Часть II ИНТЕРЛЮДИЯ 5 страница

В нескольких шагах от него стоял Александр Бурк. Он был одет, как и раньше, в черные брюки и белую шелковую рубашку, расстегнутую у ворота, так что была видна напряженная мускулистая шея и загорелая, покрытая курчавыми волосами грудь. Обут капитан был в черные сапоги, начищенные до блеска и сверкающие в ярких лучах солнца. Жуткого вида плеть свисала с его правой руки. Он как раз собирался поднять ее снова, но звук шагов Элизабет заставил его остановиться. Он поднял голову и увидел ее. Глаза его сузились.

— Что вы здесь делаете? — отрывисто спросил он.

Все глаза обратились в ее сторону. Она заметила, что возле Бурка с перевязанной рукой стоит капитан Милз, и, игнорируя заданный ей вопрос, поспешила к нему, желая немедленно приветствовать командира «Молота ветров».

— Капитан, я сожалею, что вижу вас в таком состоянии. Вы ранены? Это серьезно? — она старалась скрыть беспокойство в голосе подчеркнутой заботливостью.

Капитан Милз откашлялся.

— Ерунда, мисс, не имеет никакого значения. Я рад, что вы так прекрасно выглядите.

— Прошу простить, что перебиваю ваши любезности, — послышался саркастический голос Бурка, — но мисс Трент не ответила на мой вопрос. Итак, что вы здесь делаете?

Она встретилась с ним глазами и увидела в них настоящую, бешеную злобу, которую вначале не заметила за невозмутимой холодностью его слов. Совершенно неожиданно для себя Элизабет начала заикаться.

— Я… хотела… поговорить с вами… об одном… деле. Это… очень важно.

— Я не давал вам разрешения покидать каюту, — отрезал он грубо. В его глазах появился как будто отблеск пламени. — Но раз уж вы здесь, можете остаться. Для вас будет полезно увидеть наказания пленника, который не выполняет мои указания.

Он мрачно повернулся к Хокинсу и поднял над головой плеть. С жуткой, почти невероятной силой ударил, и Хокинс испустил слабый, мученический стон.

— Двадцать один, — бесстрастно произнес Бурк.

Элизабет закрыла глаза, почувствовав тошноту и головокружение. Конечно, Хокинс был негодяй и преступник, она не забыла то грубое нападение, и на ее щеке все еще горел след от его удара. Но он совершенно не заслуживал такого. Никто не заслуживал такого! Элизабет с трудом могла себе вообразить, что натворил этот человек, если его столь сурово наказывали. Бурк сказал, чтобы она осталась посмотреть на пленника, «который не выполняет мои указания». Неужели он предупреждал ее, что она может разделить подобную судьбу?

Снова и снова свистела в воздухе плеть, но наконец Бурк тем же самым ужасающе спокойным голосом произнес:

— Двадцать пять!

Наступила пауза.

— Тукер, отнеси его вниз. Возьми у доктора Блэйка какое-нибудь снадобье и вели одному из его парней присмотреть за ним.

Потом обратился к остальным:

— Все свободны!

Элизабет открыла глаза. Мимо нее молодой матрос тащил Хокинса. Лицо его было землистого цвета, черные глаза, которые она так хорошо помнила, залиты кровью. Вслед за ним, сопровождаемые вооруженной охраной, двигались другие пленники, их цепи позвякивали, головы были опущены. Когда они проходили мимо, она почувствовала сильный запах грязи и пота. Элизабет слегка покачнулась, и капитан Милз подхватил ее под локоть здоровой рукой.

— Все нормально, мисс, уже все кончилось.

Она кивнула и через силу улыбнулась, стараясь побороть тошноту. Нужно держать себя в руках! В отношениях с Бурком надо придерживаться позиции силы и ни в коем случае не показывать слабости и покорности. Она собрала остатки своего мужества и повернулась к нему лицом.

Бурк разговаривал с капитаном Милзом.

