В. В. Лаптухин 23 страница

— Конечно, родню без помощи оставлять нельзя, но надо сокращать расходы, — наконец произнес Дмитрий. — Не хочу залезать в долги.

— Все это можно уладить, траты на дом сократим, долг выплатим с урожая. Еще можно… — но кончить Ахмед не успел. Во дворе послышались громкие женские голоса, смех и топот ног.

— Это Сания и Бабия. Выкупались перед сном и теперь шалят, — безошибочно определил евнух. Сам Дмитрий еще с трудом различал голоса своих супруг. Недовольно нахмурил брови — нигде в доме нельзя спокойно поговорить о делах. Но Ахмед в ответ только хитро улыбнулся и приложил палец к губам.

— Ну, угадай, к кому сегодня хозяин придет ночевать? — спросила одна из жен.

— Да о чем гадать, будет спать с теткой Аминой!

— На этой неделе ночевал у нее уже четыре раза, а нам подарил только по одной ночи.

— Теперь она и хвастается, что видела во сне, как ее ужалила змея!

— Значит, точно забеременила. Такой сон — верная примета!

— Эта старуха совсем возгордилась!

— Подумаешь, на год старше нас и отец эмир из Джоса.

— Ха! В тех горах эмиров больше, чем шакалов!

— Мой отец, хотя и ведает ремонтом дворцовых крыш, но чести ему больше. Каждое утро при встрече с нашим эмиром в четырех шагах от него стоит!

— А мой всегда при деньгах, в Борну все торговцы солью ему подчиняются.

— Это у нашей Гимбии отец всего лишь помощник барде Идриса.

— Тише ты, при ней язык не распускай. Ее отец любое слово наизнанку вывернет, а из змеиного яйца цыпленок не вылупится.

— Знаю, не дура. Меня мать не днем зачала.

— Тогда придумай, как Амину послать ночью за водой к колодцу.

— Зачем?

— Разве не знаешь, что в темноте у беременной додо подменяет плод и она рожает уродов.

— Ха-ха-ха! Тогда господин станет к ней равнодушным.

— Будет смотреть на нее, как на спину своей бабушки, а то и совсем из дома прогонит!

Женщины с хохотом убежали, а Дмитрий сидел красный от гнева. Не мог вымолвить ни слова, лучше бы всего этого и не слышать.

Ахмед горестно покачал головой, осторожно дотронулся до руки хозяина.

— Успокойся, Альхаджи Муса. Для тебя это новость, а в гаремах такие разговоры обычное дело. Жены твои молодые, без детей им скучно, вот они и бесятся. Хочешь я их выпорю, а потом засажу за какую-нибудь работу. Хоть бы за вышивку рубашек? Этот товар можно выгодно продать…

— Если бы знал, ни за что бы не согласился… Хватило бы и одной жены, — произнес Дмитрий, думая о своем… Недавно начальство прислало новый запрос. В Питере захотели узнать, зачем в Сенегале собралось до десяти тысяч французских солдат? Почему Великобритания также шлет своих военных в этот же регион? Не зреет ли в Африке новый конфликт между двумя державами? Вот о чем теперь следует думать. А не решать, как мирить своих баб!

— Правильно, первая жена всегда самая красивая, — продолжал евнух. — У нас говорят, без женщин нет дома, а где их много — он рушится. Поэтому в гареме нужна строгость, нельзя допускать, чтобы соперничество женщин наносило ущерб мужу и всему дому. Прежде всего, хозяин, объяви одну из жен старшей. Для этого Амина подходит лучше всего. И самое главное, надо их всех засадить за работу. Везде в гаремах женщины не сидят без дела…

Закончить свои рассуждения Ахмед опять не успел. По всему дому раздался зычный голос привратника, который звал хозяина.

— Гонец из дворца!

