Ольга Громыко 11 страница

– Но теперь-то, по крайней мере, мы можем выбросить лишнее? Вот это, с потолка, и ту гадость, что к ноге Михалыча ползет…

Техник глянул вниз и поспешно отскочил.

– Тут нет ничего лишнего! – возмутилась зоолог, отбирая у капитана «лишайник» и бережно прилаживая на место. – Все они – кирпичики пищевой пирамиды: растения потребляют неорганические вещества и свет, животные едят растения и других животных. Если выдернуть нижний ярус, вся система развалится!

– То есть меракийцы, по сути, питаются друг другом? – передернуло Вениамина.

– Ну да, – невозмутимо подтвердила Полина. – Как и мы. Только нас с нашей едой разделяют сотни тысяч лет эволюции, а меракийцев… немножко поменьше.

– Слышала бы это Анастасия, – хмыкнул Теодор.

– Против внутривидовой борьбы она как раз не возражала. Ты бы видел ее лицо, когда мы столкнулись у мусорного бака! Еще чуть-чуть – и убила бы.

– Полина, – с досадой перебил ее капитан, возвращая к основной теме. – Во-первых, ты, кажется, заблуждаешься насчет значения слова «немножко». А во-вторых, я не собирался превращать свой корабль в филиал Мерака!

– У вас и не получится, – утешила его Полина. – Мерак – единственная планета, на которой меракийцы могут пройти свой цикл до конца. Поэтому они так и стремятся туда на нерест. Если к концу третьей недели личинки, из которых должна развиться высшая разумная форма жизни, не попадут в строго определенное морское течение, они погибнут. Но мы ведь успеваем их довезти, правда?

– Может быть, – осторожно подтвердил Станислав, уже боясь загадывать. – Но одно дело – аквариум, и другое – полная каюта доисторических джунглей! Такими темпами они за неделю весь корабль заполонят. – Капитан снова посмотрел на потолок. Лиана успела обзавестись еще парой веток, пучком воздушных корней и чем-то смахивающим не то на бутон, не то на закрытый глаз.

– Вряд ли, – поспешно сказала зоолог. – На второй-третий день личинки перейдут на питание водяной растительностью, а потом и до наземной черед дойдет. Пищевая пирамида сильно сужается к вершине – для прокорма, скажем, одной лягушки нужно сто комаров в день, так что они быстро тут все подчистят. Думаю, достаточно будет закрыть дверь, и пусть этот маленький уютный мирок развивается по своим законам.

– Пока в эту дверь не постучат изнутри? Полина, я надеюсь, теперь мы знаем всё, что можно ожидать от меракийской икры? Или ты приберегла для нас еще что-нибудь «прекрасное и удивительное»? – категорично потребовал ответа капитан.

– Всё, – обиженно засопела девушка. – Я просто не хотела грузить вас такими мелочами.

– Ну да, лучше сразу нагрузить проблемами. – Станислав еще раз огляделся, неодобрительно покачал головой и вышел из каюты. Полина секунд пятнадцать честно терзалась угрызениями совести, а потом присела на корточки, вытащила планшет и упоенно в нем застрочила, будто беря интервью у ближайшей веточки мха.

* * *

В самом мерзком и назойливом кошмаре Теодора всегда гас свет. Постепенно, заставляя все сильнее напрягать глаза, пока они не начинали отчаянно болеть – но без толку. Сквозь серую пелену пробивались только алые всполохи аварийной сигнализации, вой сирены рвал нервы, заставляя ошибаться еще чаще и фатальнее. Корабль заходил на посадку, поднять его с этой высоты невозможно («Почему?! » – протестовали логика и опыт, но сценарий кошмара уверял: «Нельзя, и даже не пытайся! »). Автоматика отказала, рычаги и кнопки путались под неловкими пальцами, а то и вовсе исчезли с привычных мест, диспетчер орал что-то невнятное, и речь шла уже не о том, чтобы посадить корабль – а чтобы уронить его на что-нибудь не очень нужное и желательно не очень твердое…

…Когда Тед открыл глаза, в каюте было темно. Пилот поднес дрожащую руку к лицу, увидел фосфоресцирующую рамочку комма, пробормотал:

– Твою ж мать! – снова зажмурился и перевернулся на другой бок, натянув одеяло до самого носа.

