Ольга Громыко 10 страница

– Вот идиотка! – вырвалось у пилота. – На кой ей эта дрянь сдалась? Она ж даже едой не пахнет.

– А может, в один из циклов развития меракийцев входит поедание икры хищниками и она выделяет привлекающие их феромоны? – начала вслух рассуждать Полина. – Зародыш начинает свое развитие в теплом кишечнике, заполненном питательными веществами, быстро растет, крепнет, а затем выходит либо естественным путем, либо прободным…

– Каким-каким? – озадаченно переспросил Тед.

– Свежепрогрызенным, – зловеще пояснила Полина.

Потрясенная коварством инопланетной природы команда загипнотизированно уставилась на гроздь – и услышала, как под койкой надрывно тошнит кошку.

– Хотя, скорей всего, я ошибаюсь, – уныло признала Полина, – и эта помойная дура просто жрет все подряд.

– А что значит «один из»? – спохватился Вениамин. – Ты же говорила, что личинки просто падают в воду.

– В статье было написано «основной цикл», – призналась зоолог. – Значит, есть и дополнительные. Вообще это очень интересная и, к сожалению, скрытная раса, в инфранете о ней мало информации, да и та поверхностная… С тем же успехом можно изучать строение человека по детской книжке вместо анатомического атласа.

– Мальчики, – промурлыкала Маша с терминала, – там вас очень-очень хотят. Номер три, готовность восемь минут.

Станислав понял, что кофе снова откладывается.

– Все, парни, по местам, – хмуро распорядился он. – Подключаемся к гасилке и готовимся к взлету, пока диспетчер не передумал и не откинул нас в конец очереди.

* * *

Полина по плечо запустила руку в верхний лючок цистерны, зачерпнула воду кружкой, заглянула в нее и многозначительно хмыкнула.

– Ну что? – сдавленно поинтересовался Теодор, на плечах у которого сидела девушка.

– Высший сорт! – заверила его подруга. – На, глянь.

Пилот скосил глаза на спущенную ему под нос кружку и пошатнулся. За два дня удобренная вода так качественно зазеленела, что даже дно не просматривалось.

– Супер, – без всякого восторга сказал парень. – Настоящее болото.

– И обрати внимание, какой тут стал свежий воздух! – Полина бережно вылила воду обратно.

Пилот сморщил нос:

– По-моему, наоборот.

– Я имею в виду, по содержанию кислорода! Между прочим, в некоторых моделях космических кораблей используется система биологической, а не химической регенерации воздуха. Одноклеточные водоросли циркулируют в ярко-освещенных трубках, поглощая углекислый газ и отходы жизнедеятельности, а взамен выделяя…

– Слазь давай! – не выдержал Тед. – Всю шею оттоптала, а теперь еще и за мозги принялась. Знаю я про эту систему, слишком нестабильная и только как резервная годится.

– Зато экологичная и безотходная. – Полина легко спрыгнула на пол. – Три-четыре килограмма хлореллы полностью удовлетворяют суточную потребность человека в кислороде, плюс удваивают свою биомассу каждые восемь часов.

– Нет уж, – подсчитав, содрогнулся пилот, – если хлореллу мои отходы и устраивают, то лично я не готов в порядке ответной вежливости съесть двадцать четыре килограмма тины.

– Главное, чтобы личинки ее ели, – не стала настаивать зоолог, тоже питавшая к зеленому «бульончику» исключительно научный интерес.

Тед пощелкал ногтем по оплетающей кокон паутине. Вместо струнного гула раздалось стеклянное позвякивание – поверхность нитей затвердела и помутнела, как и оболочки икринок. Что в них происходит, рассмотреть уже не удавалось.

– Они смогут расклевать эту скорлупу?

– Скорей всего выделят размягчающие ее ферменты. Надо только подтянуть гроздь повыше, чтобы она оказалась над цистерной.

– Можно подрубить нижние и боковые нити, а верхние на что-нибудь намотать, – предложил пилот.