— Капитан, вы можете идти, — сказал он вежливо. — Не стесняйтесь посылать за доктором Бланком, если рана начнет снова болеть.

Капитан Милз сдержанно поклонился.

— Благодарю вас, сэр. — Его голос дрожал. Он не мог заставить себя спокойно разговаривать с янки, который только что разбил его в сражении. — Разрешите сказать несколько слов в защиту этой молодой леди, капитан. Если вы не возражаете… Ей очень не повезло…

Бурк холодно оборвал его:

— Судьба мисс Трент вас теперь не касается, капитан Милз. Поэтому, если позволите…

Хищного вида матрос встал позади капитана Милза и грубо стал подталкивать его к лестнице. Лицо капитана словно окаменело. Он еще раз сжал на прощание локоть Элизабет, быстро повернулся на каблуках и сопровождаемый охраной спустился по лестнице.

Она снова нашла в себе силы посмотреть в лицо Бурку. Он просто кипел от злобы, это было заметно, даже несмотря на его вечную бесстрастную маску. Нижняя челюсть дрожала, глаза сверкали стальным блеском. Теперь на палубе никого не было, кроме нескольких матросов, которые сосредоточенно работали. Веселые звуки насвистываемой ими песенки долетали до ушей капитана Бурка и Элизабет. Они казались совершенно неуместными в этой ситуации. Между молодой леди и пиратом происходил своеобразный поединок взглядов. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а потом капитан Бурк сказал:

— Теперь будь любезна, поведай, что это за дело столь важное, что ты ради него покинула каюту без моего разрешения? — Он просто кипел от гнева.

Элизабет гордо подняла голову.

— А я и не знала, что мне требуется для этого разрешение.

Его глаза сузились в маленькие щелочки.

— Ты не на свободе! Даже сбежать не можешь с этого корабля! По-видимому, тебя следует еще поучить!

— У меня очень важное дело! — защищалась она. — Откуда я знала, когда вы вернетесь и сможете со мной его обсудить?

— Что это за дело, которое кажется тебе столь важным? — спросил он мрачно.

Элизабет была в нерешительности. До этого момента их встреча разворачивалась вовсе не так, как ей бы хотелось. Вместо того чтобы очаровать его своей внешностью, она, казалось, только еще больше его разозлила и тем ухудшила свое положение. Капитан Бурк осмотрел ее фигуру, отметив изысканность и богатство туалета. При этом глаза его стали еще холоднее, а губы сжались еще крепче. В руке капитан держал хлыст, и в какой-то ужасный момент ей показалось, что сейчас он ее ударит. Но, к счастью, Бурк просто стоял, не отводя глаз и ожидая от нее ответа. Она пожалела о своем поступке. Зачем ей понадобилось разыскивать его сегодня? Что за глупая идея поразить его воображение, заставить относиться к ней с уважением? Все это бессмысленная и пустая затея. Но тут Элизабет вспомнила о настоящей цели своего предприятия и несколько устыдилась минутной слабости.

— Капитан Бурк, — начала она вызывающе, — мне известно, что на корабле находится мальчик, совсем ребенок, который сейчас закован в цепи вместе с другими внизу…

— Все пленники только что стояли здесь, перед твоими глазами, — перебил он ее. — Ты видела среди них мальчика?

Она вздрогнула, как будто ее ударили. Лихорадочно пыталась вспомнить сцену, которая развернулась здесь несколько минут назад, — толпа пленников, окруженная вооруженной охраной. Уверена, Генри среди них не было! Если бы он был здесь, она бы обязательно его заметила! Ее поразила ужасная мысль: Элизабет вспомнила, что последний раз видела Генри на «Молоте ветров», когда он бежал по палубе, увертываясь от летящих снарядов и бегущих людей. А вдруг во время сражения Генри был…

— Ах нет! — прошептала она. — Только не это!

Александр Бурк заулыбался.

— Вы что, были друзьями? — предположил он насмешливо.