По вечерним улицам столицы Дмитрий гнал вскачь, так что все встречные шарахались с его пути. Зло стуча сапогами, прошел по дворцовым переходам. Еще не остыв, не вошел, а ворвался в знакомую сводчатую комнату, где над разостланной картой из козьей шкуры склонились Раббех и Идрис.

— Что с тобой? — удивился эмир. — Или «мед циновки» горчит?

— Ничего особенного, — пробурчал Дмитрий.

— Теперь знаешь, что приходится терпеть многоженцам. У меня их целая тысяча… Ладно, поговорим о деле. Французы перешли Нигер, теперь они на нашем, восточном берегу.

— Навстречу им послан Хасан со своими людьми, — добавил Идрис.

— Но там может понадобиться твоя помощь, — сказал Раббех.

— Много их? — оживился Дмитрий. Кажется уже сейчас можно получить ответы на вопросы из Санкт-Петербурга.

Идрис взглянул на эмира, тот кивнул. Перед Дмитрием появился листок бумаги с перечислением французских гарнизонов в Западной Африке.

— Какие силы у англичан?

Опять последовал кивок, и на новом листке, исписанном другой рукой, можно было прочесть перечень английских частей.

— Откуда это? Сведения надежные?

— Англичане сообщили о французах, немцы об англичанах. Золото из Мандара любят все.

— Большие силы французов собираются к югу от нас. Их огненные суда могут пройти вниз по Шари до самого озера Чад, — продолжал Раббех. — Это главная опасность. Поэтому ты оставь бригаду на Идриса, а сам тайно отправляйся на запад. Ты знаешь язык, проникни в лагерь французов под видом купца. Подумай, как можно остановить этот их отряд.

— Отправлюсь немедленно. Только почему тайно? После этих шумных свадеб все обратят внимание на мое внезапное исчезновение. Пойдут разговоры, догадки, расспросы. Лучше я с женой открыто поеду к ее отцу, эмиру Нуху Лере. Познакомлюсь с ним, поблагодарю за воспитание Амины. Кто любит родню, дальней дороги не боится! Разве не так?

Услышав это, Идрис тихо захихикал, а эмир задергался и громыхнул лающим смехом. Да таким, что великан Суруру выскочил из какого-то тайника, сжимая в руке книжал. Решил, что хакиму угрожает опасность.

— Ох, Альхаджи, ты все наши тайны узнал!

— И в совете, и в казначействе!

— Даже в гареме!

— Ну-ка, скажи, какое у нас самое ласковое слово для жены?

— «Аромат дома»!

Южные склоны плато Джос крутыми уступами обрывались в долину. Густо поросшие лесом, издали они казались нагромождением подушек, обшитых зелено-голубым плюшем. По ним медленно сползали вниз волны белых облаков, за которыми открывались причудливо изломанные линии дальних хребтов, увенчанных скалистыми пиками. Небольшой караван, Амина взяла с собой несколько служанок и телохранителей фити, а Дмитрий, для охраны вьючных быков, десяток конных стрелков, довольно быстро двигался на запад.

По узким тропинкам поднимались с перевала на перевал, шли сквозь густые заросли и перебирались через стремительные речушки с крутыми берегами. Мимо нагромождений исполинских черных валунов, иные с желто-бурыми пятнами лишайников, иные, блестевшие от воды стекавших по ним ручьев, а затем выбрались на плато, покрытое низким кустарником и пучками почти белой, выгоревшей на солнце травы. Все чаще стали встречаться кучки приткнувшихся друг к другу хижин, острые соломенные крыши которых торчали из-за сложенных из камней оград, и лоскутки крестьянских полей, обсаженные по краям для защиты от нашествий скота и диких животных толстыми молочаями с длинными колючками.

