ОГЛАВЛЕНИЕ. ПРОЛОГ. (Переводчик:Галя Бирзул; Редактор:Дарья Галкина). (Переводчик:Галя Бирзул; Редактор:Дарья Галкина)

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРОЛОГ................................................................................................................................................................ 2

ГЛАВА 1 2

ГЛАВА 2 6

ГЛАВА 3 12

ГЛАВА 4 20

ГЛАВА 5 24

ГЛАВА 6 32

ГЛАВА 7 37

ГЛАВА 8 42

ГЛАВА 9 47

ГЛАВА 10 52

ГЛАВА 11 57

ГЛАВА 12 62

ГЛАВА 13 67

ГЛАВА 14 72

ГЛАВА 15 76

ГЛАВА 16 81

ГЛАВА 17 88

ГЛАВА 18 95

ГЛАВА 19 104

ГЛАВА 20 111

ГЛАВА 21 119

ГЛАВА 22 126

ГЛАВА 23 132

ГЛАВА 24 138

ЭПИЛОГ 142

ПРОЛОГ

(Переводчик: Галя Бирзул; Редактор: Дарья Галкина)

—Клэй—

Прощение.

Такое маленькое слово. Всего лишь восемь букв, но они несут вес целого мира.

Восемь букв между мной и единственным, чего я хотел больше всего в своей жизни.

Говорят, человеку свойственно ошибаться, прощать и понимать. Словно это так легко принять. Ни одно слово во всей истории слов не было сложнее дать и еще труднее получить.

Но мне это нужно. Жажда искупления засела глубоко в моих костях.

Я все еще боролся со своими сомнениями и ненавистью к самому себе. Я не заслужил прощения или понимания. Я не заслужил любовь девушки, которую уничтожил.

Но это не остановило меня от погони за ним.

И не остановит, пока не поймаю.

Пока не поймаю ее.

И может быть тогда, я смогу научиться прощать себя.

ГЛАВА 1

(Переводчик: Галя Бирзул; Редактор: Дарья Галкина)

—Клэй—

— Ты жульничаешь! Черт побери, ты не мог выиграть шесть раундов в покер! — сказал тощий мальчик за столом напротив меня, бросая свои карты в расстройстве. Я усмехнулся, собирая красные и синие фишки, добавляя их к своей куче.

— Я предупреждал тебя, что нет никакого шанса, что ты сможешь побить меня, Тайлер. Не моя вина, что ты не воспользовался моим советом. — Тайлер проворчал себе что-то под нос, но схватил колоду карт и начал снова их перетасовывать.

Я откинулся на спинку кресла, ожидая, пока мой друг закончит. Я был в центре «Грэй сон» почти три месяца. Меня отправили на девяностодневную программу, и мое время здесь почти закончилось. Осматривая комнату отдыха, я понимаю, что мне, на самом деле, будет отчасти грустно, когда я должен буду уйти отсюда.

Что странно, учитывая, как сильно я боролся, приезжая сюда в первый раз. После того, мой гнев и противостояние лечению угасли, я вроде как стал наслаждаться своим времяпрепровождением здесь и обнаружил, что персонал и другие пациенты сделали нечто, что я считал невозможным.

Она показали мне, как исцелиться.

И это именно то, что я и делаю. Медленно. Не то, чтобы я ожидал идеального выздоровления за три месяца. Я осознал, что мое исцеление займет годы. И были дни, когда я не думал, что буду в состоянии оставить это позади и начну жить достойной жизнью за пределами центра поддержки и безопасности его стен. Но потом были хорошие дни, такие как сегодня, когда я чувствовал, что могу бросить вызов миру.

Что смогу найти свой путь обратно к Мэгги.

— Что за тупая улыбка, бро? Ты выглядишь как идиот, — добродушно сказал Тайлер, раздавая карты. Я моргнул, вырываясь из своих счастливых мыслей, и взял свои карты.

— Ничего, чувак. Просто хороший день.

Тайлер улыбался. Другие ребята, вероятно, выбили бы из меня дерьмо из-за того, что я веду себя, как эмо-размазня. Но только не люди, которые были здесь. Мы все были здесь, потому что нуждались в этих хороших днях. Так что мы понимали, как важно быть счастливым.

— Круто, Клэй. Рад это слышать. Теперь, сфокусируйся на чертовой игре. Я хочу выиграть назад хотя бы часть своих денег, — ответил Тайлер, концентрируясь на своих руках.

Я улыбнулся, прежде чем снова основательно его побил.