Эта ахинея не снилась ему больше трех месяцев, с тех пор, как после долгих упорных тренировок он поверил: запросто посадит корабль и в темноте, ориентируясь по озвученным компьютером данным и вызубрив каждую вмятинку на пульте, не говоря уж о кнопках.

Тягучий иррациональный ужас отступал, но сирена продолжала выть.

«Почему Маша не дублирует ее на мой терминал и комм? » – сердито подумал пилот и тут же проснулся окончательно. Аварийная сирена?!

– Я-а-у… – доносились приглушенные, леденящие кровь звуки то ли из коридора, то ли вообще из пультогостиной. – Я-а-а-у…

– А, чтоб ты провалилась! – с ненавистью пробормотал Теодор, наконец сообразив, в чем дело. – Ни днем ни ночью покоя от тебя нету…

Парень пару минут посидел на краю кровати, сжимая виски ладонями; понял, что надеяться на наступление тишины бесполезно, а сон ушел безвозвратно, и отправился отключать «сигнализацию» вручную.

После темной каюты (а в особенности – паскудного сна) ночная подсветка коридора и пультогостиной казалась пилоту чуть ли не праздничной иллюминацией, вначале даже заставив сощуриться. Кошка сидела в нише иллюминатора, смотрела на звезды и выла так самозабвенно, будто в прошлой жизни была волком. Самца, явившегося на ее страстный призыв, она заметила, только когда над ее головой свистнул тапок. Разом заткнувшись и прижав уши, киса лазерным лучом стрельнула в навигаторский пульт, свернув стоящую на краю коробку. Кусочки сахара шрапнелью застучали по полу.

Тед опомнился и обул уже взятый на изготовку второй тапок. Не хватало еще перебудить весь корабль! Впрочем, из-за спинки диванчика и так высунулась рыжая всклокоченная голова и сонно поинтересовалась:

– Что случилось?

– Ничего, – досадливо огрызнулся пилот. – Тебе эти вопли под ухом разве не мешают?

– Нет, я их фильтрую, – честно ответил киборг. – Как несущественные.

– Мря-а-а! – обиженно подтвердила кошка с пульта.

Пилот поморщился:

– Столько фильтра я в уши затолкать не смогу. Кстати, чего ты тут спать повадился? Клаустрофобия разыгралась?

Дэн серьезно подумал и отрицательно покачал головой:

– Нет. Я не боюсь спать в каюте. Просто здесь – лучше.

– Почему?

Рыжий замялся. Объяснение было длинным и, как Дэну казалось, очень глупым. В каюте не было ни одной принадлежащей ему вещи. Собственно, у него вообще не было личных вещей – кроме свитера, который он и так не снимал. Но здесь по крайней мере стоял короткий кривоногий диванчик, а не стандартная, пусть и ортопедически правильная койка. На диванчике же приходилось повертеться, чтобы найти удобную позу; за это он Дэну и нравился. А еще – за предоставленный выбор. Да, экипажу положено спать в каютах, но не приказано. В отличие от «оборудования».

– И-и-ау! – снова напомнила о себе кошка, и Тед мигом забыл о своем вопросе.

– Котеночек, да? – зловеще уточнил пилот, вспомнив последний разговор с Полиной.

– Судя по ряду косвенных признаков, эта особь уже достигла половой зрелости, – заключил Дэн, сползая с дивана.

– И сейчас мы ее будем удовлетворять! – Теодор кровожадно потянулся за стоящей в углу монтировкой, но в последний момент сжалился и заменил ее шваброй. – Киса-киса-киса, – вкрадчиво заворковал он, медленно надвигаясь на усатую сирену.

