ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 2 страница

Анфиса помусолила в губах коктейльную соломинку. Она была удивительно красивой женщиной – даже странно, что с модельной карьерой у нее не сложилось, да и вряд ли сложится когда-нибудь, ведь к тому моменту, когда Алена с ней познакомилась, ей было уже далеко за двадцать. Огромные миндалевидные глаза на скуластом лице, точеный носик, пухлый рот, густые волосы цвета темного шоколада, тело Моники Белуччи, ангельский голосок, пластика дрессированной пантеры, которая научилась быть послушной и мягкой, но на самом деле по-прежнему является опасной дикой кошкой. Совсем неудивительно, что мужчины теряют от нее голову и послушно, как крысы за волшебной дудочкой, идут покупать брильянты, зомбированные ее обаянием.

Внезапно Алена поймала на себе какой-то новый Анфисин взгляд – изучающий, неприлично пристальный. Таким взглядом скорее рассматривают не случайную попутчицу в мире подиумных будней, а драгоценную диадему в витрине бутика, прикидывая – не слишком ли дорого за нее просят и согласится ли кто-нибудь из любовников обременить себя такой тратой.

– Алена, а зачем тебе такие деньги? – вдруг без улыбки спросила она.

– В каком смысле? Кто же от денег откажется?

– Поверь, много кто. Вопрос в том, что ты должна за эти деньги сделать. Я знаю не одну девушку, которая в твоей ситуации сложила лапки и вернулась домой под мамино крылышко.

Алена поморщилась:

– Анфиска, ты просто в городе моем не была! Даже нет – возможно, тебе бы в моем городе и понравилось бы! За тобою бы все ухлестывали, ты была бы королевой и так далее. Но посмотри на меня! Я всю жизнь была посмешищем. Причем это меня не обижало и не раздражало, потому что началось это еще в самом детстве. Я привыкла считать себя уродом, привыкла воспринимать это как должное. Я послушно уступала лидерство подруге!

Разнервничавшись, она скомкала салфетку и прицельно швырнула ее в пепельницу; Анфиса изумленно наблюдала за этой истерикой в миниатюре.

– Я была оптимисткой, надеялась поступить в Педагогический, звезд с неба не хватала, потому что знала, что их расхватают и без меня! И вдруг все изменилось. В один день. Меня перебросили в другой мир, где такие, как я, ходят в красавицах. Я впервые в жизни почувствовала себя человеком – ненадолго совсем, но все-таки лучше, чем ничего.

– А почему ненадолго? – после паузы спросила озадаченная Анфиса, которая, заслушавшись, даже забыла про свой коктейль, хотя еще минуту назад утверждала, что свежевыжатый лимонный сок с текилой напополам – это даже лучше, чем секс.

– Да потому, что объективная реальность в очередной раз стукнула меня мордой об стол! – воскликнула Алена и действительно ударила о стол – правда, не лицом, а кулаком.

Сидящие за соседними столиками люди заинтересованно на них посматривали. Наверное, зрелище и правда было эффектным – две высокие красотки о чем-то надрывно спорят, и одна из них выглядит так, словно вот-вот заплачет навзрыд.

– И еще потому, что этот город состоит из сотен «почти»! Я знаю точно, что могла бы стать успешной работающей моделью, но снова и снова мне не везет. Я только-только почувствовала себя красавицей, брильянтом, как выяснилось, что брильянты без оправы здесь не котируются. А я пока зарабатываю только на колготки да уцененные шмотки из магазина Mango. Я хочу быть своей в этой жизни, понимаешь? Я уже поверила в то, что не урод, не убогая. Мне не хватает самой малости, чтобы окончательно здесь освоиться.

– Денег и связей, – подсказала Анфиса, покачав головой, – не такая уж это и малость… Да-а, не ожидала, что девушку с такой внешностью могут дразнить и высмеивать.

Алена нервно усмехнулась:

– Они называли меня коломенской верстой и годзиллой. Все-все, даже моя лучшая подруга.

