рванул вниз по перекату, вылетел на полной скорости на галечную косу и зацепился бечевой за камни. Здесь-то его и поймал Сашка.

Схватившись за руки, они уже вчетвером исполнили и вовсе первобытный танец вокруг вяло шевелящей плавниками рыбы. Таймень смотрел на них крохотными тусклыми глазками, щерил губастую пасть. Сашка палкой выковырнул у него изо рта тройник, смотал трясущимися руками шелковую бечевку и отдал Алексею.

- Вот это рыбалка так рыбалка! - Иван обошел вокруг тайменя. - Да в нем мяса больше, чем в хорошем баране!

Фунтов семьдесят, не меньше! - Он глянул на Алексея, который смотрел на добычу с глупейшей, но радостной улыбкой, до сих пор не веря в свое счастье. - Нет, Алешка, это не по справедливости. Ты даже слова не сказал, что хочешь поймать тайменя! - Он ткнул носком сапога в тугой рыбий бок и с обидой произнес:

- Ишь, развалился! Ничего, я своего тоже поймаю, и побольше твоего, Алешка!

- Не сердись, Иван, - Алексей положил руку ему на плечо. - Что он, последний таймень на реке? Твой точно под корягой еще лежит и размером не меньше крокодила.

Иван только махнул рукой.

- Опять зубоскалишь? Дался тебе этот крокодил!

Сашка тем временем закончил обмерять тайменя четвертями и приказал:

- Несите его, дядька Лексей, подальше от берега в тень! - Гордость так и лезла из него. Надо ж, как ловко он подцепил тайменя да еще длиной в два с лишним аршина!

Утер, ох как утер нос городским гостям!

Алексей поднял тяжелую рыбину и понес на спине, чувствуя, как стихает трепет ее тела. Близнецы и Иван довольные шли рядом.

Уложив уснувшего тайменя на широкие листья дудника, Сашка достал из-за голенища сапога нож и привычным движением распластал рыбу. В ее желудке оказался ленок фунта два весом да вздумавшая переплыть реку неосмотрительная белка. Икры не было.

- Ну да ладно! - протянул разочарованно Сашка, вытирая нож о траву. Все равно отгулялся царек, отжировал на вольных харчах. Дома его подсолим, подвялим малость, а потом подкоптим. - Он прищелкнул языком. - Слаще его балыка ничего на свете нету. Едали? - справился он у гостей.

Те молча развели руками.

- Ничего, скоро пальчики оближете! - покровительственно произнес паренек и пообещал:

- В городе у вас его с руками оторвут.

На пару с братом они набили брюхо тайменя травой, завернули его в холстину, которая оказалась все в том же тючке, перевязали веревкой и положили подальше от жары под ветви огромной пихты. И после этого занялись боевыми ранами Алексея и Ивана. Ворча и поругивая гостей за то, что те хватались голыми руками за бечеву - так ведь можно до кости ладони располосовать, - близнецы обложили их листьями медуницы и забинтовали куском той же холстины, что пошла на тайменя.