Annotation 9 страница

Прошли часы, дни. Вы не представляете себе мое состояние. Я даже не могу больше надевать рубашку Рика: мне кажется, что она меня отвергает. Он не забегал купить хлеба, ни разу даже просто не прошел мимо булочной. Я уверена, что он меня избегает. Где он? Может, он ползком пробирается мимо магазина по тротуару, чтобы я его не заметила? Или огибает квартал и выходит на улицу с другой стороны, лишь бы не встретиться со мной? А если он повесился на своем новом водонагревателе, потому что я была настолько отвратительной в тот вечер после концерта, что он впал в отчаяние? Каким бы ни был ответ, во всем виновата я. Завтра воскресенье, то есть ровно неделя с нашей последней встречи. Я решилась отправить ему эсэмэску. Опыта у меня маловато, и чем меньше слов, тем для меня сложнее, особенно если это предназначено Рику. Хорошенько все обдумав — в течение двух ночей, — я написала: «Надеюсь, у тебя все хорошо. Надеюсь также скоро тебя увидеть. Целую. Жюли». Софи снова поднимет меня на смех, потому что я пишу слова целиком и ставлю знаки препинания, но я плохо представляю себя отправляющей послание типа: «Ты где скучаю позвони жужу». Этот прогресс цивилизации мне еще не по зубам. Мне пришлось заново набирать свое сообщение, поскольку я так волновалась, что нечаянно нажала на «Удалить». Может, это знак?.. С тех пор я нахожусь в режиме ожидания. Телефон на виброзвонке лежит в моем заднем кармане. Как только моя попа завибрирует, я буду надеяться, что это Рик. Разве кому такое расскажешь? А пока я полностью погрузилась в работу. Я превратилась в королеву тарталеток, в эксперта по не слишком поджаристым багетам. Каждое утро примерно в одиннадцать пятнадцать появляется мое испытание дня: месье Калан. Николя прав: он и вправду скверадкий. Он даже грязнусный: грязный и гнусный. Подозреваю, что он моется всего раз в неделю, в пятницу вечером, поскольку сегодня на нем хоть и отвратительная, но не очень грязная рубашка и волосы не такие сальные. Ванессы здесь больше нет, поэтому его мишенью стала я. Думаю, он специально приходит, когда собирается очередь. Так он может слушать других и изливать на них свою желчь. В среду одной даме, которая не знала, какое пирожное выбрать, он выдал: «Тот, кто знает других, — мудр; тот, кто знает себя, — просвещен». Но самое неприятное было вчера. В магазин зашла беременная женщина с большим животом, которую все, разумеется, пропускали без очереди. Но когда она поравнялась с месье Каланом, он осадил ее: «Сожалею, но я пришел раньше вас. Терпение — основа всякой мудрости». «Однажды моя рука доберется до основы твоей крысиной морды», — сказала я себе. Но этот вредный старик — единственный неприятный момент в моих трудовых буднях, который просто нужно переждать. После обеда я узнала новость, которая почти подняла мой упавший дух. К сожалению, она не связана с Риком. Но зато несомненно укрепляет веру в человечество. Одна из покупательниц рассказала нам, что некий Кевин Голла, молодой менеджер с неприятными длинными зубами, который живет в доме Ксавье, уехал добровольцем на три недели в Африку, помогать рыть колодцы. Это довольно неожиданно для такого самодовольного парня, но в людях всегда нужно видеть хорошее. В жизни всякое бывает. От Рика по-прежнему нет ответа. От Ксавье, кстати, тоже никаких новостей. С моей везучестью не удивлюсь, если они уже живут вместе. Вечером я закрыла дверь булочной и опустила штору, предварительно выждав несколько секунд: вдруг сами знаете кто примчится в последний момент. Прошла через пекарню и лабораторию, чтобы со всеми попрощаться. Мне не хотелось задерживаться, потому что я пообещала себе сделать одну вещь, с которой и так слишком долго тянула. Я поднялась по улице до китайской кулинарии. Сделала глубокий вдох и толкнула дверь. — Добрый вечер. Давненько вас не было! — приветствует меня господин Пинг со своим неподражаемым азиатским акцентом. — Как поживаете? — Хорошо, а вы? Я узнал, что вы работаете в булочной. Это хорошее место. К тому же ваша красота будет привлекать всех парней округи, и выручка резко подскочит вверх! «Мне достаточно одного, чтобы сразу все подскочило…» — Спасибо, вы очень любезны. — Что для вас приготовить? Вам с собой? — Я хотела бы взять весенние рулеты и равиоли с креветками. — Отличный выбор. — Господин Пинг, в прошлое воскресенье я была в соборе и хочу вам сказать, что ваша дочь меня просто покорила. Лола замечательно играла. И мне очень жаль, что ей не досталась награда, которую она заслужила. Он замирает на месте. Медленно поднимает голову. Привычная улыбка исчезает с его лица. Он