Феи из Драйскулии. Мастера в приготовлении ядов.. Обращение. Вступление

Феи из Драйскулии

«Благородный класс воинов, управляющий демоническими невольниками, рабами-демонами королевства».

Были феодалами, т. е. властителями суверенных государств, от понятия Феодал произошло их название Феи.

Мастера в приготовлении ядов.

Мужчины предпочитают называть себя Драйсами.

Со временем разделились на многочисленные подклассы, включающие огненных, ледяных и лесных Фей.

Обращение

«Только пройдя через смерть можно стать другим».

Некоторые существа, такие, — как Ликаны, вампиры или демоны, могут обратить человека или даже другое существо из Ллора разными способами, но катализатор изменения всегда смерть, а успех не гарантирован.

Вступление

«И придет время, когда все бессмертные существа Ллора от самых сильных фракций Валькирий, вампиров и Ликанов до призраков, перевертышей, фей, сирен… будут сражаться и уничтожать друг друга».

Вид мистической системы сдерживающих и уравновешивающих сил при неуклонно увеличивающейся плотности населения бессмертных.

Происходит каждые 500 лет. Или прямо сейчас…

«Говорят, что я переменчива, как зима, боязлива, словно стужа, равнодушна, как снежная буря. Толкуют, что я невинна, как младенец. Никто даже не представляет, что я могу быть пылкой, как огонь».

— Даниэла, — красивая, но холодная девушка, Валькирия и полноправная королева Айсирии, страны ледяных Фей застывшего Севера.

«Женщины, как бутылки с вином. Их нужно испробовать, насладиться ими и выбросить. Супружество для тех мужчин, что не умеют обращаться с вином».

Глава 1

Французский квартал, Новый Орлеан.

Наши дни.

«ОНА… близко».

На этой оборвавшейся фразе глаза Мёрдока Роса в ярости сузились на ту, которая так унизила Николая.

Мист Желанная, бессмертная женщина с жестоким сердцем.

И предопределённая Николаю Невеста.

— Откуда тебе знать? — спросил Мёрдок.

— Я чувствую её, — ответил Николай.

Мёрдок поправил переброшенную через своё плечо руку брата; он помогал Николаю двигаться во время поисков. Бродившие вокруг люди думали, что Николай — очередной пьяница.

Гордый Николай. Он был истощён, потребляя недостаточное количество крови, его тело было измучено непрекращающейся потребностью в Валькирии, той, что наслаждалась его болью. Николай потерял в весе, лицо его осунулось, мышцы ослабли.

— Мёрдок, когда я найду её… Я хочу, чтобы ты- переместился отсюда.

Мёрдок покачал головой.

— Я буду здесь, пока ты не добьёшься её…

— Нет. Не хочу, чтобы ты… видел меня, — Николай отвёл усталый взгляд от Мёрдока. — я могу потерять контроль.

И это пристыдило бы непоколебимого старшего брата ещё больше.

Мёрдок не мог себе представить, что будет делать Николай, встретив Мист. Пять лет назад она вдохнула в Николая жизнь (сделать это могла только Невеста), вновь заставив кровь струиться в мертвом теле вампира. Она дала ему дыхание, заставила сердце биться и поддерживала разбуженное в нём вожделение без какого-либо намерения утолить его жажду.

Той же ночью другая Валькирия пронзила его стрелой, а ещё одна посмеялась над его желаниями. Мист улетела с этими двумя, обрекая Николая на вечный голод.

Разбуженный вампир может освободиться, только когда коснётся Невесты. Если же ему не удастся заполучить её, он останется в состоянии постоянной сексуальной готовности, испытывая непомерную боль.

О чём она прекрасно знала.

— Обещай, что уйдёшь, — проскрежетал Николай.

В конце концов, Мёрдок согласился:

— Хорошо.

Если Мист сегодня ночью действительно была здесь, то, скорее всего, где-то на улицах ещё есть Валькирии. Большинство из них жестоки, обманчивы, любят власть.

— Но только, чтобы найти ещё одну, — добавил он.

Мёрдок мог бы поймать одну из них и выспросить всё о Ллоре, о мире отнюдь не выдуманных существ, частью которого они с братом сейчас и были.

Знания Мёрдока о Ллоре были так же ограничены, как и у любого вампира из воинственного клана Обуздавших жажду. Их армия состояла главным образом из обращённых людей, и существа из Ллора хорошо скрывали от них свои секреты.

— Не нужно недооценивать Валькирий, повторяя мои ошибки, — отрывисто произнёс Николай, — иначе будешь страдать, как и я.

Мёрдок переживал из-за того, что судьба обрушила на Николая эту Валькирию с её дыханием жизни. Как будто Николаю нужна была эта ноша.

Процесс пробуждения Мёрдок ненавидел больше всего в существовании вампира, даже больше, чем то, что он никогда не увидит солнце.

Когда-то он слыл бабником, и каждую ночь укладывал в постель новую девушку, поэтому надеялся, что с ним подобного никогда не случится. Мысль о том, чтобы быть таинственным образом связанным с определённой женщиной, была жутковатой, особенно если это женщина, которую он не выбирал, или которая относилась бы к нему с тем же презрением, что и Мист к Николаю.

Боль почти превратила брата в безумца с его вечной погоней за девушкой. Николай хотел расплатиться с Мист за всё, но Мёрдок подозревал, что он также хотел и её. Даже после всего, что она сделала с ним.

— Куда ты поведёшь её ночью, — спросил Мёрдок, — завод? –

Они заняли давно не ремонтируемый сахарный завод за городом, оставаясь там вместо замка Обуздавших жажду после поисков.

Николай покачал головой.

— Тогда обратно в замок?

Когда Николай не ответил, Мёрдок сказал:

— Ты ведь не приведёшь её в Блэкмаунт?

Старинное поместье Росов — место, где каждый из их семьи в одну из ночей умирал от болезней или рук убийц.

— Но почему?

— Это место, где моя Невеста должна стать моей.

Прежде чем Мёрдок спросил, что это значит, Николай бесшумно отошёл, на миг закрыв глаза. Затем поднял голову и посмотрел на крыши.

— Это она.

Над ними застыла рыжеволосая женщина, приоткрыв рот от удивления.

Мёрдок лишь немного видел её несколько лет назад, а сейчас изучил в деталях. У неё были изысканные черты Фей — остроконечные ушки и высокие скулы, — но он также заметил и выдающиеся когти, и маленькие клыки.

При взгляде на неё Николай остолбенел, больше не нуждаясь в помощи Мёрдока.

— Моя Мист.

Взглянув на Николая, она побледнела; он стал похож на монстра, и это было её заслугой. Радужные оболочки его глаз обернулись чёрным, клыки во рту вытянулись, брызгая слюной от жажды.

Её напуганное выражение лица почти вызвало у Мёрдока жалость. Что было неплохо, ведь Николай этой ночью вряд ли испытал бы к ней что-то подобное.

Их погоня, длившаяся пять лет, была… завершена. Наконец.

Когда Николай уже собирался переместиться к ней, Мёрдок хлопнул его по спине, затем телепортировался, как и обещал, исчезнув так быстро, что остался незамеченным для подвыпивших туристов. Даже если они и видели его исчезновение, никто из них не поверил бы в это.

Мёрдок материализовался в переулке в нескольких домах отсюда, затем пошёл по главной улице Квартала, Бурбон-стрит. Пока он прокладывал дорогусквозь толпу, тёплый ветер спускался вниз по улице, рассеивая густой туман и дым, шедший от торговых палаток с едой.

Тепло. В феврале. Погода для хорошей охоты.

Да, сегодня Николай будет столь же безжалостен, как если бы это был Мёрдок. Всё, что ему нужно найти, — его добычу.

Охота началась.

За мной кто-то следит.

Даниэла, Ледяная Дева, украдкой оглянулась ещё раз. Она вновь не заметила ничего странного — толпящиеся туристы, ведьмы, освистываемые мужчинами, — но Дани не покидало ощущение, что за ней кто-то крадётся.

Напрашивался вопрос: какое из существ может быть настолько глупым, что посмеет обратить на себя гнев Валькирии?

Может, она была напугана непонятным предсказанием Никс сегодня ночью. Чокнутая Никс, её сводная сестра и Валькирия-прорицательница, всегда выдавала из ряда вон выходящие предсказания. Но именно это Дани запомнилось.

«Грустная, грустная Даниэла, сломанная кукла, желающая, чтобы её починили. Сегодня это может случиться».

Из-за того, что Дани обладала бледной холодной кожей — она была жителем Айсирии, — её часто сравнивали с фарфоровой куклой. Вернее, из-за того, что её кожа походила на лёд, а ещё из-за того, что может случиться с ней, если её раскалить…

Но сломанная кукла? Что она имела в виду? А починили — это хорошо или плохо? Что именно должны починить?

Она ответила Никс:

— Не представляю, о чём ты. Я не сломана, — «хотя от одиночества хочется волосы на себе рвать», — и я не представляю, как меня можно починить.

Возможно, она будет способна наконец-то коснуться другого человека? Почувствовать кожу мужчины на своей, не загоревшись, вместо того, чтобы постоянно фантазировать об этом?

Я бы отдала за это что угодно.

Пока единственными мужчинами на земле, которые могли её коснуться, являлись мужчины из Айсирии. Печально, что они к тому же хотели убить её.

Поэтому из всего, что делала Дани, самым близким к понятию секса оказывалось лишь чтение многочисленных эротических романов, которые она прятала под кроватью в своей комнате, или сексуальные игры из ее богатой фантазии. Вот почему она являлась самой старой девственницей в мире. Разве что в книге Гиннеса подтверждения не было.

А люди удивляются, почему я предпочитаю выдумки реальности.

Её ушки дёрнулись, словно услышав что-то. Нет, это не просто нервы: что-то произошло. Она встревожилась.

Ускорив шаг, она осторожно обошла людей на улице, преодолевая препятствия в 36, 6 °C. Даже короткий контакт с чужой кожей мог сжечь её. Неразрешённая загадка, ведь она оставалась холодной, даже полностью обнажившись.

Когда пар от её холодного дыхания проявился в тёплом ночном воздухе, она едва сдерживалась, чтобы не закричать, и вновь оглянулась.

Сейчас она заметила высокого мужчину далеко позади. Он выделялся из толпы, выглядел лет на 30–35. В нём было что-то необычное.

Да и являлся ли он человеком? Новый Орлеан битком набит существами из Ллора. Он мог быть бессмертным, может, даже и тем, кто преследовал её.

В тот момент он не смотрел прямо на неё, и у Дани появилась возможность быстро нырнуть в переулок за отелем. Перепрыгнув 4 этажа, она оказалась на плоской крыше здания, пересекла её и, встав у низкого карниза, оглядела улицу, затем пригнулась между двумя флагами — на одном были изображены ирисы с каплями росы, а другой возвещал Pardi Gras!

Наклонив голову, она изучала мужчину внизу. У него были длинные тёмно-каштановые волосы, небрежно остриженные, с локоном, ниспадавшим на лоб. Его лицо было достойно её фантазий: с сильной мужественной челюстью и подбородком.

Одежда со вкусом подобрана: чёрная рубашка и джинсы с жакетом, который заставил её ощутить тепло просто от одного вида. Сама она оделась в тончайшее, какое только можно было найти, платье с глубоким вырезом.

От него исходила атмосфера доверия. Мужчина был эффектен и знал это. Как он мог не знать, если на него глазели все женщины? Она нахмурилась. Он, казалось, и не замечал скачущих вокруг него студенток в топах с вырезом, напрашивающихся на его внимание.

У него было крупное мускулистое тело, что выдавало бессмертного, но что-то ускользало от неё. Учитывая его размер, он, возможно, был демоном или даже Ликаном — эти животные начали рыскать по улицам Валькирий так бесцеремонно, будто их здесь ждали.

Или, может, он был… вампиром?

Она сфокусировала взгляд на его груди, стараясь не пропустить вдохи и выдохи. Прошло несколько секунд. Так сложилось, что вампиры избегали Луизиану. Однако этим вечером клан Валькирий узнал, что члены обеих армий, Орды и Обуздавших жажду, могли появиться в Квартале.

Никто не знал, зачем они здесь…

Его грудная клетка неподвижна. Бинго. Вампир.

То, что его глаза были серыми и ясными, — не сумасшедшими и красными с жаждой крови, — означало, что он являлся одним из Обуздавших жажду, одним из тех, кто никогда не пил кровь прямо из источника.

Вампиры, которые не убивают. По крайней мере, так они утверждали.

Ллор всё ещё находился в ожидании, не зная, чем закончится такое существование Обуздавших жажду.

Хотя Дани понимала, что ей нужно сообщить об увиденном, она не могла отвести от него глаз. Что она знала об этом вампире? Она знала только двух Валькирий, которые имели дело с этим видом. Одна из них всё ещё жива. Дани знала, как это опасно; так почему её так влекло?

Да, он казался …. самодовольным, с его мужественным лицом и несобранными волосами, но она никогда не была настолько поглощена мужчиной. Ни одним из живущих, во всяком случае.

Сломанная кукла Даниэла… хотела. Его. Вампира.

Когда он оказался почти под ней, она заметила, что он выглядит чем-то обременённым, даже озабоченным. Едва ли подходящее выражение лица для преследователя.

Но если это был не он, тогда кто…

Хорошо узнаваемый резкий звук натянутой тетивы раздался позади неё.

Она бросилась в укрытие, и рой стрел разрезал воздух прямо в том месте, где она стояла. Второй залп был направлен в сторону бетонного блока, где пару секунд назад находилась её голова, отрикошетив к карнизу крыши.

Она узнала похожий на креозот запах на кончиках стрел. Яд, огненный яд. Который мог убить ледяное создание, то есть её. Бог ты мой.

Не оглядываясь, она перескочила на другую сторону крыши. Оказавшись в переулке внизу, она бросилась бежать.

Луки, отравленные стрелы — это не было делом рук Ликанов. Это не могли быть и вампиры…

Убийцы Айсирии охотились за ней. Люди моей матери. Как они нашли её?

Кроме как бежать, выбора не было. Она не могла остаться, чтобы сразиться. Убийцы бродили целыми бандами, а число стрел говорило как минимум о 6 воинах.

Даже когда она добежала до толпы людей, разум не мог поверить в случившееся. Она не видела других существ ее вида много столетий. Я думала, что смогу спастись здесь.

Её единственным желанием было убежать от них, ведь она знала, насколько быстрыми они могут быть. Как и она, они были рождены Феями…

Она оказалась прямо перед вампиром, чуть не сбив его с ног.

Глава 2

Мёрдок слегка потёр затылок, затем взглянул вверх, уверенный, что за ним следят.

Ничего не разглядев, он продолжил свой путь… и почти сбил маленькую блондинку в откровенном чёрном платье.

Едва взглянув на вампира, она пронеслась мимо со скоростью света. Он мельком разглядел высокие скулы и встревоженные серебристые глаза, прежде чем она промчалась по главной улице к следующему переулку. Заострённые ушки выглядывали из копны длинных белокурых волос.

Заострённые ушки, глаза серебристого цвета, бежит слишком быстро для человека.

Бессмертная, — возможно, одна из них.

Быстрого взгляда было достаточно, и охота началась. Он торопливо пошёл за ней в переулок, затем переместился, исчезнув и материализовавшись прямо рядом с ней.

Хоть она была и маленькой, но очень быстро передвигалась через тёмные кварталы, направляясь прямо к реке. Он едва успевал за ней.

Какие существа могут двигаться быстрее, чем перемещается вампир?

Приблизившись, он смог подробнее рассмотреть детали её внешности. Под коротким платьем можно было различить стройные упругие ноги, худощавую обнаженную спину и такие же худые руки. Она носила серебряные ленточки над локтями. В волосы были вплетены искусно сделанные ленты.

Она выглядела необычно, как чужестранка. Как девушки из далёких стран в старину. «Не могу дождаться момента, когда вновь увижу её лицо», — пронеслось у него в голове. С той самой ночи, когда он был обращён в вампира триста лет назад, он не интересовался женщинами, не нуждался в них так же, как не реагировал на вид или запах еды.

Почему мне важно, как она выглядит? Он мог бы получить нужную информацию. И немного больше.

Он почувствовал слабость, ибо предпочёл бы второе.

Она оглянулась ещё раз, и он вновь поймал взгляд эльфийских глаз.

Эти заострённые ушки… У нескольких кланов Ллора были такие, по крайней мере, это он знал. Среди них находились и Валькирии. Он всё больше убеждался, что нашёл свою добычу.

Но она, похоже, совершенно выпустила его из вида и смотрела совсем в другом направлении.

С каждой проходившей минутой они углублялись всё дальше в распадающийся лабиринт заброшенных складов и железнодорожных цистерн.

Наконец она замедлила шаг. Она наткнулась на лужу и налетела на угол нагруженного паллета.

Он перестал перемещаться и побежал за ней. Он был так близко, что мог слышать биение её сердца, её прерывающееся дыхание.

Валькирия, которую встретил его брат, не знала страха перед вампирами. Может быть, за последние пять лет они поняли, что у них есть причины избегать вампиров. Эта мысль заставила его преследовать её с ещё большим возбуждением. Его вампирские инстинкты вырвались вперёд. Волнение от погони переполняло его; Мёрдок играл с ней, позволяя убегать, пока не устала.

Как только он решил покончить с этим, повернул за угол прямо за ней и выбежал на перекрёсток.

Ни следа девушки.

Лишь тишина.

Дани присела на полу второго этажа разрушенного штормом склада, пытаясь успокоить дыхание и содрогаясь от жары.

Ей всё ещё не верилось, что айсирицы здесь. Она думала, что, живя в таком мягком климате, может быть в безопасности, верила, что айсирийцы не станут искать в непосредственной близости от экватора.

Как и айсирийцы, Дани не потела. Но, в отличие от них, она могла получить тепловой удар, если перегревалась. Однако здешняя температура была для неё привычней, чем для них. Она знала все изгибы и повороты улиц нижней части города. Пока огненные стрелы не добрались до неё, она сможет справиться с айсирийцами.

С вампиром всё обстояло иначе. Увидев, что он перемещается за ней, она в изумлении распахнула глаза: к погоне присоединился ещё один преследователь.

Вампир со светлыми глазами, и правда, Обуздавший жажду.

Несмотря на то, что он прятался, со своей позиции Дани могла прекрасно видеть его. Сузив глаза, он осмотрел улицу, чтобы определить, куда она направилась.

Раздражение в конце концов стало сильнее того необъяснимого очарования, что притягивало Дани к вампиру. Если бы мужчина не стоял здесь, а пошёл дальше, айсирийцы ни за что не нашли бы её.

Или же он тоже собирался убить её.

Убийцы разделились бы, чтобы окружить её, вынудить сдаться, угрожая отравленными стрелами. Они не могли бы бросить в неё свои знаменитые ледяные гранаты — те попросту бы растаяли, Дани лишь усмехнулась бы и поглотила холод снарядов.

Но эти стрелы…

Яд на их кончиках убивает, попадая в вены ледяных волшебников и распространяясь по всему телу, точно жидкий огонь.

Я бы знала. Уже не первый раз король далёкой Айсирии посылал убийц за Дани, полноправной королевой Айсирии…

Вместо того чтобы уйти, вампир низким голосом позвал её:

— Я знаю, что ты здесь.

Он говорил с сильным акцентом. Русский? Возможно, эстонец.

— Ты Валькирия, не так ли? — он замолчал, прислушиваясь. — Если так, ты, наверное, захочешь узнать, что мой брат только что поймал Мист Желанную.

Мист. Дани одинаково сильно любила всех своих сводных сестёр, но перед Мист она была в долгу.

Стоп… Брат Обуздавшего жажду забрал её? Среди них был лишь один — эстонец — желавший Мист так сильно: Николай Рос, влиятельный военачальник (тут, скорее его значимость в кругу вампиров имеется в виду, чем землевладение…). Он плохо поступил с Мист, и она определённо отомстила ему.

А ещё у военачальника были братья.

Дани должна разузнать, что произошло с её сестрой. Если Мист наедине с Николаем, то она, скорей всего, будет в безопасности, ведь она его Невеста, но, если Николай отдаст её королю Обуздавших жажду…

Я должна узнать. Дани могла бы упрятать мужчину внизу в кокон из тяжёлого льда и уже потом расспросить его, но сколько льда — и времени — она потратила бы на это?

— Почему ты прячешься? — гнев Мёрдока вырвался наружу. — Настоящая Валькирия повернулась бы ко мне лицом.

Настоящая Валькирия? Его насмешка задела её за живое, как укол в обнажённый нерв. Она ничего не хотела больше, чем быть такой же, как её сёстры. Наслаждаться тем, что для них считалось само собой разумеющимся. Сломанная кукла… Она поднялась, подошла к пролому в стене, а затем сделала шаг вперёд.

Пристальный взгляд вампира тотчас же остановился на девушке, последовав за ней вниз. Мёрдок приоткрыл рот, обнажив едва видимые клыки, но не сделав при этом ни единой попытки преодолеть те 30 шагов, что разделяли их.

Неужели она и вправду думала, что его серые глаза — это нормально? Мгновенно они узнали друг друга. Узнали? Но как? Она никогда не видела его прежде — она бы точно запомнила.

Его взгляд стал… хищным. Затем цвет его глаз сменился на чёрный. Чёрный цвет говорил о сильных переживаниях вампира. Его прежняя ярость, казалось, сошла на нет.

Пока они в изумлении смотрели друг на друга, все окружающие звуки — жуткое бренчанье барж, взбивавших реку, далёкое дребезжание трамваев — исчезли.

— Мой брат говорил, что ваш род порочен, — его голос стал ещё ниже, он нахмурился, — не могу представить тебя такой.

— Где моя сестра, вампир?

— Я могу отвести тебя к ней, Валькирия.

Голову даю на отсечение. Да, мужчина перед ней был Обуздавшим жажду вампиром, что говорило о его неосведомлённости о мире Ллора. Например, он даже не догадывался, как опасна может быть Дани.

Глава 3

Настоящая, живая Валькирия стояла прямо перед ним. И она была невероятно красива… Увидев её лицо, Мёрдок получил гораздо больше, чем мог себе вообразить.

Он встряхнулся. Была ли она одной из тех, кто стрелял в Николая? Одной из тех, кто посмеялся над страданиями его брата?

Почему-то он не мог представить её на их месте. Он знал, что она была врагом — из армии женщин, стремившихся истребить всех вампиров, — и Николай предупреждал, что нельзя недооценивать их. Но эта Валькирия выглядела даже более хрупкой, чем Мист.

Хотя черты её лица и гибкое тело были идеальны, светлые волосы спутались, щёки испачкались в пыли. Лицо лихорадочно пылало, и она чуть заметно покачивалась. Девушка выглядела очень несчастной.

И напуганной.

Погоня за девушкой, которая боится его, была вампиру не к лицу. Николай уверял, что Валькирии всегда насмехаются и издеваются над врагом. Пока же это создание лишь убегало и пряталось от него — как будто от этого зависела её жизнь.

— Послушай, Валькирия, я не хочу причинить тебе боль. Я только хочу, чтобы ты ответила на несколько вопросов.

Она подняла руку, но не для того, чтобы нанести удар. Вместо этого она разжала ладонь прямо под губами, будто собираясь пустить воздушный поцелуй и попрощаться. Она выдохнула похожий на морозное облачко воздух, который хлынул вперёд и окутал вампира.

Его ботинки мгновенно покрылись льдом. Он не мог пошевелить ногами. Не мог освободиться. «Что за чёрт? ». Её дыхание продолжало окутывать его, лёд поднимался всё выше и, миновав колени, добрался до бёдер.

Она закашлялась и, наклонившись вперёд, покачнулась. Лёд перестал подниматься, а Мёрдок так и остался стоять, скованный причудливым образом.

Он попытался сломать лёд, но тот оказался крепче всего, с чем когда-либо сталкивался вампир, ему не удавалось ни освободиться, ни переместиться.

— Сними-это-с-меня.

Она осторожно подошла ближе.

— С кем сейчас Мист? С Николаем или с королём Обуздавших жажду?

— Откуда ты знаешь имя моего брата?

— С Николаем или с королём?

Он заметил, как дёрнулись кончики её ушей и как её взгляд переметнулся куда-то вдаль. Тотчас же она зашипела на кого-то позади него, он услышал движение и полуобернулся.

Там стояло полдюжины мужчин, крепких викингоподобных воинов с мечами наперевес и стрелами, уже установленными на натянутой тетиве их луков. Пар их дыхания курился в тёплом воздухе, а уши были заострены.

Она убегала не от меня…

Небо потемнело от стрел, со свистом проносившихся рядом с его головой. Они целились в неё.

Но каким-то образом ей удавалось уворачиваться от стремительной атаки. Вращаясь в воздухе, она развернулась, чтобы рвануть в другой переулок, её скорость была непостижима.

А потом она исчезла.

Он принялся скрести лёд, стремясь освободить ноги, но пальцы рук быстро окоченели. Когда мужчины кинулись за ней, Мёрдок услышал звуки борьбы.

Они разделились на 2 группы. Они устроили это, чтобы выбить её. Как же выбраться из этого чёртового льда!

Внезапно её маленькое тельце появилось в небе над переулком позади него.

Спаслась. Она спаслась.

Из-за резкого приземления она заскользила по тротуару, пересекая его. Когда она зацепилась когтями за кирпичную стену, останавливая себя, облако стрел настигло её. Она пропала из поля зрения вампира.

В тот же миг незнакомый аромат потянул его за собой. И хотя инстинкт говорил ему, что это запах крови, разум сопротивлялся.

Никогда ещё он не чувствовал так остро. Так непреодолимо.

Наконец Мёрдок освободился, переместившись к ней. Как только он вновь появился, каждый его мускул в мгновение ока напрягся.

Это был запах крови — принадлежащей ей. Она стояла на коленях в луже крови, вся её грудь утыкана стрелами. Один из мужчин держал её за волосы и говорил на каком-то чужом языке. В другой руке он держал раскалённый докрасна клинок.

Подняв голову, она посмотрела на Мёрдока; тёмно-красные ручейки стекали из её ран на грязную улицу.

Они сделали это с ней?

А что ты собирался с ней делать? Его вампирская природа боролась с воспоминаниями человека, которым он был…

— Я бы никогда не причинил ей боль.

— Она была моей добычей. Они украли её у меня. Мой трофей.

Только мой.

Мысль, что эти мужчины пустили в неё стрелы, мысль о её боли и страхе сжигала его изнутри.

Моя.

Он осознал две вещи.

Эта незнакомая девушка принадлежала ему одному. И эти убийцы должны умереть, прежде чем уступят её ему.

Взгляд Валькирии удерживал взгляд Мёрдока, она слабо протянула ему маленькую руку. Со слезами на глазах она произнесла шёпотом, обращённым к нему и перекрывающим все другие голоса:

— Помоги.

Глава 4

ОН ПОМОЖЕТ МНЕ? На его лице отражалась борьба эмоций. Дани могла видеть их благодаря особенностям своего мерцающего зрения.

Яд проникал в её тело, лишая драгоценных запасов холода.

Так горячо… как будто её жарили изнутри.

Когда она смотрела на него раньше, он был в ярости. Сейчас же его брови вытянулись вверх, как только он увидел её раны.

Он проскрипел:

— Помочь? — казалось, что-то в нём… надломилось. Он сжал кулаки и обнажил острые клыки. Его тело как будто увеличилось в размерах. — Я принесу тебе их головы, женщина.

Почему он должен делать это? И как?

Вампир не знал, насколько беспощадными могут быть айсирийцы. Они были опытными лучниками, их скорость как представителей клана фей не имела равных среди других существ Ллора. И их слишком много. По крайней мере, 8 воинов находились между вампиром и Валькирией. Они уже держали в руках ледяные гранаты.

С дьявольским рёвом вампир набросился на них, полупереместившись, полупробежав. Пятеро из них поторопились остановить его, бросая гранаты со смертельной скоростью. Но он увернулся от каждого залпа, а лёд айсирийцев разрушил всё вокруг.

Будто живое существо, замёрзший лёд преодолел разрушенную кирпичную стену, быстро распространяясь вверх до пожарных выходов и покрывая улицу.

Вампир столкнулся со стеной айсирийцев, стоявших на его пути к девушке, и начал прорываться сквозь нее с поразительной жестокостью. Когда он схватил одного из мужчин за шею и кровь брызнула фонтаном в ночи, айсириец, державший девушку, начал оттаскивать её.

Яд ослаблял девушку, но она всё ещё сопротивлялась. Её когти цеплялись за руки айсирийца и раздирали кожу, чуть ли не отрывая её.

Он завопил от боли и отпустил её волосы, чтобы переложить нож в правую руку, подталкивая его к шее девушки. Жар клинка иссушил её кожу, крик вырвался из груди.

В ответ они услышали дикий рёв; Валькирия и её захватчик посмотрели наверх как раз, чтобы заметить вампира, летящего над ними.

Одно мгновение нож был у её глотки. В следующее — вампир оторвал айсирийцу голову.

Остальные воины подняли луки и направили на него, звук натянутой тетивы был громче их шагов. Рой стрел отбросил вампира к замёрзшей стене, разбивая лёд.

Он в ярости зарычал, дёрнул выкрученными руками, освобождая их от стрел. Он сумел вырвать все, кроме одной, когда айсирийцы оказались на нём.

Она видела, как он снова и снова боролся с айсирийцами, пробираясь к ней, пока те удерживали его, мешая перемещению.

Дани попыталась отползти от места схватки, но стрелы, выступающие из груди, сделали передвижение невозможным, к тому же яд был слишком сильным. Если она быстро не извлечет их…

Тепловой удар. Кошмарный способ умереть. Она была близка к этому как никогда и, казалось, ничто не могло помешать. Ей не нужна корона, она просто хотела, чтобы её оставили в покое…

Её предполагаемый спаситель споткнулся. Из-за льда, покрывавшего улицу? Нет, казалось, он боролся с чем-то внутри себя.

Что с ним не так? Не думаю, что…

Один из айсирийцев изо всех сил нажал на оставшуюся в теле вампира стрелу, пока не проткнул ею тело насквозь. Вампир вырвал и её, но меч другого воина прорезал его ногу. Кровь лилась из ран.

Их слишком много.

Словно прочитав её мысли, вампир поймал взгляд девушки. Последний взгляд для них обоих?

— Дотронься до их кожи, — крикнула она.

Хотя он был явно озадачен её словами, но обхватил одного из них за шею прямо над воротником. Айсириец взревел от боли.

Губы вампира скривились при этом звуке. Обнажая свирепые клыки, он положил ладони на лицо второго воина. Отпечаток в форме руки остался на коже айсирийца.

Со своим новым оружием вампир стал ещё сильнее, — и в то же время появилось злобное желание, убивая их, причинять боль.

Вскоре разбросанные руки и ноги застилали переулок, являя ужасающий вид. Вампир с лёгкостью отрывал головы от шей и вопил, будто наслаждаясь тем, что течёт кровь.

До сих пор он ни разу никого не укусил. Она видела, что он был настоящим Обуздавшим жажду, и до сих пор он так или иначе одерживал победу, казалось, не замечая своих собственных увечий; рана за раной, но они едва ли замедляли его.

Когда он дал отпор последнему устоявшему, девушка поразилась тому, как много на нём его собственной крови.

Но один из поверженных вампиром айсирицев был ещё жив. Он пережал сосуды на шее, остановив наплыв крови. Не замечаемый вампиром, он подкрался сзади и бесшумно вытащил свой меч.

— Берегись!

Услышав её предупреждение, вампир обернулся. Один из тех, с кем он боролся, обхватил его сзади как борец; преимущество было у айсирийца, державшего меч.

О, нет, нет… Будь она проклята, если позволит этому воину убить вампира.

Оружие, она нуждалась в оружии. Её взгляд упал на грудь, на 6 стрел, пронзивших её.

Она ведь была достаточно сильна, чтобы сделать это?

Она стиснула зубы и зажала в кулаке окровавленное древко стрелы. Подавив крик, она вырвала стрелу из груди. Из-за боли у неё в глазах потемнело, мышцы размягчились. Нет! Не сдавайся!

Держа древко стрелы, девушка метнула её как нож. И попала прямо в шею воина.

Последнее, что она видела, был вампир, который резко отклонил голову, чтобы сильно ударить по лицу державшего его айсирийца и, освободившись, схватить меч.

Приложив усилие, она вновь открыла глаза; он, пошатываясь, шёл к ней, клыки всё ещё были видны, глаза чернели среди крови, покрывавшей лицо. Он жестоко расправился с айсирийцами, а сейчас всё ближе подходил к ней.

Она уже не боялась. Он сказал ей, что принесёт их головы.

И он сделал это.

Бросив их к коленям девушки, он дотянулся до её запястья. Она отпрянула от него, но не достаточно быстро, чтобы избежать контакта. Когда из её груди вырвался крик, он резко отдёрнул руку, в удивлении раскрыв рот при виде ожога, оставленного на её теле.

— Нет… невозможно, — его голос был грубым, он почти рычал, — ты такая же, как они? Но ведь ты Валькирия!

Она прищурилась, глядя на него:

— Отчасти я… ледяная Фея.

Всё так же рыча, он повторил:

— Ты такая же, как они.

Взрослый мужчина был так не уверен в себе, так смущён — и всё из-за того, кем она являлась:

— Я сожгу тебя?

Она слабо кивнула.

— И нет способа сделать так, чтобы я мог коснуться тебя?

— Н-нет.

— Кто сможет позаботиться о тебе? Ты из Нового Орлеана? Живёшь с другими Валькириями?

— Они убьют тебя.

Если вампир приведёт её в ковен, её сёстры обезглавят его на виду у всех, а вопросы зададут после.

И притом, у неё совсем не осталось времени.

Если этот вампир не спасёт её…

Я разобьюсь как лёд.

Глава 5

— ТЫ… помоги мне, — с трудом произнесла девушка.

— Как? Я ведь сожгу тебя!

Не понимаю. Она вдохнула в меня жизнь; это необычное маленькое создание, к коже которого даже нельзя прикоснуться.

Нет, она бы не могла быть его Невестой. Как не могла и заставить биться его сердце. Но непрекращающееся дыхание не обманывало, а колотившееся сердце служило постоянным напоминанием о том, что произошло.

Сердце сделало первый удар в середине драки; прозвучав как взрыв, оно почти оглушило вампира и чуть не стоило ему жизни. Мёрдок жадно вдохнул, дрожа от обилия воздуха, потоком хлынувшего в отвыкшие лёгкие и наполнившего вампира новыми силами.

Сейчас голова всё ещё кружилась из-за ранений, но в теле по-прежнему было полно сил.

— Я постараюсь найти Николая — Мист будет с ним. Ей лучше знать, что делать.

О том, что случилось, когда в него вдохнули жизнь, Николай рассказал, так что Мёрдок знал, чего ожидать от своего тела. Однако Николай ничего не упомянул о грубом неприкрытом инстинкте, который был способен полностью завладеть вампиром.

— Ты, пожалуйста. Яд уже во мне. Нет времени.

Яд? Нет, она не могла умереть вот так. Если она Валькирия, то — бессмертна.

Хотя, что он знает? Он ведь даже не знал, что Валькирия может сгореть от его прикосновения.

Он оторвал кусок своей рубашки и обмотал тканью руки, а затем аккуратно приподнял девушку. Хоть он и не дотрагивался до её кожи, она не смогла сдержать стона — из-за стрел малейшее передвижение причиняло боль.

Мёрдок крепко стиснул зубы; он захотел снова убить тех подонков, но на этот раз расправиться с ними медленно.

— Почему ты веришь мне? — рявкнул он.

Почему она хочет, чтобы он позаботился о ней? Почему она думает, что он способен на это?

Она попыталась сосредоточиться на его лице, её серебристые глаза становились бесцветными.

— Я… не знаю.

— Возможно, ты пожалеешь о том, что доверила мне свою жизнь.

Вместо ответа она беспомощно обмякла в его руках.

Лорд Ядиан Колд, военачальник Айсирии, с безразличием наблюдал за боем с удобной для себя позиции — крыши склада улицей выше.

За свою долгую жизнь он сразился с несчётным количеством вампиров и гордился шрамами, полученными в этих боях. Но вампир внизу был сильнее, быстрее. Сейчас он нагнулся над Даниэлой, Ледяной Девой. Нагнулся, словно защищая. Едва ли он мог быть её союзником.

После сегодняшней ночи сомнений не осталось: Даниэла была айсирийкой; всё в ней выдавало жителя Севера.

Но кроме того, она была яростной как Валькирия — она только что вырвала огненную стрелу из своей груди, чтобы бросить во врага. Он точно знал, насколько силён яд, так как самостоятельно изготовил его из рога огненного демона.

Да, Даниэла была сильна. Как и её мать. Королева Свана.

Когда вампир с девушкой исчезли, Ядиан спрыгнул вниз, чтобы собрать огненные клинки. Не стоит терять их — эти же ножи можно использовать, чтобы добыть голову Великой Сваны.

Ядиан планировал воспользоваться ими вновь.

Он пошёл прочь от места резни, не замечая маленьких существ, которые уже начали пожирать его павших товарищей. Он ушёл с осознанием того, что Даниэла была той угрозой, которую нельзя долго не замечать.

Едва Дани успела понять, что лежит на кровати, боль в её груди вспыхнула с новой силой. Она проснулась от собственного крика, извиваясь в агонии, пытаясь избавиться от источника своих мучений.

— Тише, девочка! — услышала она низкий голос вампира. — Придётся снять с тебя платье.

Она приоткрыла глаза и обнаружила себя лежащей на матрасе на полу отделанной в тёмных тонах комнаты. Вампир наблюдал за ней; сейчас его глаза были цвета обсидиана, в одной из рук, одетых в перчатки, он держал нож.

Надел перчатки? Хороший вампир.

— Замок Кристофа?

— Откуда ты… Нет, мы не там.

Он закончил срезать остатки её платья, оставив в одних трусиках. Он уже успел снять с неё обувь.

— Мы в миле от Нового Орлеана.

Он отложил нож, казалось, чувствуя себя в ещё более неудобном положении из-за её наготы, чем она. Сглотнув, он взялся рукой за стрелу прямо над её грудью. Другую руку он использовал, что прижать её плечи к матрасу.

— На счёт три.

Их глаза встретились, и она кивнула. Он яростно смотрел на неё, и пока что это её успокаивало. Не отводя взгляда, она стиснула зубы.

— Раз… два…

Вырвал.

Она подавилась криком, в тот же миг на улице сверкнула молния. Его взгляд метнулся в сторону; вампир бросил стрелу на пол.

Между резкими вдохами, она всхлипнула:

— Напомни мне… научить тебя… считать.

— Готова к следующей?

Готова? Сколько ещё боли она могла вынести?

— Подумай о чём-нибудь другом, милая, — он зажал следующую стрелу, — или, что ещё лучше, скажи, как тебя зовут.

Ещё рывок, ещё один подавленный крик. На улице вновь вспыхнули молнии, от грохота раскачивались стропила крыши.

Он осторожно взглянул вверх, прежде чем его взгляд остановился на следующей стреле. Пока он работал над тем, чтобы освободить древко — стрела застряла прямо в грудинной кости, — девушка крепко держалась за простыни, стараясь не двигаться. Наконечник тёрся об кость, пока, наконец, не поддался усилиям вампира.

— Твоё имя, — потребовал он.

Она выдохнула:

— Даниэла.

— Даниэла, — он скупо кивнул, — красивое имя для красивой девушки.

Она поперхнулась от истерического смеха, превратившегося во что-то вроде мокрого кашля. Изо рта потекла кровь, когда она произнесла:

— Красивая… смеёшься?

Он нахмурился.

— Я всего лишь имел в виду, что у тебя привлекательные формы, или, может, ты подумала… да неважно.

— Ты… отвратителен.

Он отвёл взгляд, будто в мыслях проклиная себя.

Прожив такую долгую жизнь, она умирала от яда под присмотром сумасшедшего мерзкого вампира, который не умел считать.

— Меня зовут Мёрдок Рос.

— Знаю.

Он был братом Николая, и это означало, что он являлся одним из Росов, четырёх эстонских военачальников, известных в своё время как беспощадных защитников своей страны. Пять лет назад Валькирия узнала от Мист, что двое из братьев Росов были обращены в вампиров. Николай и… Мёрдок.

— Откуда ты знаешь моё имя?

Она попыталась пожать плечами, но лишь скривилась от боли.

Мёрдок решил не переспрашивать.

— Ещё две, и мы закончим. Кем были воины, которые сделали это?

— Ты бы не узнал их…

Вырвал. Её зрение опять начало мерцать.

— Не уходи от меня.

Рукой в перчатке он гладил её волосы?

— Ещё немного осталось, — сказал он и шёпотом добавил: — храбрая девочка.

Почему-то она почувствовала прилив гордости из-за того, что он назвал её храброй. Она так долго была слабой, изгнанная из настоящего холода, который делал её сильнее. Она боролась, чтобы оставаться в сознании, то приходя в себя, то вновь впадая в забытье.

— Они могут опять прийти за тобой? — спросил он.

— Они всегда приходят. Рано или поздно.

— Почему они хотят убить тебя?

Она пробормотала:

— Потому что я родилась.

— В каком смысле?

— Я не могу рассказывать тебе… о Ллоре.

— Из-за того, что я вампир? — Это его откровенно взбесило. — Думаешь, Мист не раскроет Николаю все секреты?

— Думаешь… сегодня ночью они будут разговаривать?

Он насупился, будто она смутила его или, скорее, даже удивила.

— Последняя стрела.

Эта застряла клином прямо под ключицей, отказываясь выходить.

— Почти закончил, милая.

Он прижал девушку к матрасу, обхватив стрелу и резко дёрнув; она едва сдержалась, чтобы не закричать.

— Потерпи немножко.

Наконец он вырвал стрелу; из раны хлынула кровь.

— Ну вот, — он отбросил стрелу в сторону, — что мне делать теперь?

Потрясённая, она лежала, неровно дыша. Слишком поздно.

Даже без стрел в груди слишком много яда оставалось внутри неё. От жары начались судороги, с которыми она была не в силах справиться.

— Даниэла, скажи мне!

За две тысячи лет ей никогда не было так жарко. О Господи, тепловой удар.

Разбиться вдребезги. А ведь её предупреждали. Сломанная кукла. Сильнейший огонь, какого она не знала раньше, разгорался внутри неё.

Она попыталась схватить его за рубашку.

— Удар. Отнеси меня… в ледяную ванну.

— Удар… что ты имеешь в виду?

— Иначе… я умру.

Глава 6

Он резко подхватил её, сам едва удержавшись на ногах. В один миг они переместились в ванную комнату.

Оказавшись там, он начал наполнять ванну холодной водой. Усадив девушку в воду, он переместился на автозаправку и вскоре вернулся с несколькими украденными контейнерами со льдом.

Открывая контейнеры и опуская их содержимое в воду, он бормотал:

— Как-то это неправильно. Противоречит всему, что я знал.

Всё потому, что она не имела ни малейшего сходства хоть с чем-нибудь, о чём он знал.

Я и правда помогаю полуобнажённой, тяжело раненной девушке, покрывая её льдом?

Но, когда вода поднялась до уровня её шеи, Валькирия облегчённо вдохнула. Холод не сковал её и не причинил боли — скорее, он успокоил её, навеял на неё сон.

Её дрожь утихла, выражение лица смягчилось.

Когда он увидел, что её страх отступил… Он даже не хотел думать о том, что ему и самому в этот момент стало легче.

— Ты всё ещё в опасности из-за яда?

— Больше ничего нельзя сделать, — она нахмурилась и отвела взгляд от его лица, — ты ранен.

— Всё в порядке, — резко ответил он.

— Позаботься о себе, вампир… — веки её задрожали, и она забылась.

Спит. Прямо во льду.

Он никак не мог примириться с её холодностью. Она не имела ни малейшего сходства хоть с чем-нибудь, о чём он мечтал.

И не важно, что он это сознавал. Даже если она стала выглядеть более спокойной, она всё равно оставалась в опасности. Лицо всё ещё казалось раскрасневшимся от гнева. Если девушка чувствовала себя лучше в ледяной воде, нужно сделать так, чтобы и в комнате было как можно холоднее.

Он переместился к термостату, включая кондиционер на полную мощность. Мёрдок не хотел оставлять девушку одну, но он всё же еще раз переместился — не для того, чтобы выпить немного крови из запасов, хранившихся на кухне, и не для того, чтобы обработать свои собственные раны, — а для того, чтобы принести ещё льда и заполнить морозильную камеру.

Дело было сделано, и сейчас он вновь охранял Валькирию; он приступил к самому тревожному дежурству из всех, что он нёс с той ночи, когда все члены его семьи умерли один за другим.

Он шагал по просторной комнате и не мог отвести глаз от девушки. Хотя Даниэла и назвала его отвратительным из-за замечания насчёт её внешности, Мёрдок оказался прав, он сумел разглядеть её, несмотря на раны. Она была прекрасна, и сомнений в этом не осталось.

У неё были длинные льняные волосы, ниспадающие с плеч и прикрывающие грудь; неровное дыхание, нежные пухлые губы. Пьянящие губы. Он представил, как прижимается к ним своими губами, поддразнивает её язык своим.

Он вдруг осознал, что у него на неё стоит. Он застонал. Первая эрекция за три сотни лет. То, чего Мёрдок так надеялся избежать. Боже, меня действительно пробудили?

И это сделала… Валькирия.

Они были настоящими воительницами, многие считали, что они немного помешаны. Быть навеки связанным с такой женщиной — вдобавок с той, которой он не может коснуться? Настоящий ад на земле.

Нет, наверняка должен быть способ, который позволит ему дотронуться до её кожи, овладеть ею. Или же она заставит его страдать так же, как Мист заставила страдать Николая?

Он подошёл к ванне и присел около девушки, израненные ноги, протестуя, заныли. Не обращая внимания на эту боль, он взял её руку в свою, облачённую в перчатку, и принялся рассматривать. Такая тоненькая. А ведь сегодня вечером он видел, как её внешне хрупкие коготки разрывали кожу на теле воина.

Отпустив её руку, он сложил свои ладони чашечкой, зачерпнул ледяной воды и смочил ею волосы девушки, смывая кровь с прядей. Затем он неловко распутал ленты и прополоскал их.

Зачем он делал всё это? Чтобы не думать о том, что с ней будет дальше, — и о том, что будет с ним. Поэтому он продолжал протирать льдом кровоподтёки на её плечах и руках. Постепенно с лица сошёл лихорадочный румянец, оставляя бледную, точно гипсовую, кожу. Наконец появился пар от холодного дыхания.

Раны её начали постепенно заживать, не оставляя следов, его же собственная боль возросла. Он потерял много крови и даже не представлял, сколько ещё сможет оставаться в сознании.

Прежде он был слишком увлечён сохранением её жизни, чтобы думать о чём-то другом. Сейчас же он понял, что всё вокруг испачкано в её крови, запекшейся на постеле и валяющихся на полу стрелах.

Этот запах не имел ни малейшего сходства хоть с чем-нибудь, о чём он знал. Жажда её крови действовала на него как удары хлыста. Его член становился всё твёрже. К чёрту, не обращай внимания.

Его взгляд перемещался по линии подбородка к нежным заострённым ушкам и потом к её шее. Пить прямо из источника — против законов его клана, потому что кровь живого существа несла в себе и его воспоминания, которые способны свести вампира с ума. У всех Павших были красные глаза, обличавшие их безумие.

Что, если он не удержится и укусит её? Все в клане боялись стать такими же, как Павшие. Вообще Мёрдок не отличался от своих товарищей, но он никогда не задумывался о том, чтобы нарушить правило «не пить прямо из источника». Он не испытывал этого искушения никогда.

До сегодняшнего вечера. Я протяну до рассвета, не дотронувшись до её шеи? Он должен продержаться.

Вред, который я могу ей причинить… Раньше её запястье почти шипело от прикосновения его ладоней. Что стало бы с её нежной шеей, если бы он впился в неё клыками и губами?

В экстазе облизывая кожу девушки, он бы сжёг её?

С трудом оторвав от неё взгляд, он посмотрел на свои ноги и переместился в спальню. Собрал стрелы и запачканное бельё и выбросил их. Там же в комнате он сбросил разорванную куртку.

Затем переместился к холодильнику, чтобы налить чашку крови. Хотя он был истощён из-за ран, попытка выпить кровь закончилась неудачей: по вкусу она напоминала отбросы. Он заставлял себя выпить всё одним глотком.

К чёрту, глотай уже. Забудь про похоть, кровь и прочее.

Справившись с половиной содержимого, он вернулся в ванную и пристально посмотрел на лицо девушки. Она лежала так спокойно, кончики её светлых ресниц касались бледных щёк.

У него закружилась голова от одной мысли, что ей могут причинить боль. Он должен защитить её.

Не открывая глаз, она прошептала, выпуская струйки холодного воздуха:

— Мёрдок?

— Тебе нужен ещё лёд? — быстро спросил он. Большая часть льда расплавилась, но и раны на её груди практически зажили.

Она покачала головой.

— Хочешь выйти из воды?

Вместо ответа она протянула к нему руки. Он нахмурился. Такая доверчивая, такая уязвимая.

Он прижал её к груди и переместил обратно на кровать. Всё ещё держа девушку, он ухватил полотенце, чтобы накрыть её. Его руки касались её груди, и, когда он укладывал Даниэлу, его член вновь отвердел. Все эти триста лет Мёрдок не испытывал никакого интереса к женской груди.

Сейчас же он почти рычал от удовольствия.

Отступив, он увидел, что она смотрит на него из-под полуопущенных век. И если раньше глаза девушки были серебристого цвета, то сейчас стали аквамариновыми, слишком яркими, чтобы быть настоящими.

— Пока я спала, мне снились не они. Мне снился ты, — речь её была бессвязной, — вампир, ты останешься со мной?

Он хотел поймать Валькирию, чтобы заставить её говорить. Почему бы не расспросить её сейчас?

— Да, я останусь с тобой.

Казалось, это успокоило её, глаза снова плавно закрылись, но он знал, что она всё ещё не спит.

— Даниэла? Кем были те мужчины, которые напали на тебя? — он вспомнил клинок и слова воинов, звучавшие как приговор. Вечернее нападение было настоящей попыткой убийства.

— Это айсирийцы, Драйсы с Севера.

— Почему они хотели навредить тебе?

Она пожала плечами.

— Уже не в первый раз. Я стою у них на пути. Ещё два столетия назад он присылал отряд, но мне удалось уйти.

— Кто их присылал?

Ей больше двухсот лет?

— Их король, Зигмунд. На этот раз они застали меня врасплох. Потому что я отвлеклась.

— Отвлеклась на что?

Она усмехнулась, но ничего не сказала.

— Почему они хотят твоей смерти? Даниэла? — когда она сомкнула губы, он понял, что от неё он об этом больше ничего не узнает, поэтому решил перейти к следующему вопросу.

Николай описывал другую Валькирию, с которой столкнулся. У неё была тёплая кожа, и она являлась необычайно сильной лучницей. А эта женщина была каким-то ледяным созданием. Возможно, все Валькирии, в общем, похожи, но могут иметь разные особенности.

— Даниэла, твоя сестра Мист не такая холодная, как ты. Почему?

Не открывая глаз, она пробормотала:

— У нас есть общие родители. Но одна из наших матерей у нас разная.

— Одна из матерей? Приёмная мать?

— Нет. У нас три родителя.

Она бредит. Или как? То, что он сейчас узнал, не имело здравого смысла. Законы Ллора бросали вызов законам природы.

— Как такое возможно? — она, казалось, собиралась вновь уснуть, но он, держа за плечи, мягко встряхнул её.

Её светлые брови сдвинулись:

— Один и Фрейя молнией поразили мою мать, чтобы воскресить её. Я была в молнии. Они трое мои родители.

Нет, она точно бредит.

— Мист была рождена Одином, Фрейей и женщиной из пиктов.

Пикты? Да они жили столетия назад.

— Сколько тебе лет?

— Две тысячи или около того.

— Две тысячи.

— Я — Рыбы.

— Понятно. Почему ты хочешь знать, с кем Мист: с Кристофом или Николаем?

Она тихо ответила:

— Мист нравится Николай. Если сегодня ночью он будет милым, то сможет заполучить Валькирию.

— Будет милым? — повторил он. Мёрдок предполагал, что его брат займется с Мист разными вещами. То, что он будетмилым, представлялось маловероятным. Почувствовав необъяснимую вспышку чувства вины, он переместился на кухню, возвращаясь со стаканом воды для Даниэлы. Он поднёс его к её губам, но она отвернулась.

— Я не пью.

— Это обычная вода.

— Я вообще не пью.

— Полагаю, ты и не ешь.

— Ага.

Если хоть что-нибудь из этого было правдой… Ему нужно будет поговорить с Николаем…

— Мёрдок? — она снова открыла глаза и сейчас внимательно смотрела на его рот.

— У тебя самые привлекательные губы из всех, что я когда-либо видела.

Он сглотнул:

— А ты не хочешь поцеловать меня? Если можешь…

— Если я начну… Не думаю, что смогу остановиться.

Её хриплый голос был так чертовски привлекателен. Она являлась не воительницей, а соблазнительницей.

Любой мужчина мог бы попасть в эту ловушку, если бы не был осторожен.

Она вновь закрыла глаза. Казалось, она находилась в том бессознательном состоянии, когда разум боролся и не хотел уступать место беспамятству.

Она закинула руки за голову, сексуальные браслеты зазвенели, а влажные локоны, ранее прикрывавшие великолепную грудь, скользнули вниз и обнажили её.

