Мелинда Салисбери 6 страница

– Послушайте, Жиль. Мне нужно сказать… – начала я, но он развернулся и перебил меня:

– А мне нужно разобраться с горюющей семьей. Собирайся. И зови меня мистер Стюарт.

– Но…

– За дело.

Я услышала, как дверь закрылась за ними. Я вышла в коридор, прикрыла рот рукой, чтобы не вырвался крик. Безнадежность охватила меня. Что делать?

Я закрыла глаза. Когда я открыла их, передо мной появился Рен.

Он явно все слышал.

Его губы двигались, словно он хотел заговорить, но слова не вылетали. Он просто смотрел на меня, покачал головой, и я представила, как он меня видел.

Приложение к убийце. Лгунья.

Я не могла вынести мысль, что он был разочарован во мне.

Я попыталась заговорить, но не знала, с чего начать. Губы сжались.

Он коснулся моей руки.

– Не надо, – его выражение лица стало мягким, такого я еще у него не видела. Он с сочувствием улыбнулся мне, не разжимая губы. – Все хорошо. Что ты могла поделать?

Он протянул руки, и я подошла и подняла свои руки. Если он коснется меня, я заплачу, и тогда слезы не остановятся.

– Я не могу, – сказала я.

Он кивнул, скрестил руки.

– Если ты не планировала уходить до этого, то теперь нужно обдумать эту идею.

Я слабо улыбнулась.

– Ты был прав. Я собиралась уехать. Сегодня, – я обрадовалась, произнеся это вслух, а он посмотрел мне в глаза. – Подожди тут.

Я развернулась и ушла в свою комнату, достала письма из‑ под подушки. Я протянула их ему той стороной, где было подписано, для кого они.

– Я написала это. В одном говорится, что озеро высыхает, потому что мельница использует слишком много воды. В другом признание о ночи… когда она… – я выдавила слова. – О ночи, когда он убил ее. Я всегда хотела сказать Жилю. Я уже написала это. И я знаю, что должна была кому‑ то рассказать, – он начал говорить, но я подняла руку. – Я должна была, но боялась. Боялась, что он убьет и меня. Или что его заберут и повесят, и я останусь одна.

– Ты не осталась бы одна, – сказал Рен. – Это точно.

Мы оба притихли.

– Что насчет монстра, которого ты видела? – сказал он.

– Так ты мне веришь? – его пауза была слишком долгой, и мое сердце сжалось. – Нет.

– Я верю, что ты думаешь, что что‑ то видела, – мягко сказал он, чтобы я не злилась.

– Ты сделаешь кое‑ что для меня? – спросила я у Рена.

– Что угодно.

Я поверила ему.

– Мне нужно рассказать кому‑ то еще, что я видела прошлой ночью. Тому, кто может что‑ то сделать, кто знает, что они там, особенно, если они напали на Айлин. Жиль не послушает меня.

Он задумался.

– Что насчет Мэгги? Люди слушают ее.

Мэгги Уилсон. Конечно. Почему я не подумала об этом?

– Идеально. Если я напишу ей, ты отдашь письмо? Вместе с книгой с рисунками?

Рен кивнул.

Я вернулась в кабинет с Реном, вытащила лист бумаги из стола отца. Я начала с того, как отец пришел с порванным неводом, а потом о крике у дома. Но когда я попыталась описать увиденное существо, я остановилась, посасывая край ручки.

Как объяснить, чтобы не звучало, что я сошла с ума?

– Что такое? – Рен разглядывал мое лицо.

Я опустила ручку.

– Я не знаю, что сказать.

– Расскажи правду, – сказал он. – Напиши, что думаешь, что у озера есть ужасающие монстры, и они могут охотиться и убивать людей.

Я посмотрела на него.

– Может, нужно нечто большее.

– Например?

Я попыталась собраться с мыслями.

– Не знаю. Какая‑ то история и контекст, наверное. Это могло бы помочь Мэгги.

– А есть история и контекст?

Я сморщила нос.