оглядывается по сторонам, наклоняется ко мне и тихо произносит: — Вы первая говорите мне об этом. Вы даже представить себе не можете… Он не заканчивает фразу. И у него больше нет никакого акцента. Он жестом приглашает меня следовать за ним. Мы проходим за штору из бисера. У лестницы, ведущей на второй этаж, он кричит: — Лола, выйди сюда, пожалуйста. И поворачивается ко мне: — Не могли бы вы повторить это моей дочери? Она рыдает уже целую неделю. Как дети могут к чему-то стремиться, когда их так предают? Сам мэр ей обещал… На лестнице слышны шаги. Появляется девочка. Она выглядит такой обычной. Пока нет клавиш под руками, ничто не отличает ее от других маленьких девочек. Еще чьи-то шаги на лестнице. Женщина. Господин Пинг берет ее за руку: — Позвольте представить вам мою жену Элен. Дорогая, эта девушка — одна из клиенток, но она пришла… Он прерывается и показывает мне на Лолу. Я становлюсь на колени, чтобы быть вровень с ней: — Здравствуй, Лола, меня зовут Жюли. Я часто прихожу к твоему папе за разными вкусными вещами. Но сегодня я пришла сказать тебе, что в прошлое воскресенье в соборе ты играла восхитительно. Я никогда раньше такого не слышала. Для меня и для всех, кто слушал тебя, ты победительница. Не нужно отчаиваться, опускать руки. Взрослые иногда совершают ошибки или бесчестные поступки, но это не должно тебя останавливать. Ты любишь музыку и даришь эту любовь нам. Я очень горжусь, что знакома с тобой, и мне не терпится снова услышать, как ты играешь. Девочка смотрит на меня так внимательно, как могут смотреть только дети. Она делает шаг ко мне и крепко обнимает своими худенькими ручками. Я чувствую на своей спине ее маленькие пальчики, которые способны творить чудо. Когда она отпускает меня, ее мать кивает мне. Она взволнована. По ее губам я читаю: «Спасибо». Господин Пинг протягивает мне руку. — Вы не представляете, что вы сделали для нас. Если однажды вам понадобится моя помощь… — Ну что вы, господин Пинг, я не сделала ничего особенного. Вот ваша дочь — да. Мне так странно слышать его речь без акцента. Мы возвращается в магазин. — Господин Пинг, можно задать вам личный вопрос? — Пожалуйста. — Зачем вам акцент? Он спокойно улыбается: — Люди хотят, чтобы мы были такими, какими они привыкли нас видеть. Я китаец, живущий в этом квартале. Это моя роль. Вы можете представить себе китайца без акцента? Людям неинтересно знать, что я родился на севере Франции, им плевать, что мой сын изучает театральное искусство, а у дочери — способности к музыке. Они хотят, чтобы мы не выходили за рамки отведенной нам ниши. — Моя бабушка ответила бы вам, что нет такой тюрьмы, из которой нельзя было бы сбежать. «Рик тоже мог бы так сказать…» Когда я выхожу на улицу, небо уже затянуто темными облаками. Вдалеке гремит гром. Первые грозы конца сезона. Пересекая улицу, чувствую, как наэлектризован воздух. Гром гремит все ближе. По спине пробегает дрожь. С вечным моим везением меня еще и молния ударит. Или это вибрирует телефон? Замерев посреди улицы, я трясущимися руками достаю из кармана мобильник. Это Рик, и он не шлет эсэмэс, а звонит! Я думаю о Лоле, о глупых предрассудках, о Мохаммеде, о равиоли, забытых в кулинарии, размышляю обо всех знаках, которые мне посылает судьба. Я очень боюсь того, что скажет мне Рик, но я так долго ждала этого звонка, что ничто не помешает мне на него ответить. 41

Почему они обладают такой властью над нами? Как им удается переводить нас из одного состояния в другое буквально за несколько миллисекунд? — Спасибо за твое сообщение. Я не фанат эсэмэс-общения, поэтому решил дождаться, пока ты закончишь работу, чтобы поговорить с тобой. Я тебя не отвлекаю? «А сам-то как думаешь? Вот уже шесть дней как я не сплю, сутками высматриваю тебя, хожу мимо твоей двери. Ты что, так ничего и не понял? » — Нет, все в порядке. Как прошла неделя? — Неделя? И правда, сегодня уже суббота. Я даже не заметил, как пролетело время. «Зато я считала каждую минуту, миллиард раз загоралась надеждой и умирала от горя почти столько же… теперь на один раз меньше». Он продолжает: — Ну а как ты? Освоилась в булочной? — Нужно просто войти в ритм, а так все нормально. Это ужасно, но меня не покидает ощущение, что нам нечего сказать друг другу. Как бывает у пожилых пар с их размеренной, будничной жизнью. Мы словно оба чувствуем себя неловко: я посреди улицы, а он… Я осмеливаюсь спросить: — Ты чем занят? — Делаю работу для одного клиента. — В субботу вечером? — Срочный заказ. «Ладно, поверим». — Рик, я хотела извиниться за прошлое воскресенье. Я вела себя не очень корректно после