Резиденция эмира Нуху Лере нависла над небольшим городком, окруженным рядами лавок и мастерских ремесленников. Толстые стены и узкие окна делали ее похожей на настоящую крепость. У ворот караван встретил сам эмир. Высокий и худой, с короткой седой бородой и длинным горбатым носом. Такой же смуглолицый, как и тот курдский бек, которому Дмитрий, вместе с драгунским ротмистром, возил подарки питерского начальства куда-то к югу от горы Арарат. По случаю приезда гостей эмир был одет в дорогую синюю рига — широкую одежду с разрезами по бокам и с богатой вышивкой вдоль ворота и на груди. На голове имел огромный тюрбан, на который ушло много локтей той блестящей черной ткани, что умеют делать только в славном городе Кано.

На глазах у всего населения городка торжественно обменялись приветствиями и чинно вошли во внутренние покои дворца. Только здесь эмир дал волю чувствам. Обнял дочь и дрогнувшим голосом произнес:

— Слава Аллаху, ты благополучно вернулась!

Сразу стало заметно, как согнулась его спина и вздрагивают руки.

— Она у меня только одна и осталась, — как бы извиняясь за свою слабость сказал он Дмитрию. — Когда уезжала, думали, что начнется война. А она у меня смелая, решила выступить за честь рода, не захотела сидеть дома. Все ее братья погибли, она последняя. Войско из похода вернулось, а она осталась в Борну. Теперь вот вернулась, привезла мужа, славного воина… По нашим обычаям, она теперь твое собственное поле. Засевай его, снимай урожай…

— Отец, — Дмитрий почтительно склонил голову. — Пусть это будет поле «ганду», урожай с которого идет в общий амбар и служит на благо всей семьи.

— Воистину, ты знаешь наши обычаи! Лучшего ответа я не мог услышать и от собственного сына. — Старый эмир был растроган. Без стеснения громко всхлипнул и смахнул набежавшую слезу. — В Борну тебе дали титул галадима?

— Да, отец.

— У нас его дают только евнухам. Жалую тебе звание мадаваки! Это главный советник эмира, который командует всем его войском.

Услышав это, Амина захлопала в ладоши и бросилась на шею отцу, потом обняла мужа. Радостно воскликнула:

— Теперь наш сын станет наследником Лере!

— Ты, дочка, не испортила нашу породу, — торжественно произнес старик и пояснил Дмитрию: — Мы ведем свой род от Гунгума, сына Баво, внука Баяджида. Поименно помним о более чем шестидесяти эмирах, которые правили в Зарии. И мы всегда брали в жены непорочных девушек из знатных родов арабов или фула. Все они высокие и стройные, со светлой кожей!

— Прости мое невежество, отец, но объясни — чьи славные имена ты сейчас произнес?

— В наших старинных летописях сказано, что много сотен лет назад на краю Сахары правила смелая охотница Даура. Ее народ возделывал землю, пас скот и торговал с купцами, чьи караваны приходили из далеких стран. Но случилось так, что огромный змей поселился в единственном колодце ее города. Он нападал на жителей, и они могли набрать воды только раз в неделю, пока он спал. Многие богатыри пытались убить чудовище, но все они погибали в поединке с ним. Но однажды в город приехал бесстрашный воин Баяджид, сын халифа Багдада. Он странствовал по Сахаре, в которой в старину росли леса и зеленели луга. Даура попросила его спасти народ от гибели. Витязь смело вступил в бой и зарубил змея своим мечом, а потом он женился на Дауре. Позднее их сын Баво стал правителем всего края и вместе со своими шестью сыновьями построил семь главных городов народа хауса. Братья договорились, что их подданные будут заниматься определенными видами торговли и ремесел. Наш предок Гунгума обосновался на южной границе, стал воином, отбивал нападения соседей и сам ходил в походы, приводил братьям пленных. За это они его и прозвали «повелителем рабов».

Все, присутствующие в покое, благоговейно внимали старому эмиру, старательно делали вид, что о многом слышат в первый раз. В конце его рассказа один из сановников поспешил громогласно объявить о том, что Амина ничем не хуже своей прародительницы Дауры. Она также вышла замуж за иностранного витязя, слава о воинской доблести которого уже гремит от Нила до Нигера. Услышав это, эмир с гордостью взглянул на всех и торжественно заявил, что такое важное событие следует отпраздновать.