Грудь девушки была маленькой, но высокой и такой округлой, что Мёрдок умирал от желания вонзить в неё клыки. Вместо этого он лишь прикусил нижнюю губу, представляя себе, что кровь, протекающая по его языку, была её кровью.

Он представил себе, как бы подпрыгивала её грудь, если бы он трахал её.

Эти похотливые мысли являлись такими незнакомыми и такими бесполезными. Она никогда бы не оказалась под ним. Он сердито поглаживал сквозь джинсы отвердевающий член, что, как он понимал, было рискованно, потому что хуже, чем то, что его возбуждение всё возрастало, было лишь то, что его желание так и останется неудовлетворённым — если она не захочет освободить вампира от этого.

Сейчас, чтобы разобраться с этим, ему нужна была она. Раньше он бы покончил с этим, использовав для собственного удовлетворения кого-нибудь ещё.

В его человеческой жизни окружающие женщины шли на всё, лишь бы привлечь его внимание. Всякий раз, когда он не находился на поле брани, Мёрдок покачивался в колыбели женских бёдер, став известным из-за своих навыков в постели. Но ни один из трюков, которые он изучил, не сработал бы на Даниэле; так каким же образом он мог соблазнить её и тем самым облегчить собственные муки….

— Мёрдок, — она сонно вздохнула, — у меня трусики намокли.

Дрожа, Мёрдок выдохнул:

— Намокли?

Его голос прерывался?

Она выгнула бедра, словно хотела избавиться от трусиков. Тяжело сглотнув, он наклонился и стянул кружевное бельё, обнажая нежный белокурый пушок. Ещё один стон, ещё один удар ниже пояса.

Слишком велико искушение. Он почти готов был наброситься на неё и войти в мягкое тело, лежащее обнажённым перед ним.

Три сотни лет он отказывался от этого. Клыки пульсировали в такт с его членом. Он хотел полностью оказаться в ней.

Резко тряхнув головой, он схватил простыню, чтобы накрыть Валькирию. Когда простыня скользнула по её соскам, они набухли от одного прикосновения. Мёрдок принялся изучать потолок, лишь бы не видеть напряжённые соски, просвечивающие через простыню. Он упал в кресло, но только для того, чтобы так же внезапно подняться на ноги и вновь зашагать по комнате. Он испытывал непреодолимое желание приласкать её, полностью изучить девушку, спящую в его кровати.

Не уступай возбуждению. Сопротивляйся…

Она отбросила простыню. Он поторопился натянуть её обратно до самой шеи.

— Не сбрасывай её, Валькирия.

И вновь беспокойное хождение. Тяжело дыша, она вновь сбросила простыню. Боже, могла ли она быть ещё прекраснее?

Он провёл рукой по её губам.

— Чёрт, Даниэла. Ваш народ мог бы быть и потеплей; хотя так безопаснее для тебя.

Он специально натягивал простыню медленно, чтобы рассмотреть её соски?

Она снова освободилась от простыни, на этот раз распрямив колено и вытянув ногу. Теперь он мог видеть все её прелести, от чего чуть не рухнул на колени.

Никогда не попробовать её там? Его охватила ярость. Никогда не увидеть белокурый пушок, влажный от его поцелуев или от его спермы?

Никогда не добиться своей Невесты. Почему, черт, она вдохнула в него жизнь?

Он переместился в ванную, разделся, затем встал под холодный душ. Он тёр своё тело мочалкой, не обращая внимания на многочисленные раны.

Это пробуждение было самым нелепым вздором, о котором Мёрдок когда-либо слышал. Какая-то женщина должна вдохнуть в него жизнь, и он будет связан с ней — не на год или десятилетие. Даже не на то время, которое проводят в браке смертные.

Навечно.

В общем, у него не было выбора, не было ни единого шанса выбрать женщину. А что, если ему не нравились нежные блондинки? Как смертного его привлекали упитанные служанки кабаков, доярки, и судомойки, и иногда пастушки — крепкие женщины со здоровыми сексуальными аппетитами.

Что касается его Невесты, ею была Даниэла, прекрасная, но неприкасаемая Валькирия.

Он прошёлся мылом вниз по телу, рукой задев вставший член. Он почувствовал давно забытое наслаждение, пронёсшееся по его телу, точно электрический разряд. Он был твёрд, как никогда, и больше всего хотел кончить.

Когда он сжал член в кулак, сдавленный звук вырвался из его груди. Он провёл вверх к головке и обратно. Вампиру стало так хорошо, что он вынужден был делать это снова и снова.

Мастурбировать — впервые за три столетия.

Его глаза незаметно закрылись, когда он ощутил прилив спермы. Рациональная часть его мозга понимала, что он не сможет кончить без девушки; она должна освободить это внутри него.

Негодование боролось с экстазом — если она оставит его в таком состоянии, он станет калекой от этой жажды. Но всё остальное внутри жаждало удовлетворения.

Равнодушный, потерянный, он протолкнул член в кулак.

Глава 7

Проснувшись от шума кондиционера, работавшего на полную мощность, Дани обнаружила, что она одна — и совершенно голая.

Девушка разглядела очертания затемнённой комнаты, и в голове начали проявляться смутные воспоминания о прошлой ночи. Она припомнила, каким свирепым был вампир в драке. И как после он разглядывал её в ванной, его вытянутые в линию брови, его лицо, бледное от потери крови. Как упорно он присматривал за ней.

Но после ничего. Когда яд начал оказывать действие, растекаясь по её организму, она забылась.

Итак… голая. Она была уверена, что он уложил её в ванну в трусиках. Значит, он видел её абсолютно без всего.

Ему понравилось то, что он увидел? Нет, в него же не вдохнули жизнь, ему должно быть всё равно.

Беглый осмотр её тела обнаружил множество болевых точек, но большей частью раны затянулись, оставив незажившей лишь царапину прямо под ключицей. Хотя температура тела всё ещё оставалась высокой, она постепенно станет снижаться в каждый из последующих дней.

Дани осмотрела запястья в тех местах, где он держал её. Ожог также прошёл.

Даже спустя столько веков она всё ещё удивлялась, насколько сильна боль от прикосновения к чужой коже. Почему-то с каждым разом было только хуже. Она могла пройти рядом с автомобильными выхлопами, испытав при этом лишь неприятное чувство жжения.

Но чужая кожа действовала на неё как огонь…

Она осмотрела незатейливую обстановку комнаты. Учитывая нераспакованные вещмешки и почти отсутствие мебели — были только мягкое кресло, стол и матрас — определённо этот дом не являлся постоянным жильём для вампира. Дани знала, что Обуздавшие жажду живут в зловещем замке Горное облако. Тогда что он делает здесь?

За гудением кондиционера она расслышала шум душа. Вампир остался с ней? Она вспомнила раны, которые он получил, сражаясь разом с восемью айсирийсками ублюдками, и что раны эти были гораздо серьёзней, чем казались на первый взгляд. Она не понимала, как он всё ещё мог держаться на ногах, тем более, как он смог позаботиться о ней.

Если бы не он, она бы погибла. Яд овладел бы ею, и даже её бессмертие не спасло бы её. Он спас её.

Она усмехнулась. Она больше не считала его отвратительным.

Пока вокруг была кровь и Дани оказалась беспомощной перед вампиром, тот даже не попытался выпить её кровь. А ведь кровь Валькирии должна привлекать вампиров. Мист призналась по секрету, что пять лет назад она дала попробовать свою кровь Николаю, после чего он стал совсем диким.

Ох, Мист… Как быть с тем, что Мист похитили? Мист, которая однажды оказала Дани такую неоценимую услугу, что девушка вряд ли могла когда-нибудь отплатить ей должным образом.

Ответ был очевиден. Позвать Никс, попросить начать поиски и, если будет нужно, войну. На столе Мёрдока стоял спутниковый телефон.

Но ведь раньше вампир говорил, что отведет к сестре — потому что Мист сейчас с Николаем. Итак, двое из них были вместе.

Скорее всего, они находились одни. Компенсация за потерянное время.

Если бы Дани сообщила обо всём, она бы развязала жестокую войну кланов лишь для того, чтобы попасть в любовное гнёздышко вампиров.

Что сделала бы её сестра, окажись на месте Дани? Первый факт: Мист слыла отличным манипулятором и обворожительной женщиной. Среди Валькирий она была лучшей в том, чтобы заставить мужчину делать то, чего она требовала. Она могла управлять Николаем.

Другой факт: известие о том, что Обуздавшие жажду в городе, взволновало Мист, зелёные глаза её засияли. Перед тем, как отправиться на охоту за ними, она постоянно поправляла волосы.

Мист, казалось, была уже наполовину влюблена в Николая. И если Николай был хоть немного таким же заботливым и нежным, как его брат…

Я должна узнать побольше от Мёрдока, прежде чем начну действовать.

Приняв решение, Дани встала с матраса — типичный вампир, страстно желающий спать как можно ближе к земле, — и направилась к гардеробу.

Вопреки расхожему мнению, она была застенчива, но тем не менее копалась в его сумке, пытаясь найти что-нибудь из одежды. Ей с Мёрдоком нужно обсудить серьёзные вещи, их родственников, например, а заниматься этим обнажённой не хотелось.

Даже если он не имел к ней никакого интереса.

Она взяла чёрную футболку и натянула на себя, хотя та и оказалась велика девушке, затем изучила его комнату. Осматривая его вещи, она нашла бумажник. Она знала, кем он был, однако документы на имя полководца, «погибшего» во время Северной войны три сотни лет назад, производили сильное впечатление.

Её потряс и вид портупеи, лежавшей прямо около телефона.

Дани много знала о нём и трёх его братьях, большинство из Ллора знали. У Валькирий был свой информатор в области, охватывавшей военные действия, который и сообщал всем о героических — и жестоких — деяниях Роcов, защищавших Эстонию от русских. Четыре воина были настолько беспощадны, что даже существа Ллора обратили на них внимание.

Она вспомнила, что все четверо по характеру сильно различались. Николай был самоотверженным полководцем, Себастьян — тихим воином-учёным, Конрад являлся самым загадочным из всех.

А Мёрдок? Ну, он был бабником и практикующим соблазнителем.

Действительно был, но недолго, ведь сейчас он, будучи вампиром, совершенно не интересовался женщинами. Какая потеря! Для мира, которому как раз не хватало широкоплечего соблазнителя с пронзительным взглядом серых глаз.

Она вздохнула, представляя себе, что именно этот мужчина станет главным героем всех её будущих фантазий. Да, у Дани была богатая и очень сложная воображаемая жизнь. Пока все её сёстры были увлечены новыми любовниками или интрижками, она только слушала и смотрела. Наблюдающая Даниэла, наблюдающая и воображающая. Очевидец, но не участник.

Но не сегодня вечером. У неё появилось тайное желание. Она представила себе… она представила, как влюбится в вампира, даже несмотря на вечное противостояние их кланов.

Войны, обман, жестокость.

Помимо Мист, только одна Валькирия была с вампиром; она выносила его ребёнка — и вскоре умерла от горя.

Дани могла лгать себе и говорить, что легко забудет о том, кем является Мёрдок — вампиром. Но на самом деле, она думала об этом каждую секунду, пока находилась с ним.

Ей просто было всё равно, кто он. За две тысячи лет айсирийцы не один раз пытались уничтожить её: посылали воинов, внезапно нападавших на девушку, либо нанимали убийц, хитростью втиравшихся к ней в доверие. Она никогда не встречала айсирийца, на которого могла бы положиться и посвятить ему свою жизнь.

Абсолютное одиночество длиною в два тысячелетия не сделало Валькирию ни более проницательной, ни более осторожной.

Сломанная кукла хотела, чтобы её починили. Так или иначе, она знала, что Мёрдок был частью её судьбы. Даже тот факт, что он являлся вампиром, не мог разуверить её.

Хуже, чем он есть, он быть не может…

Она услышала сдавленный стон из душа. Ах, Боже мой, ему всё ещё больно. Она бросила бумажник и помчалась к нему.

Только оказавшись в ванной комнате, она вдруг остановилась. Пара не было, и она могла видеть прямо сквозь мозаичную душевую кабинку всё, что было выше перегородки, разделявшей их, — могла видеть, как холодная вода струится по его широкой груди, как капли стекают по выпуклостям его твёрдого, как скала, торса.

Она приоткрыла рот, её коготки скрутились от желания. Её сводная сестра Реджин любила, чтобы её мужчины были молодыми, молчаливыми и с внушительным достоинством, как она выражалась. Сейчас Дани поняла, какие мужчины нравились ей самой: вампиры с телосложением Адониса. Она упомянула греческого бога не просто так — ей довелось быть знакомой с ним лично.

Мёрдок откинулся назад, уставившись в потолок, мускулистая рука изогнулась. Щетина оттеняла светлые щёки.

Она смогла увидеть дорожку волос, спускавшуюся от пупка; место же, где дорожка заканчивалась, было скрыто перегородкой.

Её ушки дёрнулись. Предупреждение? Но о чём?

— Мёрдок, ты в порядке?

Его рука остановилась. Поймав его взгляд, она увидела, что его радужные оболочки почернели и сверкали от скрытого возбуждения. Взгляд его переместился немного вниз.

Почему он рассматриваетмое тело? Жалко футболку?

— Я позаимствовала. Надеюсь, ты не против.

Он не ответил.

— Ну ладно, — рассеянно сказала она, смущаясь его широкой груди. У него было несколько ран, нанесённых айсирийцами, и пара старых шрамов — не так уж неожиданно, всё-таки, будучи смертным, он тоже являлся воином. Его кожа оказалась неожиданно смуглой.

О Боги, она хотела бы провести ладонями по высеченным линиям его тела. Она с жадностью смотрела на него, запоминая детали, — будет из чего выбрать в следующей фантазии.

Стоп. Его грудь только что увеличилась… от дыхания? Нет, не может быть.

Её ушки снова дёрнулись, и даже сквозь шум воды она услышала биение его сердца, сильное и быстрое. Она едва могла в это поверить. Если этого не было раньше, то почему сейчас…

— Что… что случилось?

Охрипшим голосом он ответил:

— Иди, посмотри.

Когда она решительно двинулась прямо к кабинке, он прижал ладони к стене, чтобы наклониться, его рельефные мускулы напряглись…

Его налившийся кровью член вытянулся. Раскрыв рот, она смотрела на его размер. Он был выдающимся.

Значит, когда он сгибал руку, он не мылся.

— Я заставила твое сердце биться?

Если так, значит, его эрекция появилась из-за неё, из-за неё одной. От этой мысли Дани мгновенно увлажнилась. Боль от ран вдруг исчезла, вместо неё появилось с каждой секундой возраставшее желание.

— Ты… моя Невеста, — произнёс он, раздражённый этим фактом. Может быть, он говорил так сурово из-за того, что остро нуждался в ней? Конечно, так и было. Какой вампир не хотел бы, чтобы его пробудили?

— Ты знаешь, что произошло? — спросила она.

Он резко кивнул, снова наклоняясь к стене, вставая под воду.

— Немного. От брата.

— Когда ты осознал это?

— Во время драки.

Бедный вампир, сколько он уже в таком состоянии? Он уже был близок к концу, член заметно пульсировал. Его мошонка выглядела как нагруженный мешочек, будто он умирал от желания. Ей хотелось взять его в свои руки.

— Боже, я ощущаю даже твой взгляд.

Его член вздрогнул, вытянувшись вперёд под брызги воды. Он наклонял бёдра, пока не поместил его под жёсткую струю, которая, судя по его открытому рту, заставляла его испытывать невероятные ощущения.

Она сглотнула.

— Т-ты знаешь, что нужно, чтобы это случилось сейчас?

Он сдавленно ответил:

— Я пытаюсь.

— Давно?

— Несколько часов, — простонал он.

Если всё, что она слышала, было правдой, то почему он сейчас находился не на ней, освобождая себя от этой муки?

Он страдал — потому что не хотел, чтобы страдала она. На душе скребли кошки.

Но если он не смог снять напряжение к этому времени, он определённо соберется дотронуться до неё. Она задрожала от страха перед изнурительной болью.

Нет, должен быть другой способ. Может, достаточно будет коснуться её волос?

Если так, то игра началась. Они разрешат эту проблему. А у неё появится воспоминание взамен того, в котором она предстала обнажённой перед мужчиной. Она встряхнулась, беспощадно отбрасывая эти мысли. Страх сменился возбуждением. Мужчина из плоти и крови хотел её. Он знал о её природе и всё ещё нуждался в ней.

В кругу сестёр Дани вела себя так, будто ей всё равно, что она неприкасаемая. Она придумала себе образ ледяной королевы и надевала холодную маску безразличия всякий раз, когда речь заходила о чьих-то любовниках.

На самом деле, Дани очень нуждалась в близости хоть с кем-то. В крайнем случае, ей нужно было дружеское общение.

Этот бог среди мужчин был предназначен ей судьбой.

Я пережила прошлую ночь, и великолепный бессмертный без ума от меня.

Грустная-грустная кукла только что стала счастливой-счастливой девушкой.

Мёрдок был готов броситься вслед за Дани, если она вдруг решит убежать.

Валькирии ненавидели его клан. Он не был рад такому положению вещей.

Он голову сломал, пытаясь придумать, что же ей сказать. Будь это обычная девушка, он бы просто взял её за руку и притянул к себе прямо под струи душа, чтобы целовать до тех пор, пока она не станет безвольной и беззаботной. В прошлом он контролировал ситуации с женщинами. Я веду, а они следуют за мной.

Как заманить её в постель?

— Даниэла… Я…. Ты заставила мое сердце биться, — даже он услышал упрёк в своём голосе, — ты, похоже, не слишком волнуешься насчёт этого.

— Потому что я не волнуюсь.

Чёрт, где моё спокойствие? Никогда на его памяти он не говорил женщинам не те вещи, он всегда ясно представлял, что они хотят услышать.

Понятия не имею, что хочет услышать она.

Выражение её лица было непроницаемым. В один момент она выглядела застенчивой и уязвимой, а уже в следующий — хищной. Он не мог прочитать её, рядом с ней он едва мог думать.

Она убежит? Если так, что сделает он?

Он попытался говорить умеренным тоном:

— Я бы не хотел втягивать тебя в это, но я не контролирую ситуацию, — в его словах всё ещё звучал гнев.

Она обескуражено посмотрела на него:

— Предопределённый жребий делает вас похожими на людей?

— Да. Нет, — он бросил на неё сердитый взгляд.

— Я поверю тебе на слово и предположу, что тебе сейчас сложно во всём этом разобраться, и я, возможно, первая из встречавшихся тебе женщин, с которой ты не знаешь что делать. Я слышала о твоей репутации, Мёрдок.

— Как? Я не…

— Давай поговорим об этом после, когда у тебя уже точно не будет ни единого шанса заняться со мной любовью.

Когда голос Валькирии успел стать таким страстным?

— Может, хочешь пойти посмотреть на меня, если не можешь справиться с… — она показала на его эрекцию, — этим сам?

Он медленно проговорил:

— Ты побудешь здесь, пока я не кончу? — скажи да… скажи да…

Она окинула его тело похотливым взглядом, от недавней застенчивости не осталось ни следа.

— Не пропущу такое ни за что на свете.

Когда она бросила ему полотенце и направилась к его спальне, легендарный Мёрдок Роc, спотыкаясь о свои же ноги, безмолвно последовал за ней.

Глава 8

Теоретически любая уважающая себя Валькирия должна знать, как убить вампира. А быть Невестой считалось постыдным, если только ты не убьёшь причиняющего неудобства кровопийцу — такое было в порядке вещей.

Но Дани? Она двигалась, подчёркивая женственность своих роскошных бёдер, так что вновь оживлённый вампир последовал за ней к постели.

Игра с огнём. Выражение, которое сейчас приобрело новое для Дани значение.

Стоя прямо позади нее, он хрипло произнёс:

— Думал, ты убежишь от меня.

Его голос прямо над ухом подарил ей приятную дрожь. Он был так близко; ей казалось, его отвердевший член сейчас проткнёт её, но вампир быстро обернул полотенце вокруг своей талии.

— М-м-м… — Дани отрицательно покачала головой. Она села на кровати и согнула указательный пальчик, приглашая вампира.

Тотчас же он упал на колени перед ней, рассматривая все детали её тела.

Дани не была застенчивой и знала немногих бессмертных, которые бы перед чем-то робели. И учитывая, как долго она ожидала такой ночи, как эта, — представляя такую ночь в своих фантазиях, — она проклянёт себя, если позволит недостатку опыта помешать ей насладиться сегодняшним событием.

И даже сейчас он не знал, с чего начать.

— Я хочу покорить тебя… Но не могу даже поцеловать… не могу приласкать.

Она привела в замешательство живую легенду. Она была прямой противоположностью тем девушкам, которых могли бы удовлетворить его ласки.

— Не нужно покорять меня. Я уже вписала своё имя в твой список.

В ответ он неодобрительно посмотрел на неё и сказал:

— Но должен же быть способ овладеть тобой.

Она печально покачала головой. Она советовалась с колдунами, и ей было сказано, что один из них, возможно, смог бы помочь, когда она разбудит свою силу, полученную столетия назад. Она умоляла прорицательницу Валькирий Никс предсказать способ обойти это проклятие холода. Никс посоветовала просто принять себя такой, какая есть, и всё свершится.

Было это восемьсот лет назад.

На его лице появилась тень подозрения:

— Если бы был какой-то способ, ты бы сказала мне?

Она вновь покачала головой:

— Вряд ли. Ты и так знаешь слишком много.

Он открыл рот, выставляя напоказ белоснежные зубы и клыки:

— Ещё одна Валькирия дразнит вампира.

— Нет, не дразню. Пока я могу лишь мечтать об этом.

В ответ его член дёрнулся, приподнимая полотенце.

— Выглядит так, будто ему нужно внимание, — возможность поглядеть на настоящий член выдавалась Дани не каждый день, даже не каждое десятилетие, — пожалуйста, убери полотенце, я хочу рассмотреть его.

Рассмотреть подробно и не спеша.

Он поднял брови, но потянулся к полотенцу. Как только он оказался совершенно голым, взгляд Дани спустился вниз вдоль дорожки жёстких чёрных волос, которая вела к основанию его члена. Внушительное достоинство мужественно выступало вперёд, головка была упругой и распухшей. Совершенство.

— Может, поласкаешь его для меня, вампир?

На этих словах он издал гортанный звук, и на головке, словно бусины, выступили капли влаги.

Она внимательно смотрела, как он держит член в ладони, задерживая дыхание всякий раз, когда медленно перебирал по нему пальцами.

Наконец он начал поглаживать себя. От этого зрелища она вся обмякла и намокла. Её соски под его футболкой затвердели. И он это заметил.

— Покажи мне грудь.

Когда она справилась с одолженной футболкой, он резко вдохнул.

— Она прекрасна.

Он протянул свободную руку вперёд, чтобы дотронуться до неё, но девушка вздрогнула, прежде чем он смог дотянуться. Выругавшись, он убрал руку и отошёл назад.

— Так просто забыть об этом.

— Ты не можешь забывать, вампир. Если мы должны коснуться друг друга, прикосновение должно быть коротким. Иначе…

Он медленно перевёл взгляд с её груди на лицо:

— Не хочу, чтобы тебе было больно.

Сердце её вновь наполнилось нежностью, но вместе с тем пробудилось и самое сильное желание из всех, что она когда-либо испытывала.

— Я тебе верю.

— Ты дотронешься до них вместо меня.

Это был не вопрос. Не способная отказать ему, она подняла руки к груди. Пока она ласкала их, одновременно сжимая обе, глаза его все больше полыхали желанием, взгляд стал почти безумным.

— Вот так, Даниэла.

Она знала, что её грудь была небольшой, но прямо сейчас ощущала всю её тяжесть, сочность. Когда он посмотрел на соски и провёл языком по одному из своих пальцев, Дани издала слабый стон.

— Дай мне посмотреть, как ты играешь с сосками.

У Дани было много опыта в ласках самой себя. Она водила по груди большими пальцами рук, пока та не сделалась тугой.

— Даниэла! — его рука начала двигаться быстрее. — Разведи ноги.

Как только она это сделала, он скомандовал:

— Дотронься до себя.

Без колебаний она заскользила рукой в низ живота, сползая пальцами к впадине.

Его дыхание участилось.

— Ты мокрая?

— Ещё как, — прошептала она.

Ещё один стон.

— Я хотел бы попробовать тебя, облизать тебя, — голос его становился всё более хриплым, — покажи, где бы ты хотела, чтобы я поцеловал тебя.

Кивнув, она раздвинула бёдра ещё шире, затем очертила линию вокруг клитора.

— Здесь.

— Медленнее. Повтори это медленнее.

Она лениво повторила, выдохнув:

— Так?

— О Боже, да! — его глаза стали почти чёрными, пока он разглядывал её; рука работала ещё быстрее.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала с тобой? — что понравится великому мастеру соблазнения?

Свободной рукой, подушечкой указательного пальца он дотронулся до щели в головке.

— Ты проведёшь язычком здесь, — когда ещё несколько капель украсили набухшую головку, большим пальцем он размазал их по всему пенису, — ты попробуешь меня, прежде чем высосать без остатка.

При мысли, что он хочет, чтобы она попробовала его, у Дани потекли слюнки. Она страстно желала облизать его там, а затем поймать ртом широкую головку и высосать всё до конца…

Когда её язык коснулся губ, он застонал:

— Я почти не хочу знать, о чём ты думаешь.

Казалось, он совсем потерял голову от желания, вновь и вновь лаская себя. Взгляд его остановился на её занятых пальцах, другой рукой он поглаживал отяжелевшие яички. Его мускулистая грудь в напряжении поднималась, и капли пота скатывались по напряженным мышцам — и это была самая эротичная сцена из всех, за которыми она когда-либо наблюдала. Он менял руки, когда одна из них уставала.

Явно разочарованный, он обратился к ней:

— Я хочу просто прикоснуться к твоим волосам.

Она постаралась не шевелиться, и он обернул её длинные локоны вокруг своей ладони. Поднеся их к лицу, он глубоко вдохнул.

— Твой запах сводит меня с ума, — от боли он издал хриплый звук, но так и не смог кончить.

Даниэла не хотела смотреть на его страдания. Он страшно мучился, двигая рукой так быстро, что она едва успевала следить за ней.

— Тебе будет больно.

Она знала, что как только её раны полностью заживут, она станет ещё холоднее. Прямо сейчас его прикосновение могло бы быть не таким мучительным, как обычно.

— Ты должен дотронуться до меня, вампир.

Он тряхнул головой:

— Ложись на спину и разведи бёдра. Я близок. Если ты кончишь для меня…

Валькирия кивнула, затем легла, чувственно приоткрыв блестящую от влаги вульву.

Он отдал бы всё, что угодно, только бы войти в неё. Всё, что угодно.

Когда она раздвинула бёдра, он увидел, что она готова. Её страстность взбудоражила его, как ничто прежде.

Несколько часов он держался на краю. И наконец сейчас увидеть это?

— Нуждаться войти в тебя — ужасно, Валькирия.

Она крепко зажмурилась и так тяжело дышала, что её упругая грудь почти подпрыгивала.

— Войти так глубоко в тебя, — проскрежетал он, — наполнить своим семенем… Я не смогу остановиться, пока ты не станешь умолять меня.

Когда он взял в руки мошонку и немного оттянул её, она начала быстрее ласкать себя.

— Внутрь. Медленно засунь свои пальцы внутрь, — когда она сделала это, он наклонился, чтобы прошептать прямо над её ухом: — А теперь трахай себя пальцами.

Он отступил, чтобы наблюдать:

— Приятные ощущения?

— Ах, да!

— Тогда засунь ещё один палец.

Её голос был таким сексуальным, когда она закричала:

— Я почти… кончаю.

В завод ударила молния.

— Двигайся быстрее, сильнее. Не останавливайся, пока я не скажу.

Когда она приблизилась к оргазму, спина её изогнулась, и она громко закричала. Её бёдра рухнули вниз, ознаменовав безоговорочный конец.

Взгляд его был прикован к вульве, он скрежетал зубами, мучаясь от желания. Он беспомощно сжимал член в кулаке, пока её оргазм продолжался и продолжался. Её голова металась по подушке, тело извивалось в такт движениям пальцев.

Он всё ещё не остановил её, он не смог бы. Он мучился; как должна была мучиться она!

— Мёрдок, я больше не могу! — в конце концов она перевернулась на бок, всё ещё содрогаясь и держа руки между ног.

Когда дрожь постепенно стихла, Дани подняла глаза на вампира. Пока она наслаждалась, он рычал от боли. Сейчас он был даже ещё более несчастен.

— Вампир, просто дотронься до меня!

— Я не хочу причинить тебе боль.

— Поцелуй мою грудь, — она поднялась на колени и поднесла к нему грудь, — прикоснись губами к соску.

— Валькирия, — он разрывался на части от собственного поражения. Он наклонился, прикасаясь губами к её плоти.

Она сдержалась под натиском наступающей боли…

Резко охнув, он отпрянул, яростно тряся головой.

Нет. Нет уж. Её рука вытянулась вперёд и накрыла его кулак, сжимающий член. Она закричала, а он резко задвигался, потрясённый её леденящим холодом.

Прикосновение было обжигающим, оставило на её теле ожог; в то же время вампир скрежетал:

— Холодно… Как холодно!

Выступили слёзы.

— Не останавливайся, Мёрдок!

Держа свою руку на его руке — что было равносильно прикосновению к жаркому пламени, она намеревалась продержаться до конца.

Нестерпимая боль обжигала кожу. Больно, голова кружится…

— Сейчас кончу! — голос вампира задрожал, когда начался оргазм. — О Боже, наконец-то! Даниэла…

Сквозь слёзы она видела его, пульсирующего в их руках, каждый его мускул напрягся от боли. По лицу было видно, что он сильно мучился, клыки заострились и ярко блестели.

Когда хлынула сперма, он пронзительно закричал, запрокинув голову. Его крупное тело извивалось в муках, он кончил прямо на кровать, выплеснув струи такого горячего семени, что даже она смогла это ощутить.

Глава 9

Тяжело дыша, они лежали на спине.

Мёрдок изо всех сил старался прийти в себя после самого сильного удовольствия из всех, какие он когда-либо испытывал — и после самого трудного, самого мощного оргазма из всех, которые он только мог вообразить.

Извержение было очень сильным, хотя, возможно, у любого бессмертного секс лучше, чем у человека. Если усиливаются ощущения, то почему бы с тем же успехом не улучшаться качеству секса?

Но вместе с удовлетворением одной жажды другая немедленно напомнила о себе. Прошлой ночью вампир потерял много крови и пока еще не восстановил потерю. Он мог лишь ощущать заполнивший всё вокруг запах девушки.

Не обращай внимания. Он повернулся к ней. Она прижимала обожженную руку к груди, глаза всё ещё были мокрыми от слёз.

Когда они прикоснулись друг к другу, её кожа, холодная, как лед, обожгла его. От прикосновения же к его коже она заплакала. Ещё раньше, когда он вырывал из её тела отравленные стрелы, в её глазах не было ни слезинки.

— Дай мне посмотреть, — резко проговорил он.

Она неохотно показала ему покрытую волдырями руку, и от настигшего его чувства вины он вздрогнул. Он поднялся, чтобы принести ей лёд, но держался на ногах так неустойчиво, что засомневался, сможет ли хотя бы переместиться на кухню. Через силу он переместился к холодильнику и увидел там контейнеры с кровью.

Как же хочется пить… Он почувствовал безумное желание уничтожить все запасы. Просто принеси ей льда. Из-за тебя у неё ожоги.

Лёд. До сих пор он никогда не думал об этом. Пока что лёд был спасением для его Невесты. Что же могло случиться, если бы вчера ночью он не принёс ей что-нибудь холодное? Могла ли она, бессмертная, действительно умереть?

Вернувшись с бумажным полотенцем, наполненным кубиками льда, он осторожно передал их ей, стараясь не соприкасаться — или стараясь не смотреть на её шею.

Она сжала в ладони пару кубиков и с облегчением вздохнула. Спустя несколько секунд она быстро взглянула на него из-под ресниц.

— Так что с нами сейчас происходит?

К Валькирии вернулась застенчивость?

— Ты мне скажи.

— Такие вопросы вне сферы моего жизненного опыта.

Как только боль улеглась, на лице её показалась тень волнения. Она выглядела полной оптимизма. Несомненно, она думала, что ночь была лишь началом чего-то большего. В прошлом женщины всегда так думали. Неважно, сколько раз он предупреждал их, что никогда не остепенится.

Начать отношения с Даниэлой — женщиной, которую он никогда не сможет уложить в постель? Я обреку себя на вечные страдания.

Ему необходимо время, чтобы всё обдумать. Он поднялся и натянул джинсы, скривившись от того, что материал треснул прямо над злосчастным органом.

Она, должно быть, почувствовала его напряжение, потому что бросила лёд и, защищаясь, потянулась за простыней, чтобы накрыться. Мгновение спустя она сказала:

— Ты потерял много крови.

— Я в порядке. Бывало и хуже.

— Да, наверное, ты ведь умирал и всё такое.

Он повернулся к ней.

— И ты знаешь, как я стал таким как сейчас?

Когда она кивнула, он потребовал:

— Тогда расскажи мне.

— Король Кристоф нашёл тебя, умиравшего на поле битвы. Он предоставил тебе выбор: преданность ему вместе с вечной жизнью или смерть. Это то, чем занимается Кристоф и чем всегда занимался.

Преданность или смерть. Мёрдок помнил ту ночь, как если бы всё случилось вчера. Первым Кристоф нашёл Николая, в луже его собственной застывшей крови. Но Николай не боялся смерти, поэтому он договорился с Кристофом, прежде чем принял предложение короля.

Он потребовал сделать его генералом армии Обуздавших жажду, отказавшись исполнять приказы кого-либо ещё, кроме Кристофа. И он хотел, чтобы Мёрдока и других его проверенных друзей также обратили в вампиров.

Николай также потребовал дать ему немного времени человеческой жизни, чтобы увидеться с четырьмя младшими сёстрами, двумя младшими братьями и отцом.

Спустя несколько недель все их родные были мертвы.

Мёрдок запустил пальцы в волосы.

— Скажи, как ты узнала, кто я.

— Валькирии слышали, что Обуздавшие Жажду пришли в город. Когда ты сказал, что твой брат схватил Мист, я всё это сопоставила. Он, скорее всего, тот Обуздавший жажду, который искал её.

Сейчас, когда всего лишь за несколько часов Мёрдок прошёл тот же ад, что Николай терпел в течение нескольких лет, он снова пришёл в ярость, вспомнив Мист. Сестру Даниэлы.

— А он не должен был искать Мист?

Когда Даниэла весело кивнула, он нахмурился.

— И разве ты не должна потребовать, чтобы Николай освободил её?

Она сочувственно улыбнулась.

— Если Николай хотя бы в половину такой же чувственный, как ты, я бы не стала ничего предпринимать, чтобы освободить её. Я уверена, они уже пришли к пониманию.

Валькирия одержала верх. Снова. Всё это сверх понимания. Новая Невеста. Голод, такой, какой он никогда и представить себе не мог бы…

Он ещё раз посмотрел на её шею. У неё была бледная кожа, гладкая, просившая о его клыках.

— Кроме того, чем больше я думаю об этом, — продолжила она, — тем больше сознаю, что, возможно, это ты должен спасти своего брата от неё. Она собирается вывернуть его наизнанку.

Мёрдок встряхнулся.

— Она уже сделала это. Она пять лет мучила его.

Его гнев нарастал так же, как и его жажда, и истощение.

— Я провёл всего лишь несколько часов, мучаясь от невозможности кончить, представь, что он терпел полдесятилетия!

Довольная улыбка исчезла с её лица.

— Он получил по заслугам.

Мёрдок переместился прямо к ней и пристально посмотрел вниз. Угрожающим тоном он проговорил:

— По заслугам? Быть раненым, а потом остаться калекой из-за своей Невесты?

В ответ на его слова она лишь закатила глаза, став, возможно, первой женщиной, посмевшей сделать так.

— Или ты не знаешь всех фактов, или ты игнорируешь их. В ту ночь, когда Мист сбежала от Николая, он почти пытал её, чтобы выведать информацию о главной башне замка Горное Облако. Наши сёстры спасли её от гибели, и они хотели убить Николая, но Мист оставила ему жизнь. Твой брат в долгу перед ней за это.

— Следи за тем, что говоришь, Плика!

— Нахалка? Ты назвал меня нахальной девчонкой?

Понятно, она знала эстонский. Её собственный гнев отчётливо нарастал:

— А что будет, если плика не станет следить за тем, что говорит? Причинишь мне боль, твоей несравненной Невесте?

— Ты думаешь, что меня это сдерживает? Что меня сдерживаешь ты?

Даже насмехаясь над ней, он вынужден был не поддаваться этой непреодолимой тяге к ней. Ты должен негодовать.

— Думаешь, я хожу за тобой по пятам как собачонка, и презираешь меня за это?

Его взгляд продолжал блуждать по её шее. Она заметит?

— Презирать тебя не входило в мои планы, но, раз уж ты начал разговор, в этом появился смысл, особенно учитывая твою реакцию, — ответила она, затем нахмурилась: — Подожди. Я поняла, что ты делаешь. Пытаешься отпугнуть меня.

Она поднялась, обмотавшись простынёй как полотенцем:

— Послушай, все это волнует меня так же, как и тебя. Но дело в том, что ты… нравился мне ещё пять минут назад, и я хотела увидеться с тобой снова — даже несмотря на то, что меня бы в лучшем случае осмеяли, а в худшем — изгнали бы из клана.

Она сделала шаг навстречу ему, на её лице появилось сочувствие.

— Уверена, всё это ошеломило тебя. То ты занимаешься своими делами, то вдруг твое сердце вновь начинает биться из-за какой-то Невесты…

— …которую я даже не выбирал, — он срывал на ней чувство неудовлетворённости и, казалось, не мог остановиться.

— Я не был склонен к моногамии, будучи человеком, хотя мог бы жениться, выбрав самую восхитительную женщину в моей стране. Как думаешь, смогу я жить с женщиной, которой даже не могу коснуться?

Особенно сейчас, когда он мог спать и с другими.

Её глаза сузились, и в небе сверкнула молния.

— Моногамия? Я не напрашиваюсь на брак! — не осталось и следа былой уязвимости, она сменилась высокомерием. — И, если ты думаешь, что я, в отличие от отмеченных тобой смертных восемнадцатого века, не способна постоять за себя, ты идиот, Казанова!

В ответ на его удивлённый взгляд она добавила:

— О, да, я знаю о тебе всё.

Он все еще не пришел в себя:

— О чём ты говоришь?

— В те времена я уже жила. И все в Ллоре слышали о братьях-воинах из Эстонии. Генерал, учёный, загадочный воин… и развратник.

Он сжал челюсть при мысли, что его жизнь анализировалась, особенно существами, которых он даже не мог понять. Обуздавшие Жажду смогли собрать немного информации об обитателях Ллора — в чём секрет их бессмертия, вампиры не знали, — но то, что они следили за его подвигами?

— Развратник? — только за это его и запомнили? — Может, я и оставлял женщин, которыми наслаждался, потому что не желал иметь с этим никаких дел.

Хотя сейчас он хотел завершить спор, поцеловав её и уложив в кровать, и желание этого смущало его даже больше. Он продолжил:

— Не нужно быть гением, чтобы понять, что час, который мы разделили, был лучшим из всех, что у нас когда-либо будет — таким образом, думаю, на этом надо остановиться.

— Ты и представить себе не можешь, каково это, когда в тебя вдохнула жизнь одна из немногих Валькирий, готовых принять в своей постели вампира.

— Для чего? Чтобы заморозить?

В один миг она отступила, взмахнув покрытой волдырями рукой, чтобы дать ему пощёчину.

— Сделай это, ледяная королева. И ощути боль вместе со мной.

Молния вновь ударила, когда она опустила руку.

— Ты не стоишь этого, кровопийца, — проговорила она, но он почти не слышал. Чуть ниже её ключицы маленькая полоска крови от последней раны только что увеличилась.

Абсолютно красная на фоне гипсовой кожи она призывала его, заставляла представить, как он проводит по ране языком, затем связывает Валькирию, чтобы насладиться вкусом её груди.

Запах уже окружил его повсюду. И сейчас увидеть кровь?

Не смотри на неё.

Как, чёрт возьми, Николай сдерживался после укуса Мист все эти годы?

Мёрдок сжал кулаки, борясь с тем, чтобы не напасть на Даниэлу. Он был способен противостоять желанию дотронуться до неё, когда испытывал самое болезненное в своей жизни стремление кончить.

Но я буду не в состоянии противиться и этому влечению…

Глава 10

Как это могло случиться? Всё было так хорошо. Фантазия стала реальностью… отчасти.

Но сейчас радужки глаз вампира вновь почернели. Так он рассержен не меньше неё?

Дани повернулась, чтобы схватить футболку, и надела её до того, как сбросила простыню. Когда она встретила его пристальный взгляд, вампир выглядел ещё более яростным, чем прежде.

— Очевидно, мне нужно уйти, — сказала она, в тот же момент подумав: «Скажи, что я твоя Невеста, и что я остаюсь. Будь властным самонадеянным вампиром-неандертальцем»!

Она просто хотела услышать, что он не позволит уйти и что ей остаётся лишь подчиниться ему, или ещё какой-нибудь не допускающий возражений бессмысленный вздор, который обычно говорят эти мужественные мужчины. Таким женщинам, как я.

Однако этот даже не посмотрел на неё:

— Ты должна уйти. Прямо сейчас.

Он бросает меня. Она не представляла, сколько ещё продержится её самолюбие. Большинство Валькирий ненавидели вампиров — как и многие из существ Ллора, — и всё же Дани была готова попытаться ещё раз. Он понятия не имеет, чем я рисковала ради него.

— Я сейчас немного растеряна. Большинство вампиров становятся ни на что негодными вдали от своих Невест, ты не сможешь забыть меня так быстро.

Из-за того, что он больше не нуждался в ней: Дани уже помогла ему, освободив, и её обязанность как Невесты была выполнена, — сейчас он мог быть с другими женщинами. Её он уже использовал.

Но однажды он поймёт, что оставил после себя — холодную сломанную куклу с обожжённой кожей, девушку, которой он бы никогда не смог овладеть, — и тогда он захочет попросить прощения.

Её нижняя губа задрожала, и Дани мысленно выругала себя. Не смей плакать у него на глазах!

— Я думал, ты собиралась уйти.

Гнев пересилил желание заплакать. Как именно ей полагалось уйти? У неё здесь нет машины, она даже не знает, где они.

— Нет.

— Что?

— Пока не скажешь, почему ты так хочешь избавиться от меня?

Взгляд вампира был прикован к её шее, рычащим голосом он произнёс:

— Я готов наброситься на тебя. Настолько безумен, что готов забрать твою кровь.

— Но вампиры твоего клана не кусают живых, — её рот приоткрылся, и она отступила в настоящем страхе, — я пока недостаточно сильна, Мёрдок. Сделав это, ты убьешь меня.

Его глаза расширились, затем сузились. Он уже начал подходить к ней. Она попятилась к стене.

Хватит ли мне холода, чтобы остановить его? С угрожающим видом она начала создавать из ладоней лёд, планируя заманить вампира так же, как она делала раньше.

Подойдя прямо к ней, он вдруг покачал головой, его тело полностью потеряло равновесие. В последний раз взглянув на неё, он резко выкрикнул:

— Уходи отсюда. Прежде, чем я вернусь.

Затем он исчез.

Сколько времени прошло с тех пор, как он оставил её, Мёрдок не знал.

Ему казалось, несколько часов. Но только сейчас дикое безумство отпустило его.

Оставив Даниэлу, он переместился в свои комнаты в Горное облако, замок Кристофа, где, словно зверь, набросился на предложенную ему кровь.

Сейчас красный цвет был повсюду. Он уставился на грязный пол и столешницу. Боже мой, что я мог сделать с ней?

Он всё ещё поражался тому, что смог удержаться от прикосновения к её сладкой груди — смог бы он отказаться и от её шеи?

Отдышавшись, Мёрдок ополоснулся под душем, затем переоделся. Сумев вернуть себе часть былого благоразумия, он решил отправиться в Блэкмаунт.

Возвращаясь в разрушенное временем поместье, он всегда испытывал неловкость — почти все члены семьи Мёрдока умерли в этих стенах, — но сейчас было необходимо поговорить с Николаем.

Он переместился в большую комнату на нижнем этаже, пытаясь услышать звуки борьбы. Или чего-нибудь другого. Поместье было безмолвно. Нахмурившись, он переместился к спальням хозяев и был ошеломлён тем, что увидел.

Николай и Мист мирно спали в одной постели. Николай обнимал Валькирию, а она прижималась к его груди.

На лице Николая ясно читалось удовлетворение, как будто с него ушла усталость прошлых лет. Кожа всё ещё была бледной, тело — всё ещё измождённым, но вот лицо…

Как и предсказывала Даниэла, Николай и Мист пришли к своего рода пониманию.

Интересно, Николай считает само собой разумеющимся, что может обнимать Невесту? Мёрдок вдруг чётко осознал это и впервые в жизни позавидовал Николаю. От чего ему тут же стало стыдно.

Он не знал никого, более достойного этого покоя, чем его брат.

При взгляде на них его враждебность к Мист ослабела. Неважно, что случилось в прошлом, сейчас она приносила Николаю удовольствие.

Мёрдок покачал головой, больше не удивляясь тому, что его брат привёл Мист сюда. Николай всегда приходил в Блэкмаунт, когда скучал по своей семье.

С этой женщиной он хотел начать всё заново.

Мёрдок попытался представить, каково это, обладать женщиной, принадлежащей лишь тебе и никому другому… и не смог. У него так не получится. Он прогнал собственную Невесту. Только сейчас Мёрдок осознал, что свой гнев на Мист, неудовлетворённость от того, что в него вдохнули жизнь, он перенёс на Даниэлу. На ту, которая не сделала ничего, чтобы заслужить его ярость; как раз наоборот.

И не имело значения, как он прогнал её. Только то, что он это сделал. Это был самый приемлемый выход. Он лишь положил конец её боли, ведь он почти укусил её.

Даже после пыток длиною в пять лет, Николай не уступил жажде крови и не укусил Мист. На шее не было следов.

В ту же минуту брови Николая вытянулись в линию, он крепко сжал свою Невесту. Даже во сне Николай чувствовал чье-то присутствие.

Итак, Мёрдок переместился обратно на завод. Он задержал дыхание, когда материализовался, не зная, осталась ли Даниэла в здании, как он надеялся, или ушла.

Пусто. Он постарался не замечать собственное разочарование. Чего ты ждал? Он напугал её, обидел её…

Около телефона он заметил обрывок бумаги. Бросившись к столу, он накинулся на записку и прочёл:

Вампир,

Когда-нибудь в будущем ты очень захочешь узнать мой номер. Так что я подумала, что могу оставить тебе это:

-5309.

ХОХО,

Даниэла, Ледяная Королева

Слова были украшены причудливыми сердечками. Я не упустил её. Облегчение обрушилось на него, такое сильное, что он упал на матрас.

Она увидит меня вновь. Мёрдок игнорировал ту свою половину, которую переполняли дурные предчувствия, ту, которая предупреждала, что Валькирии было бы безопаснее не оставлять таких записок.

Когда он почувствовал, что лучи полуденного солнца застилают землю, веки его отяжелели. Изнеможение настигло его, и с зажатым в руке обрывком Мёрдок заснул.

Глава 11

Треснувшая обивка сидения грузовика уткнулась в нагревшиеся бёдра Дани, вызвав даже большее отвращение, чем жара.

Руки её были сжаты в кулаки, на лицо падал яркий солнечный свет, пока они с фермером Тедом быстро продвигались по изрытой дороге, приближаясь к Валгалле, поместью, где располагался Новоорлеанский ковен Валькирий.

Ранее, с трудом преодолев целую милю под лучами жаркого луизианского полуденного солнца, она в итоге наткнулась на одинокое шоссе — и на старого фермера, проезжавшего мимо на ещё более старом грузовичке.

Выбежав на дорогу прямо перед ним и попросив подвезти её, она быстро сделала вывод, что фермер Тед был неразговорчив, общаясь исключительно плевками своего жевательного табака.

Основательно сплюнув из окна грузовика, он согласился подбросить её до дома. По крайней мере, она интерпретировала этот плевок как согласие. Прежде чем он успел что-либо возразить — что она, возможно, будет ему мешать, — она забралась в кабину водителя. Где, казалось, никогда не проветривалось и стоял стойкий запах набивных сидений и табака Леви Гаретт.

Если бы Валькирии питались, Дани бы стошнило прямо здесь.

Всё из-за вампира. Единственной причиной, заставившей её подвергнуться этому суровому испытанию, была вера в то, что Мёрдок пожалеет о том, что сделал.

А ещё тот факт, что она оставила ему личный номер на тот случай, если он вернётся.

Когда он исчез, она бросилась к гаражу около завода, решив, что ей нужно немедленно уходить. Следуя правилу: если вампир предупреждает тебя, что вернётся назад и нападёт, а возможно и убьёт, к его словам нужно прислушаться.

Внутри гаража она нашла классический Порше, прекрасный и начищенный до блеска, и стоявший за ним новенький Мазератти Спайдер. Она была готова украсть и угробить любой из автомобилей, в то же время планируя вернуть транспорт с ультрафиолетовыми лампами в верхнем свете салона. Но не смогла найти ключи.

Она попыталась вызвать помощь по спутниковому телефону, но сервис был заблокирован кодом.

Вместо того, чтобы оставаться и ждать в качестве невольного хранилища крови первой группы (резус-фактор положительный), она быстро написала записку, обулась в сырые от крови туфли, надела влажное бельё, футболку вампира и маску гнева — такого, с которым могла справиться лишь двухтысячелетняя Валькирия.

За столь долгое время многие в Ллоре заметили различия между Дани и сёстрами — в том числе и сама Дани. И действительно, у неё было столько же черт Валькирий, сколько черт айсирийцев.

О том, что Дани наполовину Валькирия, особо напоминала её пользующаяся дурной славой гордость и потребность в возмездии. Как и в случае с её сёстрами, если её обижали, то — о, боги, будьте милосердны к предмету её гнева.

Меня так обидели. Первый вампир в истории, не пожелавший свою Невесту. Она не знала, говорило ли это что-нибудь о нём — или о ней. Если бы кто-то узнал, что её бросил Обуздавший жажду, она бы никогда не смогла загладить свою вину. Единственной её надеждой оставалось то, что никто не узнает о её сегодняшнем постыдном утре.

Ещё более усугубляя нанесённое ей оскорбление, она припомнила, как он расспрашивал её. В то время как её тело было наполнено ядом, его волновали лишь его вопросы.

Воображаемый ею белый принц использовал её ради собственной выгоды, а она даже не могла вспомнить, что именно рассказывала ему. Конечно, она не могла открыть ему важные секреты или собственные слабости…

Прекрати думать о нём. Тебе нужно заняться делом. Например, сбежать из города.

Так как никто из вчерашних убийц, напавших на нее, не вернётся с добычей, король Зигмунд скоро отправит следующую группу айсирийцев. Он не остановится, пока не убьёт её.

Так же, как он убил настоящую королеву Айсирии, Великую Свану, мать Дани.

Дани нужно было попасть домой и собрать вещи, но мысли о том, чтобы вернуться в Валгаллу ослабевшей и пристыженной и донести на вампира, раздражали её. Как и поездка с фермером Тедом. Как она будет смотреть в глаза сёстрам?

Над Мист всё ещё смеялись из-за её интрижки с Николаем пятилетней давности, смеялись даже другие кланы Ллора. Имевшие самые разнообразные сексуальные предпочтения нимфы высмеивали выбор Мист и говорили, что её любовник — самый худший из всех возможных. Мист, подстилка для вампира, была мишенью многих шуток.

Кто же хуже? Мист, однажды проявившая поверхностный интерес к вампиру, или Дани, которая отнеслась к вампиру так же поверхностно, но хотела при этом ещё большего?

Мёрдок спал.

Иногда ему снилось солнце, иногда старые битвы. Сейчас ему снился отец, пришедший к Мёрдоку в пятую годовщину смерти матери с мокрыми от слёз глазами и выхвативший у Мёрдока её портрет.

Мёрдок любил свою мать, хотя она была страстно религиозной, он глубоко убивался, потеряв её, но отцу было ещё хуже — после смерти жены от него осталась лишь тень человека.

Сначала Мёрдок жалел его. А после презирал, потому что отец почти не общался с семьёй, четыре его юные дочери стали фактически сиротами из-за пренебрежения отца.

Мёрдок уже много лет наслаждался женщинами и знал, что они всегда оказывались рядом, когда он нуждался в них. Его отец мог наслаждаться тем же — как состоятельный аристократ, он мог легко найти женщину, чтобы заменить скончавшуюся жену.

— Найди кого-нибудь, — наконец потребовал Мёрдок, хотя и сам не представлял, какая женщина могла бы заменить отцу покойную жену. Отец не желал двигаться дальше, совсем помешавшись на жене.

Смерть женщины сломала сильного мужчину…

Сон начал меняться. Мёрдок обнаружил себя и Дани в незнакомой комнате с ледяными стенами. Но он не чувствовал никакого холода, никакого неудобства.

Он опустил ладони на её божественно красивое лицо — не причинив ей боли. Когда его пальцы гладили нежные скулы, она улыбалась ему, но выражение её лица было безразличным. Всё в ней изменилось.

У её висков появились маленькие ледяные кристаллы в форме полумесяцев. Большинство кристаллов смешались с ресницами, спутались в её растрёпанных мерцающих волосах. Кожа её была даже бледнее, губы приняли синеватый оттенок. Изящные зеленовато-синие узоры обвивали её запястья и поднимались к плечам. Во сне эти узоры пробегали также и вниз по её спине.