концерта, но я была настолько… — Извиниться? Да перестань ты извиняться за все подряд! Я уже не первый раз тебя об этом прошу. Я очень рад, что пошел на концерт вместе с тобой, а что касается вручения награды, думаю, ты была права. Если бы все люди реагировали так же, как ты, в мире стало бы меньше несправедливости. Мне так хотелось бы, чтобы он стоял сейчас передо мной и я могла бы видеть его глаза. Не знаю, как спросить его, но мне не терпится узнать, когда мы снова увидимся. Тем временем он продолжает: — Завтра утром я иду на пробежку. Ты в это время будешь в булочной, но на обратном пути я к тебе заскочу, и мы что-нибудь придумаем. «Да, Рик, давай уже что-нибудь придумаем». — Отлично. Удачи тебе в твоем срочном заказе и в завтрашней пробежке. — До завтра. — До завтра, Рик. Какое счастье произнести эти простые слова! На сей раз он не сказал «до скорого». «До завтра» — это уже свидание. Между звонком и короткими гудками отбоя прошло от силы три минуты, в течение которых я испытала тревогу, волнение, благодарность, стыд, надежду, счастье и нетерпение. Зачем они с нами это делают? Теперь у меня осталось только одно желание: спать. Рубашка Рика снова протянула мне свои рукава. Я нырнула под одеяло, рассказала обо всем Туфуфу и провалилась в сон. 42

Я как раз укладывала в пакет восемь булочек с шоколадом, когда Рик прошел мимо. Мне даже пришлось их пересчитать. За спиной у него виднелся рюкзак. Во мне автоматически включился хронометр. Вернулся он спустя час и двадцать одну минуту. К сожалению, десятые доли я пока считать не научилась. Со своей средней скоростью бега он мог продвинуться довольно далеко в город и даже выйти за его пределы. Рик входит в магазин. Мадам Бержеро его приветствует: — Добрый день, молодой человек. Жюли займется вами, обслужит по высшему разряду. Но мне кажется, вы уже знакомы… Обычно я редко краснею, но сейчас стала похожа на клубничный торт. — Привет, Жюли. — Здравствуй, Рик. «И на переполненном стадионе ликующая толпа ревет в унисон: „Придумайте что-нибудь! Придумайте что-нибудь! “ — а руки девушек из группы поддержки сплетаются в буквы и слова». — Я возьму у тебя багет. Это много для меня, но, возможно, у меня к ужину будут гости. Если нет, я положу его в холодильник. Зачем он мне это говорит? Разве мало я страдала всю прошлую неделю? Может, ему удалось устроить побег своей уродине — что объясняет его долгое отсутствие — и они собираются поужинать, прежде чем отправиться сами знаете куда заниматься сами знаете чем, и он будет с любовью делать ей бутерброды?.. Я выбираю ему самый поджаристый багет, совсем не такой, как он любит. Он тихо говорит мне: — Слушай, я только что виделся с Ксавье. Сегодня после обеда он устраивает небольшую вечеринку в честь доставки последней дверцы его авто. Он попросил меня пригласить тебя. Если хочешь, пойдем туда вместе. Я поперхнулась. Мой старый приятель Ксавье приглашает меня через какое-то третье лицо, с которым знаком от силы месяц? Наверное, я брежу. Рик добавляет: — К трем часам. Тебе удобно? — Нет проблем. Ты за мной зайдешь? — Хорошо. Он уже собирается уходить, но в последний момент спрашивает: — С тобой все нормально? Ты как будто поперхнулась…
На улице стало чуть прохладнее, чем в предыдущие дни. Во дворе трое детей играют в теннис у глухой стены соседнего здания. Ксавье накрыл своего монстра огромным синим чехлом. Это выглядит так громоздко, что кажется, будто он прячет там подводную лодку. Рик идет впереди меня. Несколько гостей уже прибыло. На первый взгляд, только парни. Появляется Ксавье. В комбинезоне цвета хаки он неотразим. — Привет, Рик! Привет, Жюли! Спасибо, что пришли. К счастью, целует он только меня… — Ну что, сегодня великий день? — говорю я. — Для кузова — уж точно. Скоро увидите зверюгу. Подождем еще одного коллегу с женой, и я вам покажу свою красотку. Все крутятся вокруг накрытого монстра. — Тебе удалось увеличить объем бензобака? — спрашивает Ксавье рослый здоровяк. — Да, я немного урезал багажник. Наконец пришли двое последних. Молодая пара. Держатся за руки. Поправка: скорее, она цепляется за него. Надо следить за собой, чтобы никогда не вести себя так с Риком. — Натан и Од! — восклицает Ксавье. — Мы ждали только вас. Подходите ближе, сейчас состоится официальная презентация. Вы только полюбуйтесь на это чудо из металла! Все здороваются с вновь прибывшими. Нетерпеливый, как мальчишка, Ксавье встает возле своей машины: — Я очень рад видеть вас всех здесь. Это действительно многое для меня значит. Все вы так или иначе помогали мне в этом проекте. Через несколько недель КСАВ-1 помчится