– А они выдержат вес всей грозди?

– Вроде крепкие. И как-то усохла она за неделю, тебе не кажется?

– Естественно. Личинки же развиваются, дышат, испаряя влагу – а притока жидкости и питательных веществ у них нет. Но ничего, – Полина любовно похлопала ладонью по боку цистерны, – тут они быстро все наверстают.

Перочинный нож паутину не взял, скользил по ней, как по стеклу. Пришлось сходить к Михалычу за лазерным. Нити нехотя обугливались, воняя паленой шерстью, но худо-бедно поддавались.

– Через пару часов наконец сдадим первый груз, – мечтательно сказал Теодор, – Станислав Федотович рассчитается с нами хотя бы за часть рейса, и я сразу куплю себе ящик пива. Нет, два ящика! Темного и светлого.

– И коробку шоколада! – Полина сглотнула слюну. – Молочного, с орехами… Хотя я уже и на черный согласна. Да что там, дайте мне пачку какао и столовую ложку!

– А мне – три пары носков и новые джинсы. И еще я пятую версию «Битвы на виражах» скачать хочу, она уже месяц как вышла, на сайте компании как раз скидочная акция идет.

– Ага, я тоже рассылку книжного полистаю, – оживилась девушка. – Вдруг Панна Ксанина наконец восемьдесят третий том «Хроник бирюзовой звезды» дописала.

– Это такие женские романчики со слащавыми заставками? – припомнил пилот.

– Не романчики, а роман! – серьезно поправила его Полина. – О любви между средневековой земной девушкой, похищенной летающей тарелкой, и прекрасным ксеносом из далекой туманной галактики.

– В восьмидесяти трех томах?!

– Писательница обещала ровно сто, но, кажется, не уложится, – сокрушенно призналась девушка. – Хотя вообще-то в этом деле главное не результат, а процесс.

– Маякни мне, когда последний том выйдет, – со шкодливым огоньком в глазах попросил Тед. – Хочу почитать, как в конце концов он все же соберет в трясущиеся артритные руки ее длинные трепетные груди и прошамкает беззубыми челюстями: «Дорогая, ты не помнишь, зачем мы разделись? »

– Ты мужик, – презрительно отодвинулась от него Полина. – Тебе не понять.

– Да уж, куда мне до прекрасного ксеноса, – захихикал пилот. – Впрочем, каждый сходит с ума по-своему, главное – что у нас наконец появятся на это деньги!

– Ой, а как же Дэн? – спохватилась девушка.

– Н-да, – сочувственно хмыкнул Тед, – если он заикнется Станиславу Федотовичу о зарплате, тот его точно по гарантии сдаст.

– Но Дэньке, наверное, все равно обидно. Он уже с утра отчужденно держится, будто заранее настраивается, что он здесь никто, а значит, и нечего на что-то рассчитывать. А ведь только все налаживаться стало!

– Давай скинемся и что-нибудь ему купим, – предложил пилот.

– Давай, – обрадовалась подруга. – А что?

– Посмотрим на станции. В крайнем случае пиво и шоколад он тоже любит, – ухмыльнулся Тед. – Ну что, хватит?

– Вот эту еще подпили, и сойдет.

Девушка притащила из пультогостиной стул, встала на него и приготовилась накручивать ослабшие нити на зажимы. Теодор подлез под гроздь, уперся в нее руками и загривком; поерзал на месте, как атлет перед поднятием штанги.

– Готова?

– Ага! – Полина звонко клацнула зажимом.

Парень со сдавленным эханьем выпрямился – и в тот же миг вверху жалобно затренькало и захрустело, будто кто-то провел палкой по висящим под карнизом сосулькам. Под ноги пилоту посыпались обломки паутины – такой устойчивой к распилу, но оказавшейся неимоверно хрупкой на излом.

– Полопались, – печально сообщила Полина. – Все до единой.

– Что, и концов не осталось, чтобы скрепить?