– Возможно? Вспомни, в школе мы учили, что до единого бога и землетрясения люди верили, что у всего было божество, и их всех нужно было уважать? Например, Джонни Логан заболел, потому что не сделал подношение богам леса и срубил ветки для костра. Или Мэри Блэк сломала ногу, потому что срывала цветы без разрешения цветочных богов. Видимо, боги были и у озера. А если они не были богами? А если они существовали, и в дневниках есть доказательства?

Я открыла книгу, гадая, почему отец закрыл ее, отыскала один из рисунков. А потом указала на существо в книге и постучала по странице.

– Папа сказал, что их звали богами, потому что им нужно было слово, чтобы объяснить это. Для этого была создана роль наомфуила. Чтобы разбираться с этими, так называемыми, богами. Может, в книге есть то, что поможет, то, чем раньше их отгоняли, – я поежилась, поняв, что истории, которые я слышала, были не выдумками, а реальностью. – Может, нет. Они приносили людей в жертву, – я скривилась.

Понимание озарило лицо Рена.

– Так это их кожа на дневниках?

– Что? – я уставилась на него.

– Принесенных в жертву. Альва, ты не знала? На дневниках, которые запер твой отец, обложка из кожи людей.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Я в тишине прошла мимо Рена на кухню, включила воду и оттерла руки. Воды не хватало, и я отыскала мыло, которым стирала одежду. Оно разъедало кожу, но я не ощущала себя чистой. Вряд ли я могла отмыть руки. Кожа людей. Кошмар.

Рен подошел за мной.

– Это не очень отличается от кожи коровы. Все просто кожа.

Я смерила его взглядом.

– Я не буду спрашивать, откуда ты знаешь, как выглядит обработанная кожа людей.

– Ладно тебе, – он выключил воду. – У нас мало времени. Тебе нужно убираться отсюда, пока Жиль не понял, что что‑ то не так, и нам все еще нужно объяснить твоих монстров Мэгги.

«Твоих монстров». Сомнения оставались, но я видела, что он начинал верить. Я надеялась.

Я прошла в кабинет и тяжко села за стол.

– Мы знаем, что это такое, или как их раньше воспринимали, – сказал Рен, расхаживая. – Мы знаем, откуда они? – он кивнул на книгу. – Там есть подсказки.

Я все думала, как отец закрыл книгу. У него были секунды на принятие решения, и он не взял оружие, что могло обеспечить ему побег, но решил закрыть ее? Скрыть их?

– Отец не хотел, чтобы Жиль узнал о них, – медленно сказала я.

Рен замер и посмотрел потрясенно на меня.

– Думаешь, он защищает их?

Я покачала головой.

– Нет, – сказала я. – Когда он вышел за ними, он был вооружен до зубов. Но он точно не хотел, чтобы Жиль знал о них. Наверное, потому он переживал, что люди придут сюда. Потому не сообщал, что уровень воды в озере падал.

«Уровень воды».

Мой желудок сделал сальто, словно я падала, и я сжала край стола.

– Дыра, – сказала я, удивив нас обоих. – Дыра, которую мы тогда видели на северном берегу. Я думала, что она была слишком большой для выдр, я так тебе и сказала. А если эти штуки жили в горе? – мой рот раскрылся идеальной О, все сошлось. Вода держала их там, делала так после землетрясения, когда подземное озеро слилось с нашим, закрыв проход. Это не убило их, но пленило. Потому они тогда пропали, и потому…

– Они теперь вернулись, – сказал Рен. – Потому что Жиль Стюарт заставил уровень воды в озере упасть из‑ за своей мельницы. Их путь снова открыт, – он сделал паузу, смотрел вдаль. А потом кивнул. – Такое возможно. Теперь мы знаем, что это и откуда они. Нам нужно только понять, как их остановить.

– Ты мне теперь веришь?

Он потер лоб.

– Я хочу тебе верить. Но… – он вдруг застыл, глядя на часы на камине. – Альва, почти час.

Я вскочила со стула, побежала в свою комнату. Дункан уедет из Ормскаулы через несколько минут. Оставит меня тут.