– Йоу-у-у… – томно провыла та, изогнувшись так, что пилот одновременно увидел и ее морду, и задницу с призывно оттопыренным хвостом. Обманутый такой покорностью, Тед перебросил швабру в левую руку и попытался просто схватить кошку за шкирку, но в последний момент дама решила пококетничать и, игриво полоснув кавалера когтями, спрыгнула с пульта. Швабра два раза бесплодно саданула по полу, а потом уткнулась в боковину диванчика. Теодор упал на колени и потыкал под него палкой. Кошка зашипела и зашуршала, не то уворачиваясь от нее, не то отважно атакуя.

– Все понятно?! – грозно осведомился пилот и, решив, что певица достаточно устрашена и откажется от гастролей хотя бы до утра, оперся на швабру и выпрямился.

– Ува-а-ау! – несгибаемо донеслось из-под диванчика.

Тед в сердцах пнул его в бок.

– Яу-яу-у-у! – отозвался тот, как игрушка-пищалка.

Дэн наклонился и приподнял диванчик за край. Кошки там не оказалось: в днище зияла прямоугольная дырка, ведущая в ящик для белья. Туда швабра тоже не лезла, не желая сгибаться не то что под нужным углом, а и под каким-либо вообще.

Тед задумчиво поглядел на руки – правую, свежеободранную и нещадно саднившую, и левую, только-только поджившую. Обе было жалко.

– Обмотай чем-нибудь, – посоветовал Дэн.

Пилот кивнул, стянул футболку, накрутил на кисть и осторожно сунул ее в ящик. Кошка тут же вылетела оттуда прямо ему в лицо, проскакала по голым плечам, украсив их затейливым татуажем, и помчалась через пультогостиную к коридору. Выпущенный диванчик грохнул об пол и немного об Теда, попытавшегося его подхватить.

Киборги оказались лучше приспособлены к охоте на кошек, и Дэн в красивом вратарском прыжке на низкий мяч изловчился сцапать ее за хвост. Вместо того чтобы развернуться и объяснить ловцу его ошибку, кошка неожиданно решила: раз догнал, то достоин – и тоже распласталась животом по полу, взмуркивая и перебирая лапками от нетерпения.

Но в качестве любовных игрищ Теодор подскочил и накрыл ее железным баком, который Михалыч все забывал оттащить в свое логово.

– Ага, попалась! Ну все, теперь можно спокойно…

– Йяу-у-у… – печально всхлипнула кошка под баком и, приятно удивленная акустикой, уже увереннее продолжила: – Йа-йя-а-ау-у-у!

– Кажется, добровольно она не заткнется, – разочарованно заметил Тед. – Может, выкинуть ее тишком за борт, пока никто не видит?

– Полина нас не простит. – Дэн медленно, щадя больной и заново отшибленный бок, поднялся с пола.

– А мы скажем, что она сама выскочила.

– В открытый космос?

– В открытый шлюз! А космос был трагической случайностью.

Пленница на миг притихла, а потом разразилась такой руладой, что в пультогостиной стало одной благодарной слушательницей больше.

– Что вы делаете? – возмутилась она с порога. – Стыдно мучить бедное беззащитное существо!

– По-моему, ей совершенно не стыдно. – Пилот полуобернулся, демонстрируя Полине окровавленные плечи.

– Подумаешь, пара царапинок! Она же не со зла, у нее просто гормоны играют.

– Да пусть бы играли, но какого фига они поют? – Теодор подобрал мятую и измазанную пылью футболку.

– Это природа, ее шваброй не изменить! Животному плохо, а вы над ним еще и издеваетесь.

Девушка подошла к баку и, прежде чем Тед успел ее остановить, перевернула емкость. Напарники успели заметить два ошалело блеснувших глаза, а в следующий миг кошки на этом месте уже не было.

– Ну вот, – с упреком сказал пилот, – теперь опять ее ловить.

– Зачем? – удивилась Полина. – Мы же все равно ничем не можем ей помочь. Покричит три-четыре дня и успокоится.

