Annotation 14 страница

Ведя нас по коридорам своей резиденции, Албан Дебрей говорит без умолку. О своей жизни, о благодарных женщинах, рассказывающих, как сумочки этой марки изменили их жизнь, об отвратительных подделках, о новых разработках, одна из которых — чехол для жетонов продуктовых тележек… Как увлекательно. Я рассеянно слушаю ее болтовню, ощущая себя атлетом перед выходом на арену стадиона. В конце коридора меня ждет витрина номер семнадцать. Не знаю, что мне придется делать, метать ядра или бороться, но это неизбежно закончится спринтом, переходящим в бег на большие дистанции. Нечто вроде триатлона в исполнении Жюли. Надеюсь, в семнадцатой витрине не находится слишком тяжелая драгоценность или маска из массивного золота, иначе я не смогу с этим бежать. Как бы там ни было, я полна решимости завоевать медаль за двадцать четыре часа до того, как Рик в свою очередь выйдет на арену. Это моя главная цель, вершина моей карьеры. Я обгоню его на финише и подарю ему свою победу. Мы попадаем в коридор, по которому в музей будут входить посетители. Паласы еще накрыты целлофаном. С навесного потолка свисают провода. Даже если искушение будет велико, я навсегда запомнила, что их НИКОГДА нельзя брать в рот. Проход загромождают стремянки и инструменты. Чувствуется, что из помещения в срочном порядке убрали всех рабочих, чтобы освободить для нас место. На стенах вывешены фотографии, видимо, для того, чтобы ввести посетителей в нужное состояние, прежде чем они проникнут в святая святых. Шарль Дебрей во время своих путешествий, Шарль Дебрей или его сын, позирующие со знаменитостями, кумирами прошлых десятилетий и сильными мира сего. Выставлены напоказ и легендарные рекламные кампании. Актеры, певицы, спортсмены — все рано или поздно приобщились к модной кожгалантерее. На некоторых снимках видна и сама Албан в обществе известных людей. Могу поручиться, что она вывесит сюда одну из фотографий, сделанных Софи, если мадам Достоева соберется приехать к ней снова… Тем временем хозяйка поместья продолжает экскурсию: — Для публики, которая будет приходить в музей, отведен специальный вход в поместье. Парковка на сто мест, магазин со всякой мелочью по разным ценам… Так сказать, мерчандайзинг. Мы входим в большой холл, ведущий в три разных зала музея. Трое вооруженных охранников стараются держаться как можно незаметнее. Я невинно интересуюсь: — Должно быть, это место отлично охраняется? — Мы используем все последние технические новинки. Видеонаблюдение ведется с самых подступов к поместью. Мы можем заблокировать все здания менее чем за четыре секунды. «Удачи тебе, Рик, с твоей дрелью…» Мы пересекаем два зала поменьше, где представлены различные технологии производства. На территории площадью в двадцать три мои квартиры они объясняют нам, как делаются дамские сумочки… Мадам Бержеро шепчет мне: — Мне нужно в туалет… — Мадам Достоева хотела бы знать стоимость вашей экспозиции. — Вся коллекция застрахована на сумму двадцать шесть миллионов. Но некоторые вещи просто бесценны. У нас, например, есть исторические образцы багажных изделий, а также эксклюзивные драгоценности из коллекции, собранной моим дедом. Мой отец ее значительно обогатил, и я в свою очередь продолжаю его дело. Вы сами сейчас все увидите. И вот мы стоим на пороге самого просторного зала. Мне кажется, я узнаю контуры плана из папок Рика. Албан раскидывает руки, словно жрица в трансе: — Мы находимся в сердце нашего музея. Мой дед и отец были бы так горды… Глухие стены, низкий потолок, множество точечных светильников, создающих изысканную атмосферу, но, конечно, и камеры с детекторами повсюду. Дверь бронированная. Этот зал — настоящий сейф. Витрины в нем расположены продуманно. На каждой стоит временная карточка с цифрой. В витрине номер один выставлено