Глаза её были наполнены древним знанием, сияли, будто наполненные голубым огнём.

Она выглядела так, словно пришла из другого мира. С другой планеты. Она и правда принадлежала другому миру.

— Хочешь меня? — прошептала она, выдыхая холодный пар, уводя его к постели в центре комнаты.

Он никогда не хотел кого-либо больше, чем сейчас её.

— Ты должна стать моей.

— Так возьми меня, Мёрдок.

Он хотел предупредить её, что всё это только на одну ночь. И что после она будет ему не интересна. Но она прижала свои ледяные губы к его губам, оглушив его этим холодом — и наслаждением. Великолепно. Восхитительно.

Он забыл, что хотел сказать ей.

Целуя ее, он мягко снял с неё откровенное платье, затем прижал к кровати, стянул её трусики вниз, оставив их у пяток.

Обхватив руками её бёдра, он раздвинул ей ноги. Теперь, когда он мог, он устроил многочасовой пир на её теле, облизывая самые потаённые места. Вместо её пальцев, прникавших в её вульву, теперь его входили в неё.

Он мучил её, сначала не позволяя ей кончить, затем принуждая её делать это вновь и вновь.

Во сне он знал, что у неё пока не было мужчины. Он старательно подготавливал её тело, намереваясь избавить от боли, когда заберёт её невинность.

Будучи человеком, он никогда не интересовался девственницами. В то время законы его консервативной страны запрещали спать с девицами. Лишить девственности девушку без намерения жениться на ней было поистине богохульством.

Тогда почему он продолжал с Даниэлой, расположив свои бёдра между её бледными ногами? Почему он целовал её мягкие груди, зарываясь в них лицом, посасывая её набухшие соски? Он хотел связать с ней свою жизнь? Единственная женщина. На срок больший, чем жизнь простого смертного. Возможно навсегда.

Эти мысли оставили его, когда головка члена обнаружила её влагу.

Она нежно вскрикнула:

— Мёрдок… — молния разрезала ночное небо, повсюду грохотал гром.

Застонав, он медленно придвинул свои бёдра, проталкивая головку в её невинное тело…. такая тесная, такая близкая.

Когда она задышала прямо у его уха, постанывая от удовольствия, он пробежал губами по её шее, облизывая сладкую кожу, сознавая, что этой ночью он получит её кровь.

Он задвигался жёстче, быстрее, поразившись тому, с какой скрытой раннее мощью она встретила его яростные толчки. Она опёрлась на пятки, приподнимая свои бёдра, принимая его в себя ещё глубже.

Она сказала, что почти кончает, а он отчаянно пытался почувствовать это.

Её влагалище сжало пульсирующий член, и сила её оргазма вызвала выплеск его семени. Это давление скоро лишит его разума. Его член болел; его пальцы болели. Никакая сила воли не могла помешать ему двигать бёдрами быстрее, чтобы выплеснуть семя… или дотронуться до её шеи.

С пронзительным криком он погрузил клыки в её мягкую плоть. Как будто он наконец оказался дома.

— Мёрдок!

Он почувствовал, что она плачет, когда его рот наполнился её кровью, направлявшейся к каждой клеточке его тела.

Близость.

Когда безумное желание быть в неё возросло, он резко и полностью вошёл в неё. Рыча у её шеи, он начал извергать семя, кончая так сильно, что даже она, он знал, почувствовала это внутри. Всё ещё забирая её кровь, он затопил её матку семенем.

Наконец кончив, он в изнеможении упал на неё, прекратив и пить кровь. После, когда их сердца все еще бились в бешеном ритме, он, казалось, не мог остановиться и целовал её шею, шепча похвалы ей на ушко. Это новая связь не могла сравниться ни с чем из того, что он знал прежде.

Пока девушка не начала блекнуть, исчезая.

— Мёрдок, что происходит? — страх в её глазах был такой же, что и вчера ночью — абсолютным, напугавшим его самого.

— Нет! Даниэла, не уходи…

Незнакомый голос в голове произнёс: «Как сильно ты хочешь её? Чем ты готов пожертвовать? »

Он проснулся от собственного крика и вскочил на ноги. Зажав в руке бумажку с номером, он схватил телефон и затаил дыхание, поглядывая то на номер, то на телефон.

Он тяжело покачал головой. Какого чёрта это было? Как будто эта записка околдовала его, заставляя вести себя совсем не так, как обычно.

Успокойся. Обдумай это. Ты жаждешь её крови.

Он не мог контролировать себя. И признавал это. К тому же в памяти всё ещё оставалось счастливое лицо брата. А разум Мёрдока напоминал, как хорошо им с Даниэлой было во сне.

Подумай, просто подумай… Споря с самим собой, он переместился на кухню, чтобы выпить крови, хотя аппетита не было, а затем в душ. Какое-то время он потратил, выбирая что надеть для сегодняшнего вечера — в случае, если он решит вновь встретиться с ней.

Наконец Мёрдок понял, что не звонить нельзя. Да, к чёрту.

Он странно нервничал, когда набирал номер. В конце концов, он никогда не назначал свиданий. Женщины всегда приходили сами.

Говорить с Даниэлой нужно мягко, учитывая, как жестоко он с ней сегодня поступил. Это не проблема. В прошлом он был самым сладкоречивым из всех любовников.

Восемь-шесть-семь-пять-три-ноль-девять…

— Кристоф хочет тебя видеть, — произнёс мужчина у него за спиной.

Поспешно сбросив вызов, он сердито посмотрел через плечо. Лукьян, русский Обуздавший жажду, небрежно опёрся о дверную коробку.

Мёрдок не доверял бывшим казакам. Не пытаясь скрыть свое раздражение, он спросил:

— Это не может подождать?

— Что-то насчёт твоего брата. Ты должен отправиться в Блэкмаунт.

— Что с ним?

Выражение лица Лукьяна было намеренно пустым.

— Возможно, он будет казнён.

Глава 12

Дани проникла в Валгаллу незамеченной. Нужно просто собрать вещи и уйти.

Несмотря на то, что в любое время здесь жило не меньше полудюжины Валькирий, этим утром в поместье было тихо. Большинство из них вело ночной образ жизни, впрочем, как и Дани, ночи всегда были прохладнее.

Никс, одна из сводных сестёр, которую искала Дани, куда-то запропастилась. Поднявшись наверх, Дани миновала самые тёмные покои Валгаллы, принадлежащие любимой племяннице Валькирий Эммалин. Но Эмма, должно быть, тоже спала. Сейчас был день, а Эмма являлась вампиром. Точнее, наполовину вампиром. До сих пор никто не знал, кто её отец-вампир, да и шансов узнать практически не осталось: мать Эммы умерла от печали несколько десятилетий назад.

Кроткая Эмма была единственным вампиром, которого признали Валькирии. Хотя она пила кровь, Эмма, будучи очень робкой, делала это аккуратно, чтобы не привлекать внимания других к своей вампирской сущности.

Эмма была исключением; Мёрдок был правилом. Просто прими это. Он почти укусил тебя…

Дани дошла до своей комнаты, которая по своей сути являлась огромным рефрижератором, и толчком распахнула тяжёлые двери. Её встретили успокаивающий шум холодильника и поток ледяного воздуха.

Она жила в Валгалле круглый год. Но летом даже «морозилка» — как называли сёстры её комнату — едва соответствовала её потребностям.

Просто и это помещение не выдерживало сорокаградусной жары.

Закрыв за собой дверь, Дани осмотрела просторную комнату, украшенную морозными узорами, покрывавшими стены. Сосульки, спускавшиеся с лопасти потолочного вентилятора, таяли. Лёд обрамлял и окна.

Не то, чтобы ей нравилось здесь жить, но она приспособилась к жизни с другими Валькириями. Некоторые могли часами гулять в снежную погоду, но в конце дня всегда искали домашнего тепла и уюта. Дани так же относилась к жаре, только вот уют она находила в своей «морозилке».

Влажная кровать с водяным матрасом была наполнена морской водой, температура замерзания которой начиналась ниже 0 °C. Над ванной располагался генератор льда, а за ним — контейнеры с горькой солью. Время от времени Дани необходимо было добавлять в воду соль, чтобы она не смогла её заморозить.

Её морозостойким компьютером был ноутбук с магниевым корпусом и герметизированной клавиатурой.

Да, она приспособилась. И чувствовала своего рода защищённость, живя в таком мягком климате. Я думала, что здесь Зигмунд не найдёт меня. Это, наверное, было последнее место, где айсирийцы искали бы её.

Вчерашнее нападение стало ещё одной причиной бегства Дани. Если бы она рассказала об айсирийцах сёстрам, те бы настаивали, чтобы она осталась — и после сражались бы. Но Валькириям не нужен ещё один враг в лице Айсирии.

Вряд ли кому-то нужен непобедимый противник.

Когда Дани было семь, её мать, Свана, направилась в Айсгард, Айсирийский замок, чтобы вернуть себе корону, забрав её у жестокого Зигмунда. Воспоминания Дани о той поездке были расплывчатыми, но она запомнила, как мать сказала: «Если я не вернусь, ты должна пообещать мне, милая, что никогда не последуешь за мной. Никогда, ни за что не приближайся к Айсгарду». Она заставила Дани поклясться.

Свана так и не вернулась. Прежде чем она смогла добраться до замка, Зигмунд убил её — мать, отказавшуюся от вечного покоя и жизни с маленькой дочкой в небесных чертогах Валгаллы[1].

Когда Дани выросла и тоже решилась покинуть Валгаллу, Зигмунд отправил наёмных убийц, чтобы предотвратить любые попытки захватить его власть. Как будто ей нужна была эта власть.

В течение многих столетий она не раз думала о том, чтобы нарушить данную матери клятву, собрать сестёр и атаковать Зигмунда, и тем самым освободиться от постоянных преследований. Но даже если бы Валькирии нашли Айсгард — поговаривали, что он спрятан за полярным кругом под куполом льда, — и напали на замок, их бы полностью уничтожили.

Зигмунд был отлично защищён от Валькирий: сам о том не подозревая, в качестве обороны он использовал их самую большую слабость.

Бриллианты. Свана говорила, что ими усыпаны стены и периметр ограждения. Хотя Дани была к ним невосприимчива, большинство Валькирий попадали под действие гипнотической силы камней.

Вздохнув, она поднялась. Нужно упаковать вещи и найти Никс, чтобы задать полусумасшедшей прорицательнице три вопроса:

— Что делать с Мист?

— Что именно должны были починить вчера ночью?

— И куда Дани следует убежать, прежде чем нагрянет ещё один отряд Айсирийцев?

Дани могла выбирать из одиннадцати ковенов Валькирий, разбросанных по всему миру.

Её всегда привлекала географическая широта, на которой располагался ковен в Сиэтле. А также ковен в Новой Зеландии. Можно было бы на время зависнуть там.

Вот только Дани не хотелось покидать свой ковен. Валькирии бывали в других ковенах, но всегда возвращались в свой, предпочитая прямых родственников дальним.

Плюс новоорлеанские Валькирии любили подшутить над остальными, что никоим образом не облегчало переселение Дани.

Она представила разговор с Валькирией из Сиэтла: «Я не имею никакого отношения к тому, что вас записали в ряды фермеров по разведению эму. И мне очень жаль, что двадцать птиц оказались в бассейне вашего дома, напугав домовых. Поговорите лучше с Никс».

Сегодня вечером хитрая прорицательница, наверное, будет во Французском квартале. Поэтому Дани вновь придётся бродить по Бурбон-стрит. Единственным утешением станет то, что ей не придётся бегать от Мёрдока.

Он и его брат прибыли в Новый Орлеан только, чтобы найти Мист. Так что — скатертью дорога.

Чёрт, почему ей так важно, увидится она с ним или нет?

Потому что он спас тебе жизнь и не один раз удивил тебя. И потому, что она наслаждалась им, ей понравилось то, чем они занимались. Впервые в жизни она испытала оргазм с кем-то ещё. Она возбудилась, просто вспомнив о том, что он делал ночью. Обнажённый, он лежал рядом с ней, его могучая грудь вздымалась, и он стонал, пока кончал.

А сейчас он был свободен и мог использовать свои чувственные губы, чтобы целовать других женщин, мог использовать своё великолепное тело, чтобы удовлетворять других. Она вспомнила его клыки — придя в ярость, он обнажил их.

Прекрати думать о нём, твёрдо приказала она себе, а затем подошла к окну, чтобы очистить его от слоя инея. Её взгляд остановился на прожжённом молнией дереве во дворе, и её вдруг охватила странная меланхолия. Я не хочу уезжать.

Дани наблюдала за своим отражением в стекле. Она была истощена — об этом говорил красноватый, вместо обычного синего, оттенок на губах и под глазами. Лицо казалось измученным.

Она выглядела несчастной. Наверное, это ещё одна причина, по которой вампир не пожелал продолжить отношения. Во всяком случае это лучше, чем быть укушенной или убитой.

Она смотрела на свою бледную ледяную кожу. К которой невозможно прикоснуться. Невозможно прикоснуться, не причинив боли. Она застряла в этом теле, застряла в этой жизни.

Большинство сводных сестёр были очень независимыми — многие являлись легендарными воительницами или лучшими представительницами стиля «поматросил и бросил». Дани была… всего лишь Дани. Она признавала, что безумно хочет собственного мужчину, может быть, чтобы создать с ним семью. Мужчину, который всегда удержит её в своих руках и не даст сбежать.

Я — Валькирия, которая больше всего на свете желает, чтобы её обнимали — и та, до которой нельзя даже дотронуться. От этой мысли у неё задрожали губы. Лучше бы ничего этого не случалось, раз я так быстро всё потеряла.

Она уронила голову на руки и зарыдала; катившиеся слезинки замерзали, отчего Дани невыносимо захотелось закричать.

Глава 13

Этой ночью Мёрдок был готов убить своего короля.

Он присягнул на верность Кристофу и ордену Обуздавших жажду, но прежде всего он был предан Николаю.

Как только Лукьян ушёл, Мёрдок быстро сунул записку Даниэлы в карман и взял меч. Он бы убил Кристофа в один миг, окажись брат в опасности.

Когда он переместился в главный зал Блэкмаунта, Кристоф чётко проговорил:

— Садись, Мёрдок.

Кристоф расположился во главе потрёпанного стола, слева и справа от него сидели четыре соотечественника Кристофа из России — самые старейшие Обуздавшие жажду, из первых обращённых.

Отношения русских и эстонцев в ордене были напряжёнными. Кристоф считал, что в мире Ллора нет места человеческим проблемам и спорам. Однако Мёрдок не мог так просто забыть о событиях прошлого.

Русские убили его самого и почти всю его семью.

— Полагаю, в скором времени с Николаем будет покончено, — Кристоф изучал его. Услышит ли он биение сердце Мёрдока? И если да, скажет ли об этом?

Король часто прибегал к малопонятным Мёрдоку методам. На одних подданных Кристоф обрушивал яростный гнев, а к другим относился неожиданно терпимо.

Кристоф являлся чистокровным вампиром, не обращённым человеком, его ум можно было сравнить только с его безжалостностью. Корону, доставшуюся ему по наследству, похитил дядя Кристофа, Деместриу — нынешний предводитель Орды. Кристоф тайно сбежал из столицы прежде, чем Деместриу убил его, и укрылся среди людей.

Когда Кристоф вырос достаточно, чтобы попытаться вернуть принадлежащее ему от рождения право, он начал собирать армию, обращая людей в воинов-вампиров.

Встревоженный, Мёрдок сел.

— Зачем мы здесь?

— Допросить твоего брата, — ответил Кристоф, — он совершил преступление.

Попытавшись успокоиться, Мёрдок спросил:

— Какое преступление?

— Одно из самых худших.

В ордене было два самых худших преступления: предать короля и выпить кровь прямо из источника.

Измены точно не было. Хотя Мёрдока не особенно заботили мотивы Кристофа — он согласился присоединиться к армии короля, только чтобы выжить, — Николай всегда горячо верил и поддерживал принципы Кристофа.

Пить кровь прямо из источника? Когда Мёрдок в последний раз видел Николая, тот выглядел довольным, но всё ещё бледным и истощённым. Глаза брата были закрыты, поэтому Мёрдок не мог сказать, покраснели ли они.

— Мой господин, вы знаете Николая, — произнёс Мёрдок, — он преданный воин.

К тому же, если бы Николай что-то планировал, то рассказал бы Мёрдоку.

— Именно.

Мёрдок даже не пытался расспрашивать, по опыту зная, что Кристоф не скажет ни слова больше. Как чистокровный вампир, Кристоф был неспособен лгать, так что он часто игнорировал вопросы или же отвечал непонятно.

Пока они ждали Николая, Мёрдок тревожно осматривал разрушённую комнату. С этим местом было связано много воспоминаний. Именно здесь Николай принял роковое решение попытаться обратить в вампиров всю умирающую семью.

Мёрдок помнил всё так отчётливо, будто это случилось вчера.

После того, как он и Николай воскресли из мёртвых, они переместились домой и нашли сестёр и отца умирающими от чумы. Себастьян и Конрад были ранены русскими мародёрами и с трудом цеплялись за жизнь.

Всё в этой комнате… Как рыдали девочки, когда поняли, что умирают. Какой гнев переполнял Себастьяна и Конрада, когда их против воли обращали в вампиров…

Николай появился внезапно. Его глаза почернели от ярости, клыки увлажнились. Он, должно быть, почуял незваных гостей и опасался, что они станут угрожать Мист.

— Рос, должен признать, что сочувствую тому существу, которое решит навредить твоей Невесте, — проговорил Кристоф.

При появлении Николая Мёрдок резко выдохнул. Лицо брата было в кровоподтёках. Одежда запачкана кровью, рубашка разорвана.

Николай, казалось, едва мог себя контролировать:

— Я бы не хотел принимать вас в таком виде. Мне нужно умыться и сменить…

— Не стоит, нам известно, что ты хочешь вернуться и провести с ней остаток ночи, — перебил его Кристоф, а затем надменно добавил: — Прими мои поздравления, Рос. Ты нашел и заклеймил свою Невесту, а значит, тебе вернули жизнь,

Он изучал Николая:

— И, по-видимому, случилось это не так давно. Хотя не похоже, чтобы она признала тебя.

Кристоф подумал, что Мист боролась с Николаем? Что, черт возьми, случилось сегодня утром? Ещё недавно Николай выглядел удовлетворённым и спокойным, сейчас же он был полон решимости.

— Я хочу увидеть её, — сказал Кристоф.

— Она отдыхает.

Мёрдок вспомнил, что слышал шум в ванной. Она не спеша принимала ванну? Если между ними произошла борьба, почему она не сбежала?

Кристоф проговорил:

— Полагаю, ей и правда нужно отдохнуть. Было бы странно, если бы она совсем не устала.

Двое из старейших Обуздавших жажду захихикали, но, наткнувшись на тяжёлый взгляд Николая, умолкли.

Кристоф сцепил пальцы в замок:

— И ты пил её кровь?

Отрицай всё, Николай.

— Она отдалась тебе и позволила укусить?

Нет, осторожный Николай никогда не пошёл бы на такое преступление, тем более что наказанием была смерть. Если Кристоф решит казнить Николая, его посадят на цепь в открытом поле, и солнце обратит его тело в пепел.

Когда глаза Николая сузились, рука Мёрдока сползла к рукоятке меча. Пятеро против него и Николая. Братья вряд ли смогут выбраться из замка живыми.

Подходящее место, чтобы умереть.

Николай расправил плечи:

— Да.

Нет, брат… Он не сдержался. Но почему его глаза прозрачно чисты?

Кристоф приказал:

— Сними рубашку.

Мёрдок поймал взгляд Николая, уже готовый атаковать, но Кристоф предупредил:

— Успокойся, Мёрдок, сегодня ночью никто не умрёт.

Телесное наказание? Николай снял рубашку, слишком гордый, чтобы признать свой страх. Его взгляд метнулся к ступенькам; даже сейчас он беспокоился о своей Невесте.

— Брось её на стол.

Нахмурившись, Николай подчинился. Мёрдок уловил запах, то же почуяли и остальные. Кристоф давно понял, что рубашка — в крови Мист, и сейчас все могли видеть следы её крови. Руки Мёрдока, как и руки других, стали бледными, но по другой причине.

Мёрдок вновь вспомнил запах крови Даниэлы — вспомнил собственный сон: как вонзал клыки в мягкую плоть её шеи, как наслаждался её кровью…

— И на что это похоже? — рассеянно спросил он, голос его охрип.

Николай не ответил. Тогда Кристоф поднял брови в безмолвном приказе.

Поколебавшись, Николай проскрежетал:

— Нет слов, способных описать это.

Мёрдок едва сдержал стон; он удивлялся тому, что никто не замечает лихорадочного биения его сердца.

— И что она испытала, ощутив твой укус? — спросил Кристоф.

Николай вновь промолчал.

Взгляд Кристофа стал решительным:

— Ты отказываешься отвечать своему королю? И это после того, как признался нам в самом гнусном преступлении среди нашего народа?

Николай не мог ответить лишь потому, что Мист уже стала частью его самого. И частью его семьи. А Росы защищали честь своей семьи.

Ответь ему, Николай, ты не защитишь Мист, если будешь мёртв.

Николай, должно быть, подумал о том же. Нехотя, он ответил:

— Она испытала невероятное наслаждение.

Ей понравилось?

Кристоф опустился в кресло, казалось, он был удовлетворён ответом. Он повернулся к сидящим за столом:

— Как вы думаете, стоит ли мне простить Росу его прегрешение? Кто из нас смог бы устоять перед соблазном, если бы она была Невестой кого-то из нас и именно ее ароматная кровь взывала бы к нам?

Король смотрел на разорванную одежду, отмеченную кровью Валькирии.

Мёрдок скрыл потрясение. Много столетий действовал определённый закон. Своё имя Обуздавшие жажду получили, так как сдерживали желание пить кровь из источника. Неужели существовало право, позволявшее пить кровь своей Невесты?

— Можешь жить, как жил, — сказал Николаю Кристоф, — но если твои глаза покраснеют, нам придётся убить тебя.

Николаю позволили пить кровь Невесты, сколько он пожелает. Мёрдок завидовал. Снова.

Николай был ошеломлён так же сильно, но достаточно оправился от потрясения, чтобы выговорить:

— Сегодня я собирался в замок Облако, чтобы сообщить, что Иво был замечен в Новом Орлеане.

Свирепый Иво был одним из лидеров Орды, в прошлом его армия постоянно воевала с Обуздавшими жажду. Фактически замок Облако являлся владением Иво.

— Он кого-то ищет, — добавил Николай, — я подозреваю, что ему нужна Мист.

Это имело смысл. Мист была пленницей Иво и находилась в темнице, когда Обуздавшие жажду ворвались в замок.

Николай провёл рукой по лицу, стало ясно, что он встревожен.

— Мне нужно идти…

— Мы позаботимся об этом, — резко прервал его Мёрдок, — ради Бога, останься здесь и… наслаждайся… всем. — Тем, чем я наслаждаться не смогу.

Кристоф вновь обернулся к Николаю, проницательно глядя на него:

— Узнай от неё как можно больше. И если тебя начнут преследовать воспоминания, ты будешь обязан рассказать нам.

Коротко кивнув, Николай переместился из комнаты.

Его брат только что был не просто помилован, но получил одобрение от самого Кристофа. Нет сомнений, король готов союзничать с Валькириями.

Моя Невеста тоже Валькирия. Но Мёрдок в любом случае не мог выпить её кровь, это было бы слишком опасно для неё.

Если Николай поддался искушению, сознавая, что нарушает законы ордена, то Мёрдок вряд ли мог действовать осознанно, находясь рядом с Даниэлой. И она вряд ли получила бы удовольствие, более того — она могла умереть.

Кристоф поднялся:

— Кто из вас готов сопровождать Мёрдока в Новый Орлеан, где находится этот ковен Валькирий?

Каждый преклонил колено в знак согласия.

Кто-то спросил:

— Значит ли это, что мы можем пить кровь своих Невест? Без нежелательных последствий?

— Только, если ваши Невесты бессмертны и не могут умереть от потери крови. Думаю, именно поэтому глаза Николая остались ясными, — рассеянно ответил Кристоф, его взгляд сконцентрировался на Мёрдоке: — На пару слов.

Кристоф отвёл его в сторону:

— Ты отвечаешь за защиту Мист Желанной. Борьба между ней и твоим братом важна. И ищи Иво, пока солнце не заставит прекратить поиски.

В прошлом Мёрдок прочёсывал улицы этого города ради Николая. Сейчас он должен сделать то же самое ради Мист, женщины, которую ненавидел в течение многих лет.

— Что мне сделать, когда я найду его?

— Уничтожь его.

— С удовольствием.

— Хочешь сообщить мне о чём-то ещё, Мёрдок?

— Мой господин?

— Твоё сердце бьётся, — пояснил Кристоф, — не беспокойся, другие не заметили. Обращённые люди редко прислушиваются к этому звуку. Когда это случилось?

— Прошлой ночью.

— Спустя пять лет после твоего брата. В то время как я жду тысячелетие.

Кристоф завидовал ему?

Несомненно. Чистокровным вампирам тоже было необходимо найти свою суженую. Они чувствовали то же самое и росли, как смертные, до определённого возраста, пока не застывали в своём бессмертии. Затем с каждым днём их сердца бились всё реже, их дыхание — и сексуальное влечение — постепенно сводились к нулю до тех пор, пока их вновь не возрождали к жизни.

Так же, как и Обуздавшие жажду, чистокровные вампиры точно знали, чего лишались…

— Она случайно не Валькирия?

Пока Мёрдок колебался, глаза Кристофа стали чёрными от ярости.

— Я должен напомнить, что я твой король? Я только что оказал милосердие твоему брату.

— Она Валькирия.

— Ты сможешь узнать что-нибудь о Ллоре от неё?

— Смогу, позже, — ответил Мёрдок, уклоняясь от ответа.

— Позже? Она — Валькирия, и едва ли это обстоятельство поспособствует вашей скорой встрече.

Мёрдок расправил плечи:

— Она сказала, что хочет увидеться снова, — до того, как он угрожал укусить её. Но она всё-таки оставила свой номер. — Я знаю, как с ней связаться.

Он вытащил из кармана записку, показывая ее Кристофу.

Тот приподнял брови, увидев «целую-обнимаю, чмоки» и нарисованные сердечки.

— Позвони ей, — потребовал он.

Мёрдок вытащил из куртки телефон, набрал номер. Подождал несколько гудков.

— Хмм… Неужели не ждёт твоего звонка?

Мёрдок услышал сигнал автоответчика. Кристоф, тоже услышав щелчок, предположил:

— Может, она в душе?

— Конечно.

Но женский голос ответил:

— Если вы получили это сообщение и не попытались связаться с Региной Лучезарной…

Региной?

— … значит, я знаю о вас три вещи. Одна из моих сводных сестёр только что надрала вам задницу и больше никогда не хочет вас видеть. Второе. Вы недостаточно грамотны в вопросах поп-культуры, поэтому не знаете, что этот номер — песня. И третье, вы никогда не расскажете об этой унизительной шутке другому мужчине, так что она сможет продолжаться бесконечно. Однако, если вы звоните именно moi[2], повеселите меня чем-нибудь после гудка.

Мёрдок вскипел от гнева. Он был готов сказать всё, что думает о сёстрах, в ответном сообщении, но механический голос произнес:

— Почтовый ящик переполнен.

Маленькая ведьма…

— Понимаю, у тебя была репутация любимца женщин, — проговорил Кристоф, забирая окровавленную рубашку Николая со стола, — но ты должен признать: Валькирии — точно не твой тип женщин.

Глава 14

— Мерзкий Обуздавший жажду.

— Неведение — благо, кровопийца.

— Отправляйся жариться на солнце.

Выслушивание подобных оскорблений воспринималось Мёрдоком и его товарищами как неотъемлемая часть поисков во Французском квартале при встрече с существами Ллора.

Несколько часов назад Мёрдок составил план остальных частей города, и они разделились: с каждым из старейших Обуздавших жажду находились ещё два воина. Мёрдок выбрал своего давнего друга Рюрика, эстонца, служившего ему ещё во времена человеческих войн; третьим с ними увязался Лукьян, вспыльчивый русский. Кристоф мог твердить, что в мире Ллора между воинами не должно существовать различий, но при этом хитрый король всегда ставил русского рядом с эстонцем и vice versa[3].

За эту ночь Мёрдок почти научился распознавать существ Ллора среди толпы людей — они, казалось, были более проворны, более подозрительны и часто более пьяны, чем люди, — но он всё ещё не знал, кем они являлись.

И ни один из них не рассказал бы о себе. Женщины не давали ему достаточно времени, чтобы он успел очаровать их. Мужчины тут же были готовы драться.

Больше всего ему удалось узнать от полуобнажённой женщины с разрисованной лиственными узорами кожей. Она, по крайней мере, позволила ему представиться и задать несколько вопросов, но не для того чтобы выслушать. Она просто с вожделением смотрела на него, в то же время неясно кивая и шепча:

— Ага, малыш, продолжай говорить, Трикси слушает.

Она не останавливала Мёрдока до тех пор, пока другая женщина, одетая и раскрашенная совсем, как первая, не подбежала к ним и не закричала:

— Он вампир. Ты и правда грязная потаскуха, жалкое подобие нимфы!

— Нет, сама потаскуха!

Они набросились друг на друга и, глубоко целуясь, упали на землю.

В общем, Обуздавшие жажду ничего не узнали о местонахождении Иво.

Сейчас, когда приближалась полночь, Рюрик, Лукьян и Мёрдок стояли на балконе, оглядывая толпу. Пока эти двое о чём-то препирались, Мёрдок молчал, а про себя продолжал с беспокойством думать о Даниэле.

Конечно, он понимал, почему она так зло подшутила над ним. И знал, почему будет лучше, если они больше никогда не увидятся. Тогда откуда это непреодолимое желание срочно отправиться на её поиски? Он молил о том, чтобы разглядеть её в толпе; ему было необходимо вновь почувствовать её запах.

Этим вечером он видел много красивых женщин, но не проявил к ним никакого интереса. Хотя он совсем немного знал о Даниэле, из-за связи с ней он думал о ней постоянно.

Он вспомнил, какой уязвимой она казалась, когда говорила, что хочет увидеться снова. Он вспомнил, с какой волнующей нежностью она доверчиво протянула к нему руки.

Будучи смертным, он слыл беспечным человеком. Женщины с радостью отдавались ему, не ожидая от него большего. Даниэла же поверила в то, что именно он сможет вытащить стрелы вовремя и спасти её жизнь.

Завтра ночью он вернётся в Блэкмаунт и спросит у Мист, как связаться с её сестрой. С другой стороны, Мист может отказаться что-либо говорить. Если ничего не получится, он попытается найти ковен Валькирий, несмотря на предупреждение Даниэлы о том, что они тут же убьют его.

Что было еще одним источником его беспокойства? Он, не прекращая, думал, как братья Росы стали частью истории Ллора: за свои героические поступки и за свои проступки. После продолжительных сражений и невзгод, когда страдал каждый из них, Николая запомнили как самоотверженного генерала, а Мёрдока записали в развратники?

Он подозревал, что всё это беспокоит его лишь по тому, что таким его считает и Даниэла…

— Что скажешь, Мёрдок? — спросил Рюрик.

— Что? Я прослушал.

— Мы говорили о Невестах и Валькириях.

Мёрдок едва не закашлялся:

— И что?

Покрытое шрамами лицо Рюрика сморщилось от недовольства. Он может заметить, что со мной что-то не так — он знает меня века. Рюрик являлся одним из пяти эстонцев, принявших роковую сделку, заключенную между Николаем и Кристофом.

Хитрый Кристоф знал, что эти люди были и всегда будут преданы Николаю и Мёрдоку. Вновь демонстрируя свою проницательность, Кристоф послал четырёх из них — Калева, Демьяна, Марко и Александра — в отдалённые друг от друга части континента на поиски Дакийцев, скрывающегося анклава чистокровных вампиров.

Остался лишь Рюрик и только из-за своей слабости: неконтролируемой раздражительности при конфликтах. Не лучшая черта для посла.

— Я слышал, все в «Облаке» говорят, что Невеста Николая — красавица, — сказал Лукьян. Он был отважным и искусным воином: как любой донской казак он родился для войны, — но Мёрдок не доверял ему. Чего-то в нём не хватало, не говоря уже о том факте, что погиб Лукьян, сражаясь на противоположной Мёрдоку стороне. — Ты ведь видел её. Она действительно так хороша?

— Да, — хотя с Даниэлой ей не сравниться.

— Я никогда не заглядывал к женщине надолго, — Рюрик посмотрел на лежавшую внизу улицу. В человеческой жизни он был обычным фермером, добрым великаном, до тех пор, пока не попадал на поле брани, где становился

— Мерзкий Обуздавший жажду.

— Неведение — благо, кровопийца.

— Отправляйся жариться на солнце.

— Ага, малыш, продолжай говорить, Трикси слушает.

— Он вампир. Ты и правда грязная потаскуха, жалкое подобие нимфы!

— Нет, сама потаскуха!

Они набросились друг на друга и, глубоко целуясь, упали на землю.

В общем, Обуздавшие жажду ничего не узнали о местонахождении Иво.

Он подозревал, что всё это беспокоит его лишь по тому, что таким его считает и Даниэла…

— Что скажешь, Мёрдок? — спросил Рюрик.

— Что? Я прослушал.

— Мы говорили о Невестах и Валькириях.

Мёрдок едва не закашлялся:

— И что?

— Да, — хотя с Даниэлой ей не сравниться.

Отец Рюрика любил повторять, что их род пошёл от берсерков. Обратившись в вампира и узнав, что тайный мир всё-таки существует, он, должно быть, и правда задумался над словами отца.

— Неудивительно, ведь когда ты глядел на женщину, ты видел лишь ее половину, — самодовольно отметил Лукьян.

У Рюрика имелись боевые ранения, отражавшие его гнев. При ходьбе он заметно прихрамывал, а под залихватской повязкой не было глаза. Пропустив мимо ушей комментарий казака, он с удивлением спросил:

— Женщины всё время так обнажаются?

Мёрдок понимал смущение товарища. Он и сам мало интересовался женщинами со времени обращения. До тех пор, пока не появилась Валькирия.

— Мой Бог, посмотри на эту, — с благоговением произнёс Рюрик. Мёрдок вспомнил, что и до потери глаза Рюрику мало везло с женщинами. Он сомневался в том, что сам Рюрик помнил об этом.

Искоса посмотрев вниз, Лукьян ответил:

— Может, она та, кто соблазнит меня и вернёт к жизни.

Как только Мёрдок увидел объект всеобщего внимания, по спине его пробежали мурашки.

Даниэла. Прямо там.

При взгляде на девушку он с удвоенной силой испытал грызущую боль.

Она прогуливалась по улице прямо перед ними, белокурые локоны, распущенные по плечам, покачивались при каждом шаге. На ней была накидка, окутывающая бёдра, с тонкой полоской ткани, которая, взбираясь вверх, закрывала одну грудь и, обернувшись вокруг шеи, спускалась вниз, укутывая вторую.

Могла ли она ещё больше обнажить своё прекрасное тело? Спина и руки были неприкрыты, как и значительная часть грудной клетки и плоский живот. Единственным украшением являлись экзотические повязки на руках. Через плечо она перекинула сумку.

Чёрт возьми, было легко заметить, что она без бюстгальтера! Сейчас он заворожено смотрел, как колышется её высокая грудь, пока девушка ловко пробиралась сквозь толпу.

Казалось, она не замечала других мужчин, оставляя их сокрушёнными её красотой. Они могли лишь молча наблюдать за ней, бросая взгляды несчастных влюблённых, готовых на что угодно ради любимой женщины. Когда один из мужчин заговорил с ней и она улыбнулась в ответ, Мёрдок обнажил клыки. Можно возродить сразу нескольких мужчин?

Он встряхнулся, смутившись охватившей его жестокости. Успокойся.

— Наверное, она бессмертная, — голос Рюрика погрубел, и Мёрдоку захотелось ударить старого друга, — думаешь, её кровь будет, как и у Невесты Николая?

Будет, да поможет мне Бог, будет…

— Уложить в постель бессмертную. Представляете, насколько она опытна? — проговорил Лукьян.

Я не должен разрывать его глотку. Мёрдоку хотелось впиться клыками в обоих вампиров и прорычать, что это его женщина. Но это только бы подстегнуло Лукьяна в его желании сблизиться с Даниэлой.

Что, если Даниэла вернет к жизни одного из этих двоих? Такое возможно? Он должен увести её от них.

— Возвращайтесь к работе, — приказал он, — я пойду к началу улицы. Вы двое идёте с другого конца. Так мы охватим большую площадь.

Они неохотно переместились, проводив Дани медленными взглядами, за которые вполне могли быть убиты Мёрдоком. Сам он спустился на улицу и зашагал прямо к ней.

Какого чёрта она ходит здесь одна? В городе может быть больше айсирийцев, чем она думала. Рисковать своей безопасностью вот так, открыто…

Без предупреждения нахлынули воспоминания.

— Не понимаю, почему мужчины так ревнивы и в отношении своих владений, и в отношении своих женщин, — сказал он однажды отцу.

Отец казался разочарованным, когда отвечал ему:

— Это по тому, сын, что ты никогда не заботился о ком-нибудь достаточно, чтобы драться ради него — или из страха потерять.

Глава 15

— О нет. Быть этого не может, — пробормотала Дани и, сделав три шага назад, развернулась и поспешила обратно, попытавшись скрыться от приближавшегося к ней вампира.

Это он! Она пришла в Квартал, чтобы найти Никс, но вместо этого узнала, что здесь же находятся Обуздавшие жажду, которые под предводительством красивого высокого вампира кого-то разыскивают.

Она подшутила над собой, предположив, что высокий вампир — это Мёрдок, ха-ха, разыскивающий Дани, чтобы покорно просить о прощении. Получается, она была не так уж далека от истины?

Или, возможно, он до сих пор хотел наброситься на неё и укусить?

— Даниэла, подожди!

Когда он переместился и оказался прямо перед ней, она остановилась и поднесла ладонь к губам:

— Подойдёшь ближе — и твои лёгкие превратятся в лёд.

— Я не хочу причинять тебе боль.

— Разве? Утром ты собирался укусить меня.

Он не стал этого отрицать и лишь коротко кивнул.

— Так что изменилось?

— Я восстановился после потери крови от полученных ран. И сейчас вокруг меня нет запаха твоей крови.

— Звучит так, будто ты пытаешься обвинить меня в том, что сам не смог себя контролировать.

— Нет, виноват только я.

— Если не собираешься меня укусить, зачем ты пришёл?

Он, казалось, не знал, что ответить. Наконец он произнёс:

— Просто поговорить с тобой.

— Значит, ты и твои приспешники ищут меня только поэтому? — Как и ожидалось, ему нужно было находиться рядом со своей Невестой.

Он провёл ладонью по затылку:

— Мы… Мы не…

— Вы искали не меня. — Досадно. — Тогда кого?

— Мы ищем Иво Жестокого.

Плохой дядя из Орды.

— Ну, удачи вам, — проговорила она сквозь стиснутые зубы, разворачиваясь, чтобы уйти.

Он пошёл за ней:

— Ты знаешь его?

— Конечно, знаю. Я не вхожу в твою команду ничего-не-ведающих. — Она хрустнула костяшками пальцев и понимающе посмотрела на него: — Ох, подожди, сейчас ты уже не так несведущ, ведь ты с таким пристрастием допросил меня вчера ночью. — И вновь он не стал ничего отрицать. — Ты уже рассказал Обуздавшим жажду всё, что я наговорила в бреду?

— Я никому не сказал, — ответил он, его красивое лицо омрачилось, он нахмурился: — Что, чёрт возьми, ты делаешь здесь одна?

— Я кое-кого ищу.

— Кого?

Когда она не ответила, он проговорил:

— Тебе лучше быть в безопасном месте. Здесь могут быть еще айсирийцы.

Как будто его это заботило. Она ускорила шаг, даже не взглянув в его сторону, и промолчала. Он, казалось, был в замешательстве, не зная, как продолжить разговор.

В конце концов, он решился:

— Ты дала мне не тот номер.

Он звонил? Но она тут же сникла. Конечно, он звонил, только чтобы расспросить об Иво.

— Тебе, наверное, понадобилось много мужества, чтобы позвонить.

— Зачем ты это сделала?

— Шутки ради. — Чтобы сначала дать тебе надежду, а затем отнять её. То есть поступить с тобой так же, как ты поступил со мной.

Она напомнила себе, что все «надежды», связанные с ним, остались в том времени, которое называется прошлым.

— И для записи: я не искала повода женить тебя на себе, вампир. — Хотя могла бы после всего, что произошло. — И мне не нужны какие-то особенные отношения.

Если такие отношения не нужны ему. Эта мысль заставила её вновь ускорить шаг.

Он следовал за ней, не отставая:

— Куда ты? Может, уделишь мне хотя бы пару секунд своего времени?

Не думаю, что моё разбитое эго выдержит. Как и её тело, которое еще не восстановилось полностью.

— Ты быстро забыла, что вчера я спас твою жизнь!

Она повернулась к нему:

— Которая не нуждалась бы в спасении, если бы ты вовремя заткнулся и отвалил!

Он, казалось, даже не слушал — вместо этого он рассматривал её от груди до неприкрытого пупка.

— Что ты надела? — проскрипел он. — Для того, чью кожу легко сжечь, ты слишком обнажила ее.

Было ясно: он обращался с ней, как властный вампир обращается со своей Невестой, считая, что она принадлежит только ему.

— Потому что иначе меня сожжёт эта жара! — Ей хотелось покритиковать его одежду, но в сшитых на заказ слаксах и дорогой рубашке он выглядел просто раздражающе хорошо. Чёрная кашемировая куртка идеально подчёркивала широкие плечи.

Обычно при виде таких мужчин она приходила в восторг.

— Тогда зачем тебе жить в таком тёплом климате? — спросил он.

— Потому что здесь мой ковен. Пока.

— Пока? Ковен перебирается в другой город?

Сузив глаза, она посмотрела на него:

— Разве тебе не надо кого-то искать? Думаю, тебе стоит догнать остальных Обуздавших жажду.

Он приподнял брови:

— Мы разделились. Ты могла бы помочь мне.

— О, вот это забавно! В последний раз, когда я «помогла» тебе, я не получила ничего, кроме сожжённой ладони и попытки убийства.

Он стал приближаться к ней, заставив отступать до тех пор, пока она не натолкнулась на витрину магазина. Нависая над ней, хриплым голосом он проговорил:

— Всё это только по тому, что ты сбежала, каллим.

Каллим означало «милая». Хо-хо, шаг вперёд от «нахальной девчонки».

— Неужели это действительно действует на женщин? — так или иначе ей удалось остаться холодной и безучастной. Или, по крайней мере, сделать вид. Она надеялась, что получилось. — Сначала угрозы, а потом жесткий прессинг?

Он выдохнул:

— Я сожалею, что всё так вышло.

— Как ты и рассчитывал, с определённого времени всё пошло прахом.

В тех местах, где она прикасалась к окну, ледяные кристаллы покрыли стекло, очерчивая инеем контур её обнажённых плеч и рук.

Он заметил это:

— Я рад, что ты, э, что тебе прохладно. — Он прикусил губы, будто что-то внутри терзало его.

— Понятно, почему ты был так популярен у женщин, Мёрдок Учтивый. С таким поведением иначе и быть не может.

— Учтивый? — покачивая головой, переспросил он. — Мы ищем Иво, потому что он может быть опасен для Мист.

Иво действительно может. Если этот подонок в городе, он, вполне возможно, ищет свою бывшую пленницу.

— Мне приказали защищать её, — добавил Мёрдок.

— Защищать Мист? Значительно отличается от… — она скопировала его низкий голос с акцентом, — Мист — враг Николая! Мы ненавидим Мист! Она вульгарна!

Его губы вытянулись в смешке, что, казалось, удивило его, и он вновь нахмурился:

— Они пришли к… взаимопониманию.

— Я же говорила. Так зачем тебе моя помощь теперь?

— Я и мои люди не можем найти ни следа Иво. Я пытался спрашивать у существ Ллора…

— Но никто не хочет говорить с тобой. Новички продолжают терпеть неудачу?

Он ещё больше нахмурился после её комментария:

— Мне необходимо найти Иво, Даниэла. Если с Мист что-то случится, это убьёт моего брата. После того, как к нему вернулось дыхание, он влюбился в неё.

— Это не то, к чему приводит возрождение, тупица!

Судя по выражению лица Мёрдока, стало ясно, что его ещё никогда в жизни не называли тупицей.

— Из-за вернувшегося дыхания не влюбляются. Всё, что оно означает, это с кем у тебя наиболее вероятно сложатся успешные отношения — физически и эмоционально. И если тебе вернули жизнь, это ещё не значит, что ты уже способен на отношения, — сказала она, пристально глядя на него. — Слушай, если Николай влюблён, это только Любовь. Простая и настоящая.

— Я не верю в это. Ты когда-нибудь видела, чтобы предопределённые друг другу расставались?

— О, такое случается. — Например, такое случилось с моей мамой. Свана и Зигмунд были наречёнными супругами и хорошо известной влюбленной парой. Она приняла его как мужа и принца-консорта. А затем он украл её корону и убил. Дани покачала головой: — Сейчас, если ты не против, у меня дела.

— Ты не поможешь мне защитить свою сестру?

Дани замолчала. Я в долгу перед Мист. Внезапно нахлынули воспоминания.

Несколько столетий назад Дани взял в плен римский сенатор с садистскими наклонностями. Он держал её среди рабов, выпуская из душной тюремной клетки только, чтобы поиграть с ней, обжигая её обнажённую кожу прикосновениями.

Она оставалась девственницей лишь потому, что он собирался предложить её Императору во время его визита. Но прежде чем визит состоялся, Мист приворожила людей из охраны сенатора, а после убила его самого.

— Я хочу ей помочь, — наконец ответила Дани, — но не стану помогать тебе.

— Почему нет? Тебе не следует ходить по этим улицам в одиночку. Айсирийцы могут вернуться.

— Им понадобится пара дней, чтобы добраться так далеко на юг. Кроме того, кто более опасен для меня? Они? Или вампир, который почти напал на меня несколько часов назад?

— Чёрт, я же объяснил…

— Ты кого-нибудь кусал прежде?

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Мои глаза ясны.

Она пожала плечами. Вообще-то Обуздавшие жажду в этом были неправы. Глаза вампиров становились красными, только когда они выпивали жертву досуха, тем самым убивая ее.

— Мы принесли клятву ордену, что никогда не будем пить кровь из источника.

— И что случится, если вы нарушите?

Он сдвинул брови:

— Мы… ну, после сегодняшней ночи всё запуталось. Но клянусь, что не укушу тебя. Просто помоги мне.

Дани колебалась. Она была умелым воином, как и большинство Валькирий, но, не рискуя перегреться, изредка вступала в продолжительные бои здесь, в южной Луизиане. И её особые таланты — фокус со снежной бурей, как боевой приём, и замораживание армии врага — давно были преданы забвению.

С тех пор как семьдесят лет назад ковен перебрался сюда, она чувствовала себя… как быне у дел. Наконец у неё появился шанс действительно помочь сестрам.

И она могла исправить кое-какие ошибки. Раз он никому не рассказал то, что она поведала ему ночью, значит, можно вытянуть из него клятву, что он никому не расскажет об этом и в будущем!

И все же она опасалась, что не было ничего благородного в подобном решении.

Грустная, грустная Даниэла… такая одинокая и неудовлетворенная, что всё ещё томится по вампиру.

Нет! Вспомни фермера Теда, Дани!

В конце концов её убедили не слова Мёрдока, а то, что он сделал. Когда три пьяных студента покосились на неё, проходя мимо, Мёрдок сжал кулаки.

Он к ней что-то чувствовал. Возможно, она ему и правда нравилась, но он боялся остепениться после столетий одиночества. У него была холостяцкая паника.

Может, у него, но не у меня.

— Я помогу тебе на трёх условиях.

— Позволь услышать их?

— Ты защитишь меня, если мы столкнёмся с айсирийцами…

— Конечно, я защищу тебя от любой опасности.

— Стоп. Мне не нужна помощь с кем-либо, кроме них. Второе условие: ты ответишь на мои любые вопросы. И третье, ты поклянёшься никому не рассказывать о том, что узнал этой ночью — или утром. Или вообще хоть что-то обо мне. — Видя, что он готов уклониться, она добавила: — Я рискую большим, если меня увидят с тобой. Я могла бы продолжить поиски одна. И я бы так и сделала, если бы знала, что ты не будешь преследовать меня.

— Даниэла, это не…

Она повернулась, чтобы уйти.

Он проскрежетал:

— Согласен.

Она вновь обернулась к нему:

— И если ты хоть украдкой взглянешь на мою шею, почувствуешь себя, как в криокамере.

Глава 16

Я обольстил и заставил принять моё предложение ещё одну женщину, подумал Мёрдок, как только они отправились в путь. Он не потерял своих навыков.

— С чего мы начнём? — спросил он, пытаясь скрыть нотки самодовольства в голосе. Я способен контролировать ситуации с женщинами. Как и всегда. Он почти не удивлялся и принимал это как неоспоримый факт.

— Мы отправимся в бар, что в нескольких кварталах от Бурбон-стрит. Я знаю там одного демона. Если с ним не получится, можем заглянуть в магазинчик, который поставляет товары Ллора.

— Прекрасно. — Теперь, когда он получил обещание помощи, Дани стала средством для достижения цели. Он стойко сконцентрируется на том, что ему действительно нужно сделать.

Но, Боже, её волосы пахли так чертовски хорошо. Он чувствовал этот запах всякий раз, когда её локоны точно играли с обнажёнными плечами…

Пока они пробирались сквозь толпу, люди глазели на неё, иные более пристально, чем все остальные. Он почувствовал, как его клыки постепенно заострились.

Какого чёрта этот мудак так пялится на её гру…

— Тебе нужно прекратить это, вампир.

Он быстро обернулся к ней:

— Прекратить что?

— Обнажать клыки каждый раз, когда на меня смотрит смертный. — Сейчас самодовольной выглядела она.

— Я не обнажаю клыки. — Хотя он мог бы обнажить. — Даниэла, скоро поймешь, что я далеко не ревнивый.

— Угу.

— Может, я всего лишь забочусь о том, чтобы тебя никто не обжёг. Раз уж у тебя настолько открытое одеяние.

Поэтому и я тебя не касаюсь. Он подавил желание набросить на неё куртку, чтобы защитить от возможных повреждений — и от развратных взглядов.

— Ты совсем не боишься случайно прикоснуться к кому-то? — Ему казалось, что он беспокоится об этом больше неё.

— Я проходила сквозь толпу людей с температурой 36. 6 °C много раз. Ты забыл, насколько я быстрая?

Он не забыл. Но в течение следующих минут, если он замечал прохожих, более пьяных, чем другие, пытался отводить её в сторону. Когда он, в очередной раз пытаясь обойти какого-то пьяного мужчину, практически схватил её за локоть, она предупредила:

— Ах-ах!

Он поскрипел зубами в неудовольствии, затем бросил:

— Сейчас вернусь.

Он переместился в Горное облако, схватил пару плотных перчаток, затем переместился обратно так быстро, что она едва успела заметить его исчезновение.

Когда он показал ей перчатки, она прокомментировала:

— Перчатки в такую жару — довольно странно.

— Зато удобно. — И надел их.

— Ты всё ещё должен быть очень осторожен со мной, так что мне необходимо знать, насколько они плотные…

Он поместил ладонь ей на поясницу и почти погладил её:

— Такие же плотные, как те, что были на мне вчера ночью. Я не обожгу тебя.

Она напряглась, но через пару мгновений позволила ему не убирать руку, и они продолжили свой путь.

Даже просто дотрагиваясь до неё, будучи в перчатках, он возбудился. Его вторая эрекция за несколько веков. Хотя от её кожи его отделяли перчатка и платье, он мог чувствовать каждое движение её шелестящих бёдер.

Всё время, пока они шли, она молчала, казалось, глубоко погрузившись в свои мысли. Было ли его перемещение в Горное облако ошибкой, напоминанием ей о том, кем он являлся?

Она хотела начать спрашивать его, но никак не могла решиться.

— Я возвращался на улицу, где мы дрались вчера ночью. Что стало с трупами? — спросил он.

Она нахмурилась:

— Наверное, их съели. Низшие существа.

— Собаки? Крысы?

Она одарила его загадочной улыбкой:

— Всё не может быть настолько просто.

— И ты не скажешь, какие именно существа? Да ладно, это же смешно, — проговорил он, — ты думаешь, Мист не расскажет Николаю всё? Существ Ллора много, не все в состоянии сохранить столько секретов.

— Люди думают, что мы — миф. Это о многом говорит.

Тупик. Он позволил этому произойти. Да, сегодня вечером он смог добиться её помощи, однако, было очевидно, что ситуацию контролировал не он.

Наконец она взглянула на него:

— Ты сказал, что тебе приказали защищать Мист. Кто?

— Сам король Кристоф. — Хотя я сделал бы это в любом случае. Мёрдок вспомнил выражение лица Николая, когда Кристоф расспрашивал его о Мист. Верный, преданный Николай не подчинился своему королю и был готов поступить так вновь ради этой женщины. Если бы её убили, Николай страдал бы так же, как и их отец.

— Вынужден защищать её. Должно быть, раздражает?

