ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 3 страница

– По-моему, насчет спички ты преувеличиваешь, – улыбнулась Алена.

– Может быть, и так, но напомни мне, пожалуйста, где ты проведешь ближайший уик-энд?

Алена вспомнила об авиабилете, спрятанном в потайном кармашке сумочки, и на душе у нее потеплело. Внутренние мрачные тучи рассеялись, уступив место солнечной безмятежности.

– В Лондоне, – мечтательно протянула она.

– Вот именно! – взвизгнула Янка. – Ты будешь пить шампанское в бизнес-классе, покупать платья в Harrods, хлестать коктейли в M-bar, да еще и получишь за все это хорошие деньги! А он хочет, чтобы ты все это променяла на библиотечные книжки о чем-нибудь нудном, сессии, а в качестве расслабления – в лучшем случае пятьдесят граммов водки где-нибудь в «О. Г. И». Да он вообще соображает, что от тебя требует?

– Он не требует, он предупреждает, – тихо возразила Алена. – Ян, а можно я кое о чем у тебя спрошу? Только ты не обижайся.

– Ну! – удивилась та.

– Мы с тобой давно живем вместе, но я почти ничего о тебе не знаю, о работе твоей… Скажи, бывало так, чтобы тебе приходилось… обслуживать клиентов сексуально, когда ты сама этого не хотела?

– Что? – помрачнела Яна.

– Бывало так, что тебе сказали, что это просто эскорт, а потом оказалось, что секс тоже подразумевается, и клиент за него заплатил? – выпалила Алена, которой вдруг стало неудобно смотреть в Янкино одеревеневшее лицо. И она принялась перебирать подол своей удлиненной туники, мысленно жалея о том, что осмелилась на тревоживший ее вопрос.

Молчала она долго. Алена уже собиралась вежливо замять разговор, скакнув на какую-нибудь безобидную тему вроде нового имиджа Клаудии Шиффер или анорексии Николь Ричи, как Яна вдруг, не глядя на нее, сказала:

– Я на тебя не обижаюсь, потому что ты просто маленькая дурочка. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что означает слово «дистанция». А может быть, и нет. Может быть, эта профессия и правда не для тебя, пугливой. В любом случае знай – все зависит от везения. Повезет – выйдешь сухой из воды, будешь иметь легкие деньги, заработаешь на квартиру в центре, даже не раздвигая ножек. Не повезет… не заработаешь. Но ведь такое можно о любой профессии сказать. Если ты не эксклюзивный специалист, при этом являешься женщиной, и у тебя есть нехилые амбиции, то о чистоплюйстве придется забыть. Твое тело всегда будет на кону – а уж будешь ли ты пользоваться им реально или раздавать авансы, зависит только от твоих способностей.

Наверное, то была самая длинная и сложная фраза, которую Алена услышала от Яны за почти два года проживания с нею под одной крышей.

– Ян… А как ты? – все же рискнула спросить Алена. – Ты-то сама что делаешь? Пользуешься или раздаешь авансы?

Яна ничего не ответила, с тяжелым вздохом она ушла на кухню, на прощание наградив соседку таким красноречивым взглядом, что Алене даже стало не по себе. Больше девушки никогда эту тему не затрагивали. Наверное, у эскорт-девушек, как у хирургов и оперативников, есть свои могилы – только под безмолвными холмиками покоятся не упущенные человеческие жизни, а воспоминания, захороненные, подобно самоубийцам, за оградкой внимания; неухоженные забытые могилки, к которым даже на Пасху никто не принесет пластмассовых маргариток.

Когда Алене сообщили, что для поездки на бизнес-конференцию в Лондон ее купил некто по имени Мишель Петров, она не смогла сдержать улыбки. Ей казалось, что трансформировать обычное имя «Михаил» в претенциозное «Мишель» может лишь какой-нибудь богемный старец, маскирующий проплешины шиньоном, осевший с годами позвоночник – ботинками на незаметной платформе, а кариозный запах изо рта – мятным дезодорантом.