несколько экспонатов из потрепанной сафьяновой кожи: папка, бювар и украшение для стола. — Эти предметы находились на столе английских монархов. Они были подарены королевскому дому одним моим предком, а позже отец выкупил их на одном из аукционов в пользу Короны. Я пытаюсь разглядеть семнадцатую витрину. Напряжение нарастает. Если мне придется убегать, это можно будет сделать только через единственную дверь зала. В холле меня поджидают три охранника. Если я буду выглядеть спокойно и естественно, они вряд ли осмелятся меня задержать. Витрина номер шесть: первое колье. Эффектное сочетание бриллиантов и изумрудов. Великолепно. Витрина закрыта, на черной бархатной подставке мигает красный огонек. На стоимость одного этого колье мы с Риком могли бы прожить остаток наших дней. Витрина номер десять: дорожная сумка с секретными отделениями, изготовленная специально для знаменитого танцора и хореографа Владимира Таркова, который возил с собой священную реликвию — кусочек вуали святой Клотильды. Тарков считал его своим талисманом и перед выходом на сцену всегда целовал. Витрина номер двенадцать: чемодан, в котором тело аргентинского диссидента Пабло Хуменьеса бросили в реку Паранд в Росарио. — Если вы наклонитесь, — говорит мадам Дебрей, — то сможете увидеть на внутренней поверхности чемодана пятна крови и царапины от ногтей, которые он оставил, когда пытался выбраться. Должно быть, он сильно мучился, пока не захлебнулся. Я уже вижу витрину номер семнадцать, но никак не могу понять, что в ней выставлено. В четырнадцатой и пятнадцатой представлены драгоценности, куда более крупные и дорогие. Есть даже яйцо Фаберже, как в Лондоне. Наконец мы подходим к цели нашего визита: витрине, к которой так страстно стремится Рик. Увидев ее содержимое, я впадаю в шок. Здесь лежит лишь старая дамская сумка. Вряд ли Рик нацелился на нее. Мне необходимо все выяснить. Я делаю над собой нечеловеческое усилие, чтобы спросить непринужденным тоном: — Ваш музей просто восхитителен. Мне очень нравится расположение витрин. По какому принципу вы распределяете экспонаты? — В основном по наитию. Мы долго размышляли об оформлении этого зала, но до сих пор каждый день что-то корректируем. Я так и думала. Они в последний момент все поменяли. Какую драгоценность наметил себе Рик? Колье из шестой витрины? Я в недоумении застыла перед семнадцатой, не зная, что делать дальше. Ко мне подходит мадам Бержеро. Она чувствует, что меня что-то беспокоит, но не решается со мной заговорить. Албан стоит слишком близко и может услышать. Ирина Достоева разглядывает старую сумку вместе со мной. — Это особенная вещь, — комментирует мадам Дебрей, — но, признаюсь, я долго колебалась, прежде чем выставить ее на всеобщее обозрение. Сначала мы планировали разместить здесь одну из наших самых красивых драгоценностей. «Я уже это поняла, и ты даже не представляешь, в какой тупик меня поставила…» — Неужели? — Наш консультант по музеографии сказал, что здесь недостаточно представлена история производства, и я уступила. Это первая сумка, изготовленная в наших мастерских. Предок всех наших коллекций, основа нашего знаменитого продукта. Я продолжаю стоять в полной растерянности, не зная, что делать дальше. Мадам Бержеро тоже в замешательстве. Мадам Дебрей это замечает: — Похоже, вас привлекла эта вещь? — Первый камень в воздвигнутом здании всегда вызывает волнение, — выдавливаю я из себя. Албан, похоже, колеблется: — Если это доставит удовольствие Ирине, я буду рада подарить ей эту сумку. — Вы очень любезны, но мадам Достоева не имеет обыкновения принимать такие дорогие подарки. — Она как будто очарована этой сумочкой… Спросите, что она об этом думает. В любом случае я собиралась подарить ей нашу последнюю модель… Так пусть она возьмет первую! Если мы объединимся, она