– Сейчас попробую…

Через четверть часа Тед осознал, что икра усохла не настолько, насколько ему хотелось бы. Она по-прежнему весила около сотни килограммов, и с каждой минутой, по ощущениям пилота, набавлялась еще парочка.

– Нет, никак не получается, – сдалась Полина, спрыгивая со стула. – Ха-ха, ты похож на картину «Девушка с кувшином»!

– Если ты мне сию минуту не поможешь, – процедил Теодор, медленно трансформируясь в статую «Атлант с земным шаром» – согбенную, с вздувшимися от напряжения мускулами и проступившими венами, – то девушка окажется без кувшина, зато по колено в яичнице!

Полина, опомнившись, поспешила разделить его ношу. Вдвоем друзьям удалось бережно опустить гроздь на пол, а потом и придумать, как ее все-таки закрепить. В пультогостиную они вернулись вовремя, усталые и провонявшие гарью, но довольные.

– О, моя кружка! – обрадовался Станислав, выхватывая ее у Полины и наполняя чаем прежде, чем девушка успела возразить, что идет к раковине, а не от нее. – А я ее ищу-ищу…

Девушка открыла рот – и закрыла, рассудив, что если в цистерне расплодилась не только хлорелла, то кипяток преотлично все продезинфицирует, поэтому не стоит портить капитану аппетит, а себе репутацию.

– Так, а теперь где мой стул? – Станислав прошел на свое место и обнаружил, что стул куда-то исчез.

– На цистерне, – потупившись, покаялась Полина.

Теодор быстренько обошел капитана со спины и спрятался в пилотском кресле, пока его не заподозрили в соучастии.

– Что?!

– Ну мы его боком на люк положили, как подставку для грозди, – пояснила девушка. – Иначе ее нижняя часть закупорила бы отверстие и личинки из верхней не смогли бы добраться до воды. Можете пока мой взять, я и стоя поем.

– И возьму, – мстительно сказал Станислав, у которого эта икра уже в печенках сидела. – Когда ж она наконец вылупится – или протухнет и ее можно будет с чистой совестью выкинуть?

– Все решится в ближайшие сутки, – заверила его Полина. – Думаю, выклев начнется уже этой ночью.

– Отлично. – Благодушие капитана объяснялось очень просто: он тоже предвкушал грядущее пополнение бюджета. «Благодаря» сбою прыжка транспортник прибыл в пункт назначения на неделю раньше срока, так что можно надеяться на премиальные. – Ну что, ребята, готовимся к стыковке?

– Пи-и-иво, – сладострастно простонало кресло.

– Конфетки, – поддакнула Полина, с грустью глядя на вазочку с одиноким окаменелым пряником, скорее отбивавшим аппетит, чем вызывавшим.

– Кофе с коньяком, – поддержал эхо надежды Вениамин – самый безропотный, но оттого еще более печальный.

– И нормальная заварка. – Станислав с отвращением заглянул в чашку и вылил остатки в раковину. – А то эта, похоже, не только выдохлась, но и заплесневела.

* * *

«Д-23» была автоматической орбитальной станцией гашения, оборудованной таким примитивным искином, что даже Маша обозвала его «тупой кучкой байтов». В ответ на запрос он сначала прокрутил получасовую неотключаемую рекламу, затем попросил пожертвовать на развитие прекрасной планеты Хох, вокруг которой они вращаются (буклет с ее «чарующими пейзажами» вызвал жгучее желание сбросить на них нейтронную бомбу), потом затребовал пароль, и угомонился только когда обозленный Теодор вбил в окошко со звездочками неприличное слово. Вряд ли оно было паролем, просто косорукий администратор поленился нормально настроить интерфейс.

Несмотря на пейзажи, на Хохе жило около трех миллионов человек. Из-за воздушных куполов его поверхность напоминала пупырчатую жабью шкуру или, если выставить оптику на максимум, россыпь антикварных новогодних шаров с домиком и терраформированным огородом в каждом. Ближе их рассматривать космолетчики не собирались: их целью был магазинчик при станции. Его хозяин вышел на связь и как-то вяло подтвердил, что да, это его заказ и он готов его принять – если «хлопцы» сами отвезут ящики на склад, потому что помощник недавно уволился, а сам он сломал палец на ноге (судя по изменившемуся тону, об помощника).