— Раздражает? Я был рассержен на неё… — Увидев вытянутые брови Даниэлы, он признался: — Я был взбешён тем, как она поступила с Николаем. Тяжело смотреть на страдания близкого тебе, а Николай пережил столько, сколько ты себе и представить не можешь. Если кто и заслуживает счастья, так это он.

— Почему?

— Он пронёс на своих плечах всю тяжесть этого мира; его снедает невероятное чувство вины.

— За что? — спросила она, но он не решился ответить. — Уже нарушаешь условия нашей сделки?

Мёрдок бросил на девушку сердитый взгляд:

— Николай думает, что подвел свою страну.

— Должно быть что-то еще, помимо этого.

— Ну… — выдохнул он — Знают ли в Ллоре, что случилось с остальной нашей семьёй? — она помотала головой, и он продолжил: — Николай пытался спасти их жизни своей «испорченной» кровью. Он чувствует вину и за успех, и за поражение.

— Каким образом он и выиграл, и проиграл?

— Даниэла, это сложно.

— Ты и понятия не имеешь, насколько хорошо я умею слушать.

Он посмотрел ей в глаза. Такие яркие и голубые. Такими они были и в его сне. И неожиданно осознал, что рассказывает, как они с Николаем вернулись домой присмотреть за семьёй, но нашли их умиравшими в невообразимых страданиях. Он рассказал, как они давали кровь братьям, сёстрам, отцу.

Хотя Мёрдок никогда не открывался ни одной живой душе, слова слетали с губ, как будто она вытягивала их из него.

— Почти все были без сознания, но брат Себастьян бодрствовал и все осознавал. Он даже понял, кем мы стали, и требовал, чтобы им позволили умереть в мире. — При этом воспоминании Мёрдок провёл рукой по лбу. — Себастьян был особенно близок с девочками, он заменял им отца и возненавидел Николая и меня за попытку обратить его. И возненавидел еще больше, когда только он и Конрад воскресли.

— Что случилось, когда они очнулись? — спросила Даниэла, голос её смягчился.

— Себастьян попытался убить Николая. А Конрад… когда понял, что с ним сделали, он точно с ума сошёл, ревел, словно от невыносимой боли, а после скрылся в ночи. Мы не видели ни одного из них ни разу за эти триста лет.

— Думаешь, они ещё живы?

— Я должен верить, — ответил он, дожидаясь следующего вопроса. Но она снова промолчала, погрузившись в раздумья, и он сказал: — Я думал о твоих врагах. Если король хочет убить тебя только потому, что ты родилась, твоя жизнь — угроза для него. Это означает, что ты наследница. Член королевской семьи.

Она пожала плечами:

— Угадал.

— Какой титул ты носишь?

— Я думала, ты в курсе. Утром ты назвал меня ледяной королевой.

— Королевой?.. — если верить её рассказам в бреду, она была ещё и дочерью Богов.

— Да, Айсирии, — ответила она, — из длинной династии Зимних Королев.

— Но Зигмунд захватил твой трон?

Она вновь напряглась под его ладонью:

— Ты заставил меня говорить той ночью.

— Почему бы тебе не поднять восстание и не вернуть королевство себе? Собрать айсирийцев и убедить их следовать за тобой?

— Не так-то это просто. Зигмунд очень могущественен.

— И нет никого, кто бы помог тебе сражаться против него? — Когда она мотнула головой, он сказал: — Мне с трудом верится, что все до последнего айсирийца настроены против тебя.

— Новый Орлеан — точно не место для айсирийцев.

— Но ты здесь.

Ему показалось, что он услышал её бормотание: «Ненадолго».

— Зигмунд каким-то образом связан с тобой?

— Не по крови, — ответила она. — Он был принцем-консортом матери. Я родилась после того, как его люди смертельно ранили её.

— Ты представляешь, насколько безумно это звучит?

— Добро пожаловать в мир Ллора. Здесь немногое имеет смысл. Правила легко меняются. Как только ты думаешь, что всё понял, ты слышишь о вампирах, равнодушных к солнцу, о немых сиренах или о непорочных нимфах.

— Так здесь нет никого, подобного тебе? — спросил он.

— Ты пытаешься спланировать государственный переворот для меня, или это попытка узнать, есть ли у меня бой-френд?

Он почувствовал раздражение:

— А есть?

— А какая тебе разница?

— Я любопытен. Ты не отвергла меня и ещё недавно была в моей постели. Со всей возможной страстью.

— Эй, хватит! — Она подошла ближе и предупреждающе вскинула руки. — Не так громко, вампир. Давай не будем приближать падение моей репутации среди Ллора.

— РанР

Раньше тебя это не слишком заботило, по крайней мере, не тогда, когда ты говорила мне, что хочешь увидеться снова, — сказал он и добавил: — И что у меня прекрасно подходящие для поцелуев губы.

— Я говорила это прежде, чем пришла к заключению, что соотношение риска и выгоды — сто процентов риска и ноль процентов выгоды. — Она бросила ослепительный взгляд. — И я действительно не нуждаюсь в напоминаниях о том, что говорила вчера ночью и сегодня утром.

— Ноль процентов?

— Точно. Если, конечно, угроза укусить была не способом выведать у меня ещё больше.

Он хотел сказать, что её страх не имеет причины, что он никогда бы не ранил её. Но то, что он чувствовал тогда… Сказав это, он бы покривил душой.

— Посмотри, как ты раздосадован! Не волнуйся, Казанова, Я точно не расценила твоё поведение как приглашение. Ты ясно дал понять, что чувствуешь.

— Я всего лишь не хотел, чтобы меня возрождали.

— Большинство вампиров ждут не дождутся, когда это случится с ними, — заметила она.

— Почему? Из-за получаемой силы?

— Конечно. А еще потому, что не хотят провести в одиночестве вечность. — И вновь она показалась ему невероятно ранимой при всей своей воинственности.

— Даниэла, кого ты искала, когда мы встретились?

— Ты её не знаешь.

Не мужчина. Облегчение?

— И ты не собираешься ничего о ней рассказать? — Когда она покачала головой, он спросил: — Что случится через два дня, когда айсирийцы вернутся? Вы с сёстрами нападёте на них?

— Нет.

— Ты просто будешь ждать, пока они совершат еще одно покушение? Я думал, Валькирии считают себя вершиной пищевой цепочки. Ты никогда не затевала нападение или не посылала наёмников, чтобы убить Зигмунда?

— Есть кое-что, связанное с его замком, что защищает от нападения Валькирий. — На его вопросительный взгляд она ответила: — Я не скажу большего. Кроме того, мы не сможем найти королевство Айсирию. — Она явно с ненавистью произносила «королевство». — Никто не сможет, даже с помощью магических кристаллов. Знаешь, учитывая, что ты отказался от меня, ты чересчур беспокоишься об айсирийцах.

— Мне неважно, что произошло с нами потом, двадцать четыре часа назад я вырывал их стрелы из твоей груди.

Когда она провела рукой по своей груди, вспоминая ту боль, он смягчил тон:

— Что случилось, если бы я не уложил тебя в ледяную ванну?

Она бросила на него скупой взгляд и нехотя ответила:

— Тепловой удар. Вполне вероятно, быстрое изменение температуры раздробило бы меня на мелкие кусочки.

— Раздробило. — Он и сам заметил, сколько изумления прозвучало в его голосе. — Но как такое возможно?

— Если стекло равномерно нагревается, оно просто становится горячим. Но когда оно нагревается резко, оно трескается. Ну, я нагреваюсь неравномерно.

— Все айсирийцы восприимчивы к этому?

— Нет. Как и у них, у меня замораживающаяся кожа. Но из-за того, что я наполовину Валькирия, моя кровь частично теплее их.

Он замедлил шаг:

— Если ты так рискуешь, зачем вообще выходишь из дома в одиночку?

Глава 17

Потому что я не приспособлена к образу жизни моих сводных сестёр. Потому что настоящему товариществу я предпочту скорее одиночество и буду пропадать в своём выдуманном мире, мечтая о сексе и о снеге. Возможно, даже о сексе в снегу…

— Стрелы, вот что нагрело моё тело, — наконец ответила она, чувствуя облегчение, так как они почти достигли места назначения. — Извлеките яд — и я спасена. Обычно я довольно хорошо справляюсь в таких ситуациях.

— Обычно? С тобой и раньше случались тепловые удары?

— Нет. Вчера вечером я была к этому близка как никогда.

— Тогда откуда тебе знать, что случится?

— Меня предупредили.

«Дани, ты покраснела! — Свана кричала снова и снова. — Ты играла с сёстрами слишком долго. Ты же знаешь, что говорили твои небесные родители о перегревании…»

— Предупредили? Родители?

— Мёрдок, я ценю твою откровенность в рассказах о твоей семье. — Мягко сказано. Его рассказы неожиданно взволновали её. — Но я не буду рассказывать о своей.

Небрежно махнув рукой, она указала на их первую остановку — «Жан Лафитт».

Хотя таверна и располагалась на Бурбоне, она находилась в противоположном конце от всей суеты и уличной толкотни и скорее напоминала обычный бар, без искусственно раздутой весёлости Бурбон-стрит.

Один из союзников Валькирий, демон бури Дешазар, останавливался здесь всякий раз, когда бывал в городе. Подходящее место: в прошлом он был пиратом. Он болтался в этом здании с тех самых пор, как имеющие дурную славу братья Лафитты обустроили здесь кузницу.

На секунду задержавшись у двустворчатой двери, Дани сказала Мёрдоку:

— Ты должен остаться здесь.

— Почему?

— Потому что мой осведомитель и его парни захотят убить тебя, а кроме того — я собираюсь пофлиртовать с ним.

Словоохотливый Дешазар питал известную слабость к Валькириям — и многие из них знали об этом.

Деш даже как-то предложил Дани, торжественно заявив ей в своей сальной манере:

— Я б рискнул заморозить свои яйца, чтоб заполучить тебя, детка.

— Думаешь, я буду ревновать? — В голосе Мёрдока слышалось сомнение. — Поверь, не буду.

Так заносчиво, с таким пренебрежением. Эго нанесло ещё один удар. Раунд четвёртый, динь-динь.

С этим он проводил её внутрь. Войдя, они оказались в клубах табачного дыма. В музыкальном автомате гудела “People Ain’t No Good” Ника Кейва. Пьяные смертные угрюмо пялились в свои стаканы.

Мёрдок пробормотал:

— Это человеческий бар. Я думал, мы ищем демона.

— Я знаю, где околачиваются Ллореанцы, ясно?

Она быстро узнала Деша. Его было трудно не заметить — более двух метров роста он щеголял огромными, направленными вперёд рогами.

— Видишь того большого парня с рогами…

— Он разгуливает повсюду вот так? — еле слышно выдохнул Мёрдок. — С рогами напоказ, которые каждый может увидеть?

— Да, ему так нравится. Люди думают, что Дешазар и его парни носят костюмы. Демоны тянут жребий, чтобы определить, кто какой костюм наденет. — Она указала на мрачно глядящего демона в неоновой розовой футболке, на которой было написано «Кастинг на BigEasy! Мы приходим в костюмах! »

Люди расспрашивали их о гриме, костюмах, просили автографы, спрашивали, когда выйдет фильм — обо всём, кроме откровенно неприкрытых рогов.

Деш повернулся, заметив Дани:

— А! Неужто прекрасная леди Даниэла? — окликнул он её. Затем заметил Мёрдока и немедленно напрягся. — С кровопийцей. Мож, разъяснишь, почему б мне и моим ребяткам не распотрошить эту пиявку?

Мёрдок увидел, как дружественный настрой Даниэлы в мгновение ока сменился холодностью.

— Потому что твоя кровь станет льдом, если решишься сделать это, — сказала она, поднося ладонь к губам.

Она выглядела такой маленькой по сравнению с огромным демоном, но Дешазар опустил руки, сдаваясь.

— Тихо, тихо, красавица. Совсем не нужно замораживать такого старого демона, как я. Будет больно. — Когда она опустила руки, он добавил, бормоча: — Леди гуляют с вампирами? Этот город скатился в ад, пока меня не было.

— Я не гуляю с ним. Наш едва ли союз выполняет опасную миссию, помогая существам Ллора. И предельный срок действия этого союза, дай подумать… ах, да, до рассвета.

— Этот вампир пялится на тебя так, будто вы вместе, — сказал демон, — мол — ты с ним.

Это заметно?

— А как я смотрю на него? — с невинным видом спросила Даниэла.

— Буд была бы рада расстаться с ним, — с усмешкой ответил Дешазар. — Так чем тебе помочь, любимая?

— Ты не видел Никс?

Кто это? И почему Даниэла ищет её?

Один из демонов, стоявших рядом с Дешазаром, сказал:

— Никс сегодня в городе? — Он с волнением пригладил ладонью рога и поправил воротничок.

— Полагаю, это и есть ответ на вопрос, — вздохнула Даниэла. — И ещё мы ищем Иво Жестокого.

Что-то мелькнуло во взгляде Дешазар, когда он произнес:

— Помимо этого, — он кивнул в сторону Мёрдока, — я не видел в городе вампиров.

Он лжёт.

— Как жаль, — недовольно надула губки Даниэла, подходя ближе. — Я думала, что могу рассчитывать на тебя. — Она вплотную подошла к демону и коготком провела по его рогу. В мгновение ока Дешазар напрягся. Другие демоны с трудом дышали и постанывали.

Мёрдок не понял, почему её поведение вызвало такую ответную реакцию, но демоны были словно загипнотизированы движениями её коготков.

Дешазар задрожал:

— Я этого не перенесу, Валькирия!

— Одно слово, — промурлыкала Даниэла, — выйдем.

С облегчением выдохнув, демон последовал за ними на улицу, бормоча о «дразнящих Валькириях» и «проблемах с рогами».

Когда трое оказались снаружи, Дешазар сердито посмотрел на Мёрдока. Затем, смущённо оглянувшись на своих парней, тихо сказал Даниэле:

— Иво здесь, в городе. Не знаю где, но будь осторожна. На его стороне те, с кем даже я не стал бы связываться.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Мёрдок.

Дешазар проигнорировал его вопрос.

— Но если тебе нужна помощь в спасении кого-то из Ллора, можешь положиться на меня. — Он ударил себя в могучую грудь. — И не нужно тебе путаться с такими, как он.

Мёрдок обнажил клыки.

— Я ценю твоё предложение, — ответила Даниэла, — но мне хватит ночи, чтобы всё сделать. Передашь ковену, если встретишь их?

— Ага. — Демон вдруг начал исчезать, как будто невольно перемещаясь. — Чёрт, милая вызывает.

— Что за милая? — спросил Мёрдок, оба проигнорировали его.

Демон пристально посмотрел на Даниэлу:

— Помни, Ледяная дева, — серьёзно прошептал он, — моё другое предложение до сих пор в силе.

Вампир в одну минуту оказался прямо перед Дешем:

— Что бы ты там ни предлагал, ей неинтересно.

Но демон уже исчез.

Мёрдок повернулся к ней:

— Что это было?

— Я говорила, что должна пофлиртовать с ним, чтобы заполучить нужную информацию. Ну, сейчас ты признаёшь, что ревнуешь, вампир?

Он удивил её своим ответом:

— Да. — Но не успела её осветить вспышка удовлетворения, он погасил её, добавив: — Хотя будь я проклят, если знаю, почему.

— Ты правда только что произнёс это? — Она сердито посмотрела на небо, умоляя дать ей ещё немного терпения. — Может быть, потому, что я милая и умная и провела в твоей постели прошлую ночь, или потому, что — даже не знаю — я твоя Невеста.

— Что предложил демон?

— Это останется только между ним и мной.

— А он твой тип, да? Серьёзно? Такие вот демоны с рогами, которые рычат после каждого треклятого предложения? Я думал, ты более разборчивая.

— А я думала, что ты будешь чуть более очарователен. А ты просто оскорбляющий меня грубый и приставучий вампир.

— Который пристаёт только к тебе. — Он сделал шаг вперёд, но разочарованно остановился, вспомнив, что всё равно никогда не сможет дотронуться до неё.

— И что это должно значить?

— Не знаю. Я никогда не ревновал прежде. И я никогда не испытывал неловкости в разговорах с женщинами.

В этот момент несколько прохожих недвусмысленно посмотрели на Дани, но, получив убийственный взгляд от Мёрдока, поспешили скрыться.

— Такое поведение мне не свойственно, — выдохнул он, — и я не могу себя контролировать.

Он выглядел побеждённым, казалось, он не знал, как выпутаться из этой ситуации, и мог лишь предпринимать жалкие попытки сделать это:

— Валькирия, у меня никогда не было столько сомнений за всю мою жизнь.

Она почти почувствовала свою вину и смягчила тон:

— Может быть, я задела тебя за живое.

Он пробормотал:

— Как шип.

И едва ли эти слова порадовали Дани.

— У каждого шипа есть своя роза, вампир.

Глава 18

С этими словами Валькирия не спеша направилась дальше по Бурбон-стрит, притягивая ошеломлённые взгляды стольких мужчин, что Мёрдок едва успевал отвечать на каждый из них яростным рычанием.

Он следовал за девушкой, смутно сознавая, что это, должно быть, самый длинный разговор с женщиной, который когда-либо у него был.

В его человеческой жизни женщины быстро сменяли друг друга, поэтому у него никогда не оставалось времени разговаривать с каждой из них. Фактически, долгое время ему казалось, что он говорит на двух языках: один он использует для мужчин, второй — для женщин.

Первый из упомянутых был ясным и употреблялся для передачи информации. Последний же был перегружен инсинуациями и флиртом и состоял почти полностью из комплиментов и любезностей.

Но, оказавшись с Даниэлой, он словно забыл язык, на котором говорил с женщинами. Возможно, он просто давно не практиковался. В любом случае это не имело значения, потому что общаться с Даниэлой на языке женщин было невозможно, скорее всего, она никогда и не разговаривала на нём.

Догнав её, он спросил:

— Итак, мы идём к тому магазину?

Она кивнула:

— Нужно вернуться назад, далее пройдём ещё несколько заброшенных кварталов, а затем свернём к западной стороне.

Толпа впереди всё разрасталась, ночь вступала в свои права. Каждый попадавшийся им на пути бар начинал звучать в своём собственном стиле.

— Нам нужно как-то убить время. Ты могла бы рассказать, о какой милой говорил Дешазар и кто такая Никс.

— А я должна? — сухо спросила Даниэла.

Он сменил тактику:

— Дешазар назвал тебя Ледяной девой.

— Это одно из моих имён. Наряду с Ледяной королевой. Как бы тебе понравилось называть меня, когда ты захочешь показаться особенно мерзким.

— Ты не… ты девственница?

Она пристально посмотрела вдаль.

— Почему тебя это так пугает?

Потому что ты была девственницей и в моём сне.

— Потому что ты живёшь уже тысячу лет. И, конечно, за все эти годы ты могла найти хоть кого-нибудь из твоего вида, кто был бы с тобой.

— Из моего вида, Учтивый Мёрдок? В самом деле?

Он мог бы подобрать выражение получше. Но он был в близком к шоковому состоянии, узнав, что прогуливается рядом с двухтысячелетней девственницей.

— Ответь мне. Ни один мужчина не прикасался к тебе?

— Только одной со мной сущности мужчина может дотронуться до меня, не причинив боли. А до сегодняшнего дня все они лишь пытались убить меня, с тех самых пор как я покинула Валгаллу, — ответила она, — сопоставь факты.

Боже мой, она никогда не знала мужчины.

То, что она прочитала в его взгляде, рассердило её.

— Не смей жалеть меня, Мёрдок.

— Ты искала способ справиться с… с этой хладнокровностью? — спросил он, отводя её в сторону от уличных глотателей огня.

— Говоришь так, будто это болезнь! Но — да, к твоему сведению, я была в Доме ведьм, ходила к колдунам, даже спрашивала у богини-хранительницы невероятных вещей. До сих пор лучшее, что мне предлагали, — несовершенные заклинания, вроде чар, которые помогут предотвратить чувство боли, пусть даже моя кожа при этом будет обожжена, и наоборот.

— А богиня?

— Она дала мне пару кед для боулинга.

— Кеды для боулинга?

Внезапно на них дождём пролились пластмассовые бусины, брошенные полуобнажёнными мужчиной и женщиной — туристами — с балкона слева.

Без лишних раздумий Даниэла отбросила бусы к другой группе туристов на балкон, что находился справа от них.

— Да, весьма модные кеды. Не спрашивай меня, почему.

— Должен быть какой-то выход, какая-нибудь сила в Ллоре…

— Я испытала всё, исследовала все известные мне мистические источники. А ненадёжные источники могут быть опасны.

— Что ты имеешь в виду?

— Я могла бы пойти на базар Ллора, где вразнос торгуют магией, но это, скорее всего, только ухудшит моё нынешнее положение.

— Разве может быть ещё хуже?

— Магия, попав не в те руки, взывает к космическому правосудию, которое приходит обычно в форме парадокса. Скажем, если я нанимаю какого-то случайного мага, возможно, я стану «прикасаемой» — но покроюсь чешуёй. И тогда никто не захочет прикоснуться ко мне.

— Понятно. — Легенды говорили о том же. Как умирающий человек, который отправляется в путешествие к мистическому объекту, чтобы вылечиться, но погибает в странном происшествии по дороге домой.

— Это всего лишь что-то, с чем я должна жить, — пожав плечами, закончила она. Казалось, она давно смирилась с этим фактом, он же принимать эту реальность как неизменную отказывался.

— Я единственная девственница, которую ты не сможешь добавить в свою коллекцию.

— Я никогда не спал с девственницами. — Хотя сейчас ему безумно хотелось именно этого. Прикоснуться к Даниэле… показать ей, что такое секс.

Чтобы увидеть уязвимость в её глазах, как только он войдёт в неё.

Его слова удивили её.

— Предполагается, я должна в это поверить?

— В мои времена обладание девственницей означало последующую свадьбу. — Не порождай ублюдков, не срывай цветы девственниц. До тех пор, пока он следовал этим двум простым правилам, у него была возможность жить так, как он пожелает.

— Я думала, парни вроде тебя всегда охотились за несчастными девственницами, чтобы подчинить их себе.

— Женщины всегда думают, что мужчины спят с девственницами, потому что хотят их покорить.

— Ты считаешь, что вы этого не делаете?

— Нет. Покорение, определённо, важная часть. Но я верю, что истина лежит глубже: мужчинам нравятся девственницы, потому что женщины навсегда запоминают своего первого мужчину. Мужчины хотят запомниться как великолепные любовники.

— То есть, если ты не наслаждался девственницами, ты не хочешь, чтобы тебя запомнили?

Он приблизился к ней, заставив её попятиться к стене закрытого бистро. Его рука оказалась прямо над её головой, и, наклонившись к девушке, он прошептал:

— Я никогда ни боялся этого, ни желал. Я всегда знал, что меня будут помнить — не как первого, но как лучшего.

Пытаясь скрыть своё любопытство, Даниэла спросила:

— И как кто-то может быть лучшим? Если отбросить в сторону обычные причины, типа опыта.

В своей человеческой жизни Мёрдок был внимателен в постели. Он точно знал, что приносит величайшее удовольствие каждой женщине, с которой спит. И дело не в самоотверженности или бескорыстности. Как раз наоборот. Ещё в молодости он слышал, что многие говорили о нём, как об искусном любовнике, женщины сами заигрывали с ним.

В его повестке дня было соглашаться на каждое случайное свидание. Он был усерден, его действия — размерены, и он никогда, никогда не терял контроля.

Сейчас он подошёл к Валькирии ещё ближе.

— Я всегда заботился о своих женщинах, и я всегда полностью контролировал себя, способен был зайти так далеко, как хотелось им…

— Чтобы быть щедрым на заботу, — закончила она за него хриплым голосом, — ты должен был быть предан женщинам.

— Я был. — Женщинам — да, хотя никогда — одной из них. — Но это не всё. Я… — Он замолчал.

— Что? Что ты собирался сказать?

— Не хочу, чтобы ты думала… — он умолк, запуская пальцы в свои тёмные волосы. — Чёрт, на войне я сражался так же упорно, как и мои братья.

— Мёрдок, иногда история не так добра…

— Я не хочу, чтобы ты думала, будто я избегал своих обязанностей. Я всегда сражался до конца, чтобы защитить наш народ. И я всегда приходил, когда было необходимо. Единственное различие между мной и моими братьями в том, что мы делали в периоды между войнами. Себастьян проводил время за книгами, Конрад исчезал без видимых причин, Николай бродил по своей палатке, постоянно размышляя о возложенной на него ответственности. Я был беззаботен…

— И наслаждался женщинами, — произнесла она. — Почему тебя волнует, что подумаю я?

Почему? Он не имел хорошего ответа на её вопрос. Потому что возрождение к жизни заставляет меня хотеть этого. Всё, о чём он думал и что чувствовал сегодня ночью, было продиктовано этим.

Она вернула биение его сердцу — вот что случилось. Или он просто был мазохистом, намертво приклеившимся к женщине, до которой никогда не сможет дотронуться.

Глава 19

— Я скажу, если ты расскажешь, что предложил тебе демон, — ответил Мёрдок.

— Нет, спасибо, вампир. Прошлой ночью ты и так узнал слишком много. — Дани была немногословна, всё ещё раздосадованная на вампира за то, что тот расспрашивал её.

— Ты, конечно, много рассказала, — произнёс он, — но поверил я мало чему.

— Серьёзно?

— Ты сказала, что вы не едите. — Девушка повела бровями. — А можете?

Она пожала плечами. Валькирии могли есть, но подпитываемые электрической энергией земли они не нуждались в еде, чтобы жить. Кроме того, воздержание от еды являлось чем-то вроде неотъемлемого противозачаточного средства. Её вид не стремился к продолжению рода, и любая Валькирия была бесплодна до тех пор, пока не употребляла в пищу «земную еду».

— Ты сказала, что тебе две тысячи лет, — продолжил он, задержав одетую в перчатку руку на спине девушке — и не позволяя надолго задерживаться на Дани взглядам прохожих. С тех пор, как вампир узнал об угрозе теплового удара, он, казалось, постоянно пытался проверить температуру девушки, непрестанно следил за ней, чтобы сразу заметить, если пар от её дыхания перестанет появляться в воздухе.

Такое внимание выставляло его в лучшем свете и смягчало её гнев.

— Две тысячи — это мой приблизительный возраст.

— И двое из трёх твоих родителей — Боги?

Она бросила на него нарочито холодный взгляд, который рассердил его.

— Но тогда почему они позволяют тебе страдать?

— Потому что они спят.

— Боги… спят?

— Чтобы сберечь силы. Они получают силу от молитв верующих. А когда ты в последний раз был в храме Фреи?

Он ловко отвёл её в сторону, когда полный пластмассовый стаканчик «на вынос» упал с балкона прямо над ними, а затем продолжил:

— Знаешь, чему я поверил сразу? Ты сказала, что если начнёшь целовать меня, — он расправил плечи, самоуверенная улыбка вернулась, — то вряд ли сможешь остановиться.

Мог ли он быть ещё красивее? Хотя её влечение к вампиру было неправильным по многим причинам, оно оставалось таким же сильным, как и раньше.

Всю ночь Дани представляла его. Что неудивительно. Каждый раз, заглядываясь на эти широкие плечи и глядя в стальные серые глаза, она вспоминала время, проведённое в его постели. Когда же локон падал на его лоб, она едва сдерживала вздох.

Хотя она была Ледяной Королевой, вести себя с ним с хладнокровным безразличием становилось всё труднее. А ведь хладнокровное безразличие было её «изюминкой».

Когда он сказал, что был лучшим любовником… Боги, помогите ей, но она поверила в это.

Вместе с тем Дани беспокоилась и о том, что он может укусить её. Она не думала, что когда-нибудь сможет позабыть его взгляд в то утро.

— Мы никогда не узнаем, чем закончится наш поцелуй, да?

Он свёл брови так, будто она произнесла что-то величественное.

— Нет, конечно, не узнаем. Никогда.

Они продолжили путь в неловком молчании до тех пор, пока не свернули с Бурбона.

— Что это за магазинчик? — спросил он.

— Он принадлежит жрице вуду, Лоа.

Её имя как раз означало дух вуду.

— Лоа — это женщина, владеющая магазином?

Когда Дани кивнула, вампир оживился. И учитывая то, как выглядела Лоа, Дани подумала, что, возможно, пойти к жрице было не лучшей идеей.

Но Никс часто заглядывала сюда, и даже если Лоа ничего не знает — что сомнительно, — кто-то из её клиентов вполне может поделиться полезными сведениями.

— Она обладает какими-то способностями? — спросил Мёрдок.

Когда они приблизились к магазину, Дани с подчёркнутой медлительностью произнесла:

— Ты даже не представляешь, какими.

На двери располагалась вывеска с универсальным символом Ллора, признанным всеми, кроме Обуздавших жажду. Там же был наклеен стикер с перечёркнутым словом «Вампиры». Ниже было начертано: «Ни рубашки, ни души, ни работы. Мы используем защиту ультрафиолетом».

Мёрдок нахмурился:

— Защиту ультрафиолетом? Это что, шутка?

Она покачала головой:

— Внутри помещение освещено свечами, но вдоль потолка проходят ультрафиолетовые лампы, которые можно включить с помощью аварийной кнопки, — верная система по охране от вампиров.

Валькирии хотели установить похожую в Валгалле, но своими криками они бы только разбили колбы электрических ламп.

Как всегда невозмутимый, Мёрдок пожал плечами и открыл перед Дани дверь.

— Ты уверен, что хочешь войти?

— Ты сказала, что владелец этого заведения — женщина? Что ж, у меня свои способы общения с ними. Этой ночью ни одна аварийная кнопка не будет нажата.

Дани закатила глаза, затем вошла внутрь вместе с вампиром, не отходящим от неё ни на шаг.

Магазин мог бы стать прибежищем для типичных заезжих туристов: на витрине располагались законсервированные головы аллигаторов и поддельные магические мешочки с талисманами, сделанные в Китае.

Но, как и многие существа Ллора в Новом Орлеане, Дани знала о существовании задней комнаты, стены которой были покрыты специальными оболочками, защищающими от демонов, и безацетоновым лаком, способным магическим образом снимать головную боль и очищать тело от крови вампира.

Как и ожидалось, затемнённый магазин освещался свечами, лампы у потолка были выключены. Пока что. Ленивый старомодный вентилятор мягко гудел, заставляя пламя свечей танцевать.

— Ультрафиолет действительно работает? — спросил Мёрдок, пристально посмотрев на потолок.

— О, да. Я собиралась сменить верхний свет в твоём «Порше» на ультрафиолет прежде, чем покину город.

— Покинешь Новый Орлеан? Куда ты собираешься?

Лоа неторопливо выплыла из задней комнаты, спасая Дани от необходимости отвечать. Как обычно, увидев Лоа, Дани нахмурилась. Одарённая безупречной кожей цвета кофе с молоком и изумительным телом, она говорила с напевным островным акцентом, из-за которого мужчины считали её адски сексуальной.

Подумает ли так и Мёрдок?

Сегодня вечером Лоа была одета в безукоризненное платье красного шёлка, которое подчёркивало каждый соблазнительный изгиб её тела.

Мёрдок уже успел окинуть Лоа оценивающим взглядом, однако он всё ещё не выглядел как мультяшный пускающий слюни волк в костюме «зут».

В Лоа было что-то загадочное. Она прибыла сюда — в город, переполненный бессмертными, в самое беспокойное для Ллора время — как будто хотела быть в первых рядах смятения и войны, вызванной постоянным ростом населения.

Вступая во владение магазином своей бабушки, Старшей Лоа, верховной жрицы вуду, Лоа продумала свою новую роль едва ли не слишком хорошо.

Дани припомнила их разговор в день открытия:

— Есть что-то странное в твоей манере говорить. Старшая Лоа рассказывала мне, что её внучка выросла в модном пригороде Парижа и закончила колледж Нотр-Дам. Так откуда у тебя карибский акцент?

Лоа сузила свои блестящие янтарные глаза и ответила:

— Старшая Лоа сплетничает, чтобы поразить Валькирию, — а затем тихо добавила: — Не пытайся засунуть меня в одну из твоих маленьких мозговых коробочек. Они не придутся мне впору — ни одна из них.

— Итак, Валькир’ия, — произнесла она сейчас, проглатывая последний слог, — ходишь по трущобам с вампиром, ясно. Если бы твои сёстры узнали…

— Они не узнают. И ты им не скажешь, если хочешь и впредь вести дела в городе.

— О чём ты думала, приводя вампира в мой магазин? Не смогла прочесть написанное на вывеске?

Отношение Лоа раздражало. Её красное облегающее платье раздражало.

— Возможно, я читаю не так хорошо, как ты, ведь у меня нет выдуманной степени колледжа Нотр-Дам.

Стиснув зубы, Лоа проскрипела:

— Чёрт тебя побери, я не училась в Нотр-Даме.

— Вперёд, воинственные ирландцы, ура-ура.

— Я Мёрдок Рос, из ордена Обуздавших жажду, — вежливо прервал их вампир, протягивая руку. Лоа по привычке протянула свою, затем, конечно, передумала, но он уже наклонился и поцеловал тыльную сторону её ладони.

— А вы, должно быть, несравненная Лоа.

Мог ли его глубокий голос быть ещё сексуальнее? Он напомнил Дани о том, как звучал этот голос в постели ещё утром.

Лоа пристально посмотрела на вампира, она выглядела немного ошеломлённой.

— Мёрдок Рос? Один из легендарных братьев Росов?

— Он самый.

Он бросил Дани надменную улыбку.

— Если я правильно помню, вы были своенравным распутником.

Дани уже представила, как дрогнут мускулы его лица, но он оставался идеально спокойным, когда ответил:

— Только когда рядом оказывались женщины, столь же привлекательные, как вы.

Лоа, как ни странно, захихикала.

— Ну, полагаю, раз ваши глаза ясны, я могу сделать исключение моему запрету на вампиров.

— Благодарю вас. Истинное удовольствие — встретиться с такой великолепной хозяйкой.

Меня сейчас стошнит. Стошнило бы, если бы я ела.

— И я также слышала, что вас пробудили к жизни, — сказала Лоа. — Неужели это была Ледяная дева?

— Да, она, — равнодушно ответил он.

Лоа улыбнулась. Она должна была. Вампиры, чье сердце билось вновь, не станут флиртовать вот так запросто. Во всяком случае — ни с кем, кроме своих Невест.

— Какой же он негодяй, Ледяная дева. Ты никогда не сможешь приручить его, дитя.

— Не очень-то и хотелось.

— Так вы не будете возражать, если я помещу вас обоих в книгу пари Лоа? Пользующегося дурной славой повесу пробудила к жизни Ледяная королева — но как долго она сможет удерживать его своими ледяными коготками от измен?

Зная Лоа, на выпады которой не нужно было обращать внимания, Дани предпочла сделать вид, что ей всё равно.

— Делай, что хочешь.

Холодная, как кубик льда.

— Подозреваю, скоро мы будем называть тебя не иначе, как брошенную Обуздавшим жажду…

— Можем мы просто получить то, за чем пришли? — резко перебила Дани, её холодная маска треснула.

— Ах, да, — сказал Мёрдок, — Лоа, слышали ли вы что-нибудь об Иво Жестоком?

Лоа обернулась к Дани:

— Почему вы спрашиваете меня?

— Иво в городе.

Лоа приоткрыла рот, янтарные глаза в возбуждении заискрились, пылая в свете огня свеч:

— Вампиры переходят наши границы, ликаны охотятся на наших улицах… Это начало войны за выживание. Наконец-то!

— Говоришь так, будто ждала этого? — предположила Дани. — Что? Хочешь устроить предвоенную распродажу или что-то подобное?

— Некоторые люди окажутся в выигрыше. Такие, как я.

— Выпускники?

— Леди. — Мёрдок, казалось, находил грубое поведение Дани забавным. Но если она и грубила, то лишь потому, что воздух вокруг них нагрелся от свеч. Дани всегда становилась несдержанной, когда было жарко.

— В этом есть смысл, — сказала Лоа, — я слышала, Лотэр здесь, и он часто путешествует с Иво.

При упоминании Лотэра Дани сдержала дрожь. Иво был злом, демоном-социопатом, но, по крайней мере, он поддавался управлению.

Лотэр, дьявол во плоти, был непостижим. Никто не знал, чего он хочет, и никто не мог предсказать, что он сделает дальше.

— Ты знаешь, где они могут быть? — спросила Дани.

— Они определённо остановились где-то поблизости.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что вижу Лотэра каждую ночь, — ответила Лоа. — В сточном коллекторе у реки — лагерь кобольдов. Спроси у них.

— Спрошу. Ты видела Никс?

— Конечно, она заходила и купила… Она сделала покупку. Но я не знаю, куда она направилась. А теперь вернёмся к тебе, Мёрдок.

Облокотившись на прилавок, она перевесилась через него, открывая ложбинку между грудей, больших, чем Дани могла бы сделать из тысячи увеличивающих лифчиков.

Когда Мёрдок, восхищённый, поднял брови, Дани вылетела из магазина.

— Мне нужно позвонить.

Она отказывалась смотреть на то, что будет происходить дальше. После Лафитта у неё появились надежды на вампира, снова, но ненадолго и лишь для того, чтобы сейчас рухнуть. Неужели я не опомнюсь, пока не увижу неоновую вывеску: «ЭТО ПАРЕНЬ НА ОДНУ НОЧЬ»?

— Не задерживайся на улице, Даниэла, — скомандовал вампир, удивив её тем, что заметил, как она ушла, и заставив её рассвирепеть из-за своего приказного тона.

На улице туман, поднимающийся от реки, застилал весь квартал, укутывая всё дымкой. Дани глубоко вдохнула воздух, успокаиваясь и решая, позвонить или нет Никс. Обычные звонки были зарезервированы на случай экстренной ситуации, потому что никогда не знаешь, когда Валькирии нужна тишина для выслеживания кого-либо.

Решив, что данный случай — экстренный, Дани вытащила из сумки телефон и набрала номер Никс.

И услышала мелодию с телефона Никс — Crazy Frog, — доносящуюся из соседнего переулка.

Глава 20

— Я удивлена, что она вообще заговорила с тобой, — сказала Лоа, как только Дани вышла из магазина. Ёе тон вновь стал равнодушным.

Мёрдок сузил глаза. Он ведь флиртовал ради Валькирии?

— Зачем ты издевалась над Даниэлой?

— Ох, вампиру не понравилось, что Лоа немного поиграла с его Невестой.

— Отвечай.

— Потому что ей хочется, чтобы с ней обращались так же, как и с другими Валькириями, что я и делаю, — ответила жрица. — Хочешь совет? — Когда он нехотя кивнул, она продолжила: — Посмотри на её закрученные когти. Валькирии с такими коготками ищут мужчину, в которого могли бы их запустить.

Даниэла, вцепившаяся когтями в мою спину, когда я буду обладать ею…

— И, кстати, вот. Эти продаются, — сказала Лоа, наклонившись над стойкой. — Для Ледяной Девы. — Она бросила ему пару перчаток. — Передай ей, что я просила заботиться о тебе…

От Лоа Мёрдок вышел, победоносно улыбаясь. Он купил перчатки и узнал ещё один секрет Валькирии, который мог бы оказаться весьма полезным.

Однако к тому времени, когда вампир появился на окутанной туманом улице, Даниэлы там уже не было.

Мёрдок двинулся назад к главной улице. Через несколько минут он заметил Лукьяна, всё ещё внимательно осматривающего квартал в поисках Иво. Казалось, этот казак оставался бесстрашным при любых обстоятельствах, будто сознательно хотел своей смерти. Зоркий Рюрик переместился на крышу прямо над ним.

Даниэлы нигде не было видно.

Дани направилась в сторону раздававшегося из тёмного переулка звука. В конце концов она увидела прорицательницу, разговаривающую с какой-то тёмной фигурой.

— Никс! — Когда Дани приблизилась к ней, фигура уже устремилась прочь. — С кем ты говорила?

— Хм?.. — Иссиня-чёрные волосы Никс были растрёпаны, взгляд золотых глаз, как и обычно, рассеян — она часто видела будущее гораздо отчётливее, чем настоящее, — к тому же она выглядела вымотанной и усталой. Хотя белое платье девушки оставалось безупречно чистым, руки её были запачканы.

— И почему ты такая грязная? — спросила Даниэла.

— Я грязная? Это ты водишься с кровопийцей. Это ты непослушная дерзкая девчонка.

— Ответь на вопрос, — проговорила сквозь зубы Дани. — Кто это был?

— Кто был кто?

Типично для Никс — она могла изображать невинное непонимание или же действительно забыть, с кем разговаривала ещё пару секунд назад.

— Что ты здесь делаешь?

Никс взглянула на Дани из-под полуопущенных ресниц.

— Укладываешься вниз на попку? — В ответ на взгляд Дани, Никс игриво посмотрела на неё. — Бродишь с незнакомцем! Нет? Ищешь в «Твиттереi»?

— Никс, ты следишь за мной?

— А зачем мне следить за тобой?

Дани вдохнула, пытаясь успокоиться.

— Я искала тебя. Нам нужно поговорить о…

— …Мист. Не беспокойся — она о себе позаботится. Что касается твоего следующего вопроса, тебе нужно пойти в одно место, но находится оно не здесь. — Никс огляделась по сторонам, проверив, не подслушивают ли их, и громко прошептала: — Там должны быть демпиры.

— Демпиры? — Дани ни разу за свою долгую жизнь не слышала этого слова.

— И ликаны повсюду. — Никс резко вздернула подбородок в сторону главной улицы.

Дани взглянула туда же и заметила трёх ликанов; двое из них были близнецами. Все трое являли собой яркие образцы мужественности, способной заставить биться быстрее сердце любой женщины… С другой стороны, все ликаны таковы.

Сейчас они остановились, посмотрели в сторону Дани и Никс и принюхались. Все трое напряглись, учуяв других представителей Ллора. Совсем рядом. На ладони Дани появился лёд. Никс поманила грязными пальцами, подзывая ликанов. Выглядя совсем как сумасшедшая из-за спутавшихся волос и тревожного взгляда, она проворковала:

— Идите ко мне, щеночки. Навстречу своей судьбе. — А затем громким шёпотом добавила: — Судьбой я называю свой удар.

Когда трио заговорило на гэльском, Никс засмеялась.

— Что? О чём они говорят?

— Что о нас им не стоит беспокоиться. Что ты фригидная, а я сумасшедшая. Похоже, они нас раскусили.

Фригидна. Даже какие-то ликаны думали о ней так? Моему самомнению необходима реанимация. Неутешительный диагноз.

— Видишь ли, в конце концов мы ведь станем их союзниками, — мрачно сказала Никс. — Пусть лишь официально.

Дани фыркнула. Валькирия считала, что ликаны немногим лучше зверей.

— Ты, конечно, шутишь?

— Разве я стала бы шутить о таком?

— Определённо, да. А теперь скажи, почему ты предсказала, что этой ночью меня починят?

— Я сказала, что это может случиться. Посмотри на это с другой стороны: ты провела ночь с мужчиной, который не был наёмником из Айсирии и который не планировал убить тебя. По крайней мере, до тех пор, пока не проголодался.

— Разве Мёрдок причинил бы мне боль? Или ещё причинит?

Никс кивнула в сторону магазинчика Лоа.

— Я могла читать его мысли так же легко, как и мысли его братьев. Но сейчас я едва с этим справляюсь. Я просто вижу, что ты привела его в замешательство, — и ничего больше. Хотя он думал, что к своему трёхсотлетию научился избегать таких неловких ситуаций.

— Ты сказала братья? Разве жив ещё кто-то, кроме Мёрдока и Николая?

— Тебе лучше вернуться к вампиру, он почти рядом…

— Даниэла! — крик Мёрдока слышал весь переулок.

Дани оглянулась, а повернувшись обратно к Никс, обнаружила, что та уже исчезла. Чёрт. Дани быстро нажала повтор номера, но так ничего и не услышала.

Когда Мёрдок приблизился к ней, на его лице отражалось неподдельное беспокойство.

— Почему ты ушла?

Она пожала плечами.

— Я думала, ты пробудешь там дольше.

— Ну, и кто из нас ревнивец?

— Едва ли я.

— Я просто хотел доказать, что я не грубый, — произнёс он, — и что с тобой я — это всего лишь я. И, кроме того, я флиртовал, только чтобы получить информацию. — Она всё ещё была рассержена, так что он продолжил: — Признай, ты ревновала.

— Нет, я смутилась. Потому что любой ожидал бы, что ты будешь сконцентрирован только на мне. Ты же вёл себя так, будто у нас ничего не вышло.

— Ты ведь сама говорила, что после пробуждения мужчина может желать и других женщин, а не только свою Невесту.

— Конечно, может, но только в том случае, если твоя невеста, жена или кто-то ещё чем-то тебе неприятна. Неужели я действительно не нравлюсь тебе?

Он нахмурился.

— Ты искренне не понимаешь, почему я всё ещё сомневаюсь в своей участи?

Сейчас он сильнее, чем кто-либо другой за всю её жизнь, заставил Дани почувствовать себя ненормальной.

Хотя нет. Был ведь тот римлянин…

— Вампир, я думаю, что ты боишься остепениться — и дело даже не во мне. Ты был одинок в течение многих лет, и за последние триста лет у тебя не было ни одной любовницы. И сейчас у тебя холостяцкая паника.

— Я не понимаю, о чём ты.

— Состояние, когда мужчина испытывает абсолютно нелогичный страх перед женщиной, особенно если она ему нравится. Его пугает мысль о том, что зубная щётка какой-либо девушки будет находиться в его ванной, тем самым нарушая границы его мужского пространства, и тому подобное.

— Паника? Я не паникую. — Он усмехнулся. — Даниэла, до тебя нельзя дотронуться!

Фригидна. Довольно.

— Нет, дело в тебе! Твоё сердце холоднее моего. Дотронуться нельзя до тебя.

Она отвернулась от него, собираясь уйти прочь от вампира с его непробиваемой честностью. Потому что… это было больно. Жизнь, которую я придумала…

Мёрдок пошёл за ней следом.

— Только из-за того, что я не готов вслепую принять Невесту, с которой едва знаком, — навечно принять — делает меня бессердечным? Я бы назвал себя, скорее, разумным.

— О, так, может, это не я, а ты? Сделай уже свой выбор!

— Даже будь ты совершенна во всём, меня бы возмутила эта ситуация. Обуздавших жажду учат бояться жажды крови, потому что это сводит нас с ума и делает неконтролируемыми. К этому же приводит пробуждение! Так должны ли мы одобрять его? — Он мгновенно оказался прямо перед ней, закрыв пути к отступлению. — Из-за него я поступаю так, как никогда бы не стал поступать. Хотела бы ты попробовать то же самое? Полностью изменить своему поведению?

— Если бы я была тобой? Бе-зус-лов-но. Потому что это факт — ты больше не особенный. Ты не единственный в Ллоре. Ты кровопийца, который легко укладывал женщин в койку. И сейчас ты просто предсказуем. — Он надвигался на неё, пока она не прижалась к стене здания. — Ты просто шлюха в мужском обличии, нет? — Их лица были совсем рядом, между ними лишь курился дымок её дыхания.

— Это тебя действительно беспокоит? — Они боролись — ей нужно было прекратить пялиться на его губы.

— А не должно?

Его взгляд упал на её грудь, пронзив её так, что она задохнулась и спросила:

— Что? Чего ты хочешь?

Сузив глаза, ставшие цвета горячего обсидиана, вампир посмотрел на неё.

— Того же, чего я хотел утром, — прохрипел он, — прекратить этот спор и поцеловать тебя.

Она пошатнулась. Он хотел этого?

— Но ты не можешь.

Он покачал головой.

— Я не могу провести пальцами по твоему запястью. — Одетой в перчатку рукой он прикоснулся к её волосам. — Я не могу дотронуться губами до твоей шеи… или до твоей груди. И это сводит меня с ума.

Вампир подошёл к ней ещё ближе и опёрся о стену так, что его предплечья оказались по правую и левую стороны от головы девушки. Его губы прямо у её уха прошептали:

— Я не слишком близко? Тебе не больно?

Она почувствовала, как в её живот уперся напряжённый член, но сдержала стон.

— Нет, нет… Но как я пойму, что ты не хочешь укусить меня?

— Я не укушу. Клянусь.

Вампир немного отодвинул бёдра. Но в тот момент, когда он был готов снова прикоснуться к ней, ушки девушки дёрнулись.

Она отпихнула его:

— У нас гости.

Даниэла что-то заметила.

— Хватай его! — крикнула она, указав в сторону свалки мусора внизу переулка.

Мёрдок заметил седовласое, похожее на гнома существо с миниатюрной тростью и мгновенно переместился к нему. Но создание оказалось быстрее, стремглав бросившись прочь. Игра в кошки-мышки продолжалась в течение нескольких минут, прежде чем Мёрдок поймал существо за воротник и приподнял вверх.

Маленькое «нечто» было розовощёким и даже немного милым, но в целом выглядело ужасно.

— Это оно! — крикнула Даниэла, приближаясь к ним. — А теперь шлёпни его!

Мёрдок оглянулся на неё:

— Шлёпнуть?

Оказавшись рядом, Валькирия быстро поднесла подбородок к гному. Когда Мёрдок повернул существо лицом к себе, оно завертелось, попытавшись укусить вампира за руку. Мёрдок встряхнул его, при близком рассмотрении кожа на лице гнома оказалась похожа на покров рептилий.

— Боже! Что это?

— Не можешь сказать ему, леди Даниэла? — спросило существо. — Он кровопийца. Но ты могла рассказать всё, раз стала вампирской шлюхой, как Мист Желанная? Как низко пали Валькирии!

Даниэла шагнула вперёд и дала ему пощёчину, едва сдержав дрожь от этого прикосновения.

Существо зарычало и уставилось на Мёрдока.

— Что ты делаешь с этой ледяной потаскухой? — спросило оно, таким образом, став первым существом, поинтересовавшимся, почему Мёрдок был с ней.

На этот раз его ударил Мёрдок.

— Где Иво Жестокий, кобольд? — спросила Даниэла.

Кобольд. О котором говорила Лоа.

— Почему я должен отвечать тебе?

Она понизила голос и со зловещим видом произнесла:

— Потому что, если ты не ответишь, я превращу тебя в лёд, а затем раздроблю твою плоть на кусочки твоей же маленькой тростью.

Кобольд сглотнул.

— В-возможно, чуть раньше я и видел Иво и Лотэра.

— Где они остановились?

Увидев, что существо колеблется, Мёрдок тряхнул его ещё раз.

— Они не в этом округе! У заводи. Недалеко от Валгаллы.

— Валгаллы? — в изумлении повторила Даниэла. — Они не боятся?

— Им всё равно, — ответил кобольд, — вы не сможете сражаться с ними.

То же самое сказал Деш.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

— Слышал от демона-крысы, который слышал от одного из крокодилов-оборотней. Это всё, что я знаю, — клянусь Ллором!

— Брось его, — сказала Даниэла, — посильнее.

Мёрдок отшвырнул кобольда обратно в мусор, и существо с бульканьем и шипением спряталось поглубже.

— Хорошо, вампир, теперь ты знаешь достаточно, чтобы продолжать без меня, — сказала Дани, всё ещё успокаивая дыхание после недавней пробежки. — Рассвет всего через пару часов, так что я думаю, здесь мы и… — она умолкла, увидев, что он неодобрительно смотрит на неё. — Что?

— Тебе жарко?

— Нет, я справлюсь, — ответила она, но её кожа покраснела, лицо выглядело измученным.

Он сглотнул:

— Даниэла, я не вижу пара от твоего дыхания.

Глава 21

Встревоженный взгляд Мёрдока смутил Дани.

— Я в порядке, — заверила его девушка; однако она еще не остыла с прошлой ночи, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не отстать от Мёрдока. — Ничего… страшного.

Если бы только удалось быстро добраться до морозилки. Сколько кварталов до моей машины…

Он схватил её за руку.

— Ты что делаешь? — спросила она.

— Увидишь.

Внезапно она оказалась в холодной тёмной комнате. Он переместил меня? До этого она никогда не перемещалась, находясь в сознании, поэтому сейчас у неё немного кружилась голова, как если бы Дани только что сошла с корабля. Она осторожно огляделась.

Здесь не было ни жары, ни шума Нового Орлеана. Валькирия и вампир стояли в помещении, выглядевшем как старомодная гостиная с укрытой простынями мебелью. Мраморные полы огромной комнаты отдавали холодом, пронизывающим девушку до костей. Как приятно.

— Куда ты меня привёл?

— В охотничий домик в Сибири.

— Сибирь?

Именно это, ассоциирующееся с холодом слово, заставило пальцы ног Валькирии сжаться от удовольствия.

— Но почему?

— Ты перегрелась.

— Знаешь, такое случается. Ты не должен был перемещать меня из Луизианы. — Она направилась к одному из высоких окон, внимательно рассматривая великолепное убранство комнаты.

Дани могла бы сказать, что Мёрдок не жил здесь постоянно, но домик был в хорошем состоянии. Его даже можно было назвать роскошными: панели стен отделаны позолотой, а лепные украшения инкрустированы драгоценными камнями. Тщательно продуманная деревянная резьба украшала дверные проёмы и огромный камин.

Это место было «капсулой времени», как царское пристанище, остававшееся без изменений в течение сотен лет. Она выглянула в окно и резко вдохнула ночной воздух.

— Если хочешь выйти… — произнёс стоявший сзади Мёрдок.

Снег. Повсюду. Дани обожала одноцветные пейзажи, а здесь белый ковер полностью покрывал землю… Так и должно быть.

— Это твои владения?

— Да, один из моих военных трофеев.

Так, значит, он привёл её сюда, потому что испытывает к ней какую-то привязанность. Возможно, раньше он был прав — вероятно, когда это действительно важно, на него можно положиться.