На самом же деле Мишель Петров был удивительно, ну просто невероятно хорош собой. Ковбой Marlboro, замаскированный под обычного клерка, – так охарактеризовала его Алена, едва бросив на Мишеля беглый взгляд. Был он высок, весьма недурно сложен, носил прическу а-ля Хью Грант и улыбался так заразительно и белозубо, что просто невозможно было не улыбнуться ему в ответ.

Они встретились в аэропорту «Домодедово», у табло с будоражащими воображение названиями пунктов назначения.

– Не ожидал, что вы окажетесь еще лучше своей фотографии, – он слегка прикоснулся губами к ее щеке.

– То же самое могу сказать и о вас, – неожиданно для себя самой Алена взяла кокетливый тон, – правда, вашей фотографии я не видела, но почему-то решила, что вы старый и противный.

Петров рассмеялся и взял из ее рук компактную спортивную сумку.

– Кажется, вы, Алена, из тех девушек, что привыкли путешествовать налегке. В наше время явление удивительное.

– Я просто из тех девушек, которые не привыкли путешествовать вообще, – рассмеялась Алена, – если честно, это мой первый визит за границу.

– Это поправимо, в ваши-то годы и с вашей красотой. Кстати, вы не против перейти на «ты»?

– Очень даже за! – воскликнула она.

Алена сразу поняла, что это будет самый легкий эскорт-заказ в ее жизни. Наверное, то была своеобразная благодарность Марины Аркадьевны за то, что Алена все-таки согласилась на свидание с Шестаковым. Весело болтая, они прошли к стойке регистрации. Петров рассказал, что занимается книжным бизнесом, а лондонский прием будет посвящен проблеме пиратства и расплодившихся электронных библиотек. Алена, в свою очередь, поделилась своими планами о модельной карьере – скоро она подпишет контракт с бельгийским агентством и отправится на европейские показы, ведь у нее такая роскошная для подиума фактура. Она и сама не знала, зачем привирает. Он не был в ее вкусе, однако на него хотелось произвести впечатление.

– В Европе у меня много знакомых, – сказал Мишель, – так что, когда отправишься, позвони. Я хорошо знаю редактора итальянского Vogue и могу составить тебе протекцию.

– А топ-моделей? С ними ты знаком? – вытянула шею Алена.

– Пару раз пересекался с Наоми, однажды ужинал с Кристи, бывал в гостях у Кейт и Питера, неплохо знаком с Жизель… – буднично перечислял он.

У Алены перехватило дыхание. Человек, знакомый с мисс Будхен, на полном серьезе говорит, что она, Алена Соболева, красотка. Мечтала ли она когда-нибудь взлететь на такую высоту?

– И как они? Это правда, что Жизель совсем маленького роста?

– Да, она некрупная, – кивнул Мишель, – но все равно очень эффектна.

– Еще бы, – протянула она, – скажи, и как тебе… я? Извини за дурацкий вопрос, если не хочешь, можешь не отвечать!

Мишель рассмеялся и взглянул на нее чуть более внимательно – настолько внимательно, что ей даже стало неудобно.

– Ты смешная, Аленка, – наконец сказал он, – наверное, будет неправильным отвечать, но… Я считаю, что ты гораздо красивее Жизель!

В самолет они вошли лучшими друзьями.

Наверное, глядя на них со стороны, невозможно было представить, что в основе излучаемого эффектной парочкой концентрированного кокетства лежат отношения по схеме «товар – деньги – товар». Скорее они выглядели влюбленными, решившими на целый уик-энд сбежать из загазованной суетной Москвы, чтобы пополнить пухнущий фотоальбом своими улыбками на фоне Тауэра и Букингемского дворца. А когда Мишель, разморенный купленным в дьюти-фри виски, уснул, откинувшись в просторном кресле бизнес-класса, Алена долго рассматривала его красивый профиль. И думала: а вдруг этот улыбчивый обаятельный мужчина и есть ее судьба? Вдруг не нужно ей ни итальянских подиумов, ни платных ужинов с мужчинами, к которым она не испытывает ровно никаких эмоций, а все, что нужно, – это держать его смуглую руку в своих руках, улыбаться в ответ на его улыбку, спать в его постели, носить его детей?