Я схватила сумку с кровати, а потом замерла, не разгибаясь, ладони сжимали лямки.

Если останусь, потеряю работу. Придется жить с Жилем Стюартом. Я увижу, как повесят папу. Но если я уеду…

Я никогда не узнаю, что тут случилось. Послушает ли Мэгги Рена насчет чудищ. Убьют ли больше людей. Остановят ли они их.

Я повернулась и беспомощно посмотрела на Рена.

– Это твой единственный шанс, – сказал Рен, словно читал мои мысли. – Иди, – мягко сказал он. – Я отнесу книгу Мэгги. Я все ей передам.

Он подошел ко мне, мягко забрал сумку и повесил мне на плечо. Его большой палец погладил мою щеку, взгляд был нежным.

– Иди, – снова сказал он, опустил руку и отошел. – Ты еще можешь догнать телегу.

Я миновала его и побежала.

* * *

Было около двух, когда я добралась до реки, каждый вдох обжигал болью, в боку кололо. Левое колено было ободрано, я упала в спешке.

Я пыталась подавить панику, добравшись до деревни. Я опустила голову, укуталась в шаль, пока спешила по переулкам, по тому же пути, как и вчера, чтобы избежать площадь и главные дороги из Ормскаулы. Я отставала от Дункана на час, но могла догнать, если бежать. Просто нужно было…

– Мой дом там, – Жиль Стюарт встал передо мной, а с ним – Диззи Кэмпбелл.

Я затормозила, задыхаясь. Он шагнул вперед.

– Я это отнесу за тебя, ладно? – он не дождался ответа и выдернул сумку из моих рук. Я в ужасе смотрела, как он бросает ее на землю, открывает и роется. Желудок сжался, когда он вытащил одно из хороших платьев. – Умно, как для девушки, живущей на горе, – задумчиво сказал он.

– Это было мамино, – соврала я.

Он посмотрел на платье с новым интересом, и мне точно не показалось, что он бережно его свернул и опустил поверх плаща. Мое сердце забилось быстрее, когда он задел пальцами шаль, внутри был завернут пистолет, убивший мою мать. Если он это увидит…

Но он отодвинул шаль, закрыв ею карман с пулями, и достал мою папку с приборами для письма, без интереса порылся там. Когда он нашел мешочки денег, он с пониманием посмотрел на меня.

– Ты пришла подготовленной, мисс Дуглас. Прошу, опустоши карманы.

Там только фотография мамы. Я вытащила ее и протянула ему.

Жиль забрал фотографию и долго смотрел на нее.

– Это я оставлю себе, – сказал он.

– Это мое, – резко ответила я. – Это все мое.

– Конечно, – успокаивающе сказал он. – Я пригляжу за этим для тебя. Уберегу. Идем, – Жиль забросил мою сумку себе на плечо, взял меня за руку над локтем. – Я отведу тебя домой.

Если я пойду с ним, мне конец. Плевать на сумку. То просто вещи. Может, я еще могла сбежать, и мне хватило бы свободы.

– Я хочу сначала проведать миссис Логан, – сказала я. – Высказать соболезнования. Я слышала об Айлин. Только что, – я вспомнила, что он не сказал мне, что случилось с ней.

– Они не готовы к гостям, – ответил Жиль. – Прибереги это для похорон. Если хватит смелости показаться.

Я подавила рык раздражения, он продолжил:

– Наверное, тебе лучше не идти. Но мы решим это позже. Пока твое место со мной, – он крепче сжал мою руку и пошел, уводя меня с собой.

Я видела зайцев, пойманных в силки, их попытки вырваться все ухудшали. Каждый раз, когда они пытались сбежать, веревка затягивалась, пока их борьба не приводила к их смерти. И я не спорила, не возражала, просто шла рядом с ним, щеки пылали, когда Мэгги Уилсон вышла из магазина и проводила нас взглядом, пожелав Жилю хорошего дня. Он напряженно кивнул, и мы пошли дальше. Я ощущала спиной ее взгляд, пока мы шли по улице.