по праву будет иметь доступ к нашему наследию. Я перевожу. Мадам Бержеро в шоке. Не дожидаясь ответа, мадам Дебрей подает знак в ближайшую видеокамеру. Она показывает на витрину. В ватной тишине раздается щелчок. Эта коллекция неприступна. Не знаю, какую драгоценность рассчитывает украсть Рик, но ему это в любом случае не удастся. Албан Дебрей открывает бронированную витрину и достает сумку. С почтительным полупоклоном она протягивает ее мадам Бержеро: — Возьмите это скромное напоминание о нашей первой встрече. И пусть оно не обязывает вас ни к чему, кроме долгой взаимной дружбы! Я с горем пополам перевожу. В голове у меня полный кавардак. Что я скажу Рику? Какую победу ему преподнесу? Если он все равно попытается сюда проникнуть, несмотря на мою разведку, его схватят. Мой план рухнул. Я его не спасла. Не обошла на финише. И теперь окончательно понимаю, в какую западню он собирается броситься. Каким бы ни был исход, я его потеряю. В случае провала его посадят в тюрьму. Если, несмотря ни на что, ему удастся осуществить задуманное, он все равно сбежит без меня, поскольку я не сумела внушить ему доверие. Мне нужен другой план, чтобы избежать катастрофы. Единственное, что мне приходит сейчас в голову, — это оглушить Рика и связать, чтобы помешать ему совершить преступление. А потом всю жизнь держать его взаперти. Я рассчитываю на стокгольмский синдром, чтобы по прошествии нескольких лет он все-таки меня полюбил. 73

Ксавье довез нас до булочной. На обратном пути они с мадам Бержеро, испытывая одновременно облегчение и гордость, смеялись и комментировали комедию, которую только что разыграли. Я не произнесла ни слова. Софи ждала нас на тротуаре. Завидев огромную машину, Мохаммед вышел из своей лавки. Поняв, что это мы, он принес мне три моих письма. — Все прошло нормально? — Неприятностей ни у кого не будет, и это уже хорошо. — Однако вид у тебя нерадостный. — Нет повода для радости. — Вот твои письма. Не знаю, что в них, но, судя по получателям, я рад, что мне не пришлось их отправлять. Отклей марки, прежде чем разорвать письма. — Спасибо, Мохаммед. Я чмокаю его в щеку. Софи набрасывается на меня: — Ну что? — Ничего. У меня нет ни единого карата для Рика. — Что ты будешь делать? — Понятия не имею. Я обнимаю ее. — В любом случае я никогда не забуду, что ты для меня сегодня сделала. Если у меня есть сестра на этой планете, то это ты, моя старушка. Я прижимаю ее к себе так сильно, словно больше никогда не увижу. — Да что с тобой творится? Мы все-таки провернули эту аферу. И это был не пустяк! Скажешь своему парню, что ты попыталась ради него сделать невозможное, и не твоя вина, что это безнадега. «Безнадега, как и моя жизнь». — Софи, не удаляй, пожалуйста, свои фотографии. Пусть останутся на память. — Не волнуйся, я их увеличу и буду тебя шантажировать. — Гнусная вымогательница. — Подлая воровка. — Я тебя люблю. Теперь она меня обнимает. К нам подходит Ксавье: — Жюли, прости, но мне пора возвращаться на работу. Я здорово опаздываю. Я заключаю его в объятья. Этот тротуар все больше напоминает вокзальный перрон, где происходят душераздирающие прощания. — Ксавье, спасибо тебе за все. Твоя машина — настоящий шедевр, а ты золотой парень. — Нет проблем, это было здорово. Не знаю, чего именно ты добивалась, затеяв эту комедию, но надеюсь, ты нашла, что хотела. — Ваша помощь, то, как вы рисковали ради меня, — вот самое важное сокровище, которое я нашла в этом музее. Я целую его от всего сердца. — Мне невероятно повезло, что у меня такие друзья, а я — просто идиотка, что хочу большего. Сейчас я разрыдаюсь, уткнувшись в его костюм. Он обнимает меня за плечи своими большими руками. — Жюли, если Рик сам не поймет, какая ты фантастическая девчонка, я открою ему глаза парой пинков. Мы расстаемся. Ксавье и Софи