Праздник устроили на славу. После обильного угощения последовали танцы, а бродячие музыканты исполняли старинные баллады, прославляли подвиги древних героев. Голосистый запевала, отбивая такт на маленьком ручном барабане, восславил былые победы эмира Нуху, пропел здравицу его красавице дочери. Не забыл и о ее супруге, но, как и подобает поэту, не обошелся без прикрас в описаниях подвигов «чужеземного богатыря, решившего отдохнуть на сладостных холмах Зарии». К счастью, Дмитрий понял далеко не все, остальные слушатели проявили похвальную сдержанность, хотя некоторые старушки неодобрительно покачивали головами. Но веселые куплеты на местные темы были встречены с бурным восторгом. Все знали о незадачливом земляке, купившем осла по цене коня, о подравшихся женах городского стражника и других событиях, вместе с музыкантами подхватывали припев и отбивали такт, хлопая в ладоши и топая ногами. Каури, медные браслеты и орехи кола так и сыпались в широкую корзину у ног запевалы. Не отстал от остальных и Дмитрий — расщедрился на несколько талеров.

Затем последовало выступление дрессировщика, попугай которого время от времени звонко кричал: «Слава эмиру! » Ученые обезьянки проделывали уморительные штуки и вызвали всеобщий хохот. Но люди замолчали, когда перед ними встали шесть гиен. По команде хозяина они начали выть, вставать на задние лапы, кувыркаться и прыгать друг через друга. Раздались возгласы удивления, после того как на одну из них уселась верхом обезьяна и проскакала по кругу.

— Не знал, что эти животные способны на такое, — тихо сказал жене Дмитрий. — В походе мы их опасались, видели, как они отбивали добычу у львов.

— Приручить гиен очень трудно, — ответила она. — Но некоторые занимаются этим не просто ради забавы. Таким образом получают чутких и преданных сторожей, более быстрых и сильных, чем собаки. Гиены отлично видят в темноте, бегают бесшумно, хорошо плавают — вору невозможно от них спастись. А еще из волос гривы гиены плетут талисманы верности — их самцы никогда не бросают свои семьи.

Праздник завершили выступления акробатов на ходулях, скачки и кулачные бои, в которых местные юноши проявили большое мастерство. Всадники лихо носились на своих резвых конях и самым ловким из них, действительно, удавалось, свесившись с седла, ловить лягушек, которых специально выпускали на поле. А пешие бойцы смело шли друг на друга, и при этом каждый пытался левой рукой ухватить соперника, а правой, обмотанной полосками бычьей кожи, нанести ему решительный удар.

На следующий день, чтобы не бездельничать и оправдать свой новый титул, Дмитрий решил ознакомиться с состоянием вооруженных сил эмирата Лере. Установил, что вся обороноспособность держится на дедовских традициях и уверенности в непобедимости двухтысячного ополчения и неприступности горной страны. Ревизия арсенала показала, что здесь умеют делать вполне приличный порох, но забывают о чистоте ружей. А вот пули льют самым примитивным способом. Поэтому пришлось отправиться к старшине кузнецов и объяснить, как эта операция проводится в Борну. Его быстро поняли, на другой день успешно провели первую плавку и пообещали, что теперь мушкетеры Лере получат достаточное количество боеприпасов и больше не будут использовать вместо пуль кусочки железа и мелкие камешки.

В кузнеце Дмитрий увидел связанные в пучки тонкие металлические прутики. Взял один из них и с удивлением понял, что это олово.

— Откуда это у вас?

— Толчем вот эти камни, а потом плавим их с древесным углем, — ответил старшина и указал на куски темно-бурой породы, состоявшей из мелких кристаллов. — Получаем такую вот «соломку» и делаем из нее украшения. Но большую часть этих пучков продаем.

— Кому?