* * *

Дом Стюартов не изменился с тех пор, как я была ребенком. Коридор, где Жиль бросил мою сумку, был таким же мрачным, в панелях из темного дерева. Длинный ковер покрывал там пол, выцвел от шагов. Слева была гостиная, а дальше – комната для семьи, только Стюарты могли позволить себе две такие комнаты. Дверь впереди вела в столовую, там я бывала в детстве на ужинах, а за ней была кухня.

Но Жиль повел меня к широкой лестнице, сжимая мою руку.

– Где миссис Стюарт? – спросила я. – И Гэван?

– Моя жена в постели. Ей стало плохо от новостей об Айлин, – сказал он. Мы прошли то, что я посчитала спальнями семьи. – А Гэван снаружи с остальными ищет Хэтти.

В конце коридора была еще одна лестница – на второй этаж. Но мы пошли к дверце, которая напоминала шкаф. Я удивилась, когда Жиль вытащил ключ из кармана и открыл ее, толкнул меня внутрь. Еще больше я удивилась при виде еще одной лестницы, узкой, с высокими ступенями, не таким хорошим деревом. Она вела во тьму.

– Иди, – сказал он.

Опасаясь того, что могло ждать наверху, я пошла, сжимая веревку, прикрепленную к стене, служащую перилами. Мои глаза привыкли, когда я была почти у вершины, и я увидела еще дверь и ключ в замке.

– Куда вы меня ведете? – спросила я, но Жиль потянулся из‑ за меня, чтобы отпереть ее, толкнул своим телом меня внутрь.

Комнатка была небольшой, круглое окно с зеленым стеклом бросало зловещий свет на нее. Там был матрац на маленькой медной основе кровати, надбитый ночной горшок и шкаф. Ни стола, ни стула. Кровать, шкаф и горшок.

Я повернулась к Жилю, преградившему выход.

– Вы не можете держать меня тут.

– Это временно, – сказал он.

Я шагнула к нему.

– Я хочу спуститься.

– Почему тебе не прилечь немного? – сказал он. – Ты точно устала.

– Я не хочу прилечь.

Он посмотрел на меня как на ребенка, медленно заговорил:

– Послушай, Альва. Тебе нужно понять. В Ормскауле сейчас не лучшие времена. Много сомнений, страха и гнева. Люди жаждут крови. Им нужно кого‑ то обвинить в том, что случилось с твоей мамой семь лет назад и в произошедшем прошлой ночью. Боюсь, раз твой отец заперт, они нападут на тебя.

– Тогда я буду сидеть дома, – сказала я. – Подальше от окон, чтобы они меня не увидели.

Он покачал головой и слабо улыбнулся.

– Люди будут постоянно приходить. Нет. Тебе лучше остаться тут. В безопасности.

– Я не хочу, – я не хотела снова быть запертой. Особенно тут.

Его лицо потемнело, зрачки стали точками. Он заставил себя еще раз улыбнуться.

– Так похожа на свою маму в этом возрасте. Такая же упрямая, – он повернулся уходить.

– Куда вы? – я пыталась не показывать отчаяние в голосе.

– На мельницу. Я вернусь позже с твоим ужином.

Мельница. Если мы с Реном были правы, и те существа выбрались из‑ за упавшего уровня воды, то каждый дюйм воды, который он использует, даст им больше свободы.

Дверь за ним закрылась, ключ повернулся в замке.

Я пронеслась по комнате и ударила по двери кулаками.

– Нет, Жиль… мистер Стюарт! Послушайте! Мне нужно кое‑ что сказать! О мельнице! Вам нужно прекратить. Послушайте меня!

Но за дверью было тихо. Я била по двери и кричала, пока горло и ладони не заболели. Отчаяние заполнило меня. Никто не знал, что я была тут. Никто не будет меня искать. И никто меня не услышит. Я была на третьем этаже, была заперта. Я оглядела аккуратную комнату с заправленной кроватью. Кожу покалывало. Как долго он планировал это?

