Примечание Автора 2 страница

Я покусал губу, потом сказал:

– Все равно проку никакого.

– Хорошо, – сказал Измаил. – Я расскажу тебе сказку, – может быть, это поможет. – Он несколько секунд грыз свою ветку, потом закрыл глаза и начал.

– Эта история, – говорил Измаил – произошла полмиллиарда лет назад – так невероятно давно, что ты не узнал бы эту планету, если бы увидел. Ничто не двигалось на суше, кроме клубов пыли, которую гнал ветер. Не росло ни единой травинки, не стрекотал ни единый кузнечик, ни единая птица не взлетала в небо. Все они – и травинка, и кузнечик, и птица – должны были появиться еще только через много миллионов лет. Даже моря были странно безжизненны и молчаливы, потому что позвоночные тоже еще отстояли на десятки миллионов лет в будущем.

Однако тем не менее антрополог там имелся. Какой же это мир без антрополога? Впрочем, антрополог казался очень угнетенным и разочарованным: он обошел уже всю планету в поисках кого‑ нибудь, у кого можно взять интервью, и все равно пленка диктофона в его рюкзаке оставалась такой же чистой, как безоблачное небо над головой. И вот наконец однажды, когда он, пригорюнившись, сидел на берегу океана, на мелководье он увидел нечто похожее на живое существо. Ничего особенного оно собой не представляло – это был просто комок слизи, – но в нем заключалась единственная надежда антрополога на то, что его путешествия окажутся не безрезультатными, поэтому он побрел туда, где на волнах качался этот комок.

Антрополог вежливо поздоровался и получил такой же вежливый ответ, так что вскоре они с существом подружились. Антрополог как мог объяснил, что изучает стили жизни и обычаи, и попросил у своего нового друга информации на сей счет, которую тот с готовностью и предоставил.

– А теперь, – сказал антрополог, – я хотел бы записать на пленку в твоем собственном изложении некоторые предания, которые вы рассказываете друг другу.

– Предания? – переспросило существо.

– Ну да, что‑ нибудь вроде мифа о создании мира, если у вас таковой имеется.

– А что такое миф о создании мира? – спросило существо.

– О, знаешь, – стал объяснять антрополог, – такие фантастические истории, которые вы рассказываете своим детям, о том, как возник мир.

При этих словах существо с возмущением выпрямилось – насколько, конечно, мог выпрямиться комок слизи – и ответило, что никакие фантастические истории его народу неизвестны.

– Как, вы не имеете представления о том, как возник мир?

– Имеем, конечно, – гордо ответило существо, – но это, безусловно, не миф.

– О, несомненно, – сказал антрополог, вспомнив наконец, чему его учили. – Я буду ужасно благодарен, если ты поделишься со мной своими знаниями.

– Хорошо, – согласилось существо, – но я хочу, чтобы ты понял: мы, как и ты сам, мыслим строго рационально и не приемлем ничего, что не основано на наблюдении, логике и научном методе.

– Конечно‑ конечно, – согласился антрополог. Тут наконец существо начало свой рассказ.

– Вселенная, – говорило оно, – родилась очень‑ очень давно, десять или пятнадцать миллиардов лет назад. Два или три миллиарда лет назад возникла наша собственная Солнечная система – звезда, планеты и все прочее. Долгое время на планете ничего живого не существовало, потом, примерно миллиард лет назад, возникла жизнь.

– Извини меня, – перебил существо антрополог, – вот ты говоришь – возникла жизнь. А где, согласно вашему мифу… я хочу сказать, вашим научным взглядам, она возникла?

Вопрос, казалось, поверг существо в растерянность, так что оно даже приобрело нежно‑ зеленый оттенок.

– Ты имеешь в виду, в какой конкретно точке?

– Нет. Меня интересует вот что: случилось это на суше или в море?

– На суше? – удивилось существо. – А что такое суша?

– Ну как же, – сказал антрополог, махнув рукой в сторону берега, – вон то обширное пространство, покрытое землей и камнями.

Существо позеленело еще сильнее и сказало:

– Понятия не имею, о чем ты болтаешь. Земля и камни просто край чаши, в которой плещется море.