— Купцы приходят с юга. Знаем, что наше олово пользуется спросом везде, где умеют плавить «красное железо» или бронзу. Особенно во владениях оба[26] Бенина. Там, говорят, во всех дворцах и богатых домах листами бронзы покрыты все стены. Тамошние язычники не верят в Аллаха и, — даже страшно подумать об этом! — отливают из бронзы изображения людей и животных.

Дни шли за днями, с севера приходили тревожные вести. Приносили их торговцы и странствующие музыканты — народ бродячий, большие любители сочинять небылицы. Не хотелось верить их рассказам о грозных полчищах, которые наступают на западе, жгут селения, убивают и грабят жителей. Во дворце появлялись немногословные доверенные гонцы из Борну и вестники от Хасана, подтверждали прежний приказ — Дмитрию сидеть на месте и ждать своего часа.

Наступил сухой сезон, и ветер из Сахары прогнал дождевые облака и принес тучи мельчайшей пыли. Теперь дальние хребты утонули в буром тумане, а по утрам вместо солнца над горизонтом поднималось белесое пятно. Ночью становилось холодно, и укутавшиеся в плащи и попоны сторожа до рассвета грелись у костров. В домах начали топить очаги. От них теплый воздух шел по глиняным трубам, специально уложенными под широкими лежанками, на которых теперь спали целыми семьями.

Как-то ранним утром Дмитрий вышел во двор и замер. От его дыхания поднималось облачко пара, самый настоящий иней покрыл груду камней в углу двора! Пахло печным дымом, орали петухи… Все это напомнило родную станицу… Детство… Поеживаясь от непривычного холода, поспешил домой и нырнул под плотное одеяло, к теплому боку жены. Быстро заснул…

…Тетушка трясла его за плечо, ворчала, что пора вставать — в такой мороз весь завтрак остынет. А на столе уже шипела сковорода яичницы с салом, дымилась миска вареников, стояли плошки и мисочки, наполненные знакомыми с детства лакомствами…

— Сейчас встаю! — крикнул Дмитрий и проснулся.

— Что с тобой? Приснился плохой сон? — Амина сняла руку с его плеча. — Ты так закричал, что я испугалась.

В ответ бросил какую-то веселую шуточку, спросил о домашних делах, а сам и думать забыл о глупом сне. Но на следующую ночь он повторился. Это же недовольное лицо тетушки увидел и в третий раз, опять услышал ее тревожный голос. Вспомнил, что она приснилась еще в Аддис-Абебе, в то утро, когда его разбудила Тоня и сообщила о вторжении итальянцев.

…И почему это тетушка начинает сниться, как только у меня в Африке начинается семейная жизнь? Ревнует что ли? А может быть, предупреждает об опасности? Если подумать, то она права — в чужом краю расслабляться нельзя. Особенно в такое время. Сам-то отлично знаешь, что французская колонна уже вышла к Нигеру…

От таких мыслей Дмитрий помрачнел. Это сразу же заметила Амина, настойчиво потребовала объяснений. Пришлось признаться, что приснился родной дом, но о тетушке промолчал. Добавил, что просто соскучился по вареникам с вишнями.

Дочь эмира все выслушала очень внимательно, задумалась на короткое время.

— Это очень опасное колдовство, — решительно произнесла она. — Кто-то поставил ловушку на твою душу и во время сна выманивает ее на запах любимой с детства пищи. Хорошо, что я успела тебя разбудить. Один из моих братьев очень любил копченых раков с красным перцем и во время похода несколько раз видел их во сне. Рассказывал об этом друзьям, но среди них не оказалось настоящего охотника за колдунами.

— Чем же опасен такой сон?

— Слушай! Эти сны он видел во время войны с племенем джунун. На запах раков их колдуны выманили душу брата и овладели ею, а потом направили его в засаду вместе со всем войском. Немногие тогда вернулись из похода.

— Ну знаешь, на войне такое случается и без колдовства.