— Здесь столько деревьев, — произнесла она. Мелкий подлесок вокруг домика вёл к густым чащам вдалеке. Все деревья были покрыты льдом, а ветки опускались под его тяжестью.

— Лиственницы, — объяснил он, — один из видов, который может расти только здесь.

В покрытом льдом озере прямо перед домом отражался голубоватый северный рассвет. Ослепительно. Не отрывая глаз, она спросила:

— Ты хранишь его ещё с войны?

— Как ни удивительно, но рынок сибирских охотничьих домиков невелик. Я знаю, но едва ли сам это понимаю.

Она улыбнулась.

Мы с братьями разделили всё, что завоевали. Николай не нуждался в жилище, так как у него был Блэкмаунт, семейное поместье. Эти владения расположены в глуши, земли простираются вплоть до Северного Ледовитого океана, и всё же сам дом невообразимо роскошен. Так что я захотел взять его себе, — закончил он, пожав плечами.

И почему он такой роскошный?

Он принадлежал барону. Тот владел близлежащими алмазными приисками.

Ты когда-нибудь оставался здесь надолго?

Иногда я прихожу сюда зимой, чтобы поохотиться, — ответил он. — Здесь, на краю бесконечной вечной мерзлоты, много дичи. Снег лежит почти круглый год и тает только на месяц или два летом.

Она могла точно сказать, что Мёрдоку уже холодно, хотя, будучи бессмертным, он мог справляться с суровыми сибирскими условиями. Температура становилась все благоприятнее для Дани, укрепляя её настолько, что она чувствовала себя расслабленной даже после ночных волнений.

Здесь не было угрозы айсирийцев. Или вампира. В течение нескольких часов она испытывала одновременно и влечение, и страх, но сейчас не осталось и следа беспокойства.

Он не сможет укусить её здесь. Сейчас она слишком сильна.

— Я не видела снега уже несколько десятилетий.

Сбоку висели сосульки? Её сердце запело — если здесь есть сосульки, значит, будут и грозные бури.

— Я могла хранить лёд, но никогда — снег.

— Ты могла бы отправиться в холодные края.

— Скорее, не могла, — ответила она, — потому что вернуться назад не так-то просто.

— Но сейчас тебе не нужно возвращаться. Ты покинула Новый Орлеан навсегда, разве нет?

— Мои чемоданы уже в машине, — согласилась она, мозг начал работать. Мёрдок переместил её на просторы Сибири, которая занимала треть северного полушария. Она не смогла бы найти лучшего места, чтобы исчезнуть. За перемещением вампира нельзя проследить. В планы айсирийских наёмников не входило искать её здесь. Ни одного аэропорта, где она могла бы наткнуться на шпионов Зигмунда.

И к тому же что-то в этом месте взывало к ней. Глубоко вдыхая морозный воздух, она сказала:

— Здесь так красиво.

С естественным холодом, проникающим в каждую клеточку её тела, она чувствовала себя лучше, чем когда-либо прежде. Она становилась более уверенной, даже дерзкой. В ту же секунду она решила, что вампир не ценит этот сибирский рай настолько, насколько должен. Она бы сделала гораздо больше, чтобы сберечь это место.

Дани могла бы остаться.

Сейчас нужно всего лишь убедить его. Должна ли она оставаться твёрдой и непоколебимой, как ледник? Или она должна ослепить его, как редкий северный цветок?

Его взгляд подсказал правильное решение. Серые радужки глаз вампира мерцали чёрным; весь его вид выдавал в нём намёки на собственнические инстинкты, которые она обнаружила накануне.

Я покажу, так ли я фригидна, как обо мне говорят…

— Знаешь, вампир, если что и заставляет меня чувствовать себя испорченной девочкой, так это снег на моей обнажённой коже, — пробормотала она, сбрасывая сумку. — И лёд может приносить жуткое удовольствие. Если я… голая.

Когда она начала распускать шнуровку платья, он громко сглотнул. Она не могла не заметить появляющееся уплотнение в его слаксах.

— Ты возбудился. Но я ведь больше не нужна тебе для этого.

Он приблизился к ней.

— Может, я хочу тебя. Я твёрд — для тебя.

— Может, стоило подумать об этом прежде, чем так плохо обращаться со мной?

И снова он ничего не отрицал, лишь резко кивнул.

— Но, возможно, я знаю, как ты мог бы исправить своё поведение.

— Я слушаю.

Она наклонила голову.

— Мёрдок, тебя легко напугать?

— Я всегда думал, что… — он умолк, когда она, повернувшись, направилась к двери и, продолжая расшнуровывать платье, вышла из дома.

Глава 22

Все мысли Мёрдока вроде: «Я веду, и женщины следуют за мной», — исчезли, как только он, ошалевший, выбежал за Даниэлой.

Раздался её довольный смех, и Мёрдок понял, что не может вспомнить, когда в последний раз был так сильно взволнован.

Боже мой, когда она начала снимать своё откровенное платьице… Внезапно его охватила опьяняющая радость, не говоря уже о сексуальном возбуждении.

Женщины очень редко удивляли. Но сейчас он и понятия не имел, что она сделает дальше.

Он наткнулся на её маленькие туфельки, брошенные в снегу, и издал сдавленный стон. Она разденется полностью? С каждой секундой в паху становилось всё жарче, в то время как на улице становилось всё холоднее.

В дюжине футов он увидел сброшенное ею платье. Мёрдок резко поднял его, поднося прямо к лицу, чтобы втянуть её слабый запах. Сейчас его сердце — заставить биться которое смогла лишь Даниэла, — просто гремело.

Когда вампир добрался до Валькирии, та лежала в сугробе, вытянув руки над головой, — и кроме чёрных шёлковых трусиков на ней ничего не было. Великолепная грудь была неприкрыта, а соски выглядели настолько твердыми, что, казалось, изнывали от желания.

Его пальцы ослабли, и он выронил платье, выдыхая:

— Господь Всемогущий!

Его реакция рассмешила её. Как и следовало ожидать, у неё был мелодичный смех.

Он сжал челюсти. Где моё самообладание? Секундой раньше его посетила мысль: «Я последую за ней куда угодно».

— Никаких угрызений совести за то, что разделась прямо передо мной?

— Ни малейших. К тому же ты и так видел каждый дюйм моего тела. — Она, казалось, была пьяна от снега, в который запускала пальцы, перебирая и поднося пригоршни к губам.

Он отвернулся, обескураженный тем, как сильно реагирует на неё, тем, как её смех заставляет всё в его груди переворачиваться. Решив даже не смотреть на неё, пока не успокоится, он уткнулся взглядом в покрытый инеем ствол дерева.

— Ты злишься на меня, вампир? — Она подползла к нему на коленях.

Не смотри на неё. Он сжал кулаки.

— Я не злюсь. — А чертовски озадачен и раздражён. — Нет, я не… — Он запнулся, когда она оказалась стоящей на коленях в нескольких дюймах от него. Он сдавленно произнёс: — Что, чёрт возьми, с тобой творится?

Здесь, в холоде, её внешность начала меняться. Она преображалась.

Её локоны переплелись со льдом, посветлели и стали практически белыми. Лишь часть блестящих завитков, замёрзших и застывших длинными нитями, прикрывала грудь; остальные, будто растрепанные на ветру, сбегали по спине и плечам.

На кончиках ресниц осели ледяные кристаллы; кристаллы же образовывали полумесяцы у её глаз. Губы побледнели, даже посинели, но, когда она выдыхала, изо рта не выходил пар. Потому что и он тоже замёрз.

Изысканные зеленовато-синие рисунки обвили её запястья тончайшими узорами. В свете северного сияния цвет глаз стал ярче; их огненная голубизна могла бы поспорить с небесным свечением. Глаза её горели древним знанием.

Эти изменения должны были казаться ему незнакомыми. Но… ничего подобного. Мне снилось именно это. Посчитает ли она его сумасшедшим, узнав, что он уже видел её такой?

Он уже был твердым для нее, сейчас его член пульсировал. Изменения в её внешности безумно привлекли его. Он боялся, что кончит прямо в брюки. Нет, я никогда не потеряю самообладания.

Продолжай повторять это, Мёрдок.

— Тебе нравится? — прошептала она.

— Что это?

— Это то, как я должна выглядеть. И как я должна чувствовать.

Этот холод, очевидно, пробудил её. Жадный взгляд заметил её поверхностное дыхание, её гибкое дрожащее тело. Её маленькие коготки стали синими и резко скрутились.

Теперь я знаю, что это значит. При мысли, что она запустит эти коготки в его спину в тот момент, когда он окунётся в неё, ему едва удалось сдержать стон.

Позади неё северное сияние пронзила молния.

— Молния принадлежит тебе. — Он сам удивился твёрдости своего голоса.

Она зачарованно взглянула на него и кивнула:

— Сильные эмоции Валькирия отдаёт в виде молнии.

— Даниэла, такая же, как сейчас, ты была в моём сне.

Так же близко.

Когда она с сомнением посмотрела на него, он продолжил:

— Не веришь? Я так же хорошо помню синие линии, спускающиеся по спине.

Она широко открыла глаза:

— Что ещё тебе приснилось?

— Я лишил тебя девственности, — выпалил он.

Она задрожала.

— И как я отреагировала?

— Ты хотела, чтобы я это сделал. Ты хотела… меня.

Ты позволила дотронуться до твоей шеи. Глаза остановились на её мягкой плоти, клыки желали её. Одним из них он прикусил язык, чтобы почувствовать вкус крови, представляя, что кровь принадлежит ей.

— Вампир, подойди ближе.

В мгновение ока он оказался перед ней, встав на колени.

Не снимая с него куртки, Валькирия начала расстёгивать пуговицы его рубашки, распахивая её.

— Тебе будет слишком холодно?

— Я выдержу.

Когда его грудь обнажилась, Валькирия приблизилась к нему еще ближе, пока расстояние между их губами не сократилось до дюйма. Она опустилась к его торсу, он чувствовал ее дыхание, как небольшие укусы мороза, будто она проводила по его коже кусочками льда. Он задрожал — но не от холода.

Отклонившись немного назад, она спросила:

— Мёрдок?

— А? — это было всё, что он смог выдавить.

Она наклонилась, чтобы прошептать прямо ему на ухо:

— Ты позволишь мне остаться в этом месте.

Когда она прикусила мочку его уха своими зубками, член в брюках резко дёрнулся, мошонка сжалась.

Стоп, что она только что сказала?

Она перешла к другому уху:

— Ты хотел бы это сделать? — Она дышала, заставляя его содрогаться от желания. — Я сделаю себя — женщину — частью твоей собственности. И подходящим образом всё украшу.

Не могу… произнести… ни слова.

— Ты ведь хочешь, чтобы я это сделала? — Она медленно подняла глаза, посмотрев на него из-под локона сияющих ледяных волос. Она прикусила свои пухлые губы и этим добила его, одержала верх. Смущённый, он смотрел, как его пальцы в перчатках перебирают кристаллы на её виске.

— Да. — Поверить не могу, что я это говорю. — Ты можешь остаться.

Его позицией было избавление от женщин — а не переселение их к себе домой.

Он был глубоко обеспокоен тем, что соблазнитель оказался соблазнён. Игрок, который только что проиграл.

Хотя он всё ещё был в игре.

— Ты останешься. Но сначала необходимо закрепить эту сделку, Валькирия. И я знаю, как это сделать.

— Да?

Он протянул ей отданные Лоа перчатки:

— Надень их.

Глава 23

Он купил мне перчатки?

— Что ты задумал? — спросила Дани, храбро натягивая их. Впервые в жизни она чувствовала себя настолько сильной. Способность привести такого крупного воина на колени опьяняла.

— Увидишь.

Из-за нестерпимого желания голос вампира погрубел; лицо чётко выражало одно намерение.

С каждой секундой её возбуждение нарастало. Вдобавок усилился ветер, и покрытые снегом ветви со свистом рассекали воздух. Но для неё этот свист был как музыка, как тайна. Эти звуки, эти запахи дразнили её. Что-то из тёмных глубин этого холода манило Валькирию…

— Даниэла?

Мёрдок боролся с влечением. Даниэла ещё раз посмотрела на него; во взгляде, обращённом прямо к наполнившимся чернотой глазам, было заметно всё возраставшее желание.

Предвкушение. Дани влекло именно предвкушение чего-то нового.

Когда Мёрдок взял локон её волос и использовал его, чтобы приласкать сосок, она застонала, выгнув спину. Из-за холода каждое прикосновение казалось приятнее — и ей захотелось большего.

— Положи на меня руки, вампир.

Застонав, он накрыл её грудь одетыми в перчатки руками и начал массировать, вынуждая девушку задыхаться от удовольствия. Он с особой искусностью мучил её соски: ласкал сначала один, после — другой. Возбудив их, он опустил руки на её грудную клетку и с силой надавил, прижимая девушку к земле.

Когда она вытянулась на снегу, он опустил руки и стянул с неё трусики. В течение долгого мгновения он смотрел на её обнажённое тело, его член пульсировал в штанах.

Она устремилась вперёд и приласкала его через брюки, так что вампир от удовольствия откинул голову. Приготовившись использовать перчатки, она прошептала:

— Вынь его, Мёрдок.

— Он замёрзнет, — вампир вопросительно посмотрел на неё.

— Если бы так случилось, я бы могла не спеша облизывать его, как лёд.

Он охнул:

— Правда?

— И это могло бы продолжаться несколько часов. Но сейчас я уверена, что буду тереть достаточно быстро, чтобы не дать тебе замёрзнуть.

Мотнув головой, он убрал её руку.

— Я хочу, чтобы ты кончила первая. Хочу смотреть на тебя. Хочу видеть твоё лицо. — Он поставил колено между её ног. — Даниэла, убери руки за голову. И раздвинь бёдра.

Повинуясь его командам, она осторожно убрала руки, затем развела ноги.

— Вот так, — проскрежетал он, его взгляд был прикован к её вульве. Он видел, что её тело не против, чтобы он ласкал её прямо там.

Вампиру хотелось попробовать её, но он мог лишь смотреть. Она увидела, как он облизнул губы, и качнула бёдрами. Интересно, каков его поцелуй? Будет ли он мягок с ней? Или ненасытен?..

— Шире, — потребовал он, и она позволила коленям раздвинуться ещё немного. С грубым стоном он опустил голову и сейчас был прямо у её бёдер, но не касался их. Она почувствовала его дыхание, заставившее её задрожать.

Снова и снова воздух от его дыхания перемещался вверх и вниз вдоль её сердцевины, в то время как руки вампира ласкали её грудь. У Даниэлы не осталось ни капли стыдливости: двигаясь, желая его губ, она была согласна вытерпеть боль от ожога — ради того, чтобы один раз почувствовать прикосновение его языка.

— Я так хочу поцеловать тебя.

Его губы были в нескольких дюймах от её вульвы, его туманное дыхание щекотало её клитор.

— Я распалю тебя и буду облизывать до тех пор, пока ты не станешь кричать и умолять меня.

— Мёрдок, — простонала она, — больше я этого не выдержу.

— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить? — спросил он, приподнимаясь.

— Да!

— Ты говорила, что лёд порочно смотрится на твоей коже. — Он потянулся и сорвал толстую сосульку с одной из веток. — Это был намёк?

Во взгляде вампира появилось что-то свирепое; его глаза потемнели. Её же — расширились. Боже, он хочет прикоснуться к ней, использовав сосульку?

Она задержала дыхание… он коснулся гладким кончиком её щеки, заставив задрожать.

— Она не тает, прикасаясь к твоей коже, — прошептал Мёрдок, будто зачарованный, а затем провёл кусочком льда вниз к её приоткрытому ротику.

Не отводя глаз от Мёрдока, Даниэла язычком потянулась к сосульке, слегка коснулась кончика, прежде чем обхватить фаллосообразный лёд губами.

Сдавленный звук вырвался из его груди. Опьяняющая власть.

Она в последний раз облизнула лёд и уступила Мёрдоку.

Вампир провёл льдом по её шее вниз к вздымающейся от возбуждения груди.

Сначала Мёрдок обвёл льдом напрягшиеся и молившие о внимании соски, так что Валькирия выгнула спину, встречая ледяную ласку. Так чувственно, так совершенно.

— Да, Мёрдок… умный вампир, — сейчас он использовал мозги, наслаждаясь девушкой и в то же время доставляя ей удовольствие.

Она сглотнула, когда он провёл льдом по ложбинке вниз прямо к пупку. Он дразнил её, но не спускался ниже; играл с ней и заставлял изгибаться, иногда совсем убирая лёд.

— Ты хочешь этого?

— Да!

— Как сильно ты хочешь? — он провёл кончиком льда вниз, пока не достиг её ноющего клитора.

— Пожалуйста, пожалуйста… — когда он начал водить льдом прямо по клитору, она стала задыхаться, а потом низко застонала.

— Моей женщине это нравится.

Казалось, он был полностью увлечён собственными действиями.

— О Боже, да!

Снова и снова он водил льдом вверх и вниз, каждый раз приближаясь всё ближе. Неровно дыша, она произнесла:

— Мёрдок, пожалуйста.

Он мягко коснулся льдом вульвы, заставив Валькирию закричать от блаженства. Молния пронзила небо.

Их взгляды встретились; он смотрел вопросительно.

— Да, сделай это! Войди в меня….

Он скользнул сосулькой внутрь. Она выгнулась, не сдерживая стонов. Холодно. Изысканно.

Ободрённый её ответом, он начал осторожно двигать льдом в её влагалище.

Её голова металась, пальцы в перчатках зарывались в снег. Её ещё никогда не заставлял кончить мужчина.

А сейчас я почти…

Он, казалось, дразнил её. Чтобы свести с ума от удовольствия.

Но сейчас в его собственном уме царил беспорядок, член в брюках содрогался, готовый к извержению.

— Не останавливайся… — она задвигала бёдрами, направляя сосульку глубже, и его собственные бёдра неукротимо задвигались в ответ.

Секс. Мне нужен секс. Хочу кончить в неё. Его желание подменить лёд членом было так сильно, что он подумал, что сам сойдёт с ума.

— Мёрдок, — простонала она, — я кончаю!

В момент оргазма её тело на мгновение застыло в такой непристойной позе, что он почувствовал пульсирование в члене.

Её крики привели его в бешенство. Впервые в жизни секс разрушал веками укрепившуюся за ним репутацию, что он всегда может доставить себе удовольствие.

Похоже, конец будет резким, незапланированным и грязным — он был готов кончить прямо в штаны.

Как только она, выдохшаяся, оттолкнула его руку, он произнёс:

— Теперь ты поможешь кончить мне, Невеста.

Он резко расстегнул молнию и взял член в руку, едва не взорвавшись. Он был вынужден туго сжать головку, чтобы сдержать семя.

— Ты хочешь?

Она выдохнула:

— О, да.

— Тогда погладь его, — он не узнал собственного рычащего голоса.

Пока он держал головку, она обхватила член пальцами, двинув рукой вверх и обратно.

— О, Боже, ещё!

На втором поглаживании он развёл колени, помогая ей. Его яички потяжелели, готовые к оргазму.

— Вот так…

На третьем поглаживании он убрал свою руку.

Горячее семя выплеснулось прямо в её кулак. Так дьявольски приятно… чувствовать… Зверский стон вырвался из груди, когда он увидел, что она, не останавливаясь, выжимает из него последнее, снова и снова выдавливая семя в снег.

Когда она окончательно освободила его от спермы, он повалился на спину, наспех убирая быстро охлаждающийся член в брюки.

Неспособный помочь себе, он повернулся набок и посмотрел на неё. В Даниэле, Ледяной деве, было столько огня…

Человек мог бы сжечь её.

Если я не буду осторожен, в один прекрасный момент я точно зациклюсь на женщине.

Он хвастался ей, что может заниматься сексом столько, сколько захочет — потому что он всегда мог. Но всего-то через несколько часов после этих слов он чуть не кончил прямо в штаны. Он сказал ей, что никогда не потеряет контроль — но из-за неё он чертовски быстро потерял контроль.

Она улыбалась, подглядывая за ним из-под ледяных ресничек.

— Ты, наверное, успеешь вернуться за моими вещами, прежде чем в Новом Орлеане рассветёт. Я оставила два чемодана в машине. Это красный Х6, припаркованный на углу Дофин и Сент-Филипп.

Она вновь была в прекрасном расположении духа, глаза сверкали, как кристаллы на её лице.

Выражение её лица напомнило ему, сколько надежды было в её взгляде этим утром. Он напрягся и отреагировал так же вяло, как и тогда.

Она почувствовала перемену, произошедшую в нём.

— Мёрдок, у нас соглашение.

Как она смогла изменить меня? Ему хотелось озадаченно почесать затылок. Я способен контролировать ситуации с женщинами.

— И как, по-твоему, ты сможешь жить здесь?

— Ты знаешь, что я не ем. Мне не нужна тёплая погода, да я и не хочу. Это идеальное место, — закончила она, тон стал безразличным. Она выглядела растерянной и смотрела вдаль.

— Хорошо, поступай, как знаешь, — он встал, застёгивая рубашку. — Хотя я не знаю, когда приду в следующий раз.

Она резко посмотрела на него. Ему показалось, что он заметил вспышку боли в её взгляде. Но вспышка исчезла так быстро, что он решил, что ему привиделось — особенно, когда она сказала:

— Вампир, после того, как принесёшь мои вещи, можешь уйти и не возвращаться вовсе.

С угрюмым видом он переместился в Квартал и нашёл её автомобиль именно там, где она сказала. Он переместился внутрь, чтобы забрать вещи.

Вернувшись на улицу с чемоданами в руках, он подумал про себя: «Боже, что я наделал? »

Глава 24

Когда он отправился за её вещами, Дани надела платье, а затем принялась изучать своё новоё убежище.

Мёрдок в некоторой степени благоустроил домик. Здесь был водопровод, электричество, канализация и установлен довольно новый генератор. Она нашла постельное бельё и полотенца.

В каждой из просторных комнат находились сохранившиеся с давних времён скульптуры, украшения, кладка, оказывавшиеся невосприимчивыми к холоду. А значит, это место идеально подходило Дани. Ей нужно было гнёздышко. По знаку зодиака ей полагалось вить себе гнёзда, и сопротивляться этому она не могла.

Прежде всего было необходимо… добавить сюда лёд.

Вернувшись с её чемоданами, Мёрдок неохотно показал Дани комнату для гостей, причём действуя так, будто делает большое одолжение, позволяя ей остаться здесь. Нельзя было не заметить немного безумного взгляда, когда он смотрел на нее и её чемоданы. Хотя Дани предполагала, что проявление холостяцкой паники будет более сильным, — учитывая то, как долго он жил один.

— В твоих безразмерных чемоданах есть что-нибудь, на чём можно записать мой номер? — спросил он.

— Да, но ты можешь просто сказать мне. Я запомню.

Продиктовав последнюю цифру, он поспешно добавил:

— Но имей в виду, что я буду крайне занят делами в ордене и охотой на Иво.

Она приняла непроницаемое выражение лица.

— Конечно, я понимаю.

Но понимала ли она? Будь она честна, она бы осознала, что глубоко внутри надеялась убедить его остаться здесь, с ней.

Чего, к сожалению, не случилось. В любом случае, у неё всё ещё оставалось это превосходное место, чтобы в безопасности укрыться здесь — вот, что действительно шло в расчёт. Если он не хотел испытать больше изысканных удовольствий из тех, что они только что разделили, это были его проблемы.

А значит, и мои тоже…

— Тогда, прощай, — сказал он, переместившись до того, как она успела что-нибудь ответить.

Оставшись одна, Дани по обыкновению пожала плечами, будто этот поступок не задел её. Но обманывать его было проще, чем саму себя. Оставляя без внимания острую боль в сердце, она продолжила убираться, представляя, что пройдёт много дней, прежде чем она вновь увидит его…

Несколько часов спустя она легла на не застеленную кровать в хозяйской спальне, отказавшись оставаться в той маленькой комнате для гостей. Дул восхитительный холодный ветер, проникая через двери и окна, которые она открыла навстречу морозной ночи.

Работа утомила её, однако порадовала результатами. Сосульки украшали все рамы и дверные проёмы, заиндевевшие узоры покрывали каждую из стен.

И всё же она хмурилась. Глянцевые стены выглядели безликими, безупречный лёд нагонял тоску.

Идеальное покрытие раздражало её, как могло бы раздражать отсутствие запаха или диссонирующие звуки. И это недовольство нарастало так же сильно, как и влечение, испытываемое к этому месту.

Она встала, подошла к окну, посмотрела на тёмный лес, окружавший домик, а затем повернулась к стене. Внутри не так, как снаружи. Неправильно.

Неспособная выдерживать это и дальше, она соорудила изо льда дротик, слой за слоем, оттачивая его.

Закончив, она метнула дротик в стену, высекая лёд. Затем снова. И снова, пока странные отметины не начали приобретать определённую форму.

Мёрдок ни за что не вернулся бы в Сибирь. Я не был там семь дней. И смогу продержаться ещё неделю.

Он прекратил преследование, так как приближался рассвет — Лукьян и Рюрик уже вернулись в Горное Облако.

А в Сибири сейчас темно.

Перерыв в работе был опасен для Мёрдока. Перерывы усиливали искушение вернуться к Даниэле, которому невозможно было сопротивляться.

Нет, он отказывался. Из-за пробуждения он должен уступить? И терпеть эту абсолютную потерю сил? Добро пожаловать, до неузнаваемости изменённая личность?

Он решил не ходить к ней, как какой-нибудь томящийся от любви юнец, особенно, вспомнив, как мало побеспокоил её его уход той ночью. И она не позвонила ему.

Часть его негодовала из-за того, что она могла с лёгкостью манипулировать им. Другая часть возмущалась её вторжением в его дом. И это вовсе не означало, что у него была холостяцкая паника, в которой она его обвиняла, — обвинить во всём его было очень удобно; в то же время сложности, которые она представляла как Невеста Даниэла вовсе игнорировала.

В любом случае, если в наши дни зубная щётка женщины означает вторжение, представьте себе два переполненных чемодана!

Всю неделю он занимал себя, силясь не думать о ней совсем. Вместе с Лукьяном и Рюриком он преследовал существ, которых она помогла обнаружить и которые всё больше приближали его к Иво. Он неоднократно пытался увидеть Николая, но его брат был обычно… занят Мист.

В течение этого времени Мёрдок каждый день ложился спать вымотанным, надеясь, что ему не приснится Даниэла. Но она снилась постоянно. И каждый раз странный голос спрашивал: «Чем бы ты пожертвовал? Что бы ты сделал для неё? »

Он вновь посмотрел на яркое от молний небо, чувствуя, что уже бессилен оставаться вдалеке, не узнав, как она обосновалась, не увидев голубизну её глаз, не почувствовав её солоноватый запах.

На его родине осень приходила с первым мелким дождём, очищавшим деревни от летней пыли. А затем в один из дней дождь кончался, и утром каждый видел за окном сияющую белизну. Воздух становился свеж и приносил тонкий привкус ближайших северных морей.

Даниэла пахла, как воздух в то редкое утро. Запах, который он никогда не сможет забыть.

Стоп, возможно, она не запомнила его номер. Что, если она хотела связаться с ним, но не смогла? Он должен пойти туда прямо сейчас и проверить, как она. Да, убедиться, что у неё есть всё необходимое. Он переместился в охотничий домик.

Его челюсть отвисла, как только он увидел представший перед ним дом.

Окна были открыты, и лёд… повсюду. Она, точно паук, плетущий паутину, обвила льдом всё поместье.

Он вырос близ Балтийского моря в семнадцатом веке. Превыше всего семьёй ценилось тепло в доме. Сейчас же лёд покрывал дверные проёмы, окружая угловатые косяки. Сосульки свисали с потолка и на окнах заменяли шторы. Стены были покрыты белым ледяным глянцем, на котором она вырезала примитивного вида символы.

Она не имела права. Холостяки паникуют из-за зубной щётки? Попробуйте иметь дело со сверхъестественной женщиной, устроившей в вашем охотничьем домике ледяной шторм.

А кто бы ни запаниковал?

И её нигде не было. Пока он переходил из одной пустой комнаты в другую, он чувствовал себя одновременно поражённым и озадаченным.

Когда он достиг собственной спальни, то увидел, что она спит там — на пустой кровати без единого одеяла. Зачем бы ей понадобилось остаться здесь, а не в той комнате, куда он первоначально отнёс её вещи?

Она спит в моей постели? Эта мысль подтолкнула его, задела самые тёмные примитивные инстинкты. Мысль держать женщину внутри собственного дома, в крепости, захваченной с помощью меча, защищать её… возбудила его.

Спит в моей постели.

Он кивнул, затем повернулся к одному из не распакованных чемоданов, в котором нашёл пару эротических новелл с названиями, заставившими подскочить его брови вверх, и коллекцию дамского белья, которое он будет воображать на ней в течение многих последующих ночей. Он взял одну из её шёлковых ночных рубашек и втянул запах.

Неудивительно, что его член тут же затвердел, как скала. Но и клыки заострились. Почему она была той единственной, кто искушал его выпить кровь прямо из плоти? Он никогда не хотел этого до неё и не имел даже незначительного желания всю неделю до этого момента.

Отложив рубашку в сторону, он открыл вторую сумку. Она была наполнена контейнерами с солью. Зачем ей столько соли?

Он подошёл к комоду. Наверху лежал её телефон, который он проверил, чтобы узнать, не пыталась ли она с ним связаться. Исключено — полностью заряжен, звонок приглушён, на экране пропущенные вызовы. Он пролистал телефонную книгу, нашёл свой номер, сохраненный как «ТЕЛЕФОН ВАМПА». Она могла позвонить, но не позвонила.

С телефоном был соединён выглядевший весьма добротным лэптоп, очевидно морозостойкий. Подчас мир Ллора пугал его; удивительная идея провести интернет в этот домик сейчас конкурировала с безумной идеей покрыть льдом всё жилище.

Войдя в ванную, Мёрдок понял, зачем ей соль. Контейнер стоял позади старомодной ванны. Даниэла нуждалась в соли, чтобы не заморозить воду. Он мрачно подумал: «Неудивительно, что она пахнет морем».

Это было слишком странно, чтобы поверить…

Северный ветер прорывался сквозь окно, задувая в комнату снег. Не подумав, он метнулся закрыть створки, но они примёрзли.

Он посмотрел на жёсткую холодную ночь. Она находилась где-то там, маленькая Невеста, до которой он не может дотронуться. Всё, связанное с ней, с этой ситуацией было непостижимо ему.

И весь этот лёд служил крикливым напоминанием о том, что он никогда не сможет опустить клыки в её плоть. Ты слишком жаждешь её крови. Уходи отсюда.

Его грудь будто сжали верёвками. Он переместился, задыхающийся и смущённый из-за женщины, живущей в его поместье.

Да будь я проклят, если ещё хоть раз вернусь туда.

Глава 25

Мёрдок ещё раз взглянул на часы.

Ночь заканчивалась, а он всё продолжал ждать Рюрика и Лукьяна. Они собирались встретиться здесь, в Квартале, чтобы выследить нового шпиона, и опаздывать было не в правилах Рюрика.

Перерывы в работе всё ещё были опасны для Мёрдока — даже после злополучного путешествия в охотничий домик неделю назад. Он по-прежнему продолжал сопротивляться странному влечению к Даниэле. Да, с ней он испытал сногсшибательное удовольствие. Но это удовольствие лишь напомнило ему, как сильно он соскучился по сексу. Возбуждающее желание, сплетение потных тел, прикосновение бёдер. И поцелуи. Боже, как он соскучился по поцелуям.

Нет, с ней будущего не было. Моногамия не для него. Он видел, как это разрушало жизни мужчин, которые были лучше него.

И она превратила в лёд мой охотничий домик.

Отправив Рюрику ещё одно сообщение, Мёрдок прислонился к фонарному столбу. Он поймал взгляд привлекательной брюнетки в топе с глубоким вырезом. Она посмотрела на него с похотливой улыбочкой на губах, но единственное, о чём он подумал, что она не была и вполовину так хороша, как Даниэла. Он отвернулся.

Фактически, последние две недели он всех женщин сопоставлял с Даниэлой, и все, без исключения, не шли ни в какое сравнение с ней.

Но, по крайней мере, до них можно было дотронуться.

Вновь обернувшись к той женщине, он заметил, что он смотрит на него с нескрываемым интересом. Нет, он никогда не хотел, чтобы его пробудили к жизни, но сейчас с этим уже ничего нельзя поделать, и он мог бы хорошенько насладиться этим.

По опыту он знал, что сможет заполучить эту женщину одним движением пальца. Старые привычки проявили себя, когда он как раз решил, что у него нет на это времени. Ему нужно направить все свои усилия на поиски Иво.

Но без Рюрика и Лукьяна Мёрдоку оставалось только ждать, к тому же он должен был сорваться с поводка, на котором его держала Даниэла.

Если бы он только мог притупить это желание, он стал бы более собранным, более действенным. Высокая брюнетка была лишь ещё одной женщиной…

— Мама, можно я её надену? — спросила Дани. Свана готовилась к далёкому путешествию и только что достала из сейфа корону. Как всегда, Дани зачарованно смотрела на неё.

— Только ненадолго, родная, — ответила Свана, опуская переплетение льда и алмазов на завязанные лентами волосы Дани. Корона сползла на лоб. — Так. Моя маленькая ледяная принцесса.

— Я хочу показать другим Валькириям.

— Корона зачарует их.

— Но ведь меня она не зачаровала.

— Тебя — нет, — Свана улыбнулась, видя, как Дани пытается поправить корону, хотя та была слишком велика для девочки. — Потому что наш народ пришёл из страны алмазов и льда.

— Ты пойдёшь туда?

Красивое лицо матери стало серьёзным.

— Да.

— Когда ты вернёшься?

Свана опустилась на колени перед дочерью.

— Даниэла, возможно, я не смогу вернуться.

— Тогда зачем тебе идти туда? — спросила Дани, начав плакать. — Просто останься со мной.

— Я должна вернуть свой трон. Я королева из длинной династии королев. И однажды ты тоже станешь королевой.

— Но как я найду тебя?

— Если я не вернусь, ты должна пообещать мне, любимая, что никогда не пойдёшь за мной. Никогда, никогда не ходи в Айсгард. До тех пор, пока тебе не покажут путь…

Дани подскочила на кровати, в одно мгновение проснувшись. О боги. Она только что вспомнила большую часть того рокового дня, когда мать оставила её. До тех пор, пока мне не покажут путь?

Кто конкретно направил бы Дани в Айсгард? И почему она только что вспомнила это?

Сон был таким реальным, она почти почувствовала тяжесть короны. Свана надела её, когда уходила навстречу своей судьбе, даже зная, что, скорее всего, умрёт. Какой храброй она была.

Дани встала, почувствовав приятную дрожь, когда голыми ступнями коснулась замёрзшего мрамора, затем подошла к открытому окну. Поднявшийся северный ветер врывался в комнаты, будто желая обнять девушку. Она закрыла глаза, покачиваясь ему навстречу.

Вампир — который всё же должен был вернуться, — говорил о снах. Сейчас они приходили к ней каждую ночь. Может, холод этого особенного места вызвал все эти воспоминания и сны?

Ей здесь нравилось. Холодный ветер действовал на неё, как адреналин, хлопья снега успокаивали её душу. Две недели она блуждала по северным лесам, следовала за шёпотом, изучала сельскую местность. И она продолжала вырезать таинственные символы на любой ледяной поверхности, которая ей встречалась.

Отметины по форме были простыми, как надписи на древних камнях с начертанными рунами в Северных землях. Она не думала, что видела эти знаки прежде, и понятия не имела, откуда их знает.

В конечном счёте, она начала создавать собственные ледяные таблички по размеру такие же широкие, как стол, чтобы покрывать их надписями, а позже размещать в разных частях леса и снежных сугробах, располагая их должным образом. Она не знала, зачем делает это, но чувствовала непреодолимую потребность.

С каждым днём пребывания здесь она становилась всё сильнее, всё больше думая об этом непонятном новом развлечении — и всё меньше о вампире. Да. На несколько минут меньше, чем раньше. Сначала она размышляла о том, не были ли вырезанные узоры лишь отчаянным способом отвлечься от вампира, таким же как, например, объесться мороженым. Но затем пришла к выводу, что это, пожалуй, нечто большее, ведь с растущим желанием вырезать надписи влечение к вампиру почти не уменьшалось…

Этой ночью Мёрдок поцеловал трёх разных женщин.

Минуту спустя после того, как он заметил ту первую брюнетку, он оказался вместе с ней в переулке, пробуя её губы на вкус.

И он всё ещё думал о Даниэле. В конце концов он отдалился от девушки, бормоча проклятья.

— Прости, сладкая. Мне нужно идти.

Она вцепилась в него, умоляя не уходить. То, что должно было взволновать его, лишь принесло раздражение, так как он представил Даниэлу на месте этой женщины.

Вторая женщина оказалась приезжей, в её взгляде не было проблеска особого интеллекта. Никакого сходства с его Невестой. Он восхищался находчивостью Даниэлы, ему нравилось, что он не всегда мог предугадать ее действия.

Третья пахла приторными духами и чем-то из того, что она ела на ужин. Такой контраст с чистым запахом Даниэлы…

Сейчас, когда мыслями он вернулся назад, то понял, что ни одну из них не хотел укусить. Кстати, ещё одна причина держаться от Даниэлы подальше. Легко сказать. Он чувствовал себя так, будто ведёт уже проигранную битву, а в его жизни таких битв и так было чертовски много.

На одной из них он погиб.

За что бороться сейчас? Скорее всего, легче удержаться и не укусить её, чем уйти, не увидев её лица снова…

Он представил свою Невесту спящей в его кровати, будто она ждала его. Если он собирается остепениться, почему не сделать это с самой изящной и умной из всех известных ему женщин? Пусть даже она создана изо льда. Он вспомнил сверхъестественную сцену, которую застал в охотничьем домике, и принял решение.

С ней никогда не будет скучно.

Была ли хоть одна причина, чтобы отказаться от отношений с женщиной, которую он ждал всю свою жизнь? Он посмотрел на небо. Рассвет наступит через пару часов. Слишком поздно, чтобы что-либо успеть здесь. Но в Сибири всё ещё темно.

Почему бы не попробовать? Даже если я захочу укусить её, всегда смогу переместиться. По крайней мере, так он думал.

Вместе с этим умозаключением Мёрдок почти сожалел, что не добился тех женщин. Ведь тогда он мог бы почувствовать себя виноватым.

Он проследил за уличным продавцом цветов до следующего угла. Мёрдок знал женщин — им нравились цветы. Он схватил букет роз, сунул двадцатку полусонному торговцу, а затем переместился к Даниэле.

В доме её снова не было. Когда он услышал, как со скрипом открылась входная дверь, то, пряча букет за спину, переместился вниз и оказался прямо перед ней.

— Даниэла?

Губы её стали ещё более синими, чем прежде, кожа — белой, как молоко. В ледяных волосах застряли веточки.

Боже, она невыразимо прекрасна. Он искал слова, чтобы выразить свое восхищение, но так ничего и не придумал.

Она взглянула на него без ожидаемого им удивления, но со сдержанным любопытством.

— Где ты была? — спросил он.

— Просто ходила прогуляться.

Она была в топе и шортах, но без обуви. Он задумался, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к виду ее тела, настолько открытого непогоде.

— От тебя ничего не слышно. Хотел убедиться, что ты нормально устроилась.

Она пожала плечами, поворачиваясь к лестнице.

Он направился за ней.

— Я только заглянул проверить, как ты.

— Ты это вроде уже говорил. И, как видишь, со мной всё в порядке.

— Ты была весьма занята, — сказал он, когда они дошли до комнаты. С тех пор, как он был здесь в прошлый раз, она добавила ещё узоров на лёд, покрывавший стены. Вокруг стало еще больше снега. — Занималась декорированием.

Вновь возникло ощущение, что к нему вторглись. Но, не почувствовав сопутствующего недовольства, Мёрдок понял, что уже как будто привык к этому.

— Символы, которые ты вырезаешь, что они означают?

— Я не уверена… — она окинула взглядом комнату. — Просто что-то, чем я занимаюсь.

Почему-то в этот момент оба посмотрели на постель. Погрубевшим голосом он спросил:

— Почему ты спишь здесь?

— Моя комната на южной стороне. А прямо сюда дует северный ветер.

Спит в моей постели. Мёрдок вновь возбудился от этой мысли. Он, возможно, не мог овладеть ею, но были другие преимущества. Вспомнив о цветах, он протянул их ей.

Даниэла пристально посмотрела на них.

— Букет? Как в старые времена?

— Полагаю, что дарить желанной женщине цветы, — жест, неподвластный времени.

— Хорошие были времена, — она склонила голову в сторону. Её ушки дёрнулись? — Но твоя гипотеза о женщинах не совсем верна.

Она изучает моё лицо? Она может узнать, что я целовал других женщин?

— Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа она потянулась к букету. В тот момент, когда он передал его ей, цветы начали вянуть. Прямо на глазах они чернели и умирали.

Мёрдок провёл рукой по затылку.

— Хорошо, что не принёс котёнка.

Даниэла отбросила цветы в неиспользуемый камин.

— Тебе надо понять, что я не такая, как те женщины, которых ты знал. И этот мир не такой, как ты думаешь. Всё для тебя изменилось. И ты не можешь применять к нему человеческое поведение.

— Тогда расскажи мне об этом мире. Научи меня.

— Хочешь, чтобы я дала урок прямо сейчас?

— Хочу. Определённо.

— У Валькирий сверхъестественное обоняние. Не такое сильное, как у Ликанов или демонов. Возможно, даже не такое сильное, как у вампиров. Но достаточное, чтобы учуять запах женщины, с которой ты был.

О, чёрт.

Глава 26

Дани почувствовала запах женских духов. Несколько запахов. Она могла точно сказать, что Мёрдок был достаточно близок с этими женщинами, чтобы подцепить их запахи, но чем именно он с ними занимался, она определить не могла.

Мёрдок ничего не ответил, лишь глаза его сузились. Он пожал плечами, и слабый намёк на чувство вины, который она уже вообразила, ушёл, сменившись безразличием.

— Я поцеловал… двух женщин.

От ревности её когти распрямились.

— Просто хотел вспомнить, на что это похоже. После стольких лет.

Молния разрезала небо. Его учтивость привела её в бешенство.

— И чем вы занимались после?

— Даниэла, ты делаешь проблему из ничего. Эти женщины были людьми, а я всего лишь поцеловал их.

— Из ничего? Ты случайно оказался знаком с этими смертными? Или же они просто прогуливались, а ты подцепил их, в то время как вроде бы должен был искать Иво?

Увидев выражение его лица, она почувствовала тошноту. Бинго. Несложно было представить его, с вожделением целующего каких-то шлюшек в одном из переулков Квартала.

Я всегда высмеивала туристов, которые этим занимались.

В Ллоре редко, что можно было сохранить в секрете. Сплетников хватало. Каждый узнал бы, что Мёрдок, отказавшийся от Дани, был с другими женщинами. Для Невесты и так достаточно унизительно быть брошенной кровопийцем, но ещё более оскорбительно уступить обычной смертной.

— Мы никогда не давали друг другу обещаний, — наконец произнёс он. Когда вновь сверкнула молния, он потёр подбородок. — Ты просто сообщила мне, что останешься здесь. И я не поцеловал ни одной женщины за три чёртовых столетия.

— Тогда почему ты не пошёл дальше?

Он устало выдохнул:

— Они не привлекли меня, были какими-то холодными…

— Холодными? — истерично закричала она. — Я безумно рада, что заставила тебя пообещать никому не говорить обо мне, хотя они все равно узнают. Я надеюсь, ты поставил против нас в пари, предложенном Лоа!

— Мы не женаты, — его гнев нарастал. — Я не давал тебе обещаний. И у тебя нет никаких причин злиться на меня.

— Я злюсь, потому что ты наконец-то увидел то, что все время было перед тобой. Жаль, что уже слишком поздно.

— Слишком поздно? Ещё раз: я всего лишь поцеловал их. Сегодня я пришёл сюда, чтобы быть с тобой, несмотря на то, что те женщины умоляли меня остаться.

Умоляли его? Неужели он так хорошо целуется? Она одёрнула себя — ей этого никогда не узнать.

— И всё же ты решил прийти сюда и быть со мной, женщиной, которая не способна дать тебе ничего. В такое трудно поверить!

— Поверь, Ледяная королева! Ты сломала меня — и теперь никто другой мне не нужен!

— По-твоему, это и означает быть сломанным? — воскликнула она. — О Боги, да меня уже тошнит от тебя!

— Тошнит от меня? Когда я признаюсь в том, что предпочёл тебя другим? Твоя логика просто нелепа.

— Потому что я не куплюсь на это! Если ты думаешь, что сломан, тогда, наверное, должен хотеть, чтобы тебя починили. А ты наслаждаешься поломкой. Поверь мне, я-то знаю!

Грустная, грустная Даниэла…

— Так ты считаешь, что знаешь меня? После двух недель знакомства? А, точно. Я ведь просто шлюха в мужском обличье и ничего более.

— Тебя я знаю недолго, но мужчин я знаю. Я собственными газами видела жизни тысячи мужчин. И ты не относишься к тем, кто не связывает себя обязательствами. Ты просто трус, который боится это сделать.

— Трус? — хотя в ответ он лишь криво усмехнулся, Дани заметила проблеск волнения в его взгляде. Она задела за больное место.

— Самовлюблённый трус! Думаешь, я буду сидеть и ждать тебя, пока ты не решишься на что-то большее?

— Ты и так просто ждёшь, Валькирия.

Вместо ответа она начала формировать лёд в ладонях; он с пренебрежением наблюдал за ней.

— Уходи, вампир. И не возвращайся!

— Это мой дом!

— Разве сейчас он выглядит как твой дом? — сильным порывом ветер ворвался в окно, подтверждая её слова.

— Отлично. Наслаждайся! Считай это подарком за пару приятных ночей.

С горькими проклятиями Мёрдок переместился из домика. Он вернулся к месту встречи на случай, если Рюрик появится…

И обнаружил себя в окружении каких-то существ.

Они походили на демонов, но у всех были красные глаза, как у падших вампиров. Огромного роста, в руках они держали средневековое оружие, дубины и булавы.

За ними стоял Иво с блестящей лысиной. Пять лет назад Мёрдок встречал его на поле брани. Наконец-то я нашёл этого придурка.

— Мы ищем полукровку, — сказал Иво, — если ты что-то знаешь о ней, мы, может быть, сохраним твою жизнь.

Полукровку?

— Я не сказал бы ни слова, даже если бы знал, о ком ты говоришь.

Скучающим тоном Иво скомандовал:

— Тогда убейте его.

Мёрдок в одно мгновение вытащил меч и ударил ближайшего демона. Тот засмеялся, легко увернувшись от удара.

Его скорость была непостижима. Ты не можешь сражаться с ними. Об этом ему и говорили.

Прежде чем Мёрдок успел отступить, демоны окружили его, предотвращая перемещение вампира. Дубина хлестнула его по лицу, одновременно разрывая и дробя кожу. Брызнула кровь.

Удар под бедро заставил опуститься на колени. Другой удар раздробил руку.

Их сила… чудовищна. Утыканная гвоздями булава ударила в грудь, врезаясь в мышцу. Не могу дышать, не могу…

Против воли закрылись залитые кровью глаза. Занимался рассвет. Я почти мёртв. И единственное, о чём он мог думать, это о Даниэле, которую хотел бы увидеть в последний раз.

Иво приказал:

— Отрубите ему голову…

Раздался громкий рёв. Мёрдок изо всех сил пытался приоткрыть глаза. Рюрик и Лукьян здесь? Они, должно быть, следили за Иво.

Когда двое вампиров вступили в схватку, Мёрдок попытался предупредить их, но не смог сказать ни слова. Челюсть не двигается?

Рюрик в исступлении сражался, дико размахивая боевым молотом. Лукьян орудовал двумя мечами и выглядел так, будто изголодался по смерти, — и был готов взять столько жизней, сколько возможно.

Но когда Рюрик получил удар, опрокинувший навзничь даже его огромное тело, Лукьян пробормотал:

— К чёрту! — затем переместился прочь.

Глава 27

Мне будет не хватать этого домика. Но Дани понимала, что не может остаться.

Она должна отказаться от этого подарка, полученного за две ночи удовольствия.

Как она вообще могла удивляться тому, что он вот так исчез? К тому же он, наверное, был очень занят, развлекаясь со смертными в тёмных переулках. Он был тем, кто, покинув Дани, оставил за ней звание «брошенной Обуздавшим жажду».

Она снова и снова напоминала себе, скольких неприятностей ей удалось избежать. Всё могло бы получиться гораздо хуже. Ведь между ними никогда ничего не могло произойти. Если бы она всё отдала ему, а после он бы всё равно бросил её, остальные сказали бы: «О чём она думала, полагаясь на этого развратника? Она ведь не способна даже предложить ему тёплую постель».

Она вздохнула. Чёрт, он ей нравился — и это место тоже.

Желание вырезать странные символы продолжало расти, как будто приближая Дани к какой-то цели и давая ей силу. Это занятие доставляло ей огромное удовольствие и приносило такое облегчение, какого она не испытывала никогда прежде.

Мать рассказывала Дани, что она последняя из рода Ледяных Королев, но девушка никогда не чувствовала связи со своими предками. Она считала себя скорее Валькирией, чем ледяной Феей. Конечно, Валькириям она тоже соответствовала не во всём. Грустная, грустная Даниэла.

Были ли эти символы первой ниточкой, протянувшейся между Дани и её древним родом? И почему она смогла увидеть их только сейчас?

Не важно. Её время здесь заканчивалось.

Если она останется, то привяжется к охотничьему домику ещё сильнее. Чем больше времени она здесь проведет, тем больше будет желание не уезжать. И тогда ей придется наблюдать за тем, как Мёрдок приводит сюда других женщин и, несмотря на проходящие годы, всё ещё находит Дани здесь, болтающуюся по домику в ночной рубашке и бормочущую: «Хэй, не обращайте на меня внимания».

Дани решилась и, наконец, убедила себя в том, что жизнь рядом с Мёрдоком будет пыткой. К сожалению, к такому выводу она пришла уже после того, как начала влюбляться в вампира.

Время уходить.

Осталось только найти, на чём отсюда уехать.

— Видел бы ты другого парня, — проскрипел Мёрдок со своей кровати.

Николай уже был достаточно бледным, когда переместился в комнату Горного Облака. Вид брата заставил оставшуюся кровь отхлынуть от его лица.

Мёрдок понимал, что выглядит жутко. Сквозь ногу протянута металлическая скоба, чтобы удержать раздробленное бедро. Одна рука зафиксирована гипсом, большая часть тела обмотана бинтами. Лицо разорвано от уголка рта до уха и удерживалось только с помощью швов. В общем, ему повезло, что жив остался.

Нет. Не простоповезло.

Мёрдок и Рюрик выжили лишь потому, что Лукьян вернулся с хорошо вооружённым отрядом. Получалось, что Лукьян не просто любил драться — он любил побеждать.

Наконец, Николай обрёл дар речи.

— Что с тобой произошло?

— Как раз хотел о том же поинтересоваться у тебя. Господи, Николай, ты выглядишь хуже, чем я.

Его брату было не занимать мужества, и он всегда был уверен в своих действиях.

Так какого чёрта произошло?

Глаза Николая потемнели, прежде чем он устремил взгляд вдаль.

— О моих проблемах поговорим позже. Кто тебя так?

Мёрдок не стал ничего скрывать.

— Демоны Иво. Которых к тому же еще и обратили в вампиров. Они оказались сильны — даже не представляешь, насколько. Колдун разыскивает кого-то, но не думаю, что это твоя Невеста. Они говорили что-то о «полукровке».

— Сколько их?

— В этой группе было трое. Остальные — все вампиры. Мы завалили двоих демонов, но одному удалось выжить, — Мёрдок посмотрел брату за спину. — Где твоя Невеста?

Николай колебался.

— Она в Блэкмаунте. Мы… я… — он резко провёл рукой по измождённому лицу. — Выпив кровь Мист, теперь в снах я вижу её воспоминания…

Всё, что мог сделать Мёрдок, это попытаться скрыть шок, вызванный словами Николая. Итак, воспоминания следуют вместе с кровью. Но почему тогда его глаза не стали красными? И признался ли Николай Кристофу?

Через эти сны Николай узнал, что в прошлом Мист считалась роковой женщиной, которая использовала своих любовников и без сожаления бросала их. И что она твёрдо решила обвести Николая вокруг пальца, действуя так, будто хотела от него чего-то большего, тогда как на самом деле у неё были совсем другие планы.

Прежде чем Мёрдок сумел сформулировать ответ, Николай преподнёс ещё одно сногсшибательное известие. Он получил во владение зачарованную цепь, которая контролировала Мист. Владея цепью, Николай мог делать с девушкой всё, что пожелает.

И в этом было их взаимопонимание? Что-то вроде порабощения?

Долгое время они сидели молча, прежде чем Мёрдок недоверчиво спросил:

— Ты отнял волю и свободу у существа, которому две тысячи лет. Не удивительно, что она хочет вернуть цепь назад.

Николай имел дело с войной, чумой и голодом вместе взятыми в течение одного десятилетия. Он потерял свою семью. Но до сих пор он всегда действовал благородно. До этого момента.

Это выглядело так, будто для того, чтобы сломать его, нужна была женщина.

— Нет, ты не понимаешь, — ответил Николай. — Она бездушна. Неспособна любить. Ее обман съедает меня живьем. Я просто не вижу другой причины. — Больше обращаясь к себе, чем к брату, он пробормотал: — С чего бы еще ей хотеть меня?