В Хитроу, пока он вертелся возле транспортера с багажом, она позвонила Анфисе.

– Фис, это я, Алена, – почему-то шепотом сказала она, – я на минутку, в Лондоне роуминг дорогой.

– Тебя избили? – ужаснулась Анфиса.

– Почему ты так решила? – удивилась Алена.

– У тебя такой голос… Хочешь, дам тебе телефончик своих лондонских знакомых? Они помогут тебе вернуться, если там какие-то проблемы.

– Спасибо, Фис, – улыбнулась Алена, – но дело не в этом… Слушай, а ты когда-нибудь влюблялась в клиента?

– Что-о? – после затянувшейся паузы протянула Анфиса. – Мать, хочешь сказать, что ты не пьяна и не под кайфом? Что ты несешь?

– Не знаю, что со мной творится, – застенчиво призналась она, – он совсем не такой, как я ожидала… Обаятельный, милый. И ведет себя так, как будто я правда его девушка. И еще он сказал, что я красивее Жизель Будхен.

– Немедленно прекрати все это, – строго велела Анфиса, – насколько я понимаю, ты не знаешь его и недели, так?

– Я не знаю его и суток, но…

– Так вот, советую сначала узнать его получше, а не то наделаешь глупостей!

– Каких еще глупостей, Фис?

– Не возьмешь с него деньги за секс.

– Но я не собиралась…

– А ты соберись! – усмехнувшись, перебила Анфиса. – Если он тебе так нравится, почему бы и нет? Только не вздумай делать это бесплатно. Ты не в том положении, чтобы отдавать даром то, за что можешь получить неплохие деньги. Раскрути его по полной программе, раз уж ты нравишься ему больше, чем Жизель!

– Фу, какая же ты циничная.

– Я просто лучше знаю правила игры… И мне в отличие от некоторых далеко не восемнадцать лет. Все, Аленка, отключаюсь. Мы же не хотим тебя разорить?

Черный кеб умчал их в самый центр города, в небольшой отель почти у самого Piccadilly Circus. Алена немного нервничала. В глубине души она решила так: если он снял один номер на двоих, так тому и быть. Не будет она мелочиться, торговаться, звонить в агентство, набивать себе цену, устраивать скандал. В конце концов она была живой женщиной, на долю которой почти не перепало адреналинового томления, нежных прикосновений, проникновенных шепотков. Она все еще мечтала о той самой любви, от которой трясутся поджилки, и хочется плакать и смеяться одновременно, и мучить подруг подробностями, и хранить изображение Его лица в пластиковом окошечке бумажника. Все еще мечтала – но уже почти не верила.

Мишель снял два соседних номера – тринадцатый и четырнадцатый. Суеверной Алене, естественно, достался тринадцатый. Раскладывая немногочисленные свои наряды по полочкам гостиничного шкафа, она размышляла о равновесии сил в природе. Каждому человеку, думала Алена, выделено равное количество жизненных благ, и он уже сам волен размазать их по жизни, точно масло по бутерброду, – что-то в пользу карьеры, что-то – на личную жизнь. Может быть, поэтому ей и не везет в любви. Она ведь израсходовала львиную долю запаса небесных бонусов на то, чтобы вырваться из захолустья, перебраться в сверкающую огнями столицу. Она отрастила когти и научилась царапаться и карабкаться, она мечтает вышагивать по подиумам Милана под диджеевский микс Пола Окенфольда, воспарить над миром стоптанных каблуков и быстрорастворимых супчиков, доказать всем на свете, что Жизель Будхен по сравнению с ней обычная лохушка. Она мечтает носить серьги из магазина Carrera y Carrera и часы Chopard. Она надеется, что когда-нибудь (причем не в отдаленном будущем, а буквально на днях) ее лицо появится в крошечной фотографии светской хроники журнала Vogue рядом с примелькавшимися физиономиями Жанны Фриске и Ксюши Собчак. Да-да, не стоит смотреть на нее с ироническим прищуром, не стоит снисходительно кривить рот, она и сама понимала, что мечтает о чем-то мелком и неправильном. Сибирской рыжеволосой нимфе семнадцати лет от роду пристало бы носить на сердце приукрашенный воспаленным воображением образ какого-нибудь романтического героя из приличной семьи (на худой конец – Колина Ферта или Орландо Блума), а не мечтать о «Бентли» с личным водителем и кулоне с трехкаратником. То, что происходило с Аленой Соболевой, напоминало неотвратимый физический недуг, заразную тропическую лихорадку, которую можно лишь печально констатировать, а вот ничего с ней поделать нельзя. Все вокруг были заразны, вот и она заразилась в конце концов.