— Хочешь сказать, что его нельзя использовать как военную хитрость?

— Противника всегда обманывают и запугивают. Можно, например, применить с одного фланга обход, а с другого охват… — начал было Дмитрий, но Амина не стала слушать рассуждений о тактике и стратегии и тут же сменила тему разговора.

— Почему ты плохо спишь вот уже третью ночь? Вижу, что стал мало есть и на меня не обращаешь внимания. Прошу тебя, поговори с отцом. Он не только опытный воин, но еще владеет и тайнами волшебства.

На этот раз отшутиться не получилось, спорить было бесполезно.

Эмир Нуху молча выслушал рассказ Дмитрия. Затем захотел взглянуть на его ладони и долго их рассматривал.

— Амина считает, что ты приехал сюда только для того, чтобы познакомиться со мной, — наконец произнес он. — О других целях приезда она не знает?

— Каких других целях?

— Она умна и видит твое беспокойство. Как и всякая женщина, думает быстро, но опасность ищет прежде всего возле своего дома. Все они больше полагаются на гадания и сны, прислушиваются к тому, что им подсказывает сердце. Следить за опасностью, которая грозит из-за дальних гор и морей, они не умеют. Кроме того, сейчас она носит твоего ребенка — дитя нашего древнего рода. Она должна рожать со спокойной душой, чтобы не причинить ему вреда. Но Амина знает, что к тебе приезжают тайные гонцы, и это ее волнует.

— Ты прав, отец, женщины плохо представляют себе опасность, если до нее далеко. Но я воин и начальник воинов, поэтому должен быть всегда настороже. Вот гонцы и сообщают мне о положении за дальними горами.

— Не хочу знать, что говорил тебе Раббех, когда посылал в эти горы, но Амину нельзя тревожить. Надо успокоиться и тебе.

— Хочешь дать какое-нибудь волшебное лекарство?

— Твои сны о доме свидетельствуют о том, что ты беспокоишься, весь напрягся в ожидании того, в чем не хочешь сам себе признаться. Запомни, это не страх. Ты создан для боя и тебя трудно убить. Но накануне сражения такое волнение бывает даже у очень опытных и смелых людей. А волшебство тебе не поможет.

— Почему, отец? — улыбнулся Дмитрий. Ему все больше нравился этот рассудительный старик. Уже не раз вел с ним неторопливые беседы о жизни и каждый раз удивлялся его проницательности и живости ума.

— Ты «деятельный», все эти амулеты, молитвы и заговоры не для тебя.

— Как ты назвал меня? Объясни.

— Еще наши прадеды заметили, что все люди делятся на «деятельных» и «неспособных». Первых мало, не больше одного на десяток, но они не сидят на одном месте. Постоянно ищут новые земли, знания, занятия. Остальные, среди них много умных и работящих — о лентяях и дураках я не говорю — не любят действовать самостоятельно. Они обычно ждут чужого разрешения или приказа. Первые получают больше добычи, но на их пути больше опасностей и они чаще гибнут. Остальные же довольны тем, что имеют. Они опора власти, и за это их любят правители, хвалят за покорность и смирение. Но без «деятельных» правители совсем не могут обойтись… А ты, кроме того, еще и батуре — европеец.

— Это плохо? Всех нас создал Творец, но наделил разным цветом кожи и волос.

— Воистину, это так! Однако Он создал и разные земли. Предопределил, быть им жаркими или холодными, указал народам их страны, но не воспретил общаться друг с другом. Твои соплеменники, мы называем их «турава», «фарансава», «джамусава»[27] живут на севере. Там холод не позволяет выращивать два-три урожая в год и делает жителей выносливыми, упрямыми, жадными. Чтобы выжить, вы много работаете и не жалеете ни себя, ни других, а чтобы облегчить свой труд придумываете разные хитроумные штуки из железа и меди. Плохо только то, что вы создаете и смертоносное оружие. Ты вот первым делом пошел смотреть на наш арсенал.