— Да, были, — ответила она и в ту же минуту сообразила, что оба говорят о нем в прошедшем времени.

Последовала короткая, напряженная пауза, во время которой ее лицо покрылось холодным потом. Потом Александр Бурк спокойно заговорил:

— Теперь позволь мне поставить все на свои места, моя дорогая. Твой маленький друг жив и здоров и находится на моем попечении, — он засмеялся, глядя на ее оскорбленную физиономию.

— Но почему… почему же вы заставили меня поверить… — прошептала она.

— Что он умер? Просто меня это забавляло.

— Где он? — спросила Элизабет.

— Довольно того, что он не в цепях, — сказал он мягко, но потом его брови вдруг снова нахмурились. — Где очень легко можешь оказаться ты, если не вникнешь наконец в свое положение.

Но было уже поздно. Теперь наступила очередь Элизабет впасть в ярость. Он преднамеренно спокойно напугал ее просто потому, что это его «забавляло», а теперь еще грозит ей цепями, будто обыкновенной преступнице! Фиолетовые глаза Элизабет стали синими. Она почувствовала, как запылали ее щеки.

— Капитан, вы относитесь ко мне отвратительно. Это доказывает, что вы варвар и зверь, причем хуже не придумаешь. К вашему сведению, я англичанка и леди. Моя семья одна из самых известных в Англии. Ваше поведение просто оскорбительно, преступно, я не собираюсь терпеть его и дальше! — Голос ее задрожал от неприкрытого презрения. — У меня в Англии есть состояние, и если вам нужны деньги, то…

Со всего размаха он ударил ее по лицу, и она упала навзничь, покатившись по палубе. Матросы бросили работу и уставились на происходящее. Но Элизабет ничего этого не видела, чувствовала только пульсирующую боль в голове и, как в тумане, различала высокого темноволосого мужчину, склонившегося над ней с плетью в руке. Она застонала от боли и унижения, безнадежно стараясь унять слезы, которые ручьем потекли из глаз.

— Ты говоришь о мисс Элизабет Трент, — кричал он ей, — но ее больше не существует! Теперь ты просто Лиззи, моя пленница и служанка.

Она посмотрела на него с недоверием: неужели он говорит правду? Лиззи! Да, он назвал ее так прошлой ночью, когда спросил, почему у нее разорвано платье. Но тогда она не обратила на это внимания, и вот теперь это имя поразило ее в самое сердце. Ей захотелось кричать, что она не Лиззи, а Элизабет Трент, первая красавица Лондона! Но она не произнесла ни звука, просто смотрела на него, схватившись рукой за щеку.

— Ты начнешь с того, что будешь драить палубу, — произнес он все тем же резким тоном. — Раньше это была обязанность Джека Хилла и Бена Тукера. Но Хилл убит в ночном сражении, так что теперь эта должность вакантна, и ты можешь взяться за эту работу. — Он изучал ее с насмешливым видом. — Его одежда тебе вполне подойдет. А теперь вставай.

Очень медленно Элизабет начала подниматься на ноги, но он рывком поднял ее с палубы, при этом его пальцы железной хваткой сжали ее тонкое запястье. Затем капитан Бурк направился вниз по лестнице, грубо толкая девушку впереди себя и по пути отдавая приказания Симсу, своему помощнику, чтобы он немедленно притащил одежду Джека Хилла.

Между тем они подошли к его каюте. У Элизабет кружилась голова. Только что пережитое унижение совершенно обессилило ее, однако в глубине души она чувствовала, что захлестнувшая злость переплавилась в неугасимую ненависть к человеку, чья грубая рука до синяков сжимала теперь ее запястье. Симс, дородный рыжеволосый мужчина, молча появился в дверном проеме и передал сверток с поношенной одеждой. Бурк отпустил его небрежным кивком и мрачно захлопнул за ним дверь. После этого оттолкнул Элизабет от себя. Она смотрела на него в безмолвном страхе. Он швырнул ей в руки сверток:

— Надень это.