– Знаешь… – Анфиса задумчиво прищурилась, – есть у меня одна идея, но я не уверена… Не хочу тебя обнадеживать, но я могла бы порекомендовать тебя одному человеку.

Алена заинтересованно на нее уставилась.

– Он любит окружать себя красивыми вещами, – продолжила Анфиса, – мебелью, картинами, женщинами.

– Хорошее сравнение.

– Зато правда. У него есть свой островок в Карибском бассейне. Там он устраивает такие вечеринки, что закачаешься. Приглашает сотню моделей, знаменитостей, каких-то своих друзей… Все хотят туда попасть. Но он очень привередлив, – на слове «очень» Анфиса понизила голос и выразительно дернула бровью.

– Свой остров? – не поверила Алена.

– А что такого? Я знаю по меньшей мере четверых мужчин, у которых свои острова, – равнодушно пожала плечами Анфиса, – между прочим, небольшой тропический островок стоит гораздо дешевле, чем особняк на Рублевке… Обычно он выбирает девушек сам, но я покажу ему твои фотографии. Вдруг что и получится? Платит он триста долларов за уик-энд, но если ты девушка расторопная, то можешь заработать тысячи. Да еще и познакомиться с нужными людьми.

– А ты там была? На этом острове?

– Пару раз, – улыбнулась Анфиса, – ты даже представить себе не можешь, что это такое. Для нас пела Джей Ло, танцевала Дита Фон Тиз, на столах стояли ведра черной икры, а одним из номеров программы был денежный дождь.

– Как это?

– А вот так, – теплые воспоминания растянули карминные губы Анфисы в мечтательной улыбке, – никого ни о чем не предупредили. В какой-то момент раздался пушечный залп, и все подумали – фейерверк. А с неба вдруг посыпались стодолларовые купюры. Сначала все решили, что это фальшивки, а когда поняли, что нет… Звезды еще старались сохранить лицо, хотя я видела, как одна актриска запихивала доллары себе в трусы… А девчонки-модели передрались. Какая-то мымра из Харькова засветила мне в глаз кулаком. Я потом три недели не могла работать из-за фингала. Но зато успела отвоевать четыре тысячи долларов.

– Ну ничего себе, – протянула Алена. Рассказ Анфисы казался ей фантастикой, что-то из разряда будоражащих воображение сказок Шехерезады.

– Повторяю: я ничего не обещаю, – Анфиса вернула ее к действительности, – я просто покажу ему твое портфолио. А дальше… Молись, чтобы тебе повезло.

В ту ночь Алена долго не могла уснуть. А когда наконец ее сознание затуманила зыбкая и нервная предрассветная дремота, ей приснился скалистый остров с выжженными солнцем белесыми пляжами, сочными пальмами и мерными волнами лазоревого океана. В том сне были и Анфиса, и Дженнифер Лопес, которая держалась свойски и разговаривала почему-то по-русски, и еще какой-то высокий брюнет, лица которого она не разглядела, но при воспоминании о нем сердце почему-то начинало колотиться с удвоенным энтузиазмом. Небольшой оркестр наигрывал латинский джаз, и все улыбались друг другу, танцевали, смеялись, и время от времени с безоблачного неба с тихим шелестом спускались новенькие купюры, и все раскрывали солнечные зонтики, чтобы деньги не летели в лицо. Проснулась она отдохнувшая, с безмятежной улыбкой и непонятно откуда взявшейся уверенностью, что она, семнадцатилетняя провинциалка ста восьмидесяти пяти сантиметров роста, может подчинить себе хоть весь мир, стоит только пожелать…

– Так что насчет Шестакова? – с этими словами Марина Аркадьевна Хитрюк обращалась к Алене каждый раз, когда та переступала порог директорского кабинета. – Ян мне опять звонил. Если и в следующий раз я совру, что тебя нет в городе, он может заподозрить, что Podium Addict не хочет иметь с ним дел. А ты ведь понимаешь, что такими людьми, как Ян Шестаков, не разбрасываются.