— Так я же воин, работа гончаров и ювелиров меня не интересует.

— Вот я и говорю, что вы упорны, а жадность ведет вас в чужие страны. Вы сильны и в конце концов захватите их, как уже захватили Индию и Египет. Но потом вы начнете воевать друг с другом — это будут долгие и кровопролитные сражения.

— Почему? Разве нельзя будет договориться?

— Ваши страны сильны и богаты. Бедные же не могут долго воевать, им нужно думать о своем пропитании. У нас говорят: богатый идет в поход, а бедный — воровать. К счастью, предугадать будущее нам не дано. Это великая милость Создателя!.. Что касается тебя, то ты выдержишь, и я помогу в этом во имя своей дочери.

— Спасибо, отец. Ты сам воевал и знаешь, как это бывает перед походом.

— Хорошо, что мы поняли друг друга. Через два дня Луну будет «лихорадить». После этого я сообщу тебе и Амине о своем решении.

«Лихорадку» Луны Дмитрий наблюдал, стоя на площадке городской стены рядом с Аминой и ее отцом.

Ночное светило вставало над городом огромное и зловеще красное. После захода солнца быстро наступила тьма, но вскоре свет полной Луны озарил окрестности и длинные тени пролегли через долину, городские улочки и дворы. Внешне все было спокойно, хотя среди жителей наблюдалось некоторое волнение. Многие не сидели за ужином, как обычно, и не собирались ко сну. Кучки горожан стояли на площадях и молча смотрели на ночное небо. Как только левая сторона лунного диска начала темнеть и приобрела воспаленный багровый цвет, раздались вопли и причитания, тревожно забили барабаны, завыли собаки. Тусклая тень неудержимо закрывала Луну, которая вскоре превратилась в бурое пятно. И, как бы подчеркивая весь ужас затмения, рядом с ней ослепительно засветился кроваво-красный Марс, а все большие и малые созвездия опустились к самой земле.

В этот час небесного гнева, как и подобает вождю и защитнику своего народа, эмир Нуху нерушимо стоял на городской стене и, воздев руки, громко молился. Когда на краю Луны вспыхнула голубая точка, радостные крики потрясли город. Вскоре она превратилась в тонкий серп, и через некоторое время зловещая тень исчезла, а лунный диск засиял во всем великолепии. Теперь на улицах начался шумный праздник — хотя «лихорадка» сильно «встряхнула» Луну, но на этот раз все обошлось благополучно. Звезды не попадали на землю! Грозные пророчества не сбылись, и жизнь продолжалась!

Чтобы отметить столь радостное событие, по приказу эмира несколько десятков баранов и кур расстались с жизнью, а люди получили щедрое угощение. Сам эмир уединился в своем покое вместе с дочерью и ее супругом.

— Слушайте, дети мои, — торжественно начал он. — Затмения Солнца и Луны происходят постоянно, и мудрые люди узнают о них заранее. Такие небесные явления наводят страх лишь на невежественную толпу, но всем остальным они напоминают о бренности нашей жизни и непостижимых тайнах мироздания. В эту ночь мне открылось, что гнетет вас обоих.

Старик сделал значительную паузу. Амина с широко открытыми глазами, затаив дыхание, ловила каждое его слово. Ее волнение невольно передалось и Дмитрию, хотя он догадывался, что именно предстоит услышать.