– Ей?! Три-четыре? Немедленно отдай мне значок! – потребовал Теодор. – Он на тебя плохо действует.

– Ни за что! – Девушка патетично прижала ладонь к груди, хотя «награда» природозащитников осталась на комбинезоне в каюте. – Моя прелес-с-сть…

Кошка, видя, что общее внимание переключилось на другую самку, оскорбилась, вспрыгнула на стол и возмущенно заорала на изменников. Звук был такой громкий и противный, что Полина немедленно переметнулась на сторону зла и вместе с приятелями принялась крадучись окружать певицу.

– Маша, полный свет! – загрохотало от коридора.

Ослепленная Дикая Охота оцепенела, тщетно пытаясь притвориться голограммой.

Капитан только посмотрел, а нашкодившими котами почувствовали себя все, кроме собственно кошки.

– Станислав Федотович, мы… – робко начала Полина.

– Вижу, – веско проронил капитан, разворачиваясь. – Маша, ночной режим!

– Вот черт… – тихо, обреченно проскулила вновь воцарившаяся темнота, имея в виду то ли ситуацию, то ли нежданного ревизора.

– Хм? – уточнил Станислав.

Темнота стыдливо безмолвствовала.

* * *

Когда капитан, позевывая в ладонь и туда же украдкой усмехаясь, шел обратно в каюту, в коридор выглянул встревоженный Вениамин:

– Что случилось? Что там за вопли?

– Все в порядке, – сонно махнул рукой Станислав. – Это наши олухи кошку гоняют.

– Вдвоем?

– Нет, втроем.

– Значит, и правда порядок, – успокоился Вениамин и спрятался обратно.

* * *

К утру у кошки окончательно перемкнуло и без того ржавые контакты. Она отказалась от еды и даже от попыток украсть ее с чужой тарелки, утратила всю дикость и по пятам ходила за Станиславом Федотовичем, то и дело забегая вперед и с надрывным мурчанием падая под ноги.

– Чего ты ко мне прицепилась, дура? – ругался капитан, нарочно вполсилы на нее наступая. – Задавлю же!

– О-о-о! – блаженно плющилась кошка и смотрела на Станислава влюбленными глазами.

– А к кому ж еще? – ревниво заметила Полина. – Она инстинктивно отдает предпочтение вожаку стаи, который обеспечит ей самое сильное и здоровое потомство.

– С каких это пор коты живут стаями?

– Ну, местной популяции, – поправилась зоолог. – В каждой деревне такой есть – здоровенный, полосатый, одноглазый и весь в шрамах. На него потом половина котят похожа.

– Спасибо на добром слове, – с горечью сказал капитан, в сотый раз спотыкаясь о недвусмысленно выгнутую кошачью спину. Но запереть ее не требовал: тогда жертва гормонов начинала орать так громко и горестно, что Станислав чувствовал себя средневековым князем, сославшим нелюбимую жену в монастырь.

– Если на Самородке будет ветеринарный ларек, купим ей волшебную таблеточку, – пообещала Полина.

– Если его там не будет, я найду в кладовке волшебную веревочку, – проворчал капитан.

– Станислав Федотович, вы же на самом деле никогда так не поступите! – укоризненно возразила девушка. – Иначе приказали бы выкинуть кошку из корабля еще на орбитальной станции.

– Черт! – Капитан с искренней досадой хлопнул себя по лбу. – Из-за заварухи с консервами и грабителями совсем забыл это сделать. Ладно, выкинем на Самородке.

Посрамленная зоолог отступила. Кошка – нет. Она готова была любить Станислава, пока смерть не разлучит их – даже если это произойдет по его вине. Обхватив капитанскую ногу лапками, она с рыданиями поволоклась за ним, умоляя о взаимности.