– Ах да, – сказал антрополог, – я уловил твою мысль. Да‑ да, конечно. Продолжай, пожалуйста.

– Хорошо, – сказало существо. – В течение многих миллионов лет жизнь в нашем мире была представлена всего лишь беспомощно плавающими в химическом бульоне микроорганизмами, однако постепенно начали возникать более сложные формы: одноклеточные, водоросли, полипы и так далее. Но наконец, – закончило существо, порозовев от гордости, – наконец появились медузы!

Минуты полторы я только и мог, что испытывать разочарование и гнев. Потом наконец выдавил:

– Это несправедливо!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я сам точно не знаю, что хочу сказать. Ты что‑ то доказал, но я не знаю что!

– Ты этого не понял?

– Нет.

– Что имела в виду медуза, когда сказала: «Но наконец появились медузы»?

– Что… что к этому все вело. Все десять или пятнадцать миллиардов лет развития Вселенной завершились появлением медузы.

– Согласен. А почему твой рассказ о создании Вселенной не закончился появлением медузы?

Тут я не выдержал и захихикал.

– Потому что за медузой последовали другие живые существа.

– Правильно. На медузе эволюция не остановилась. Еще должны были возникнуть позвоночные, амфибии, рептилии, млекопитающие и, наконец, конечно, человек.

– Верно.

– Значит, твое описание возникновения мира заканчивается так: «И наконец появился человек»?

– Да.

– И что же это значит?

– Что дальше ничего не было. Эволюция дошла до конца.

– Так вот к чему все вело!

– Да.

– Ну конечно. Это знает любой представитель вашей культуры. Вершина творения была достигнута, когда возник человек. Человек – завершение всей космической драмы сотворения мира.

– Да.

– Когда человек наконец появился, творение завершилось, поскольку его цель была достигнута. Больше нечего уже стало создавать.

– Таков подразумевается вывод.

– Далеко не всегда он лишь подразумевается. Религии представителей вашей культуры совсем не безмолвствуют на этот счет. Человек – венец творения. Человек – то существо, ради которого вес было сотворено: этот мир, Солнечная система, Галактика, сама Вселенная.

– Верно.

– Любой человек, принадлежащий к вашей культуре, знает, что мир не был создан ради медузы, лосося или гориллы. Он был создан ради человека.

– Правильно.

Измаил устремил на меня сардонический взгляд:

– И это все не мифология?

– Ну… факты есть факты.

– Безусловно. Факты есть факты, даже когда они содержатся в мифологии. Но как насчет остального? Неужели весь процесс космического развития закончился три миллиона лет назад, вот здесь, на этой маленькой планете, когда появился человек?

– Нет.

– Может быть, хотя бы в масштабах планеты процесс творения завершился три миллиона лет назад с появлением человека? Не остановилась ли со скрипом тормозов эволюция, когда в мир явился человек?

– Нет, конечно.

– Тогда почему ты именно так рассказал о возникновении мира?

– Ну… пожалуй, потому, что так принято рассказывать.

– Так принято рассказывать среди Согласных. Но это, бесспорно, не единственный возможный способ.

– О'кей, понятно. А как бы рассказал ты?

Измаил кивнул на расстилавшиеся за окном окрестности:

– Ты разве видишь где‑ нибудь хоть малейший признак того, что сотворение мира закончилось с появлением человека? Разве есть хоть малейшие доказательства того, что человек – та вершина, к которой Вселенная стремилась с самого начала?

– Нет. Я не могу даже представить себе, как такие свидетельства могли бы выглядеть.

– Это, по‑ моему, очевидно. Если бы астрофизики могли сообщить, что глобальные космические процессы завершились пять миллиардов лет назад, когда возникла наша Солнечная система, это дало бы хоть какое‑ то основание подобным предположениям.

– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать.

– Или если бы биологи и палеонтологи могли сказать, что возникновение видов прекратилось три миллиона лет назад, это тоже было бы убедительно.

– Да.

– Однако тебе известно, что ничего подобного не произошло. Совсем наоборот: и Вселенная, и планета развивались, как и прежде. Появление человека внесло не больше изменений, чем появление медузы.

– Совершенно верно.

Измаил показал на диктофон:

– Так какой вывод можем мы сделать из того, что ты рассказал?