— Не хотите же вы сказать…

— Именно это я и хочу сказать. — Его голос звучал угрожающе. — У меня нет времени возиться с такой шлюхой, как ты. Да и желания тоже. Очень скоро ты научишься делать то, что тебе говорят, во всяком случае для тебя это будет лучше. — Он сделал нетерпеливое движение. — А теперь кончай свой глупый маскарад.

Это было немыслимо, невероятно! Она не верила, что все происходит с ней на самом деле. От безысходности Элизабет сжалась в комок и начала кричать:

— Ни за что! Вы не можете меня заставить! Вы, грязная американская свинья…

Он сделал быстрый шаг в ее сторону и точным ударом свалил на постель. Она лежала потрясенная, но он, как прежде, рывком снова поставил ее на ноги.

— Делай, что тебе говорят, Лиззи. А не то я сдеру твою одежду сам!

Язвительный голос стегнул ее, как хлыстом. Да, она не ошиблась, он имеет в виду именно то, что сказал. Этот человек уже показал себя грубым, безжалостным животным, способным на все ради достижения своей цели. Она ненавидела его — ненавидела всей душой! Но у нее не было выбора. Ей придется делать то, что он сказал. Дрожа, она повернулась к нему спиной и начала неловко освобождаться от одежды. Но он снова заставил ее повиноваться.

— Повернись ко мне лицом!

Со слезами на глазах она повиновалась. Лицо его было похоже на маску, застыло и стало бесстрастным — все, кроме насмешливых глаз, в которых, казалось, читалось удовлетворение. Дрожащими пальцами Элизабет медленно расстегивала платье. И вот уже фиолетовая волна лежала у ее ног. За ним последовали корсаж и нижняя юбка. И вот уже она стояла перед ним совершенно обнаженная. Едва способная что-либо видеть сквозь горячие, застилавшие глаза слезы, Элизабет торопливо кинулась к лежащей на кровати одежде Джека Хилла и начала натягивать на себя через голову полосатую серую с желтым рубашку. После этого она схватила серые шерстяные штаны и постаралась как можно быстрее натянуть их на себя. Брюки были слишком широки для нее, однако прилаженной на поясе веревкой их можно было стянуть так, чтобы они не падали. Несмотря на то что и штаны, и рубашка были для нее слишком свободны, все же это было нечто, что могло прикрыть ее наготу. В данный момент только это ее заботило. Волосы Элизабет выбились еще в тот момент, когда Бурк ударил ее по лицу, и теперь свободно лежали по плечам. Но она не обращала на это внимания. Больше это не имело никакого значения.

Она не заметила, как Бурк вывел ее на палубу, представил как «Лиззи» длинному сухощавому парню, тому самому, который вел Хокинса вниз после порки. Его звали Бен Тукер, и он показал ей, как прилаживать тряпку на швабру, как окунать все это в ведро с мыльной водой, которое заранее принес, как драить палубу, потом промывать ее, затем чистой тряпкой доводить до блеска, — и все это следовало делать, ползая на коленях. Элизабет работала рядом с ним весь день, ползала по полу до тех пор, пока у нее не заболела спина, а руки и колени не стали красными и не распухли. Все, что он говорил ей, она делала автоматически, чувствуя себя растоптанной, убитой, как будто все, что происходило вокруг, было нереальным, страшным, безумным сном.