– Вообще-то коты сопровождали капитанов еще с тех времен, когда на кораблях не было не только атомного реактора, но и парового двигателя. – Вениамин наблюдал за «неравным браком» с умилением человека, наивно уверенного, что уж с ним-то такой казус никогда не случится. – Даже у знаменитого адмирала Алькорра, возглавлявшего первый межзвездный флот, был любимый кот, который приносил ему удачу и считался талисманом команды.

– Вот именно – кот! А не эта нимфоманка. – Станислав раздраженно тряхнул ногой, и кошка ускользила по полу в угол, где принялась с урчанием кататься на спине.

Капитан с облегчением повернулся к голоподставке и вздрогнул: там лежала зеленоглазая черноволосая девица с накладными ушками и в пушистом розовом мини-бикини, повиливая длинным черным хвостом.

– Она просто тоже хочет любви, – проворковала Маша, со значением выделив центральное слово.

Но Станиславу и одной кошки было многовато.

– Это транспортник или космический бордель? – Капитан резко наклонился к подставке и отключил визуализацию, давая понять, что шутки окончены. – И я здесь жрица любви или кто?

– Конечно, транспортник, – смиренно заверил доктор. – И ты, Станислав, никакая не жрица, а заслуженная бордель-маман.

Команда сдавленно захихикала. Капитан хотел цыкнуть и на них, но передумал. Самородок вот-вот должен был появиться на экранах, однако собравшийся в пультогостиной экипаж на сей раз не радовался, предвкушая увольнительную, а, напротив, мрачнел с каждым часом, боясь сглазить. Смех же хоть слегка разрядил обстановку.

– Есть изображение, – наконец сообщила Маша. – Ловите!

Над всеми пультами развернулась одна и та же картинка: висящая в пустоте серовато-синяя глыба неправильной формы, будто вылепленная из пористой глины. Там, где ее боков касались лучи хозяйки-звезды, виднелись оранжевые разводы.

– Ой, а что это за дым? – сразу заметила Полина.

Все дружно уставились в вирт-окна: пожар в вакууме был еще большим бредом, чем под водой. Тем не менее астероид издевательски показывал космолетчикам длинный серый язык.

– Это не дым, – наконец сообразил капитан, успокаиваясь за свой рассудок. – Это пыль. Или даже щебень, с такого расстояния не разобрать.

– Там и обломки покрупнее летают, – нахмурился Теодор. – Странно, это ж вроде легальный промысел.

– Верно. – Почтовый заказ был на совести Вениамина, и ответственный доктор постарался собрать о клиенте как можно больше информации, чтобы не подсунуть другу очередного кота в мешке. – Права на разработку Самородка принадлежат галактической корпорации «Зайцев и Ко», и семнадцать процентов иридия – весомый аргумент, чтобы соблюдать каждую букву договора. Рудокопы должны действовать предельно аккуратно, более того: вначале полагается очистить поверхность астероида, чтобы по космосу не разлетелся тот мусор, который лежал здесь еще до них. Иначе корпорация лишится лицензии.

– Тогда откуда взялась эта дрянь? И как будто прямо из порта торчит. – Ситуация нравилась Станиславу все меньше и меньше.

– Может, авария? – предположил пилот. – Разведкатер потерял управление и врезался в посадочную площадку.

– Тогда обломки разлетелись бы куполом. А так выглядит… – Капитану очень хотелось ошибиться, но Дэн тоже видел подобные «языки» и, когда пауза затянулась, уточнил:

– Направленный взрыв?

– Да. Маша, ты можешь установить связь с астероидом?

– Теоретически – да, – уклончиво отозвался искин.

– А практически?

– Слишком сильные помехи.

– Мжззпл? – предположил Михалыч.

– Да, возможно, фонит висящий над портом мусор, – согласился Станислав. Дело пахло уже даже не нарушением техники безопасности, а «грязной» взрывчаткой, которую такая солидная компания никогда бы не закупила. Для этого интенданту пришлось бы лететь на станцию типа «Ярмарки», где ему вряд ли выпишут гарантийный чек с печатью и счет-фактуру для отчетности. – Или рудокопы из каких-то соображений засоряют не только космос, но и эфир.