Капитан немного поворчал (уже после отбоя, разумеется), поручил Михалычу следить за гашением, а Вениамину за всем остальным, и отправился разгружать ящики вместе с Тедом и Дэном. Полина увязалась за ними – не помочь, так посочувствовать, а то и покомандовать.

Михалыч с комфортом устроился в кресле за капитанским пультом, щурясь от удовольствия и мурлыча под нос в такт снижению негативного заряда дырокамеры. Песня выходила странная, но бравая.

Вениамин открыл кухонный шкафчик и с удивлением обнаружил там бутылку из-под распитого с Павлом коньяка. Видно, после гулянки кто-то сонный и усталый машинально поставил ее на полку заодно с чашками, вместо того чтобы выкинуть в мусорку. Доктор посмотрел бутылку на свет и, поддавшись дурацкому порыву, откупорил пробку, задрал голову и протянул язык навстречу последней капле.

– Кхм, – неодобрительно донеслось из динамика за спиной.

Капля промахнулась и улетела в гортань, взорвавшись там, как граната. Дыхание перехватило, из глаз брызнули слезы. Вениамин обернулся и сквозь их мутную пелену увидел чье-то лицо на вирт-экране, судя по пышному темному обрамлению сверху и сбоку – женское.

– Вдыгмы! – виновато развел руками Михалыч, признаваясь, что это он принял межпланетный звонок.

– Простите, с кем я разговариваю? – сурово и подозрительно осведомилось лицо.

– Крбл мхнк квшмслгм! – Михалыч жизнерадостно помахал ей заскорузлой ладонью и улыбнулся во всю бороду.

– Эт-та нш кх-харабельный мх-ханик, – немногим отчетливее прохрипел Вениамин, багровея от отчаянных усилий сдержать кашель. – А я вх-храч.

– На вашем месте я бы не увлекалась самолечением, – процедила собеседница, презрительно глядя на бутылку. – Да еще коллективным.

– Нет, что вы, она уже пустая, – поспешил заверить ее доктор, дрожащими руками заталкивая пробку на место и, разумеется, роняя бутылку. Михалыч услужливо нырнул за ней, но сразу схватить не успел – она покатилась дальше, под кресло.

– Я вижу, – еще неприязненнее подтвердила женщина, провожая взглядом проплывающий по низу экрана оттопыренный зад. – А где Полина?

– Ящики с консервами из прицепа выгружает. – Доктор наконец проморгался, протер глаза и тут же пожалел, что это сделал. Так страшно на него еще никогда не глядели, разве что с экрана при просмотре триллера про маньяка-каннибала. – То есть я имею в виду, она сама…

От дальнейшей пытки Вениамина спасло внезапно посиневшее окно, перечеркнутое белой надписью: «Доступ в инфранет с данной станции отключен за трехмесячную неуплату, приносим пользователям нашей сети искренние извинения, по всем вопросам обращайтесь к системному администратору».

– Кт-т бл? – настороженно поинтересовался Михалыч, подавая доктору пробку.

– Не знаю. – Вениамин отошел от пульта и выкинул «улику» в мусорку. – Будем надеяться, что просто ошиблись номером.

* * *

Ящик Полина действительно выгрузила (один, из чистого упрямства, ибо Тед посмел усомниться, что она умеет работать не только языком) и теперь обессиленно сидела на краю платформы, печально размышляя, заработала она грыжу или все обойдется.

– Последний, – пропыхтел Теодор, с помощью Дэна задвигая плоскую, но широкую коробку на макушку почти двухметровой пирамиды. – Где у нее включатель?

Более опытный Станислав наклонился и заглянул под днище.