Ужинали в ресторане отеля Savoy. На ней было простое черное платье с глухим воротом и вырезом на спине, доходящим почти до самой ложбинки между ягодицами. Лаковые туфельки на квадратных каблучках, тоненькая золотая цепочка обнимает щиколотку. Крошечная тряпичная сумочка с золотистой вышивкой, волосы выпрямлены специальным утюжком. Этакая ненавязчивая сексуальность. Интеллигентность с небольшой перчинкой, будоражащей воображение червоточинкой.

Он оценил. Весь вечер держал ее за руку (представьте, каково это – разделываться с устрицами одной рукой! Алена справилась), заглядывал в глаза, сыпал комплиментами, утверждал, что именно так выглядит девушка его мечты. Алена «повелась», поверила. Пили «Шабли», и стоило ее бокалу опустеть, как проворный официант наполнял его золотистым вином – в итоге она и сама не заметила, как переборщила. Она была в той стадии опьянения, когда сам прекрасно понимаешь, что набрался, но надеешься, что этого не заметят окружающие. Слегка пошатываясь, она удалилась в уборную, умыла лицо ледяной водой, промокнула пылающие щеки салфеткой с матирующим эффектом. Возвращаясь, споткнулась и, чтобы удержать равновесие, ухватилась за стул какого-то благообразного бритиша. Тот рефлекторно вскочил, и Алена едва не завалилась вместе с пошатнувшимся стулом. Мишеля все это веселило от души.

– Что может быть слаще, – воскликнул он, – пьяная русская красавица! Может быть, еще вина?

– Мне бы лучше кофе, – сконфуженно призналась Алена, – из… извини. Сама не понимаю, как это могло произойти.

– Да ладно тебе, – перегнувшись через стол, он погладил ее по щеке, – ты такая хорошенькая, когда пьяная. Если бы я знал, напоил бы тебя еще в самолете… Надеюсь, у тебя не бывает жесткого похмелья. Ты помнишь, что мы завтра едем на конференцию в Оксфорд и нам вставать в половине восьмого утра?

– Не волнуйся, буду свежей, как маргарита… Маргаритка то есть.

– О, ты любишь «Маргариту»? – оживился Мишель. – Тут неподалеку есть клуб, и местный бармен делает лучшую «Маргариту» в мире! Золотая текила и свежая клубника из специальных теплиц.

– Меня от одного слова «текила» сейчас стошнит, – пробормотала Алена.

– Понял. Тогда выпьем кофе и прогуляемся по ночному Лондону. Свежий воздух немного тебя отрезвит.

Они стояли, опершись локтями на каменный парапет моста, и в темных водах ночной Темзы пьяновато танцевали огоньки фонарей. И почему-то Алене было так хорошо, что не передать словами, – будто бы в самой сердцевинке ее существа медленно распускался крошечный цветок. На ее плечи был наброшен кашемировый пиджак Мишеля, на ее талии покоилась его рука. Ладонь его была горячей – сквозь тонкую ткань платья она чувствовала этот жар. Хотелось стоять так всю ночь, а еще лучше – всю жизнь.

– Ты что, влюбилась в меня? – спросил вдруг Мишель.

– Что ты! – смеясь, запротестовала Алена.