Алена поморщилась. Она уже четвертую неделю крутилась-вертелась в новом амплуа, которое неожиданно принесло ей куда больше дивидендов, чем подиумно-закулисные мыканья. За три недели она успела многое: трижды поприсутствовала на переговорах в качестве одушевленного элемента интерьерного декора, слетала в Питер на масштабную закрытую вечеринку, вместе с десятью другими моделями сопровождала американского медиамагната в турне по Золотому кольцу, получила в общей сложности тысячу долларов чаевых, дважды едва не была изнасилована перебравшим с кокаином клиентом и почти поверила в то, что профессиональная эскорт-girl может быть невинной, как монастырская послушница. Все зависит от расторопности и умения балансировать на тонкой грани между откровенным кокетством и королевской неприступностью. Смотреть на мужчину влажными глазами, облизывать губы и всем своим поведением давать понять, что он приятен и желанен, однако существует веские «но», мешающие стопроцентному слиянию двух одиночеств. С этой ролью она справлялась филигранно. Кто бы мог предположить, что в длинном бледном теле провинциальной коломенской версты живет такая внутренняя кокетка. Американский медиамагнат даже отозвал ее в сторонку и, понизив голос, предложил сбежать от остальных десяти моделей куда-нибудь на Лазурный Берег Франции. Когда Алена рассказала об этом Янке, та забегала по квартире и нервно обозвала ее дурочкой, не понимающей выпавшего на ее долю счастья. Но сама Алена ни о чем не сожалела: в ней проснулся некий инстинкт, отвечающий за безопасность, внутренняя пожарная сирена, реагирующая на потенциальную беду.

Вот эта самая сирена и кричала-надрывалась, стоило Марине Аркадьевне завести разговор о владельце винного дома Яне Шестакове.

– И не надо делать такое лицо, – строго сказала Хитрюк, – ты же не думала, что работа всегда будет доставлять одно удовольствие? Все это время я изворачивалась как могла, рекомендуя тебя моим лучшим клиентам. Настало время ответной благодарности.

– И что он хочет? – обреченно спросила Алена.

– Он хочет с тобой поужинать, только и всего.

– И что, на ужине этом мы будем одни?

– Тебя интересует кто-то еще? – невинно улыбнулась Хитрюк. – Ты хоть понимаешь, что любая другая девушка на твоем месте ликовала бы от счастья? Один из самых богатых мужчин Москвы, миллиардер, приглашает тебя на ужин. А ты кочевряжишься.

– А вы хоть понимаете, что его интересует не эскорт? – в тон ей возразила Алена. – Он покупает мое общество не для того, чтобы произвести впечатление на своих друзей, а ради меня самой. Я помню, как он смотрел на мои ноги, как он со мной разговаривал… Не нравится мне эта идея.

Марина Аркадьевна шумно вздохнула и возвела сильно накрашенные глаза к потолку. Ее начинала раздражать эта сибирская сопля, которая строит из себя особь королевских кровей и в то же время охотно берет деньги от мужчин за сопровождение. Она что, и правда думает, что можно работать эскорт-girl и при этом вести себя так, словно люди размножаются методом опыления?! Она, Марина Аркадьевна, не зверь, не обманщица, не распоследняя сволочь. Она могла бы сразу отправить эту малолетнюю выскочку на мальчишник в Завидово, где с такими, как она, не церемонятся и панибратски называют «щелками». Но нет – Марина Аркадьевна всегда старалась, чтобы вхождение в профессию было мягким. Никакого секса, никаких даже намеков на секс. Поприсутствовала на вечеринке – получи сто долларов, распишись в ведомости. Полетела в Питер – тебе снимут отдельный номер в отеле, по соседству с клиентом. Она что, и в самом деле думала, так будет всегда?! Вроде бы и flatmate у нее прожженная, должна была делиться впечатлениями… Интересно, она и в самом деле идиотка или просто делает вид? И как же бесит, бесит, бесит этот овечий взгляд из-под опущенных ресниц!!! Если бы не Шестаков, она бы давно наорала на Алену, поставила бы ее на место, выгнала бы вон из квартирки в Тушино, и пускай крутится как хочет. Но Ян вцепился в свое мимолетное желание мертвой хваткой. Он был из тех, кто всегда получает что хочет. А в данный момент он хотел провинциальную манекенщицу-неудачницу Алену Соболеву. Видите ли, ее километровые ноги произвели на него неизгладимое впечатление. Марина Аркадьевна подсуетилась и нашла ему двух беспринципных девах выше Алены на целую голову. Но он уперся как осел – Соболева, и никто кроме нее. И что он в ней нашел, глисте бледной? Кто поймет этих мужчин?