– У нее колесики, – сообщил он. – Это не антигравитационная платформа, а обычная.

– Что, и движка нету?!

– Есть ручка. – Дэн приподнял длинную железную оглоблю с поперечиной на конце.

– Каменный век какой-то, – возмущенно пробормотал пилот, впрягаясь с другой стороны. – Не удивлюсь, если здесь до сих пор на калькуляторе считают и в сортире воду вручную спускать приходится.

– Ну это ты уже загнул, – усомнилась Полина. – Такого даже в нашем НИИ не было.

– А разве научный институт не должен быть оборудован по последнему слову техники?

– Зачем? Наше руководство искренне полагало, что истинный ученый не замечает подобных мелочей.

Гора ящиков, громыхая и подпрыгивая на стыках плит, медленно поползла по коридору. Станислав с Полиной подпихивали и придерживали ее сзади.

– Где у них склад-то? – жалобно поинтересовалась девушка, чувствуя, что грыжи все-таки не избежать.

– При магазине, вход через торговый зал. Вот и он, кажется.

Заказчик даже не соизволил выйти из-за прилавка, задумчиво наблюдая, как космолетчики пытаются перетащить платформу через низенький, но очень строптивый порог. По виску выбритой то ли по религиозному, то ли по этническому обычаю головы спускался волнистый русый чуб, а усы и вовсе свисали до груди, придавая и без того вытянутому лицу продавца крайне унылое выражение. Возле громоздкого платежного терминала с облезлыми кнопками лежал не менее монументальный калькулятор на световой батарее. Пока Полина зачарованно на него пялилась, усач тщательно осмотрел каждый ящик, словно ища, к чему придраться, и разочарованно кивнул:

– Добро. Только извиняйте, хлопцы, но денег у меня нет.

– Что значит – нет? – опешил Станислав.

– А то и значит. Год неудачный выдался. Лебедианцы поблизости новую навороченную станцию с галамаркетом запустили, и к Хоху корабли редко выходить стали, в один из складов метеорит гахнул, поставщики цены задрали, палец вот… – Продавец выставил из-за прилавка ногу, до середины голени закатанную в гипсопласт.

– И ты будешь рассказывать мне о неудачном годе?! – не выдержал капитан. – Да у меня от этого рейса вся дальнейшая судьба зависит!

– Тогда какого хрена мы их сюда перли? – возмутился и Теодор, с грохотом бросая ручку платформы на пол. – Что, сразу нельзя было сказать?

– Фиг бы тогда поперли, – с досадой сообразила Полина. – А сейчас он, видно, надеется, что поленимся назад тащить.

– Ну хоть режьте меня – нету грошей, – устало развел руками продавец. Видно, Станислав был далеко не первым кредитором, пытавшимся выколотить из него кровные. – Либо консервами берите, либо вертайте их поставщику.

– А он оплатит нам оба конца?

– Не уверен, – честно ответил усач. – Но консервов точно в два раза больше даст. Мы люди бедные, но честные.

Станислав нервно огляделся, выискивая, на чем бы выместить обуревающие его чувства. Магазинчик действительно производил убогое впечатление: две трети обшарпанных полок пустовали, искусственный папоротник в кадке у входа выцвел почти добела, да и гипсопласт красноречиво свидетельствовал о финансовых проблемах – какой мазохист согласится полтора месяца ковылять в этой бандуре, если современные технологии позволяют всего за неделю срастить даже бедренную кость?

– Ладно, – нехотя проворчал капитан, разжимая кулаки, – пес с тобой, давай консервами.

Продавец не выказал ни радости, ни огорчения.

– Выбирайте, – разрешил он. – Хотите из этих, хотите с полок. Распродам остатки и прикрою лавочку, все равно толку не будет…

Станислав почувствовал себя альпинистом, которого увлекает в пропасть сорвавшийся напарник по связке: вроде и обвинить его не в чем, и наказать больше, чем уже есть, невозможно, но сочувствовать ему совершенно не тянет.