Я прошла к окну, искала засов, но его не было. Стекло было толстым и с пузырьками, не удавалось увидеть, что снаружи, хотя я была уверена, что была с обратной стороны дома. Сесть больше было негде, и мне пришлось пройти к кровати и опуститься на древний матрац.

Что теперь? Моя сумка осталась внизу. Одежда, чернила и ручки, деньги. Пистолет. Если бы он был у меня, я прострелила бы замок. Я заставила бы Жиля отпустить меня. Угрожала бы ему. Я дико вспомнила, как направила его на Рена, и как он сказал, что знал, что я не выстрелю, потому что не зарядила пистолет.

«Рен».

Он пойдет к Мэгги и расскажет о существах, и Мэгги знала, что я была с Жилем. Она точно скажет Рену. Он придет за мной, да? Поможет мне выбраться отсюда.

Я подняла ноги на кровать, заметила, что юбка прилипла к порезу на колене от падения. Я оторвала ткань от раны, напрягшись, подняла ткань, чтобы осмотреть. Порез снова кровоточил, края были неровными. Я плюнула на, как мне казалось, чистую часть юбки и протерла порез. Я оторвала край внутренней юбки и повязала на колене. А потом сжалась в комок, ведь делать было нечего.

Я, наверное, уснула, потому что резко села, растерявшись из‑ за того, где была, когда ключ загремел в замке. Я не успела свесить ноги с кровати, а Жиль вошел. Он запер дверь, пока я вставала, и убрал ключ в карман.

– Который час? – спросила я.

– Четыре. Время чая, – он шагнул вперед, и я увидела это.

Темный пистолет в его руке.

– Ложись на пол. Лицом вниз, – мягко сказал он, словно обсуждал погоду. – Пожалуйста.

Я потрясенно смотрела на него.

– Альва, если хочешь есть, слушайся меня. Иначе я радостно подожду, пока ты не придешь в себя.

Я вспомнила правила выживания. Третье и четвертое правило. Быть полезной и не злить. Я сглотнула.

– Хорошо, – сказала я. – Я сделаю это. Но мне нужно кое‑ что сказать. Насчет мельницы.

– На пол, Альва. Живо.

Я проглотила слова, скривилась, когда раненое колено ударилось об дерево пола. Я встала на колени, опустилась на живот, сцепила руки за головой. Я услышала, как Жиль открыл дверь, свет свечи озарил комнату, и он внес что‑ то внутрь.

А потом снова запер дверь.

– Это ведь было не сложно, да? Можешь вставать.

Я встала и посмотрела на то, что он принес.

Поднос с ножками, какой давали леди для завтрака в постели. На нем стояла свеча в медном подсвечнике, тарелка с серебряным колпаком. Маленькая чашка и деревянная кружка, как с праздника, были рядом. И сверток белой ткани. Платье, которое он доставал из моей сумки и разглядывал до этого.

– Надевай его, – тихо сказал Жиль.

– Где моя сумка? Где мои деньги? – спросила я.

– В надежном месте. Они тебе не нужны. Ты уже не убежишь, – он рассмеялся. – Не говори, что не планировала это. Ясное дело, что ты пыталась сбежать, когда я тебя поймал, – он пожал плечами. – Но это кончено. Ты тут.

Мое сердце сжалось.

– Будь хорошей девочкой и надень его, – он указал на платье дулом пистолета. И я поняла, что это один из пистолетов отца. Он забрал его как улику. – Я закрою глаза и досчитаю до десяти, – продолжил он. – Или надевай его сама, или я тебя одену.

Он не шутил. Он хотел, чтобы я нарядилась для чаепития в платье, которое, как он думал, принадлежало маме.

Он хотел, чтобы я была как моя мама.

– Давай, – сказал он, когда я встала, глядя на него, застыв от шока, ужаса и отвращения. – Снимай шаль и жилетку, а потом я закрою глаза. Если будешь быстрой, я не увижу то, чего не должен.