– Аленушка, – ласково протянула Марина Аркадьевна, хотя все у нее внутри клокотало и готовилось взорваться извергающимся вулканом, – я же не враг тебе. Ты перспективная модель. Пусть до сих пор твоя карьера не очень-то складывалась, но я в тебя почему-то верю.

– Правда? – недоверчиво спросила Алена, и белесые глаза ее зажглись такой надеждой, что Марина Аркадьевна расслабилась и поняла, что совершенно случайно нащупала главную болевую точку противника.

– Ну конечно, дурочка. То, чем ты сейчас вынуждена заниматься, не навсегда. Ты должна меня понять, ведь у меня такие расходы. Я снимаю тебе квартиру, сделала тебе портфолио…

– Понимаю, – грустно протянула Алена.

Марина Аркадьевна перегнулась через стол и накрыла ладонь Алены своей рукой. Какой контраст. У Алены ладонь бледная, ногти аккуратно подпилены под самый корень, на безымянном пальце дешевое серебряное колечко, которое подарил ей Валера Рамкин в самый первый ее московский день. У Марины Аркадьевны – загорелая дочерна, акриловые ногти похожи на когти птицы Феникс, выкрашены золотым лаком, на них мерцают рубиновые стразы, пальцы унизаны кольцами Tiffany и Bulgari. «Надо бы съездить в Нью-Йорк, уколоть ступни и кисти рук гиалуроновой кислотой, – походя подумала Хитрюк, – говорят, она сглаживает выступающие вены, и руки смотрятся на десять лет моложе».

– Зимой в модельном мире затишье. Но впереди – весна, новые кастинги, показы. На прошлой неделе я подписала контракт с бельгийским модельным агентством New Face. Многие мои девочки отправятся работать в Европу. Скоро будут презентации летних коллекций. Нью-Йорк, Милан, Рим, Токио. Ты хотела бы работать в Италии, Алена?

– Я ни разу не была за границей, – стушевалась она.

– Ты высокая, ты должна понравиться модельерам. Все это будет, просто надо немножко потерпеть. Поддержи меня сейчас, и я замолвлю за тебя словечко.

Алена смотрела на нее недоверчиво.

– Марина Аркадьевна… Вы правда так думаете?

– Если не так, зачем я перед тобой уже битый час распинаюсь? Думаешь, у меня так много времени?

– Но этот Ян Шестаков… Он же не будет… прямо в ресторане?

– Все зависит от тебя, девочка моя, – покачала головой Хитрюк, – хочешь соблюдать дистанцию – веди себя, как вела до этого дня. Хочешь заработать кучу денег и стать girlfriend миллиардера – вперед, эта дверь открыта для тебя.

– Ну ладно, – вздохнула Алена, – назначайте встречу. Я согласна.

Марину Аркадьевну немного покоробила эта снисходительная самоотдача, но звуки «бинго! », поющие в голове, заглушили весь негатив, связанный с неприятным характером сибирской принцессы.

– Я знала, что ты согласишься, – ласково, по-матерински, улыбнулась Хитрюк, – ты сразу показалась мне умной девушкой. Ты далеко пойдешь, Алена, я в тебя верю… А сейчас можешь идти. Сегодня же я переведу на твою карточку аванс за Шестакова. Он платит триста, и сто пятьдесят получишь прямо сейчас.