И если она его обманула, то лишь отчасти. Может быть, все называют любовью с первого взгляда именно то, что чувствовала Алена в тот момент. Она не была уверена, что это так. Слово «любовь» скорее ассоциировалось у нее с колокольным звоном разбушевавшегося сердца, с тем нервным ступором, в который уходила она в присутствии Валеры Рамкина (Черт! Черт! Не вспоминать больше его имя! Никогда! ).

– А я уже сто лет мечтаю влюбиться, – серьезно сказал Мишель, – но не получается.

– Почему? – удивилась Алена. – Вокруг тебя, наверное, столько женщин…

– Так и есть, – усмехнулся он, – один мой друг говорит, что я избалован… А у меня просто не получается. Знаешь, меня ведь бросила жена.

Алена повернула голову и с любопытством уставилась на его точеный профиль. Бросила жена – ну ничего себе. Она бы никогда не подумала, что жизненное пространство такого волшебного мужчины можно покинуть добровольно. Хотя… кто знает, может быть, его носки пахнут сыром «Бри», он коллекционирует трусы дорогих стриптизерш и громко пукает во время секса?

– Мы прожили вместе семь лет. Она балерина, и я ее так любил, что был готов есть с ее руки. А потом ее пригласили работать в Нью-Йорк. Какое-то время мы жили между двумя городами. Но это так сложно… Однажды я увидел ее фотографию в журнале. Она целовалась со своим продюсером. Когда мы расстались, он сделал ей предложение. С тех пор прошло уже шесть лет, а я до сих пор не могу оправиться.

– Сколько же тебе лет? – удивленно спросила Алена.

– Сорок два, – улыбнулся Мишель, – знаю, что выгляжу гораздо моложе. Иногда это бывает удобно.

– А я вообще никогда не влюблялась, – выпалила она, – мне семнадцать… Знаю, что выгляжу гораздо старше. И это тоже бывает удобно.

– Смешная ты.

Медленно брели по берегу узенького канала. Мишель показывал на шикарные белоснежные особняки на другом берегу и размеренным тоном экскурсовода вещал: «Этот дом принадлежит Николь Кидман… А этот, кажется, Мадонне». Алена, напряженно сощурив глаза, вглядывалась в синий сумрак – вот бы здорово было увидеть, как Николь Кидман выходит на балкон в длинной ночной рубашке, раскидав роскошные рыжие волосы по плечам! Она даже, кажется, загадала – если Николь Кидман выйдет на балкон, то все в ее, Алениной, жизни сложится шоколадно, и Мишель Петров, очаровательный мужчина, притворяющийся ловеласом, но на самом деле остро страдающий от одиночества, сделает ей предложение и увезет ее в свой трехэтажный замок на Николиной горе.

Она так играла в детстве. Все время на что-нибудь загадывала. Если бабушка забудет на телевизоре очки, то Алена получит пятерку по географии. Если в ближайшие пятнадцать минут зазвонит телефон, то самый красивый мальчик школы перестанет дразнить ее коломенской верстой… Окна особняка на другой стороне канала были темны и пусты. Идиотская игра.

К ним подошел нервно озирающийся подросток в надвинутом на лоб капюшоне и предложил купить косячок. Мишель высыпал в его чумазую ладошку целую горсть однофунтовых монеток, получив взамен неловко скрученную сальноватую сигаретку.

– Какой кошмар, – брезгливо скривилась Алена, – неужели ты будешь это курить?

– А мы сделаем вот так, – он зажал косячок между безымянным пальцем и мизинчиком, потом сложил ладонь в подобие воронки, уткнулся губами в широкую ее часть, а узкую закупорил другой рукой, – это называется бесконтактным курением. Когда раскуриваешь один косячок на всех, а у твоего соседа слева герпес на губе.

Алена поморщилась. Однако когда Мишель протянул ей косяк, прилежно повторила его действия. Если она хочет быть рядом с этим мужчиной, придется принять правила его игры. В конце концов курение марихуаны – это довольно безобидно. Вот если бы он как ни в чем не бывало достал из кармана шприц и резиновый жгут, тут бы она напряглась.