по дорогам, но уже сегодня я хочу разделить с вами радость этого мгновения. Он взволнован. Ухватившись за край чехла, он стягивает его вниз. Ткань медленно скользит по автомобилю, постепенно открывая его. Перед нашими взглядами возникают капот, дверцы, крыша, багажник. Черный матовый цвет и размеры более чем впечатляют. В течение нескольких месяцев я видела, как Ксавье соединяет то, что больше походило на разнообразный железный хлам, но в результате перед нами во всей красе предстал элегантный силуэт седана. Все невольно принимаются аплодировать. Глаза Ксавье на мокром месте. Коллеги горячо поздравляют его. Мы с Риком стоим в сторонке. Привлеченные шумом, несколько жителей его дома открыли окна. Какая-то женщина восклицает: — Ксавье, она просто восхитительна! Этажом выше супружеская чета кричит «браво! ». Ребятишки бросили игру, завороженные автомобилем, какие бывают только в фильмах. Один из гостей гладит корпус бронемашины. Наверняка таким же чувственным жестом он касался бы женщины своей мечты. Нужно, чтобы однажды мне кто-нибудь объяснил это мужское пристрастие. — Она просто красавица, — восхищенно произносит он. Другой гость достает фотоаппарат: — Давайте увековечим этот исторический момент! Мы все выстраиваемся у машины и просим самого старшего из ребятишек сделать снимок. Если бы мне сказали, что когда-нибудь я буду позировать рядом с автомобилем и испытывать при этом счастье… Но этой фотографией я уже дорожу. Во-первых, потому, что мне нравится видеть Ксавье в таком состоянии, а во-вторых, это первый наш с Риком снимок. Ксавье зовет нас: — Еще одна маленькая формальность, друзья мои. Пока я не установил обшивку приборной панели, прошу вас оставить вот здесь свои автографы. Это будет мой личный святой Кристофер, мой амулет. Он достает из кармана маркер и протягивает его рослому здоровяку. Каждый по очереди садится на место водителя и пишет свое послание. Ксавье подходит ко мне: — Тебя хочу оставить на десерт, чтобы последний штрих в эту картину добавила красота. Ты не возражаешь? Я польщена. Когда подходит моя очередь, Ксавье придерживает дверцу, помогая мне устроиться на водительском сиденье. Вид у салона еще несколько производственный. Все индикаторы и кнопки уже на своих местах, но держатся на голой металлической поверхности. Как раз на ней гости и оставили свои пожелания. Рик тоже. Он написал: «Пусть твоя дорога будет длинной и ровной. Я рад, что наши пути пересеклись. Рик». Как мило. Хотя мне кажется, что это звучит как прощальное послание тому, кого ценишь, но вынужден покинуть. Рик знает, что уедет. Мой живот сводит от страха, но в глубине души я всегда это чувствовала. Ксавье садится рядом со мной на пассажирское сиденье. — Насладись моментом, Жюли! Ты наверняка впервые сидишь за рулем! В следующий раз я буду твоим шофером, а ты устроишься сзади, как принцесса. Мы хохочем как дети. Через бронированные стекла остальные наблюдают за нами и щелкают фотоаппаратом. Что мне написать? Я никогда еще не оставляла автографов на приборной панели. Наконец решаюсь. Ксавье читает по мере того, как появляются слова, и это меня очень смущает. «Ты уже давно — один из двигателей моей жизни. Я хочу, чтобы наши дороги всегда шли рядом. От всего сердца. Жюли». Он бросается мне на шею. — Для меня большая честь отметиться на твоем шедевре, Ксавье. Здорово ты придумал. — Это не я. Идею мне подал Рик. Он сказал, что его родители всегда подписывали свои работы вот так, изнутри. «Рик говорил с тобой о своих родителях? » Я смотрю на Ксавье, который уже вылезает из машины. Снаружи Рик веселит шутками гостей. В голове у меня полная сумятица. Ксавье открывает мне дверцу с предупредительностью дворецкого. Я бы с удовольствием еще немного посидела в машине, чтобы переварить полученную информацию. Но именно в эту секунду один из друзей Ксавье говорит: — Слушай, твоя тачка такая здоровенная. Мне кажется, ты сделал ее гораздо шире, чем планировал. — Да, на пятнадцать сантиметров. — Ты ее уже выгонял со двора? — Еще нет. — А ты уверен, что она пройдет через арку твоего дома? Вот был бы прикол… 43