Когда Алена уже собиралась выйти, Марина Аркадьевна ее окликнула:

– Да, и вот еще что! Говоришь, ни разу за границей не была? А паспорт есть?

Слабо улыбнувшись, Алена кивнула:

– Сделала на всякий случай.

– Оставь моей секретарше. Сделаю тебе краткосрочную рабочую визу в Англию. Моему знакомому нужна девушка для поездки на конференцию в Лондон. Работа непыльная, просто побывать на нескольких официальных мероприятиях.

Алена долго не могла привыкнуть к московской особенности пренебрегать друг другом ради новых знакомств и новых встреч. В этом городе считалось модным обрастать связями; чем больше новых полезных знакомств – тем лучше. В хитросплетении дружественных, приятельских и любовных связей каждый отдельный их фигурант не значил ровным счетом ничего. Сегодня тебе могут клясться в любви, распивая с тобой яблочный сидр, а завтра твое имя будет просто набором букв, впопыхах забитых в смартфон. И эти вежливые формулировки – «как-нибудь созвонимся», «как-нибудь обязательно встретимся»… Ох уж это лукавое московское «как-нибудь».

Иногда она ловила себя на мысли, что скучает по Нему. И тут же гнала ненужную и немодную эмоцию прочь – ну какое право она имеет скучать, если между ними не было ничего, кроме шаткой взаимной приязни да парочки ее предрассветных снов с легким эротическим подтекстом, в которых непременно фигурировал Он? Не целовались, не засыпали в обнимку, не дарили друг другу пошлых «валентинок» и тысячедолларовых часов; блеклое московское небо не кружилось перед их пьяными и счастливыми глазами, потому что они даже ни разу не напивались вместе. И она не рассказывала о Нем случайным подружкам, и не ждала, затаив дыхание, Его телефонного звонка, и не маялась мыслью о том, с кем Он спит и кого любит, и не сгорала от душной ненависти, когда однажды сутуловатая манекенщица из Рязани обмолвилась, что Он как-то пригласил ее в кино. Алена понимала, что не имеет права думать о Нем как о важной части своей жизни, ибо на самом деле Он был всего лишь декорацией и второстепенным персонажем, время от времени пробегающим по обочине ее московской реальности.

Но в тот вечер она, наплевав на условности, набрала Его телефонный номер. И Он, услышав ее голос, обрадовался.

– Аленка! – по голосу она поняла, что Валера Рамкин улыбается. – Что-то давно ты не звонила!

«Мой номер не засекречен, мог бы позвонить и сам», – подумала Алена, но вслух ничего такого не сказала, потому что целью ее звонка было вовсе не выяснение несуществующих отношений.

– Привет, – она тоже улыбнулась – своему отражению в темном кухонном окне.

– Ну, как поживает наша топ-модель?

Алена вздохнула:

– Все издеваешься? Топ-модель оббивает каблуки по кастингам. Каблуки стачиваются быстрее, чем развивается ее карьера, и она вынуждена неделями копить на новые набойки.

– Так все плохо? – его голос потух.

Ну а она мысленно отругала себя за то, что поставила его в неловкое положение. Внутри Садового кольца не принято рассчитывать на жалость малознакомых людей, здесь главенствует рафинированный американский smile. Теперь он будет вынужден предложить ей денег. А может быть, в его планы вовсе не входила финансовая помощь неудачливой манекенщице. Или – еще хуже! – подумает, что она пытается внушить ему комплекс вины. Этакое моральное садо-мазо.

И Валера действительно участливым голосом предложил:

– Ален, так тебе деньги нужны? Я как раз гонорар получил, я мог бы…

– Нет, – перебила она, – не волнуйся, денег у меня достаточно. Ты просто недослушал. Вернее, я недорассказала… Ты же спросил о модельном бизнесе, вот я и ответила, что работы модели для меня в этом городе как не было, так и нет. Но ведь существуют и другие способы выжить…

– Ты о чем?