– На что только не пойдут люди, лишь бы не платить за грузоперевозку! – вырвалось у Теодора.

– Давайте их припугнем: «Если вы не отдадите наши деньги, то мы будем каждые десять минут вскрывать по посылке! » – невесело пошутила Полина.

– Так ведь связи нет, – напомнил Вениамин. – Не в рупор же кричать.

– И что, нам теперь до них вообще никак не достучаться?

– Достучимся, – зловеще пообещал капитан. – Тед, сажай корабль.

– Как? – растерялся пилот. Залетать в «задымленный» и заваленный обломками порт было слишком опасно, к тому же стыковочный узел скорее всего пострадал при взрыве.

– Прямо на грунт. – Сократившееся за время разговора расстояние позволило увеличить картинку и присмотреть относительно ровный и чистый участок неподалеку от пылевого языка. – Вот примерно здесь. А там наденем скафандры с ракетными ранцами и доберемся до входа своим лётом.

Теодор воодушевленно кивнул и принялся переводить корабль на ручное управление. На что только не пойдут люди, лишь бы с ними расплатились!

* * *

Ранцев хватало на всех, но Полина и Вениамин не умели ими пользоваться, поэтому на сей раз споров, кто останется на хозяйстве, не возникло.

Самым ловким и проворным, к стыду Станислава, оказался Михалыч – ему так часто приходилось работать в открытом космосе, ремонтируя приборы или латая пробоины, что в невесомости техник чувствовал себя как рыба в воде. Он первым добрался до края мусорного облака и встревоженно забубнил в динамик: уровень радиации значительно превышал фоновый. Скафандры выдержат, но по возвращении их придется тщательно чистить и дезактивировать.

– Значит, действительно взрыв, – заключил капитан. Злость на недобросовестных заказчиков постепенно сменилась тревогой: если здесь произошел несчастный случай, почему вокруг не кипят спасательные работы? Где аварийная техника, предупредительные маячки, сигнал SOS наконец?

Разведчики вплотную приблизились к «языку». Мелкие камушки и обломки, поднятые взрывом, неподвижно висели в вакууме, будто время вокруг космолетчиков остановилось. Теодор щелкнул по одной крошке, и она, отмерев, улетела вперед, быстро затерявшись среди остальных.

– Есть у меня нехорошее подозрение, – мрачно сказал пилот, – что почта этим ребятам уже не нужна.

– Все равно надо постучаться в дверь и убедиться, что адресат выбыл. – Капитан включил фонарь, но толку от него оказалось немного: пыль и каменная крошка поглощали свет, как грязная вода. Нырять в нее совершенно не хотелось – черт его знает, на что с разгону напорешься в темноте. Хорошо если просто на глыбу, а вдруг на торчащую из нее арматурину?

– Пдлткпртсбк и прдвдлстены? – предложил Михалыч.

– Да, другого выхода нет, – согласился Станислав. – То есть наверняка есть, какой-нибудь технический шлюз, но искать его слишком долго. Если эпицентр взрыва был возле двери, то сейчас там чисто, как после генеральной уборки. Главное – прорваться сквозь это облако.

Разведчики один за другим снялись с места и полетели вдоль «языка» к его основанию. Техник оказался прав: каменная пелена постепенно редела, а металлическая обшивка порта позволила выключить ранцы и воспользоваться магнитными подошвами. Идти по стене вначале было непривычно, но потом мозг переосмыслил картинку и противное посасывание под ложечкой прекратилось. Пока лучи фонарей не уперлись в створки шлюза, «повернутого» на девяносто градусов.

– Вот тут ее и заложили. – Станислав для наглядности поводил лучом, обрисовывая вмятину с рваными краями. – Взрывная волна прошла по тоннелю, попортила взлетную полосу и, похоже, разорвала в клочья стоящие в посадочных нишах катера. Вот те куски металла на стыковочных узлах явно от них.