Я печально улыбнулся:

– Это миф. Невероятно, но миф.

– Я говорил тебе вчера, что суть сказки, которую разыгрывают люди твоей культуры, заключается в смысле существования мира, божественных намерениях и предназначении человека.

– Да.

– И каков же – если судить по первой части твоего рассказа – смысл существования мира?

Несколько секунд я обдумывал вопрос.

– Не могу сказать, чтобы я видел тут какое‑ либо объяснение.

– Примерно в середине твоего вчерашнего рассказа ты переключился со Вселенной в целом на одну свою планету. Почему?

– Потому что именно этой планете было суждено стать колыбелью человека.

– Конечно. Послушать тебя – так рождение человека – центральное событие в истории космоса. С появлением человека Вселенная перестает представлять какой‑ нибудь интерес, перестает участвовать в разыгрывающейся драме. Для нее достаточно одной Земли: она колыбель и обитель человека – таково ее назначение. Согласные смотрят на мир как на что‑ то вроде системы жизнеобеспечения, как на машину, предназначенную для того, чтобы породить и поддерживать человеческую жизнь.

– Да, именно так.

– В своем рассказе ты, естественно, опустил всякие ссылки на богов, поскольку не хотел, чтобы история Вселенной походила на миф. Теперь же, когда мы выяснили, что все‑ таки она миф, можно больше об этом не беспокоиться. Если предположить, что в сотворении Вселенной божественная сила участвовала, что можешь ты сказать о намерениях богов?

– Ну, в основном только то, что их целью с самого начала было создание человека. Они создали Вселенную так, чтобы в ней оказалась наша Галактика; они создали Галактику так, чтобы в ней оказалась наша Солнечная система; они создали нашу Солнечную систему так, чтобы в ней оказалась наша планета, И они создали нашу планету так, чтобы на ней появился человек. Все в целом имело одну цель: чтобы человеку было где жить.

– В таком виде историю Вселенной представляют себе все люди, принадлежащие к вашей культуре, – по крайней мере те, кто считает Вселенную выражением божественной воли.

– Да.

– Поскольку целая Вселенная была создана только для того, чтобы стало возможным появление человека, человек, несомненно, должен быть чрезвычайно важен для богов. Однако первая часть твоего рассказа не содержит никаких намеков на их намерения в отношении человека. Боги должны предназначать человеку особую судьбу, но она остается скрытой.

– Верно.

– Каждый сюжет имеет завязку, каждое повествование – это развертывание завязки. Как писатель, ты, я уверен, это знаешь.

– Конечно.

– Ты, несомненно, узнаешь цитату: «Из чресл враждебных, под звездой злосчастной Любовников чета произошла…»

– Еще бы! «Ромео и Джульетта».

– Сказка, которую разыгрывают в мире Согласные, тоже имеет завязку. Она содержится в той истории Вселенной, которую ты мне сегодня рассказал. Посмотрим, сумеешь ли ты определить, в чем она заключается.

Я закрыл глаза и притворился, что усиленно размышляю; на самом деле я прекрасно понимал, что никакого шанса найти ответ у меня нет.

– Боюсь, я не знаю, в чем завязка.

– Тот сюжет, который разыгрывают Несогласные, имеет совсем иную завязку, и пока еще ты не сможешь ее назвать. Однако обнаружить завязку своего собственного повествования ты способен. Это очень простое, но очень влиятельное понятие для всей истории человечества… не обязательно благодетельное, но, несомненно, очень влиятельное. Вся ваша история с ее чудесами и катастрофами – развертывание этой завязки.

– По правде сказать, мне совершенно невдомек, к чему ты клонишь.

– А ты подумай. Вот смотри: мир не был создан ради медузы, верно?

– Да.

– И для лягушек, ящериц или кроликов он тоже не был создан?

– Нет.

– Ну конечно, ведь мир был создан для человека.

– Совершенно верно.

– Это известно всем представителям вашей культуры. Даже атеисты, которые клянутся, что бога нет, знают, что мир был создан для человека.

– Согласен. Вот и прекрасно.

– Значит, завязка такова: «Мир был создан для человека».

– Не понял… Я хочу сказать, что не понимаю, почему ты считаешь это завязкой.