* * *

Группа сидела на полу, ребята расслаблялись на объемных подушках. Оглядываясь вокруг, я почти мог представить, что это была просто группа друзей, отдыхающая вместе. Кроме двоих взрослых, которые сидели в центре, задавая им вопросы, такие как: «Расскажите нам об отношениях с вашей семьей» и «Как вы из-за этого себя чувствуете»?

Да, групповая терапия была болезненной.

Темноволосая девушка справа от меня – Мария, которая пребывала здесь, борясь с тяжелой депрессией и распущенностью, вызванными серьезными проблемами с отцом, пыталась выяснить, как ответить на вопрос, который Лидия – женщина-консультант, только что ей задала.

— Просто подумай о самом счастливом воспоминании, связанном с твоей мамой. Это может быть что-то простое, как, например, разговор с ней о прошедшем дне, или когда она улыбалась тебе, — предложила Лидия мягко. Проблемы Марии, как и большинства людей в комнате, были твердо прикованы к отношениям с ее родителями.

Сегодняшняя тема в группе пыталась заставить нас признать положительные аспекты наших семейных отношений. Сказать, что это было тяжело для большинства из нас, было бы преуменьшением.

Я опасался группы, когда мы должны были говорить о наших родителях в более позитивном ключе. Было намного легче выразить, насколько ужасны они были, чем потратить энергию на поиск чего-то милого, что можно было бы о них сказать.

— Эм…Ну, думаю, это было, когда мне было около шести. Тогда мама повела меня в парк, и катала на качелях, — предложила Мария, смотря на Лидию и Мэтта - другого консультанта.

Они кивнули. — Хорошо. И как ты потом себя чувствовала? — призывал Мэтт.

Мария немного улыбнулась. — Это было хорошо. Как будто она... я не знаю... любила меня. —Улыбка на ее лице была грустной, и мое сердце болело за нее. Я слишком хорошо понимал ее необходимость чувствовать любовь матери.

Было еще немного обсуждения, и потом период молчания, пока все давали Марии время, чтобы она взяла себя в руки. Потом была моя очередь. Мэтт выжидающе посмотрел на меня. — Клэй. Что насчет тебя? Какое самое счастливое воспоминание о твоих родителях? — группа посмотрела на меня, ожидая моего ответа. За последние два с половиной месяца, это обсуждение все еще казалось трудной задачей для меня.

Я не был человеком, который очень легко раскрывает личные подробности. Безусловно, они включали в себя Мэгги - человека, которого я больше всего люблю в этом мире, и у меня заняло много времени, чтобы открыться. И если для меня было трудно говорить об этом с Мэгги, то открыться перед группой незнакомцев – это как заставить меня вырывать зубы.

Но со временем, после большого количества индивидуальных и групповых терапий, я обнаружил, что в состоянии расслабиться и говорить больше о том, что я испытал. О том, что я чувствовал, о моих страхах, моей боль, и о том, чего я хотел больше всего в своей жизни. И я обнаружил, что чем больше я говорил, тем лучше я себя чувствовал.

Я начал понимать, что эти люди были здесь не для того, чтобы судить меня или заставить чувствовать себя плохо, когда я говорил о желании убить себя, или как тяжело для меня было не резать себя. Они не смотрели на меня, словно я был сумасшедшим, когда я сломался после особенно мучительной терапии. Это была лучшая поддержка, которую я не чувствовал ни от кого, кроме Мэгги, Руби и Лисы, за всю свою жизнь.

И это ощущалось невероятно.

Так что, со всеми этими взглядами, устремленными на меня, я очень сильно задумался над вопросом Мэтта. А потом, появилось оно. Воспоминание, которое вообще-то было хорошим и не запятнанным гневом и горечью. — Мой отец брал меня на рыбалку. — Лидия улыбнулась мне. — Да. Это было перед тем, как все стало действительно плохо. Мой отец еще не был окружным прокурором, поэтому у него было больше времени на меня. Однажды, он рано забрал меня из школы, и мы поехали на озеро. Я, правда, не могу вспомнить куда именно. Во всяком случае, мы провели весь день за ловлей рыбы и болтовней. Было здорово.

Я понял, что улыбаюсь, вспоминая время, когда я мог быть со своим отцом, не желая разбить его лицо. Мэтт кивнул. — Это звучит круто, Клэй. Спасибо, что поделился этим с нами. — И он перешел к следующему человеку.

Память о том времени, проведенном со своим отцом, заставила меня чувствовать себя хорошо. Я чувствовал себя так намного чаще в последнее время. Меньше сумасшедшей депрессии и гнева, и больше беспечности, которую, как я думал, я не был способен испытывать.