Он шагнул ко мне, и мои руки взлетели к броши, удерживающей шаль на мне. Я расстегнула ее, убрала шаль с плеч, развязала ее на поясе. А потом расстегнула жилетку, руки дрожали так, что пальцы соскальзывали два раза. Мои щеки пылали от унижения, горло и рот пересохли, как дно озера. Я хотела кричать и плакать. Он все время смотрел на меня, странный свет горел в его глазах.

Как только я опустила шаль и жилетку на кровать, Жиль поднял пистолет и указал им на меня.

– Я закрою глаза, чтобы тебя не смущать. Но если попробуешь что‑ то учудить, я выстрелю. Не сомневайся во мне, Альва.

– Хорошо, – медленно сказала я, разум кипел. Ладони легли на пояс. – Закройте глаза.

Он улыбнулся и так и сделал.

– Один…

Я направила на него пальцы, будто пистолеты.

– Два…

Он не вздрогнул, честно закрыл глаза. Я бросила платье на пол и схватила шаль.

– Три…

Я открыла ее как можно шире, сжимая края обеими руками.

– Четыре… Расскажи что‑ то, Альва. Зачем были те деньги?

Он хотел, чтобы я говорила, чтобы знать, где я.

– Я немного занята, – сказала я, приглушив голос шалью, словно снимала блузку через голову. Я шагнула ближе.

– Пять… Ты же можешь говорить и одеваться? – сказал он с улыбкой.

Я хмыкнула, словно пыталась в спешке натянуть платье через голову.

– Шесть… Похоже, тебе сложно, Альва. Ты чуть шире в бедрах, чем была твоя мама.

От этого я фыркнула с отвращением. Вот свинья.

– Семь…

Я глубоко вдохнула, готовясь. У меня был всего один шанс.

– Восемь…

Я издала звук паники и ощутила отвращение, увидев, как он борется с улыбкой.

– Девять…

Я ждала.

– Де…

Он не успел закончить, я бросилась на него, прижала шалью его руки, увлекла своим весом его к полу.

Пистолет выстрелил.

ПЯТНАДЦАТЬ

Я ждала вспышку боли, но это Жиль застонал, извиваясь подо мной.

– Нога, – выдохнул он под моей шалью.

– Хорошо, – прошипела я, давя на него.

– Я не могу дышать!

– Хорошо, – повторила я. – Ты не заслуживаешь дышать, извращенец, – я держала плотную ткань на его лице, а он слабо отбивался, пытаясь освободиться. Когда он обмяк, я ослабила хватку, но выждала пару мгновений, а потом убрала шаль и сразу потянулась за пистолетом. Я измерила его пульс, а потом, чтобы проверить, что он без сознания – и потому что он заслужил – я ударила его по лицу, а потом приподняла веко. Его глаза остались рассеянными. Только тогда я слезла с него.

Стиснув зубы, я задрала его килт, чтобы проверить рану от пули, и вздохнула от облегчения. Пуля едва задела его ногу. Я заметила ее в половице. Он будет жить. Даже шрама не останется. Это жаль.

Я быстро проверила его карманы, нашла два ключа и еще связку, а еще фотографию моей матери. Я забрала это все и пистолет отца.

Я надела жилетку и вышла, оставив Жиля на полу, запутанного в мою шаль. Я подумывала запереть его, но не стала. Я не собиралась задерживаться в Ормскауле так, чтобы он успел прийти в себя и схватить меня.

Я нашла свою сумку в гостиной, вытащила из нее новую шаль, надела ее и убрала револьвер в карман. Больше меня с этим не разлучат. Я убрала другой пистолет в сумку. Все остальное было там, даже мешочки с деньгами. Я повесила сумку на плечо и вышла, врезалась в Гэвана Стюарта.

– Альва? Что ты тут делаешь? – спросил он с огромными глазами.

– Спроси у своего папы, – сказала я, обошла его и направилась к входной двери.

– О чем ты? – он последовал за мной.

– Твой отец привел меня сюда, – я не замедлялась, но он не отставал, шагал со мной по широкому коридору. – Силой. Сказал, что арестует меня, если я не пойду.