– Люди вашей культуры сами сделали это завязкой своей истории – таков был их выбор. Они сказали: «А что, если мир был создан для нас? »

– О'кей. Продолжай.

– Подумай, какие следствия вытекают из такой завязки: если мир был создан для вас, то что?

– Ага, я понял, что ты имеешь в виду. Если мир был создан для нас, значит, он принадлежит нам и мы можем делать с ним, что пожелаем.

– Именно. Это и происходит на протяжении последних десяти тысяч лет: вы делаете с миром, что пожелаете. И конечно, вы собираетесь и дальше делать с ним, что пожелаете, потому что, в конце концов, мир же принадлежит вам.

– Да, – сказал я и на секунду задумался. – Вообще‑ то это просто поразительно. Я вот что хочу сказать: подобные вещи слышишь по пятьдесят раз на день. Люди говорят о нашей окружающей среде, о наших морях, нашей Солнечной системе. Я слышал даже, как говорят о нашей дикой природе.

– И еще вчера ты с полной уверенностью утверждал, что ваша культура не содержит ничего даже отдаленно напоминающего мифологию!

– Верно. Говорил. – Измаил продолжал угрюмо смотреть на меня. – Я ошибался. Чего еще ты от меня хочешь?

– Изумления.

Я кивнул:

– Ясное дело, я изумлен. Я просто этого не показываю.

– Попал бы ты ко мне в ученики, когда тебе было семнадцать!

Я только пожал плечами, молча соглашаясь с тем, что это было бы хорошо.

– Вчера я говорил тебе, что твоя сказка содержит объяснение того, как случилось, что все сложилось именно так.

– Верно.

– Что добавляет к этому объяснению первая часть твоего рассказа?

– Ты спрашиваешь, что она добавляет к объяснению того, как случилось, что все сложилось именно так?

– Да.

– На первый взгляд она не добавляет ничего.

– Подумай как следует. Сложилось бы все именно так, если бы мир был создан для медузы?

– Нет, конечно.

– Вот именно. Будь мир создан для медузы – все пошло бы совсем иначе.

– Это, конечно, правда, но ведь мир не был создан для медузы: он был создан для человека.

– И это обстоятельство отчасти объясняет, как случилось, что все сложилось именно так.

– Ну да. Таков довольно трусливый способ свалить все на богов: создай они мир для медузы – ничего этого не случилось бы.

– Именно, – сказал Измаил. – Ты начинаешь улавливать общую идею.

– Как ты думаешь, где ты найдешь остальные части своего рассказа – его середину и конец?

Я задумался.

– Пожалуй, стоит просмотреть какой‑ то женский журнал, наподобие «Новы».

– Зачем?

– Я сказал бы, что, возьмись «Нова» за изложение истории создания Вселенной – то, что я рассказал тебе сегодня, было бы там общей схемой. Все, что теперь мне остается, – узнать, как они ее завершили бы.

– Что ж, тогда это и будет твоим заданием: завтра я хочу услышать от тебя среднюю часть рассказа.

Часть 4

– Ну вот, – сказал я, – думаю, что у меня готовы и средняя часть, и конец. Измаил кивнул, и я включил диктофон. Начал я с завязки: мир был создан для человека. Потом спросил себя: как я написал бы продолжение, если бы получил заказ от «Новы». И вот что у меня вышло.

– Мир был создан для человека, но ему понадобилось очень много времени, чтобы понять это. Почти три миллиона лет он жил так, словно мир был создан для медузы. Другими словами, жил он так, словно был всего лишь одним из живых существ, таким же, как лев или вомбат.

– Что именно, по‑ твоему, значит жить как лев или вомбат?

– Ну… это значит положиться на милость природы, жить, не имея никакой власти над окружающей средой.

– Понятно. Продолжай.

– Хорошо. Находясь в таком состоянии, человек не мог стать человеком в полном смысле слова. Он не мог создать для себя по‑ настоящему человеческой жизни, так что на раннем этапе… на самом деле на протяжении большей части своей истории он просто действовал неумело, никуда не продвигаясь и ничего не достигая.