Оставшуюся часть дня мы все утешали Ксавье. Такого никто не ожидал. Даже если снять корпус, автомобиль в арку не проходит. Есть только три возможных решения: расширить проход (что невозможно), разрезать машину (невыполнимо без нанесения ей непоправимых повреждений) или вынести ее на вертолете. Можно еще призвать на помощь фей и гномов, но этот вариант никому не пришел в голову. Ксавье был так зол на себя, что мы даже начали прикидывать, сможем ли скинуться и оплатить погрузку его детища на вертолет. Рик не меньше остальных переживал за Ксавье и действительно был готов вложиться в воздушную эвакуацию. В понедельник утром я попыталась позвонить Ксавье, но у него был включен автоответчик. Наверное, он провел ужасную ночь. Мне почти стыдно, что я так хорошо спала. Каждый вечер мир делится на две большие категории: на тех, кто спит без задних ног, и остальных, у кого на следующий день круги под глазами. Все время от времени переходят из одного лагеря в другой в зависимости от того, каким боком повернется жизнь. Бедняга Ксавье, сегодня его очередь на бессонную ночь… Провожая меня домой, Рик дал понять, что мы встретимся через несколько дней. Поэтому я снова в режиме ожидания. Сама проявлять инициативу по-прежнему не решаюсь. На этот раз я положила пирожные для мадам Рудан в пластиковую коробку, так что двери больничного лифта больше не раздавят малышек (не верю, что я это сказала). Войдя в палату, я застала мадам Рудан сидящей на кровати в ночной рубашке, которую я передала медсестрам. — Здравствуй, Жюли! Похоже, она рада меня видеть. — Здравствуйте, мадам Рудан. Вы не смотрите телевизор? — Сейчас твое время, поэтому я его выключила и жду тебя. — Вы хорошо выглядите. — Я так рада, что ты пришла. Ты видела, какую красивую ночную рубашку мне выдали? И туалетные принадлежности. Даже духи есть. — Вот и хорошо. Я вижу, что она следит за моей реакцией. Чтобы сменить тему, показываю ей новый урожай с ее огорода. — Скоро поспеет зеленый горошек. — Это уже для тебя. Врачи запрещают мне все больше продуктов. Она показывает мне на капельницу в своей руке. — Они говорят, что такое питание меньше утомляет мой организм. Ну, как твои дела в булочной? Твой злой покупатель приходил? — Он каждый день приходит. — Не давай ему себя обижать. — Я не могу ничего сделать — клиент всегда прав. — Можешь мне поверить: люди ведут себя так, как мы им позволяем. — Моя бабушка тоже так сказала бы. — А что с Риком? Я ей все рассказала. Признаюсь, на душе у меня сразу стало легче. Я знаю, что она меня не осудит. Мы хорошо провели время. Поговорили о ее огороде, потом о нашей улице, о квартале и даже о городском саде, откуда, по ее признанию, она стащила большую часть земли для своего огорода. Утомилась она еще быстрее, чем в прошлый раз. Мне это не нравится. Я не хочу видеть в этом дурной знак. Тот, кто утверждает, что нельзя делать несколько дел одновременно, глубоко заблуждается. Я слушала, как мадам Рудан рассказывает мне о городском саде, когда внезапно у меня в голове раздался щелчок и сразу пришло озарение. Я поняла, как вытащить машину Ксавье! 44

— Ксавье, открывай! Это я, Жюли. Я снова стучу в дверь его квартиры. За ней слышится шум. — Что ты там заперся? Мне нужно с тобой поговорить. Звякает замок, дверь приоткрывается. Ксавье выглядит убитым. — Возможно, я нашла решение твоей проблемы. — Ну что ж, тогда ты гений, потому что это невозможно. — Выслушай меня, Ксавье! Я иду за ним внутрь квартиры. Здесь нет такого порядка, как у Рика. Телевизор включен, по дивану рассыпаны чипсы. Скомканный комбинезон валяется в углу. — Мне нужно кое-что проверить в твоей мастерской прямо сейчас. Он допивает остатки чего-то в стакане и ворчит: — Ширину своей тачки я знаю. Ширину арки тоже. Это смерть. И нечего тут обсуждать. — Речь не об этом. Будь добр, проводи меня в гараж. В итоге он подчиняется. Кажется, что его автомобиль притаился в темноте, словно крупный хищник, решивший умереть в своей клетке. Я бросаюсь к дальней стене гаража. Исследую ее, поднимаюсь на цыпочки. Кирпичи. — Ксавье, ты готов немного поработать каменщиком, чтобы освободить КСАВ-1? — Что ты несешь? — За этой стеной находится городской сад. Если сломать ее и разобрать часть садовой ограды, находящейся сразу за гаражом, можно попасть прямиком на боковую аллею. Мы сможем вывезти твою машину через городской сад. — Ты свихнулась? — Сделаем вид, что я ничего не слышала. Подумай. Он подходит к стене. — Говоришь, с другой стороны только забор? — Я проверила. Он закреплен на опорах, которые легко разобрать. Разбираем, выезжаем, собираем обратно, и готово дело! — А как быть с живой изгородью? — Твоя изгородь, Ксавье, была живой, когда мы учились в начальной школе. С тех пор все засохло, и тем лучше для нас. Если не веришь мне, полезай на крышу, сам все увидишь. Он выскакивает наружу как черт из табакерки. Я за ним не успеваю: он уже на крыше и придирчиво оценивает обстановку. Со вздохом чешет в затылке. Смотрит на меня сверху и наконец спрыгивает. — Ты гений, Жюли. Может, у нас ничего и не выйдет, но ты гений. И он заключает меня в объятия.