– Может, рудокопы своими бурами пробудили древнее Зло, дремавшее в глубинах астероида? – дрогнувшим голосом предположила Полина, благодаря камерам на шлемах не только слышавшая переговоры разведчиков, но и с замиранием сердца следившая за их продвижением. Мощный остронаправленный сигнал худо-бедно пробивался сквозь помехи, а дрожащая черно-белая картинка придавала ощущениям остроту. – Часть рабочих оно сожрало, а остальные в ужасе бежали, захлопнув за собой дверь?

По спине Станислава скользнул легкий холодок паники – тут же решительно задавленной.

– Полина, не болтай чепухи, – строго потребовал капитан, переходя со стены на пол. – А то древнее Зло проснется уже во мне.

– К тому же дверь не захлопнута, – добавил Дэн, как раз оную осматривавший. – Взрывное устройство просто прилепили на створку, не пытаясь ни заварить вход, ни обрушить потолок. Похоже, они хотели только уничтожить порт и корабли.

– Чтобы древнее Зло не пустилось за ними вдогонку?

Теодор поднял руку и показал камере кулак.

– Я просто хотела вас немножко подбодрить, – обиженно проворчала девушка. – Дружеской шуткой.

Пилот переложил пальцы в более сложную фигуру, намекая, что он и так бодр – дальше некуда.

– Тут щель, – тем временем сообщил рыжий, просовывая между стеной и рамой шлюза сначала руку, а потом голову, – сейчас попробую пролезть.

– Смотри не застрянь! – Станислав подошел поближе, но предупреждение запоздало: киборг уже скрылся за стальной плитой, снаружи осталась только левая ступня в громоздком ботинке. Осторожно покрутилась и тоже исчезла.

– Внутренняя дверь не повреждена. Кодовый замок, горит аварийная рамка, – почти сразу деловито доложил рыжий.

Капитан прикинул размер щели, решил, что еще не настолько разъелся, и полез следом. Вадим был прав: живот стоило подкачать. Не то чтобы сильно мешал, но и не помогал.

Не считая перекореженной наружной створки, шлюзовая камера оказалась цела, и через минуту-другую Теодор с Михалычем присоединились к остальным.

– Если сработала аварийка, все отсеки изолировались. – Пилот наобум потыкал в кнопки, но те, как и ожидалось, были заблокированы. Только рамка сердито мигала.

– Главное, чтобы до, а не после взрыва. Тогда где-то мог сохраниться воздух. – Капитан прикинул все «за» и «против» и решил: – Используем ближайший ко входу отсек как шлюз, их на случай подобной аварии маленькими и нежилыми делают. Михалыч, справишься?

Техник неопределенно буркнул, но тут же распахнул пристегнутый к груди ремонтный чемоданчик, под завязку набитый инструментами, и стал похож на вскрытого робота. Команда уважительно расступилась, пропуская его к панели.

– А вдруг там остались люди? – снова вмешалась Полина. Ее голос был уже по-настоящему испуганным. – При катастрофе бросились к шлюзу, а он захлопнулся у них перед носом, и от предыдущего отсека их тоже отрезало. Вы откроете дверь, воздух тут же улетучится и они погибнут!

– К шлюзу обычно бегут уже в скафандрах, – саркастически заметил Теодор. – Иначе какой смысл?

– Ну, когда за тобой гонится древнее Зло…

– Полина!

– Молчу-молчу. Извините, это нервное. – Девушка волновалась больше разведчиков – те были слишком заняты делом, чтобы бояться, а ей оставалось работать только фантазией.

Михалыч с беззвучным, но ощутимым хрустом подковырнул отверткой панель и вытащил ее из гнезда, насколько позволил хвост проводов. Одни перемкнул, другие подключил к приборчику допотопнейшего вида, пощелкал тумблерами – и в щитки скафандров ударил белый пар: воздух и мгновенно испарившаяся жидкость. Его было немного, видно, большая часть просочилась в микротрещины по краям шлюзовой двери, образовавшиеся после взрыва. Но даже такое количество давало надежду, что остальная часть станции не разгерметизировалась.