Гэван покачал головой, словно не давал моим словам добраться до его ушей, но я не унималась:

– Он запер меня у вас на чердаке и сказал, что это для моего блага. А только что поднялся с подносом с чаем и пистолетом, – я замерла у двери, Гэван остановился рядом. – Он хотел, чтобы я надела белое платье, посидела с ним за чаем. И когда он закрыл глаза, чтобы я не стеснялась, – процедила я, – я сбила его на пол, и он выстрелил. Пуля задела его ногу, но он в порядке, – быстро добавила я. – Он наверху.

Гэван моргнул.

– Ты в порядке? – наконец, спросил он. – Он… не навредил тебе?

Я покачала головой, а потом злобно сказала:

– Нет. У него не было ни шанса.

Он кивнул.

– Хорошо. Он дышит? В сознании?

– Не в сознании, – сказала я, сжав ручку двери. – Я… сидела на нем, пока он не потерял сознание, чтобы я могла уйти.

Изумление мелькнуло на его лице, губы дрогнули в быстрой улыбке, но она тут же пропала.

– Я проверила рану. Ему даже не нужно отлеживаться день в кровати, – сказала я. – Уверена, он будет в порядке.

Гэван кивнул еще раз.

– Оставь его мне. Иди домой. Прости за это, Альва.

– Вообще‑ то, – я глубоко вдохнула, уже не было смысла скрывать планы. Жиль уже все понял. – Моего отца арестовали, и я не вернусь домой.

– Что? – перебил Гэван. – Куда ты пойдешь?

– У меня есть работа в городе. Я собиралась уехать с Дунканом в Балинкельд и работать там, но он давно уехал. Мне нужно идти, если я хочу попасть в Балинкельд, – я убрала засов, Гэван остановил меня.

– Но там лух. Он уже убил Айлин Андерсон и лошадей, и Хэтти пропала. Ты не можешь спускаться по горе в темноте.

– Это не лух, Гэван, – сказала я. – Это что‑ то другое. Я это видела. Оно… Поговори с Мэгги Уилсон. С Реном. Они могут рассказать.

Гэван покачал головой.

– Нет, ты расскажи, – он упер руку в дверь. – Полчаса, Альва, ты можешь мне выделить. И ты ранила моего папу, – я замерла, и он вдруг улыбнулся. – Ладно тебе, мне нужно выпить чаю. Умираю от жажды. И у меня есть идея, как спустить тебя в Балинкельд, наверстав упущенное время.

Я замешкалась. Через несколько часов начнет темнеть, а я хотела оказаться к тому времени подальше от озера.

– Я запру папу на ночь, – добавил он. – В благодарность тебе.

Я улыбнулась.

– Тогда тебе нужно это, – я протянула ключи, которые забрала у Жиля.

Мне пришлось сделать чай и принести его в столовую, пока он ходил проверять отца. Когда он вернулся, мы сели за столом так же, как годы назад, я сделала это, даже не моргнув.

– Как он? – спросила я, обхватив чашку.

– Жить будет, – сказал сдержанно Гэван. – Просто царапина, как ты и думала. У него даже кровь не идет.

– Жаль, – сказала я и сделала паузу. – А как ты?

Он медленно выдохнул.

– В это время вчера мы готовились к празднику. Кажется, это было уже давно. Я видел, как Хэтти поставила тебе подножку в танце, – мне было стыдно за радость, которую я ощутила от этих слов. Гэван продолжил. – Я говорил Джеймсу, что Хэтти погубит себя, если будет и дальше так себя вести, – он сделал паузу. – Я говорил образно. Но теперь она может быть мертва.

Я похлопала его ладонь.

– Гэван, ты не виноват.

– Это твой папа виноват, – просто сказал он. – Все так говорят. Он знал о диком коте. Он знал и никого не предупредил, – он склонился. – Только ты говоришь, что это нечто другое.

Я убрала руку.

– Это будет звучать невозможно. Просто попытайся поверить мне.

Он слушал, пока я говорила как можно спокойнее о том, что видела у озера, а потом в старых книгах.