Должен сказать, что хоть мне и была ясна необходимость решить ключевую проблему, я долго не мог сообразить, в чем же эта проблема заключается.

– Человек ничего не мог достичь, живя подобно льву или вомбату, потому что… Если хочешь чего‑ то достичь, нужно поселиться в одном месте, чтобы, так сказать, иметь возможность взяться за дело. Я имею в виду вот что: невозможно преодолеть определенный рубеж, если живешь охотой и собирательством, постоянно переходя в поисках пищи с места на место. Чтобы сделать следующий шаг, нужно жить оседло, получить постоянную базу, откуда возможно было начать освоение среды обитания.

Прекрасно – почему бы и нет? Что мешало человеку так и поступить? А мешало ему вот что: если бы он остался на одном месте надолго, он умер бы с голоду. Занимаясь охотой и собирательством, он опустошил бы окрестности – не осталось бы ничего, что можно собирать, никого, на кого можно охотиться. Чтобы сделаться оседлым, человек должен был научиться одному фундаментальному действию. Он должен был научиться так манипулировать окружающей средой, чтобы истощение не наступило. Он должен был заставить природу производить больше подходящей для него пищи. Другими словами, он должен был сделаться земледельцем.

Это явилось поворотным пунктом. Мир был создан для человека, но человек не мог вступить во владение им, пока не решит проблему пищи. И он ее наконец решил примерно десять тысяч лет назад в Междуречье. Это событие огромной важности – самое значительное во всей истории до того момента. Человек наконец освободился от всех тех уз, которые… Ограничения образа жизни охотника и собирателя сковывали его на протяжении трех миллионов лет. С появлением земледелия эти ограничения исчезли и взлет оказался феерическим. Оседлость привела к разделению труда. Разделение труда вызвало развитие технологии. Благодаря развитию технологии появились торговля и финансы. Потребности технологии и торговли стимулировали развитие математики и других наук. Человечество наконец сдвинулось с мертвой точки, и отсюда, как говорится, началась история. Такова середина моего рассказа.

– Очень впечатляет, – сказал Измаил. – Не сомневаюсь, ты понимаешь: «поворотный пункт», который ты только что описал, на самом деле рождение вашей культуры.

– Да.

– Нужно, однако, заметить, что мнение, будто земледелие распространилось по всему миру из единственного места, давно уже устарело. Тем не менее Междуречье остается легендарной колыбелью земледелия, по крайней мере для западного мира, и это имеет особое значение, о котором мы позднее еще поговорим.

– Хорошо.

– Вчерашняя часть твоего рассказа раскрыла значение мира в том виде, в каком оно понимается Согласными: мир – система жизнеобеспечения человека, машина, сконструированная для того, чтобы создать и поддерживать человеческую жизнь.

– Верно.

– Та часть, которую ты расскажешь сегодня, по‑ видимому, коснется предназначения человека. Совершенно очевидно, что человеку не было суждено жить как лев или вомбат.

– Совершенно справедливо.

– Так каково же тогда предназначение человека?

– Хм… Ну… Предназначение человека – достижения, свершение великих деяний.

– Среди Согласных принято считать, что судьба человека имеет более определенную форму.

– Ну, пожалуй, можно сказать, что его предназначение – построить цивилизацию.

– Ты должен мыслить мифологически.

– Боюсь, я не знаю, как это сделать.

– Я тебе сейчас покажу. Слушай.

Я стал слушать.

– Как мы выяснили вчера, сотворение мира не завершилось с появлением медузы, земноводных, пресмыкающихся и даже млекопитающих. Согласно вашей мифологии, оно завершилось только тогда, когда появился человек.

– Верно.

– Отчего этот мир и Вселенная в целом оставались незавершенными до того, как появился человек? Почему мир и Вселенная нуждались в человеке?

– Не знаю.

– А ты подумай. Подумай о мире, где нет человека. Вообрази себе такой мир.

– О'кей, – ответил я и закрыл глаза. Через пару минут я сообщил Измаилу, что вообразил себе мир без человека.

– На что он похож?

– Ну, не знаю… Мир как мир.

– Где ты находишься?

– Что ты имеешь в виду?

– Откуда ты смотришь на мир?

– А‑ а… Сверху. Из космоса.

– А что ты там делаешь?