– Сюда кто-то идет, – сообщил Дэн и, проследив глазами по стене, будто она была стеклянной, уточнил: – Трое. Люди.

– Отлично. – Капитан повернулся к продавцу. – Если они что-нибудь купят, то отдашь нам хотя бы…

Покупатели замялись перед дверью, а потом одновременно (хоть и с некоторым трудом) в нее ворвались и, потрясая двумя бластерами и виброножом, вразнобой заорали:

– Никому не двигаться! Это ограбление! А ну живо собрали все ценное и сложили вот в этот мешок!

Судя по размеру мешка, грабители были большими оптимистами – либо очень ценили консервы. В любом случае, он так и остался сиротливо лежать на полу. Космолетчики переглянулись, и пилот замогильным голосом озвучил общую мысль:

– Ну все, козлы, вы влипли!

Теперь переглянулись грабители, но придумать достойный ответ не успели: Дэн с Тедом кинулись вперед, как сорвавшиеся с цепей псы.

Грабители, надеявшиеся устрашить мирных работяг до паралича и икоты, от такой внезапной и яростной атаки растерялись сами. Выстрелить успел только один – мимо, потому что Дэн, безошибочно определив самого опасного противника, поднырнул под его руку и толкнул ее вверх, а потом за нее же кувыркнул грабителя через себя и грохнул об пол, выбив дыхание вместе с сознанием.

Второй грабитель бросился на заслонившего Полину Станислава, опрометчиво сочтя полуседого капитана легкой добычей. Рефлексы оказались быстрее мыслей: в следующий миг нападающий, поскуливая, лежал на полу с заломленной за спину рукой, а вибронож едва слышно жужжал у его уха.

Третий дрался еще паршивее, чем стрелял, – Теодор с разгону вмазал ему под дых, заставив согнуться, потом выпрямил ударом в челюсть и размахнулся для финальной пластики носа – но в этот момент на грабителя сбоку налетел Дэн и, не разбираясь, коротким резким ударом отправил в нокаут.

– Эй, – возмутился пилот, тряся зудящим от невыплеснутой ярости кулаком, – этот был мой!

Киборг покладисто наклонился, сгреб грабителя за шиворот и привел в вертикальное положение, а Тед с наслаждением довершил задуманное. Бедолага исполнил еще один пируэт, краше прежнего, и крест-накрест свалился на уже поверженного дружка.

– Хватит! – спохватился капитан. – Что вы делаете? Они уже сдались!

– Правда? – Пилот недоверчиво пнул нижнее тело в бок. – А так агрессивно лежат…

– Тед, я кому сказал!

Но Теодор уже отвел душу и, с видом торжествующего упыря посасывая разбитую костяшку, отошел в сторону.

– Вызывайте полицию, – велел Станислав продавцу, по-прежнему не выражавшему никаких эмоций, кроме тоскливой покорности судьбе. – И дайте мне пару мотков веревки покрепче.

– Мужики, ну зачем сразу полицию, давайте договоримся! – канючили связываемые грабители совсем другими, испуганными и униженными голосами. – Мы ж вас только припугнуть хотели и чуток деньжат отжать, а то нужда совсем заела, даже погаситься не на что… Ну войдите в положение, у всех же бывают черные дни…

Капитан мстительно затянул веревку потуже.

Пока Дэн переносил ящики на склад, Полина с Тедом осмотрели полки, но почти ничего интересного не нашли и, разочарованные, вернулись к прилавку.

– Желаете что-нибудь еще? – заученно поинтересовался продавец.

– Ага, – кивнула Полина. – Скажите, где здесь у вас туалет? Обожаю исторические музеи.

* * *

– Что это? – Вениамин вытащил из верхнего, вскрытого ящика одну банку, и его лицо вытянулось еще больше. – Три ящика консервированного хлеба?

– Два, – сумрачно поправил его капитан, передвигая коробки в кладовой, чтобы освободить место под «гонорар». – И один с консервированным салом.

– Зачем они нам?