– Как будто ты не знаешь, – нервно усмехнулась она.

Почему-то Алена рассчитывала, что Рамкин станет адвокатом невинной и денежной профессии эскорт. Скажет, что в этом и правда нет ничего страшного, что почти все начинающие модели вынуждены этим заниматься. Что эскорт и проституция похожи лишь на первый неискушенный взгляд, а на самом деле между ними – пропасть. Что Алена с ее-то данными обязательно выбьется на самый верх, надо лишь только потерпеть, что владелец известного винного дома Ян Шестаков только малознакомым людям кажется скользким типом, в действительности же он отличнейший мужик…

Но ничего этого Рамкин не сказал. Честно говоря, он вообще ничего не сказал. И молчание это начинало Алену тяготить.

– Эй, ты еще там?

– Там, там, – неохотно подтвердил он, – просто пытаюсь переварить услышанное. И убедить себя в том, что я неправильно тебя понял.

– А что ты понял? – насторожилась она. – Не переживай, на Ленинградке я не стою. Мне помогает Марина Аркадьевна.

– Убил бы ее за такое, – процедил он, – ты откуда звонишь? Из дома?

– Ну да, – удивленно подтвердила она, – а что?

– Я не очень далеко, на Маяковке. Пробок нет, так что буду у тебя минут через двадцать!

Алена растерянно посмотрела сначала на свой домашний костюм – выцветший летний халатик и стоптанные тапочки, потом на закрытую дверь единственной комнаты, в которой ее соседка Яна пыталась заниматься кундалини-йогой. Янка вообще была натурой увлекающейся – то от мяса откажется, то встает в половине пятого утра и заунывно поет какие-то мантры, то становится сторонницей уринотерапии, теперь вот йога… «Ко мне не входить, – строго предупредила она, – посидишь на кухне сорок минут, ничего страшного. Я буду медитировать». Лицо у нее при этом было такое, что Алена не осмелилась бы нарушить просьбу.

– Валер, к нам сейчас нельзя, – растерянно протянула она, – моя соседка…

– Я уже выехал. Напротив твоего дома есть «Якитория», жди меня там.

Быстро освоившись в мире модных московских привычек, Алена так и не смогла срастись с некоторыми из них. Например, она не понимала, зачем носить джинсы с такой низкой талией, что если девушка нагибается или садится, окружающим становится видно темную черточку, разделяющую ее ягодицы? И почему из-под джинсов должны непременно торчать сшитые из трех впивающихся в тело синтетических ниточек трусы? Или пирсинг пупка – ну почему у всех обладательниц относительно плоских животиков в пупке поблескивает в лучшем случае цветной камушек? У Алены мурашки по коже бежали, когда она представляла, как это неприятно и больно, когда сережку такую случайно задеваешь рукой или поясом брюк. Зачем надо ходить в солярий до тех пор, пока цветом лица не сравнишься с Бобом Марли? Или вот суши – прелесть суши Алена тоже понять не могла. Ну какое может быть удовольствие от пожирания склизких комочков холодного риса, на которых лежит пересоленный сырой лосось? Вот Яна суши боготворила и постоянно спускала гонорары в «Якитории». Алена только выразительно крутила пальцем у виска, вменяла ей острую зависимость от тенденций и, если у нее самой заводились неприкаянные деньги, предпочитала потратить их в «Тарасе Бульбе», где еда теплая, домашняя, родная, а пирожки выглядят так, словно их испекла Аленина бабушка.

Как ни странно, Рамкин прибыл в «Якиторию» раньше нее – даром, что ей надо было всего лишь дорогу перейти, а ему – преодолеть энное расстояние по Волоколамскому шоссе. У ее медлительности было естественное оправдание – все же Алена была женщиной, которую приглашение застало в домашнем халате и с немытой головой. Пришлось метаться по квартире, по очереди забраковывая немногочисленные предметы своего гардероба, тревожить застывшую в позе лотоса Янку (сколько крику-то было! ), слезно выпрашивать у нее джинсы Seven и футболку French Connection с выложенным стразами ангелочком. Грязные волосы она закамуфлировала симпатичной розовой банданой, губы мазнула персиковым блеском, слегка подрумянила щеки и в целом осталась своим внешним видом вполне довольна.