— Ты, Альхаджи Муса, могучий и опытный воин, тебе не страшны грядущие испытания. Твои сны всего лишь усталость после прежних походов. Любовь жены исцелит тебя. Тебе, Амина, не нужно беспокоиться, с мужем не случиться ничего страшного. Сама не причиняй ему забот, береги будущего ребенка. Прекрати скакать верхом и лазать по горам, слушайся советов старых женщин, которых я приставил к тебе. Вы оба отправляйтесь в долину к целебному источнику Вики. Каждый, кто коснется его воды, обретет здоровье и душевный покой, и всю жизнь будет вспоминать наши горы и саванну. Ты же сплети из волос гривы гиены браслет, омочи его в источнике и одень на мужа. Такой талисман напомнит ему о тебе и поможет в трудную минуту…

Стремительный поток вырывался из-под отвесной скалы и широко разливался по песчаному руслу. В нем отражались крутые берега и низко нависшие ветви кустов, а сквозь прозрачную воду можно было рассмотреть на дне россыпи пестрых камешков, среди которых вспыхивали золотистые огоньки топазов. У самого берега, по горло в воде, нежились могучие самцы бабуинов. Чтобы не потревожить их покой, робкие самки свешивались с кустов и, одной лапой держась за ветки, другой быстро черпали воду и поили уцепившихся за них детенышей.

Дмитрий грозно прикрикнул и решительно направился к источнику. Недовольно ворча самцы очистили водоем и перебрались за мыс вниз по течению. Затем с головой окунулся в прохладную воду, с удовольствием ощутил, как упругие струи массируют тело. Смотрел на спускавшуюся по тропинке Амину, которая сбросила одежду и, лукаво посматривая в его сторону, уселась на прибрежный камень, начала неторопливо расплетать свои многочисленные косички.

От города эмира Нуху Лере до источника было немногим больше двух дней пути. В этой довольно пустынной местности, среди лесистых холмов и скал, бродили многочисленные стада слонов, буйволов и других животных, но редко встречалось человеческое жилье. Может быть, поэтому эмир и возвел здесь небольшое укрепление и поселил в нем своего старого придворного охотника Дауда с десятком помощников. Обязал их добывать слоновьи бивни и шкуры, да и сам время от времени приезжал, чтобы поохотиться и поплавать в целебном источнике.

Над саванной медленно плыли облака, вставали тихие рассветы и полыхали огненные закаты. Жизнь в крепостице шла неспешно и размеренно. Мяса, овощей с крохотных огородов и лесных фруктов было вдоволь, а купание прибавляло силы и снимало все заботы и печали.

— Из этой скалы течек настоящая «живая вода», — нахваливал источник Дауд. — Кто пил его воду, будет здоров и обязательно еще раз посетит наши края!

Вечерами он рассказывал бесконечные истории или сказки, а днем, если не пропадал в лесу, возился со своими гиенами. Одна из них, красавица с блестящей бледно-кремовой шерстью, покрытая яркими черными и медно-красными пятнами, с большими выразительными глазами и маленькими изящными ушками, привязалась к Амине. Каждый раз при виде ее она радостно скакала, задрав короткий хвост, словно в улыбке морщила губы, выпрашивала лакомства. Из волос ее гривы Амина и сплела заветный браслет, омочила его в источнике, а потом, шепча заклинания, одела на левое предплечье мужа.

Ранним утром всех будили петухи, а восход солнца зелено-оранжевый попугай, живший на дозорной башне, любимец Дауда, встречал криком: «Пожар! » Но за подобные проделки на него никто не сердился. Все знали, что свою службу он несет исправно и при появлении любого незнакомца истошно вопит: «Вор идет! »

Однажды глубокой ночью этим криком он всех и разбудил. Разом страшно взвыли гиены, вздыбив свои гривы, и бросились к воротам. Там при свете факелов можно было рассмотреть несколько всадников фити.

— Альхаджи Муса, эмир Нуху просит тебя немедленно вернуться! — крикнул один из них. — К тебе прискакал гонец из Кано!

— Ду бист алман? — сидевший на земле со связанными руками Дмитрий получил удар по лицу.

— Эй, Мишо! Если хочешь узнать, немец ли он, то надо спрашивать правильно. Бист ду айн дойчер?

— Мой капитан, я университетов не кончал. Как не называй — дойчер ми или алман — все едино. Он — проклятый бош! Один из тех, кто убил моего отца и осквернил нашу прекрасную Францию! Говори, немецкая свинья!