Этим же вечером я без предупреждения нагрянула к Рику. Прежде чем он открыл дверь, я явственно слышала, как в квартире что-то поспешно передвигают. Что же он там замышляет? — А, это ты! Проблемы? — Скорее, их решение. Но мне нужна твоя помощь. Он приглашает меня войти. Я с энтузиазмом выкладываю ему свой план. Рик внимательно слушает, ничем не выдавая своих мыслей. Когда он понимает, что я закончила, спокойно возражает: — Нам никто не даст на это разрешения. — Именно поэтому мы и не будем его спрашивать. Если нас будет много, мы сможем управиться быстро, и никто ничего не заметит. — Ты представляешь, сколько потребуется народу? Даже если заранее сломать кирпичную стену в гараже, надо будет еще разбирать садовую ограду. К тому же танку Ксавье придется пересечь почти половину городского сада, прежде чем он выберется на улицу. Понимаешь, как сложно будет все организовать и скоординировать? — В общих чертах. Я уже составила список. Он улыбается. — Ты действительно удивительная девушка. «Он мог бы сказать, что я красивая, чувственная, обаятельная… Но ладно, пока мне достаточно и этого». Только теперь до меня доходит вся серьезность ситуации. Я неожиданно превратилась в организатора преступления. Не знаю, почему я приняла эту историю так близко к сердцу. Может, потому что очень дорожу Ксавье, а может, две большие несправедливости за несколько дней оказались для меня невыносимы. Лоле я ничем не могу помочь, но для КСАВ-1 выложусь на полную катушку. 45

Во вторник начинается учебный год. В булочной мы в полной мере ощутили его приближение. Толпы детей с мамашами буквально заполонили магазин. Все вместе они проглотили, наверное, две тонны молочных булочек, пирожных с кремом, бриошей и разнообразной венской сдобы. Как подумаешь, страшно становится. Давайте, ребятишки, берите свои портфели, пеналы с новыми ластиками. Закончились игры на улицах с мороженым в руках. Пора отправляться в школу и заводить себе друзей, с которыми двадцать лет спустя будете делать разные глупости типа тайной эвакуации чрезмерно большой машины, которая не может пройти через ворота… С мадам Бержеро мы прекрасно сработались. Я даже иногда веду кассу. Мне кажется, покупатели меня приняли. Месье Калан приходит в одно и то же время и по-прежнему выкидывает свои номера, но он меня больше не раздражает. Этот тип обязательно получит по заслугам. Не потому, что я верю в торжество справедливости или в какого-нибудь мстительного бога. Просто считаю, что каждый поступок вызывает определенную реакцию и чаша терпения скоро переполнится. Менеджер из соседнего дома, продающий кухни, по имени Голла, в котором вдруг проснулось человеколюбие, вернулся из поездки в Африку. Он загорел, отчего его золотая цепь и браслет стали еще заметнее, и купил себе маленькую красную машину, которую выдает за гоночную. Я, конечно, удивлена, что такой воображала, ставящий себя выше других, смог принести людям пользу, но должна сказать, что мое уважение к нему выросло и мне хочется быть с ним любезнее. И все же я никогда не видела такого самодовольного человека. Голла будто уверен, что каждое его появление освещает наши тусклые жизни и что он — предел мечтаний всех девчонок и пример для подражания всем ребятам. Как и положено задаваке, он сделал так, чтобы все узнали, как он помогал несчастным африканцам, затерянным в своих деревнях. Что они подумают о нас после встречи с ним? Он берет свой хлеб без корки и сырные гренки, подмигивает мне и уходит. Мне очень нравится моя сегодняшняя жизнь. Я часто вижу Рика, дорабатываю свой план по спасению Ксавье и очень удивлена, что все согласились принять участие в этой авантюре. Софи предложила подежурить на углу бульвара. Соня уговорила своего ниндзя помочь нам, представив ему это как священную миссию. Я убедила Ксавье задействовать его коллег, чтобы разобрать кирпичную стену. Кроме того, он позаимствовал на работе рацию. Рик возьмет на себя демонтаж