Валера сидел за столиком у окна и угрюмо отправлял в рот роллы «Калифорния» – один за другим. Немного замедлив шаг, чтобы полюбоваться им со стороны, Алена в очередной раз удивилась, насколько же он сам хорош. Ему бы самому подиумы покорять, а не пробиваться в серые кардиналы модельного закулисья. Светлые волнистые волосы, зачесанные назад, серые задумчивые глаза, легкий загар – вряд ли он ходит в солярий, скорее всего, выезжал на натурные съемки к морю. На нем была белая рубашка с небрежно расстегнутыми верхними пуговицами, клетчатый пиджак в шоколадных тонах и бордовый шейный платок.

– Привет! – она не удержалась и, перегнувшись через стол, расцеловала его в обе щеки, краем глаза отметив, что две дурно блондированные мочалки с соседнего столика посматривают на нее с плохо скрываемой завистью.

– А вот и наша топ-модель, – без улыбки ответил Рамкин, – что ж, садись. Ты голодна?

Бросив взгляд на его деревянную тарелочку с роллами, Алена поморщилась, соврала о диете и заказала жасминовый чай.

– Валер, а что ты так напрягся-то? – она сама решила начать неприятный разговор. – Сорвался откуда-то, примчался… Что я не так сказала? Марина Аркадьевна утверждает, что в эскорте нет ничего такого, все этим либо занимаются, либо занимались когда-то, либо мечтают заниматься, но недостаточно хорошо для этого выглядят.

– Я убью Хитрюк! – воскликнул он, порывисто отодвигая тарелку. – Глядя на тебя, у меня даже пропал аппетит. Ален, ну почему ты мне сразу не позвонила? Сразу, когда с тобою только об этом заговорили?!

– И что бы ты сделал? – пожала плечами она.

– Отговорил бы тебя к чертовой матери! Знаешь, я до сих пор не могу забыть, как в первый раз тебя увидел… Какое ты произвела на меня впечатление…

Алена слабо улыбнулась.

– Ты была так непохожа на других. Сказочная принцесса, эльф! Я глазам своим поверить не мог. Фантастика – в наше время встретить такую девушку! Но девушка приехала в Москву и стала обычной проституткой.

Улыбка сползла с Алениного лица.

– Что ты такое говоришь? Эскорт и проституция – совсем не одно и то же. Я просто сопровождаю мужчин, которым хочется, чтобы рядом была красавица, – она говорила те слова, которые на самом деле надеялась услышать от него.

– Это до поры до времени, – покачал головой Валера. – Хитрюк не такая уж и дура, как я погляжу. Наверняка твоей персоной давно интересуется какой-нибудь мажор, иначе она бы тебя давно отправила восвояси.

– Что ты имеешь в виду? – похолодела Алена.

– А то! Если ты поешь эту песенку о сопровождении, значит, еще не нарывалась на серьезных ребят. Марина Аркадьевна, добрая душа, блин, тебя щадила. Готовила, так сказать. Сначала light-версия, потом все по полной программе.

– Но откуда… Откуда тебе все это знать?

– Да потому, что я не первый год в бизнесе, в отличие от тебя, дуры стоеросовой! – возопил Рамкин, и крашеные мочалки с соседнего столика увлеченно зашушукались, кивая в их сторону. – Да потому, что я много раз видел, как это бывает! И если она сказала, что через эскорт проходят все модели, то она соврала, так и знай!