– Понятия не имею. – Станислав вкратце изложил историю обретения провизии.

Вениамин внимательнее изучил этикетку.

– Что ж, они свежие и их вполне можно продать, – бодрым тоном заключил он. – Или даже самим съесть, все равно вскоре пришлось бы пополнять запасы. А учитывая, что они достались нам по оптовой цене…

– Все в порядке, Венька. – Капитан забрал у друга банку и бросил обратно. – Я не расстроен.

– Точно? – недоверчиво переспросил доктор.

– Абсолютно. Я уже понял: неудачники притягиваются друг к другу, и с этим ничего не поделать. Интересно, чем расплатятся с нами рудокопы за почту – посылками с домашним печеньем и шерстяными бабушкиными носками или парой тонн руды?

– Ты расстроен, – огорченно заключил друг.

– Нет. По крайней мере не настолько, чтобы меня утешать, как ребенка. Брысь!

Вениамин и кошка, сосредоточенно нюхавшая угол ящика, шарахнулись в стороны и уставились на капитана с одинаковым неодобрением.

– Рудокопы – богатые ребята. По контракту они безвылазно сидят на Самородке уже больше года, компания щедро компенсирует им тяжелые условия труда, а тратить заработанное не на что. Там даже ни одного бара нет.

– Может, и нам к ним в шахту наняться? – неубедительно пошутил Станислав, подхватывая ящик и запихивая на расчищенную полку. – Заодно от кредиторов спрячемся.

– Ну пока нас никто не дергает. Пара месяцев еще в запасе есть.

– Угу, – согласился капитан, благоразумно не поправляя, что «всего», а не «еще». Иначе Венька так и не отстанет, вконец опустив настроение в попытках его поднять.

Дэн, выполнив свою часть работы, тихонько пристроился на краю стола с чашкой чая, но к нему тут же с двух сторон подсели Полина с Теодором, перемигиваясь и хихикая.

– Вот, это тебе от нас. – Пилот торжественно, с громким стуком поставил перед рыжим большую жестяную банку с этикеткой «Вишня в сиропе».

– Издеваетесь, – констатировал рыжий, но банку взял. Покрутил в руках, помедлил, будто ожидая, что дарители, позабавившись, встанут и уйдут. Не дождался и, не поднимая глаз, неуверенно поинтересовался: – А себе что-нибудь выбрали?

– Не-а, – печально сказала Полина. – Пива Тед не нашел, а шоколад весь белый.

– Я думал, ты и белый любишь.

– Люблю. Когда он такой с самого начала, а не по жизненным обстоятельствам. В этой лавчонке полгода не было привоза, и все более-менее приличное давно раскупили. Мы и вишню-то последнюю забрали. – Девушка так тоскливо уставилась на банку, что Дэн без лишних слов ее вскрыл и поставил на середину стола.

Несколько минут слышалось только звяканье вилок по жести, пока в банке не осталась последняя вишенка, которую взаимная вежливость сделала неприкосновенной.

– Эх, видела бы это мама! – мечтательно пробормотала Полина, раз за разом обмакивая вилку в сироп и облизывая, чтобы растянуть удовольствие. А поскольку приятели ничего особенного тут не усмотрели, пояснила: – У меня аллергия на вишню.

– То есть ты сейчас покроешься сыпью, опухнешь, схватишься за горло и придется галопом тащить тебя в медотсек? – настороженно уточнил Теодор.

– Нет, я заранее таблетку приняла, – успокоила его девушка. – Не отказывать же себе в удовольствии из-за какого-то анафилактического шока!

На стол вспрыгнула кошка, осторожно понюхала острый край консервной крышки, скривила морду и отвернулась. Пошла дальше, осторожно переставляя длинные тонкие лапы между посудой.

– Ух ты наглая какая! – удивился-возмутился Теодор, но привстать, чтобы согнать ее на пол, поленился. – Совсем уже нас не боится.