Сладковатый едкий дым обжег горло. Алена закашлялась. Ей казалось, что дым заполнил все ее существо, ее тело превратилось в хрупкий сосуд, заполненный лишь этим клубящимся дымом.

– А хочешь скажу, зачем мне понадобилась эскорт-девушка?

– Хочу, конечно.

– Это все мои друзья, – грустно покачал головой Мишель, – они так настойчиво критикуют мое одиночество, все время пытаются кого-то навязать, каких-то кошмарных баб… Я от этого устал. Так что завтра тебе придется не просто сопровождать меня на конференции. Тебе придется сыграть роль моей любимой девушки, Алена. Чтобы все подумали, что у нас роман.

– Да нет проблем, – улыбнулась она, – это будет несложно.

– Что ты имеешь в виду? Почему несложно?

– Ну… так, – она смутилась.

– Когда я приезжал в Лондон в прошлый раз, мне подсунули какую-то кошмарную девку, модель. Ее звали Джуди, и она выглядела как гибрид Мика Джаггера с Максимом Галкиным. К тому же у нее была булимия, и она вечно блевала после еды. Обожрется пирожными, потом бодро топает в туалет, два пальца в рот, и… – Мишель поморщился, – от нее все время попахивало блевотинкой. Этот запах пробивался через ее коллекционные духи, которыми она опрыскивала даже подмышки.

– Ужас какой, – рассмеялась Алена.

– Вот именно, ужас! – воскликнул он. – Вцепилась в меня мертвой хваткой. Все намекала на какой-то джемпер от Александра МакКуина за семьсот фунтов, который ей хотелось заполучить. Я ее послал, конечно.

– И правильно сделал!

– Так ты бы видела, какую истерику закатили мои друзья! Те, которые нас свели. Она оказалась жутко известной манекенщицей, звездой! Оказывается, за ней пол-Лондона бегало, а какой-то барон из Швейцарии даже хотел на ней жениться. По-моему, и женился в итоге… А в другой раз меня познакомили с каким-то трансвеститом. У дамочки был нос, похожий на Пизанскую башню – такой же массивный и скошенный набок. Перетравленные кудряшки, желтые огромные зубы, оранжевое платье с золотым поясом и смех полкового коня.

Алена рассмеялась – у него был такой образный язык, что она увидела эту сцену словно наяву. Огромная женщина в ярких шмотках кокетливо смеется и стреляет жирно подведенными глазками в сторону шокированного Мишеля.

– Она была телеведущей, и появиться с ней в обществе считалось престижным. Но мне не нужна престижная баба, черт возьми! Мне всего лишь хочется, чтобы она была красивая, нежная, любимая… Разве это так много?

Алена прижалась к нему плечом.

– Еще была актриса, ростом едва достающая мне до груди. Тощая, как цыпленочек. Фигура двенадцатилетней девочки и взгляд порнозвезды, которую перетрахало полмира. Ну как бы я с ней, а? Еще одна была, спортсменка, теннисистка. Вроде и красивая баба. Но сильная, как лошадь, даже страшно в ее присутствии. Такая, если что, убьет одним пинком ноги. И руки у нее были как у мужика, огромные, с выступающими венами. И еще она все время молчала. Улыбалась и молчала, так что в ее присутствии я чувствовал себя полным дураком.

– Да уж, не везло тебе…

– И вот я решил, что больше не позволю подсовывать мне женщин. И теперь почти не появляюсь на людях в одиночестве.

– Интересно, – немного разочарованно протянула Алена, – то есть ты пытаешься создать себе репутацию плейбоя, да? Появляешься все время с разными красотками из эскорт-агентств?

– Не совсем так, – нахмурился Мишель, – вернее, я еще и сам не понял чего хочу. Возможно, мне понадобится одна-единственная девушка для выхода в свет. Девушка, которая будет работать моей невестой, – улыбнулся он.

– Возможно, она и в самом деле в итоге станет твоей невестой, – выпалила Алена и сама же обомлела от собственной наглости.