Уверен, это было связано с моими новыми лекарствами. После того, как я попал в центр «Грэйсон», мой новый доктор - доктор Тодд, как мы называли его, выписал мне новые таблетки. Те, которые могли контролировать мои перепады настроения без превращения меня в зомби.

Это было великолепно. И даже притом, что у меня были моменты, когда я странно скучал по этим энергетическим всплескам, которые, как сказал доктор Тодд, были нормальными, я дьявольски уверен, что не скучал по приносящим вред перепадам настроения. Психотерапия, на которой я присутствовал три раза в неделю, тоже сильно помогала. Было приятно не переживать о том, что я могу ранить себя или кого-то другого. Думать, что может быть я смогу собрать свое дерьмо в кучу и найти путь обратно туда, где мое место.

С Мэгги.

Я покачал головой. Я не мог думать о ней здесь, в группе. Это было то, что я сохранял для себя, когда был один. Потому что если я начну думать о ней сейчас, я неизменно начну думать о том, как сильно обидел ее, и как я здорово облажался. И затем мое хорошее настроение испариться в мгновение ока. Щелчок. Прямо вот так.

Должно быть, я отключился на некоторое время, потому что я вдруг понял, что остальные ребята поднялись на ноги. Мария улыбнулась мне. — Земля вызывает Клэя! — она потянулась к моей руке, чтобы помочь мне подняться. Мгновение я смотрел на нее, поднимаясь на ноги. У Марии была милая улыбка и симпатичные глаза. Но она не была Мэгги. Я быстро выпустил ее руку. Я старался притвориться, что не заметил вспышку разочарования на ее лице. Мы вместе вышли из общей комнаты и направились по коридору в кафетерий. — Сегодня было довольно напряженно, — сказала Мария, когда мы присоединились к другим, которые выстроились в линию на обед.

Я кивнул. — Да. Тяжело сказать что-то милое о моих родителях. Ты знаешь, учитывая, что они кучка эгоцентричных ослов, — пошутил я, беря поднос. Мария хихикнула позади меня.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Моя мама отказалась защитить меня от моего отца. Думать о сентиментальных и слащавых временах, которые мы провели вместе, гораздо больше, чем немного сложнее.

Я взял пасту и салат, и направился к напиткам, беря бутылку воды. Мария последовала за мной к нашему обычному столику возле большого окна с видом на сады. Тайлер и остальные наши друзья, Сьюзан и Грэг, уже сидели там.

— Привет ребята, — сказал я, садясь. Грэг подвинулся, чтобы освободить место, и Мария села с другой стороны от меня.

— Как группа? — спросил Тайлер, с набитым сэндвичем ртом. Мы с Марией в унисон пожали плечами и рассмеялись.

— Это была все та же группа. Как насчет вас, ребята? — прокомментировала Мария. Трое других были в группе по злоупотреблению психоактивными веществами, а мы с Марией были в своей. Сьюзан Биддл - низкая девушка с каштановыми волосами и большими карими глазами, которые сильно напоминали мне подругу Мэгги, Рэйчел, фыркнула.

— Было бы лучше, если бы крикун Остин не решил быть полным придурком перед Джин. —Джин была консультантом по злоупотреблению запрещёнными веществами в центре. А Остин был Полом Делаудером в этом месте - придурком, который сломал мой mp3-плеер в первый мой день в «Старшей Школе Джексона», в Вирджинии.

Парнем, на которого накинулась Мэгги, чтобы защитить меня. Я улыбнулся воспоминанию о своей храброй девочке.

Мария толкнула меня локтем в бок, возвращая меня обратно к разговору. — Черт, Остин. Он отстой, — сказал я улыбаясь. Грэг, Сьюзан и Тайлер согласились, и разговор сосредоточился на фильме, который сегодня вечером показывают в центре.

Каждую неделю, если мы зарабатывали достаточно поощрений и справлялись со своей терапией – зарабатывали вечер кино. Мы получаем поощрения за завершение хозяйственных работ, которые консультанты и терапевты назначают нам. На этой неделе моей работой было держать общую комнату в чистоте. Я разделял работу еще с тремя ребятами. Я заработал все свои поощрения за неделю, что было довольно клево. Многие из них я терял в свои первые две недели здесь. Так что присоединяться к веселым вещам, было так же взволновано, как и получать больше.

Не то, чтобы мы чувствовали легкость или нечто подобное. Но было круто проводить время со всеми в нетерапевтическом смысле и смотреть фильмы, не говоря о своих чувствах. Каждый мог просто расслабиться и ненадолго вспомнить, что да, мы все еще были подростками.