– А чего ей бояться? – Полина сгребла кошку под тощее брюхо и, не обращая внимания на заунывное рычание, принялась любовно наглаживать по хребту. – Это же еще котеночек, он и должен быть ласковый и игривый… ай!

Кошка спрыгнула на пол, встряхнулась и, победно задрав хвост, ушла к диванчику. Сегодня она действительно была непривычно общительной, но насчет «ласковой» зоолог погорячилась.

– Полина, – замигал на комме вызов от Вениамина, – выйди, пожалуйста, в коридор.

Голос у доктора был такой странный, что друзья одновременно отодвинули стулья и встали, а потом, кое-что вспомнив, так же синхронно подались вперед, и вилки скрестились в банке, как шпаги.

* * *

Вениамин поджидал их на пороге каюты, не решаясь шагнуть внутрь, и Станислав вполне разделял его опасения. Странно обмякшая гроздь шапкой лежала на цистерне, будто сдувшийся воздушный шар. Сквозь него проступали контуры стула. Более того: по бокам цистерны и брызгами на полу вокруг нее серело, краснело и зеленело что-то непонятное: не то плесень, не то лишайник, не то вообще колонии бактерий, круглые и выпуклые. Из некоторых даже торчали щетинки или раздвоенные стебельки, и доктор мог поклясться, что часть из них развернулась на звук открывшейся двери.

– Они вылупились! – радостно взвизгнула Полина, кидаясь к цистерне и сдергивая с нее стул. Опустевшая оболочка грозди с чавканьем упала на пол. Девушка взлетела на сиденье и, засучив рукава, по локоть сунула руки в воду. – А-а-а, смотрите, какая прелесть!

Теодор опасливо, переступая самые крупные пятна, подошел к подруге. Под двойным грузом стул надсадно заскрипел, и пилот поспешил спрыгнуть – успев увидеть, что в горстях у Полины юлят два черных не то червячка, не то головастика.

– На пиявок похожи, – заметил пилот.

Девушка трусливо развела ладони, и «пиявки» утекли обратно в цистерну.

– Дайте фонарик! – нетерпеливо потребовала зоолог.

В пронзившем глубину луче космолетчикам открылось жутковатое, но завораживающее зрелище. Вода кишела черными черточками, будто в нее высыпали мешок живых гвоздей, со дна поднимались какие-то нити, унизанные пузырьками, а к стенкам лепились бороды мха. Зеленой мути, кстати, стало заметно меньше – личинки оценили усилия команды.

– А эта дрянь откуда взялась? – Станислав сковырнул с края люка кусочек «лишайника», оказавшийся шершавым и одновременно скользким, как кошачий язык. На потолке тоже что-то успело укорениться, частично свисая вниз, частично липкой ветвистой лианой расползаясь по обшивке.

– Оттуда же, – Полина ткнула пальцем в издырявленную оболочку грозди. – Те черные икринки, которые мы считали испорченными, развивались по другой генетической программе. Мерак – планета с олигомикстным биоценозом, там нет других многоклеточных существ, наш пассажир об этом говорил. Из одних икринок вылупляются растения, а из других – животные, которые по мере роста продолжают дифференцироваться, расходясь эволюционным древом…

– Стоп, – помотал замороченной головой капитан. – Ты имеешь в виду, что эти пиявки – тоже не конец, и из них могут вырасти вовсе не меракийцы?

– Меракийцы, – возразила Полина. – Просто разные. Вы только подумайте, – зоолог схватила капитана за рукав и медленно, одухотворенно, как в картинной галерее, обвела каюту рукой, – в этой цистерне… ну, и немножко вокруг нее… заключен целый мир! Рыбы. Амфибии и рептилии. Птицы. Разумные существа. И все это – из совершенно одинаковых икринок! Разве это не прекрасно и удивительно?

– Трындец, – подвел итог Теодор. – У тебя нет родни на Хохе?

Станислав тоже сомневался, что допустил бы такое буйство инопланетной эволюции, знай он о нем заранее. Но вернуть эти консервы поставщику точно не удастся.