Мишель рассмеялся.

– Да-а, Аленка, тебе палец в рот не клади!.. И знаешь, что я хочу тебе сказать?

– Что?

– Ты – лучшее, что случилось со мною за последний год, – перехватив ее недоверчивый взгляд, он серьезно кивнул, – можешь не сомневаться. Я не шучу.

Все получилось само собой. В его номере был мини-бар, в мини-баре, в свою очередь, оказалась бутылка ледяного шампанского. Мишель позвонил в круглосуточный ресторан при отеле и заказал шашлычки из креветок и свежую клубнику. В ожидании заказа они подключили ночной эротический телеканал. На экране потная блондинка не первой свежести фальшиво охала и выпучивала глаза, как выброшенная на берег рыба, в то время как сзади ее имел дюжий мулат с телом молодого Сталонне и отстраненным лицом умственно неполноценного. Они смотрели на смешно подпрыгивающую отвисшую грудь блондинки и хохотали, как сумасшедшие. Как на заказ, блондинка все время орала: «Ya! Ya!!! Dast ist fantastisch! » – как будто бы это был не настоящий порнофильм, а комедийная пародия.

А потом Алена ела прохладную клубнику из его рук. Он делал глоток шампанского прямо из горлышка бутылки, приникал губами к Алениным губам, и она целовала его, стараясь не пролить ни одной винной капельки. Переключились на MTV. Под мелодичные завывания Кристины Агилеры он спустил платье с ее плеч.

В ту ночь Алена так и не уснула. Опустошенный сексом Мишель что-то бормотал во сне, она успокаивающе гладила его по волосам. Что это были за волосы – гладкие как шелк, ухоженные, густые, такие редко встречаются у взрослых мужчин! Его расслабленное лицо выглядело таким молодым – невозможно было поверить, что ему сорок два года. Алена смотрела в это лицо как завороженная и думала, что под натиском таких неожиданных новых впечатлений она вполне может отпустить Валерия Рамкина, вытеснить из своего существа его образ, заметно поблекший за эту ночь.

Выходные пролетели как одна минута. Несмотря на то что за эти дни Алене толком не удалось поспать, она была свежа, как майский одуванчик. Ее сердце пело – причем, кажется, какую-то попсу, милую в своей примитивности. Еще бы! У нее роман! В нее, рыжую семнадцатилетку, влюблен мужчина – да такой, которому вслед томно оборачиваются бледные британские девы. А он смотрит только на нее, Алену. И все время держит ее за руку. Нежно мусолит ее ладошку в своих руках. Покупает на углу улицы букетик свежих розочек и дарит ей – у всех на глазах. Наверное, со стороны они похожи на парочку из рекламного ролика – этакое концентрированное прилизанное счастье.

На конференции было скучно. Алена сидела на самом заднем ряду и рисовала в блокноте звездочки и сердечки. И пару раз попробовала написать: «Алена Петрова». Алена Петрова. Простовато, конечно, но не так и плохо. Видели бы ее сейчас бабушка с мамой! И Галина! И Янка! И Анфиса! Вот бы все удивились…

В duty free он купил ей дорогой шейный платочек в цветастых бабочках и духи «Бритни Спирс» – аромат показался Алене сладковатым, зато ей очень уж приглянулся флакон, носить такую вещицу в сумочке – одно удовольствие.

– Какой же ты все-таки еще ребенок, – Мишель с умилением смотрел, как она крутит обновки в руках, – тебе точно уже есть восемнадцать? А то ведь меня могут и посадить.

– Ты же видел мой паспорт, – смеялась Алена в ответ, – и потом, тебя в любом случае не посадят, ведь ты же на мне женишься!

Он ничего не отвечал, но с готовностью смеялся в ответ.