– Не знаю.

– Почему ты не внизу, не на Земле?

– Ну… Человека ведь не должно быть… Я просто посетитель, чужак.

– Что ж, спустись на Землю.

– Хорошо, – сказал я, но через минуту продолжил: – Любопытно… Пожалуй, я предпочел бы туда не спускаться.

– Почему? Что происходит внизу? Я рассмеялся:

– Там всюду джунгли.

– Понятно. Ты хочешь сказать, что, как выразился лорд Альфред Теннисон, «с клыков природы каплет кровь, в болотах ящеры друг друга рвут на части».

– Именно.

– И что случится, если ты все же отправишься туда?

– Я стану добычей одного из ящеров в болотах. Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как Измаил кивнул.

– Вот теперь мы и начинаем понимать, какое место человек занимает в божественных предначертаниях. Боги не собирались оставить мир джунглям, верно?

– Ты хочешь сказать, что это так, согласно нашей мифологии? Безусловно.

– Итак, без человека мир оставался незавершенным, был всего лишь дикой природой, с клыков которой каплет кровь. Мир был хаосом, находился в состоянии первобытной анархии.

– Да. Совершенно верно.

– Так чего не хватало миру?

– Мир нуждался в ком‑ то, кто придет и… кто придет и наведет порядок.

– А что собой представляет существо, которое наводит порядок? Кто борется с анархией и берет управление миром в свои руки?

– Ну… Правитель, царь.

– Конечно. Мир нуждался в правителе. Мир нуждался в человеке.

– Да.

– Так, теперь мы имеем более ясное представление о том, что говорит нам эта сказка: мир был создан для человека и человек был создан для того, чтобы править миром.

– Да. Теперь это совершенно очевидно. Это понимают все.

– Так что это такое?

– Ты о чем?

– Сказанное – факт?

– Нет.

– Так что же?

– Мифология, – ответил я.

– Та самая мифология, следа которой невозможно обнаружить в вашей культуре?

– Да.

Измаил угрюмо посмотрел на меня сквозь стекло.

– Послушай, – сказал я через некоторое время, – то, что ты мне показываешь, то, что раскрываешь… в это почти невозможно поверить, я это прекрасно понимаю. Но пойми: я не способен подпрыгивать в кресле, хлопать себя по лбу и вопить: «Боже мой, потрясающе! »

Измаил задумчиво наморщил лоб и озабоченно спросил:

– Что же с тобой не в порядке?

Его беспокойство было столь искренним, что я не сдержал улыбки:

– Я весь заморожен внутри. Настоящий айсберг.

Он покачал головой, сочувствуя мне.

– Если возвратиться к нашей теме… Как ты сказал, человеку потребовалось очень‑ очень долгое время, чтобы понять: ему предназначены более великие свершения, чем то, чего он может достичь, если будет жить как лев или вомбат. Примерно три миллиона лет он был просто частью анархического мира, еще одним из созданий, барахтающихся в болотной жиже.

– Верно.

– Только около десяти тысяч лет назад человек наконец понял, что его место – не в болоте. Он должен был подняться над природой и навести в мире порядок.

– Верно.

– Однако мир не подчинился покорно правлению человека, не так ли?

– Так.

– Нет, мир противился. То, что человек строил, разрушали дожди и ветры. Поля, которые он расчищал под пашню и жилища, снова захватывали джунгли. Семена, которые он сеял, склевывали птицы. Корневища, посаженные им, съедали насекомые. Урожай, собранный человеком, пожирали мыши. Прирученные животные, которых он пытался разводить, становились добычей лис и волков. Горы, реки, океаны оставались на своих местах и вовсе не спешили отступать перед человеком. Землетрясения, наводнения, ураганы, морозы, засухи и не думали усмиряться по его приказу.

– Верно.

– А раз мир не желал покорно подчиниться владычеству человека, что должен был с ним сделать человек?

– Что ты имеешь в виду?

– Если царь является в город, который не признает его власти, что ему приходится делать?

– Завоевывать город.

– Конечно. Чтобы стать владыкой мира, человек должен сначала покорить его.

– Боже мой! – воскликнул я и чуть не выпрыгнул из кресла, хлопнув‑ таки себя по лбу.