Только в сумерках вернулась она в каюту Бурка. Симс принес серебряный поднос с едой для Бурка и отдельную маленькую тарелочку для Элизабет. На ней была небольшая порция солонины и немного картофеля. И даже когда Бурк уселся возле маленького круглого столика и спокойно приказал ей прислуживать, она не почувствовала ничего. Ненависть к нему, возникшая сегодня утром, не пропала, но затихла — как будто бурная река внезапно разлилась широким спокойным потоком с зеркальной поверхностью. Она прислуживала ему и стояла за креслом, пока капитан ел. Когда он закончил и пересел за письменный стол, Элизабет села на его место и съела свою еду, совершенно не почувствовав вкуса. Пришел Симс, чтобы убрать тарелки, а она как сомнамбула отправилась в постель. Ее остановил ледяной голос Бурка:

— Не вздумай укладываться в постель в этом грязном тряпье, — предупредил ее капитан. Пока она стояла в нерешительности, не зная, что делать, он поднялся с кресла, подошел к комоду, вытащил одну из своих шелковых рубашек и бросил ей в руки. Элизабет безмолвно надела ее, почувствовав только, что шелк гораздо мягче и приятнее, чем грубая шерстяная ткань, которую она носила весь день. В полном изнеможении вскарабкалась на постель, совершенно забыв о человеке, в эту минуту работавшем за письменным столом в каких-нибудь пяти шагах от нее, поплотнее завернулась в толстое одеяло и заснула тяжелым, бесчувственным сном.

Александр Бурк поднялся из-за стола и подошел к постели. Он молча рассматривал спящую девушку, ее волосы на подушке, плечи и подбородок, плотно закутанные в одеяло, синяк на щеке. Выругался про себя. Зачем ему понадобилось вести себя таким образом? Он был страшно зол, однако его злость была направлена против самого себя. Когда Бурк смотрел на Элизабет, его обуревали странные ощущения — какая-то беспорядочная смесь злобы, стыда и желания. Да, она была очень красива, этого он не мог отрицать. В ее чертах чувствовались аристократизм, грация и достоинство, так что даже драная одежда, в которую он заставил ее облачиться, не могла ее испортить. Но в этой девушке было нечто большее, нежели красота. За сдержанными, спокойными манерами чувствовалась сильная, страстная натура. Капитан видел, как ее глаза пылали от гнева, как вспыхивали щеки. Конечно, тогда это был всего лишь гнев, однако он прекрасно понимал, что она способна испытывать страсть и другого рода, не менее сильную. В этой девочке чувствовался огонь, тот самый, который он сегодня почему-то пытался погасить.

Положим, сегодня, мрачно отметил Бурк про себя, это ему удалось или так кажется, что удалось. К вечеру она уже была похожа на тень — бледную тень той дивной эмоциональной девушки, которая встретила его на «Молоте ветров» со шпагой в руке и храбро вступила в бой без всякой надежды на успех. Тем не менее он все же подозревал, что ее пламя не угасло совсем, оно только временно затихло, потеряло силу, и даже слегка улыбнулся при мысли, что же будет, когда оно вспыхнет вновь. Бурк откинул одеяло и долго рассматривал тонкое белое тело, едва прикрытое шелком рубашки. Капитан прекрасно помнил очарование ее тела, когда она стояла перед ним обнаженная сегодня утром, а он должен был удерживать на лице маску спокойствия, подавлять почти немыслимое желание схватить на руки, бросить на постель, взять быстро, грубо, бешено и почувствовать, как в ней сперва закипает гнев, потом пробудить ответное желание, точно такое же, какое бушевало и в нем. В тот момент он сумел каким-то образом победить свое желание, а вечером наблюдал незаметно, сквозь опущенные ресницы, как она безжизненно, автоматически передвигается по каюте. Теперь в нем поднялся новый приступ, и во избежание соблазна Бурк поскорее отошел от постели. Черт возьми и еще тысячу раз черт возьми! У него и так достаточно неприятностей без этой золотоволосой богини, которая только усложняет ему жизнь.