садовой ограды. Еще две девчонки будут наблюдать за домом Ксавье и южным крылом городского сада. И, наконец, только что я получила подтверждение, что друзья моих родителей, имеющие участок земли в пригородной зоне, приютят у себя КСАВ-1. Вот уже в четырнадцатый раз я просчитываю с секундомером каждый этап и убеждаюсь, что это действительно может сработать. К операции мы приступаем в субботу вечером. В первую неделю учебного года вечерами на улицах должно быть меньше народу. Муниципальные служащие закрывают ворота сада в половине двенадцатого. Я попросила Ксавье убедиться, что его машина заправлена и заведется с пол-оборота. В пятницу вечером, накануне дня X, я отправляюсь проведать ребят, которые ломают кирпичную стену. Пересекаю двор насвистывая, чтобы не вызвать подозрений. Меня охватывает сладостная дрожь заговорщицы. Двери гаража закрыты. Подойдя ближе, слышу глухие удары, но не настолько громкие, чтобы вызвать тревогу у соседей. Я стучу в дверь условным стуком. Так захотел Ксавье. Он очень серьезно относится к этой операции. Еще бы: у него есть свой бронеавтомобиль, а мы — его коммандос. Об этом он всегда мечтал. Открывает мне Рик, в одной майке, с зубилом в руках. Он так быстро захлопывает за мной дверь, что чуть не задевает меня. Еще немного, и он спросит, не привела ли я за собой хвост. Мужчины — это же взрослые дети… В гараже развернулась настоящая стройка. Ксавье накрыл машину брезентом. На полу расстелили покрывала, чтобы приглушить звук падающих кирпичей. Кувалдой орудует Жан-Мишель, парень Сони, а Ксавье с другим сообщником вытаскивают кирпичи. Рик комментирует: — Как видишь, работы хватает. Жан-Мишель одет в черную боевую форму, как в фильмах про кун-фу. С каждым ударом он делает резкий выдох, и мне кажется, что он кланяется падающим кирпичам. Он тоже довольно привлекателен… Я спрашиваю: — Ну как вы, укладываетесь? Ксавье смотрит на часы. — Закончим часа через четыре. Медленно продвигаемся, потому что я хочу сохранить кирпичи, чтобы потом восстановить стену. Рик, твоя очередь. Жан-Мишель протягивает кувалду Рику. Он не такой мускулистый, как ниндзя, но вкладывает в работу всю душу. Удары его точны. Я любуюсь им. Еще немного, и я забуду о своей миссии агента ЖТ. Мне нравится эта атмосфера, яркий свет электрических ламп, равномерные удары кувалды, Ксавье, осторожно высвобождающий зубилом кирпичи. Все это напоминает мне фильм про войну, в котором герои роют тоннель, чтобы убежать из вражеской крепости. Через десять минут за кувалду берется напарник Ксавье. Рик переводит дыхание. Волосы у него в цементной пыли. Он подходит ко мне. Его плечи блестят, руки кажутся еще более сильными. Вы сейчас подумаете, что я все время любуюсь им, и это правда. Обещаю, что, если когда-нибудь он покажется мне некрасивым, я вам об этом скажу. 46

Суббота, вечер. Час до начала операции. Сейчас я уже уверена, что это самая глупая и идиотская затея в моей жизни. Прежде чем перейти к действию, команда подкрепляется у Ксавье. Я принесла пирожные, хоть такого и не бывает в фильмах про войну. Странная атмосфера. Многие члены отряда коммандос КСАВ-1 не знакомы друг с другом. Ксавье показывает Софи, как пользоваться рацией. Рик в последний раз проговаривает этапы операции с коллегой Ксавье, в то время как Жан-Мишель медитирует на стуле в немыслимой позе. Он надел свою боевую повязку. Соня пожирает его глазами. Ксавье заканчивает инструктаж Софи. Она подходит ко мне: — Не могу поверить, что этот безумный план придумала ты. — Это комплимент? — Предупреждаю сразу: если нас поймают, я скажу, что вы напичкали меня наркотиками. — Что бы ты ни сказала, тебе поверят. — Это ужасно. — Ты готова? — Ты вообще понимаешь, что делаешь? — Нет, я запрограммировала включение сознания через два часа. Я встаю: — Ребята, пора. «Господи, какая заезженная реплика. Я насмотрелась сериалов…»