Теодор первым погасил фонарь: в отсеке горел свет, и довольно яркий. Как и говорил капитан, это оказалась «гардеробная» с ячейками для скафандров. Все они пустовали, причем большинство были открыты нараспашку, а некоторые как будто взломаны, с пробитыми дверцами. Пилот разочарованно качнул одну из них туда-сюда:

– Точно, все рудокопы отсюда свалили.

Навигатор поймал выплывший из ячейки ботинок, покрутил и выпустил.

– А где остальные?

– Хочешь пару подобрать? – пошутил Тед.

Михалыч, не теряя времени, работал с панелью уже по эту сторону двери.

– Нет, но даже если весь экипаж натянул скафандры прямо поверх одежды, то обувь-то должна была остаться.

– Прибежали босиком, по тревоге, прямо из коек? – предположил пилот. – Эй, Михалыч, предупреждать же надо!

Наружная дверь захлопнулась, внутренняя распахнулась, и коридор заполнился воздухом. Одновременно включился гравитатор, и разом обретшие вес космолетчики еле удержались на ногах. Следующий отсек оказался намного больше и служил чем-то вроде гостевой комнаты или зала ожидания: с полсотни кресел вокруг десятка столов, по центру каждого – голопроектор. В обычной ситуации простых грузоперевозчиков вряд ли пустили бы дальше, мимо стойки охраны. Дэн повернул к ней голову с камерой, и Полина тут же ойкнула:

– Смотрите, там человек лежит!

– Нет, – киборг подошел, наклонился и поднял находку за щиколотку, – только нога.

– Брось ее немедленно! – сдавленно потребовал капитан, сомневаясь, что бывший владелец конечности беспечно ускакал на оставшейся.

Дэн послушно разжал пальцы, и нога со стуком упала на пол.

– Да что здесь, черт побери, произошло? – Теодор заглянул за стойку и отшатнулся: там чернела огромная клякса не то засохшей крови, не то сажи. – Блин, идея с древним Злом уже не кажется мне такой идиотской!

Капитан, превозмогая отвращение, наклонился и внимательно осмотрел пятно.

– Нет, тут поработало Зло вполне современное, – заключил он. – С плазменной винтовкой, стреляли почти в упор.

– Может, уйдете оттуда, пока не поздно? – жалобно попросила Полина.

В тон ей на заднем плане завыла кошка.

Но ублюдки с оружием страшили Станислава куда меньше мистических чудищ.

– Судя по состоянию… кхм… останков, это случилось не меньше суток назад. – Капитан выпрямился. – Похоже, на станцию кто-то напал, перестрелял охрану, уничтожил центр связи и давно уже смылся, взорвав за собой порт.

– Мне говорили, что на Самородке живет около шестисот человек, – подал голос Вениамин, оказывается тоже не отлипавший от наблюдательного экрана.

Космолетчики дружно уставились на дверь за стойкой.

– Что-то мне совсем не хочется туда заходить, – пробормотал Теодор и сам же помог Михалычу выломать из гнезда спекшийся ком металла и пластика – похоже, в панель пальнули из бластера.

Техник провозился не меньше получаса, прежде чем дверь его признала и разъехалась, открыв шестиугольный зал с коридорными проемами в каждой стене. Все они были неосвещены и казались нарисованными черной краской. Горы трупов, как того подсознательно ожидали космолетчики, в центре не высилось, но и без них картинка была безрадостной: разбросанные по полу вещи, инструменты и бумаги, кое-где виднелись пятна крови, а в одном месте даже широкая, ведущая в один из коридоров полоса. Сам уполз или утащили?

– Эй, есть кто живой? – крикнул Станислав, включив внешний динамик.

Живые не отозвались, мертвые тем более.

– Движение во втором слева коридоре, – тихо сообщил Дэн. – Движение в первом справа. Не менее трех крупных тепловых объектов в центральном, две единицы оружия.