Глава 6

Пролетели недели, Элизабет едва ли их заметила. Ее дни превратились в сплошное чередование работы и сна, и она с трудом вспоминала другую жизнь, непохожую на ту, в которую была теперь полностью погружена. Каждое утро вскакивала с постели, одетая только в шелковую белую рубашку Бурка, по его команде начинала прислуживать ему за завтраком. Когда он уходил, быстро одевалась и спешила на палубу, где ее уже ждал Бен Тукер. Он вручал ей швабру, ведро с водой и показывал, какую часть корабля нужно сегодня отдраить. Элизабет так свыклась со своей новой одеждой, что уже не замечала, как она трет кожу. Холодные порывы ветра во время работы на палубе мало ее беспокоили — разгоряченной и вспотевшей от работы, ей некогда было думать о простуде. Она больше не заботилась о своих волосах по утрам, не укладывала их — пускай себе свободно падают по плечам, да и, кроме того, зачем беспокоиться о том, чтобы выглядеть красивой? Теперь ее главная задача заключалась в том, чтобы закончить работу до сумерек, вернуться в каюту и после прислуживания за ужином пойти спать. Она начала более или менее привыкать к изматывающей, тяжелой работе, которой приходилось заниматься каждый день, и уже не так уставала по вечерам, как раньше, однако все же предпочитала ложиться спать, нежели проводить время с Александром Бурком. В свою очередь, он не дотрагивался до нее, обращался с ледяной вежливостью, просто отдавал ей приказания и уходил по своим делам, почти не глядя в ее сторону. В ответ она повиновалась быстро и безмолвно; спокойно прислуживала ему за столом, бегала в кладовую. Между ними установилась ледяная стена, но ее это вполне устраивало. Чем хуже были их отношения, тем, по ее мнению, было лучше для нее.

Однако Бен Тукер — совсем другое дело. Это был высокий дюжий парень с обезоруживающей улыбкой, копной соломенных волос и шкодливыми глазами. Элизабет представлялось, что он, должно быть, одного с ней возраста, и она прекрасно понимала его мальчишеское стремление к озорству. Чем-то он напоминал ей Томаса Пенрифа — то же обаяние, только без этой невыносимой скованности и чопорности, которые так ее бесили в благовоспитанном аристократе и которые она замечала почти у всех молодых англичан. Элизабет очень нравился Бен, и она была благодарна ему за компанию. Давно прошло то время, когда какой-нибудь молодой человек ухаживал за ней или старался ее развеселить. Жизнь в Лондоне, да и вообще городская жизнь казалась ей далекой и нереальной. Неужели тогда она все время отдыхала и у нее не было никаких обязанностей, кроме посещения праздников и ассамблей, на которых юную леди окружала толпа молодых людей? Бен Тукер и его милый добрый юмор теперь стали для нее единственным развлечением. Пока они работали бок о бок на палубе, между ними зародилась настоящая глубокая дружба.

Однажды ветреным хмурым днем они работали на верхней палубе. Далеко внизу о борт корабля разбивались тяжелые серые волны. Привлеченная могучим бесконечным движением океана и постоянно новой игрой его цветов, Элизабет оторвалась на некоторое время от работы, перегнулась через деревянные перила и загляделась вниз, в эту холодную таинственную глубину.

— Представляешь, пока не отправилась в Индию, я никогда не видела моря, — громко сказала Элизабет. — И даже не могла себе представить, что оно может быть таким… чарующим.

— Понимаю, что ты хочешь сказать, — согласился с ней Бен, глядя на нее и вместе с тем продолжая любовно драить палубу сухой тряпкой. — У меня это тоже первое путешествие. Я прямо-таки упросил мистера Бурка — я хочу сказать, капитана Бурка, — чтобы он взял меня с собой. — Бен засмеялся. — Сначала он даже не хотел об этом слышать.

Элизабет посмотрела на него удивленно.

— А почему ты зовешь его мистер Бурк?

— Да просто так. Лиззи, я ведь знал его всю свою жизнь именно как мистера Бурка, и мне совсем непросто называть человека по-другому после стольких лет. — Удивление на лице Элизабет все возрастало. — Он ведь на самом деле не настоящий капитан. Мистер Бурк взялся за это дело, когда началась война. Мне кажется, он решил, что если уж ему пришлось снаряжать каперов, то лучше самому отправиться в поход и удостовериться, что все делается правильно.