садятся каждый в свою машину. У Софи она почти такая же широкая, как у Ксавье. Странный кортеж, сигналя, исчезает в конце улицы. Мы с мадам Бержеро остаемся одни на тротуаре. — Это еще не все, моя девочка, — говорит экс-миллиардерша из России. — Нам пора приниматься за работу. — Не знаю, как вас благодарить. — Я ничего такого не сделала. Самым сложным было сдерживать свой мочевой пузырь. Мне хочется обнять ее, но я не осмеливаюсь. — Можно задать вам один вопрос? — Конечно, но поторопись, скоро закончатся уроки в школе… — Почему вы согласились ввязаться в эту безумную аферу? Она задумывается, затем тихо произносит: — Понимаешь, Жюли, Бог не дал мне детей. Я знаю тебя давно, и твой приход в булочную пошел на пользу всем, особенно мне. Ты напоминаешь мне дочку, которую мы с Марселем хотели бы иметь. Поэтому сегодня я за один раз совершила все безумные поступки, которые родители совершают ради своих детей. А теперь беги, открывай магазин. Мадам Бержеро поправляет свое манто и прическу. Нет, она не просто похожа на знатную даму, она ею является. 74

Глядя на вещи и людей, я всегда сознаю, что когда-нибудь их потеряю. Мой план позорно провалился. И все же я зайду к Рику, чтобы рассказать ему о своей попытке. Не думаю, что это изменит ситуацию. Мне достаточно вспомнить его последний взгляд, чтобы снова ощутить страх. Я стучу в его дверь. Не сразу, но она приоткрывается. — Жюли, я же сказал, что встретимся позже. — Я знаю, Рик. Я очень хорошо помню все, что ты сказал. Но мне нужно поговорить с тобой сейчас. Потом я тебя никогда больше не побеспокою. Сбитый с толку, он впускает меня, предупредив: — У меня мало времени. «Кто бы сомневался». — Кто бы сомневался, учитывая, что ты задумал. Он удивленно приподнимает одну бровь. — Что ты хочешь сказать? — Я знаю, что ты собираешься пробраться в поместье Дебрей, чтобы ограбить его. Он бледнеет. — Ты хочешь взломать витрину номер семнадцать. — Жюли, что ты несешь? — Не перебивай меня, пожалуйста. Потом ты больше никогда обо мне не услышишь. Я просто пришла тебя предупредить, что эта витрина пуста. Там больше нет никаких драгоценностей. Ты также должен знать, что тебе никогда не удастся проникнуть в этот зал. Он защищен бронированной дверью, охранниками и напичкан электронными системами. Рик подвигает стул и опускается на него. Я остаюсь стоять и продолжаю: — У тебя нет никаких шансов, Рик. Не знаю, что именно ты хочешь украсть, но тебе это не удастся. Я даже хотела предложить тебе свою помощь. Ради тебя я была готова карабкаться по вентиляционным трубам или сидеть в засаде, но это бесполезно. — Откуда ты все знаешь? Когда ты так хорошо изучила это место? Ты что, на них работаешь? — Нет, Рик. Я побывала там сегодня днем, ради тебя. Все осмотрела. Все увидела. — Господи, да как тебе это удалось? — Неважно. Главное, что я смогла убедиться на месте в невыполнимости твоей затеи. Рик, ты можешь меня бросить, но я умоляю тебя, откажись от этого безумного плана. Он недоверчиво смотрит на меня: — Зачем ты это сделала? — Потому что я люблю тебя, Рик. Потому что я предпочитаю рискнуть всем, что у меня есть, с тобой, чем притворяться счастливой без тебя. Если ты исчезнешь, вместе с тобой уйдет моя жизнь. В ней больше не останется смысла. Я не знаю, зачем ты хочешь выкрасть эти драгоценности, и признаюсь тебе, что этот вопрос мучает меня уже не один месяц. Но я знаю тебя, я знаю, какой ты. Я вижу твою суть, когда ты разговариваешь, бегаешь, даже когда спишь. У меня не получится сдержать слезы. — Я многого не знаю, Рик, но одно мне известно точно — если я тебя потеряю, моя жизнь больше никогда не будет прежней. Как если бы я упустила шанс, который дала мне судьба. Я могу любить целый мир при условии, что тебя я буду любить любовью, не похожей ни на какую другую. Я готова все