Собрав силы, Мёрдок схватил брата за запястье.

— Все эти годы я видел, как ты принимал самое разумное решение, выбирал наилучший путь, даже если он оказывался и самым тяжелым. Я был горд следовать за тобой, потому что ты действовал смело и всегда, всегда разумно, — прохрипел он, прерываясь на мгновение, чтобы выровнять дыхание. — Никогда не думал, что когда-нибудь мне придется говорить тебе, что твои мотивы и решения подвели тебя, Николай. Если она так ужасна, как ты говоришь, тогда ты должен… Я не знаю, просто помоги ей измениться; но ты не вправе приказывать ей. Возвращайся к ней и расскажи о своих страхах.

— Не думаю, что смогу. Ты видел её, Мёрдок. С чего бы ей тогда так быстро уступать?

— Почему ты не спросишь у неё?

Выражение лица брата говорило за него. Он не хотел, чтобы она поняла, как отчаянно он нуждается в ней.

— И насчёт других мужчин, — продолжил Мёрдок, — сейчас не семнадцатое столетие. Это даже совершенно другой мир. Она бессмертная, а не восемнадцатилетняя невинная девица, вышедшая прямо из монастыря. Она не может изменить прошлого. Так что, если хочешь быть с ней, придется принять это.

Если до неё нельзя дотронуться, ты должен принять это…

Николай провёл ладонью по лицу и вдруг спросил:

— Когда это ты успел стать таким чертовски понимающим?

Когда встретил Даниэлу. Когда я едва не умер. Мёрдок пожал плечами, сдержав дрожь от боли в груди.

— Просто мне объяснили несколько правил этого мира. И я понял, что мы не можем соотносить наши человеческие ожидания с существами Ллора.

А ещё понял, что некоторые Невесты неприкасаемы.

— Кто тебе это сказал?

Я не могу сказать тебе. Я дал клятву.

Николай не настаивал на ответе:

— Ты будешь в порядке? — спросил он.

— Вот в этом и есть прелесть бессмертия. Все всегда выглядит хуже, чем есть на самом деле.

Николай попытался улыбнуться — и не смог.

— Удачи, брат, — сказал Мёрдок.

Как только Николай ушёл, он откинулся назад, уставший от того, что приходилось прятать свою боль, и всё ещё поражённый тем, что только что увидел. Сначала отец, потом Николай, а сейчас… и я. Неужели неизбежной судьбой для Мёрдока было помешаться на женщине?

Увидев брата в таком состоянии, он пришёл к одному выводу: без Даниэлы он сойдёт с ума.

Я сломаюсь, если потеряю её в будущем — или если я потеряю её сейчас.

Эта мысль должна была поразить его, но Мёрдок остался странно безразличен и спокоен. Слишком поздно для меня.

— Я опьянен ею, — он усмехнулся, но тут же на лице появилась гримаса: швы отдавали резкой болью.

По крайней мере, сейчас он многое понимал. Впервые за долгие недели он с оптимизмом глядел в будущее. Всё, что ему нужно сделать, это убедить её простить его. Хотя он осознавал, что не был особо сладкоречив с ней, он мог придумать способ уговорить её. Когда действительно становилось нужно, он находил выход.

Мёрдок страстно желал вновь увидеть Даниэлу и разрешить разногласия между ними, но он всё ещё был слишком слаб и не хотел, чтобы она видела его таким.

Кристоф дал ему отпуск на две недели, так что Мёрдок мог подождать ещё день-два.

В конце концов, он точно знал, где её искать.

Глава 28

Ушки Дани дёрнулись за долю секунды до того, как она услышала требовательный мужской голос:

— Куда, чёрт возьми, ты собралась?

Вампир вернулся.

— Прочь, — ответила она, застёгивая молнию на втором чемодане.

— Ты собралась исчезнуть, не сказав ни слова?

— Могу спорить, ты-то так никогда не поступал с женщинами. К тому же ты, скорее всего, даже не заметил бы, что я ушла. Потому что был бы занят соблазнением смертных женщин.

— Я не посмотрел ни на одну женщину, с тех пор как…

— В любом случае, я оставила записку на комоде, — перебила Дани, равнодушная к тому, что он собирался сказать.

Он схватил клочок бумаги, на котором было написано: «Мёрдок. Это было настоящим. Даниэла».

— На чём ты собиралась уехать?

— У меня есть свои способы.

Способом был один водитель снегохода из России. Он оказался единственным, кто мог добраться до этого места, и сделать это всего за час.

Мёрдок скомкал записку:

— И как бы я сумел найти тебя?

Она на секунду остановилась, быстро взглянув на него:

— Предполагаю, ты бы не стал и пытаться.

Она нахмурилась. Хотя Мёрдок всегда одевался со вкусом, сегодня он, казалось, проявил особое внимание к своей одежде. Он надел дорогой свитер и роскошное пальто. Ботинки были начищены до блеска.

На ней были мини-юбка и кофточка. Обувь отсутствовала.

— Зачем ты так разоделся? — раздражённо спросила она.

— Сегодняшний вечер очень важен для меня, — он неуклюже двинулся к Даниэле и остановился в полушаге от неё, всё ещё пряча большую часть лица в тени. — Мне нужно кое-что сказать тебе.

А мне интересно, почему ты не показываешь лицо полностью. Она приблизилась, чтобы получше разглядеть его. Швы? Лицо было в страшных порезах, а он всё равно пытался бриться. Что же для него так важно?

— Мёрдок, что случилось?

— Меня чуть не убили полудемоны-полувампиры.

— Быть не может, — отмахнулась она. — Это один из редких мифов Ллора, который на самом деле всего лишь чья-то выдумка.

— У них были настоящие рога и клыки, и они оказались сильнее, чем вампиры, с которыми я когда-либо сражался. К тому же у них были красные глаза.

У каждого Падшего вампира были красные глаза, демоны же с красными глазами принадлежали к редким видам. Ходили слухи, что Иво планирует что-то серьёзное. Неужели он нашёл способ обращать демонов в вампиров?

— Помнишь, Дешазар и кобольд говорили, что они не похожи на других и их не победить? — продолжил Мёрдок. — Так вот, так и есть.

Она должна была рассказать об этом Никс. Стоп… Её сестра упоминала демпиров во время их последнего разговора. Демоны и вампиры. Никс уже знает.

Мёрдок начал расхаживать по комнате, запуская пальцы в волосы; его энергия, казалось, заполнила всю комнату. Но он хромал. Ей показалось, она услышала еле заметный скрип. У него пластина в ноге? С кем бы он ни связался, они его серьёзно ранили.

— Даниэла, я думаю, что знаю, почему сейчас стою здесь, рядом с тобой. Почему я никогда не могу найти слов и грублю. Это всё из-за тебя.

— Почти обвинение? Такое поведение обычно производит впечатление на дам? Правда? — она вернулась к чемоданам.

— Это то, что я и пытаюсь объяснить: обычно я не такой. Я всегда был вежлив с женщинами, комплименты легко слетали с моих губ.

— Учтивый Мёрдок — сама сладкоречивость? — Дани знала, что вампир ненавидит, когда она так обращается к нему. — Так что в них было особенного?

— Сейчас я боюсь, что… я думаю, что это… не имеет значения. Ты имеешь значение. Для меня. — Он провёл рукой по лбу. — Я чувствую, что мне важно всё не испортить.

— Чего ты хочешь от меня?

— Не знаю. Еще один шанс. Посмотреть, к чему это приведёт.

Она почувствовала лёгкое волнение от этих слов, но заглушила его. Жизнь с Мёрдоком будет пыткой. Когда уже она примет это?

— Останься здесь, Даниэла. Со мной.

Она сузила глаза.

— С тобой? Это как… жить вместе?

Была ли в его кивке хотя бы малая доля колебания?

— Что изменилось?

— Ты сказала, что я боюсь, и я думаю, что ты… ошиблась.

Дани не ответила и лишь вскинула брови.

— Я не видел этого прежде, не понимал своего нежелания. Но когда я попал в ловушку и был уверен, что умру… — он остановился, встретив её взгляд. — Всё, о чём я мог думать, это о тебе.

Ох. Она почувствовала, что смягчилась. Я тоже думала о тебе. И не важно, как сильно я старалась не думать. Если бы она не вырезала те символы, то сошла бы с ума.

— А затем, несколько дней спустя, я увиделся с братом. Он совсем свихнулся из-за Мист. Я думал, что никогда не увижу мужчину, настолько привязанного к женщине. Но увидел. У нашего отца было то же самое из-за матери.

Мёрдок возобновил хождение по комнате.

— Он был одержим ею. После её смерти он никогда не смеялся, не шёл дальше. Обычно он сидел в их комнате и часами смотрел на её портрет. Думаю, я боялся, что подобное случится и со мной, если я буду хотеть большего с тобой. Но потом я понял, что ещё больше я боюсь потерять тебя.

У неё вырвался вдох, когда она придвинулась ближе к нему. Я хочу его. Я хочу, чтобы реальность заменила фантазию.

— Мёрдок, ты готовил эту речь?

— Непрерывно последние два дня.

Нет, вспомни фермера Теда! Вспомни книгу пари Лоа!

— С тех пор, как мы встретились, ты угрожал мне, пугал меня и поставил в такое положение, что я была вынуждена оказаться на улице в полуденную жару, чтобы путешествовать автостопом на адском автомобиле, который пропах табаком. Когда ты отправился гулять по Кварталу, ты… сделал мне больно, — ответила она. — Итак, ты долго и упорно думал об этом. Я видела твой срыв, когда ты хотел укусить меня. Я видела твою жажду, когда ты пялился на мою шею. И я видела, как ты сжимал кулаки, когда хотел дотронуться до меня.

Приблизившись к ней, он спросил охрипшим голосом:

— А больше ты ничего не увидела, калим?

Она сглотнула, не способная отвести взгляд от его глубоких серых глаз, уже мерцающих чёрным огнем от переполнявших эмоций.

— Ты никогда не сможешь прикоснуться к моей коже, никогда не попробуешь мою кровь на вкус. Я холоднее, чем была когда-либо. Эта боль будет ещё сильнее для меня, впрочем, как и для тебя.

— Я понимаю.

— Мёрдок, никакая магия не поможет изменить эту ситуацию, нет способа провести судьбу — ни сейчас, ни когда-либо потом. Думаешь, что будешь удовлетворён этим?

— Удовлетворён? Полностью? Нет. Но я думаю, мы будем счастливее вместе, чем порознь.

Если бы он был совершенно уверен в том, что у них всё сложится, Дани бы убежала с криками о помощи. Вместо этого, он был честен. И она согласилась — она бы в любом случае не была удовлетворена полностью.

— Я даю нам несколько месяцев, — в конце концов произнесла она. — У меня есть два условия.

— Какие?

— Как и прежде, ты никому не расскажешь обо мне. До тех пор, пока я не буду готова.

— Почему?

Потому что шансов, что всё сработает, — один на пятьдесят.

— Потому что я не хочу стать мишенью для насмешек или быть отмеченной в книге пари как та, которую обманули. И я не хочу стать известна как брошенная Обуздавшим жажду.

— Ты думаешь, я оставлю тебя.

— А есть какие-то причины ожидать другого?

— Я не такой, как обо мне рассказывают. По крайней мере, не только такой. Уже нет.

Он насупился, как будто сам до конца не верил в то, что говорит.

— Ты сам сказал мне, что не склонен к моногамии.

— Я смогу. Сделать это. Сейчас. Но и ты должна сделать то же.

Когда она скорчила «кроме шуток» гримасу, он решительно стиснул зубы. И вновь, явно не довольный тем, что сказал.

— Меня не отговорить от этого условия. Ты должен сохранить всё о нас в секрете.

— Братья услышат, как бьётся моё сердце. Они узнают.

— Ты согласен или нет?

Наконец он ответил:

— Согласен. И какое второе условие?

— Поклянись, что никогда не укусишь меня.

— Клянусь.

Не нужно выдавать своего волнения, Даниэла!

Он положил одетые в перчатки ладони на её лицо и посмотрел на неё.

— Значит ли это, что ты впишешь своё имя в мой список?

Слишком поздно.

— Эту фразу ты тоже приготовил заранее?

Прядь волос упала на его лоб.

— И хорошенько отрепетировал.

Глава 29

— Давай, зайди, — позвала Дани вампира, расхаживающего по берегу. — Вода прекрасная.

В сиянии лунного света Мёрдок выглядел так, будто и правда собирался присоединиться к ней, плескавшейся среди плавучих льдин. Наверное, он уже жалел, что согласился переместить её к северной границе своих владений, которые простирались вплоть до Северо-Ледовитого океана.

Не прошло и минуты, как Даниэла, увидев воду, уже купалась в ней нагишом.

Бедный вампир, шагавший по самой кромке берега, жаждал последовать за ней; каждый мускул его прекрасного лица был напряжён. От его взгляда сердце Дани забилось чаще — то же происходило каждый день на протяжении последних нескольких недель, с тех самых пор как они с Мёрдоком начали жить вместе.

После того, как рассчитались с разгневанным водителем снегохода, конечно.

— Возможно, вода немного взбодрит, — поддразнила она. Последние месяцы зимы были особенно суровы — идиллия в снежных бурях и низких температурах для неё и круглосуточная тьма для него.

Мёрдок безропотно выносил холод, чтобы быть рядом с ней. Она спала во время коротких, обычно пасмурных дней, чтобы проводить с ним больше времени ночью. И когда они не разговаривали, узнавая больше друг о друге, то предавались череде чувственных, хотя и затейливых, блаженств.

Она в жизни не была счастливее.

— Выходи, Даниэла, — позвал он, всё ещё расхаживая по берегу. — Ты там уже и так долго.

— Если не присоединишься ко мне, со мной придётся резвиться водяному!

Мёрдок остановился и наклонил голову, размышляя о том, шутит ли она, и в то же время всё сильнее возбуждаясь.

— Ох, отлично, я иду, — бросила Дани. Она всё равно хотела прогуляться обратно до охотничьего домика и потратить часть времени на игру в снежки — один раз за вечер она, возможно, и позволит ему выиграть. Она любила играть в снежки с ним. Когда он был в своём полном тёплом обмундировании и они могли обниматься, не дотрагиваясь до кожи друг друга.

Когда Дани вынырнула, то попросила:

— Ты переместишься и принесёшь мне полотенце?

С очевидной неохотой покидая её на эти несколько секунд, Мёрдок исчез, вернувшись уже с полотенцем. Он встретил её на берегу и принялся укутывать. Когда он вытирал её, высушивая, от удовольствия она прикрыла глаза, вновь вызывая в памяти чувственную игру чуть ранее. В течение нескольких часов Дани дразнила его с помощью кубиков льда, которые перекатывала по всему телу, везде, где она хотела бы облизать его.

— Ты ведь пошутила насчёт водяного, да? — спросил он. — Ты никогда не говорила, что они существуют.

— Я ещё не добралась до водяных.

Да, Дани уступила, наконец-то раскрыв секреты Ллора и посвятив Мёрдока в их тайны. Она обязана вампиру жизнью, и ей была невыносима мысль о том, что он может столкнуться с врагами, которые попытались бы убить его просто из-за того, что он вампир, — врагами, о силе и слабостях которых он даже не догадывался бы.

— Я рассказала лишь о приблизительно двух сотнях существ, но есть много тех, кого нельзя занести в перечень. И это только те, что находятся на нашем уровне.

Она упомянула большинство крупнейших фракций, от королевств демонов, называемых демонархиями, до истории придворных Фей.

— Они были властителями суверенных государств, то есть фе-одалами, — объяснила она. — Вот откуда появилось это название. Их род берёт начало в Драйскулии; однажды они пришли сюда и постепенно стали вливаться в другие фракции. Совсем как айсирийцы.

И Дани рассказала ещё об одной забавной мелочи:

— Некоторые демоны, такие как Деш, могут быть непроизвольно вызваны бывшими партнёрами по постели. Они зовут вызывающих свимбо — игра с «Той, Которой Повинуется Всё».

— Надо же — водяной, — повторил Мёрдок сейчас, подавая Дани одежду. Временами он казался ошеломлённым всеми этими ллореанскими историями и деталями. Нужно признать, было чему удивляться.

Он также многое узнал с помощью лэптопа, пройдя по ссылкам и комментариям к «Погоне за Талисманом», аналогу «Удивительных гонок» для бессмертных; шоу спонсировалось Риорой, взбалмошной Богиней Невозможного. Участники из разных фракций пересекали мир, соревнуясь за мистические призы.

В результате он узнал, что его брат Себастьян был ещё как жив и в порядке — потому что тоже участвовал в состязании.

— Мой брат жив? — удивился он в тот день, опустив взгляд. Он собирался подхватить Даниэлу, но вдруг убрал вытянутые руки, смущённо отступив.

— Можешь в это поверить? Я должен сказать Николаю… — он умолк. — Почему ты вдруг побледнела? Даниэла, Себастьян в опасности?

К сожалению, Себастьян соревновался со сводной сестрой Дани, Бессердечной Кэдрин, жестокой убийцей вампиров.

— Правила гласят, что участники не могут убить друг друга до финального раунда, — ответила она, не желая лишать его надежды, хотя знала, что Кэдрин никогда не проигрывала в «Погоне». А в этот раз призом был Ключ Трейна, открывавший двери в прошлое. С тех пор как Кэдрин почувствовала себя виновной в смерти двух родных сестер, она стала беспощадной и была готова на всё, чтобы выиграть этот ключ.

Мёрдок попросил Дани узнать что-нибудь об этом — а именно, почему Себастьян участвовал в игре, — и она оставила сообщение Никс. Но, несмотря на то, что Никс считалась самым мощным оракулом в Ллоре, она была рассеянна, непостоянна и откровенно забывчива, когда дело касалось ответных звонков…

Дани наконец натянула юбку на бёдра, а затем подняла голову — чтобы обнаружить Мёрдока, с восхищением глядевшего на её тело.

Одетыми в перчатки руками он взял её за плечи, продолжая пристально смотреть на неё глазами цвета обсидиана, в которых отражался лунный свет. Подул лёгкий ветерок, растрепав его непокорные кудри.

— Ты не могла бы быть ещё прекрасней, — проскрипел он, и она полностью растаяла от одного лишь звука его погрубевшего голоса.

Её взгляд опустился на его губы. В этот момент она готова была поцеловать его.

— Вампир, я бы отдала что угодно, лишь бы попробовать тебя на вкус.

Всё что угодно. Хотя совместная жизнь была почти идеальной, неудовлетворение всё закипало и готово было перелиться через край. С каждым днём она всё чаще задумывалась о том, как долго они смогут продержаться без настоящих прикосновений.

Его руки напряглись на ее плечах.

— Как и я.

Она фантазировала о яростном сексе даже чаще, чем прежде до встречи с Мёрдоком. В воображении она рисовала, как будет сосать его большой член часами. Она воображала, какого будет чувствовать его в себе. Каково это, полностью пропитаться его запахом?

Заставит ли его поцелуй задыхаться, сделает ли её безвольной, сожмутся ли непроизвольно пальцы ног и скрутятся ли коготки?

Как только его взгляд рывком переместился к её губам, он проскрежетал:

— Почти не хочу знать, о чём ты сейчас думаешь.

Он отошел от нее, сжав руки в кулаки, — вместо того, чтобы потребовать поцелуй, что было бы самым правильным.

Ещё одно напоминание о том, что нет способа починить сломанную куклу.

— Нам нужно возвращаться, — сказал он, — я должен отметиться в Горном Облаке.

— Но ты ведь был там две ночи назад, — напомнила она, — и сказал, что нет нужны больше находиться там.

Ведь сейчас не существовало нависавшей угрозы от Орды.

В прошлые месяцы мир вампиров был расколот до самой сердцевины. Эммалин, любимая племянница Дани, уничтожила короля Орды, Деместриу. Эмма узнала, что именно он был её отцом, а затем каким-то образом сумела победить его в смертельной схватке. Иво тоже был повержен во время очередной попытки найти и жениться на Эмме, полукровке. Видимо, Лаклейну Макриву, её новому защитнику-ликану, планы Иво пришлись не по душе, потому что он выпустил дикого внутреннего зверя, убившего Иво и оставшихся демпиров.

— Появилась новая угроза? — спросила Дани. — Или вернулся Лотэр?

Ходили слухи, что даже Враг Древних покинул их мир.

— Нет, ничего такого, обычные враждебные банды, — ответил Мёрдок.

Без Деместриу во главе члены Орды разделились на маленькие группы, более слабые фракции, которые всё ещё сражались.

— От того, что я просто перемещусь и отмечусь, вреда не будет, в любом случае, я уверен, ты захочешь повырезать.

В его голосе был оттенок грубости?

Возможно, она вырезала слишком часто, но каждый новый прекрасный символ становился для нее очень важным. Иногда она работала до тех пор, пока пальцы не начинали кровоточить. Если Мёрдок был рядом, он брал её руки в свои и замораживал её раны.

Впервые застав её c кровью на руках, он спросил:

— Даниэла, зачем ты это с собой делаешь?

Как объяснить это необъяснимое влечение? «Зов предков» встречается с Ледовым шоу?

— Я чувствую себя дёрганой и нервной, пока не начну вырезать. Это как инстинкт, или, может быть, что-то вроде генетической памяти, переданной с кровью. Как если бы ты выпил моей крови, то получил бы мои воспоминания.

Дани всегда пыталась разрешить загадку — кто же сможет увести её в Айсгард, загадку, которая пока оставалась неразрешенной. Могли ли эти символы быть подсказкой?

Вспомнив об этом, она продолжила:

— Да, возможно, мне нужно работать над этим реже.

Хотя время от времени она чувствовала себя эгоистичной, исследуя своё прошлое, это было её время. Не существовало никого, для кого или от кого нужно было бы хранить эти секреты, никого, чтобы наблюдать, кроме её собственного решительного отражения в глянце льда.

Время проходило, не задевая её. Месяц, второй…

— Очень хорошо, — Мёрдок ещё раз взял её за плечи, чтобы переместить в охотничий домик.

Прежде чем уйти в замок вампиров, он сказал:

— Я увижусь сегодня с Николаем. Ты подумала о моей просьбе?

Мёрдок объявил несколько недель назад:

— Мист согласилась выйти замуж за брата. Я хочу, чтобы мы вместе поехали к ним. — Видя сомнения Дани, он добавил: — Просто подумай об этом.

Он продолжал давить на неё с предложением объявить публично об их отношениях. Хотя Дани была польщена, каждый раз что-то заставляло её сопротивляться и не соглашаться. Сейчас она просто ответила:

— Пока не время.

— А когда будет время?

— Ты согласился на мои условия. Я скажу, когда буду готова.

Он коротко кивнул.

— Вернусь, когда смогу, — сказал вампир, слегка дотронувшись губами до её волос, но напряжённость между ними только усилилась.

Когда он ушёл, Дани вздохнула. Однажды Мёрдок признался ей, что никогда ни о ком не заботился. И он никому и ничему не был предан, не считая военной службы. Она не могла отдаться чувствам, зная, что он никогда не будет предан ей до конца.

Она хотела доверять ему, но он был лишь игроком. Негодяй однажды — негодяй навсегда, правда? Особенно учитывая, что она неспособна выполнить не одну, а две его главных потребности.

Иногда, даже зная, какую боль принесёт ей, он всё ещё смотрел на её шею. Каждый раз она испытывала неприятную беспокойную дрожь, по крайней мере, наверное, именно так дрожали бы другие от холода…

Да, время проходило мимо, — но давление всё возрастало. Каждый отказ делал их голод друг по другу всё сильнее

Они испытывали удовольствие, но никогда вдоволь не насыщались, и неудовлетворение всё росло и росло, как вулкан, который пока лишь испускает пар, но неизбежно извергнет лаву.

Глава 30

Ядиан Колд поднялся по лестнице, минуя им же убитую охрану, и проскользнул прямо в комнату короля Зигмунда.

Конечно, предавать собственного короля было неприятно, но Ядиан сделал это без сожалений. Ему нужно было действовать быстро. Пришло время Валькирии.

— Что-нибудь слышно об этой маленькой сучке? — не отрывая взгляда от заиндевевшего окна, спросил король у вошедшего Ядиана. — Я думал, что ты уже приблизился к Валькирии.

— Да, я точно знаю, где она будет.

В конечном счете она бы всё равно пришла к нему. С каждым месяцем она была всё ближе, даже не осознавая этого.

Зигмунд резко повернулся.

— Тогда почему она всё ещё жива? — проревел он, отбрасывая генерала на пол и направляя на него осколки льда.

Ядиан медленно вынул из ножен огненный клинок, от которого погибла королева Зигмунда. Генерал наслаждался страхом, зарождающимся в глазах короля: Ядиан ждал этого взгляда с тех самых пор, как Зигмунд украл не принадлежавший ему трон и погрузил Айсирию в бесполезную войну со свирепой Демонархией.

Войну, в которой погибла беременная жена Ядиана, Карилина.

— Даниэла жива, потому что твоя смерть наступит прямо сейчас.

Без колебаний Ядиан ринулся на него, зажал рукой рот Зигмунда и вонзил клинок прямо ему в сердце: Ядиан должен был сполна насладиться шипением горящей кожи короля и его тщетными попытками сопротивляться.

Брызнувшая кровь намочила волосы и лицо Ядиана. Когда он, наконец, выдернул клинок, Зигмунд всё ещё был жив, так же как и тогда, когда Ядиан начал разрезать кожу и кости на шее короля.

К тому времени, когда голова Зигмунда оказалась в руках Ядиана, генерал весь покрылся запекшейся кровью, но его сердце оставалось спокойным.

Ядиан повернулся на юг. Сейчас, сейчас пришло время Валькирии.

Если Даниэла продолжит вырезать, её руки снова будут кровоточить.

Она не задумывалась о том, что делают с ним вид и запах её крови?

Смотря на неё, Мёрдок вновь и вновь размышлял о том, что же заставляет её заниматься этим. Её эльфийское личико напряглось, сосредоточившись, синего цвета губы были плотно сжаты.

Всю зиму она, казалось, заново открывала себя, изучая простейшие инстинкты, которые едва ли могла объяснить ему — или даже самой себе. Так или иначе наступило лето. Холодный и тёмный райский уголок стал солнечным и тёплым. Прежнее удовлетворение исчезло, совсем как таявший на солнце лёд.

В течение этих месяцев напряжение между ними продолжало расти. Случайный контакт мог взорвать любого из них. Но Даниэла отказывалась уезжать из домика в поисках более холодного места, как будто её генетические воспоминания достигли наконец кульминации, а закрывать книгу памяти сейчас ей не хотелось.

Итак, близилась осень. А мы всё ещё не те, кем привыкли быть…

Несмотря на напряжённость между Мёрдоком и его Невестой, в семье Росов всё стало вставать на свои места.

Николай женился на Мист, когда она всё-таки простила ему использование зачарованной цепи против неё. В конце концов Николай осознал, что неправильно интерпретировал воспоминания Мист: он понял, что она даже более неистова, чем просто роковая женщина, и использовала уловки, чтобы соблазнять злодеев и губить их. Ему, конечно, пришлось извиниться.

Себастьян каким-то образом выиграл в Погоне за Талисманом и завоевал Кэдрин, смертельно опасную маленькую убийцу, которая фактически была отправлена уничтожить его.

Хотя Невесты братьев приходились друг другу сводными сёстрами, они были разными, как день и ночь. Одна была смелой рыжей бестией, прославившейся благодаря своей красоте. Вторая — наёмной убийцей с золотой кожей и склонностью к собиранию клыков вампиров в качестве трофеев.

А моя невеста — божественная ледяная королева. Изысканная и навсегда недоступная…

Мёрдок и Николай наконец помирились с Себастьяном. Как и следовало ожидать, теперь три брата снова общались, и в беседах они всегда возвращались к Конраду: как определить, где он сейчас, где его видели в последний раз. Все трое приступили к поискам и напали на кое-какие следы, однако братья предпочитали не верить слухам, что Конрад стал Падшим вампиром, убийцей с красными глазами, который полностью выпивал кровь жертвы.

Они были близки к тому, чтобы найти брата. Мёрдок чувствовал это. Да, в семье Росов всё определённо начало вставать на свои места.

Но между ним и Даниэлой… Даже если они находили способы доставлять друг другу удовольствие, Мёрдок постоянно мучился, глядя на её нежную кожу. Он никогда не был тем, кто открыто проявляет свои чувства, никогда прежде не ощущал ничего, вроде романтической привязанности. Сейчас же он часто ловил себя на том, что просто хочет погладить её по щёке или дотронуться ладонью до её руки.

Или поцеловать её — Господи, как сильно ему этого хотелось.

Она тоже испытывала сильное желание. Он часто замечал, как она мечтательно смотрит на его губы и в то же время проводит кончиками пальцев по своим собственным.

Иногда он необоснованно считал, что судьба наказывала его за его предыдущие грехи. Никогда не дотрагиваться до неё, всегда желать этого — и знать, что это никогда не будет возможно.

Если «кто не рискует, тот не пьет шампанского», то верно и обратное. Мёрдок имел в виду именно это, когда сказал, что сделал бы всё что угодно, чтобы получить её, — всё, кроме того, что подвергло бы её опасности. Ему нужны были ворота, которые можно взять приступом, враг, чтобы сражаться и побеждать. Вместо этого он не мог сделать ничего, кроме как желать то, что у него уже и так было…

Дани только что поранила указательный палец. Кровь обильно хлынула, и из-за её запаха он сжал кулаки. Никогда не смогу попробовать, хотя думаю об этом всё больше.

Время от времени она замечала, как его взгляд останавливался на алебастровой коже её шеи, но всё ещё оставалась с ним. А значит, она верила, что он не причинит ей вреда.

Его глаза задержались на маленькой темно-красной капельке. С каждым днём он всё чаще задавался вопросом, как долго сможет сам себе доверять.

— Никс, это правда ты? — закричала Дани. Когда зазвонил телефон, она ожидала услышать Мёрдока или даже снова Мист.

— В телефонной оболочке, — ответила прорицательница.

— Я постоянно звонила тебе!

— Значит, я, должно быть, не хотела говорить с тобой.

Дани сморщила губки.

— Чем занимаешься?

— Просто дрожу с тех самых пор, когда ты так холодно обошлась с нами — б-р-р-р! Кто-нибудь, остановите меня! Как вампир? Слишком горяч, чтобы держать в руках? Потому что я могла бы делать это весь день!

— Ха-ха! — сегодня Никс дурачилась. Что, к сожалению, означало, что она будет невнимательна и рассеянна. — Я не обходилась с вами холодно. Ты знаешь, почему мне нужно было уйти.

— Знаю? Полагаю, я забыла. Мысленно отметим: перестать говорить людям, что Дани исчезла. Прекратить намекать богам, чтобы наказали её.

Дани вздохнула. Никс могла быть невероятно полезной. И невероятно раздражающей.

— Что там за шум?

— Твоя комната. Никто не знает, как отключить холодильник.

Дани сглотнула.

— Почему вы хотите его отключить?

Весь мой лёд!

— А что, Солофлекс и кошачий туалет всё ещё нужны тебе?

— Вы ведёте себя так, будто я никогда не вернусь.

— А ты вернёшься? — спросила Никс.

— Ты мне скажи, прорицательница, — ответила Дани, но её прервали. Телефон Никс не унимался.

— Кто это тебе всё время названивает?

— Не один и тот же человек. А все разные. Каждому нужен кусочек Никс, — ответила она, в её голосе Дани уловила нотки усталости. — Позволь, я заблокирую их. Так. Кстати, о звонках: Мист сказала, что несколько раз пыталась связаться с тобой.

Дани не брала трубку.

— Слушай, я знаю, что она скажет мне: что я, скорее всего, не удержу Мёрдока от измены и что долго мы с ним не продержимся.

Напряжение нарастало… А время шло…

Не став спорить и переубеждать её, Никс лишь издала неопределённый звук.

— В любом случае, как там Мист? — спросила Дани.

— Ещё более невыносимо восхитительная, с внутренним светом женщины, которую сильно любят, — ответила Никс. — Замужняя жизнь ей подошла.

Я тоже хочу, чтобы меня любили. Убила бы за это. Вместо этого Дани жила во всё более ненадёжной ситуации: пока она пыталась строить жизнь с Мёрдоком, ей постоянно приходилось сдерживаться. Это как строить дом из гнилого дерева на пороховой бочке.

И Мёрдок никогда не упоминал о свадьбе.

— Не забывай о Кэдрин Бессердечной, — добавила Никс. — Себастьян сделал из неё влюблённую малышку Кэд. Итак, Кэдрин и Мист — капризные дерзкие девчонки, связавшиеся с вампирами. Совсем как ты, Дани. Они с гордостью носят отметины от укусов, хвастаясь всем, сколько оргазмов испытали, пока вампиры кусали их.

— Оргазм от укусов?

Великолепно, ещё одна вещь, о которой можно пофантазировать с Мёрдоком.

— И им нравится?

— Уверена, что да! Ковен не находит в укусах ничего интересного. Но Себастьян использовал Ключ Трейна, чтобы перенести сестёр Кэд из прошлого в будущее и сохранить Кэд жизнь. А Николай попытался пожертвовать своей жизнью ради Мист. Не то, чтобы она в этом особо нуждалась. Так что некоторые Валькирии прекратили строить планы по убийству братьев. Хотя Мёрдок и Конрад до сих пор под сомнением, — блестяще заключила она.

— Конрад? Я знала, что он жив! — воскликнула Дани. — Слухи оказались правдой? Он стал Падшим? Они когда-нибудь найдут его?

— Он жив. Не знаю, Падший ли он. И да, в конечном счёте братья свяжутся с ним. Знаешь, я даже помогала Николаю.

И только Николаю. Никс отказалась встречаться с Мёрдоком и Себастьяном.

— Я знаю. Мёрдок продолжает информировать меня обо всём.

— Правда? Он сказал, что Богиня Невозможности подарила Себастьяну ещё один поворот Ключа Трейна? Так что он смог вернуться в прошлое и перенести сестёр и всю их семью? Очевидно, Риора без ума от этого сексуального учёного.

Этого Мёрдок не сказал. Но почему? Это ведь потрясающе! Вместо того чтобы ответить Никс, Дани спросила:

— Почему ты вмешалась? Ты ведь на самом деле не любишь вампиров.

— Как ты можешь так говорить? — с возмущением в голосе сказала Никс. — Я никогда в своей жизни ни во что не вмешивалась.

Дани чуть не поперхнулась от смеха.

— Ты даже побывала в Доме Ведьм, чтобы Николай, вампир, смог купить мистические товары.

Если Конрад и правда стал Падшим, братья планировали захватить его, чтобы удержать от последующих убийств. Первой покупкой Николая стали неломающиеся наручники, которые предотвращали перемещение заключённого.

— Золото получили торгаши, продавшие ему товар, — возразила Никс, — я лишь организовала сделку. По-твоему, я бы скорее отказалась помочь? Х-м-м. Ты кажешься раздражённой. Обычно, когда я говорю с Валькирией, у которой есть постоянный любовник, она чирикает, как птичка.

— Держу пари, Валькирии, о которых ты говоришь, могут прикасаться к коже своих мужчин.

— И это единственная проблема в раю? Расскажи Никси, расскажи. Ты же знаешь, я всё равно забуду.

— Думаю, что он… избегает меня. Ночь за ночью он проводит вне дома, занимаясь поисками Конрада. И сегодня его нет.

— Думаешь, он бы так же убегал по ночам, будь у него возможность дотронуться до тебя?

— Думаю, нет. Эта ситуация мучает его.

Потому что мучает меня.

— Я подумала о Марикетте Долгожданной, — сказала Никс. — Она наконец-то начала собираться с силами. Лет через пятьдесят она сможет тебе помочь.

— Правда?

Марикетта считалась самой могущественной из всех ведьм, когда-либо рождённых в Доме Ведьм.

— Я ждала этого момента с тех пор, как она родилась!

Никто в Ллоре не знал, как долго придётся ждать, пока Марикетта не достигнет полной мощи, это могло занять от года до тысячелетий.

— Марикетта принимает заявки, условные, конечно. Ты могла бы записаться в список ожидающих.

Дани могла, и, пока не пришло время, возможно, другая, менее могущественная ведьма могла бы усыпить их с Мёрдоком, погрузив в долгий сон, как Одина и Фрейю. Проснувшись, Дани и Мёрдок уже смогли бы быть вместе.

Но она почти не хотела говорить Мёрдоку об этой идее. Пятьдесят лет всё ещё были для него значительным промежутком времени. Кроме того, точно ничего нельзя было сказать.

— Не думаю, что ты знаешь лучший способ, чем пятидесятилетнее ожидание, — Дани знала о разных состязаниях бессмертных за странные призы, так же как и о тех громадных базарах Ллора, где магией торговали вразнос. И то и другое существовало благодаря угрозе начала войны за Воцарение.

Могла ли в итоге появиться магия, способная позволить им с Мёрдоком касаться друг друга? Без риска обжечься или покрыться чешуёй?

— Я должна посмотреть в будущее насчёт этого и вернуться к тебе, — сказала Никс, — ну, а сейчас давай посплетничаем!

В течение получаса Никс посвящала её в текущие события Ллора, такие как свадьба Эммы и Лаклейна Макрива, её оборотня-защитника.

— Говорю, у тебя теперь Ликаны в родственниках, — прочирикала Никс.

Она упомянула и о том, как Кэдрин акклиматизировала сестер из средневековья к нашему времени:

— Видеоигры могут хорошо научить непосвящённых.

— Что с Региной? — спросила Дани. — Уверена, она вновь влезла в какую-нибудь историю.

Реджин Лучезарная была постоянно проживающей в ковене шутницей, безнадежно юной и гордившейся этим. Она всем рассказывала, что её супергерой должен любить The Fellatrix, и обычно хихикала, говоря что-то вроде: «В песне «Идём, Джейн! » пропущен предлог в».

— Она едва избежала ядерного взрыва, с тех пор как её навсегда-лучшей-подруге Люсии стало не до нее.

Как ни странно, но хрупкая Реджин и хладнокровная Люсия Охотница были неразлучными подругами. Прошлое Люсии было покрыто тайной, и она являлась лучницей, над которой довлело проклятие испытывать невероятную боль, если её выстрел не достигал своей цели. По крайней мере, это было одним из её проклятий.

— А что случилось с Люсией?

— Она увлеклась пешим туризмом вместе со своим разгорячённым поклонником-ликаном, следующим за ней по пятам…

Пока они с Никс болтали, Дани попыталась рассказать о своём непреодолимом желании вырезать тайные символы, но провидица ничего не объяснила, сказав только:

— Твой путь не схож с нашим земным путём. Ох! — вдруг воскликнула Никс. — Я почти забыла, я послала тебе подарочек.

— Когда? — Дани любила подарки, как и любая Валькирия. — Как ты узнала адрес?

— Как будто я не знаю, где ты! Сейчас мне надо идти. Нужно убраться к пяти часам, а в восемь показывают «Последнего Героя».

— Передашь всем привет? И пусть не воруют мои вещи, пока я не вернусь.

— Вторую просьбу будет сложно выполнить. А точнее, вообще невозможно.

— Никс!

— И ещё кое-что: помнишь тех надоедливых демпиров?

— Как будто я могу забыть, — сказала Дани. Мёрдок едва остался жив, случайно встретившись с ними. — Хочешь побольше рассказать о них?

— Нет, нет, Я только хотела сказать, что они хныкающие слабаки по сравнению с Конрадом Росом. Я не говорила, когда братья найдут его? Вообще-то, сегодня вечером. Чао!

Никс положила трубку.

Глава 31

Мёрдок с Николем вошли в «Эрол» — обветшалую таверну в дельте реки, обслуживающую только Ллореанцев — с минуты на минуту к ним должен был присоединиться Себастьян.

Источник передал Николаю, что Конрад будет здесь этой ночью, он, собственно, часто заходил сюда.

Как будто выманивая братьев.

В прошлом Конрад хотел убить Мёрдока и Николая, ненавидя их за своё обращение даже больше, чем Себастьян. Хотел ли он этого до сих пор? Скоро они узнают.

Мёрдок изучал интерьер полутёмной таверны…

Он… здесь.

— Сзади, — прошептал Мёрдок Николаю. Конрад сидел за столиком в темноте, обхватив голову, словно она раскалывалась от боли.

Наш брат. Прямо здесь. После стольких лет.

— Он носит солнечные очки? — также шёпотом пробормотал Николай.

Чтобы скрыть красноту глаз? Боже, пусть всё будет не так.

Конрад, должно быть, ощутил их присутствие. Он опустил руки и поднял голову, глядя прямо на братьев. Одновременно он раздвинул губы, зловеще обнажив клыки.

Тупик. Посетители таверны заметили неожиданное напряжение, и всё стихло. Один взгляд на Конрада — и они в спешке удалились. Место опустело, ушли все, включая бармена.

Тишина накрыла все вокруг. Мёрдок ничего не говорил, ошарашенный тем, что наконец-то видел брата, и что нашёл его живым. Николай тоже хранил молчание.

В этот момент вошёл Себастьян, лицо его было мрачным. Он прошёл к братьям и встал рядом с ними единым фронтом.

Мёрдок коротко кивнул Себастьяну, ещё раз с радостью осознав, что брат соединился с ними. Впервые за несколько столетий мы вчетвером находимся в одной комнате.

Конрад снял солнечные очки, показывая глаза, красные, как кровь. Мёрдок открыл рот, Себастьян невнятно выругался. Николай вздрогнул, но расправил плечи, и все трое шагнули вперёд…

Со сверхъестественной скоростью Конрад рванулся со своего места. Одним движением подхватил стол и бросил в братьев, одновременно нанося превосходный удар в голову Себастьяна и отбрасывая его к стене.

Прежде чем Мёрдок с Николаем успели отреагировать, Конрад вцепился одной рукой в горло Николаю, другой — в глотку Мёрдоку; братья тщетно пытались освободиться.

— Три столетия такой жизни, — прошипел Конрад, красные глаза пылали ненавистью.

А затем весь ад вырвался на свободу.

Шагать вперёд… и обратно. Сидеть. Вырезать на табличке в минуты раздражения. Подняться и повторить…

Телефон зазвонил. Дани бросилась к нему, в спешке крича:

— Мёрдок, это ты?

— Конрад у нас, — ответил он резким голосом. — Он… стал Падшим.

— Ох, Мёрдок, мне так жаль, — сердце Дани болело за любимого. Она знала, с какой заботой Мёрдок относится к брату и как его всё это огорчает.

— Он стал убийцей и выпил кровь каждого из сотен или даже тысяч своих жертв. Он вобрал в себя все их воспоминания — и их силу.

— Он сошёл с ума? — спросила она, хотя знала ответ.

— Почти разбил машину Николая. Причём изнутри. Мы едва схватили его, и то лишь потому, что появился ликан Боуэн Макрив и помог сбить его, заехав барной стойкой по голове.

— Ты в порядке? Тебя не ранили?

— Просто скажу, что рад своему бессмертию, — пробормотал Мёрдок, а затем добавил: — Сейчас Конрад заперт за городом в месте под названием Эланкорт.

— Я знаю, где это.

Эланкорт располагался недалеко от Валгаллы и всегда вызывал у Дани дрожь. Едва ли ветхое готическое поместье было пригодно для проживания.

— Почему вы поместили его туда?

— Никс посоветовала Николаю.

Каким образом она во всё это влезла?

— Понадобится много сил, чтобы обеспечить Конрада удобным жильём.

И много времени. Избегает меня.

— Но всё это надо держать в тайне, — напомнил он ей. Одно из основных правил Обуздавших жажду гласило: «Убить Падшего — без сожалений и милосердия».

Укрыть одного из них означало измену, а это наказывалось смертью.

— Что вы планируете делать? — спросила она.

— Мы будем держать его здесь, постараемся реабилитировать с помощью микстуры ведьм. По существу, сделаем всё, что в наших силах, чтобы спасти его. Если мы сможем уберечь его от убийства и подождать, лекарство сработает.

Все знали, что Падших нельзя обратить обратно. Их уже не вернуть.

— Что если спасти его не удастся? — тихо спросила Дани, всем сердцем желая избавить Мёрдока от неизбежной неудачи.

— Мы можем попробовать другие варианты, — уклончиво ответил Мёрдок.

Вспомнив услышанное от Никс, Дани спросила:

— Например, используете Ключ Трейна? Почему ты не сказал, что Себастьян достал его?

— Похоже, Никс, в конце концов, позвонила тебе, — выдохнул Мёрдок. — Дани, это не мой секрет, чтобы я мог им поделиться. Я храню тайны Себастьяна так же, как твои.

— Вы используете Ключ?

— Мы планируем в своё время, — ответил он. — Но это не означает, что мы вернём всю нашу семью. Если заберем Конрада из прошлого вместе со всеми, Конрад из настоящего погибнет. Мы сотрем три столетия его жизни. Пусть, по меньшей мере, он придет в себя настолько, что сам сможет принять решение. Мы не будем делать это за него. Не так, как в прошлый раз.

— Ясно, — пробормотала Дани, разочарованная тем, что он не доверил ей что-то столь важное, даже понимая, что Мёрдок не мог просить Себастьяна позволить раскрыть Дани этот секрет. Потому что Себастьян даже не знал о ней.

Смущенным голосом Мёрдок продолжил:

— Слушай, когда закончим с Конрадом, мы с тобой должны посетить Риору. Может, получится уговорить её помочь нам, мы в невозможной ситуации, правда?

Он даже не представляет, насколько болезненна эта ситуация для меня.

И к тому же не знает, что Риора та самая ветреная богиня, которая подарила Дани кеды для боулинга…

Глава 32

— Оставь меня! — проревел Конрад, натягивая цепи так сильно, что наручники врезались в запястья.

Мёрдок был сбит с толку этой внезапной переменой в поведении брата, произошедшей после двух недель постепенного — можно сказать, медленного и трудного — улучшения. Он колебался, обдумывая, стоит ли попытаться снова достучаться до брата или уйти.

Когда кровь с запястий Конрада начала капать на пол, Мёрдок встал.

— Ситуация за границей ухудшается, — наконец произнёс он, — поэтому никто из нас не вернётся раньше завтрашнего вечера.

Кристоф предупредил, что в ближайшее время вампиры Орды могли напасть на Горное облако.

— Хочешь выпить, прежде чем я уйду?

— Убирайся с глаз долой!

— Конрад, успокойся, — произнёс Мёрдок, но его слова не подействовали. К чёрту, он-то думал, что они делали успехи в лечении брата. Они приучили его пить из чашки, не харкая кровью им в лицо, и даже принимать душ. В последнее время у него были долгие периоды ясности, когда он беседовал с братьями.

Но Конрад всё ещё галлюцинировал, видел сцены из воспоминаний, которые он получил с кровью убитых, и в последние дни ему чудилась невидимая женщина-призрак, которая, как он считал, жила в Эланкорте вместе с ним.

А сегодня произошёл необъяснимый рецидив. Мёрдок всего лишь попытался поговорить с братом о поисках Невесты, обо всех неотъемлемых преимуществах этого — потому что братья выяснили, что Конрад… никогда не спал с женщиной.

В конце концов они поняли, почему он сошёл с ума после обращения. Без ведома других членов семьи Конрад стал охотником на вампиров и был им большую часть своей человеческой жизни, кроме того, он тайно присоединился к монашескому ордену, поклявшись уничтожить весь вид вампиров. Он отказался ото всего — от своей свободы, своего будущего, женщин — ради этой цели.

А затем Мёрдок и Николай обратили Конрада в его худший ночной кошмар. Неудивительно, что он всё ещё сопротивлялся.

Когда Конрад начал раскачивать кровать, яростно рыча, Мёрдок прошептал:

— Я ухожу.

Затем переместился вниз. Господи, это был паршивый день. Он на самом деле когда-то жаловался на то, что его жизнь слишком скучна? Сейчас казалось, на него навалилась тысяча проблем.

Он не мог достучаться до Конрада.

Кристоф готовился к войне. Трое братьев Росов только и ждали приказа, и всё же Мёрдок не мог отделаться от мысли, что король стал с недоверием относиться к тому, чем они занимались в свободное время.

И Даниэла… Мёрдок понимал, что совсем не заботится о ней. Сначала ему нужно было найти Конрада, затем схватить его. Сейчас Мёрдок собирал сведения о прошлом брата в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь тому исцелиться. Примечательно, что Мёрдок всё ещё никак не мог разузнать о единственном случае, когда Конрад убил невинного.

А сколько раз Мёрдок говорил Дани, что вернётся в охотничий домик к определённому времени, но затем Конрад предпринимал попытки сбежать или приходил в бешенство? Тогда Мёрдок звонил ей, чтобы объясниться, и в большинстве случаев она не отвечала. Ответит ли она сегодня? Он набрал её номер.

— Возьми трубку, Дани, — прошептал он. Нет ответа. Он попытался ещё раз.

Эта двойная жизнь изнуряла Мёрдока. Не могу рассказать о своей Невесте, не могу даже дотронуться до неё. В то время как одна его половина томилась от желания быть с Дани, другая — всё больше ненавидела этот соблазн, который никогда не будет удовлетворён. Почти касаться губами её плоти и запрещать себе попробовать на вкус… Он не знал, как долго ещё продержится.

Где она, чёрт возьми?

Он мог просто переместиться в охотничий домик, но она, должно быть, на улице, где-нибудь среди обширных лесов. Кроме того, этим вечером он планировал следить за врагами.

Будь он честен с собой, то признал бы, что ему не хочется возвращаться в заледенелый дом. В прошлый раз, когда он ушёл, в Сибири только начинала свирепствовать первая снежная буря этого сезона, доставляя удовольствие Дани и пугая Мёрдока. Сегодня вечером, как и обычно, его не ждали ни растопленный домашний очаг, ни тёплая жена, которая обняла бы его. Ни разгорячённое тело, в котором можно было бы раствориться…

Нет ответа. Он взмахнул кулаком, ударяя по стене с осыпающейся штукатуркой.

Прошло несколько долгих часов, прежде чем Мёрдок вернулся к Даниэле, а прибыл он даже позже, чем намеревался. К его удивлению, она не вырезала на ледяных табличках — они без дела стояли у стены. И она не находилась снаружи.

Он нашёл её в постели, одетую в тонкое чёрное платье, волосы распущены. Ледяные кристаллы, обрамлявшие глаза, ярко блестели в полутёмной комнате. Как же она прекрасна.

— Уже поздно, — тихо сказала она.

— Я звонил, но ты не отвечала. Нужно было кое-что изучить.

— Мёрдок, не знай я тебя лучше, поклялась бы, что ты специально ищешь повод не видеться со мной.

— Ты знаешь, как это важно для нас, — извернулся он. — У нас совсем не остаётся времени. Я прошу, чтобы ты поняла меня и набралась терпения.

Но она всё ещё выглядела слишком расстроенной, и молнии раскалывали небо. К счастью, у него хватило благоразумия несколько ночей назад купить «освобождение из тюрьмы» — изумрудный гребень, который он носил в кармане как раз на такой случай.

— Просто, чтобы показать, что я всё время думаю о тебе, я приготовил тебе сюрприз.

— Подарок для меня? — глаза тотчас заблестели. — Я люблю подарки!

Улыбнувшись, он взял на заметку всегда иметь при себе какой-нибудь подарок и потянулся в карман куртки. Пусто.

— Его… нет?

Она отправила ему грустный взгляд упавшего духом человека, и этот взгляд, казалось, разорвал его сердце.

— Вот и хорошо. Ты не должен ничего мне дарить.

Паршивый день!

— Чёрт! Это был изумрудный гребень. Я купил его к твоим волосам.

Он проверил карманы, затем обшарил все вещи. Ничего.

Он, должно быть, не смог скрыть своего разочарования, потому что она вздохнула, и её голос смягчился.

— Мы найдём его потом, Мёрдок. А что касается сейчас… ты выглядишь как выжатый лимон. Почему бы тебе не прилечь?

Она похлопала по кровати рядом с собой, посмотрев на него из-под ледяных ресничек.

Погиб. Вот так, не прилагая никаких усилий, он запросто отвердел.

— Тебе не придётся просить меня дважды.

Не обращая внимания на холод, он освободился от одежды, оставив только перчатки, в то же время она скинула своё платье. Как только он присоединился к ней в постели, то стянул шерстяное одеяло. Она кусала губы, глаза выдавали волнение от понимания того, что он собирается делать.

— Ложись на спину.

Как только она откинулась назад, он натянул одеяло на неё, закрыв всё тело до груди. Установив этот барьер, он осторожно устроился сверху между её ног. Своё тело он удерживал на локтях, оставив свободными руки в перчатках, чтобы ласкать её маленькую сладкую грудь.

Спрятав лицо в её льняные волосы, разбросанные по подушке, он толкнулся членом прямо в неё, дрожа от удовольствия.

Это была его любимая позиция. По крайней мере, так он мог представить, что он в её лоне. И это заставляло его вспоминать постоянно приходящие на ум мечты, как он пьёт её кровь. И чем дольше длилась их ситуация, тем чаще он мечтал об этом. Сейчас, когда он двигался над ней, то провёл языком по заострённым клыкам в поисках крови, воображая, что это её кровь и что он на самом деле взял её.

Когда он снова шевельнул бёдрами, она изогнулась, направляя его член в нужное место.

— Сюда, калим? — прорычал он с очередным толчком.

— Ах, да, — простонала она, позволив ему узнать, что он дотронулся прямо до её клитора.

Сжав её грудь, он снова толкнулся в то место, заставив её закричать.

— Ещё!

Он сделал это ещё раз, сильнее и сильнее. По мере того, как её стоны становились всё громче, она сильнее извивалась, встречая его.