Но Бен не докончил свой рассказ, потому что на лестнице послышались чьи-то шаги, и Элизабет виновато прижалась к перилам, обернувшись, чтобы узнать, кто это собирается к ним наведаться. Сперва она даже похолодела от страха, что это может быть сам Бурк, который застукает ее стоящей без дела. Но это был Генри, спешащий к ним с широкой улыбкой на лице.

Этот раскрасневшийся сияющий мальчик, который приближался к ним, имел весьма отдаленное сходство с тем грязным оборванцем, которого Элизабет первый раз увидела в лондонском порту. Теперь он был одет в несколько широковатую рубашку и коричневые полотняные штаны с заплатами на коленях. Раньше эта одежда принадлежала Бену, но капитан Бурк потребовал, чтобы тот отдал все это Генри, и сам присмотрел за тем, чтобы к мешковатым штанам была прилажена на поясе веревка, точно так же, как у Элизабет. Но сначала Бен тщательно «отдраил» Генри с головы до ног с помощью щетки и куска едкого мыла. Теперь Генри, весьма комично одетый не по размеру, был чище, здоровее, а главное — в гораздо лучшем настроении, чем когда встретился с Элизабет.

Капитан Бурк взял Генри под свое крыло. Элизабет выяснила это на второй день принудительных работ на палубе, когда Бурк прошел мимо нее вместе с Генри, который семенил сзади, как любопытный щенок за хозяином. Несмотря на весь ужас и несообразность положения, у нее появилось сильное желание расхохотаться — такое удивление было написано на лице Генри при виде Элизабет, стоящей на коленях с тряпкой в руках и с ведром грязной воды рядом. После минутного замешательства он быстро кинулся к ней, обнял и принялся бормотать уверения в том, что очень счастлив видеть ее живой и здоровой. Она тоже его обняла и немножечко расспросила о том, что же с ним произошло. В ответ услышала, что «капитан Бурк — парень первый сорт! Он знает все, что только можно знать, — все на свете! » Далее Генри поведал, что «капитан Бурк собирается и дальше смотреть за мной, даже тогда, когда мы приедем в Америку». Эти слова поразили Элизабет. Она взглянула на Бурка, который продолжал стоять рядом и выглядел отдохнувшим и веселым.

— Америка? — с сомнением спросила она. — Разве мы едем в Америку?

— Ну ты же слышала, что сказал Генри, — лениво ответил Бурк.

— Разве это не замечательно, мисс? — в восторге восклицал Генри. Затем снова обратил внимание на ее странный внешний вид. В недоумении он начал переводить взгляд с капитана Бурка на Элизабет и обратно.

— Мисс, почему вы… то есть я хочу сказать, капитан, почему мисс Трент…

— Мисс Трент выполняет мои указания, Генри. И я думаю, что нам не стоит так долго ей мешать, у нее много работы. Пойдем, мальчик, я хочу тебе кое-что показать.

Элизабет провожала их взглядом, пока они шествовали по палубе. О, если бы она была мужчиной, она бы сломала этому чванливому янки шею! Как смеет он так нагло с ней обращаться! И в то же время — тот же самый человек проявляет такую заботу по отношению к Генри. Очень странно, что он так снисходительно относится к юнге и так жестоко, беспричинно жестоко к ней. Интересно, чем она заслужила такое нерасположение? Элизабет никак не могла найти ответ на свой вопрос и снова мрачно взялась за тряпку. Слова Генри все еще звучали в ушах. Неужели они действительно направляются в Америку? В таком случае она уже никогда больше не увидит дядю Чарльза. Элизабет захотелось заплакать, но она подавила это желание, взяв себя в руки. Слезами горю не поможешь. Если она окажется в Америке, то ей уже ничто не поможет.

Но все это происходило две недели назад, и с тех пор Элизабет совершенно не приблизилась к разгадке своей судьбы. Бен становился молчаливым и уклончивым, когда она затрагивала эту тему, а спросить Генри ей никак не удавалось. Можно было бы задать пряйой вопрос Александру Бурку, но гордость не позволяла ей жаловаться.