бросить, все потерять, чтобы жить рядом с тобой. Он опускает голову, но я еще не закончила: — Раз уж я так далеко зашла, Рик, признаюсь тебе во всем. Я застряла в твоем почтовом ящике только потому, что хотела узнать, кто ты. Каждый раз, когда ты что-то говоришь, это отпечатывается в моей памяти. Я помню каждый твой взгляд, каждый твой поцелуй. Если бы ты знал, сколько раз я надеялась, что ты обнимешь меня… Он обхватывает голову руками и вздыхает. — Почему ты мне раньше об этом не говорила? — Потому что боялась! Боялась тебя потерять, боялась, что ты оттолкнешь меня! Кстати, вот, на прощанье я принесла тебе маленький сувенир из музея. Я роюсь в целлофановом пакете, который до сих пор прижимала к груди, словно спасательный круг. — Ты подарил мне мужской свитер, поэтому, думаю, не обидишься, если я подарю тебе дамскую сумочку. Я протягиваю ему старую сумку. Он изумленно смотрит на нее. — Вот что лежало в витрине семнадцать. Не на что даже съездить на Багамы. Он сидит неподвижно, не сводя взгляда с сумки. — Ты не хочешь ее взять? Я кладу сумку на стол перед ним. На глаза наворачиваются слезы. — А теперь я ухожу. И никогда тебя не забуду. Он протягивает руку и берет сумку. Голос его дрожит: — Жюли, останься, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. 75

Рик смотрит на меня, пытаясь побороть волнение. И начинает свой рассказ: — Мои родители были скорняками на юге страны. Мы жили скромно. Мать вела хозяйство и брала работу у местных обувщиков. Отец проводил свои дни в глубине гаража, приводил в порядок салоны подержанных машин. Он некоторое время проработал на машиностроительном заводе, но ему казалось, что там его эксплуатируют. Тогда они с матерью решили оставаться бедными, но свободными. В перерывах между работой он делал мне игрушки из обрезков кожи, кобуру для моих пластмассовых револьверов, фантастических животных, необычные наряды. Я обожал за ним наблюдать. Именно благодаря отцу я понял, что работа порой может быть выражением любви. Нужно было видеть, как он просовывает под большие иглы куски кожи, наносит на них краску, наводит глянец мягкой тряпкой, разглаживает ладонью… Однажды мои родители услышали про конкурс для одной крупной компании. Речь шла о том, чтобы придумать дамскую «сумочку будущего» — то есть абсолютно новую модель. Отец с матерью вложили в это всю душу, объединив свои таланты. Рик нежно кладет руку на старую сумку, словно лаская, гладит ее. — Жюли, ты, сама того не зная, принесла мне то, что я хотел забрать. Воспоминание. Доказательство. Он встает и идет за лезвием. Осторожно открывает сумку и, волнуясь, начинает отпарывать ветхую подкладку. — Мои родители создали этот образец для Александра Дебрей. Он так и не заплатил им за работу. Сказал, что свяжется с ними позже. Больше они о нем не слышали. Несколько лет спустя, листая какой-то журнал у врача, моя мать наткнулась на рекламу, расхваливающую точную копию их детища. Это уже история, но факт остается фактом: семейство Дебрей разбогатело благодаря тому, что создали мои родители. По сути, ограбив их. Отец не вынес этого удара. Меньше чем через год он скончался от рака. У матери не было сил бороться. Она полностью посвятила себя мне, но постепенно угасала. Я поклялся отомстить, восстановить их честь и истину, начать судебный процесс, на который они не осмелились. Он приподнимает подкладку. Под ней обнаруживаются сделанные чернилами подписи Шанталь и Пьетро, а также маленький рисунок собаки и детская подпись — Рик. Рядом виднеется надпись: «Пусть эта сумка наконец принесет нам удачу». У Рика в глазах стоят слезы. — Теперь ты знаешь все, Жюли. Я приехал сюда, чтобы забрать то, что принадлежало моим родителям, и предать правосудию тех, кто их убил. Я не думал, что встречу тебя. В какой-то момент я даже решил, что смогу