Я сказала ему, что мой отец знал, и что Рен знал, и что он понес улики, что у нас были, Мэгги Уилсон.

Я объяснила, что думала, что существа вырвались, потому что мельница его отца понизила уровень воды в озере, и они теперь могли идти по дну. И что, если мельница продолжит работать, забирая все больше воды, они будут нападать еще долго.

Гэван молчал, не перебивал. Когда я замолчала, он оставался неподвижным несколько минут. Слышно было только тиканье часов.

А потом, хоть чай уже остыл, он поднял его и пил, пока не осушил чашку. Он опустил ее.

– Это все правда? – сказал он. – Клянешься?

– Клянусь, – я прижала ладонь к сердцу. – Гэван, я видела одного.

– Ты знаешь, сколько их там может быть?

– Я видела только одного. Но отец говорил, и рисунки в книгах… похоже, их куда больше.

– Тогда мне нужно поймать одного.

Я не могла ответить от потрясения.

– Что ты сказал? – выдавила я.

– Без обид, Альва, но слово Дугласа и старые книги не заведут нас далеко, – он поднял руки. – О, я тебе верю. Но я, скорее всего, буду в меньшинстве.

Он был прав.

– И я не могу представить, что может убедить отца закрыть мельницу лучше, чем одно такое существо, – продолжил Гэван.

– Вряд ли его можно поймать.

Гэван поднял голову, и я узнала движение упрямства.

– Есть лишь один способ выяснить.

* * *

Он попросил меня подождать в столовой, сказав, что вернется быстро, и ушел. Я услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Я подумывала убежать, но заставила себя вернуться за стол и допить чай, уже горький, ведь заваривался долго. Я была уверена, что могла доверять Гэвану.

Но стрелки часов отмеряли, как долго его не было, и я стала расхаживать по комнате, пытаясь успокоиться.

Наконец, я не выдержала и встала, закинула сумку на плечо, собираясь уйти. Дверь распахнулась, и Гэван вошел, его щеки были красными.

– Прости, – он тяжело дышал. – Все готово. Идем.

– Что готово? – спросила я, проходя за ним к входной двери.

– Я же говорил, что у меня есть идея, как тебя увезти, если ты не против отправиться с первым светом завтра. Я договорился взять осла у Джима Баллантина для твоего пути в Балинкельд. Если отправиться с первым светом, догонишь телегу. Ты сможешь уехать, и тебе не нужно уходить ночью.

Я уставилась на него, потрясенная из‑ за такого изменения в моих планах, не зная, нравилось ли мне это.

– А твой отец? – спросила я. Я знала, что Жиль Стюарт не умел прощать. Он не простил мою мать за то, что она влюбилась в другого, и он не простит меня за то, что я обошла его и раскрыла правду его сына. И он не простит Гэвана за помощь мне.

– Он будет в порядке. Я оставил ключи у мамы, – он сделал паузу. – Она извинилась, кстати. Я рассказал ей немного. Похоже, ее это не удивило.

Я сглотнула.

– Гэван…

– Я отведу тебя туда, где можно переночевать, где безопасно, – он открыл дверь для меня, и мы покинули дом его отца, попали на пустую площадь. – Куда отвести?

Я думала миг.

– К Рену, – сказала я. Я не знала, что подумает Лиз Росс из‑ за этого, но только это место в Ормскауле может быть безопасным для меня. Если Гэван удивился, то не подал виду.

– К Рену. Идем сейчас?

Я кивнула.

– Пистолет с собой? – спросил он.

Я подумала сперва, что он про пистолет на моем бедре, и застыла. Я не хотела, чтобы кто‑ то о нем знал. А потом я поняла, что он говорил о пистолете, из которого был ранен его отец.

– Он в моей сумке. Но у меня уже нет пуль для него. Туда можно зарядить лишь одну за раз.

Он кусал губу.

– Жаль. Я хотел одолжить его, – он сделал паузу. – Как думаешь, Рен захочет мне помочь? Ты сказала, что он знает о существах. Мне нужна еще пара рук.

Я смотрела на него минуту, а потом решилась.