Теперь, когда Генри с разбега остановился перед ней и Беном, она приветливо улыбнулась.

— Добрый день, молодой человек. Сколько раз я тебя предупреждала, чтобы ты не бегал по мокрой палубе? В один прекрасный день ты можешь сломать, себе шею!

— У меня для вас известие, — важно произнес он, совершенно пропуская мимо ушей ее упреки. — От капитана!

— Что случилось, мартышка? — Бен с нежностью подергал за уши своего младшего товарища, вызвав у него довольный смех. По-видимому, Бен был второй персоной после капитана Бурка, кого Генри боготворил на этом корабле. Когда он не вертелся под ногами у Бурка, то старался побольше времени проводить с Беном, который относился к нему, как к любимому младшему брату.

— Капитан хочет, чтобы вы быстро закончили свою работу и спустились вниз, — провозгласил он величественно. — Надвигается шторм, так считает Симс, и капитан сказал, чтобы Бен помог Ричардсу и Даусу со снастями. А вам, мисс, он просил передать, чтобы вы ждали его в каюте. У него сегодня запланирован ранний ужин.

Элизабет и Бен принялись рассматривать небо.

— Похоже, Симс прав, — сказал Бен. — Облачность увеличивается. Спасибо за известие, мартышка.

Генри засмеялся и быстро понесся обратно вниз.

— Я не возражаю против того, чтобы закончить пораньше, — сказала с облегчением Элизабет и стала собирать грязные тряпки и швабры, в то время как Бен взял в руки полупустое ведро. Они направились к лестнице и стали медленно спускаться по ступеням, которые сами же тщательно вымыли сегодня утром.

Однако ее мысли были далеки от приближающегося шторма или удовольствия по поводу неожиданного сокращения рабочего дня. Она снова и снова задавала себе вопрос, почему Александр Бурк так сверхъестественно добр к Генри Дэйвзу. Казалось невероятным, что тот же самый человек, которого она знала холодным и бесчувственным, может быть снисходительным и терпеливым к мальчику, по какой-то непостижимой причине безоговорочно обожавшему его.

— Бен, — внезапно спросила она, — разве не странно, по-твоему, что капитан Бурк так доброжелателен к Генри? Он совершенно не производит впечатления человека, который обожает детей.

Бен продолжал осторожно спускаться по лестнице.

— Капитан Бурк? Почему, он всегда готов прийти на помощь людям, которые ему кажутся менее счастливыми, чем он. Ты этому не веришь? Ах, Лиззи, я мог бы тебе рассказать об этом много разных историй… Я ведь знаю его всю жизнь, и никогда не встречал человека лучше, чем он.

Элизабет молчала, делая вид, что боится поскользнуться на узких ступенях, однако напряженно старалась вникнуть в слова Бена. Они были высокой похвалой в устах искреннего и добросердечного Бена Тукера. Уж он-то не побоится поднять свой голос против того, что ему не нравится, и высказать все вслух. Она произнесла хладнокровно:

— Правда? Он кажется совершенно не таким по отношению ко мне.

— Ты его не знаешь. Кроме того, капитан Бурк не интересуется женщинами. Моя мать все время говорила, что мистер Бурк никогда не женится после всего, что с ним произошло! — Тут Бен вдруг прервал себя на полуслове. Элизабет, сгорая от любопытства, собралась было спросить, что имела в виду его мать, но он быстро сменил тему разговора. — Это не значит, что не было женщин, которые стремились доказать, что она не права! — Бен засмеялся. — Этот парень просто дьявол по отношению к женщинам. Они кружатся вокруг него, как рой ос над клубничным тортом!

— О! — Совершенно непроизвольно в голосе Элизабет прозвучало больше холодности, чем она сама того ожидала. Бен вспыхнул и бросил на нее быстрый смущенный взгляд.