Алена нервно крутила в руках пиалу с остывающим чаем. Она так и не сделала ни одного глотка. От этого разговора ее мутило. Что он несет?! Какое право он имеет так с ней разговаривать? Неужели он не чувствует никакой ответственности за ее судьбу? Ведь это он, он выдернул ее из привычной круговерти мелких будничных дел, он одним легким пинком разрушил карточный домик ее устаканенности, он отравил ее Москвой… И что теперь – неужели намекает, что она должна вернуться?

– Алена, не для тебя все это, – понизил голос Рамкин, – пока не поздно, бросай ты это дело!

– И что дальше? – угрюмо спросила Алена. – Отправиться восвояси и привычно вжиться в роль коломенской версты?

– Не знаю, – пожал плечами он, – правда не знаю. Если хочешь, я помогу тебе куда-нибудь поступить. Все же я виноват в том, что ты здесь оказалась. Будешь учиться в Москве, поселишься в общежитии, потом, может быть, работу найдешь.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – вздохнула Алена. – Валер, а может, ты все-таки преувеличиваешь? Когда я впервые шла на… мм-мм… платное свидание, я даже плакала. Мне все казалось, что я делаю что-то грязное, недостойное… Но мне пришлось просто посидеть на деловом ужине. Просто посидеть два часа, и все. Потом я ездила в тур по Золотому кольцу и тоже нервничала. Но американец, который нам платил, оказался таким душкой! Веселил нас, покупал нам пуховые платки, еще ему нравилось с нами фотографироваться. Он всем нам по пояс был, маленький. Потом было еще одно свидание, потом еще одно… И в какой-то момент я расслабилась, поверила, что ничего страшного со мной произойти не может. Это не более опасно, чем быть моделью. Я тебе никогда не рассказывала о том бельевом показе в клубе, когда меня чуть не изнасиловали? Вот тогда мне было страшно по-настоящему!

– Да-а, – протянул он, – вижу, что мозги тебе уже порядочно запудрили… Ты все-таки подумай о моих словах, Алена… Скажи, – нахмурился он, – а Марина Аркадьевна не говорила о каком-нибудь богатом человеке, который давно тобой интересуется? Может быть, она уже пыталась устроить с ним свидание, но что-то срывалось? Может быть, тебе не хотелось с ним встречаться, но ему приглянулась именно ты, и никто другой? Не было ничего такого?

– Ну вообще-то… – Алена замялась, – не знаю, подозрительно ли это, но меня давно приглашает некий Ян Шестаков. Мы познакомились на вечеринке, где я работала промо-девушкой. Он сказал, что у меня самые длинные ноги в мире. И вот с тех пор зовет в ресторан. Я сначала отказывалась, но Марина Аркадьевна говорит…

– Все понятно, – перебил Рамкин, и лицо его прояснилось. – Бинго! Вот что я имел в виду. Знаю я отлично этого Яна. Мерзкий мужик.

– Да плюнь ты на этого Рамкина, он же обычный неудачник, невротик и, готова поспорить, еще и импотент, обремененный комплексом непризнанного гения! – воскликнула Яна. – Просто он… завидует!

– Завидует чему? – удивилась Алена. – Он же не коротконогая толстушка с прыщами на лбу, чтобы мне завидовать.

– Все мужики – жуткие собственники, это у них в крови, – объяснила Яна. – Он привез тебя в Москву и думал, что без него ты никуда. А сейчас, когда ты процветаешь и он тут ни при чем, ему обидно.

– Что-то я не кажусь себе особо процветающей, – пожала плечами Алена.

– Ну да, а кто позавчера купил мокасины в «Рандеву»? У тебя появился вкус к жизни, подруга, ты отовариваешься в правильных магазинах, пьешь свежевыжатый сок на завтрак, ездишь за картошкой в супермаркет органических продуктов и собираешься купить годовое членство World Class… А он – ишь чего придумал – поступай, говорит, в институт и живи в общежитии!

– Но он же как лучше хочет…

– А он хотя бы одну девушку из общежития видел? У них же анемия, гастрит и ногти слоятся! Они вынуждены носить синтетические платья из Jennifer и подкрашивать глаза истлевшей спичкой.