— Кончи для меня, — отчаянно проскрежетал он, почти изливаясь на неё.

Она выгнула спину, её тело напряглось под ним, когда она приблизилась к оргазму.

Внезапно он почувствовал, что лодыжкой дотронулся до её лодыжки, кожей к ледяной коже. Одеяло съехало? Его глаза расширились, Дани закричала в муках.

— Мёрдок, нет! — она столкнула его с себя, забираясь выше.

Она содрогалась от боли на одной стороне кровати, в то время как он передвинулся на другую и сел, уронив голову на руки.

— Боже, я не хотел причинить тебе боль.

— М-мы должны быть осторожнее.

— К чёрту! Мне нужно дотронуться до тебя, или я сойду с ума!

Она прошептала:

— Думаешь, мне легче?

Он поднял голову и, уставившись в стену, сказал:

— Я хочу, чтобы всё было как можно лучше, хочу сделать это возможным для нас. И не могу. Я ничего не могу.

Он слышал, как она натянула платье, прежде чем на коленях подползти к нему.

— Мёрдок, возможно, выход есть. Я не хотела говорить, потому что это так неопределённо, но есть ведьма, которая готовится обрести полную силу. Самая могущественная ведьма. Всего через пятьдесят лет она, возможно, найдёт ответ для нас.

— Всего пятьдесят лет? Полсотни лет?

— Мы можем использовать одно из заклинаний, которые заставят нас уснуть, или…

— Уснуть? Это как спячка? — Он опустил глаза, натягивая брюки, и обернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. — Как чёртовы звери? Ты ждёшь, что я потеряю пять десятилетий своей жизни? — сердито спросил он, неудовлетворение усиливало гнев. — Может быть, нам не предначертано быть вместе.

Едва с его губ сорвались эти слова, он пожалел о них.

Но когда она закрыла глаза, как будто он произнёс какое-то богохульство, его терпение лопнуло. Будто она ни разу не думала об этом.

— Не предначертано?

— Что? Ты никогда не думала, как это отражается на мне?

— Нет.

— Когда мы вместе, всё что мы делаем, — это боремся. Никогда не возникало столько сложностей…

Он умолк.

Она встала, оказавшись лицом к лицу с ним.

— Что? Что ты собирался сказать?

— Ничего.

— С другими женщинами всё не так сложно? — когда он не стал отрицать, она приоткрыла рот. — Я сыта по горло рассказами о твоих прошлых победах!

— Я больше не могу этого выносить! — Он пнул её новую ледяную табличку, разбивая вдребезги.

Даниэла стояла неподвижно, её глаза стали серебристыми от боли и смущения. По щеке прокатилась слеза, затем вторая, и каждая отдавалась болью в его сердце.

Он хотел, чтобы ей было хорошо, хотел взять её на руки и успокоить. Что, как он помнил, сделать не мог.

— Если ты не думаешь бороться за нас, то в этом и есть наша проблема, — пробормотала она, — и в таком случае я не собираюсь делать это за двоих.

Она вылетела из комнаты, сбежав вниз по лестнице и бросившись в объятия холодной ночи.

Он резко выругался, подавляя желание последовать за ней. Он всё ещё был зол, всё ещё истощён. Они бы поссорились ещё больше.

Так что он оделся и переместился в Горное облако в поисках кого-то из братьев или Рюрика. Ему нужно было с кем-то поговорить, облегчить душу. Но ни за что не говорить о Даниэле. Нет, никогда о ней. Да и что он мог сказать?

— Один взгляд на неё губит меня. Она соблазняет меня каждую секунду чем-то, что ослепительно и прекрасно, — тем, чего я никогда не получу.

Хотя братьев там не оказалось, он нашёл Рюрика, Лукьяна и нескольких других воинов, играющих на деньги в главном зале замка.

— Мёрдок, давай к нам! — позвал Рюрик. — Выпей.

Лукьян деланно хохотнул.

— Он не будет.

Было ясно, что между ними ничего не изменилось после атаки демонов. Хуже того, Лукьян прав — Мёрдок почти потерян. Когда он успел стать таким одомашненным? Таким предсказуемо одомашненным.

Почему не остаться здесь? Он негодовал на ещё одну ночь без нее, на то, что они поссорились, но он не видел выхода. Крепкий виски показался отличным выходом.

Он снял перчатки и уселся перед большим жарким очагом, согреваясь от его тепла.

Заглуши боль. Один глоток.

Притупи желание. Ещё один.

Глава 33

Дани шагнула прямо в снежную бурю. Кругом вздымались сугробы, чья поверхность пестрела складками, отражающими направление порывов ветра.

Валькирия хлюпала носом, утирая рукой заплаканные глаза; подол ночного одеяния хлестал по ногам. Она не ждала, что отношения с Мёрдоком будут простыми, но считала, что приз стоил такой борьбы.

Может, он прав. Может, я должна отпустить его. Она никогда не думала об этом прежде. До тех пор, пока он почти не бросил ей вызов. Ещё удар по её самолюбию.

Жизнь с Мёрдоком, как пытка. Они бы просто продолжали мучить друг друга. Где предел? Когда сможешь отказаться от того, кого любишь?

О Боги, она любила его. Всем сердцем.

Хотя у Валькирий не было «суженых» как таковых, считалось, что можно узнать своего возлюбленного, поняв, что готова пойти на край света, лишь бы оказаться в его руках.

Если бы он вернулся сейчас, я бы бросилась в его объятия.

А это значило, что Дани никого не отпустит, по крайней мере, пока…

Её ушки дёрнулись. Несмотря на шум ветра, она услышала движение позади. Дани почувствовала, что её преследуют, но каким-то образом поняла, что это не Мёрдок.

Тогда кто, чёрт побери, может быть здесь?

Когда снег заскрипел под чьими-то шагами, она обернулась и заметила стоящего в тени мужчину. Его дыхание не клубилось. И у него были заострённые уши.

Айсирийец. Нет, только не снова! Взглядом она начала высматривать других наёмников в темноте буйной ночи. Она проявила неосторожность, и сейчас могла поплатиться за это.

Но всё, о чём она действительно думала, — это как она рассталась с Мёрдоком.

Между тем незнакомец поднял руки.

— Меня зовут Ядиан Колд, — у него был низкий хрипловатый голос.

— Как вы нашли меня?

— Вообще-то, вы сами нас нашли. Криоманские символы, что вы вырезаете, почти открыли портал. Мы узнали, что вы уже близко и просто ждали.

Криоманские? Символы для открытия портала?

— И теперь вы пришли убить меня?

— Ни в коем случае. Я не желаю причинять вам вреда.

Она горько усмехнулась.

— Где прячутся остальные воины из вашей армии?

— Я пришёл один.

— Ваша ошибка. Потому что в прошлый раз, когда вы прислали своих ублюдков, с ними обошлись не очень хорошо.

— Их послал Зигмунд… прежде чем я убил его.

— Его… убили? Вы?

Ядиан кивнул.

— Я был генералом его армии и совершил переворот.

— З-зачем?

— Потому что наш народ хочет вернуть истинную королеву.

Он только что сказал наш народ? Истинную королеву? Сохраняй спокойствие.

— Почему сейчас?

— Сперва я должен был найти вас. Затем определить, достаточно ли вы сильны, чтобы править. Убедиться, что вы достойны стать наследницей Сваны. А вы достойны.

— Это может быть просто уловка, чтобы поймать меня.

Он нахмурился.

— Никс не предупредила обо мне?

Этот айсирийец и есть тот самый «подарочек»? Тот, о котором Никс упомянула после того, как Дани попыталась рассказать о символах, которые вырезала во льду?

— Ну, она сказала не так уж много.

— Она говорила, что расскажет.

Он разговаривал с Никс?

— И ваша сестра также сказала, что вам нужно быть осторожнее с символами.

— Что вы имеете в виду?

— Вы в одном шаге от создания прохода в наше королевство. Но ваш портал откроется в двухстах милях от Айсгарда посреди Белой Смерти — заледенелой пустоши, которую даже вам будет сложно перейти.

— Так как же вы нашли меня?

— Один из ваших символов разбился сегодня вечером. Этот звон прозвучал, как взрыв снаряда, попавшего в замок, и стал сигналом для меня.

Когда Мёрдок разбил мою табличку…

— Я открыл собственный портал прямо сюда, — он показал на овал рассеянного воздуха, находящийся чуть поодаль и отталкивающий от себя летящий снег.

Дани раздражённо покачала головой.

— Несмотря на мою дрянную криомансию, всё это не имеет смысла. С чего бы я вдруг понадобилась айсирийцам? Мою мать осыпали бранью за попытку убить Зигмунда.

— Не бранью, а почестями. Но Айсирия была слишком запугана Зигмундом, чтобы поднять восстание. Особенно когда Королева Свана погибла, и они не знали никого, кто бы мог заменить её. Сейчас у нас есть праздник в честь Сваны.

— Ох, — подобающий королеве ответ. Но если быть честной, всё это поражало. — Стойте. Они не знали никого, кто бы мог её заменить?

— Ваше имя было запрещено произносить. Спустя столетия новые поколения даже не знали его. — Он подошёл к ней ближе, и сейчас их разделяли лишь несколько шагов. — Но сейчас они знают. И они ждут вас.

— Ядиан, прошло столько лет подозрений и бегства. Если положение настолько изменилось, вы не можете вот так просто получить моё согласие, — ответила Дани. Несмотря на свои слова, она понимала, что верит ему. Дани знала мужчин. И этот говорил правду. Её прежде трепетавшие ушки оставались спокойны.

— Вы должны связаться с Никс, если сомневаетесь, — ответил генерал. — А до тех пор…

Он что-то протянул ей.

— О, Боже, — выдохнула Дани. Мамина корона. Соприкоснувшись с Ядианом руками, она приняла убор, смотря на него сквозь слёзы.

И как только она взяла корону, холодную и так ей подходящую, перед ней наконец чётко встали воспоминания о том дне, когда мать покинула её.

— Никогда, никогда не ходи в Айсгард. Никогда, пока тебе не покажут путь.

— Кто покажет его, мама? — плакала Дани. — Когда?

— Когда время придёт, ты сама увидишь его.

— Как? Как я узнаю?

— Ты уже знаешь дорогу, моя дорогая. Просто ты пока не вспомнила…

Дани ошеломлённо выдохнула. Она создавала свойсобственный путь в Айсгард, потому что время пришло. Всё это… настоящее. Дани почувствовала это так же ясно, как окружающий её холод. Все эти годы боязни айсирийских наёмников и шпионов позади.

У неё могла появиться нормальная жизнь. Больше не будет попыток убийства! Она сможет жить со своим народом. Это решение всех её проблем.

Почему же ей вдруг так грустно?

Потому что первой её мыслью было то, что она не может дождаться, когда расскажет Мёрдоку. И потому, что эта новая жизнь не подразумевала в ней грубого вампира.

— Ядиан, мне нужно во многом разобраться.

Он подошёл ближе.

— Вам всего лишь нужно принять то, что и так вам принадлежит, — уголки его рта чуть дёрнулись, приводя её в замешательство. — То, что многие годы было вашим.

Он со мной флиртует? Перезагрузка мозга. Не могу поверить, что я в ночной рубашке…

Ядиан выглядел, в общем-то, сексуальным. Такой же высокий, как Мёрдок, голубые глаза цвета ледникового льда, и густые светлые волосы, как у настоящего берсерка. Рубашка без рукавов открывала мускулистые руки и кобальтовые рисунки айсирийцев. Но если изображения на коже Дани были изысканными и утончёнными, то у Ядиана — широкими и жирными, что явно служило для привлечения таких женщин, как она.

И всё же в глазах Дани вампир легко одерживал победу.

— Хм, мне нужно подумать об этом, — ответила она. — Вы ведь можете создать здесь ещё один портал? Давайте встретимся на этом же месте завтра вечером?

Она повернулась, чтобы уйти, и почувствовала, как его пальцы обхватили её обнаженное запястье. Она застыла. Долей секунды позже осознание случившегося поразило её, и она выдохнула.

Не больно. Она обернулась.

Снова этот чувственный изгиб губ.

— Возможно, я должен рассказать и о других преимуществах возвращения со мной?

Ядиан был очень сексуален.

— Вы, ох, на самом деле преданы своим людям. Вы пытаетесь соблазнить меня, чтобы уговорить вернуться.

— Это совсем не трудно.

— Я не… принадлежу вам или что-то в этом роде?

Возможно ли, что она и Невеста вампира, и женщина Драйса?

— Я не особо верю в предначертанные отношения, — в его голубых глазах промелькнула тень какой-то эмоции? — Но чтобы лучше объяснить, я могу поцеловать вас.

— П-поцеловать меня? — Её никогда не целовали. Дани пронзило любопытство. Она запрокинула голову. А что насчёт Мёрдока? Боже, она любила этого вампира.

Но он не хочет даже бороться за меня.

Ядиан помог ей сделать выбор.

— Думаю, моей королеве понравится целоваться, — прошептал он, наклоняясь к ней.

Дани напряглась, когда его рот прижался к её. Она оказалась беззащитна перед его натиском. Снова не было никакой боли. Вместо этого она ощутила твердость его губ, восхитительную нежность его языка.

Так вот что такое поцелуй. Если бы она могла делать это с Мёрдоком, то никогда бы не останавливалась…

Глава 34

— Раньше Мёрдок говорил, что женщины, как бутылки с вином, — попробуй их, насладись ими и выброси, — заявил, напившись, Рюрик, повязка сползла с глаза.

Многие вампиры присоединились к игре, и сейчас все они рассмеялись. Однако для Мёрдока слова Рюрика оказались пустыми, такими же пустыми, как тупая боль у него в груди. Каким же я был ослом, неся такую чушь.

Он помнил, как другие похлопывали его по спине за победы. Они завидовали его успеху у женщин. Сейчас он уже не разделял их определения успеха.

Рюрик продолжил чуть тише, смотря на Мёрдока пронизывающим взглядом:

— Интересно, думает ли он так же и теперь.

Он знает, что моё сердце бьётся. Мёрдок ответил:

— До тех пор, пока не встретишь ту единственную, что предназначена тебе. Тогда ты держишься за неё и никогда не отпускаешь.

Насколько крепко он держится за Даниэлу? Я всё время отмахиваюсь от неё.

Она была так беззащитна, когда предлагала провести в спячке пять десятилетий. А он настолько разозлился из-за несправедливости их ситуации, что даже не заметил, что она только что предложила сделать ради них — принести в жертву пятьдесят лет собственной жизни.

Он не поблагодарил её. Вместо этого просто посмеялся над ней.

Я повёл себя, как полный идиот. Какого чёрта жить эти пятьдесят лет, если мы не будем вместе? Теперь она моя жизнь.

Ясность. Его брат Николай сказал, что любовь будет отличаться от всего, что он прежде ощущал. Мёрдок понял, что тот был прав.

Я люблю её.

Мёрдок отпихнул бутылку. Пойду к ней… извинюсь. Он оставил её в слезах. И был таким болваном, совсем как прежний самовлюблённый Мёрдок, который хвастался, что потребляет женщин, как вино.

С этой мыслью до его сознания дошла правда. Я не стою её слёз.

Но он мог бы приложить усилия.

Пошатываясь, Мёрдок надел пальто и обязательные перчатки, а затем переместился в охотничий домик. Не обнаружив Дани внутри, он отправился во всё ещё бушующую пургу, идя по её исчезающим следам.

Наконец он уловил движение среди высоких снежных заносов. Когда он уже готов был переместиться туда, то заметил кое-что, подорвавшее его доверие. В пьяном угаре он смотрел перед собой, щуря глаза при порывах ветра.

Там находился ещё один мужчина, который внешне был одного вида с Даниэлой: с рисунками на коже и заострёнными ушками. Такой же высокий, как Мёрдок.

И Даниэла стояла на цыпочках… целуя его.

Неправда. Я пьян. И не могу рассмотреть из-за бури. Так или иначе, она смогла вынести прикосновения этого мужчины, принимая его поцелуй. Этот ублюдок держал её за обнажённые плечи — и он был без перчаток. Мёрдок заскрежетал зубами. Кожа к коже.

Ярость от ревности пронзила его. Вся неудовлетворённость, которую он месяцами копил в себе, вырвалась наружу. Клыки заострились от злости, сердце заколотилось от гнева. Именно тогда, когда он осознал, что любит её, она предает его?

Слова из его сна эхом раздались в голове: «Как сильно ты хочешь её? Чем ты готов пожертвовать? »

Чем угодно, он сделал бы что угодно…

Разве она не знает, что принадлежит ему? После сегодняшнего вечера будет.

Это приятно. Но не так, как я себе представляла.

Не было ни потери самообладания, ни трепета и тяжёлого дыхания. Ни слабости в коленях. Ни желания.

Потому что это не Мёрдок.

Как только она начала отступать от Ядиана, её ушки дёрнулись. Что-то не так…

Ядиана отбросило прямо к дереву. Она прищурилась, пытаясь сориентироваться. Мёрдок? Он вернулся!

И он кипел от бешенства, глядя на Ядиана с убийственным выражением на лице, его глаза заполнила тьма.

— Нет, Мёрдок! — закричала Даниэла. — Это лорд Ядиан. Он пришёл предложить мне корону! Он убил Зигмунда. Мёрдок, ты слышишь меня?

Ничего.

— Ты пьян?

Наконец он заговорил. С Ядианом.

— Ты посмел тронуть мою женщину?

Он кинулся на айсирийца, который с готовностью встретил его. Они схлестнулись в снегу и воющих ветрах, нанося друг другу удары.

Ядиан был быстр, умел, и находился в своей стихии, но не мог справиться с перемещениями и осязаемой яростью Мёрдока. До тех пор пока не создал лёд в своей ладони…

О Боги, Мёрдок.

— Хватит! Вы, оба, немедленно прекратите!

Ядиан сложил руки. Следует приказу? Он стиснул зубы как раз перед тем, как Мёрдок зарычал и взмахнул кулаком, опустив его на висок Ядиана, как молот на наковальню. Айсириец пошатнулся.

Даниэла вмиг оказалась между ними.

— Ядиан! Вы в порядке? — Не сводя глаз с Мёрдока, тот кивнул. — Пожалуйста, оставайтесь здесь.

Она обратилась к Мёрдоку:

— Вампир, иди за мной. Сейчас же!

Ей не верилось, что она говорила таким тоном с пьяным взбесившимся вампиром, который только что застал свою Невесту, целующейся с другим мужчиной. И всё же когда направилась к охотничьему домику, Мёрдок последовал за ней, хотя, казалось, с каждым шагом он становился всё яростнее и яростнее.

Как только они оказались внутри, Даниэла сказала:

— Всё не так ужасно, как выглядело.

— Он целовал тебя, — прорычал Мёрдок, взгляд стал диким. — Он взял то, что ему не принадлежит.

— О чём ты говоришь?

— Твой первый поцелуй — я должен был подарить его тебе. Но ты позволила ему.

— Я просто хотела узнать, на что это похоже, — ответила Дани, повторяя слова, которые произнёс Мёрдок несколькими месяцами ранее. — Это мелочь по сравнению с тем, что случилось сегодня вечером. Ядиан пришёл забрать меня в Айсгард, к моему народу. Они хотят предложить мне мой трон.

— И Ядиан, — Мёрдок усмехнулся при этом имени, — должен был поцеловать тебя, чтобы подсластить чёртово приглашение?

— У тебя хватает наглости обвинять меня в поцелуях с другим, тогда как сам ты делал то же самое?

— Прежде, чем мы стали жить вместе.

— Жить вместе? — воскликнула Дани. — Ты даже не знаешь значения этой фразы! Ты оставляешь меня здесь, избегаешь меня, а когда возвращаешься, то держишься в отдалении и поглощён своими мыслями.

— Ты позволила ему дотронуться до себя!

— Позволила, и это было приятно. Более чем приятно! — соврала она. — Но ты, возможно, слишком пьян, чтобы заметить, что я оттолкнула его — из-за тебя. Я выбрала тебя вместо мужчины, которого могу касаться! А сейчас вижу, что выбор оказался неверным. К счастью, я могу всё исправить. — Она держала корону, крепко сжимая. — Я иду в Айсгард вместе с ним.

В Мёрдоке будто что-то щёлкнуло.

— Нет, Даниэла, не идешь. — Он шагнул к ней. — Ты останешься здесь, со мной, потому что ты — моя.

Наконец он вёл себя как доминирующий вампир.

— Моя, чтобы обладать тобой, целовать тебя и пить твою кровь.

Он уставился на неё, радужки почернели и выглядели бездонными.

Стоп… пить кровь?

— Нет, нет. Не надо, Мёрдок! — но она уже была поймана и загипнотизирована желанием в его глазах.

— Ах, боги…

Когда его взгляд остановился на её шее, она уже знала, что он собирается делать.

Так почему я не сопротивляюсь?

Руки в перчатках сжали её плечи, сдавливая их, заставляя оставаться на месте. Его полуоткрытый рот был совсем рядом с её шеей, пытаясь отыскать…

Как только Даниэла вскрикнула, Мёрдок застонал и укусил её. Она дёрнулась, но он твердо держал её. Боль иссушила кожу, его клыки, как два клейма, впились в вену, его язык обжёг, как пламя.

Глава 35

Мёрдок набросился на неё, прижимая к стене и в то же время глубоко погружая клыки в её сладкую плоть. Холод причинял ему такую сильную боль, что он почти отпустил Дани, но скоро кровь наполнила его рот. Этот вкус… От жгучего наслаждения он зарычал.

Наконец-то она у меня в руках. Наконец я могу обнимать её, пробовать её.

Он не верил, что делает это. Необходимо остановиться. Я выпил слишком много.

Мёрдок смог ощутить, что Даниэла плачет. Когда она закричала, он каким-то образом оторвался от неё, отступая.

— О Боже, Даниэла! — Мёрдок в ужасе смотрел на её израненную шею и обожжённую мягкую кожу.

Когда она отпрянула от него, из её серебристых глаз текли слёзы.

— Как ты мог, Мёрдок? — зрачки валькирии расширились от шока. — Ты поклялся мне.

Глотая воздух, он резко произнёс:

— Даниэла, я не знаю, что случилось.

— Ты потерял контроль. И ты сделаешь это снова.

Он хотел отрицать. Господи, помоги, я не могу. Эта мысль, должно быть, отразилась на его лице.

Слёзы катились по её щекам, она стала ещё бледнее от потери крови.

— Теперь ты второй мужчина, прикоснувшийся ко мне против моей воли.

Голос её слабел, слова становились всё более неясными.

В замешательстве Мёрдок проскрипел:

— Второй?

— Я ухожу и никогда в жизни больше не хочу видеть тебя.

В тот же миг в охотничий домик ворвался Ядиан, которому хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло.

— Ты укусил её? — он посмотрел на Мёрдока, как на подонка, монстра. — Я убью тебя за то, что причинил вред моей королеве.

— Н-нет, — проговорила Даниэла сквозь слёзы, хватая его за руку. — Я просто хочу уйти.

Уйти, с этим мужчиной, подальше от Мёрдока. Навсегда.

— Ты не можешь оставить меня! — проревел вампир.

В ответ она лишь прикрыла ладонью рот и всхлипнула. Пошатываясь и громко плача, Даниэла направилась к двери, даже не оглянувшись. Едва Мёрдок бросился за ней, на его пути встал Ядиан. Мёрдок напрягся, готовый атаковать его…

Ноги Даниэлы подломились, она всем телом рухнула вниз. Вмиг Ядиан развернулся и подхватил её.

— Королева Даниэла? — его глаза сузились. — Потеря крови.

— Отдай её мне, — проскрипел Мёрдок, протягивая руки, — или я буду медленно убивать тебя.

— Чтобы допить остатки крови? — Ядиан переместил Даниэлу и теперь удерживал её одной рукой; с помощью второй — метнул горсть льда в Мёрдока.

Лёд врезался в грудь вампира с силой грузового поезда, с грохотом откинув Мёрдока к стене. Его кожа начала покрываться снежной коркой, удерживающей Мёрдока на месте.

Он бился, пытаясь освободиться, но оковы оказались слишком крепкими.

— Ты не посмеешь забрать её! Она не знает, что это всего лишь ловушка…

Всё ещё держа Даниэлу на руках, Ядиан навис над Мёрдоком.

— Нет никакой ловушки. Я устранил угрожавшую ей опасность. Её сестра даже сказала, как найти её, потому что хочет, чтобы Даниэла жила со своим народом.

— Тогда где, чёрт возьми, ты был предыдущие две тысячи лет?

Ядиан не ответил на вопрос, а лишь произнёс:

— Я оставлю тебя в живых, но лишь потому, что таково было ее желание.

— Дай ей время очнуться, тогда я поговорю с ней…

— Думаешь, сможешь убедить её остаться с тобой? Ты напал на неё. Посмотри на её шею. Запомни это. То, чем ты для неё и являешься, — болью.

— Нет… нет…

— Я заберу её туда, где ей будет хорошо, вампир. Где она будет в безопасности.

— Так же, как её мать?

— Рядом с её матерью не было меня, способного защитить её. — От одного взмаха руки Ядиана, лёд начал надстраиваться по торсу Мёрдока, всё сильнее сдавливая тело. Он поднимался выше и выше, взбираясь к подбородку.

Не в состоянии сделать что-то большее, чем просто смотреть, как они уходят, Мёрдок смог собрать силы на последний вздох — он воспользовался им, чтобы прокричать её имя. Но они уже исчезли.

Лёд заглатывал его, отрезая от воздуха. За ним наступила темнота. И в этот момент на него нахлынули воспоминания Даниэлы, которые он получил с её кровью.

Неспособный очнуться, с замёрзшими сжатыми кулаками, Мёрдок видел, как римский сенатор вытащил её из клетки, чтобы кончиками пальцев дотрагиваться до её нежной кожи и в восхищении смотреть, как она пылает.

Мёрдок ощутил боль Даниэлы, её отвращение.

Сколько времени она была заперта в этом аду, он определить не мог. Но испытал её облегчение, когда Мист — женщина, которую Мёрдок так долго ненавидел, — и две другие сестры пришли за ней. Мист спасла ей жизнь и убила римлянина.

Почему Даниэла никогда не рассказывала Мёрдоку хоть что-то об этом? О том, что была пленницей? Его охватил гнев на давно мёртвого сенатора, который мучил её.

А Мёрдок причинил ей такую же боль, если не большую. И после всего случившегося она была способна доверять ему.

Даниэла думает обо мне, как о том монстре.

Она и должна так думать. Её взгляд, когда я выпустил шею…

Когда лёд растаял достаточно, чтобы можно было его сломать, и вампир пришёл в сознание, его сумасшедшее желание следовать за ней уже угасло.

Кто, черт возьми, он такой, чтобы менять её судьбу? Забирать её у своего народа?

Её жизнь только что сделали лучше, починили. Часть его всё ещё хотела верить, что она попала в ловушку, что ей нужен он, чтобы спастись… но отвращение Ядиана было настоящим. И он легко мог бы убить Мёрдока.

Хотя воспоминание о том, как Ядиан целовал Дани, приводило Мёрдока в бешенство, он понимал, что эти двое смотрелись вместе правильно.

Она ушла.

В течение многих часов Мёрдок бессмысленно бродил по опустевшему домику, горько ругаясь, не обращая внимания на звонки братьев. Как раз тогда, когда кровь Даниэлы блуждала по его венам, в груди он ощущал лишь опустошение и боль.

Я потерял её. Её взгляд…

Мёрдок ударил кулаком по стене. Боль на какое-то время отвлекла от дыры в сердце.

Так вот что такое любовь.

Он потерял единственную женщину, которую любил. Нет, не просто потерял. Он прогнал ее своим эгоизмом и пренебрежением. Нарушенными клятвами и нападением.

Сейчас, когда он смог обдумать случившееся ночью с ясной головой, он вспомнил, что она сама оттолкнула Ядиана. Из-за меня.

Мёрдок никогда не мог осознать безумия Конрада. А теперь понял. Существовали какие-то вещи, с которыми мозг не в состоянии справиться, и у каждого они свои.

Я не смогу жить без Даниэлы.

Телефон зазвонил вновь. Ходили разговоры о грядущей битве. Возможно, это именно то, в чём Мёрдок нуждался. Сражаться. Быть вампиром. Убивать и разрушать, и не думать, насколько счастлива Даниэла вдали от него.

Он ответил на звонок.

— Мы начинаем войну, — сказал Николай.

Великолепно.

Глава 36

Итак, это и есть Айсгард, думала Дани на следующий день, пока Ядиан проводил для неё обширную экскурсию по замку. Определённо я ощущаю атмосферу Бастиона Одиночества.

Проснувшись, она обнаружила в комнате горничных-айсирийек с заострёнными ушками, которые застенчиво улыбнулись, раскладывая перед ней платье из самого мягкого шёлка, какой Дани только могла себе представить, и корону Сваны.

В сделанном изо льда очаге вспыхнул огонь — голубой огонь, выделяющий холод.

И это было просто здорово.

Вчера, когда Ядиан незаметно принёс Дани в её королевские апартаменты, было уже поздно. Он посчитал, что будет «стратегически неблагоразумно» позволить айсирийцам увидеть заплаканное лицо новой королевы, её безжизненное тело и шею с чёткими следами от укуса вампира.

— У нас, как и в большинстве кланов Ллора, вампиров ненавидят и боятся, — объяснил он.

Неудивительно. Дани всё ещё не могла поверить, что Мёрдок укусил её.

— Что вы с ним сделали? — спросила она.

— Сковал его льдом. Я бы мог убить, но вы приказали не сражаться с ним.

— И ты следуешь моим приказам?

— Вы моя королева, — просто ответил Ядиан. — Вы та, кто будет коронован в течение ближайших трёх дней, если для вас это приемлемо.

— Приемлемо. Но что будут думать обо мне айсирийцы?

— Они полюбят вас так же, как и вашу мать…

Сейчас, после того как Ядиан показал ей город, Дани постаралась сконцентрироваться на его словах, но голова была забита случившимся прошлой ночью. Укус Мёрдока стал самым болезненным из всего, что Дани когда-либо испытывала, но она всё ещё ощущала что-то вроде связи между ними.

Он выпил её кровь, много крови. Перейдут ли к нему её воспоминания? При этой мысли она покраснела от смущения. Узнает ли он, насколько одиноко ей было?

Постепенно шея заживала, но Дани всё ещё чувствовала себя неловко, раздражалась. На неё давило чувство вины. Она не верила, что сама навлекла на себя это нападение — или что чем-то заслужила его. Но чувствовала свою причастность, ведь она не сопротивлялась Мёрдоку.

Дани вполне могла его заморозить, атаковать яростью снежной бури. Однако она покорилась судьбе, как будто всегда ожидала укуса Мёрдока.

Мист получала от этого удовольствие, как и Кэдрин. А для Даниэлы это стало ночным кошмаром…

— Вы сожалеете, что пришли сюда? — спросил Ядиан, отвлекая её от горестных мыслей. Он смотрел прямо перед собой, выражение лица оставалось бесстрастным, но она ощущала его напряжение.

— Нет, совсем нет.

— Вы молчите.

— Э-э, я просто удивлена всему, что вижу вокруг.

По правде сказать, в техническом смысле замок Айсгард представлял собой чудо. Построенное под невидимым ледяным куполом сооружение было облицовано кирпичом с бриллиантами огранки «багет» — каждый камень в полфута длиной. Призмы на кончиках драгоценных камней неумолимо сверкали, являя собой худший из кошмаров любой Валькирии. Хорошо хоть у меня иммунитет.

— Это поразительно, — добавила она.

— Это… ваш дом, — только и ответил Ядиан.

Изнутри стены замка были украшены замысловатыми конструкциями с врезанными маленькими бриллиантами. Тонкий слой шлифованного льда с гравировкой заменял стёкла в окнах. Люстры также изо льда свисали с потолка огромной залы; холодный голубой огонь, исходящий от них, переливчато мерцал, как северное сияние, танцующее в ночном небе.

Чем больше видела Дани, тем больше любила это место. Лёд, лёд, не хотите ли немного льда вместе вот с этим льдом? Здесь даже растения росли изо льда. Для здешних жителей лёд был священным, так же как в других культурах священными считались солнце или земля, давшие жизнь всему сущему.

Сначала все встречавшиеся на пути айсирийцы держались настороженно, но как только прошёл слух, кто такая Дани, многие стали подходить к ней.

Одна женщина даже попросила благословить её ребёнка. Дани нервно сглотнула, взяв девочку на руки. Она никогда в жизни никого не держала на руках.

Мать сказала:

— С возвращением домой, королева Даниэла.

Дани легонько дотронулась пальцами до нежной щечки младенца, и на её глазах выступили слёзы.

Вот мир, которому я принадлежу. Которому всегда принадлежала.

Я дома.

Дверь тюремной камеры с грохотом закрылась за Мёрдоком, Николаем и Себастьяном.

— Мы просчитались, — пробормотал Себастьян.

Мёрдок не стал спорить.

Когда они, снарядившись для войны, переместились в Горное Облако, на них напали вампиры из охраны короля и заперли в темнице.

Эти помещения использовались для политических заключённых. Здесь были туалет и душ. Но никто не мог переместиться сюда или отсюда, так как стены и двери укрепили с помощью магии.

К счастью, братьев не заключили в камеры внизу, наполненные старыми пыточными инструментами Иво. Так Кристоф ясно дал понять, что у него нет намерения мучить их. Или освобождать — до тех пор, пока они не сдадут Конрада. Чего они никогда бы не сделали.

Как долго король собирается держать их здесь? Недели? Или больше? При мысли о длительном заключении Мёрдок выругался про себя. Хотя он и решил не преследовать Даниэлу, его выдержки хватило ненадолго. Что бы там ни было, он очень стыдился того, что причинил ей боль, и чувство стыда не оставит его, пока он не извинится перед ней.

Сейчас он шагал по комнате, едва слушая братьев.

— Мы знали, что это может случиться, — говорил Николай. — У нас был один шанс на тысячу.

— Как Кристоф узнал? — резко выкрикнул Себастьян.

— У него свои способы.

— Способы? Такие, как Лукьян или какой-нибудь другой русский, — бросил Себастьян. — Когда я узнаю, кто донес на нас…

— И что ты сделаешь? — прервал его Николай. — Мы сами во всём виноваты. Мы нарушили закон.

— Неужели Кристоф ждал, что мы бросим родного брата? — Себастьян покачал головой. — Конрад был бы бессилен против его воинов, неспособный защитить себя, неспособный сбежать.

— С тем же успехом мы могли бы сами напасть на него, — согласился Николай. — Но если мы думаем, что Мист и Кэдрин будут просто сидеть сложа руки и смирятся с нашим заключением, то точно заблуждаемся.

— Кристоф должен понимать, что они организуют нападение, — добавил Себастьян. — Как только они узнают, что случилось, наверняка придумают план, как захватить замок и убить его.

Когда холодный ночной бриз с шумом ворвался через решетчатое окно, Мёрдок пересёк камеру. Он втянул воздух, ощущая жар и клаустрофобию.

— Мёрдок? — поинтересовался Николай. — Ты вообще слушаешь нас?..

Как я мог укусить Даниэлу? Когда люблю её. И что эти пятьдесят лет? Он мог ждать вечность. Но не в состоянии пойти к ней и сказать об этом. Разочарование душило его, точно петля.

В отсутствии Мёрдока лорд Ядиан продолжит целовать её? Он сжал кулаки. Целовать мою Даниэлу. Ударив по стене кулаком, он сломал все кости в руке — защитный камень свёл на нет его силу бессмертного.

Мёрдок обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, что Николай и Себастьян обменялись взглядами. Они должны знать, что его пробудили к жизни — даже Конрад слышал, как бьётся сердце Мёрдока, — но ничего не говорили на протяжении последних месяцев. Возможно, из-за всех этих секретов, которые им приходилось хранить.

— Что, чёрт возьми, с тобой творится? — спросил Себастьян.

Мёрдок понимал, что шокирует их. Он так долго был беспечным.

— Не хочу находиться здесь, — пробормотал он. Необходимость рассказать всё братьям давила на него, но он промолчал, храня, по крайней мере, одну тайну Даниэлы.

Только сейчас он понял, почему она хотела скрыть их отношения. Я бы тоже не держал пари на будущее со мной. Определённо не делал бы из нас рекламы.

Когда наступил рассвет, братья Мёрдока спали, но сам он, украв большую часть воспоминаний Даниэлы, теперь боялся увидеть её во сне. Час за часом он шагал по камере, ощущая охватывающее его безумие. Надежные решетки удерживали его от неё. Он молча пытался сломать их. Хочу быть с ней. Ни ничего не мог поделать.

В конце концов истощение взяло верх, и Мёрдок погрузился в забытье, сам того не желая. В этот раз он увидел отражение юной девушки — он знал, что это Даниэла, — смотревшей на него из зеркала. Потрясающей красоты женщина с такими же странными рисунками на коже, как и у Даниэлы, стояла сзади, примеряя корону на девочку. Её мать? Они разговаривали на языке, который походил на исландский, но он понял всё…

— Ты уже знаешь дорогу, — говорила мать. — Просто ты пока не вспомнила.

Затем пришло совсем недавнее воспоминание. Даниэла разглядывала ледяные таблички, размышляя: «Может, это подсказки, как добраться в Айсгард?.. »

Мёрдок проснулся в холодном поту, вскочив с койки посреди дня.

— Тут чертовски жарко! — он в раздражении отбросил куртку.

Когда Николай встал, чтобы подбросить в очаг дров, Мёрдок возмущёно произнёс:

— Не надо огня! Загаси его.

Он подумал о морозе. Кровь стыла. В кои-то веки он страстно желал оказаться посреди льда в охотничьем домике.

Себастьян тоже проснулся и неодобрительно посмотрел на него.

— Здесь, вообще-то, холодно.

— О чём ты говоришь? — рявкнул Мёрдок, неспособный сдержать досаду. Потом немного успокоился. Его дыхание… курилось? Он переместился в ванную и посмотрел в зеркало. Дыхание не оставляло следов на стекле. Совсем как у Даниэлы. Голубой оттенок окрасил его губы и кожу под глазами.

Бог ты мой. Вот почему так жарко — по его венам теперь текла её кровь.

Николай говорил, что кровь Мист придала ему силы. Себастьян сказал то же самое, когда стал пить из Кэдрин.

Тогда почему бы и Даниэле не сделать Мёрдока более похожим на неё саму? Он не удержался и громко расхохотался. Я нашёл способ прикоснуться к ней.

А за тем его сердце сжалось. Только когда потерял её. За преданность брату он находится под стражей по приказу своего короля…

Дни тянулись один за другим. По мере того, как длилось заключение, Мёрдок начал возвращаться к нормальной температуре тела, что ещё больше сводило его с ума. Он не мог потерять свою холодность — иначе ему бы вновь пришлось причинять Даниэле боль.

Если бы получилось освободиться из этой чёртовой темницы. И если бы Дани только разрешила ему пить из себя.

— Николай! Где ты?

Мёрдок вмиг проснулся, бросив пристальный взгляд вокруг. Он мог бы поклясться, что слышал Конрада — в Облаке, — звавшего Николая. Но в замке было тихо, его братья всё ещё спали. Он, должно быть, видел сон. Странно, обычно ему снилась только Даниэла.

С усталым вздохом он поднялся. Прошло больше двух недель. Его братья и король оказались загнаны в угол. Им придётся остаться здесь навсегда?

Как и в прошлую ночь, Мёрдок попытался выпить достаточно, чтобы поддержать свой организм, но не смог. Поэтому только бродил от одной стены к другой, расшифровывая разные сцены из жизни Даниэлы, свидетелем которых был, пока спал.

Её воспоминания становились всё отчётливее. Во сне он ощущал, какой одинокой она себя чувствовала, как старалась не строить лишних надежд насчёт Мёрдока. Однажды негодяй — всегда негодяй.

Он сделал так мало, чтобы уменьшить её страдания, не предпринял ничего, чтобы она поняла, что больше не одна. Я никогда не говорил, что люблю её. Вместо этого постоянно твердил о своих сомнениях.

В течение одного ничтожного дня он увидел воспоминания о той ночи с Ядианом и узнал, о чём Дани думала, целуя айсирийца.

Она думала о Мёрдоке. Предпочла его мужчине, который мог дотронуться до неё, дворянину её собственного вида, который мог целовать её. Она совсем не хотела отвергнуть Мёрдока. По крайней мере, до того, как он причинил ей боль, напал на неё.

Эта ситуация превращалась в невыносимую. Быть вдали от неё сейчас? Мёрдок хотел её так, что один раз даже подумал о том, чтобы предать брата…

— Николай! — призыв гулким эхом раздался в коридорах замка.

Николай и Себастьян сразу же очнулись.

О Боже.

— Что за…

— Конрад, — подтвердил Николай. — Он здесь.

Может, я и не дома.

Дани сидела на троне среди своего народа в ледяном раю и ей… было скучно.

Несколько дней назад её с большими почестями короновали. Айсирийцы подготовили банкет, возвели скульптуры в её честь и исполняли музыку. Плюс в замке объявили день снега — он буквально падал прямо с потолка.

И что после празднеств?

Ядиан стал постоянным телохранителем, всегда рядом, всегда серьёзен. Впрочем, большинство встречаемых ею фей можно было описать словом «серьёзные». Дани поняла, что это последствия правления жестокого диктатора, стоявшего во главе Айсирии так долго, но также узнала, что «серьёзность» просто часть их натуры.

Здесь нет места розыгрышам, нет сестёр, в шутку кравших её одежду. Нет шикарных вампиров, которых можно опрокинуть в сугроб.

Время, казалось, двигалось так же медленно, как и ледники, окружающие их. Дани раздумывала о том, можно ли умереть со скуки. Эксперимент начинается… прямо сейчас.

В довершение всего она до боли скучала по Мёрдоку. Каждый день подолгу задумывалась о том, что всё можно было сделать по-другому. Что если мне не следовало целовать другого мужчину? Просто мысль.

Но эта неосторожность ничего не значила. У них с Мёрдоком всё и так закончилось. Дани думала, что они в состоянии быть вместе навсегда, но он не согласился, не поверил, что их отношения стоят того, чтобы сражаться…

С внезапно накатившим чувством вины она поняла, что, возможно, на самом деле не была ему до конца предана. Разве она сама не дала им один шанс из пятидесяти? Она с самого начала держала пари, что они расстанутся, и легко могла подписаться под этим в книге Лоа…

Стоявший в другом углу тронного зала Ядиан обернулся и, приподняв брови, посмотрел на Даниэлу. С тех пор как она вернулась, Дани ни разу не видела его улыбающимся. Он больше не флиртовал. Она решила, что он просто был предан своему народу, поэтому поцеловал её — только чтобы она согласилась прийти в Айсгард.

Своё имя Ядиана Колда полководец явно заслужил. Прокручивая в голове сцену его схватки с Мёрдоком, Дани вспомнила, что пульс Ядиана не повышался. Он был возмущён и готов умереть за свою королеву. Но не собирался терять самообладания ради неё.

Наравне с бесстрастностью у него была репутация хладнокровного безжалостного воина. Её фрейлины рассказали, как он обвинял Зигмунда в смерти своей жены, в течение многих лет подготавливая заговор против короля, ожидая, когда Даниэла окажется рядом, прежде чем нанести удар.

Они также рассказали, что, по слухам, Ядиан когда-то захватил обольстительную демоницу огня и держал в тайной темнице…

Он подошёл к Дани.

— Вам здесь не нравится.

Это был не вопрос, но в голосе звучало сомнение.

— Я… столько всего изменилось.

— Вы привыкнете. — Он был настолько серьёзным и рациональным, что большинство Валькирий посчитали бы его убийственно занудным. Здесь же его все любили.

— Ядиан, я вспоминала наш поцелуй.

Он напрягся, словно подумал, что она хочет немного развлечься с ним.

— Что именно?

— Ты не думал обо мне.

— А вы представляли, что я — это тот вампир, — ответил он с легким намёком на раздражение, после добавив: — Моя королева.

Поймал. Он прав. Хотя Ядиан был самым достойным воздыханий мужчиной из всех, кого Дани когда-либо встречала, ей всё ещё хотелось перебирать пальцами длинные тёмно-каштановые волосы. Она тосковала по серым глазам, которые от желания становились черными.

— Это была лишь игра, чтобы вернуть меня?

Он пожал плечами.

— Ваше место здесь.

Так их поцелуй был не настоящим. Теперь её любопытство возросло. На что же будет похож настоящий?..

— И вы должны признать, что принадлежите Айсирии, — продолжил Ядиан.

Да, она больше не живёт в душной жаркой Луизиане, окружённая людьми, до которых нельзя дотронуться. Больше не состоит в отношениях, обречённых на провал из-за её сущности.

Здесь сломанную куклу полностью починили. А я всё ещё несчастна.

Глава 37

— Николай!

Обычно хладнокровный Николай выглядел ошеломлённым. Он резко поднялся и переместился ко входу в камеру.

— Конрад? — позвал он в ответ.

— Он пришёл сюда? — выдохнул Себастьян. — Каким образом ему удалось освободиться из оков?

Мёрдок еле слышно выругался:

— Кристоф отрубит ему голову.

— Если этого не сделает охрана, — добавил Николай.

Конрад появился за дверью. Братья в замешательстве смотрели на него сквозь прутья решётки. Кровь и грязь забрызгали избитое лицо Конрада, засохли в спутанных волосах. Красные глаза угрожающе блестели. Тело покрывали зияющие раны.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — требовательно спросил Николай. — И чья на тебе кровь?

Конрад изучал решётку на двери камеры.

— У меня нет времени на вопросы.

— Ты должен уйти! — произнёс Мёрдок. — Тебя казнят, если поймают.

Конрад издал резкий смешок, сжимая прутья.

— Обещаю сделать с ними то же самое.

Заскрежетав зубами, он начал раздвигать прутья.

— На них наложена защита, так же как и на твои оковы, — сказал Себастьян. — Дерево, металл и стены темницы усилены заклинаньем. Невозможно, чтобы ты…

Конрад растянул их ещё шире, сгибая металл.

— Бог мой, — прошептал Николай.

Конрад стал сильнее?

— Мне нужна ваша помощь, чтобы отыскать мою Невесту! — В ярости Конрад дёргал за оставшиеся обломки. — Я не сумасшедший… но мне нужно, чтобы вы переместили меня на каждое кладбище Нового Орлеана. Вы бывали там?

Николай в изумлении посмотрел на него:

— Твоя… Невеста?

— Его сердце бьётся, — вставил Мёрдок.

— Вы знаете, где находятся захоронения или нет? — рявкнул Конрад.

Николай медленно кивнул.

— Я знаю все кладбища. Мы с Мист охотимся там на упырей.

— Вы сделаете это?

— Конрад, просто успокойся…

— К чертям спокойствие, Николай!

— Так это и есть — Конрад Рос, — произнёс Кристоф, появившийся позади в окружении личной охраны.

Не оборачиваясь, Конрад насмешливо бросил:

— Проклятый русский. Что тебе нужно?

Кристофа это, казалось, позабавило.

— Я в курсе, что Росы генетически не способны заискивать с королем, но чуточка уважения…

Он держался самодовольно, словно долго готовился к этому.

Конрад встал лицом к чистокровному вампиру.

— Ты уложил всю охрану моего замка, — обыденным тоном продолжил Кристоф. — Сделал то, чего не удалось батальону Орды. Информаторы не сообщили мне, что ты настолько силён.

Взгляд его тусклых глаз ничего не выражал, хотя Мёрдок понял, что он что-то просчитывает.

— Но, с другой стороны, в тебя вдохнули жизнь.

— У меня нет на это времени, — яростно выпалил Конрад. — Я убью тебя, лишь бы заставить замолчать.

Охрана напряглась, руки дёрнулись к эфесам.

— Убьёшь меня? Ты бы не узнал свою Невесту, если бы не я и не твои братья. Ты бы умер три столетия назад.

— Я сопоставил эти факты!

Обращаясь к Николаю, Кристоф произнёс:

— Он устранил охранников, не убив ни одного, — как будто нарочно. Ты был прав. Конрад не потерян. — Он бросил на Конрада насмешливый взгляд. — О нём… много можно сказать, но он не безнадёжен. Я признаю свою ошибку. Хотя вы должны были прийти ко мне вместо того, чтобы самовольно нарушать наши законы.

Николай выдохнул.

— Я не мог рисковать, вдруг вы сказали бы нет. Он мой брат, — просто ответил он.

Кристоф вновь посмотрел на Конрада.

— Присягни мне на верность, и все вы выйдете отсюда нашими союзниками. В противном случае мы будем сражаться.

Конрад заскрежетал зубами, глядя на Кристофа, но в конце концов резко проговорил:

— Я дам клятву… что никогда не вступлю в бой ни с тобой, ни с твоей армией.

После оценивающего изучения оппонента Кристоф согласился:

— Годится. Пока. — Повернувшись к остальным братьям, он добавил: — Возьмите неделю отдыха. И пусть ваши Невесты перестанут строить планы моего крушения.

Когда король и его люди исчезли, Николай обратился к Конраду:

— Конрад, ты должен рассказать, что произошло, чтобы я мог помочь тебе. Кто твоя Невеста?

Конрад наспех ответил:

— Наоми. Маленькая танцовщица-красавица. Люблю её. Сильно, до боли. И должен найти.

«Мы свободны. Я могу пойти к Даниэле», — думал Мёрдок, едва слушая, что Конрад говорит им. Что-то о кладбищах и воскрешениях — необходимых, чтобы услышать сердцебиение его Невесты?

— Опять этот дух, — заметил Себастьян, в то же время Мёрдок пробормотал: — Кон полностью сошел с ума.

Конрад щёлкнул на них клыками, красные глаза пылали.

— Это случилось!

— Не знаю, что и думать, — начал Себастьян, — или Конрад окончательно спятил, или его Невеста — призрак из прошлого, чьи останки пропали. Все кажется одинаково безумным.

— С ним всегда все не просто, — рассеянно проговорил Мёрдок, с трудом осознавая, что Конраду удалось освободиться — а прежде повстречать свою Невесту — и что сам Мёрдок и его братья больше не в плену. И наладились отношения с Кристофом.

Возможно, я смогу добиться Даниэлы. И удержать её. Но сперва нужно найти её. Мёрдок рискнул хлопнуть Конрада по спине, сказав:

— Я бы хотел остаться, но у меня неотложное дело, просроченное на неделю. Удачи, Кон, — с этими словами он переместился.

Он знал лишь одного человека, который мог помочь связаться с Даниэлой.

В прошлом Мёрдок посещал Вал Холл, чтобы увидеть место, где Дани жила последние семьдесят лет — это был типичный дом с привидениями, защищённый летающими вокруг призрачными духами.

Сейчас Мёрдок вернулся сюда, готовый драться с ними, чтобы увидеть Никс Всёзнающую. Провидица многим помогает.

Чем я хуже?

Глава 38

— Тем, что ты укусил её, — сказала Никс, прежде чем Мёрдок успел произнести хоть слово.

Пока он тратил драгоценное время, определяя, как обойти облако духов и ворваться в Валгаллу, те вдруг расступились перед Никс, небрежной походкой вышедшей из поместья.

— Поэтому я не скажу тебе, где это, — продолжила она. Предсказательница жевала жвачку, а надпись на её розовой футболке гласила: «Джедай Киска».

Застигнутый врасплох, он проговорил:

— Никс, я Мёрдок Рос. Ты сотрудничаешь с моим братом Николаем, и мне нужно…

— Я знаю, кто ты. И что ты сделал с бедняжкой Даниэлой. Ты отдал её прямо в руки горячего-как-преисподняя Ядиана.

Нет, он ещё не потерял Даниэлу. Он не мог потерять её.

— Скажи, как мне найти её.

— Почему я должна помогать тебе? — упрямо спросила предсказательница. — Мне нравится Ядиан. Он, по крайней мере, не обжигает её кожу и не пьёт её кровь.

Мёрдок вспыхнул.

— Может быть, ты должен сделать хоть что-то неэгоистичное и позволить ей уйти, — продолжила Никс. — Что, если там она станет счастливее?

— Может быть, я должен сообщить ей кое-что, чего она пока не знает и что поможет ей принять решение?

— Чего она не знает?

— Что я люблю её и готов на что угодно, чтобы быть с нею. — В голове пронеслись слова отца: «Сын, ты никогда не заботился о ком-нибудь достаточно, чтобы бороться за него — или бояться потерять». Тогда эта фраза соответствовала истине, но сейчас Мёрдок восполнял три столетия былого безразличия.

— Я никогда не говорил ей этого. — Мёрдок приблизился к Никс. — Валькирия, я не остановлюсь, пока не получу шанса сказать это.

Никс окинула его оценивающим взглядом, сощурившись, будто он был книгой, которую она пыталась прочитать при тусклом свете.

Вампир провел ладонью по лицу.

— Слушай, я знаю, что ты несколько раз помогала ликану Бауэну. Ты имела дело даже с Николаем. Так почему не помочь мне? Почему, чёрт возьми?

Она подмигнула ему:

— Потому что я забавляюсь с любимчиками?

Он нахмурился.

— Дай мне хоть что-нибудь. Все равно, что.

— Что-нибудь? Хорошо. Очень многие поставят большие деньги, утверждая, что ты грубиян.

— Уже нет, — перебил Мёрдок. — Ты ведь можешь видеть будущее и знаешь, что я буду вести себя с ней достойно?

Никс прищурилась. После долгой паузы она ответила:

— Хм. Ты останешься верен ей навечно. Я не вижу никого другого для тебя.

Гнев вырвался наружу. Как будто она нужна ему для того, чтобы поведать это.

Никс пожала плечами.