Мария, Тайлер (который был моим соседом) и я шли обратно в комнату после ленча. У нас был час до начала послеобеденной терапии. У меня была встреча один на один с консультантом по злоупотреблению запрещёнными веществами, Джин. У других были терапии с их консультантами или в группах. Это была суть этого места. Это была одна большая терапия после другой, со смесью крошечной доли школьного обучения. У нас было два часа школьных занятий утром, предоставленных школьным округом Майами, а остаток дня был предоставлен разборке с нашими проблемами.

Мария пришла и плюхнулась на мою кровать, чувствуя себя как дома. Я очень сблизился с ней с тех пор, как попал сюда (в чисто платоническом смысле конечно), и она часто приходила в комнату, чтобы провести время с Тайлером и со мной. Но все еще было странно, что она была на моей кровати, даже если она просто сидела на ней. Потому что я не хотел видеть никакую другую девушку на своей кровати, кроме Мэгги Мэй Янг.

Хоть я и написал Мэгги письмо месяц назад, говоря ей двигаться дальше, это не значит, что я делаю то же самое. Я не могу переварить мысль о том, чтобы быть с кем-то, кроме нее. Никто другой не важен. У меня было чувство, что я начал нравиться Марии больше, чем друг. И даже если я не сделал ничего, чтобы поощрить это, я чувствовал, что должен скоро что-то ей сказать.

Я ни в коем случае не собираюсь обижать другую девушку, о которой я забочусь.

Тайлер сел за свой компьютер и начал писать электронные письма. Я вытащил свой рабочий стул и оседлал его задом наперед, опираясь руками на спинку. Мария наклонилась и подняла рамку с фотографией с моего ночного столика.

— Она действительно красивая. — Прокомментировала Мария с какой-то мукой в голосе, которую я был не в состоянии распознать. Она взяла единственную фотографию, которая была в комнате. Это была фотография нас с Мэгги на «Осеннем Балу». Мы сидели рядом друг с другом в «Красном Лобстер» и оба корчили рожицы в камеру. Мне не было нужды смотреть на фото, чтобы вспомнить, как все было между нами. Это все, о чем я мог думать. Каждую секунду каждого дня. И я думал. О хороших временах. И о плохих. И обо всех испорченных вещах между нами.

Мария тихо вздохнула и поставила рамку обратно на место. — Ты когда-нибудь поговоришь с ней? — спросила она меня. Мне всегда было странно говорить о Мэгги. Даже если все стало настолько ужасно между нами, моя любовь к ней была единственной чистой вещью в моей жизни. Я хотел сохранить все это для себя, и не делиться ни с кем. Она была последней, о чем я думал перед сном, и первой, когда я просыпался.

Я постоянно задавался вопросом, что она делала, была ли счастлива, начала ли с кем-то встречаться. Это было больно. Сильно. Потому что я на самом деле хотел, чтобы она жила своей жизнью, даже если это значило двигаться дальше без меня. Но это не значит, что мне это должно нравиться. — Нет. Я не думаю, что это будет хорошо для каждого из нас, — признался я, передвигая рамку так, чтобы я мог ее видеть.

Мария нахмурилась. — Почему? Если ты так сильно ее любишь, не думаешь, что поговорить с ней будет хорошо? — Я сжал зубы. Объяснение чего-то насчет своих отношений с Мэгги заставило меня обороняться. Но я заставил себя успокоиться; используя свою дыхательную технику, которую консультант вдалбливал в наш мозг долгое время.

— Потому что Мария, тот факт, что я люблю ее, и есть причина того, почему я не могу больше переворачивать ее жизнь. Я не хочу снова так издеваться над ней. Она через многое прошла из-за меня. — Я звучал так жалко. Власть Мэгги надо мной, была такой же непреклонной, как всегда.

Лицо Марии смягчилось, ее глаза увлажнились, как у девушек, когда парень говорит что-то милое (у Мэгги был такой же взгляд каждый раз, когда я говорил ей, что люблю ее). — Она счастливица, что ты любишь ее, Клэй. Надеюсь, она понимает это.

Я сдержался, чувствуя себя немного некомфортно, говоря об этом с Марией и практически с Тайлером, который был в пяти фунтах от нас. Мария потянулась и сжала мою руку, и я заметил, что ее пальцы задержались на моей коже. — Просто продолжай делать то, что делаешь, и может однажды, ты почувствуешь, что можешь позвонить ей.

Я улыбнулся. Да. Может быть... однажды.