– В чем дело?

– Такое слышишь по пятьдесят раз на день! Достаточно включить радио или телевизор, и тебе будут докладывать об этом во всех новостях. Человек покоряет пустыни, человек покоряет океаны, человек покоряет атом, человек покоряет стихии, человек покоряет космос…

Измаил улыбнулся.

– Ты не поверил мне, когда я сказал, что эта сказка пронизывает всю вашу культуру. Теперь ты видишь, что я имел в виду. Созданная вашей культурой мифология звучит у вас в ушах постоянно, так что никто уже не обращает на это внимания. Конечно, человек покоряет пустыни, океаны, атом, стихии, космос. Согласно вашей мифологии, для этого он и был рожден.

– Да. Теперь это совершенно очевидно.

– Теперь первые две части твоего рассказа объединились. Мир был создан для человека, а человек был создан для того, чтобы покорить его и править им. Так что вторая часть твоего рассказа добавляет к объяснению того, как случилось, что все сложилось именно так?

– Дай мне подумать… Приходится снова исподтишка свалить вину на богов. Они создали мир для человека, и они создали человека, чтобы он покорил мир и правил им, – что он в конце концов и сделал. Вот так и случилось, что все сложилось, как сложилось.

– Ты на правильном пути. Загляни еще чуть глубже.

Я закрыл глаза и несколько минут размышлял, но так ни к чему и не пришел.

Измаил кивнул в сторону окон:

– Все это – все ваши триумфы и трагедии, чудеса и кошмары – прямой результат… чего?

Я обдумал и эти его слова, но не понял, к чему он клонит.

– Попробуй посмотреть на вещи с такой точки зрения, – сказал Измаил. – Все было бы иначе, если бы боги предначертали человеку такую же жизнь, как льву или вомбату, верно?

– Конечно.

– Предназначение человека – покорить мир и править миром, так что все сложилось именно так в результате… чего?

– В результате того, что человек выполнил свое предназначение.

– Конечно. И он должен был выполнить свое предназначение, да?

– Несомненно.

– Так о чем же теперь волноваться?

– Ну да, вроде и не о чем…

– С точки зрения Согласных, просто такова цена того, что человек стал человеком.

– Что ты имеешь в виду?

– Человек не мог в полной мере стать человеком, живя вместе с ящерами в болотах, разве не так?

– Да…

– Чтобы в полной мере стать человеком, он должен был вытащить себя из болота. Все остальное – только следствие. С точки зрения Согласных, боги предоставили человеку тот же выбор, что олимпийцы Ахиллу: прожить короткую жизнь, полную славы, или жить долго, но в безвестности. И Согласные выбрали короткую славную жизнь.

– Да, все именно так и понимают происходящее. Люди просто пожимают плечами и говорят: «Что ж, такова цена канализации, центрального отопления, кондиционирования воздуха, автомобилей и всего остального», – Я бросил на Измаила насмешливый взгляд. – А что скажешь ты?

– Я скажу, что цена, уплаченная вами, уплачена не за то, чтобы стать людьми. Это даже не цена всего, что ты только что перечислил. Это цена разыгрываемой сказки, в которой человек оказывается врагом мира.

Часть 5

– Мы теперь объединили начало и середину истории, – сказал Измаил, когда на следующий день мы встретились снова. – Человек наконец начал выполнять свое предназначение. Завоевание мира идет полным ходом. Но как кончается история?

– Пожалуй, мне стоило вчера досказать все до конца. Я, кажется, потерял нить…

– Может быть, тебе поможет, если ты послушаешь, чем кончается вторая часть.

– Хорошая мысль. – Я перемотал часть пленки в диктофоне и включил его.

«…Человек наконец освободился от всех тех уз, которые… Ограничения образа жизни охотника и собирателя сковывали его на протяжении трех миллионов лет. С появлением земледелия эти ограничения исчезли и взлет оказался феерическим. Оседлость привела к разделению труда. Разделение труда вызвало развитие технологии. Благодаря развитию технологии появились торговля и финансы. Потребности технологии и торговли стимулировали развитие математики и других наук. Человечество наконец сдвинулось с мертвой точки, и отсюда, как говорится, началась история».