— Я всё ещё не собираюсь помогать искать её. Даже если мне суждено было стать твоим богом из машины, я отказываюсь играть в указатели с каждым Томом, Мёрдоком и Гарри. Этот опыт ничего не стоит, и в скором времени я бы заслужила славу блудливой предсказательницы.

Она подула на свои когти, затем провела ими по футболке.

— Кроме того, ты уже знаешь, как найти Даниэлу.

— Как? Скажи мне!

Воспользоваться её воспоминаниями?

Мёрдок начал ощущать нереальность происходящего, как если бы всю жизнь шёл к этому дню. Мир, казалось, перевернулся с ног на голову. Он представил без устали вырезавшую Даниэлу, напряг память, чтобы увидеть точный рисунок, над которым она трудилась…

— Хорошо, одну вещь я раскрою… — снизошла до него Никс. — Дани собирается сделать Ядиана королём. Если уже не сделала.

О Господи, нет.

Поведав это, Никс направилась обратно к духам — она вручила им локон волос? — оставив вампира с комком страха в груди. Что если Даниэла выйдет замуж за Ядиана?

Мёрдок заострил клыки. Тогда она станет вдовой.

Чтобы подготовиться, он переместился в Сибирь. Оказавшись в охотничьем домике, Мёрдок вытащил из гардероба рюкзак. Когда он обернулся, в комнате появились Николай и Мист.

— Так вот где ты прячешься, — протянул Николай. А затем неодобрительно взглянул на брата. — Последнее место, где я стал бы тебя искать. Буквально — самое дальнее из твоих владений, в которых мы побывали за прошедшие месяцы. Сибирь, Мёрдок? Есть только одна причина, по которой имеет смысл жить здесь.

Мёрдок запихнул одежду и принадлежности для холодной погоды в рюкзак.

— У меня нет на это времени.

— Найди его, — бросила Мист. — Мы знаем, что ты с Дани.

— Я не с ней. И это большая проблема.

Что бы ни увидела Мист в выражении его лица, но это заставило её смягчиться.

— Что ты собираешься делать? — спросила она спокойнее. — Отправишься в Айсгард?

— Да.

— Чтобы вернуть её?

Он не ответил, а лишь продолжил собираться.

Её глаза расширились.

— Чтобы жить там? Ты не выдержишь. По сравнению с айсирийскими землями Сибирь — настоящий рай.

Николай добавил:

— Сейчас там темно, но что ты станешь делать летом? В тех широтах светло по двадцать четыре часа в сутки.

— Буду оставаться внутри. В гробу, если понадобится.

— А Кристоф? — поинтересовался Николай. — Ты присягнул ему на верность. И сейчас, когда мы наконец-то почти заключили союз с Валькириями, ты собираешься сбежать из армии? Он прикажет убить тебя, особенно после нашего предыдущего проступка.

— Я знаю! Боже, я всё понимаю.

— Ты больше не встретишься с семьей. — Николай встал лицом к нему. — Кстати о семье: вижу, ты слишком озабочен, чтобы спросить, но Конрад в порядке. Я только что виделся с ним. Он сказал правду о своей Невесте, Наоми. Она миленькая маленькая танцовщица, которая — представь себе! — обожает его и способна успокоить.

Мёрдок на время прекратил сборы.

— Я рад за них.

— Как вообще ты собираешься попасть в Айсгард? — продолжал настаивать Николай. — В Арктике сейчас поздняя осень. Температура уже может быть ниже сорока градусов. Чёрт, Мёрдок, подумай об этом. Если ты плюнешь, плевок замёрзнет прежде, чем долетит до земли.

— Самолёты туда не летают, — добавила Мист. — Даже самолёты Ллора.

Мёрдок захлопнул сумку.

— Я заберусь как можно севернее, а остаток пути буду перемещаться.

— Ты можешь перемещаться только на то расстояние, которое видишь, — сказал Николай. — Тебе бы лучше надеяться на хорошую видимость.

— Мы вызовем Кэдрин, — предложила Мист. — Она поможет с транспортом. Она знает, как добраться до любого места назначения лучше, чем кто-либо другой.

Мёрдок покачал головой.

— Нет времени. И, мне кажется, я знаю путь.

Даниэла потеряла один из криоманских символов — тот, который Мёрдок разбил. Он мог бы использовать воспоминания, чтобы воссоздать его.

Но, так как Мёрдок теперь слышал беседу Дани с Ядином, он знал, что последний символ был неправильным. И понимал, что, скопировав работу Даниэлы, откроет портал лишь в двух сотнях миль южнее Айсгарда.

Он также помнил сомнения Ядиана насчет того, что даже Даниэла вряд ли выжила бы в той ледяной пустоши — Белой смерти.

Мёрдок тяжело покачал головой, настроившись вести себя решительно. Итак, он должен переместиться на пару сотен миль на север — и быстро.

Насколько ужасно всё может быть?

Мёрдок никогда не понимал, на что похож холод.

Арктическая вьюга бушевала вокруг, завывая так громко, что уши пронзала боль.

Видимость была в лучшем случае на два шага вперёд, а это означало, что он мог перемещаться с той же скоростью, с какой шёл пешком. Мышцы ослабли, с каждой минутой становилось всё хуже. Он был вынужден бросить рюкзак несколько миль назад.

Час тянулся за часом… Каким-то образом повернул назад. Компас не работал. В нескончаемом шторме невозможно разглядеть звёзды. Запутался.

Если бы он остановился, то замёрз бы. Но это не убило бы его. Он бы выжил, скованный льдом и пойманный в ловушку, пока кто-нибудь не оттащил бы его в тёплое место и не дал оттаять.

Однако даже такая ужасная перспектива не могла заставить его прекратить двигаться.

Нет, стоило ему подумать, что он никогда снова не увидит Даниэлу, как он усмехался сквозь зубы и шёл дальше. Воспоминание об её эльфийском личике вынуждало его идти вперед…

Вдалеке видны огни? Привиделось? Пытаясь разогнать туман перед глазами, Мёрдок сдвинул маску, защищавшую лицо, содрав вместе с ней слой замёрзшей кожи. Он пошатнулся, почувствовав, как что-то острое пронзило лицо.

Не обращай внимания на боль. Как далеко до тех огней? Он переместился вперёд, но не далеко, оттеснённый назад каким-то невидимым барьером. Он попытался ещё раз. Ничего. Он пробовал попасть туда, добраться до огней, до неё.

С трудом пробираясь… ещё и ещё.

В конце концов, силы покинули Мёрдока, и он рухнул на колени в снег. Жёсткий шквал налетел на него, опрокидывая.

Собрав последние силы, он вытянул руку вперёд:

— Даниэла…

Глава 39

Дани восседала на троне и размышляла о ведьмах — и об отречении от престола.

Я могла бы встретиться с Марикетой Долгожданной, поднести ей корзину бриллиантов размером с софтбольный[6] мяч, а заодно попросить, чтобы она внесла меня в свой список.

Даже если Мёрдок не горит желанием ждать пятьдесят лет, зарезервировать место не помешает.

Теперь, когда стало возможно жить в Новом Орлеане, не опасаясь наёмников, Дани в состоянии вернуться в Валгаллу. Она добавила достаточно тоннажа к самолёту, чтобы без проблем завести его и в холод.

Наверное, там она могла быть счастлива. В Луизиане тяжелее оставаться сильной без холода, но, во всяком случае, осень наступала и в тех краях.

Вероятно, она идиотка, раз рассматривает вариант отказа от трона — и новой жизни в промёрзшем безопасном Айсгарде? Готова ли она на деле оставить этот ледяной мир, где существует рядом со своим видом, ради того, чтобы отыскать вампира, до которого никогда не сможет дотронуться?

Снова и снова Дани вызывала в памяти взгляд Мёрдока той ночью, когда он кричал, умоляя её вернуться.

Да. Она попытается ещё раз убедить его в том, что они…

— Моя королева, — прервала её мысли одна из фрейлин, поспешно входя в тронный зал. — Скорее. В Айсгарде чужестранец. Он пересёк Белую смерть…

Когда Мёрдок очнулся, то обнаружил себя в постели в причудливой комнате изо льда. Здесь было светлее и не так промозгло, как снаружи, где бушевал ветер, но температура не особо отличалась.

Отправляясь в Айсирию, вампир надел новые брюки и пальто, предохраняющие от замерзания. Кто-то вымыл его и забинтовал обмороженные руки. Он, должно быть, в Айсгарде. А это значило, что она рядом. Нужно найти её. Мёрдок попробовал встать…

Ядиан широкими шагами прошел в комнату.

— Так это ты. Зачем ты пришёл в наше королевство?

Его лицо не выражало ни удивления, ни какой-либо другой эмоции.

Этот ублюдок знает, каково целовать Даниэлу. И я не могу убить его. Пока.

Мёрдок сумел принять сидячее положение.

— Я ищу Даниэлу, — прохрипел он, ощущая себя крайне истощенным.

Ядиан скрестил руки на груди.

— С чего мне позволять таким, как ты, находиться рядом с Королевой?

— Мне всего лишь нужно поговорить с ней. И тогда, если она не захочет больше видеть меня, я никогда не побеспокою её вновь.

Гнусная ложь…

В помещение вошла Даниэла. У Мёрдока перехватило дыхание.

Она выглядела ещё прекраснее, чем раньше. Одежда украшена бриллиантами. Волосы распущены и ниспадают из-под ледяного, усыпанного драгоценностями головного убора — короны из воспоминаний Даниэлы, короны её матери.

Увидеть её снова. Эти несколько дней стали для него вечностью.

Дани изумленно смотрела на Мёрдока, не ожидая обнаружить его во дворце. Она вообще не рада меня видеть? Сердце вампира упало, когда он всё понял. Я опоздал.

О боги, Мёрдок здесь. Он впился в неё безумным взглядом, губы и руки обморожены, с лица содрана кожа.

Он перешёл Белую смерть? Чтобы прийти ко мне.

Ядиан оставался зловеще спокойным.

— Я сказал, что мы отправим его обратно и позволим холоду расправиться с ним.

Открыто игнорируя генерала, Дани спросила вампира:

— Мёрдок, как ты добрался сюда?

— Я следовал за твоими воспоминаниями. Но портал оказался слишком… далеко.

— Моими воспоминаниями, — мягко повторила она. Он получил их вместе с её кровью. — Зачем ты пришёл?

— Могу я поговорить с тобой? Наедине. Прошу, Даниэла, всего несколько минут твоего времени.

— Моя королева, это нелепо, — вмешался Ядиан. — Вспомни, что он сделал с тобой в прошлый раз…

Мёрдок подарил ему убийственный взгляд, затем обернулся к валькирии.

— У меня есть идея — способ, благодаря которому мы сможем быть вместе.

— Что? Как?

— Когда я выпил твою кровь…

— Зачем говорить об этом? — Даниэла резко поднесла руку к шее.

— Потому что сейчас я знаю, отчего меня так тянуло сделать это.

— Потому что ты паразит, — не выдержал Ядиан.

— Ядиан!

— Он хочет опять укусить вас.

— Конечно, нет. Мёрдок, скажи ему.

— Даниэла, давай поговорим один на один. — Каким-то образом Мёрдок сумел подняться на ноги. — Обещаю, я ничего не предприму без твоего согласия.

Его слова возбудили её любопытство. Он не обещал не делать ей больно и не кусать её, но она не ощущала угрозы.

— Хорошо, — согласилась Дани и повернулась к Ядиану, поведя бровями. Поколебавшись, тот безмолвно направился к двери с каменным выражением лица.

Как только они остались вдвоём, Мёрдок спросил:

— Ты собираешься за него замуж?

— Что? Нет!

— Никс поведала мне.

— Она, должно быть, что-то напутала, или ты не расслышал. Теперь скажи мне, о чём ты говорил?

— Даниэла, прежде чем я притронулся к твоей шее, я постоянно мечтал об этом. Всё чаще и чаще, особенно когда мы отдалились друг от друга. Каждую ночь. Сейчас я думаю, что это способ быть вместе.

— Не понимаю.

— Когда по моим венам течёт твоя кровь, всё кажется мне горячим. Мои братья дрожали от холода, но я не мог оставаться рядом с огнём. Твоя кровь сделала меня холодным.

— Этого не может быть. Я не могу обратить тебя в айсирийца.

— Но я могу перенять некоторые свойства твоего вида.

— У тебя появились узоры на коже? Солнце не действует на тебя?

Он покачал головой.

— Под глазами был синий оттенок, но никаких узоров. Когда я попробовал выйти на свет, всё же обгорел, даже оставаясь неуязвимым к холоду.

— Неуязвимым? Тогда почему ты мёрзнешь прямо сейчас? Почему тебя нашли обмороженным?

Мёрдок провёл забинтованной рукой по затылку.

— Эффект длился лишь пару дней.

— Так чтобы это сработало, я должна буду постоянно терпеть боль?

— Только один последний раз. После этого, если я стану пить регулярно каждый день или два, никогда не причиню тебе боль снова. Мы могли бы быть вместе, — его голос стал тише, зрачки потемнели, — во всех смыслах.

Дани пришла в смятение. Но тут вспомнила, что произошло после того единственного укуса.

— Но я-я потеряла сознание.

С виноватым видом Мёрдок признался:

— Я взял слишком много. И не сделаю того же в следующий раз. Я знаю, что не заслуживаю твоего доверия, но всё равно прошу о нём.

— Почему я должна согласиться на это?

— Потому что я люблю тебя, — ответил он — без намёка на сомнение.

Даниэла приоткрыла рот — мир, казалось, ушёл из-под ног. После всего, через что он прошел, чтобы прийти к ней, не оставалось другого, кроме как поверить, что он действительно любит её. Но услышать, как Мёрдок произносит эти слова, с таким напряжением в чёрных глазах…

Наверное, этот вампир всегда идет до конца.

— И думаю, ты тоже любишь меня, — с надеждой добавил он.

Она отвернулась, избегая его ищущего взгляда.

— Возможно, это не имеет значения, — проговорила Дани через плечо. — Может, нам суждено делать друг друга несчастными. Ты забываешь, мы поссорились, прежде чем всё это произошло. Ты сдался, отказался от нас.

— Нет, перед тем как прийти к тебе тем вечером, я осознал, что пятьдесят лет — ничто, если мы сможем быть вместе. И я вернулся, чтобы сказать об этом. Но затем увидел тебя, целующую Ядиана…

Даниэла посмотрела на Мёрдока:

— Я сожалею об этом.

— Сейчас это не важно, — отмахнулся он, но она была уверена, что обидела его. — Когда я находился в тюрьме…

— В тюрьме?

— Поэтому я не пришёл раньше — Кристоф заключил нас в темницу в Горном Облаке за укрывательство Конрада. Сейчас все разъяснилось, но несколько недель мы провели взаперти. Пребывая там, я решил, что пойду на все, лишь бы быть с тобой. Оставлю свою фракцию. Буду жить здесь, в холоде, при круглосуточном дневном свете.

— Мёрдок, дело не в этом. Ты говоришь о том, чтобы снова укусить меня, о значительной боли. И не только моей. Я холоднее, чем когда-либо. Это может ранить и тебя, — добавила она. — Если это подействует, ты станешь уязвим к тепловому удару, как я.

— Мне нет до этого дела! — Вампир подошёл к ней, и они оказались лицом к лицу. — Пожалуйста, Дани, я знаю, что прошу о большем, чем заслуживаю, но если ты сможешь выдержать один последний раз… Просто доверься мне.

Она ведь говорила, что отдала бы что угодно, чтобы попробовать его на вкус? Дотронуться своими губами до его?

И даже мучаясь после его укуса, Даниэла ощущала связь с ним.

Я доверюсь ему. Мечты стали реальностью. А в реальности иногда нужно идти на жертву.

Дани склонила голову на бок, затем взглянула на Мёрдока из-под ресниц. И снова у него перехватило дыхание.

— Я доверяю тебе.

Она перебросила волосы через плечо, оголяя часть шеи в приглашении.

— Ты не пожалеешь об этом.

Но, уже оголив заострённые клыки и потянувшись к её плоти, Мёрдок заколебался.

— Я боюсь причинить тебе боль. Когда думаю о том, что сделал с тобой в прошлый раз…

— А я боюсь, что попытаюсь вырваться, — призналась Даниэла, — или ты попытаешься — из-за холода.

Каждый захотел бы отпрянуть. Они должны заставить друг друга устоять на месте.

— Держись за меня, каллим, потому что я не отпущу тебя. Мы пройдем через это сейчас и получим вечность.

Она вздохнула, успокаиваясь.

— Я готова.

Что бы ты сделал для неё?.. В аромате податливой кожи, которую он почти попробовал, слишком многое искушало. Вампир не смог сопротивляться. Он опустил перебинтованные ладони на бёдра Даниэлы и притянул её ближе.

Она подняла руки, чтобы сжать его плечи.

— Сделай это, — прошептала валькирия.

Мёрдок впился в неё клыками. И в тот же миг застонал — от боли. Она оказалась более ледяной, чем прежде.

Острый холод пронзил его тело. Сильное желание отпустить её клокотало внутри, но он крепко держал любимую. Мёрдок почувствовал, как и её маленькие голубые коготки вцепились в него.

Но с каждым глотком боль уменьшалась. Снова возникло ощущение единства между ними, и его глаза мягко закрылись в блаженстве.

Моя. Навсегда. Мысли бессвязно бились в голове. Медленно… медленно… Не бери слишком много. Это дар…

Глава 40

Оба едва дышали, когда Мёрдок наконец отпустил её. Дани плакала.

— Господи, я старался не взять слишком много…

— Т-ты и не взял…

Но всё равно это было мучительно больно.

Он содрогнулся, взглянув на её шею:

— У тебя ожог.

— На холоде он быстро заживёт. Ты выпил достаточно? — спросила Даниэла, изо всех сил пытаясь скрыть страдание в голосе. — Думаешь, получится?

— Нужно время, чтобы проявился эффект.

— Тебе уже лучше.

Благодаря её крови, ускоряющей процесс регенерации, вампир исцелялся прямо на глазах: повреждённые губы и лицо быстро вернулись к нормальному виду. Он развязал бинты на руках и согнул пальцы — все зажило.

Но дыхание Мёрдока ещё курилось.

Прошло несколько минут, затем полчаса. Даниэла опустилась на кровать, он беспокойно вышагивал по комнате. Спустя час тревожной тишины Мёрдок спросил:

— Даниэла, почему ты не рассказала о римлянине?

— Ты его видел?

В ответ на кивок Мёрдока она объяснила:

— Он — моё прошлое.

— Ты думала, что я такой же, как он.

Валькирия покачала головой:

— Нет, Мёрдок. Я была в ярости, говоря это. Сбита с толку.

— Но это правда: я взял то, что мне не принадлежит.

— Мы оба чувствовали влечение. Я могла бы остановить тебя. И я вновь и вновь обдумывала, почему не сделала этого. Сейчас мне кажется, что мы действовали интуитивно, невольно найдя способ быть вместе. Если…

— Если это сработает? Сработает. — Он провел рукой по лбу. — Чёрт возьми, ты оказалась настолько смелой и сильной, чтобы выдержать это — дважды, — так что просто обязано сработать.

— Ты по-прежнему захочешь быть со мной, если ничего не выйдет? — быстро спросила Дани.

Подойдя к валькирии, Мёрдок обхватил её за талию и потянул к себе, ставя на ноги, все это время пристально глядя ей в глаза.

— Посмотри на меня, Даниэла. Я люблю тебя, — проскрежетал он, — и буду желать всегда, несмотря ни на что!

— Мёрдок, я… твоего дыхания не видно.

Под его глазами появился еле заметный голубой оттенок?

Он сдвинул брови.

— Воздух уже не кажется холодным. Температура становится комфортной.

— Неужели действительно получилось?

Она потянулась к его лицу, и её рука непроизвольно задрожала.

— Осторожно, — предупредил вампир. — Возможно, стоит подождать ещё немного.

— Не могу. Мне нужно узнать.

Его веки потяжелели, когда она погладила его по щеке.

Никакой боли.

Сдавленно вскрикнув, Даниэла прижалась к Мёрдоку.

— Даниэла, тебе больно?

— Не могу в это поверить.

Слёзы собирались в уголках глаз и скатывались вниз. Она все-таки могла быть с ним — Мёрдоком, вампиром, которого любила. Спустя два тысячелетия её постоянная тоска наконец-то отпустит её.

— Прошу, не плачь.

Судорожно сглотнув, Мёрдок осторожно опустил ладони на её лицо, утирая большими пальцами солоноватую влагу. Никакой боли.

Как же долго ей этого не хватало, а ответ был внутри неё, внутри них — всё это время.

— Я плачу, потому что счастлива.

Даниэла расстегнула рубашку вампира, отбрасывая прочь и обнажая грудь, к которой мечтала прикоснуться. Затем положила на нее руки и нашла температуру идеальной.

Не больно. Мышцы Мёрдока отвердели, напрягшись под движением её пальцев. Валькирия, изучая, скользнула по телу один раз, потом ещё, а после начала с наслаждением водить ладонями по его торсу. Только удовольствие.

Мёрдок всё ещё поглаживал её щёки.

— У тебя такая мягкая кожа, Даниэла. Мягче, чем я себе представлял — а представлял я постоянно.

Дотронувшись до подбородка, он приподнял ей голову:

— Я должен поцеловать тебя.

— Поцелуй. Я полностью твоя.

Охрипшим голосом он поправил:

— Будешь моей.

Медленно и властно усмехнувшись, Мёрдок блеснул клыками — Даниэла больше не смотрела на них со страхом. Для них обоих они стали спасением.

Вампир слегка наклонился:

— Закрой глаза.

Даниэла послушалась. Несмотря на заглушавшее всё вокруг сердцебиение, она ощутила легчайшее прикосновение его твердых губ. Даже столь незначительный контакт послал дрожь по всему телу. Притянув её ближе и тесно прижав к себе, Мёрдок захватил её рот.

Поцелуй становился всё более крепким и настойчивым, по мере того как он нежно и терпеливо уговаривал её разомкнуть губы, после чего со всей чувственностью скользнул по её языку. Даниэла застонала, отвечая на ласку, мягко обнимая его. Мёрдок еще больше стиснул любимую, словно они всё ещё были недостаточно близко, как будто боялся, что она исчезнет.

В ответ она с силой сжала его плечи. Их языки переплелись. Дыхание смешалось, стало прерывистым.

Это был настоящий поцелуй — глубокий, неистовый. Такой, каким она его и представляла. Сердца с глухим стуком падают вниз, тела дрожат. Дани вскрикнула напротив его губ, колени ослабли. Но Мёрдок надёжно удерживал её у своей груди, продолжая овладевать её ртом, словно долгожданным трофеем.

Слишком скоро он оторвался от неё, оставив ошеломлённой и задыхающейся.

— Я должен сделать тебя своей женщиной.

Вампир откинул её волосы с плеча и провел губами по разгорячённой коже в месте укуса.

Даниэла яростно задрожала, соски сразу затвердели.

— Никогда не хочу разлучаться с тобой снова, — прошептал он. — И готов остаться здесь навсегда.

О, Мёрдок, нет. Должна ли она солгать ему, повести себя так, будто он действительно может остаться?

Когда он вновь посмотрел ей в глаза, она постаралась улыбнуться, хотя знала, что Айсирия никогда не примет его. Ее народ презирал вампиров.

Сейчас нужно просто наслаждаться этим чудом. И позже волноваться о том, что делать.

— Что? Что-то не так?

— Угу.

Она забралась к нему в брюки, расстегивая пояс.

— На тебе всё ещё много одежды, — заметила Дани, спуская штаны с выступавшей эрекции. Когда он оказался перед ней полностью обнаженным, она сжала его великолепную длину.

Мёрдок шумно выдохнул. Даниэла охнула. Она ощущала, как он пульсирует в её ладони, чувствовала его гладкую кожу, туго натянутую вокруг бугрящихся прожилок.

И под её чуткими пальцами он всё увеличивался…

Невероятно твёрдый. Сможет ли она принять его? Скоро узнаем.

Пока валькирия изучала его, Мёрдок стянул с ее плеч тонкие бретельки. Собирая материал в кулаки, начал снимать платье. Дойдя до груди, он замедлился, будто желая продлить этот момент.

Наконец шёлк мягко скользнул вниз, обнажив возбуждённые пики. Вампир пристально смотрел на них, словно никогда не видел прежде.

— Мёрдок, пожалуйста…

Молниеносно он схватил Даниэлу, перемещая обоих в постель и устраивая её между своих коленей. Затем прижался к ней возбужденным членом и поочередно пальцем обвёл соски, пристально наблюдая, как они набухают под его прикосновениями. С отчаянным стоном Мёрдок захватил губами одну грудь, накрыв ладонью другую.

Даниэла почувствовала скольжение его языка, голова непроизвольно откинулась назад.

Снова и снова он покусывал её жаждущие вершинки.

— Хочешь, чтобы я сосал твою грудь?

— Да, о, да…

Она зарылась руками в его густые волосы, притягивая к себе.

Мёрдок потянул один из пиков, легонько зажав между зубами, всасывая, облизывая. Из ее груди вырвался резкий стон.

— О боже!

За окном сверкнула молния. Вампир знал, что это означает, и потянул сильнее. В тот же миг, когда её сосок стал тугим и влажным, он двинулся к другому, оказывая ему то же внимание. Затем с благоговением посмотрел на дело своих губ.

— Вампир, хватит дразнить меня!

Немного изумлённый, Мёрдок улыбнулся:

— Моя пламенная и ледяная Невеста. Никогда не стесняется своих желаний.

Даниэла покачала головой:

— Только не тогда, когда так долго этого ждала.

Глава 41

Они были вместе в течение нескольких месяцев, но Мёрдок волновался за Даниэлу и настроился сделать всё идеально. Ведь она ждала этого на протяжении двадцати человеческих жизней.

И он заметил, что она промолчала в ответ на его желание остаться с ней здесь. Может быть, она все еще нуждается в доказательствах? Он готов их предоставить.

— Если бы ты знала, как хороша на вкус.

Вампир уткнулся носом в её ушко, где-то на подсознании отмечая, какое это чудо — не чувствовать холод её тела, ибо сам он был такой же холодный.

— Не могу дождаться, когда испробую тебя всю.

Даниэла резко вдохнула, содрогаясь под ним.

Мёрдок повёл рукой от её груди вниз к разведённым бёдрам, дрожа в предвкушении момента, когда наконец дотронется до неё там. Забравшись под платье, он стянул шёлковые трусики к коленям. Затем вернулся обратно…

Его пальцы встретилась с влажными завитками.

— Дьявол, — проскрежетал Мёрдок, обхватывая ладонью гладкую вульву. Потом мягко проскользнул указательным пальцем между складок в тесное влагалище, заставив валькирию дернуться в его объятиях.

— Тише, малыш, — прошептал он, — я позабочусь о тебе.

— О Боже, Мёрдок! — закрутившиеся коготки впились в плечи вампира, но это лишь усилило его возбуждение, уже и так приближавшееся к высшей точке.

— Совершенна. Так прекрасно чувствовать тебя.

Изнемогающий от желания испробовать её влажность, он убрал палец. Веки валькирии отяжелели, пока она наблюдала за Мёрдоком, всасывающим её складочки губами. Он задрожал, ощутив, какая она сладкая.

— Я хочу большего, — на последнем слове его голос перешёл в рык.

Положив Даниэлу на спину, Мёрдок окончательно стащил с неё трусики и платье. Как только она обнажённой предстала его взору, он пристально оглядел её, желая запомнить такой навсегда.

Она была фантазией из плоти и крови, её кожу покрывали бриллианты, блестящие волосы разметались. Серебристые глаза сияли, как украшавшие её драгоценности. Моя.

И я могу прикоснуться к каждой частичке её тела.

Даниэла тяжело дышала, её грудь вздымалась, соски набухли. Встав на колени прямо над ней, Мёрдок прикусил каждый из них, легонько посасывая.

— Раскрой свои прелестные ножки для меня.

Она выполнила его просьбу, и он немного отодвинулся, чтобы, сделав глубокий вдох, посмотреть на неё. Мёрдоку пришлось задействовать всю имевшуюся у него силу воли, чтобы не наброситься на неё как дикий зверь.

Её плоть сочилась от возбуждения и исходила влагой. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы его член затвердел и уперся между её ног стальным стержнем. Медленно, дюйм за дюймом Мёрдок приближал головку к её вульве.

Что-то в выражении его лица заставило Даниэлу пробормотать:

— О, Мёрдок, п-пожалуйста, не торопись. Пока.

— Постараюсь. Ничего в своей жизни я не желал так сильно.

Когда он прикоснулся губами к её бёдру, она дёрнулась, будто обожглась.

— Даниэла?

— Нет, нет, продолжай.

Она запустила пальцы в его волосы, сдаваясь на милость его губам.

— Хочешь большего?

— Да, ещё, — выдохнула она охрипшим голосом.

Отлично. Потому что я тоже безумно этого хочу — и получу. Она застонала, когда он большими пальцами разделил её сочащуюся плоть. Мёрдок прижался к ней ртом.

Первый удар языка заставил её закричать. Она задрожала, и его член шевельнулся в ответ, головка заскользила по простыне.

Как он мечтал об этом! Но ничто не могло подготовить его к сводящему с ума вкусу, к мягкости складок, уступавших под напором его губ, к тугому бугорку, набухающему под его ласками.

Происходящее выходило за пределы воображения и ощущалось как что-то правильное и естественное, будто всё наконец-то движется в нужном направлении. Он был предназначен доставить ей это удовольствие.

Мёрдок ещё немного растянул её, дотрагиваясь, облизывая и всасывая её влагу до тех пор, пока она не начала похотливо покачиваться навстречу его языку. Никаких запретов.

В ответ на её отклик вампир задвигался вперёд-назад, окропляя простыни предспермой. Так я кончу прежде, чем окажусь внутри неё.

Но его глаза в блаженстве закрылись, когда Даниэла прошептала:

— Прошу, не останавливайся…

— Никогда, — пророкотал он, снова атакуя её. Положив руку на живот любимой, он не позволял ей отдалиться от его губ, дразня её клитор.

— Мёрдок!

Одновременно с восклицанием Даниэла задрожала, достигнув кульминации, голова заметалась по подушке.

Не отпуская её, он смотрел, как она изгибается, как её тугие соски устремляются ввысь. Мёрдок стонал вместе с ней, продолжая всасывать её влагу.

Вампир выпил всё до последней капли, но ещё не был готов отпустить добычу. Сдавленно рыча, он вылизывал её дочиста, пока она не была вынуждена сжать его лицо и оттянуть от себя.

Поднявшись на колени, он прошипел проклятия: валькирия выглядела чертовски соблазнительно — её удовлетворённая вульва блестела после оргазма, глаза сверкали от страсти, волосы растрепались.

— Я голову из-за тебя потеряю, Даниэла.

Как и самообладание. Почти лишил её девственности, точно зверь во время гона.

— Неужели это было бы так плохо? — промурлыкала она.

Я должен быть с ней нежен. Раньше он занимался сексом, но сейчас хотел заняться с Даниэлой любовью. Готова ли она?

— Как ты себя чувствуешь? — его голос до неузнаваемости изменился. Я могу сделать это. Могу продержаться. Ещё чуть-чуть.

— Больной. Пустой. Голодной.

Мёрдок сглотнул, надломившись на слове:

— Г-голодной?

Глава 42

Когда Дани облизнула губы и опрокинула вампира на кровать, выражение его лица колебалось между возбуждённым… и нерешительным.

И соблазнитель мог нервничать.

Встав на колени между его ногами и положив ладони ему на грудь, она наклонила голову, целуя низ живота и утыкаясь носом в уходящую вниз дорожку жёстких волос.

— Помнишь, я говорила, что могла бы заниматься этим не спеша… несколько часов подряд?

Затем обхватила его член рукой, и тот непроизвольно дернулся.

— Несколько часов? Всё может закончиться, даже не начавшись, — в голосе вампира явственнее, чем когда-либо, слышался акцент. Он не отрывал взгляда от Дани, когда та сделала первое ищущее движение языком.

— Даниэла! Ах…

Следующее движение заставило его замолчать. Третье — зарычать. Она осыпала головку влажными поцелуями, вкушая его — именно так, как он представлял себе несколько ночей назад. Восхитительный солоноватый аромат.

— М-м-м, мне нравится твой вкус, — с довольным видом пробормотала валькирия.

Он обхватил её голову трясущимися руками.

— Хочешь, чтобы я совсем ума лишился? Потому что мы уже близки к этому.

— Но, Мёрдок, мне нужно больше.

Не в силах остановиться, она продолжила дегустацию, смыкая губы вокруг него. Пока языком скользила по всей его длине, пальцы исследовали, пробуя на вес, яички, и это ещё больше приводило его в исступление.

— О, вот так, Дани…

Глубоко втянув его, она принялась водить языком вокруг, наращивая темп.

Вампир простонал:

— У тебя великолепно получается, калим. — Уперевшись пятками в матрас, он уронил колени, открываясь перед ней. — Я близок. Остановись.

Она потёрлась щекой о влажный член.

— Позволь мне довести тебя до конца, — попросила Даниэла, прежде чем снова обхватить его губами.

Мёрдок, казалось, боролся с тем, чтобы не задвигать бёдрами. Хриплые стоны вырывались из его груди.

— Даниэла, я сейчас кончу тебе в рот… если не прекратишь.

Большие руки, запутавшиеся в её волосах, не могли решить, хотят ли отвести мучительницу в сторону или прижать к себе.

— Нет!

Он попытался отпрянуть, но она крепко вцепилась коготками в его задницу, не давая ему пошевелиться.

— Ох, детка, я не смогу сдержаться.

Валькирия почувствовала, как его член набух и напрягся, после чего он начал извергаться прямо ей на язык.

Она сделала это — я потерял свой чёртов разум.

— Даниэла! — прорычал Мёрдок, кончая в её голодный рот.

Он закатил глаза, когда она с жадностью принялась высасывать его. Будто две тысячи лет ждала Мёрдока, чтобы снова и снова глотать его семя…

Дани осушила его до последней капли, и оба, задыхаясь, повалились на постель, словно это была их первая ночь вместе. Но сейчас он смог дотянуться и взять её за руку.

Воспоминание о каждом порочном моменте из того, чем они только что занимались, тут же снова возбудило вампира. Когда он приподнялся над ней, пристальный взгляд Даниэлы опустился, и она скривила губы в усмешке.

— У моего мужчины есть определённые таланты.

Но стоило ему коленями развести её бёдра, она прислонилась к нему головой.

— Мёрдок, ты нервничаешь?

— Я хочу, чтобы это было достойно нашего ожидания.

— То, чего мы ждали, уже случилось. Всё что после — просто бонус.

— Я не занимался этим некоторое время. — Он нахмурился. — Вообще-то, я никогда этого не делал.

Когда она ехидно приподняла бровь, вампир пояснил:

— Не превращал девственницу в свою женщину на всю жизнь.

— Ох.

Валькирия так нежно посмотрела на него из-под ресниц, что его сердце сжалось.

— Сегодня ночью я сделаю тебя своей и уже никогда не позволю уйти.

Выражение утончённого эльфийского личика зачаровало вампира.

— Я никогда не захочу уйти.

Он взял член в руку и расположил его у её скользкого входа. Головка ощутила влажность, манившую его. Мёрдок стремился заполнить любимую, ощутить себя внутри неё.

Он слегка протолкнулся вперёд и вдруг посмотрел Дани прямо в глаза, смущая её.

— Ма армастан цин[7].

Она вспыхнула в ответ и прошептала:

— Я тоже люблю тебя.

Проникая в её девственное тело, Мёрдок осторожно продвигался вперёд, растягивая её плоть.

— Боюсь причинить тебе боль, — резко проговорил он, стараясь действовать медленнее.

— Это не так… не так плохо. Просто продолжай.

Даниэла прижала вампира к себе, закрученные коготки вцепились в него, не желая отпускать.

— Ты такая тесная. Будто стискиваешь меня в кулаке.

Он продвинулся ещё глубже, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы замедлить темп, позволив ей немного привыкнуть. С невысказанным вопросом во взгляде Мёрдок ждал, пока она не подалась ему навстречу.

Лишь после этого он немного отвел бедра и сдержанно толкнулся. Удовольствие оказалось таким сильным, что его глаза затуманились.

— Да, Мёрдок!

Ещё одно движение назад, ещё один толчок, заставивший её низко застонать. Когда вампир нашёл нужный ритм, то, покачиваясь между ног Даниэлы, стал целовал её, погружая язык одновременно с плотью.

От их тел исходил жар, но вокруг было холодно, и этот холод ощущался как что-то дьявольски прекрасное.

— Даниэла, скажи, что ты моя.

— Я твоя…

Мёрдок не знал, сколько ещё продержится — её соски тёрлись о его грудь, она тесно сжимала его, словно требуя семя…

— Я никогда не смогу насытиться тобой, никогда, — проскрежетал он, сдвинув брови.

Выражение его лица заставило сердце Даниэлы дрогнуть, в то время как решительные толчки приближали её к оргазму. Его запах сводил с ума; его сила окончательно покорила её.

Пока Мёрдок раскачивался над ней, великолепные тугие связки мышц становились всё напряжённее. Скрытая мощь вампира-самца. Она жаждала её, наслаждалась его движениями под своими коготками.

Его руки сгибались, когда он поочерёдно то начинал толкаться быстрее, то замедлял темп. Боги, этот мужчина знает, как нужно двигаться.

Взяв Даниэлу за ягодицы и чуть раздвинув их пальцами, вампир приподнял её и начал вращать вокруг члена.

— Мёрдок! — закричала она, снова приближаясь к краю.

Вверх-вниз, сильнее и сильнее — валькирия застучала зубами в такт его ударам. Затем плотно обхватила ногами его талию, и это, похоже, подстегнуло вампира. Он стал ещё необузданнее, собственнически закинул её руки за голову, так что их тела тесно прижались друг к другу.

Скользя по валькирии, он безумно вбивался в неё. На его лице застыла маска агонии, тело напряглось.

— Кончи, калим. Позволь мне почувствовать это.

В этот момент она желала дать ему всё, что бы он ни попросил. Дани нуждалась в том, чтобы сдаться. Разрешить ему всё.

— Возьми мою кровь, — сумела прошептать она.

— Что?

— Выпей моей крови.

— Ах, Даниэла, ты не должна просить дважды…

Он облизал её шею, затем погрузил в неё клыки.

Как только он укусил её, глаза Даниэлы широко распахнулись, и она потрясенно закричала, достигнув вершины. Он, вероятно, ощутил её оргазм, потому что ответил бешеным рёвом.

— Мёрдок! О да!

Наслаждение пронзило её, его член ещё больше увеличился, набухнув до такой степени, что едва мог двигаться в ней.

Затем, рыча, вампир замер. Только когда она почувствовала первый рывок его семени, Мёрдок начал врываться, как поршень, подходя к самому концу.

Он пил её кровь и в то же время наполнял семенем. Дани ощущала каждую врывающуюся в неё струю, и это продлевало её собственный экстаз.

С низким стоном Мёрдок выпустил шею валькирии и рухнул на неё, его дыхание приятно холодило новый след от клыков. С видимым усилием он скатился с Даниэлы, но только для того, чтобы устроиться рядом и притянуть в объятия.

Она лежала у него на груди, кожа к коже. Мёрдок прижал любимую к себе, целуя её волосы.

— Это стоило того, чтобы ждать, вампир.

— Я рад этому, валькирия. Ради этого я мог бы вести обратный отсчёт целой вечности.

Глава 43

— Если бы я могла целовать тебя, наверное, никогда бы не остановилась, — сказала Даниэла Мёрдоку пару месяцев назад. Сейчас она могла и не останавливалась — вот уже несколько часов они лениво целовались и ласкали друг друга.

Так вот что значит полная удовлетворённость. Никогда прежде Мёрдок такого не испытывал.

Впервые в жизни он открыл для себя, какое удовольствие ощущать, как её гладкие ноги обвиваются вокруг него. Наконец-то мог дотрагиваться и обводить контуры синих узоров на её коже, которые всегда дразнили его. Они обнаружили, что кончики её ушей боятся щекотки — раньше она об этом не знала. Он наслаждался её вкусом, её чувствительностью, желая упасть на колени и благодарить Бога за данную ему Невесту.

Вампир прокладывал дорожки поцелуев по изящной ключице, когда Дани вздохнула:

— Теперь я понимаю, почему моим сёстрам так нравится быть укушенными.

— Тебе нравится, когда я кусаю тебя, моя маленькая Невеста? Ты сможешь терпеть это каждый день?

— Я буду требовать этого каждый час. И как следует позабочусь о том, чтобы ты всё время мучился жаждой.

Всё лучше и лучше.

— С этим проблем не будет.

— Но Мёрдок, — продолжила Дани смущённо, — насчёт того, чтобы ты жил здесь…

С тревожным стуком в груди он приподнялся, чтобы взглянуть на неё.

— Айсирийцы никогда не примут тебя, — сказала она, — не после того, что случилось с мамой. Они будут думать, что если Зигмунд смог обернуться против королевы, то и вампир, конечно, тоже… А Зигмунд жестоко наказывал их каждый день.

— Даниэла, ты сказала, что ты моя. Я предупреждал, что никогда не позволю тебе уйти. Однако и не стану просить тебя отказаться от короны.

Она несколько успокоилась.

— Нет?

— Нет, но только мы все равно должны найти способ быть вместе, потому что ты тоже не можешь просить меня покинуть тебя.

Даниэла, казалось, была довольна его ответом. Ожидала ли она, что он предложит ей отречься от престола? Прежний, самовлюблённый Мёрдок так бы и поступил. Он бы считал, что для неё честь быть с ним. Сейчас для него всё наоборот.

— Объясни мне, что точно тебе сказала Никс, — попросила Даниэла.

Он нахмурился:

— Всё ещё планируешь сыграть свадьбу с Ядианом?

— Мёрдок! — она игриво шлёпнула его по руке и на миг отвлеклась, ощутив его кожу. — А теперь говори.

Он так и сделал…

Когда закончил, валькирия проговорила:

— Знаешь, не нужна прорицательница, чтобы убедить меня в твоей преданности.

Мёрдок решительно кивнул:

— Вот и я о том же.

— У меня есть идея, — продолжила она, — способ быть вместе и делать всё, что пожелаем.

— Нет, нет, — запротестовал Мёрдок. — Никогда. Я не позволю тебе пойти на это из-за меня. Даниэла, я видел твои воспоминания. Твоя мать хотела этого для тебя.

Дани решительно мотнула головой.

— Мне кажется, она хотела, чтобы я была счастлива. И это единственный путь. Мёрдок, если ты видел мои воспоминания, разве не почувствовал, как долго я ждала своего счастья? Одинокая жизнь на службе Айсирии не подойдёт мне.

— Я почувствовал это. Но почему ты даже не желаешь подумать о…

— Я думаю об этом постоянно, — ответила она, взглянув на него. — И это то, что я выбрала.

После долгого молчания он согласился:

— Я с тобой, Даниэла. Что бы ты ни сделала, я поддержу тебя.

— Тогда давай накинем какую-нибудь одежду, потому что больше всего я хочу как можно скорее всё уладить.

Как только они оделись, Дани вызвала Ядиана. Она не стала тратить время попусту, сразу приступив к делу:

— Я отрекаюсь от престола и хочу, чтобы ты занял трон и стал правителем Айсирии.

Вместо того чтобы ухватиться за выпавший шанс, Ядиан выглядел расстроенным и с тоской смотрел на дверь.

— Ты, похоже, не слишком рад этой новости, — заметила Даниэла.

— У меня… были другие планы, когда вы поселились здесь, — ответил генерал. — Но я исполню свой долг, если на то ваша воля.

Ядиан Плохое Настроение — само почтение, ни тени улыбки.

— Да, именно. Но у меня есть несколько условий. Я хочу приходить сюда, когда пожелаю, бывать на праздниках, после того как полностью овладею криомансией. И Айсирия должна всегда сотрудничать с Валькириями.

— Хорошо. Но у меня тоже есть условия, — сказал Ядиан. — Если я умру, не оставив наследника, вы вернётесь на трон. И сейчас заберёте с собой корону матери.

— Но она принадлежит Айсирии и твоей будущей королеве.

— У меня никогда не будет той, которая могла бы носить этот убор.

В тихом омуте Айсирии тоже водятся черти?

— Тогда я согласна.

Ядиан кивнул им, затем шагнул к выходу. Даниэла была почти уверена, что услышала, как он пробормотал проклятия, демонстрируя таким образом самые сильные эмоции, какие она только когда-либо за ним замечала.

Оставшись с Дани наедине, Мёрдок притянул её на колени.

— Думаю, Ядиан немного потрясен твоим предложением.

— Ну, Никс сказала, что я сделаю его своим королём — так я и поступила, — широко улыбнулась она. — Похоже, теперь я стала женщиной, которая может позволить себе праздный образ жизни.

Мёрдок ущипнул её за кончик уха, заставив рассмеяться.

— Отлично. Тогда выбери день, чтобы выйти за меня.

Эпилог

Канун Рождества

Поместье Горное облако

Семейство Росов — четыре пары, образованные благодаря Воцарению, а в некоторых случаях благодаря Никс, — собралось, чтобы отпраздновать свадьбу Мёрдока и Даниэлы, Рождество и восстановление Горного облака.

Мист и Николай полностью обновили поместье, и сейчас оно было щедро украшено в честь торжества.

Братья пили виски, а женщины расположились у огромного стола, уставленного яствами и напитками. Но тарелки были в руках только Мист и Наоми. Мист ест? Валькирии могли контролировать продолжение рода, не употребляя человеческой пищи.

Дани удивлённо приподняла брови, в ответ Мист лишь пожала плечами.

— Что я могу сказать? Николай из большой семьи. И мне стало жаль своих несчастных биологических часов, которым приходилось бесцельно тикать несколько тысячелетий.

Кэдрин тоже получила вопросительный взгляд. Вскинув руки, она проговорила:

— Не смотри на меня. Мне и без этого дерьма хватает, и никакой жалости к часам…

Когда все собрались у камина, чтобы обменяться подарками, Дани и Мёрдок устроились на холодном диване подальше от жара огня.

Мёрдок вновь огляделся, всё ещё ошеломлённый произошедшими изменениями:

— Здесь всё выглядит так же, как раньше.

Николай взял Мист за руку:

— Она хотела, чтобы поместье как можно больше походило на тот дом, что я помню, — объяснил он. Старшего Роса буквально распирало от гордости и счастья.

Каждый из остальных братьев не отставал от него. Даже Конрад с его огненно-красными глазами. Он прекрасно выглядел и казался, скорее, эксцентричным, чем безумцем, которого ожидала увидеть Дани, но временами проваливался в воспоминания. И всякий раз его жена находилась рядом и мягко вытягивала супруга назад в настоящее.

Наоми сразу понравилась Дани, хотя валькирия и была немного озадачена, не понимая, как танцовщица смогла перейти от привидения к человеческому облику, а после стать сильнейшим фантомом. Она обладала телекинезом и способностью становиться бестелесной и исчезать по собственной воле.

Наоми не спешила делиться подробностями, хотя явно была навеселе, так как говорила на смеси родного французского и английского:

— Merry Noelle!

В доме царила уютная атмосфера, и Дани расслабилась, получая удовольствие от вечера, наслаждаясь временем, проводимым с сёстрами и зятьями. Мёрдок ещё ближе притянул Даниэлу в холод своих объятий, так что она оказалась почти сидящей у него на коленях. Он нежно потёр её предплечье большой холодной ладонью. Другой рукой обнял жену.

Постоянный контакт. На протяжении последних нескольких недель Мёрдок едва удерживался, чтобы непрестанно не прикасаться к ней. Даниэла с радостью впитывала его ласки — от них ей становилось лишь ещё холоднее.

После неохотной коронации Ядиана Дани и Мёрдок поженились, организовав скромную церемонию в традициях Ллора. Он был католиком, а она язычницей. Простота подошла лучше всего.

С тех пор у Дани не оставалось времени на фантазии. Муж выказывал восхитительную ненасытность. С каждым закатом он погружался в неё, пробуждая таким способом, и брал немного крови, чтобы сохранить свою холодность. Хотя ей всегда хотелось, чтобы он выпил больше.

Мёрдок легко воспринял изменения в своем теле. И, если она думала, что его братья будут разочарованы таким развитием событий, она ошиблась. Они легко приняли решение Мёрдока.

Начался обмен подарками. Мёрдок преподнёс жене экстравагантный ларец для хранения короны Сваны и изумрудный гребень взамен того, что Наоми, как она призналась, вытащила прямо из его кармана в Эланкорте.

Дани подарила ему замысловатое, вырезанное ею изо льда кольцо на указательный палец, чтобы носить как индикатор холода, пока он не привык к своей трансформации. Они не знали, может ли Мёрдок перегреться, и она бы никогда не хотела этого увидеть.

Но ни один подарок не превзошёл дара Себастьяна и Кэдрин всем Росам. Ключ Трейна.

Взглянув на него, Дани едва сдержала дрожь. Она слышала, что ключ не всегда делает то, на что надеешься, и не всегда возвращает точно к желаемому времени.

Но Мёрдок сильно рассчитывал на воссоединение с остальной семьёй. Он сказал, что его отец будет горд увидеть младшего сына, полностью отдавшего своё сердце женщине.

Даниэла отогнала мрачные предчувствия. Росы такие дружные, судьба должна помочь им.

— Мы вернёмся в начале нового года? — спросил Себастьян, обнимая Кэдрин за плечи. Дани едва сдержала улыбку, заметив, как жестокая Кэдрин размякла в его объятиях, полуприкрыв веки от блаженства и чуть ли не заурчав. Дани мысленно отметила не забыть поддразнить её позже.

— Да, в это время, — ответил Николай. — Мы все пойдём.

Красные глаза Конрада начали светлеть, кулаки сжались, когда он погрузился в воспоминания. Но Наоми нежно дотронулась до его лица, втягивая обратно в беседу.

— Наоми? — в смущении прохрипел он.

С безграничным терпением она ласково улыбнулась мужу:

É coute-le, mon coeur.

Он кивнул, красные глаза переполняло чувство, которое можно было назвать обожанием.

— Ты готов вернуться за сёстрами? — спросила Наоми.

Конрад повернулся к остальным с решительным кивком:

— Конечно.

— Мы все на это согласны? — уточнил Николай. — Я больше волнуюсь о том, как девочки перенесут изменения. Они были совсем маленькими, а сейчас окажутся втянуты не только в абсолютно другой мир, но и в абсолютно другое время.

— Мои сёстры справляются — не считая случайно уничтоженного тостера, — а они вернулись из раннего Средневековья, — заметила Кэдрин.

Мист добавила:

— И посмотри, какие прекрасные тёти будут рядом. Я помогу им разобраться в мире высокой моды, а Наоми научит танцевать.

— Bien sû r, — кивнула Наоми. — И я могу стать невидимой, проследить, чтобы они дошли до школы, и присмотреть за ними там.

— Я научу их сражаться, — вставила Кэдрин.

— А чему могу научить их я? — тихо спросила Дани.

Мист ответила:

— Как добиваться того, чего они хотят, когда преимущество не на их стороне. О, и как приручать распутников.

— Распутника. В единственном числе, — возмутился Мёрдок, собственнически прижав Дани к себе и заставив всех рассмеяться.

Беседа обернулась воспоминаниями, и, хотя Дани хотела больше узнать о семье Мёрдока, огонь в камине был слишком жарким.

В тот момент, когда она ощутила неудобство, Мёрдок взял её за руку и отвёл к балкону. Остальным он сказал:

— Мы ненадолго выйдем на холодный воздух.

— Спасибо. Там стало жарко, — поблагодарила Дани уже на улице.

Мёрдок обнял её, чтобы передать немного холода, прижимая лицо к груди.

— Мне тоже, любимая.

— Это тебя не раздражает? — спросила она. — Невозможность сидеть со всеми у огня?

Она оглянулась — семья у домашнего очага смеялась, украшения сверкали во вспышках света. Прямо открытка Холмарк. Не считая того, что картинку населяли призрак, валькирии и вампиры.

— Сидеть у огня или заниматься любовью с моей женой, как только мы сможем уйти отсюда? — Бережно держа её лицо в ладонях, Мёрдок целовал её лоб, ресницы, кончик носа и уголки губ. — Дани, я никогда не был более доволен жизнью, никогда не знал, что так может быть.

Между его лёгкими поцелуями она ощутила, что начал падать снег. С наслаждением Даниэла посмотрела на мужа, тихонько засмеявшись.

Когда их взгляды встретились, его глаза потемнели:

— Мне всегда будет мало тебя, валькирия.

Её руки скользнули по его груди, обхватили затылок.

— Тогда поцелуй меня, вампир.

И никогда не останавливайся…

КОНЕЦ.

[1] рай, куда попадают воины, погибшие в битве; у древних германцев и скандинавов — прим. Пер.

[2] мне, фр.

[3] наоборот, (лат. )

[4] наоборот, лат.

[5] Берсеì рк (берсеì ркер) — в древнегерманском обществе воин, посвятивший себя богу Одину. Перед битвой берсерки приводили себя в ярость. В сражении отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией, нечувствительностью к боли. Их действия зачастую носили нерациональный характер.

[6] Софтбол — упрощенная вариация бейсбола. Игра в которой участвуют 2 команды, соревнуясь между собой. В основном в софтбол играют девушки и юноши, так как мяч для игры в софтбол больше чем в бейсболе, то по нему, соответственно, легче попасть. Как правило игра в софтбол — это этап подготовки к игре в бейсбол.

[7] В переводе с эстонского «ma armastan sind» означает «я люблю тебя».