отказаться от мести, чтобы жить с тобой, но обещание, данное родителям, было сильнее. Поэтому я все-таки готовился к ограблению, хотя сердце мое разрывалось между ним и тобой. — Теперь тебе не нужно этого делать. — Нет. Благодаря тебе и твоей смелости. — Что будешь делать дальше? — Расскажу историю в прессе, подам в суд, надеюсь, меня услышат. Рик выглядит обессиленным. Словно напряжение, мучившее его столько лет, наконец ослабло. Он смотрит на меня: — Мне хочется плакать, петь, наброситься на тебя и расцеловать. «Я не люблю, когда ты плачешь. Я слышала, как ты поешь на свадьбе Сары, и мне это тоже не очень нравится. А вот последнее, пожалуй…» — Жюли, ты согласна жить со мной? «Да!!! » — Да! Остальное касается только нас, но я все же хочу вам сказать, что желаю всем испытать хоть однажды то, что я чувствовала в этот момент. Должна также признаться, что теперь мы можем преподать урок кошкам и что, в отличие от них, нам не нужны кусты. Несмотря на все, что мы говорим себе, когда дела идут плохо, жизнь — наша самая большая удача. Время девять часов двадцать три минуты, и я снова живу. 76

Знаю, что вы сейчас скажете, но, клянусь вам, это не я. В прошлый понедельник, когда подлый менеджер, обманувший несчастных африканцев, только что помыл свою любимую машину с откидным верхом на станции техобслуживания, невесть откуда выскочил какой-то тип в капюшоне и вывалил ему на голову ведро с собачьим дерьмом, когда тот уже собирался трогаться. Нападавший скрылся, никто не смог его опознать. Салон автомобиля вычистить невозможно. Я здесь ни при чем. Я, конечно, рассказала о своей идее друзьям, поэтому в списке подозреваемых фигурируют Ксавье, Стив, Рик и даже Софи, но я пока не знаю виновного. Я снова учусь на заочном, и мадам Бержеро помогает мне по экономике. Они с Мохаммедом больше не ругаются — с тех пор как его срочно госпитализировали с каким-то недомоганием, а она помчалась к нему в больницу. Им уже не с руки притворяться, иначе все поднимут их на смех. Жюльен и Дени утверждают, что это наверняка закончится совместной жизнью. Мы больше никогда не видели месье Калана. Тео, сын продавщицы книг, немного успокоился, с тех пор как завел себе подружку, и его мать чувствует себя лучше. Лола продолжает совершенствоваться в игре на фортепиано, у нее концерт через три недели. Мы все планируем туда пойти. Албан Дебрей согласилась урегулировать спор мирным путем, чтобы замять скандал, который еще больше ослабил бы ее компанию. Через месяц в музее появится новая витрина, которая расскажет о родителях Рика и их работе. На праздники Софи едет в Австралию. Отец Брайана скончался. Софи сочувствует Брайану, но со стыдом признается, что не может не радоваться его намерению переехать к ней. Лена попала в автомобильную аварию, но с ней все в порядке. Эксперты говорят, что ее грудь спасла ей жизнь. Я уже не знаю, что и думать. Жеральдина беременна от Мортаня. У нее жуткий токсикоз, ее все время тошнит. В банке стоит запах рвоты, даже клиенты жалуются. Последний раз ее вырвало на папоротник Мелани. Разумеется, я напомнила ей, что ребенок — это чудо.
Что касается меня… Что вам сказать? Возможно, однажды кто-то будет смеяться, увидев на почтовом ящике — «Жюли Пататра». Но мне на это плевать. Рик со мной. Каждый вечер я ложусь спать на час позже него, потому что хочу еще немного на него посмотреть. Он именно тот, кто мне нужен. Он помогает мне узнать себя. Понимаю, что жизнь — непростая штука, что в ней всегда будут кретины, циники, испытания и несправедливости. Я знаю, что редко все получается так, как должно быть, но в глубине души верю, что сообща мы сможем справиться. Здоровья вам! Любви! Рискуйте! Никогда не сдавайтесь! С любовью, Жюли. P. S. Не позволяйте кошкам убедить вас, что перуанские шапки вам к лицу. И В ЗАВЕРШЕНИЕ…