В «Домодедово» их встречали его коллеги. Двое мрачноватых мужчин в одинаковых серых костюмах и дама не первой свежести в цветастом летнем пальто. По степени ее набриолиненности (ну кто ранним утром не поленится завить волосы в плавные волны, неспешно покрыть физию тональником и едва заметными стрелками подчеркнуть кошачий разрез глаз?! ) Алена догадалась, что мадам к Мишелю Петрову неравнодушна. С каким радостным энтузиазмом она заключила его в приветственные объятия, как заблестели ее глаза, как разрумянились щеки! Алена инстинктивно сильнее прижалась к плечу Петрова и уверенным хозяйским жестом взяла его под руку. Вот так-то, знайте наших. Нечего зариться на чужое, мон ами.

– Светочка! – обрадовался влюбленной даме Петров. – Ну как вы тут без меня?

– Все путем! – с кокетливой веселостью отозвалась она, – договоры подготовлены, сценарий презентации утвержден, проектор куплен.

– Ты просто чудо, что бы я без тебя делал?

Алена и сама не поняла, как это получилось, но ее вдруг словно оттерли на задний план. То есть она по-прежнему висела на рукаве Петрова, однако все вели себя так, словно никакой Алены в радиусе десяти метров и в помине не было. Они говорили о своем – о каких-то тиражах и допечатках, о книжной ярмарке во Франкфурте, о скандальной певице, которая решила написать мемуары о том, как она работала стриптизеркой в Бутово, и о каком-то Табуретнике, который требует повышения гонорара. Алена не могла прорваться даже на периферию этого разговора и чувствовала себя полной идиоткой, манекеном, на который все обращают внимания не больше, чем на мебельный гарнитур. Она пару раз пыталась вставить какую-то реплику, но никто даже не поворачивал к ней головы. Наконец они вышли на улицу. Алена немножко приободрилась – встречающие прибыли на огромном «Хаммере», а ей всегда хотелось побывать внутри такого гигантского авто. Но Мишель, обернувшись к ней, вдруг с милой улыбкой сказал:

– Алена, мне сейчас на работу, мое издательство не в центре, так что нам едва ли по пути. Тебе найти такси или сама справишься?

Она даже не сразу поняла, что он имеет в виду. А Петров явно не собирался затягивать прощание.

– Так что? Соображай быстрее, у меня совещание через полтора часа. Вот и молодец, – он покровительственно потрепал ее по плечу, и в этом жесте не было ни миллиграмма эротизма, – было приятно с тобою познакомиться. Ты настоящий профессионал, и я очень доволен сотрудничеством. Так и передам Марине Аркадьевне.

Смысл его убийственных слов доходил до Алены постепенно.

– Но…

– Ах да, чуть не забыл, – со смешком он хлопнул себя ладонью по лбу и достал из кармана запечатанный конверт, – это тебе. Здесь немножко больше, чем мы договаривались, но ведь и ты пошла на некоторые уступки, не так ли?

– А как же…

– Ну все, солнышко, мне пора, – все же он наклонился и чмокнул ее в щеку, то был холодный формальный поцелуй не страстного любовника, но дружелюбно настроенного коллеги.

И вдруг Алена перехватила на себе взгляд приехавшей за Мишелем женщины. Не то чтобы торжествующий, нет. В меру любопытный, с легкой долей презрения – так смотрят на извивающихся на подиуме стриптизерш: вроде бы и ляжки у них заманчиво крепкие, но, с другой стороны, чему завидовать-то, если любой желающий может игриво их облапать?

И вот он ушел, а она еще долго металась по аэропортовой стоянке, не понимая, что же произошло, почему его отношение так резко изменилось, неужели у него с этой гранд-дамой роман?! А потом до нее все-таки дошло: Мишель Петров не был ни подонком, ни легкомысленным самцом, ни слащавым ловеласом, просто он изначально относился к ней как к обслуживающему персоналу! Просто он был из тех городских обаяшек, которые знают по именам всех официантов из кафе, куда они ходят на бизнес-ланч. Которых никогда не штрафуют гаишники, которые заигрывают со стюардессами и проводницами и всегда получают лучшие купе и лишние одеяла. Он всего лишь хотел казаться милым – на всякий случай. А она поверила, «повелась», предложила ему полный комплекс услуг, курортный роман в миниатюре.