На улице почти стемнело. Вокруг все спокойно и тихо. — Команда «Радар», все на местах? — Наблюдение за домом: на месте. Все чисто. — Наблюдение за садом: на месте. Все чисто. — Наблюдение за улицей: все… пом… не… лем. — Софи, если хочешь, чтобы тебя поняли, нужно держать кнопку нажатой. — Вот я дубина! — Вот теперь тебя все услышали. Команда «Болт» на месте? — Так точно! Ксавье делает глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться. Такое ощущение, что речь идет о его жизни. Я вместе с ним в гараже. Именно мы должны дать сигнал к началу операции. Стена полностью разобрана, видна ограда, окружающая сад. Как только путь будет свободен, Ксавье прыгнет за руль КСАВ-1 и выгонит машину. Он берет у меня рацию: — Внимание всем, начинаем операцию. — Отбой, отбой! — кричит Софи. — Сюда идут гуляющие. Что им здесь понадобилось? — Сообщите, когда они уйдут, — отвечает Ксавье, все больше нервничая. Секунды кажутся бесконечными. Если кого-нибудь из нас поймают, его будут пытать до тех пор, пока он не назовет имена сообщников. Я никогда не выдам Рика. Они, конечно, могут на меня надавить, взявшись за Джейд, но я ничего им не скажу. Лучше смерть. Затрещала рация. Голос Софи: — Они ушли, путь свободен. — Если у всех чисто, приступаем. Все подтверждают. — Тогда вперед, друзья! В ту же секунду раздается жужжание шуруповертов — это Жан-Мишель с Риком принимаются за работу. Менее чем за три минуты они сняли первую панель ограды. Треть прохода свободна. Я иду в сад, чтобы помочь коллеге Ксавье Натану сдвинуть панели. Ниндзя еще откручивает гайки, Рик уже берется за столбы. Он говорит Ксавье: — Садись за руль и будь готов выехать. Из кустов появляется кот и смотрит на нас. Я шепчу ему: — Если ты проболтаешься, клянусь, я устрою тебе эпиляцию… — Что ты там бормочешь, Жюли? Помоги лучше передвинуть вторую панель. У Жан-Мишеля, похоже, проблемы с последними болтами. Он жмет на шуруповерт все сильнее. — Не дави, — говорит ему Рик, — сорвешь головку. Слишком поздно: шуруповерт взвизгивает в ночи. — Черт, болту крышка! Жан-Мишель смотрит на нас и решительно говорит: — Мы не можем отступить, осталось всего два болта на последней панели. Пусть нас ведет боевой дух! «Все, мы погибли. Напрасно я втянула их в эту аферу. Мы все безрукие и безмозглые идиоты». Ксавье нервничает. Рик отсылает его обратно в машину. Внезапно Жан-Мишель забавно вскрикивает и, подпрыгнув, с силой поддает ногой последнее крепление. И падает словно подкошенный. Забор выиграл раунд. — Черт! — вопит он. — Я сломал ногу! Рик, не медля ни секунды, бросается в гараж, роется в инструментах и выскакивает с ломом в руках. — Придется вырвать болты. Работая ломом как рычагом, он выдирает последнюю панель. Жан-Мишель подползает сбоку, и мы сдвигаем ее в сторону. — Ксавье, заводись и вали отсюда! Когда он поворачивает ключ зажигания, выхлопная труба изрыгает огромное черное облако. Но окружающей среде ничего не грозит, поскольку Жан-Мишель вдыхает большую его часть. Шесть лет пассивного курения менее чем за секунду. Настоящий герой. Погасив все огни, КСАВ-1 медленно пятится к нам. Даже я считаю, что мотор работает с потрясающим звуком. Рик снаружи руководит маневрами Ксавье. Машина проезжает еще немного назад и начинает разворот, чтобы выехать на аллею в нужном направлении. Ксавье опускает стекло: — Ну что, я еду? — Давай, все чисто. Встречаемся у тебя. Рик берет рацию: — Южная зона и ворота, подтягивайтесь к выходу, КСАВ-1 прибывает. Ксавье трогается с места, и его огромный темный болид скользит в ночи между клумбами, заняв всю ширину аллеи. Рик не теряет времени: — Жан-Мишель, укройся в гараже, мы с Натаном поставим все на место. Жюли, иди с ним, окажи ему первую помощь. — Вы скоро придете? — Не волнуйся. Как только поставим все обратно. Он провожает меня и вместе с Натаном задвигает за мной панель. Он там, с другой стороны забора, молча работает в темноте. Жан-Мишель корчится от боли. — Обопрись на меня, поднимемся к Ксавье, посмотрим, что с тобой. 47